Текст книги "Жесткая игра"

Автор книги: Джозеф Файндер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА 3

Я уселся в главном салоне самолета. Когда я вошел, почти все места были уже заняты, но мне удалось найти отдельно стоящее кресло – рядом с Хэнком Бодином и его компанией. Я сидел достаточно близко, чтобы их слышать, но как-то потерял интерес к спору, чьи часы круче.

Как ни гнал я от себя мысли об Эли, но не получалось. Сейчас я был как умирающий от жажды, которому дали наперсток воды. Жажда только усилилась.

Я представлял себе, как она сидит сейчас с Шерил Тобин в салоне с отдельным кабинетом, гимнастическим залом и кухней. Даже в этом корпоративном самолете есть свой первый класс. Мне это нравится. Карабкаешься наверх, обдирая когти, и на самой вершине узнаешь, что над тобой есть еще уровень, повыше.

Остальные, впрочем, тоже не в эконом-классе остались. Стены главного салона облицованы панелями из красного дерева, пол устлан восточным ковром. Пухлые кожаные кресла группируются вокруг столиков с мраморными столешницами, есть даже барная стойка.

Компании готовы выложить по пятьдесят миллионов за каждый наш самолет именно потому, что это не просто средство передвижения. Это средство повышения производительности труда. Оно позволяет руководителям с приятностью проводить время в пути. А отдохнувший и свежий руководитель заключает сделки намного эффективнее, чем его утомленный перелетом противник. Как я понимаю, сколь угодно непристойную роскошь можно оправдать с таких позиций.

Я открыл свой ноутбук и включил его. Файлы, которые прислала Зои, были тяжелые и загружались довольно-таки долго. Через некоторое время, почувствовав запах сигарного дыма, я оглянулся: Бодин и Ламмис курили огромные отвратительные сигары, их головы окутывали клубы едкого белого дыма. Между креслами сновали две прелестные блондинки-стюардессы с подносами в руках, разносили минеральную воду и принимали заказы на спиртное.

Когда одна наконец добралась до меня, я решил заказать виски. Увидеть Эли – это нелегко, понял я, мне нужно выпить.

И тут же по громкой связи объявили, что мы идем на взлет, и вежливо попросили пристегнуть ремни. Заработали двигатели, и самолет покатился по взлетной полосе. Тяга в семьдесят пять тысяч фунтов оторвала нас от земли, однако шума почти не было. Этот малыш может развить 0,89 скорости звука, но построен так основательно, что даже на максимальной скорости ничто в нем не грохочет и не дребезжит.

В колледже я учился летать, хотел стать пилотом, но был дисквалифицирован из-за зрения: оно у меня не стопроцентное. По крайней мере я нашел себе работу при самолетах. И когда я лечу пассажиром на хорошо построенном лайнере, то во все глаза смотрю и чутко слушаю, замечая такие вещи, которых большинство не замечает.

Мы стали набирать высоту, и я вернулся к своему ноутбуку и занялся изучением фотографий, которые прислала Зои. Вдруг взгляд мой за что-то зацепился, я увеличил снимок во весь экран, а потом выделил фрагмент – лежавший на асфальте кусок самолетного крыла. Я с уверенностью мог сказать, что слом шел изнутри.

Я прибавил увеличение. Крылья и закрылки «Евроспейшл Е-336» были из композитных материалов, как и у нашего «Скай-Крузера». Но стержни, прикреплявшие закрылки к крыльям, – из высококачественного алюминия. И каким-то образом эти алюминиевые стержни начисто выломались из закрылков. Как именно, я пока не понимал.

Виски принесли – в хрустальном бокале, на серебряном подносе, с блюдечком орешков. Еще на подносе лежал конвертик из очень плотной, дорогой бумаги, на котором ничего не было написано. В конверте лежала записка на такой же бумаге. Почерк я узнал сразу же.

Лэндри,

Пожалуйста, приходи в салон гендиректора, как только это получишь.

ПОНЕЗАМЕТНЕЕ!

Э.

Я закрыл ноутбук и пошел.

