Текст книги "Смерть служанки"

Автор книги: Джудит Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 15
Конец игры

Оливия, смертельно уставшая и продрогшая добралась до городского пригорода. Занималась утренняя заря. Когда она подъехала к Бишопсгейту, она была почти уверена, что дома нет никого, кроме слуг, поэтому ей ничего не грозит. Маркус находился в Кенте у постели отца, а сэр Уолфорд и сэр Генри Клавелл оба были в Бристоле по делу и должны были вернуться только через несколько дней. Слуги могут усомниться в ее истории об утренней прогулке верхом без грума, но они будут держать язык за зубами.

Она объехала дом, спешилась и отвела лошадь Саймона к конюшне, где, как договорились, ее ждал конюх. Он ничего не сказал, только взглянул на Оливию с неприятным огоньком в глазах, почти с удовлетворением, а потом взял у нее явно чужую лошадь и повел на конюшню.

Она тихонько открыла дверь черного хода, ведущего в кухню и помещение для слуг, уверенная, что сможет проскользнуть в свою комнату незамеченной. Но вместо тишины в доме ее встретил шум, свет и хождение, затем появилась расстроенная Ханна, одевавшаяся явно в спешке, а за ней на лестнице показались сонные слуги, они терли глаза и зевали.

– Ой, вот и вы, миледи, слава Богу, – с явным облегчением приветствовала ее Ханна. – Мы никак не могли понять, почему вас нет в вашей постели, искали всюду. Вы же ничего не сказали, что проведете ночь не дома. И хозяина тоже нет.

– Я была дома, – возразила Оливия, – просто уехала рано. – Затем ее охватило дурное предчувствие, и она спросила: – Почему меня искали? Что случилось?

Экономка выглядела совсем расстроенной.

– Не я должна вам это говорить. Сэр Маркус ждет вас в гостиной.

Оливия начала дрожать, ее затошнило. Еле передвигая ноги, она прошла по коридору до большой гостиной, освещенной десятками свечей. Маркус сидел за большим столом и смотрел на дверь, и она сразу обратила внимание, что он, как ни странно, абсолютно трезв. Она попыталась улыбнуться.

– Почему ты так рано вернулся, Маркус? Я собиралась сегодня ехать к тебе во второй половине дня.

– В самом деле? – Он оглядел ее с ног до головы, сразу заметив грязную одежду и спутанные волосы. – Могу задать тебе тот же вопрос. Где вы были, мадам? И почему вы бродите так поздно вечером, или, вернее, так рано утром?

– Я не могла заснуть. Встала рано, чтобы поездить верхом.

Он неприятно и недоверчиво улыбнулся.

– Я вернулся домой примерно полчаса назад, Оливия, но не обнаружил тебя в постели, которая была холодной и свидетельствовала о том, что в ней не спали. Никто не знал, где ты, и хотя они все могут соврать, но они уверяли, что ты не предупреждала, что не будешь ночевать дома.

Она открыла было рот, но не нашлась, что сказать.

– Видишь ли, я вернулся, потому что отец вчера скончался. Вот я и приехал за своей любящей и верной женой, чтобы вместе с ней вернуться в Кент после обсуждения некоторых важных вопросов с твоим отцом.

Она с трудом сглотнула.

– Мне очень жаль, что лорд Такетт умер, и, разумеется, я сразу же поеду с тобой в Кент. Но что касается моего отца, то он сейчас в Бристоле с сэром Генри Клавеллом и вернется только в конце недели.

Маркус встал.

– Когда стало ясно, что отец умирает и ничто не может ему помочь, я послал посыльного к сэру Уолфорду, поскольку он сообщил мне, где именно в Бристоле он будет находиться, и он сразу же мне ответил. Сейчас он уже едет домой и может прибыть в любое время. – Он подошел к ней поближе. – А теперь, Оливия, может быть, ты будешь так любезна, что сообщишь мне, где ты была и почему.

Она уже готова была придумать что-нибудь, когда услышала, как во дворе остановилась коляска, в гостиную вбежала Ханна и сообщила, что из Бристоля приехал хозяин.

