Текст книги "Мир у твоих ног"

Автор книги: Джуди Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

20

Только к середине следующего дня, измученная многочасовой тряской в автобусе Беата добралась до дома. Дневные переживания слегка притупились под натиском физической усталости и голода. Сейчас она мечтала только о сандвиче, кружке горячего и сладкого чая и сне. Беата поднялась по ступенькам родного крыльца и облегченно вздохнула. Пару минут она постояла, прислонившись к дверному косяку разгоряченным лбом, и только потом вставила ключ в замочную скважину.

Как только за ней закрылась входная дверь, с противоположной стороны дороги отъехал автомобиль. Беата дома, и только теперь Ник мог немного расслабиться. Теперь и ему самому требовалась небольшая передышка, после чего он обязательно обратится за помощью к единственному человеку, способному если не помочь в данной ситуации, то хотя бы дать разумный совет, – к Оливии.

– Привет, Ник! Проходи! Не ожидала тебя так скоро увидеть. Что-то случилось? Где Беата? – засыпала с порога вопросами Оливия.

– Случилось.

От неожиданности Оливия стала как вкопанная, так и не закрыв до конца входную дверь. На ее лице ясно читались чувства, захватившие ее в эту минуту. Она хотела сразу же озвучить все вопросы, вертящиеся на ее языке, но, приглядевшись к Нику, оставила эту затею.

– Боже мой, Ник, да на тебе лица нет! Не пугай меня так! Да ты проходи, проходи. Присаживайся и все расскажи, – участливо произнесла она. – Только сначала скажи – Беата жива, здорова?

– Жива и здорова.

– Вот и ладно, – облегченно вздохнула Оливия, словно с ее плеч свалился непосильный груз, – а теперь рассказывай.

– Она знает, кто я.

– В каком смысле? – не сразу поняла Оливия и, тут же догадавшись о сути его слов, прикрыла рот рукой, чтобы подавить вопль ужаса. – Неужели ты сам осмелился сказать?

– Конечно, нет. Я что, похож на самоубийцу? Да и какая разница, кто сделал доброе дело, – главное, что Беата обо всем знает, и она ушла от меня.

– Этого следовало ожидать, – задумчиво произнесла Оливия. – Да, иной реакции я и не ожидала от Беаты.

Повисла долгая пауза, во время которой слышался только детский лепет, доносящийся из детской комнаты.

– Извини, я совсем невежливый гость, даже не поинтересовался как у вас с Тревором дела. Малыш здоров?

– Да, у нас все в порядке. Я тоже веду себя негостеприимно, даже кофе тебе не предложила, но это больше от растерянности. Совсем не ожидала, что все произойдет так быстро. Хотя, знаешь, судя по стремительности, с которой закрутился ваш роман, этого, наверное, следовало ожидать.

– Да уж. Я тоже совершенно не был подготовлен к такому повороту. У меня вся надежда только на тебя, Оливия.

– Но, чем же я могу тебе помочь? Ваши отношения – это ваше личное дело.

– Все это, конечно, так, и я понимаю, что в твоих глазах выгляжу слабаком и неудачником, но мне действительно нужна поддержка. Все, что касается бизнеса, для меня понятно, я могу решить любые вопросы, урегулировать сложные ситуации, но, если дело касается моих отношений с Беатой, я ощущаю себя совершенно потерянным. Я слишком люблю ее и ужасно боюсь потерять. Порой мне кажется, что всеми моими действиями руководит именно страх, и я не в силах противопоставить ему здравый смысл.

– Не надо, Ник, не оправдывайся. Это совершенно ни к чему. Я все понимаю. У нас с Тревором тоже были сложные моменты, и у меня на душе было тревожно, но мы смогли через все это пройти и теперь у нас хорошая семья. Скажи, чего ты ждешь от меня?

– Поговори с Беатой. Я знаю, что меня она слушать не станет. Расскажи ей о нашем с тобой разговоре, скажи, что я не скрывал своего имени, просто отложил неприятный разговор на потом, – волнуясь, торопливо говорил Ник.

– Почему ты думаешь, что меня она станет слушать?

– Беата тебе доверяет, она обязательно прислушается к твоим словам.