Личные апартаменты генерального директора были еще роскошнее, чем общий салон. Стены облицованы древесиной ценных пород (хотя, насколько я понимаю, все-таки шпоном – стенные панели из массива были бы слишком тяжелы). Старинные шкафчики выглядели как семейные реликвии. Не моей семьи, конечно, – у нас самым древним предметом мебели было отцовское кресло. На стене – плоский телеэкран. А на диване, лицом к двери, сидела Эли и читала какую-то папку. Когда я вошел, она ее отложила.

– Вот ты где, – сказал я как можно более непринужденно.

– Прости, но нам следует быть осторожнее, это очень важно. – Она встала с дивана и обняла меня. Для чего ей пришлось встать на цыпочки. – Знаешь, я по тебе скучала.

– Я тоже.

Я и раньше ничего не понимал, но теперь запутался окончательно. Она стала еще красивее. Эли миниатюрная, тоненькая. Раньше она носила короткую стрижку, теперь волосы у нее были до плеч. На губах – блестящая помада. Прежняя Эли совсем не пользовалась косметикой, но девчонка-сорванец выросла и стала теперешней Эли – изящной, изысканной. Мне больше нравилась прежняя, хотя новая эффектнее.

– Хорошо выглядишь, – сказал я.

– Спасибо. Мне тоже нравится твой пиджак.

– Ты же сама мне его купила.

– Я помню.

– Так что происходит? – спросил я. – Ты не хочешь, чтобы эти типы поняли, что мы с тобой как-то связаны, да?

– Да. Сядь, Лэндри. Нужно поговорить.

– Вот слова, которых не может слышать ни один мужчина.

Она не улыбнулась. Я сел на диван рядом с ней.

– Давно ты работаешь с Шерил Тобин? – спросил я.

– Я пришла примерно через месяц после того, как ее назначили. Так что почти три месяца.

– А я думал, ты в кадрах.

– Шерил услышала, что это я ввела новую программу по отслеживанию зарплаты и бонусов, и вызвала меня для беседы. Наши мнения совпали. И она предложила мне стать ее помощником по внутреннему управлению, аудиту и этике.

Я понимал, почему Эли понравилась Шерил Тобин. Она быстро соображала. Лично я всегда восхищался ее умением четко выражать свои мысли.

– Кажется, у нас уже был отдел внутреннего управления. – Правда, я никогда не знал точно, чем он занимается. Может, следит, чтобы в компании соблюдались все принятые процедуры?

– Конечно. И отдел внутреннего аудита. Но она хотела, чтобы они подчинялись напрямую мне.

– То есть она не доверяла им и решила взять под контроль.

– Это ты сказал, не я.

Я кивнул. Пахла она, как всегда, восхитительно. По крайней мере, духи остались те же – «Клиник», вспомнил я.

– А где твой босс? – спросил я.

Она указала на обитые кожей двери.

– Говорит по телефону.

– Тебе нравится с ней работать?

Она выразительно посмотрела мне в глаза. Я очень хорошо знал, что этот взгляд означает: «Как ты можешь сомневаться?» Эли никогда мне не лгала. Я думаю, она вообще не умеет лгать.

– Если бы не нравилось, не работала бы, – ответила она.

Я решил не спрашивать ее, действительно ли ее босс такая стерва, как все говорят. Момент неподходящий.

– Я знаю, что говорят о ней все эти джентльмены. – Она махнула рукой в сторону общего салона. – Думаешь, она не знает?

– Они так бесятся, потому что боятся, что их турнут.

Понизив голос, она подалась ко мне.

– Почему ты думаешь, что у нее есть такие полномочия? Совет директоров запретил ей увольнять вице-президентов без согласования с ним. И будь уверен, эти джентльмены в курсе.

– Ты шутишь.

– После смены менеджмента на тридцать третьем этаже начались мятежи и бунты. Тогда Хэнк Бодин поговорил с каким-то своим дружком из совета директоров, и совет ограничил ее полномочия по увольнению и найму. Это оскорбительно!

– Если у Бодина столько дружков в совете директоров, почему сделали генеральным ее, а не его?

– Может быть, там считают, что он чересчур груб. А возможно, они хотели взять именно человека со стороны, чтобы как-то разобраться со всей нашей грязью. Но какова бы ни была причина, приняли ее отнюдь не единогласно, я точно знаю. Так что немалая часть совета директоров пристально следит за ней, ожидая, когда она споткнется. Как только это случится, они немедленно от нее избавятся, поверь.