Уже совсем рассвело, когда Саймон и Джон Брейдедж вернулись домой. Кучер, после того как помог внести Дауна в тот же сарай, где когда-то лежало тело Элайзы, был отправлен восвояси с предупреждением, что, если он когда-нибудь покажется в Бэнксайде снова, ему придется отчитываться перед магистратом в качестве преступника.

Когда они положили Дауна на плоский камень, он застонал и спросил, где он и что случилось.

Саймон посмотрел на него сверху вниз.

– Я скажу вам, что случилось, Даун. Вы пытались меня убить. К счастью, вам это не удалось. А насчет того, где вы, так вы у меня в сарае, в том самом месте, где недавно лежала ваша жертва. – Саймон наклонился, внимательно рассматривая рану на голове Дауна, которая все еще кровоточила. – Я прочищу вашу рану и смажу амарантовой мазью, я даже зайду так далеко, что велю принести соломенный матрас, чтобы вам было удобнее лежать. После этого вы останетесь здесь в связанном состоянии, а затем мы отвезем вас к сэру Барнесу и подарим ему. Не волнуйтесь, до виселицы вы доживете.

Он вернулся в дом, с трудом борясь со сном. Анна, которая провела бессонную ночь, теперь сидела рядом с мужем, держа на коленях ребенка, с упоением сосущего палец. Она испуганно вскрикнула, увидев хозяина. Он взмок до нитки и весь был покрыт грязью.

– Мне и хуже доставалось, Анна, – сказал он, с трудом снимая промокшие сапоги. – Теперь мне нужно побольше горячей воды в корыте, согрей, пожалуйста. От меня воняет, как от навозной кучи, к тому же мне следует пропарить бок, куда меня лягнул этот мерзавец. – Он повернулся к Джону. – Ты должен поспать, если сможешь. Когда я обработаю рану Дауну, я тоже собираюсь поспать пару часов. Нам всем нужен отдых, перед тем как мы отправимся в гости в Бишопсгейт.

Сэр Уолфорд приехал вовремя, избавив Оливию от необходимости отвечать Маркусу. Она сразу же бросилась к отцу и предложила ему завтрак. Будучи человеком ненаблюдательным, сэр Уолфорд не обратил внимания ни на полуодетую прислугу, ни на растерзанный вид дочери. Он потребовал еды и эля, а затем, позавтракав с зятем и молчаливой дочерью, пошел к рабочему столу, сразу же послав за секретарем.

Слуга, которого послали за Фрэнсисом Дауном, вернулся через несколько минут и сказал, что не смог его найти. Сэр Уолфорд рявкнул, требуя Ханну, и велел ей подняться на чердак, вытащить ленивого мерзавца из постели и сказать, что он напрасно дрыхнет до полудня, когда хозяина нет дома. Но Ханна вернулась с тем же результатом. Она не смогла его найти, добавив при том:

– Сэр он и не спал в своей постели. – Эта информация вызвала особый интерес сэра Маркуса.

К этому времени у дверей уже собрались несколько слуг, которые дружно уверяли, что не видели Дауна с прошлого вечера. Во время всей этой суеты сэр Маркус не сказал ни слова, даже сэру Уолфорду, но не сводил тяжелого взгляда со своей жены, как будто начинал постепенно о чем-то догадываться.

Тут сэр Уолфорд повернулся к Оливии.

– Ты была здесь все время. Куда, по-твоему, он мог подеваться?

Она покачала головой, избегая смотреть на мужа.

– Я не видела его со вчерашнего утра. – Она смертельно устала, но не решалась уйти к себе, боялась, что муж последует за ней и потребует ответа на свои вопросы, ответа, которого она не могла ему дать. Наконец, крикнув всем, что как только Даун вернется, его следует послать к нему, сэр Уолфорд хлопнул Маркуса по плечу и сказал, что он очень сожалеет, что его задерживают такие мелочи, когда он должен обсудить с ним массу вопросов в связи со смертью его отца, что для Маркуса, конечно, большая трагедия.

Но Маркус не казался слишком расстроенным.