– И все же…

– Ей сейчас очень плохо, я знаю, и дружеское участие ей просто необходимо, а получить его она может только от тебя.

– Согласна. У Беаты больше никого нет.

– Ты ведь не оставишь ее в этой ситуации, Оливия?

– Что за бред ты несешь, Ник!

– Прости, я вовсе не хотел тебя обидеть. Я просто в панике. Я очень люблю ее. Знаю, что она тоже любит меня. Она слишком долго копила в себе ненависть ко мне, еще не зная меня. Беате сейчас очень сложно разобраться в себе. Помоги нам, Оливия.

Оливия вздохнула и мысленно признала правоту слов Ника. Она безоговорочно верила этому парню, верила, что именно он сделает Беату счастливой.

– Я попробую, но не жди быстрых результатов. Думаю, что тебе лучше уехать из города. Занимайся своими делами. Не торопи события. Дай Беате успокоиться.

– Я не стану торопить ее, но и из города не уеду. Из меня сейчас плохой бизнесмен. Я пока поживу в гостинице, поброжу по городу.

– Как знаешь. Вечером я съезжу к Беате, как только Тревор вернется домой и присмотрит за Кристианом.

– Спасибо тебе, Оливия.

– Рано благодаришь, еще ничего не решено. Беата умеет быть непредсказуемой. Я посмотрю на ее состояние – может, и не стоит сегодня заводить с ней разговора о тебе.

– Хорошо, делай, как подскажет ситуация. Я готов ждать, сколько потребуется.

21

День тянулся нескончаемо долго. До обеда Беата не вставала с постели, потом еще пару часов бесцельно слонялась по дому. Она пробовала читать, смотреть телевизор и даже заниматься домашним хозяйством, но очень быстро теряла ко всему интерес. На душе было тяжело и тоскливо. Целый день одна наедине с грустью и разочарованием – а сколько еще впереди таких однообразных, скучных дней? Все потеряло всякий смысл. Как теперь жить дальше?

Сегодня они с Ником планировали отправиться в Нью-Йорк. Сейчас бы, наверное, проделали половину пути. Каким насыщенным и счастливым мог быть каждый ее день, если бы не… Беата тяжело вздохнула. Если бы… Простить его она не может, но и не любить – тоже. Это Беата поняла сразу, как только вернулась в Дулут. Так, как же жить дальше? Голова раскалывалась от мыслей, вопросов, на которые не найти ответа. Ник не звонил, даже не пытался объясниться, и это добавляло еще больше обиды. Все, закончилась любовь?

Из задумчивости Беату вывел звонок в дверь. По всей видимости, гость уже терял терпение, потому что вслед за мелодичной трелью раздались весьма ощутимые удары в дверь.

– Привет, подруга! Долго не открываешь. Спала? Я уж стала волноваться, – уж не случилось ли чего, – как обычно в минуты волнения, скороговоркой проговорила Оливия, проходя в гостиную. – Вот, узнала, что ты вернулась, и решила тебя навестить. Не возражаешь?

– Что за глупости, Оливия? Конечно, нет. Ты же знаешь – я всегда рада тебе.

– По твоему лицу не скажешь. Даже не обнимешь меня?

– Прости, дорогая. – Беата обняла подругу и поцеловала в щеку. – Я немного растерялась от неожиданности. Пойдем на кухню, я сварю кофе. Ты извини, но больше угостить нечем.

– Что бы ты без меня делала. Вот, держи. – Оливия протянула Беате пакет с ароматной выпечкой. – Знала, что сидишь здесь голодная. А по поводу кофе – не откажусь, и разговор вести как-то легче.

Оливия была настроена очень решительно, и подобная решимость немного пугала ее саму. Она прекрасно понимала, что излишний напор с ее стороны может поставить под удар всю миссию парламентера, и потому, чтобы немного успокоиться, медленно прошлась по квартире Беаты и лишь затем вошла в кухню.

– Давно я у тебя не была. Вижу, ничего не изменилось.

– Я больше не стремлюсь к переменам. Ведь ты уже знаешь, что из всего этого получилось? А старые вещи напоминают о родителях и бабушке. Пусть все остается, как при них.