– И как все это связано с тем, что я оказался здесь?

– Майк Зорн сказал, что никто не знает о «Скай-Крузере» больше, чем ты.

– Бодин убежден, что Шерил сама внесла меня в список приглашенных, – сказал я. – Но она ведь этого не делала, правда?

– Нет, конечно, нет, – раздался голос у меня за спиной. Обитые кожей двери распахнулись, и появилась Шерил Тобин. – Я даже имени вашего не знала. Но Элисон сказала, что вам можно доверять, и я надеюсь, она не ошиблась.

На расстоянии она была лучше. А вблизи казалась искусственной. Лицо гладкое, без морщин, но неестественное, как будто над ним мощно поработали – или «ботокс», или пластические операции. Она посмотрела на меня в упор, оценивающе.

– Элисон говорила о вас много хорошего.

– Это все неправда.

– Элисон лучше знает, что правда и что нет. Садитесь, пожалуйста.

Я послушно сел – еще послушнее, чем мой золотистый ретривер. Она тоже села на диван напротив нас и сказала:

– Я перейду сразу к делу. Я уверена, вы прочли мое письмо.

– Которое?

Она слегка расширила глаза. Она бы, наверное, и брови приподняла, да «ботокс» лоб заморозил.

– Утреннее.

– А, об этике. Красивые слова. – Я пожал плечами: – Наверное, выгодно быть подхалимом среднего звена. Но это не про меня. Знаете, как говорят: гвоздь, который высунулся, надо забить.

– А, и поэтому вы не высовываетесь. И таким образом можете говорить, что хотите.

– Примерно так.

Эли предостерегающе округлила глаза:

– Лэндри!

Шерил подалась ко мне и пристально на меня посмотрела.

– Джейк, то, что я вам сейчас скажу, не для разглашения.

– Хорошо, – кивнул я.

– Даете слово?

– Да. – Что дальше? Может, уже клятва на крови?

– Элисон сказала, что вам можно доверять. Несколько месяцев назад я наняла вашингтонскую юридическую фирму «Крейги Блайт» для проведения у нас внутреннего расследования.

Я снова кивнул. Я не хотел говорить ей, что Бодин рассказывал об этом Броссу. И что подружка Зои проболталась о проверке электронной почты нескольких топ-менеджеров. Ничего удивительного, что все они так ее ненавидят.

– Вы помните, как несколько лет назад у «Боинга» возникли неприятности с Пентагоном?

– Конечно. – Скандал тогда был грандиозный. Финансовый директор «Боинга» предложил главе службы комплектования Пентагона высокооплачиваемую работу за то, что тот заключит сделку на поставку крупной партии самолетов-заправщиков. – Этот финдиректор сейчас в тюрьме?

– Именно. Весь топ-менеджмент «Боинга» вынужден был уйти в отставку. «Боингу» пришлось заплатить громадную неустойку, а репутация его оказалась подмоченной на годы вперед. В то время я работала в «Боинге» и очень хорошо все это помню.

Я смотрел на нее, не понимая, зачем она говорит все это мне.

– Я уверена, вы знаете, что ходят слухи о чем-то подобном и здесь, – продолжала она. – Что, мол, некто из Пентагона получил взятку от кого-то из «Хаммонда».

– Чтобы застолбить сделку на большой транспортный самолет, подписанную несколько месяцев назад, – сказал я.

– Поначалу я думала, что это просто зависть. Но решила убедиться, что все эти слухи – неправда.

– Расследование уже обнаружило несколько очень интересных вещей, – вмешалась в разговор Эли. – Непонятные выплаты по модели перевода денег импортерам, у нас и за границей.

– Мы говорим о взятках, правильно?

– По сути, да. Но имен мы пока не знаем.

– Может, подналечь на шефа комплектования ВВС?

Эли покачала головой:

– Мы не имеем полномочий вызвать его как свидетеля.

– А почему бы не предупредить правительство и пусть оно разбирается?

– Абсолютно невозможно, – перебила меня Шерил, – пока мы не знаем, кто из «Хаммонда» в этом замешан.

– Все очень тонко, – пояснила Эли. – Если просочится хоть слово, люди начнут уничтожать документы.