– Этого уже ждали, и отец успел привести свои дела в порядок, во всяком случае, по мере сил и возможностей. Разумеется, я теперь пользуюсь большей свободой, но я мало что могу сделать для улучшения финансовой ситуации, потому что поместье, заложено оно или нет, должно перейти целиком моему наследнику. Если таковой у меня когда-нибудь будет, разумеется. Отец умер разочарованным оттого, что на наследника нет даже и намека. – Он обиженно взглянул на Оливию. – Я ожидал, что к этому времени ваша дочь уже будет беременной.

– Я не породистая кобыла, которую водили к жеребцу, – огрызнулась Оливия, уже начавшая приходить в себя. – Вряд ли такое можно было обещать твоему отцу.

Сэр Уолфорд удивленно переводил взгляд с дочери на зятя.

– Ну, сейчас ничего не изменишь, так что вряд ли стоит это обсуждать. – Он снова повернулся к Маркусу. – Когда назначены похороны?

– Через четыре дня. Лишний день нужен, чтобы сообщить двум моим дядям и остальным членам семьи, чтобы они успели приехать. Вы ведь тоже будете, сэр?

Сэр Уолфорд заверил его, что обязательно будет и немедленно отправит депешу в Стратфорд-Сен-Энн жене, чтобы она немедленно приехала в Лондон и сопровождала его в поездке в Кент. Сэр Маркус поблагодарил тестя и перешел к обсуждению других вопросов. Перспектива стать главой семьи несколько приободрила его.

– Теперь, если не возражаете, я бы хотел, чтобы вы взглянули на условия завещания моего отца и другие сопутствующие бумаги. Затем, после обеда, я немедленно отправлюсь в Кент и возьму Оливию с собой. Там масса дел, и как хозяйка дома она должна проследить, чтобы все было в порядке, – все сделано для похорон и готовы комнаты для скорбящих родственников.

Он разложил документы на столе перед сэром Уолфордом.

– Черт бы все побрал, – выругался Уолфорд, – почему, дьявол его забери, Даун решил куда-то отправиться как раз тогда, когда он мне нужен?

Оливия, воспользовавшись их деловым разговором, выскользнула из комнаты, зашла в свою спальню и заперла дверь. Она содрала с себя грязную одежду и упала на кровать. Несмотря на мучительный страх, сон сморил ее как раз в тот момент, когда она придумывала объяснения для своего мужа, чтобы он не смог ее осудить, даже если бы не поверил.

* * *

Около полудня Анна постучала в дверь спальни Саймона, чтобы сообщить, что прибыл джентльмен, похожий на священника, и ждет его внизу. Саймон сел и долго моргал от яркого света. Голова все еще болела и, несмотря на то, что он выпил несколько кружек воды и эля, во рту все еще было сухо. Он мрачно осмотрел другие повреждения. Руки до локтя болели от тугих веревок, а в том месте, куда его Даун лягнул, образовался огромный кровоподтек. Он крикнул Анне, что скоро спустится, и начал одеваться как только мог быстро, то и дело морщась от боли. Затем он спустился вниз, где застал Джеймса Филда, сидевшего на кухне вместе с Джоном, который явно красочно описывал ему ночные приключения.

Филд тепло пожал Саймону руку.

– Слава Богу, вам удалось спастись, – сказал он. – Когда сегодня утром я ничего от вас не услышал, я сделал то, что вы просили, и прочитал ваше письмо. Затем еще немного подождал и почувствовал, что должен прийти сюда и узнать, что с вами случилось. Должен признаться, я боялся за вашу жизнь.

– То, что я здесь и могу рассказывать, целиком заслуга Джона, – ответил Саймон с улыбкой. – Он боялся, что что-нибудь может случиться, и вопреки моему указанию последовал за мной в Брентфорд. Очевидно, что мне предстоит еще многому научиться, прежде чем влезать в аферу такого рода. Если мне еще раз придет в голову такая идея, – добавил он, – в чем я сильно сомневаюсь.

– Верно, вам судьбой предназначено быть его ангелом-защитником, мастер Брейдедж, – сказал Филд. – И заодно разворошить этот гадюшник. – Затем он поинтересовался, где находится Фрэнсис Даун.

– Связан и сидит в моем сарае, еще у него головка болит, – сказал Саймон. – Я собираюсь доставить его к хозяину, как только позавтракаю. Надеюсь, вы ко мне присоединитесь.