– Но жизнь продолжается. Тебе не кажется, что ты рано опустила руки? Мало ли какие сюрпризы преподносит жизнь! Это не повод отказываться от счастья. – Оливия сразу же начала потихоньку подводить Беату к цели своего визита.

– Если ты пришла говорить о Нике, то не утруждайся. Ведь это он сообщил тебе, что я вернулась?

– Он. И пришла я говорить о нем и о тебе, о вашем будущем.

– У нас нет будущего. Вернее сказать – нет общего будущего, у каждого оно свое. Прошу тебя, Оливия, давай на этом остановимся.

– Я, конечно, могу и остановиться, – с некоторой долей обиды в голосе ответила Оливия, – но я пришла к тебе только потому, что мне небезразлична твоя жизнь, потому, что я не могу спокойно смотреть, как твое упрямство и гордыня мешают твоему счастью рядом с человеком, который бесконечно любит тебя! Я желаю тебе счастья, и мне кажется – нет, я уверена, – что оно связано с Ником! – сумбурно, сбивчиво, запинаясь от волнения, говорила Оливия.

– Я ценю твою дружбу, Оливия, и не хотела тебя обидеть, но хочу напомнить тебе, что этот человек – убийца. Он виновен в гибели моих родителей, и ничего общего между нами быть не может.

Беата нервно мерила шагами кухню. Ее руки тряслись так сильно, что она просыпала мимо чашек сахар, а кофе расплескала по столу.

Ее волнение не оставило Оливию безучастной. Воинственный настрой улетучился, как только она заметила, что плечи Беаты стали потихоньку вздрагивать от сдерживаемых рыданий.

Оливия подошла к подруге и насильно усадила ее на стул.

– Бог с ним, с этим кофе. Успокойся и послушай, что я тебе скажу. Я очень хорошо понимаю, что ты чувствуешь, хотя, наверное, в моих словах есть доля лукавства. Полностью ощутить всю твою боль может только тот, кто прошел через подобную трагедию, и все же я скорблю вместе с тобой. В моей жизни тоже не всегда было все гладко, и, как всякий другой человек, я искала вокруг себя виновника собственных бед. Думаю, это свойственно каждому. При этом мы не всегда бываем объективны, просто так нам легче справиться с навалившейся бедой.

Беату поразили слова подруги. А ведь действительно! – подумала она. С этим нельзя не согласиться. Только не в моей ситуации, резко одернула она себя. В моей беде безоговорочно виноват Доминик Палтроу. На его совести смерть трех человек – мамы, папы и бабушки – и моя загубленная жизнь, а значит, ненависть у меня к нему тройная.

– Но ты не можешь не согласиться со мною в том, что не всегда все зависит от людей, – продолжала Оливия. – Есть высшие силы, на которые мы повлиять не можем, но с которыми обязаны считаться. Ник не виновен в трагедии. Он сам едва не погиб. Был гололед и плохая видимость на дороге. Винить его в том, что он остался жив, по меньшей мере, жестоко.

– Это он сказал тебе?

– Да, он.

– И ты веришь ему? Не подвергаешь сомнению его слова?

– Верю.

– Но почему?

– Потому, что его слова подтверждены выводами комиссии, занимавшейся расследованием.

– Они их подкупили.

– Но почему ты так в этом уверена? Не потому ли, что тебе так хочется? Не потому ли, что злость и ненависть, поселившиеся у тебя в душе, помогают тебе жить? Но помогают ли?

Беата не нашлась, что ответить. Все так. Она живет ненавистью, питается ею, но признать этот факт открыто она не может.

– Почему ты не даешь себе шанса быть счастливой?

Беата опять промолчала. Что она могла ответить? Она попыталась, влюбилась – но в кого? В убийцу родителей! На свете много миллионов достойных парней, но встретился именно Ник. Почему так позлорадствовала над ней судьба? Первый шаг в счастливое будущее был неудачным, катастрофически неудачным.

– Тебе нечего ответить? Тогда отвечу я. Правда не всегда бывает приятной, но я скажу. Пусть это прозвучит резко, зато честно: ты считаешь, что твое счастье будет выглядеть, как предательство в отношении твоих родителей. Ведь я права?

Эти слова словно физически ударили Беату, и она вздрогнула. Такая мысль уже приходила к ней.