– И в тот же миг, как вы войдете в здание Генпрокуратуры США, пресса поднимет шум. В «Боинге» мы это проходили. Расследование сразу попало на первые полосы, что принесло компании неизмеримый вред. Нет, я хочу знать все еще до того, как мы передадим это дело правительству.

– Хорошо, – сказал я. – Вы говорите, что юристы копают под менеджеров и никто этого не знает. Сомневаюсь.

– Наш координатор – генеральный юрисконсульт Джефф Латимер, и перед ним поставлена задача заниматься этим в обстановке строгой секретности, – сказала Шерил. – Он один из четырех человек в «Хаммонде», кто знает о расследовании. Ну, уже из пяти, считая вас.

– А кто еще? – спросил я.

– Кроме нас и Латимера, еще Рон Слеттери. – Это был новый финансист, которого Шерил привела с собой из «Боинга».

– О, тогда о расследовании знают больше чем пять человек, – сказал я.

Эли кивнула:

– Еще начальник корпоративной службы безопасности и тот, кого он назначил отслеживать почту.

– Больше, – повторил я. – Уже пошли слухи. При мне Бодин говорил о расследовании с Броссом.

Шерил бросила на Эли пронзительный взгляд:

– Вот и объяснение, почему он вдруг стал таким осмотрительным в своих письмах и телефонных разговорах.

«Он», догадался я, это Хэнк Бодин.

– Вы были тогда в кабинете у Хэнка Бодина? – обратилась она уже ко мне.

– Нет, это я слышал в аэропорту. Но в кабинете тоже был, утром.

– Интересно. А зачем он вас туда пригласил?

– Я думаю, настоящая причина в том, что он хотел узнать, почему я оказался в списке отъезжающих. Хотел выведать, не знаком ли я с вами.

Несколько секунд она молча смотрела на экран телевизора.

– Настоящая причина, – тихо повторила она. – Значит, должна быть и мнимая. Маскировочная.

– Он хотел, чтобы я установил, почему Е-336 потерпел крушение на парижском авиасалоне. Сказал, что хочет дать Майку Зорну все карты в руки, чтобы разгромить «Евроспейшл».

– Как будто Майк в этом нуждается, – заметила она. – Вы знаете, кто такой Клайв Райланс?

– Конечно. – Клайв Райланс был вице-президент «Хаммонда» по международным отношениям, его офис находился в Лондоне.

– Мы знаем, что Хэнк Бодин собирается побеседовать с ним на отдыхе. О таких вещах, которые он не решается доверить электронной почте. Я хочу, чтобы вы узнали, о чем они будут говорить.

– То есть как?

– Подслушайте. Потолкайтесь в баре вместе с остальными. И не стесняйтесь поливать меня грязью, если это поможет войти к ним в доверие.

Я растерялся и не знал, что на это ответить.

– Я полагаю, вы с Хэнком поладите.

– Полажу? Да он меня едва замечает.

– Тем лучше. Вы не представляете для него угрозы. Возможно, он не будет при вас осторожничать.

– Вы просите меня шпионить, – подытожил я.

Она пожала плечами:

– Называйте это как хотите. Нам нужно знать, на кого нацеливать следователей. Еще я хочу знать, не упомянет ли он «Крейги Блайт». Или Гамильтона Вендера, главу нашей группы там.

В голове у меня все перепуталось. Гамильтон Вендер, Крейги Блайт – кто из них юридическая фирма и кто – человек?

– Джейк, – сказала Эли, – нам очень поможет, если ты узнаешь, говорит ли Бодин или кто-нибудь еще об этой взятке Пентагону. Пусть даже завуалированно.

Мне это совсем не нравилось. Получается, мне предлагают стать стукачом. Я немного подумал и спросил:

– Все эти шпионские дела предполагаются до мероприятий по развитию командного духа или после?

Шерил посмотрела на меня.

– Я чувствую ваше нежелание, – сказала она.

Эли, я заметил, старалась не встречаться со мной глазами.

– Да, мне как-то неловко, – согласился я.

– Я понимаю. Но для вас это некая возможность, если вы понимаете, что я имею в виду.

То есть она предлагала мне взятку – по-своему.

– Не знаю, – произнес я. – Шпионить – не тот навык, который я надеялся в себе развить.

– Значит ли это, что вы отказываетесь выполнить мою просьбу?