Филд удовлетворенно улыбнулся.

– Наверное, это не слишком по-христиански с моей стороны, но должен признаться, я сделаю это с восторгом.

В середине дня привратнику в доме Уолфорда пришлось подойти к воротам, чтобы выяснить, кто это так настойчиво звонит. У калитки стоял хорошо одетый священнослужитель, а рядом с ним крупный мужчина со шрамом на лице. Очевидно, они вышли из коляски, стоявшей на улице около дома. Узнав, что доктор Джеймс Филд, ректор церкви в Стратфорде-Сен-Энн, желает видеть сэра Уолфорда Барнеса по срочному делу, привратник приоткрыл калитку и, как обычно, заявил, что они должны подождать, пока он узнает, сможет ли сэр Уолфорд, который только что вернулся из длительного путешествия и узнал печальные новости, их принять.

Он собрался уже закрыть калитку, но Джон, уже знакомый с этим порядком, быстро подставил плечо и втиснулся в щель, схватил привратника, заломил ему руку за спину и пощекотал кинжалом.

– Ты будешь вести себя тихо, – прошипел он на ухо оторопевшему привратнику, – и делать то, что я тебе велю, иначе я проткну тебя этим ножичком. Можешь мне поверить, я свои угрозы выполняю.

Тем временем Филд вернулся к коляске и помог Саймону вытащить сопротивляющегося Фрэнсиса Дауна, все еще заляпанного грязью, со связанными за спиной руками и кляпом во рту. Когда все они вошли в калитку, Саймон потребовал у привратника ключ и запер ее изнутри. Затем странная компания направилась к парадной двери, которая была настежь распахнута. Подойдя к ней, Джон затащил привратника за угол, сунул ему в рот кляп и спрятал под подходящий куст. А затем присоединился к остальным.

В доме было тихо, слуги уже занялись своими делами, так что никто не помешал им быстро пройти к той комнате, куда в первый раз водили Саймона и где он надеялся найти сэра Уолфорда, потому что именно оттуда доносился его громкий бас.

Филд толкнул дверь и вошел первым. Сэр Уолфорд сидел рядом со своим зятем за большим столом, на котором были разложены какие-то документы. Он с удивлением воззрился на непрошеного гостя.

– Филд? Матерь Божья, что ты тут делаешь? Кто тебя впустил? Меня никто не предупреждал о твоем приезде. – Он небрежно отмахнулся. – Ну, какой бы ни была цель твоего приезда, сейчас я принять тебя не могу. У меня срочные дела. Ты должен зайти в другое время, причем предупредив заранее. Разумеется, если твои овцы в деревне смогут обойтись без тебя.

Филд улыбнулся, взял стул и сел, как будто получил приглашение.

– Прошу прощения за столь необычное появление, сэр Уолфорд, но уверяю вас, насколько срочным ни было бы ваше дело, более срочным, чем мое, оно быть не может. Входите, доктор Форман, – крикнул он через плечо, и появился Саймон, за которым Джон тащил Фрэнсиса Дауна. Затем Джон закрыл дверь и прислонился к ней, положив правую руку на эфес шпаги.

Сэра Уолфорда едва удар не хватил от ярости.

– Какого черта? – заорал он, вскакивая. – Что это означает, Форман? Как посмели вы появиться в моем доме? На этот раз вы потеряете не лицензию, вы потеряете свободу. Вас посадят в тюрьму, а когда я с вами закончу, они потеряют ключ от вашей камеры. – Тут он заметил пленника. – Даун? Почему ты в таком виде? Эти бандиты на тебя напали? Немедленно освободите его, – приказал он.

Но ничего не произошло. Сэр Уолфорд повернулся к сэру Маркусу.

– Не сиди столбом, пойди и вели привратнику немедленно позвать констебля, и пусть захватит с собой ребят поздоровее.

Маркус оглянулся в поисках своего меча, который он снял и оставил висеть на спинке стула.

– Ага, – сказал Саймон, – я бы на вашем месте не стал хвататься за эту милую игрушку. Я и мой слуга хорошо вооружены, и, как вы могли заметить, он держит дверь. А насчет тюрьмы, то среди нас определенно есть кое-кто, кому придется провести время в тюрьме, прежде чем отправиться на Тайберн. Вы бы сели, сэр Уолфорд, уж очень у вас разгоряченный вид.