Оливия остановилась и перевела дух. Наконец-то она высказала Беате то, о чем долго думала, но не решалась сказать, чтобы лишний раз не травмировать подругу.

– Вот видишь – ты все понимаешь. Ты всегда меня понимала лучше остальных, – едва слышно проговорила Беата, стараясь не встречаться глазами с проницательным взглядом Оливии, – поэтому давай прекратим этот ненужный разговор.

– Нет уж, дорогая моя подруга. Я предпочла бы договорить до конца, дабы больше к нему не возвращаться. Я долго щадила твои нервы, но сегодня изволь выслушать меня. – Тон Оливии резко изменился, и теперь она говорила твердо и уверенно, с некоторой долей ожесточения, но не грубо. – Хватит сюсюкаться с тобой! Беата, оглянись вокруг! Жизнь продолжается! Люди рождаются, живут и умирают, и каждый должен прожить свою жизнь. Твои родители любили друг друга, ты – плод их любви, и они хотели, чтобы ты была счастлива, влюбилась, вышла замуж, родила детей. Ты не предашь их память, если состоишься, как женщина, жена, мать. Они смотрят на тебя с небес и страдают от бессилия в чем-либо тебе помочь! – От охватившего ее волнения Оливия перешла на крик.

– Все так и будет когда-нибудь, – бесцветным голосом ответила на тираду подруги Беата.

– Почему когда-нибудь, а не сейчас?

– Потому что сейчас это невозможно.

– Беата, дорогая! – Оливия неожиданно опустилась перед Беатой на колени и взяла ее руки в свои. – Ник любит тебя. Он твоя половинка. Глупо отрицать это и глупо тратить жизнь на поиски чего-то мифического, когда радом с тобой твой единственный. Тебе даже не надо протягивать к нему руки – просто не отталкивай, – тихо и проникновенно прошептала Оливия.

Беата посмотрела на нее стеклянным, ничего не видящим взглядом, и Оливия, обреченно вздохнув, поднялась с колен.

– Тебе надо отдохнуть, пойдем, я провожу тебя до постели, а хочешь – поедем к нам. Тревор и Кристиан будут рады видеть тебя.

– Нет, я хочу остаться одна.

– Хорошо. Тогда завтра утром я навещу тебя. Прошу только об одном – подумай, не отсекай все пути. Как знать – может, завтра ты на все посмотришь иначе. Спи. Я сама закрою дверь, – сказала Оливия, накрывая подругу одеялом и выключая в спальне свет.

22

Для Беаты потянулись долгие безрадостные дни, единственным светлым пятном в которых были визиты Оливии. Прервать свое добровольное затворничество и выйти на работу Беате не хотелось, оживленный теплыми летними днями город не манил, и она целые дни проводила у телевизора или с очередным романом на диване в гостиной. Вот и все.

Оливия несколько раз пыталась завести разговор о Нике, но Беата в резкой форме прерывала подругу, и эта тема иссякла сама собой. Ник не давал о себе знать, и щемящая боль в душе Беаты стала потихоньку отступать, оставляя после себя выжженные участки, как на поле после сражения.

Отпуск подходил к концу. Она была даже рада, что вскоре вновь окунется в рабочий ритм, встретится с добродушным мистером Сандерсом и немного комичным мистером Кайромом.

Утром первого рабочего дня она проснулась чуть свет и резво вскочила с постели, планируя уделить своей внешности чуть больше внимания, чем обычно, чтобы у сослуживцев не возникло никаких сомнений по поводу замечательно проведенного отпуска.

Однако все планы пошли наперекосяк, как только Беата коснулась босыми ногами прохладного пола. Неожиданно голова резко закружилась и пол стремительно начал уходить из-под ног, одновременно с этим к горлу стал подкатывать неприятный комок. Не удержавшись на ногах, Беата присела на кровать – пол стал возвращаться на свое привычное место, а через мгновение она уже бежала в ванную утихомиривать желудок, стремящийся вывернуться наизнанку.

Такого поворота событий Беата никак не ожидала. Нет, она, конечно, задумывалась о возможной беременности, но ей вопреки разуму почему-то казалось, что уж с ней-то без ее намеренного желания это никак не произойдет.