– Я этого не сказал. Я об этом подумаю.

– Я хотела бы услышать ответ сейчас, – сказала Шерил.

– Я подумаю, – повторил я и вышел.

Я вернулся на свое место и снова углубился в изучение фотографий. Бодин и компания все дымили своими сигарами – хоть топор вешай. В глазах у меня защипало.

Я думал о том, чем мне только что предложили заняться. Дело не в том, что я как-то особенно был предан Бодину или Ламмису, но мне не нравилось, что меня вербовали в шпионы. С другой стороны, Эли не попросила бы меня ни о чем таком, что сама она не считала бы важным. Вероятно, мне просто не все рассказали.

Когда через полтора часа самолет приземлился, легкая паника по поводу предстоявших четырех дней сменилась у меня тяжелым предчувствием, что непременно произойдет что-то страшное.

Но я, конечно, и понятия не имел насколько.

ГЛАВА 4

Охотничий домик «Королевский лосось» стоял на склоне крутого холма. В основе своей это была изба, громадная и первозданная, и было ей лет сто. Наружные стены – из цельных обтесанных бревен. Два этажа, островерхая крыша, крытая кедром-плавником. Просторная веранда переходит в деревянный настил, спускающийся к причалу.

Этот загородный дом был построен у отдельного водоема в заливе Риверс-Инлет. Добраться до него можно было только на частном судне, вертолетом или чартерным гидропланом. То есть «место дикое и отдаленное» – это еще мягко сказано.

Наш самолет приземлился на острове Ванкувер, где мы пересели на два небольших гидроплана. Короткий перелет – и мы сели на воду у пристани. Солнце – большой желтый шар – садилось, и вода мерцала золотистыми отблесками.

Нас встречал высокий голубоглазый парень примерно моего возраста. Приветствуя нас широкой улыбкой, он представился: Райан. Всех, кроме меня, он называл по имени: очевидно, помнил по предыдущим приездам.

– Как прошел полет?

– Полеты, – поправил Кевин Бросс и шагнул на причал.

Хьюго Ламмису пришлось помочь, сам он сойти на берег был не в состоянии.

– Рыбка клюет? – спросил он у парня.

– Лосося очень много, – ответил Райан. – Я вчера поймал сорокафунтового.

Два других парня, судя по виду латиноамериканцы, вытаскивали чемоданы и ящики с продуктами из хвостового отсека гидроплана.

Ламмис сказал:

– Прошлым летом я поймал одного в девяносто фунтов.

– Я помню, – кивнул Райан.

– Это один из лучших курортов мира со спортивной рыбалкой, – прогудел Ламмис, обращаясь ко мне. – Умеете рыбачить?

– Немного.

– Ну, здесь много и не нужно. Только забрось леску в воду. Но вот вытащить улов – это не для слабаков. Рыбы разгибают крючок, тащат за собой лодку, как на буксире. Я прав, Райан?

– Правы, мистер Ламмис, – поддакнул парень.

Ламмис вразвалочку стал подниматься к дому.

– В первый раз здесь? – спросил у меня Райан.

– Да. И не взял с собой удочку.

– У нас найдется все. А если не любишь рыбалку, можно гулять или плавать на каяке.

– Я люблю рыбалку, – сказал я. – Хотя лосося ни разу в жизни не ловил.

– Вот и попробуешь. Лососи тут в среднем сорокафунтовые, но я видел и на пятьдесят фунтов, и даже на семьдесят.

– Но не на девяносто?

– Такого большого не видел. – Райан подмигнул. – По крайней мере здесь.

Просторная веранда была обставлена «самодельной» мебелью – диван-качалка, качели на цепях, пара кресел. Еще один служащий открыл передо мной дверь, словно швейцар, и я вошел в большую, скудно освещенную комнату.

Пахло древесным дымом и кедровыми опилками. Когда глаза привыкли к полумраку, я понял, что никогда не видел такого… рыбацкого домика. Над огромным камином красовались лосиные рога. На другой стене – медвежья шкура. Мебель и здесь была деревянная, грубо сколоченная, но диваны и кресла мягкие, обитые ковровой тканью.

Ко мне подошел мужчина средних лет, лысеющий, с очками на шнурке.

– Я Пол Фечер, управляющий. А вы, должно быть, мистер Лэндри.