Купец сел так, будто ноги отказали ему.

– Полагаю, – продолжил Саймон, – что во время нашей беседы должна присутствовать ваша дочь, потому что дело касается непосредственно ее.

Маркус сделал осторожное движение, заставив Саймона выдержать паузу.

– Прежде чем кто-либо потянется за шпагой или позовет на помощь, я должен предупредить, что информация, которую я собираюсь вам сообщить, сегодня утром была передана в магистрат. Она должна представлять для вас большой интерес, сэр Маркус, поэтому предлагаю меня выслушать, прежде чем решаться на опрометчивые поступки. Теперь я пойду, найду горничную и попрошу ее привести сюда вашу дочь, сэр Уолфорд.

Он так и сделал, а когда вернулся, то увидел, что сэр Уолфорд снова приободрился и требует освободить Дауна. Саймон отчасти пошел ему навстречу и вынул изо рта пленника кляп.

– Ему некого винить за то положение, в которое он попал, никого, кроме себя, – сказал он. – Но думаю, мы подождем с допросом до прихода вашей дочери.

Оливию разбудила от беспокойного сна красная от возбуждения горничная с вытаращенными глазами, которая сказала ей, что к ее отцу пришли несколько джентльменов и она должна немедленно спуститься вниз. Стряхнув с себя сон, Оливия велела принести воды, чтобы умыться, и приказала горничной дать ей любое чистое платье и помочь его надеть. На большее времени не было. Она недоумевала, кто могли быть эти люди и почему они так спешат, но радовалась хоть какому-то разнообразию. Наверняка Фрэнсис Даун уже вернулся и сможет поведать ей, как он разделался с Форманом.

Она открыла дверь и оцепенела при виде собравшихся. Ее отец сидел в своем кресле, лицо у него было нездорового красного цвета. Рядом сидел Маркус, схватившись пальцами за край стола, с таким выражением на лице, какого она раньше никогда у него не видела. Перед ними стоял человек, которого она считала мертвым, а его предполагаемый убийца, покрытый грязью, с небрежно перевязанной головой, прислонился к стене и дрожал от холода в мокрой одежде. На стуле с мрачным лицом сидел доктор Филд, священник из Стратфорда-Сен-Энн. Она вошла в комнату, и дверь за ней закрылась сама по себе, поскольку к ней снова прислонился Джон Брейдедж. Кровь отлила от ее лица. Саймон предложил ей стул, и она села.

– Теперь, – сказал сэр Уолфорд, произнося слова с заметным трудом, – не будете ли вы так добры и не объясните ли нам, что происходит. – Он взглянул на прислонившегося к дверям Джона Брейдеджа. – Вы не можете дольше держать нас пленниками. Я могу позвать любого слугу, он ворвется сюда и освободит нас. Я позабочусь, чтобы, когда вас будут судить, об этом знал весь Лондон.

Саймон взглянул на него с кривой усмешкой.

– Ну это вряд ли. Я буду краток. Вот этот человек, – он взял Дауна за плечо и заставил выпрямиться, – убил горничную вашей дочери, Элайзу, и у нас есть доказательства. Он также собирался убить меня, но к этому мы еще вернемся. Как вам всем известно, меня не удовлетворили предложенные вами причины смерти девушки, любовь к правде и простое чувство справедливости заставили меня раскопать, что произошло на самом деле, вследствие чего вы сделали все возможное, чтобы лишить меня средств к существованию. Но вам бы не мешало подумать о том, что больше мне терять нечего. Поэтому я продолжил расследование, которое привело меня вчера в гостиницу «Три голубя» в Брентфорде по просьбе вашей дочери.

Сэр Уолфорд стукнул кулаком по столу.

– Вы рассчитываете, что я поверю в это вранье, Форман? Вас следует не в тюрьму сажать, а в сумасшедший дом. – Он повернулся к Маркусу. – Ты когда-нибудь слышал более дикие вещи? – Но сэр Маркус не отреагировал, как от него ожидалась, он смотрел на жену с таким видом, как будто многое ему уже стало ясно.

