Текст книги "Жесткая игра"

Автор книги: Джозеф Файндер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА 5

Я спускался по лестнице под громкие возгласы, доносившиеся из бара. Источником шума, похоже, был Хьюго Ламмис. Сжимая в руке бокал, он говорил с Аптоном Барлоу, начальником отдела безопасности «Хаммонда». Они травили байки об ужасах заграничных командировок. Оба не слишком любили Европу.

– Счастье, если в отеле есть холодильник, – говорил Ламмис. – А то попросишь кока-колы – приносят теплую, как плевок.

– В гостиничном номере даже новости не посмотришь, – поддакивал Барлоу. – Включаешь Си-эн-эн, а там все другое. Какой-нибудь репортаж из Найроби, Сомали или еще из какой дыры.

– Давай к нам, паренек! – сказал мне Ламмис.

Последнее, чего бы мне хотелось в жизни, – пить с этими старыми козлами. Но я напомнил себе, что эти двое – как раз те люди, с которыми мне следует тусоваться. Оба день и ночь плетут интриги, чтобы продать самолеты армии. Если кому-то в Пентагоне дали взятку, то они в этом деле – ключевые игроки.

Я сел на табурет рядом с ними и представился.

– Я получал от вас электронные письма, – сказал Барлоу, пожимая мне руку. – Вы помощник Майка Зорна, да?

– Да, верно. – Я удивился, что он помнит, кто я.

– А Майка здесь не будет, что ли?

Я начал было отвечать, но он отвернулся, приветствуя кого-то, спускавшегося по лестнице. У этого человека была внушительная фигура, словно изваянная из гранита, квадратная челюсть.

– Никак это Клайв Райланс!

Мужчины пожали друг другу руки так, словно хотели их сломать.

– Все знакомы, нет? – спросил Ламмис. – Не знаю, встречались вы с… Черт, повторите, как вас зовут!

– Джейк Лэндри. Заменяю Майка Зорна.

– Это хорошо, – пробасил Райланс. – А то я на секунду почувствовал себя дряхлым стариком. Хэнка никто не видел?

– Он ловит Шерил. Хочет поднять какие-то вопросы.

– Что, Джейк, хочешь, чтобы наша начальница тебя вдохновляла и мотивировала? – Ламмис повел руками, как пастор, и заговорил фальцетом, передразнивая Шерил: – «Символ нашей компании – лев, и я сделаю так, что лев зарычит».

Я вежливо засмеялся, Райланс и Барлоу громко захохотали.

И тут мимо нас прошел Кевин Бросс в черных спортивных трусах и черной майке, открывавшей его скульптурную мускулатуру. Он был мокрый от пота, монитор у него на запястье непрерывно пищал.

– Как позанимался? – поприветствовал его Райланс. – На тебя что, кто-то повесил бомбу с часовым механизмом?

– А! – Бросс дернул лямку на груди под майкой, липучка с характерным звуком отклеилась. – Это монитор частоты сердечных сокращений. А что же вы, великие мужи? Бритты не тренируются?

Райланс поднял бокал с виски.

– Тренирую исключительно левую руку.

Оба засмеялись.

– Что, Кевин, в этом году опять в Церматт? – спросил Барлоу. – Хочу еще раз увидеть, как ты будешь кувыркаться на слаломе.

– Оставь, Аптон, – весело ответил Бросс. – Не то расскажу, что с тобой случилось на подъеме на Блаухерд.

– Молчу. Так что, сауна в этом году совместная?

– Одежда не обязательна, я полагаю, – сказал Райланс, и остальные прыснули.

И тут я увидел Хэнка Бодина – точнее, услышал. Он стоял в противоположном конце комнаты, уперев руки в бока, и с кем-то говорил.

Нет. Не говорил, а орал на кого-то.