– Вы угадали, – сказал я.

– Методом исключения. Приехали три новых человека, причем две женщины. Добро пожаловать в охотничий дом «Королевский лосось». Если вам что-нибудь понадобится, дайте знать мне или кому-нибудь из наших сотрудников. Наверняка вы уже познакомились с моим сыном Райаном.

– Да. – Это парень, что встретил нас у причала.

– Наш девиз: единственное, что должны поднимать гости, это удочка. Или бокал виски. – Управляющий посмотрел на часы: – Ну, у вас есть еще время перед банкетом по случаю прибытия. Кто-то пошел вздремнуть, кто-то – в гимнастический зал. Если хотите расслабиться, у нас есть сауна. И, конечно, наш бар всегда открыт.

– Буду иметь в виду.

– Вы будете жить в Ванкуверской комнате вместе с мистером Латимером. – Джеффри Латимера, генерального юрисконсульта, считали большим занудой. А еще он был координатором расследования Шерил. Интересное совпадение. – Вас двенадцать человек, а гостевых комнат всего семь. Да вам понравится. Вспомните детство, летний лагерь.

Я никогда не ездил в летний лагерь. Произведя в уме несложные подсчеты, я сказал:

– Значит, не у каждого есть сосед по комнате?

– Ну, ваша новая генеральная директорша, конечно, живет в отдельном номере.

Жить в одной комнате с одним из этих типов. Вот проклятье!

Поднявшись по лестнице, я заглянул в открытую дверь одного из номеров. Эли стояла у окна и распаковывала чемодан. Она улыбнулась мне:

– Может, зайдешь на минутку?

Я зашел, и она закрыла за мной дверь. У меня внутри что-то дрогнуло в предвкушении – как всегда, когда мы с ней оставались наедине, но, разумеется, я отогнал эти мысли.

– Думаешь, это безопасно? – сказал я, усевшись на старый деревянный стул.

– Когда будешь выходить, убедись, что никто тебя не видит.

Она села на другой стул рядом со мной.

– Послушай, на этой встрече… в самолете, ты, похоже, был немного расстроен?

– Скорее, меня тошнило от отвращения. Быть стукачом – не самый лучший для меня способ делать карьеру.

– Но она об этом и не просила, – сказала Эли, явно чувствуя неловкость. – Просто слушай и смотри, вот и все. Поверь, все это делается, чтобы защитить компанию от чудовищного позора.

– Честно говоря, мне не за что насылать проклятия на голову Хэнка Бодина.

– Если он или кто другой дал взятку чиновнику из Пентагона, то по остальным тоже ударит. Как это было в «Боинге».

– Для тебя это важно?

– Не надо делать это только ради меня.

– Ой, Эли, перестань. Ты отлично знаешь, что я не могу тебе отказать. Исходя из истории наших взаимоотношений.

– Исходя из истории наших взаимоотношений, – тихо повторила она, – я не исключала, что ты пошлешь нас к дьяволу. Я предложила Шерил тебя, потому что я тебе доверяю.

Она вдруг провела рукой по моей штанине.

– У тебя все брюки в собачьей шерсти.

– Надо купить специальную щетку, – сказал я.

Она улыбнулась, словно втайне довольная чем-то.

– Ты до сих пор встречаешься с той грудастой блондинкой?

– С какой блондинкой?

– С той, с которой я тебя видела в «Суши Маса».

– А, эта. Нет, с ней все кончено. – Неужели я слышу в ее голосе ревность? – А у тебя кто-нибудь есть?

– Только работа, а на ней сплошное безумие. А у тебя?

Я кивнул.

– Не блондинка?

– О, на самом деле именно что блондинка.

– Надо же. И как ее зовут?

– Герти. Сокращенное от Гертруда.

– И чем она занимается?

– Любит бегать. И есть. Она бы ела непрерывно, если бы я не ограничил ее двумя трапезами в день.

– Нервное расстройство?

– Нет, просто особенность породы.

Она шутливо толкнула меня, но получилось весьма ощутимо.

– Итак, ты по-прежнему работаешь с Майком Зорном.

– Конечно. Он отличный парень. Отличная работа.

– И наверняка ездишь на том же жутком старом джипе.

– Он по-прежнему хорошо ездит.