– Ваша дочь сказала мне то же самое в отдельном номере гостиницы прошлой ночью, – продолжил Саймон. – В тот момент у меня были очень слабые доказательства, теперь же я знаю все и могу уничтожить вас всех.

– А ты что на это скажешь, Даун? – снова вмешался сэр Уолфорд. – Давай, парень, ты наверняка сможешь защитить себя от этих чудовищных обвинений.

Было ясно, что во рту у Дауна так пересохло, что он с трудом мог говорить. Саймон подвинул поближе к нему кувшин с элем, стоящий на столе перед сэром Уолфордом, налил немного в бокал и протянул Дауну. Секретарь поднял голову.

– Я, также как и вы, считаю, что этот человек сумасшедший. Все, что он тут наговорил, – чистая ложь. Он сказал мне то же самое, когда напал на меня без предупреждения.

В этот момент на ноги поднялся сэр Маркус.

– Прежде чем мы продолжим, сэр Уолфорд, я тоже хотел бы получить ответ на некоторые вопросы. Может быть, ваша дочь соблаговолит объяснить мне, что она делала в Брентфорде этой ночью с этим деловым доктором. Когда я приехал из Кента, ее в доме не было, появилась она только утром и не объяснила, почему у нее такой жуткий вид, только сказала, что спала и встала рано. И этот парень, – он взглянул на Дауна, – он случайно не мотался по деревням вместе с ней?

Оливия перевела взгляд с одного на другого.

– Разумеется, ты не можешь ничему из этого поверить, ведь так? Этот человек, – она показала на Формана, – преследовал меня после первого посещения нашего дома. Но причину я поняла только вчера. Вчера я и в самом деле поехала за город, мне хотелось размяться, и, да, я взяла с собой мастера Дауна для охраны. Получается, что доктор Форман каким-то образом узнал о моих намерениях и последовал за мной, потому что, когда мы остановились, чтобы напиться, он неожиданно ворвался в комнату, где я сидела одна, и сказал, что у него есть сведения, касающиеся смерти Элайзы, которые он хочет передать мне.

– И где же в этот момент находился верный мастер Даун? – поинтересовался сэр Маркус. – Сидел рядом и делал записи? – Оказалось, что трезвый Маркус неплохо соображает.

– Мастер Даун ужинал вместе со слугами, как ему и пристало, – ответила Оливия. – Я попросила доктора Формана побыстрее переходить к делу, потому что темнело, а мне хотелось вернуться домой. Вместо этого он набросился на меня, швырнул на диван и попытался овладеть мной. При этом он сказал, что давно испытывает ко мне страсть и собирается осуществить свое желание. Я изо всех сил боролась с ним, но не справилась бы, если бы не мастер Даун, который как раз вошел, чтобы узнать, когда мы возвращаемся в Лондон.

– Так вот оно что! – воскликнул Уолфорд. – Да тебя за это повесят, Форман.

– Разумеется, я рад, что ты сохранила добродетель, Оливия, – сказал сэр Маркус, – но все это не объясняет, почему Даун стоит здесь со связанными руками и разбитой головой.

Оливия помолчала немного дольше, чем следовало, потом сказала:

– Мы считали, что прогнали Формана, но на пути в Лондон, в том месте, где дорога пустая, он нас догнал. Ему еще помогал вот этот слуга. – Она показала на Джона Брейдеджа.

Филд, который все время молчал, вмешался.

– Хватит! Я позднее объясню подробнее, как я впутался в это дело, если в этом будет необходимость, но сейчас достаточно будет сказать, что, когда доктор Форман проезжал через нашу деревню… (Сэр Уолфорд недоверчиво фыркнул)… через Стратфорд-Сен-Энн, мы с ним обсуждали смерть девушки, потому что он присутствовал при похоронах. Позднее, когда он отправился выразить соболезнование семье, ее мать рассказала ему, что дочь привезла домой сто гиней золотом и, несмотря на то, что она и ее муж пытались узнать, где она их взяла, отказалась признаться. Только уверила их, что деньги некраденые.

– Видишь, – перебил сэр Уолфорд, глядя на зятя, – он тоже член этой шайки.

Филд не обратил на него внимания.