Как только до меня дошло, что орет он на Эли, я вскочил со своего табурета и устремился к ним. Эли сидела на стуле, перед ней возвышался Бодин. Она переоделась в белую юбку и персиковую блузку с вырезом. На руках у нее были золотые браслеты, на шее – ожерелье из крошечных золотых бусин, перемежавшихся крупными слезинками бирюзы. Она выглядела потрясающе.

Я услышал, как Бодин говорит:

– Вы хотите, чтобы я рассмотрел этот вопрос с Шерил, что ли? – Было видно, что он едва сдерживается.

– Разумеется, я не могу воспрепятствовать вашему разговору с Шерил, – ответила она. – Вы вольны делать, что хотите. Но не раньше, чем начнется встреча. Извините.

– Но, черт побери, это не та программа, которую со мной согласовали.

– Вы не генеральный директор, – парировала Эли. – С вами программу не надо согласовывать.

– Ну, милочка, я ни разу не слышал, чтобы здесь кто-нибудь держал речь на тему: «„Хаммонд“ и культивирование коррупции».

– Мне очень жаль… Хэнк. – Мне показалось, что она хотела ответить на «милочку» чем-то весьма хлестким, но раздумала. – Это дополнение было внесено в последнюю минуту.

– Вы не имеете права вносить дополнения без моего одобрения. Так было всегда.

– Я думаю, Хэнк, теперь многое изменилось.

Бодин сложил руки на груди.

– Позвольте сказать вам, барышня, вы допускаете серьезную ошибку. Из доброго отношения к вам я сделаю вид, что ничего этого не было. Потому что я не хочу, чтобы моя команда была деморализована огульными обвинениями. И если совет директоров узнает, что ваша чертова начальница выдвигает безосновательные обвинения, то головы покатятся. Вы меня слышите?

– Я слышу ваши угрозы, Хэнк. Но такова программа.

– Вот как! В какой она комнате?

– Шерил готовит тезисы, – сказала Эли. – И просила ее не беспокоить.

Больше я не мог стоять в сторонке. Я подошел к нему и постучал по плечу.

– Разве вас не учили, как надо разговаривать с дамой? – тихо спросил я.

Бодин посмотрел на меня с яростью. Но я не дал ему опомниться и быстро заговорил:

– Я нашел информацию, которую вы просили. О крушении Е-336.

– Ты, – проговорил он, тыча указательным пальцем мне в грудь. Щеки его пылали. – Да пошел ты!.. – И с тем отвалил.

А я с поклоном протянул руку Эли:

– Меня зовут Джейк Лэндри.

– Зачем ты это сделал? – Судя по тону, она была довольна.

– Не люблю грубиянов.

– Знаешь, я не нуждаюсь в твоей помощи. Я вполне могу сама разобраться с Хэнком Бодином.

– Это совершенно очевидно.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Это комплимент. Ты разобралась с ним куда лучше, чем я.

Она немедленно успокоилась.

– Так или иначе, тебе лучше с ним поладить, найти в нем хорошую сторону. Не вступать в конфликт.

– Не думаю, что у него есть хорошая сторона.

– Он может тебя уволить.

– Твоя начальница главнее.

– Если только ее саму не уволят. – Она посмотрела на часы. – Мне пора. Прием вот-вот начнется. – Она встала. – Приятно было познакомиться, Джейк.

Прием, предварявший банкет, проходил в небольшой комнате, за пределами зала. Там были приготовлены коктейли и бокалы с шампанским, и по мере того как рюмки пустели, голоса звучали все громче, смех – пронзительнее. Эли была в номере Шерил, они обсуждали программу вечера. Я стоял с бокалом в руке и глазел по сторонам, как вдруг ко мне подошел мужчина. Один из тех двоих, которые шептались на лестнице. Светловолосый.

– Вы Джейк Лэндри, да? А я Джон Данцигер, ревизор.

Мы обменялись рукопожатием, и я завел свою обычную песню о том, что замещаю Майка Зорна. Но вместо ожидаемой фразы насчет того, что это большая ответственность, Данцигер сказал:

– Простите, если я был груб с вами. Ведь это вы были в коридоре наверху? Когда мы разговаривали с Аланом Гроганом? – У него был приятный бархатистый баритон, как у радиодиктора.