Как только тошнота и головокружение немного поутихли и она смогла здраво рассуждать, Беата уселась на любимом диванчике в гостиной, поджала под себя ноги и задумалась. Первой ее реакцией на утреннее недомогание была безудержная радость – у нее в чреве ребенок Ника! Затем на смену радости пришли страх и паника – она носит в себе ребенка убийцы родителей! И все же какое-то едва уловимое, нежное, бархатно-пушистое и удивительно теплое чувство зарождалось у нее в душе. Она не могла ненавидеть крошечное существо внутри себя, вопреки всему она уже безумно любила его.

С этого момента для Беаты началась новая жизнь, которая опять стала расцвечиваться красками. Теперь она была не одинока, и этот факт безумно радовал ее. Кроме того, до поры до времени это была ее тайна, тайна, которой она не хотела поделиться даже с Оливией, опасаясь услышать не то, что хочется слышать в такие моменты. Она скажет подруге о ребенке, но потом, немного погодя, когда будет совершенно во всем уверена, когда не оставит за собой пути к отступлению.

Беата улыбнулась и нежно погладила себя по животу.

– Здравствуй, малыш, я твоя мама и я люблю тебя!

– Ты просто сияешь. Я тебя не узнаю последнее время, – сказала Оливия, когда Беата пришла навестить подругу в один из своих выходных. – Что с тобой происходит?

– Ничего особенного, – уклончиво ответила Беата.

– Знаешь, перемены в твоем настроении наводят меня на кое-какие мысли, – лукаво улыбаясь, сказала Оливия, ставя перед подругой чашку с кофе и подвигая к ней тарелку с ароматным сладким пирогом. – Угощайся, только что испекла. По-моему, вышло неплохо.

– Твои пироги всегда верх совершенства, – похвалила подругу Беата и с удовольствием вонзила зубы в пышную выпечку. – У! Класс!

– Спасибо за похвалу, но не увиливай от ответа.

– Какого ответа? – Беата постаралась изобразить искреннее удивление, но не выдержала и рассмеялась.

– Вот видишь? Ты то серьезная не в меру, то смеешься невпопад. Одно из двух. Или ты влюбилась, но это я уже знаю, и помирилась с… – Оливия многозначительно замолчала, давая понять, что имеет в виду Ника, но намеренно не называет его имени, – или ты беременна.

В ответ на первую половину фразы Оливии Беата состроила свирепую гримасу, и подруга поняла, что здесь она, увы, не угадала. Затем лукаво улыбнулась, когда услышала про предполагаемую беременность.

– От тебя ничего не скроешь, – спокойно ответила Беата, с удовольствием наблюдая, как у Оливии от удивления стал медленно открываться рот.

– Ты что, серьезно или решила подшутить надо мной?

– А как бы тебе хотелось? Вернее сказать, какой ответ был бы для тебя более приятным?

– Вот завернула! Какая разница, какой ответ приятнее услышать мне, это твоя жизнь и тебе принимать решение. Беата! Не мудри, отвечай! – Оливия достигла высшей точки нетерпения и, с шумом отодвинув стул, вскочила на ноги. – Хватит шуток! Это все очень серьезно.

– Я знаю, и я совершенно серьезна.

– Так, значит, ты беременна?

– Я уже ответила.

Оливия секунду смотрела на Беату широко распахнутыми глазами, а потом издала то ли победный, то ли воинственный клич, на который из детской комнаты явился Тревор.

– Что с тобой, Оливия! Ты что вопишь, как индеец перед охотой?

– У нас радость! – Оливия подбежала и расцеловала мужа.

– Да? И какая?

– У нас будет ребенок!

От неожиданности Тревор опустился на стоявший рядом стул и удивленно посмотрел на Оливию. Потом спохватился, что совершенно не такой реакции от мужчины обычно ожидают женщины, резво вскочил и бросился обнимать Оливию.

– Когда ты узнала? Я так рад, любимая! Это просто здорово! У нашего Кристиана будет сестренка!

– Милый, остановись! – вырываясь из объятий мужа и давясь от смеха, выговорила Оливия. – Я не беременна.

Тревор отпустил жену и уставился на нее ничего не понимающим взглядом.

– Вы разыгрываете меня, девочки?

– Беата беременна!