– Позднее миссис Паргетер призналась мне в этом и показала деньги. В результате ее признания и того, что я узнал от доктора Формана, у меня появились сомнения в том, как она утонула. Человек моего положения хорошо знаком с человеческими слабостями, и мне подумалось, что такая крупная сумма денег была дана девушке за то, чтобы она держала язык за зубами по поводу события, которое могло привести вашу семью и особенно вашу дочь к публичному скандалу. Я также должен сказать, что полностью поддерживаю действия доктора Формана. У него не было другого выбора.

Саймон поблагодарил его.

– Я пришел к такому же выводу, – сказал он. – И когда леди Такетт пришла ко мне в дом, чтобы проконсультироваться… уверяю вас, так оно и было, – добавил он, видя, что сэр Уолфорд снова издал недоверчивый звук, – меня поразило физическое сходство между нею и покойной горничной, хотя я не сделал правильных выводов до того момента, как мы с ней встретились в отдельной комнате в «Трех голубях». Не было никакой попытки изнасилования, и я полагаю, что найдется много свидетелей, которые видели, как меня, бесчувственного, Даун и кучер тащили вниз по лестнице в коляску.

– Но зачем моему секретарю делать то, что вы говорите? – спросил сэр Уолфорд.

– Потому что, как сказала мне ваша дочь, ей нужно было избавиться от горничной, которая, единожды получив деньги, стала алчной и принялась требовать еще. Она попросила Дауна помочь ей. Она сказала мне со слезами на глазах, что никогда не хотела девушке смерти, но секретарь ее подло обманул.

Тут уж Фрэнсис Даун потерял всяческий контроль над собой.

– Так вот в какие игры вы играете, леди! Меня можно бросить на съедение, чтобы спасти себя! Вы забыли, как умоляли меня сначала избавиться от девушки, а потом и от него самого? Как вы наняли головореза, чтобы помешать ему появиться на следствии? Вы также виновны, как если бы стояли рядом со мной. А вы знаете, почему нужно было заставить замолчать Элайзу Паргетер? – обратился он напрямую к Маркусу.

– Нет, – воскликнула Оливия, вскакивая на ноги, – нет! – Она посмотрела на всех дикими глазами. – Что бы он ни сказал, не верьте ему!

Даун с презрением посмотрел на сэра Маркуса.

– Она заплатила девушке, чтобы та поменялась с ней местами в ночь свадьбы: знала, что муж поймет, что она далеко не девушка. Вас надули, сэр Маркус, подлили макового сиропа в вино. В ту ночь в вашей постели была не ваша супруга, а горничная.

Сэр Маркус кинулся к Дауну, схватил за грудки и потряс.

– Я уже давно подозревал тебя с твоей пронырливостью. Почему ты согласился все это для нее сделать? И как еще ты обслуживал мою жену?

– Как вы можете позволить ему стоять здесь и оскорблять меня? – вскричала Оливия. – Простой наемный работник. Взгляните на него. Я не знаю, что он делал, где был и почему обвиняет меня во всех этих ужасных вещах. – Она двинулась было к отцу, но Маркус, отбросив Дауна, перехватил ее.

– Что в самом деле случилось в ту ночь в Брентфорде, Оливия? Вы с Форманом любовники?

Тут Даун громко расхохотался.

– Он не ее любовник! Я, «простой наемный работник», сплю с вашей женой, причем это началось задолго до вашей свадьбы. И продолжалось после. Да я и не был первым. Леди – любительница таких вещей. И вы еще кое-что должны знать. – Он снова рассмеялся. – Вы знаете, что горничная была беременна? Это был ваш ребенок!

Сэр Маркус рванулся, чтобы схватить Дауна за горло, и наверняка бы задушил его, если бы Саймон и Филд не помешали.

– Оставьте его! – приказал священник. Даун пытался отдышаться. – Он заплатит по своему счету в этом мире и следующем. Оставьте его Богу и закону.

Сэр Уолфорд издал сдавленный звук и завалился в кресле, тяжело дыша. Но сэр Маркус не обратил на него внимания и снова повернулся к Оливии.