Значит, он видел, как я вышел из комнаты Эли. Если только он знает, что это комната Эли.

– Мы там обсуждали кое-что, по работе. Но это секрет.

Я не мог понять, почему он придает такое значение происшествию столь тривиальному. Боится, что я что-то подслушал?

– Простите, можно вас спросить?

Данцигер настороженно на меня посмотрел.

– Что вообще делает корпоративный ревизор? Ну, кроме того, что… проводит ревизии?

– Если я начну вам рассказывать, то рискую вас усыпить, – сказал Данцигер. – Это очень скучно.

Кто-то хлопнул Данцигера по плечу – Рон Слеттери, главный финансист, которого Шерил переманила к нам из «Боинга». Это был невысокий крепыш, лысый, в тяжелых очках в черной оправе. Данцигер извинился, и они отошли в сторону поговорить.

– Привет, сосед! – Джефф Латимер подхватил меня под локоть. – Наслаждаетесь жизнью?

– Конечно, – ответил я.

– Хотите, познакомлю вас с кем-нибудь?

Я уже приготовился сказать ему «нет, спасибо большое», но раздалось «динь-динь-динь» – серебром по хрусталю, и все замолчали. В дверях появилась Шерил Тобин с широкой улыбкой на лице. На ней был темно-синий жакет и длинная шелковая юбка цвета слоновой кости, в ушах – крупные серьги, усыпанные бриллиантами. За ее плечом стояла Эли, глядя в свою папку.

– Леди и джентльмены! – произнесла Шерил. – Или, наверное, правильнее сказать: джентльмены!

Вежливые смешки. Клайв Райланс громко заметил:

– К большинству из нас это не относится.

Взрыв хохота.

– Я рада вас приветствовать, – продолжала Шерил. – И готова приобщиться к традиции «Хаммонда» – ежегодному выезду руководства в этот знаменитый охотничий домик. С той самой минуты, как я попала в «Хаммонд аэроспейс», я слышала легенды об этом месте. – Она сделала паузу. – Некоторые истории я не могу повторить вслух.

Приглушенное хихиканье.

– Как это вы говорите – «Что случилось в Риверс-Инлет, то осталось в Риверс-Инлет». Вот-вот я узнаю, о чем это, а?

– Узнаете, – подтвердил кто-то.

– Еще не поздно сбежать, – сказал кто-то еще.

– Не поздно сбежать, хмм, – повторила она. – Легче сказать, чем сделать. До ближайшего аэропорта очень долго плыть.

Она отлично разыгрывала удовольствие от такого вот хулиганства. Но казалось, больше всего ей хочется отсюда свалить. Назад, в свой большой кабинет, где она – генеральный директор, а не одна из двух девочек, попавших на мальчишник.

– Поверьте, я об этом думала, – продолжала она. – Особенно когда узнала, какие занятия приготовил для нас Бо.

Она посмотрела на гиганта с лысой головой и черными усами. Должно быть, это и был Бо Лампак, координатор занятий по укреплению командного духа. Он стоял в углу, скрестив руки на широкой груди.

Лампак заговорщически улыбнулся:

– Мы вроде никого не потеряли. – Он сделал драматическую паузу и закончил: – Пока.

Взрывы громкого хохота, перемежающегося приветственными криками.

Шерил подняла руку:

– Хорошо, мы еще послушаем Бо за ужином. А завтра, ребята, вы все убедитесь, что мы, женщины, ни в чем не уступаем мужчинам – не только в кабинете, но и в альпинистской связке. – Она оглядела слушателей. – Я не только первый руководитель «Хаммонда», пришедший со стороны, но еще и первая женщина в руководстве компании. И оттого некоторым из вас немного не по себе. Я могу это понять. Перемены всегда принимаются с трудом. Но это вызов. И я надеюсь, в эти выходные у нас будет возможность это преодолеть.

