Текст книги "Мясо"

Автор книги: Джозеф Д’Лейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Глава 14

Впервые за многие годы Ричард Шанти возвращался домой пешком. Он по-прежнему нес на спине наполненный песком и кирпичами рюкзак, но сейчас у него не было желания подгонять себя, и он шел медленно, тяжело ступая. Дорога домой заняла гораздо больше времени; знакомые ориентиры, мимо которых он обычно пробегал за секунды, теперь можно было разглядывать минутами. Когда он приблизился к дому, то почувствовал, что ноги устали больше, чем когда-либо.

Он увидел в окне лицо Майи, встревоженной его ранним возвращением. Похоже, ей уже было любопытно, почему он не бежит и что все это значит. Он не думал, что она искренне переживает за него. Гораздо больше ее заботило, чтобы в доме было мясо и чтобы ее статус по-прежнему был выше, чем у остальных женщин города. Теперь ее заботы ровным счетом ничего для него не значили. Он понял, что больше не любит Майю. Возможно, сегодня у него впервые появилась возможность – а также время и силы – обдумать это.

Ее лицо в окне было жалкой копией того, что ему хотелось бы увидеть. В этом окне должна быть женщина, которая меня любит, или вообще никого не должно быть.Он прошел мимо окна на задний двор, скинул с плеч рюкзак и даже не потрудился умыться с дороги.

В кухне пахло мясом. Майя готовила его вот уже много недель подряд, с каждым днем все больше и больше. Жирный налет появился на кухонных занавесках, покрыл стены. Шанти улавливал запах мяса в ее волосах и одежде. Казалось, мясной дух выходил из нее вместе с потом, сочился из ее пор. Сырым мясом пахли ее руки, и этими же руками она дотрагивалась до овощей, которые он потом ел, этими же грязными пальцами промывала рис.

Он заранее мог сказать, что она не знает, то ли упрекать его за раннее возвращение с работы, то ли сочувствовать ему. Она решала для себя, стоит ли за него переживать. И разве это можно было назвать любовью?

– Что случилось? – спросила она наконец. В любой другой день он мог бы принять этот вопрос за проявление искреннего участия.

– Где девочки?

– Они еще в школе. – Майя обтерла руки полотенцем и подошла к мужу. – Что происходит, Ричард?

– Я бы хотел повидать их, когда они придут. Разбуди меня, хорошо?

Он прошел мимо нее в спальню.

– Дорогой, я задала тебе вопрос.

– Не беспокой меня, пока они не вернутся. Я очень устал.

В спальне он даже не потрудился переодеться. Он лег на кровать наискось и накрыл себя уголком покрывала, насколько того хватило. Он слышал, какое сосредоточенное молчание воцарилось на кухне, пока Майя раздумывала, то ли ругаться с ним, то ли не связываться и дать ему выспаться. Он знал, что она не станет его беспокоить. У нее не было на то права.

Он закрыл глаза. Перед ним проплывали лица Избранных. Их спокойные, любящие глаза, в которых не было упрека. Они говорили с ним. Ха, шу. Мы знаем тебя. Это ты даришь нам темноту, перед тем как мы отдаем себя. Ты нам сочувствуешь, ты наш освободитель.

Он мысленно вернулся в прошлое, вспомнил все глаза, что прошли перед ним. Души. Он сознательно делал свое дело. И ничем не мог искупить свою вину. Не было на земле такого наказания, которое было бы для него справедливым. Разве что в какой-нибудь невообразимой вечности он смог бы повторить судьбу многих поколений Избранных. И это была правда.

Сон не шел.

Он видел расчленение. Проколотые шкуры. Треснутые черепа. Кровь заливала полы и стальные поверхности столов. Хрустели суставы под грубым натиском щипцов. Длинные тонкие лезвия отрезали жир. Филеи падали на конвейерную ленту – их так быстро отделяли от скелета, что мясо было еще теплым. Окровавленные руки сортировали внутренности всех цветов радуги. Пониклая печенка. Опухшие почки. Пористое сердце. Он видел кости с остатками мяса и сухожилий, поблескивающие бледно-голубые хрящи. Кости варились в чанах с кипятком, а на поверхности плавал серый мозг и островки растопленного жира. Он, Ричард Шанти, не мог пошевелиться. На уровне его глаз приподнялась заслонка. Он выглянул из бокса, увидел дуло пневматического пистолета, приставленное к его лбу, и за ним – Торранса, улыбка которого пряталась в неопрятной бороде.