Мы помолчали, потом я спросил:

– Послушай, нам ведь будет непросто здесь?

– Непросто? Ты имеешь в виду, потому что мы когда-то с тобой спали? Не думаю, что это осложняет дело, а ты?

Я покачал головой. Разумеется, осложняет. Как может не осложнять?

– Значит, когда мы будем сталкиваться в ближайшие дни, следует притворяться, что мы незнакомы? – спросил я.

– Ну, может быть, сталкивались пару раз.

– Понял, – сказал я, думая о том, как мне приятно быть с ней рядом, смотреть на нее, чувствовать ее, вдыхать ее запах.

Она поднялась.

– Пойду работать. Нужно вместе с Шерил просмотреть ее заметки. Будь осторожен, выходя, ладно?

Я кивнул и пошел к двери. Плавно, без скрипа открыл ее. Выглянул. В коридоре никого не было. Я вышел – и только тогда увидел двоих мужчин, шептавшихся с другой стороны двери. Один был ревизор Джон Данцигер, широкоплечий, лет сорока, с редеющими светлыми волосами. Другой – казначей Алан Гроган, примерно того же возраста. У Грогана были темные волосы, тронутые сединой, волевой подбородок и орлиный нос.

Заметив меня, оба замолчали и разошлись в разные стороны.

Дверь в Ванкуверскую комнату была открыта, Джеффри Латимер распаковывал вещи. Ему было лет пятьдесят, и у него были доверчивые глаза ребенка.

– Не думаю, что мы знакомы, – сказал он, протягивая руку. – Джефф Латимер.

Рукопожатие у него было твердое. От него исходил слабый запах одеколона «Олд спайс», который неприятно напомнил мне об отце.

– Джейк Лэндри. Я здесь вместо Майка Зорна.

– Это большая ответственность. Не позволяйте этим напыщенным индюкам испортить вам настроение.

Я посмотрел непонимающе.

– Ламмис, Бросс и прочие. Они просто хамы, вот и все.

Он вернулся к старому потрепанному чемодану и стал методично перекладывать сложенную одежду в ящики комода.

– Сами убедитесь, как дело дойдет до занятий по укреплению командного духа, – сказал он. – Эти ребята всегда друг с другом соперничают. Кто выше заберется и кто кого перетянет. Они никому не позволят проявить инициативу, забраться выше или потянуть сильнее.

Я улыбнулся. Латимер оказался остроумнее и проницательнее, чем я думал. Однако я не был уверен, что он знает о сделанном мне предложении. Поэтому я решил дождаться, когда он заговорит сам, и тоже принялся раскладывать по полкам свои вещи.

Краем глаза я заметил, что он достал из чемодана горсть шприцев, пластмассовую коробочку, пару ампул и тоже положил в ящик. Или сидит на героине, или диабетик. Последнее вероятнее.

Он посмотрел на мой багаж.

– Путешествуем налегке, да? – сказал Латимер. – Вы женаты, Джейк?

– Нет.

– А собираетесь?

– Можно не опасаться, что это случится в ближайшее время.

– Надеюсь, вы позволите мне это сказать. Я считаю, чтобы добиться успеха в бизнесе, нужна стабильная обстановка дома. Жена, дети – это ваш якорь.

– Я алкоголик.

Секунду он пристально на меня смотрел.

– Я пошутил, – сказал я. – А у вас есть дети?

– Дочь. Двенадцать лет. – Он заулыбался.

– Прекрасный возраст, – произнес я просто потому, что эти слова показались мне подходящими к случаю.

Улыбка его погасла.

– Ужасный возраст. В течение месяца я превратился из человека, который все делает правильно, в полного неудачника.

– Жду не дождусь, когда и у меня будут дети, – сказал я.

Мы переоделись к обеду. У Латимера были белые трусы с зелеными рождественскими елочками и красными конфетками.

– Подарок от дочери, – застенчиво сказал он.

Закончив переодеваться, он вытащил плеер.

– Моя последняя игрушка, – с гордостью сказал он. – Видели такое?

Но не настолько устаревшее.

– Конечно.

– Мне дочь подарила. Вы любите мюзиклы?

Я пожал плечами.

– Можете взять послушать в любой момент. Знаете, я думаю, что очень многое из того, что происходит в мире бизнеса, похоже на мюзикл. Показной блеск.