Стало тихо. Бодин и Барлоу стояли в одинаковых позах: правая рука на животе, подпирает локоть левой, в левой зажат бокал бурбона. Так младенцы держат бутылочку с молочной смесью.

– В противном случае, – сказала она, – я надеюсь, вы хорошо плаваете. – Никто не засмеялся. Она продолжала: – Знаете поговорку: «Генерал без армии – ничто». Мне нужно привлечь на свою сторону каждого из вас – не для себя, но для нашей компании. Позвольте напомнить вам, что символ корпорации «Хаммонд аэроспейс» – лев. И с вашей помощью все вместе мы заставим льва зарычать.

Ламмис так толкнул Барлоу локтем, что тот выронил бокал с бурбоном. Бокал грохнулся на дощатый пол и разбился вдребезги.

Через несколько минут, когда мы переходили в большой зал, Хэнк Бодин положил руку мне на плечо. Рядом с ним был Аптон Барлоу.

– Итак, у вас есть для меня информация, – сказал Бодин. – Выкладывайте.

Барлоу с любопытством разглядывал меня своими глазами-изюминами.

– Может быть, поговорим об этом вдвоем, попозже, – сказал я.

– Чепуха. У нас нет секретов. – А для Барлоу Бодин пояснил: – Джейк уверяет, что понял, почему упал самолет «Евроспейшл». – В его тоне было что-то нарочитое, словно он мне не верил.

– Может, все-таки потом? – сказал я, заметив, что к нам приближаются Шерил и Эли.

– Может, все-таки сейчас? – проговорила Шерил. – Я бы хотела послушать. Садитесь за стол рядом со мной.

Бодин посмотрел на меня с неподдельной ненавистью.

Длинный стол был накрыт в большом зале. Спустилась ночь, и оконное стекло стало как полированный обсидиан. Было слышно, как волны мягко накатывают на берег.

Шерил Тобин заняла место во главе стола. Я сел рядом с ней, слева. С другой стороны от меня сел Аптон Барлоу, затем Хьюго Ламмис, чей живот был столь объемист, что ему пришлось отодвинуться от стола, чтобы его разместить.

Стол был покрыт крахмальной белой скатертью и уставлен дорогим фарфором с золотыми ободками. Серебряные приборы сверкали. На каждой тарелке – льняная салфетка, сложенная веером, и карточка с каллиграфически выведенным именем гостя.

Так что решение Шерил усадить меня рядом с собой отнюдь не было спонтанным. И если она хотела, чтобы я для нее шпионил, то я ничего не понимаю.

Хэнк Бодин сидел чуть подальше от меня, но все равно что в полной глуши, если верить в смысл размещения за обеденным столом. Эли была с другой стороны, между Кевином Броссом и англичанином Клайвом Райлансом. Оба альфа-самца ее обхаживали.

Два официанта-мексиканца разливали по тарелкам суп из омара, третий наливал белое вино. Аптон Барлоу сделал глоток, удовлетворенно хмыкнул.

– Я без очков – это мюрсо или сансерр? – спросил он меня.

Я пожал плечами:

– По-моему, это белое вино.

– Полагаю, вам ближе бутылки с отвинчивающейся пробкой.

– Нет, что вы. Я предпочитаю пакеты.

Рон Слеттери беседовал с Шерил Тобин.

– Ну, вы запугали целый отдел, и это прекрасно.

– Надеюсь, не слишком запугала, – отвечала она. – Страх – это непродуктивно.

– Не забывайте, самолет не полетит, если топливо не под давлением и не под воздействием высоких температур, – возражал он.

– Но без системы охлаждения тоже нельзя, так ведь?

– Логично, – усмехнулся он.

И тут, несколько повысив голос, она обратилась ко мне.

– Раз уж мы об этом заговорили, почему упал самолет?

Она явно хотела, чтобы я рассказал это на публике, перед всеми.