Тревор вновь опустился на стул, чтобы переварить полученную информацию. Он в замешательстве шумно поскреб затылок, а потом подошел к Беате и заставил ее подняться со стула.

– Дай я обниму маму моего будущего крестника, – сказал он и нежно обнял Беату. – Я искренне рад за тебя.

– Спасибо, Тревор, и я рада, что вы поддержали меня.

– Иного и быть не могло. Дети это всегда здорово, а желанные дети вдвойне хорошо. Я пойду к Кристиану, вам ведь надо поболтать, обсудить новость?

– Спасибо за понимание, – искренне поблагодарила его Беата. – У тебя замечательный муж, Оливия.

Впервые Оливия пропустила подобное замечание мимо ушей.

– Как я рада за тебя, моя дорогая! Почему же ты молчала? Думала, что я буду отговаривать тебя заводить ребенка?

– Нет, конечно, нет, – не очень уверенно ответила Беата и покраснела. – Я хотела убедиться, что сама хочу этого ребенка.

– Я уверена, что ты приняла правильное решение. Боже мой, у нашей маленькой Беаты будет ребенок! – Оливия сложила руки на груди лодочкой и подняла глаза к потолку.

– Знаешь, я уже так люблю его, – призналась Беата.

– Знаю. Не забывай, я уже прошла через это, но память хранит до мельчайших подробностей все ощущения, чувства, эмоции. Это счастье – носить в себе плод любви к мужчине, родить ему желанного ребенка. Ты ведь уже сказала Нику о малыше?

– Нет, и не собираюсь этого делать.

– Беата, он имеет право знать.

– Нет, Оливия.

– Ты не можешь лишить ребенка отца.

– Оливия, нет, – начала выходить из себя Беата.

– Хорошо, сейчас не надо, – примирительно сказала Оливия. – Ты обо всем подумаешь и все взвесишь. О! Я так рада! У моего Кристиана будет друг или, может, невеста!

Подруги рассмеялись и обнялись.

Еще более часа они болтали и строили планы. В конце разговора Оливия предприняла еще одну попытку заговорить о Нике.

– Оливия, не начинай, – попыталась остановить ее Беата. – Уже целый месяц он не дает о себе знать. Где он?

– Но ты сама не хотела видеть его, вот он и не настаивал на встрече. Вероятно, ждет, пока ты успокоишься и захочешь встретиться с ним, – стала защищать Ника Оливия.

– Он уже забыл обо мне! – с горьким сарказмом выкрикнула Беата. – Если бы он любил меня так, как говорил, то не стал бы выжидать, что-нибудь уже предпринял бы!

– Тревор общается с ним по работе, да и я время от времени вижу Ника, он иногда заходит к нам. Хочешь, мы скажем, чтобы он навестил тебя?

– Нет! Ни в коем случае! – воскликнула Беата и тут же вдруг, как осеклась. – Вы общаетесь? – удивилась она. Смысл сказанных Оливией слов не сразу дошел до нее и неприятно поразил. Ей даже подумалось, что Оливия предала их дружбу, и не надо было делиться с ней своей тайной.

– Конечно. Ведь моего мужа и Ника связывает общий бизнес. Ник бывает у нас.

– Вот, значит, как! Я думала, что он ведет бизнес из Нью-Йорка, а он оказывается в Дулуте?

– Нет, он в Нью-Йорке, но очень часто приезжает сюда. Думаю, значительно чаще, чем требуют дела.

– Это просто возмутительно! – воскликнула Беата и вскочила с места.

– Он всегда спрашивает о тебе. Он любит тебя! – закричала Оливия вслед Беате, торопящейся к выходу из квартиры. – Беата, остановись, выслушай меня! Ну, на что ты обиделась?

– Прошу тебя – нет, я требую! – чтобы ни ты, ни Тревор ничего не говорили Нику. Это мой ребенок и, как ты правильно сказала, моя жизнь! – выкрикнула Беата и, не прощаясь, вышла за дверь.

– Знаешь, моя дорогая, мне уже до смерти надоело быть тебе нянькой и воспитательницей в одном лице. Ты скоро сама станешь матерью и уже должна определиться, что для тебя важнее – твоя собственная гордыня или счастье твое и твоего будущего ребенка, – устало проговорила Оливия перед закрытой дверью.