– Это правда? Говори, потаскуха, это правда? Не беспокойся, – сказал он, когда она попятилась, – я не стану пачкать о тебя хорошую сталь.

Оливия подняла голову.

– Меня тебе продали, Маркус. Мой отец распорядился мною как товаром, который он продает и покупает. Моего мнения никто не спрашивал. Была заключена сделка: его богатство за твой титул. Да, у меня были любовники. Актер, которого я действительно любила. И Фрэнсис Даун, это уже со скуки. Мне нужен был мужчина, а он был рядом.

Сэр Маркус в ужасе уставился на нее.

– Ты убила моего ребенка, – сказал он. – Не только девушку, но и ребенка. Ты хуже последней шлюхи в Бэнксайде.

– А ты что из себя представляешь? – огрызнулась она. – Пьянчуга, который проводит все свои дни в игорных домах и борделях. Я постоянно боялась, что ты меня чем-нибудь заразишь, когда ты спал со мной.

Казалось, они забыли, что находятся в комнате не одни. Маркус схватил Оливию за руку, подтащил к отцу и заявил:

– Вот, забирайте ее назад. Мне не нужен порченый товар. Хорошо еще, что ты и в самом деле не забеременела, – сказал он ей, – потому что откуда бы я тогда узнал, что ребенок мой?

Сэр Уолфорд попытался встать. Он хрипло дышал, лицо стало багровым. Попытался что-то сказать, но из горла вырывался только хрип. Затем он тяжело упал на стоящий перед ним стол. Саймон быстро подошел и усадил его в кресло.

– Позовите слуг, – сказал он Оливии и ее мужу, – его нужно уложить в постель. Я сделаю для него, что смогу, но он смертельно болен.

– Меня это уже не касается, – заявил сэр Маркус. – Я немедленно возвращаюсь в Кент. Как только я похороню отца, я тут же аннулирую наш брак, Оливия. Я больше не хочу ни видеть тебя, ни слышать.

– Но что будет со мной? – с неподдельным ужасом спросила она.

– Какая мне разница? Торгуй собой, если сможешь. Конечно, если не придется стоять на эшафоте рядом с любовником. – Он пошел к двери, которую Джон Брейдедж открыл ему, и дальше, прочь из этого дома.

Саймон позвал слуг, некоторые из которых появились так быстро, что, должно быть, болтались где-то рядом, чувствуя, что в доме беда. Первой вошла Ханна и встревоженно вскрикнула, увидев своего хозяина в кресле и заметив, что он не может пошевелить ни ногой, ни рукой.

– Пошлите двух парней во двор, пусть принесут решетку из прутьев, – сказал ей Саймон, – мы его на нее положим и перенесем в спальню.

Затем он велел Джону вывести Дауна из дома и пристроить где-нибудь, чтобы он не сбежал до прихода констебля.

– Да, и не забудь освободить привратника, хотя я тебе не завидую. Остается надеяться, что моя лошадь где-то здесь, поскольку сейчас мне в моем положении другая не по карману, – добавил Саймон со вздохом. – Решетку принесли, на нее положили сэра Уолфорда и с изрядным трудом понесли вверх по лестнице. Он был человеком грузным. Саймон и Оливия замыкали процессию.

– Вы сознаете, что власти будут полностью информированы обо всем? – спросил он. – Я сказал правду, сведения против Дауна мы уже передали, и его наверняка будут судить. Захочет или нет он вовлечь в это дело и вас, мне трудно сказать. Но пока я должен посмотреть, что можно сделать для вашего отца.

– Он выживет? – спросила она.

– Все в руках Божиих, но лично я сомневаюсь. – Он обратился к Джеймсу Филду, который стоял внизу у лестницы. – Мне думается, вам тоже следует посетить его, сэр, потому что ему нужен будет Божий человек, если он решит примириться с Господом.

Оливия мрачно улыбнулась священнику.

– Похоже, вам крупно повезло, пастор. Если мой отец умрет, то уже не будет наследника, который мог бы претендовать на поместье. – Когда они подошли к двери в спальню сэра Уолфорда, она остановилась и положила ладонь на руку Саймона. – Получается, вы выиграли много ходов в этой игре, доктор Форман. Но не обольщайтесь – не думайте, что вы выиграли все.