– Закрылок, выломавшись из корпуса, повредил фюзеляж.

– Объясните, пожалуйста. – Совершенно незачем ей было говорить так громко.

– Трехсотфунтовый снаряд, летящий со скоростью триста миль в час, может нанести очень серьезный ущерб.

– Это очевидно. Но почему он выломался?

– «Цыплячьи заклепки».

– «Цыплячьи заклепки», – повторила она. – Не понимаю.

Народ уже вовсю слушал нас.

Притом что Шерил раньше занимала пост вице-президента «Боинга», было непонятно, много ли на самом деле она знает о том, как строятся самолеты. Многие директора во всем полагаются на своих экспертов.

– Ну, новый самолет «Евроспейшл» в основном сделан из пластика, так?

– Если вам угодно называть полимер повышенной прочности пластиком, а не композитом, то так.

Кое-что она понимает, подумал я.

– Большинство поборников старого доброго металла, представители старшего поколения, не доверяют этой штуке.

– Представители старшего поколения в «Хаммонде»?

– Повсюду.

– И что?

– Все закрылки тоже сделаны из композита. Но стержни алюминиевые. Со стороны крыла они крепятся на алюминиевую конструкцию, а изнутри врезаны.

– Эти шарниры вклеиваются?

– Нет, изначально их ставят на клей, а потом спекают. Своего рода металлический сэндвич на композитном хлебе, если можно так выразиться. И, очевидно, конструкторы «Евроспейшла», не вполне доверяя клею, вгоняют в стержни заклепки, прямо через композитную обшивку.

– «Цыплячьи заклепки», – повторила она неоправданно громко, как мне показалось. – А почему их так назвали?

Я огляделся. Почти все за столом смотрели на нас.

– Потому что это делают только «цыплята» – из страха, что клеевая сцепка не удержит. Это как вместе с ремнем надевать еще и подтяжки.

– Но в чем проблема с «цыплячьими заклепками»?

– Когда заклепки вбивают в композит, образуются микротрещины. Что создает риск появления влаги. Именно это случилось в Париже.

Аптон Барлоу подозвал официанта и сказал, что хочет попробовать, какое у них красное вино.

– Почему вы так думаете? – спросила она.

– Я смотрел фотографии. На них видны трещины и вздутия…

– Где композит напитался влагой, – кивнула она. – Но ведь этот самолет был новый.

– Перед выставкой он сделал двадцать контрольных полетов. Вылетал из дождливого Лондона, а на высоте четыре тысячи футов было сильно ниже нуля. Так что трещины ширились – и вот закрылок вырывает стержни и пробивает фюзеляж.

– Вы уверены?

– Я видел фотографии. Ничего другого там быть не могло.

Эли посмотрела на меня с одобрением.

Младший из двух мексиканских официантов стал наливать в бокал Барлоу красное вино. Вдруг рука официанта дрогнула, и бокал опрокинулся. Вино выплеснулось на скатерть, забрызгав крахмальную рубашку главы отдела безопасности «Хаммонда».

– Господи, вот козел неуклюжий! – крикнул Барлоу.

– Извинить, – проговорил официант, схватил салфетку Барлоу и стал промокать его рубашку. – Очень извинить.

– Убери от меня свои лапы! – заорал Барлоу на паренька.

– Аптон, – сказал я, – он не виноват. Я нечаянно толкнул его локтем.

Официант бросил на меня непонимающий взгляд.

Из кухни со стопкой льняных салфеток спешил управляющий.

– Нам очень жаль, – сказал он, протягивая несколько салфеток Барлоу, а остальные раскладывая поверх пятна на скатерти. – Пабло, – обратился он к официанту, – принеси, пожалуйста, мистеру Барлоу полотенце и бутылку воды с разбрызгивателем.

Шерил острым глазом смотрела на все это. Через минуту она произнесла:

– Ну, по крайней мере, в «Хаммонде» не сделали бы такой глупости – не стали бы использовать «цыплячьи заклепки».