– Никогда об этом не думал.

– Важно не то, что происходит на самом деле, а то, как это воспринимается. Так Хэнк и Хьюго смотрят на вас и думают, что вы дитя. В то время как на самом деле вы можете быть ничуть не менее умны и квалифицированны, чем любой из них.

– Да, может быть. Так что сегодня нас ждет?

– Банкет по случаю приезда. Шерил произнесет речь. Помощник кратко доложит об упражнениях по развитию командного духа. А я буду выступать на завтрашнем ужине.

– О чем будет ваша речь?

– Об этике бизнеса. – Он поджал губы, застегнул свой чемодан и аккуратно поставил его к задней стенке шкафа. – В компании господствует установка «победить любой ценой». Это наследие жесткого командного стиля Джима Роулингса. Шерил делает все возможное, чтобы покончить с этим, но…

Латимер являл собой законченный типаж: одежда, прическа, манеры – все консервативное и как в книгах. Настоящий любитель жить по правилам. Но меня удивило, что он критикует нашего прежнего главу. В конце концов, Роулингс сделал его генеральным юрисконсультом. Говорят, они были близкими друзьями.

– И что она делает, чтобы покончить с этим? – спросил я.

– Дает всем понять, что не потерпит неправомерных действий.

– А думаете, Роулингс их приветствовал?

– Да. Или он смотрел на это иначе. Считалось, что есть «Боинг» и «Локхид», а потом только мы. Хищник и жертва. Нам нужно было как-то выживать. Даже если приходилось играть нечестно.

– Крутые фирмы тоже иногда ведут нечестную игру, – заметил я.

– Но это не оправдывает нас. Шерил хочет, чтобы я потревожил кое-какие скелеты в шкафу. – Он вздохнул. – Боюсь, что завтра я испорчу кое-кому ужин.

Он помолчал. Потом сказал:

– Посмотрите. – И кивком подозвал меня к окну.

Солнце опускалось за горизонт. Воды залива мерцали расплавленным золотом. Сначала я не понял, к чему он хочет привлечь мое внимание, – к закату, что ли? А потом заметил на небе темную тень: орел медленно планировал над водой.

– Смотрите.

Внезапно орел камнем упал в волны и что-то подхватил мощными когтями. Серебристой чешуей блеснула рыба. Хищник и жертва.

– Символично, – проговорил я.

– О чем это вы? – Латимер удивленно обернулся ко мне.

Может, не так уж он и умен, в конце концов.

Джефф Латимер объявил, что спускается вниз, и пригласил меня присоединиться, но я туманно ответил, что должен еще закончить кое-какие дела. Когда он вышел из комнаты, я вытащил свой ноутбук, чтобы еще раз взглянуть на фотографии, что прислала мне Зои.

Если верить одной из справок, присланных Зои, Е-336 перед шоу на салоне сделал от силы двадцать пробных вылетов. Двадцать вылетов – это считай что ничего. Что-то не так с этим самолетом, причем я отлично понимал, что «Евроспейшл» ни за что этого не признает. Будут ссылаться на погоду, на ошибку пилота и так далее.

Изучив фотографии, я мог сказать только, что стержни прорвали композитную обшивку закрылка. Но почему? Эти стержни были врезаны в закрылок и скреплены мощным эпоксидным слоем. И никак не предполагалось, что они могут выломаться. Разве что лет через двадцать. Но никак не через двадцать коротких перелетов между Парижем и Лондоном.

Я еще увеличил картинку, и стали ясно видны трещины в точках концентрации напряжения. И предательское вздутие в обшивке. Такое получается, когда влага попадает в эпоксидные смолы, которые имеют отвратительное свойство впитывать воду, как губка. Это может получиться по разным причинам.

Например, ошибка в конструкции самолета. Которая, скорее всего, и имеет место в данном случае.

Теперь я знаю, почему этот самолет упал, и уверен, что Хэнку Бодину мое объяснение не понравится. Если только…

Если только он сам не догадался. Но, может, и Шерил знает об этой катастрофе больше, чем мы думаем? Я вдруг понял, что как ни старался избежать участия в борьбе между Шерил Тобин и Хэнком Бодином, я уже влип по самые уши.