Я быстро взглянул на нее и перехватил грозный взгляд Хэнка Бодина.

– Но мы это делаем, – сказал я.

– Делаем… что?

– Ставим «цыплячьи заклепки».

– Подождите секундочку. – Она подалась вперед. – Вы хотите сказать, что наша команда «Скай-Крузера» не знает, что это может вызвать серьезные проблемы?

Официант вернулся со стопкой полотенец и протянул их Барлоу, который сказал: «Не нужны мне ваши дурацкие полотенца, мне нужна новая рубашка».

– Простите, – сказал я Шерил и тронул официанта за плечо. – Mira, este tipo es un idiota, – тихо сказал я. – Es sólo un pendejo engreído. No voy a dejar que te meta en problemas. – Этот тип – дурак, сказал я ему. Надутый болван.

У Пабло было открытое доверчивое лицо. Он посмотрел на меня так, словно у него от сердца отлегло.

– Gracias, señor. Muchas gracias. – Спасибо, сеньор. Большое спасибо.

– No te preocupes. – Не за что.

– Вы свободно говорите по-испански, – заметила Шерил.

– Просто в школе учил, – сказал я. Зачем ей знать, что моими учителями были начинающие гангстеры-латиносы в колонии для несовершеннолетних.

– Отлично оперируете идиомами, – сказала она. – Когда я работала в «Боинге», я несколько лет прожила в Латинской Америке. – Она понизила голос: – Как приятно, что вы это сделали.

Я пожал плечами:

– Не люблю хамья.

Она снова заговорила громко:

– Вы же не всерьез говорите, что мы совершаем ту же глупую ошибку?

– Дело не в глупости, – ответил я. – Такое было принято решение. Помните, как пару лет назад «Локхид» построил для НАСА пусковую установку Х-33? Топливные баки сделали из композита, а не из алюминия, чтобы снизить вес. И во время испытаний они отломились по шву. Очень громкое было дело. И наши, поглядев на это, сказали: пустим заклепки на случай, если клей подведет.

– Наши? Кто именно? Чье это было… решение? Какого-нибудь специалиста среднего звена?

– Я уверен, решение принималось на более высоком уровне.

– Но имя инженера, который это подписал, зафиксировано, не так ли? Наверняка все данные есть в вашем компьютере. Шифр программного пакета системы автоматизированного проектирования, а там есть личный номер сотрудника – того самого специалиста по нагрузкам, который санкционировал «цыплячьи заклепки». Я не ошибаюсь?

Она только притворялась, что ничего не понимает. Она великолепно разбиралась во всем. На всех чертежах стояла подпись специалиста по нагрузкам, проработавшего в «Хаммонде» пятнадцать лет, очень хорошего инженера Джо Хартлоба. Он категорически возражал против заклепок. Зорн встал на его сторону – и тут появился Хэнк Бодин и своей властью ввел заклепки.

Бодин, который десятилетиями строил самолеты из металла, композиты считал шарлатанством.

– Конечно, один из наших инженеров подписал чертежи, но решение принималось на более высоком уровне, – сказал я.

– Может быть, это кто-то из поборников старого доброго металла, как вы выразились?

Я опять пожал плечами.

– Теперь понятно, что, исходя из случившегося в Париже, крылья нужно выбросить и сделать заново. Что откладывает запуск «Скай-Крузера» на полгода, а то и на год.

– На такой задержке мы теряем миллионы долларов.

– А если мы станем продавать самолеты с заведомыми дефектами, то это преступление. Так что у нас нет выбора, правда? Вот почему я хочу знать, кто принял это дурацкое решение, которое так дорого нам обходится.

Моя теория оказалась верной. Она решила использовать катастрофу «евроспейшла», чтобы сделать подкоп под Хэнка Бодина.

– Что ж, я намерена выяснить, кто это, – сказала она. – И как только выясню – вырежу его, как раковую опухоль.