– Бога нет. Есть только мясо.

Шшш…

…щелчок.

Гема и Гарша открыли дверь. Он находился в какой-то странной дреме, его подсознание воскрешало заводские сцены в его собственной спальне, в его доме. Он судорожно сглотнул, чтобы не закричать.

– Здравствуйте, сладкие горошинки.

Близняшки стояли в дверях.

– Почему ты не на работе, папа?

Он почти улыбнулся. Дети были бесхитростны. Сон быстро испарился, чему он был рад.

– Мистер Торранс дал мне пару выходных дней, потому что я устал. Я сразу пришел домой и лег спать.

Этого объяснения оказалось вполне достаточно. Девочки приблизились к кровати.

– А тебе можно бегать? – спросила Гема.

– Я могу делать что хочу, поскольку я дома.

– А ты не устанешь еще больше? – спросила Гарша.

– Устану, конечно. И поэтому… – он натянул на себя покрывало, – …я останусь в постели столько, сколько захочу.

Это вызвало у девочек веселый смех, и, хотя глаза у них все еще были настороженными – или Гема и Гарша просто стеснялись? – они на цыпочках подошли к кровати, как будто он мог их не заметить.

– Папа? – подала голос Гема.

– Да-а-а?

– А ты расскажешь нам сегодня вечером какую-нибудь историю?

В прошлом он успевал рассказывать им на ночь сказки, но вот уже пару лет об этом не вспоминал. Все домашние традиции оказались забытыми. Он редко видел дочек.

– Это зависит…

– От чего? – одновременно спросили они.

– Ну… – начал он и, широко зевнув, плотнее закутался в покрывало. – Зависит от того, проснусь ли я вовремя.

– Вовремя – это, значит, перед сном? – спросила Гема.

– Ммм… хм.

Гарша сказала:

– Но почему бы тебе сейчас не встать? А потом снова ляжешь, когда расскажешь нам историю.

Шанти снова зевнул. А потом еще и еще.

– Я сейчас не могу встать. Я очень устал. Мистер Торранс сказал, чтобы я отдохнул, и я должен выполнить его приказ.

– А ты должен делать все, что прикажет мистер Торранс? – задала очередной вопрос Гема.

– Абсолютно все. Он мой начальник.

На близняшек его ответ, казалось, произвел впечатление.

– Папа? – произнесла Гарша.

– Да.

– Пожалуйста, не спи слишком долго. Пожалуйста, приди и расскажи нам историю на ночь.

Он почесал бороду, как будто принимал решение.

– Знаете что, – заговорщицки произнес он. – Я расскажу вам историю, если вы устроите своему папе хорошую взбучку.

Не колеблясь ни секунды, девочки прыгнули на кровать и дружно навалились на отца, обнимая его. Весили они гораздо больше, чем в прошлый раз, когда он брал их на руки. Это все мясо.В ответ он тоже стиснул их в объятиях и похлопал по попкам.

– Хорошо. Довольно. Вы так уморите своего бедного старичка. – Он спихнул дочек с кровати, с удовольствием отметив, что им не хотелось уходить. – Ну все, идите. Увидимся перед отходом ко сну, расскажу вам короткую историю.

– Только не короткую. Длинную, – с надеждой проговорила Гарша.

– Посмотрим.

– Па-пааа!.. – вместе протянули близняшки.

– Чем дольше вы будете здесь канючить, тем короче будет история.

Угроза возымела действие: дочки вышли и закрыли за собой дверь.

Сладость общения с ними после столь длительного перерыва быстро забылась. Все, о чем он мог думать, так это о тех своих девочках, которых загоняют в стойла, а потом отправляют по узкому углублению в бокс, на конвейер, где они отдают свою жизнь и оставляют после себя обезличенные куски мяса. С этим видением он и уснул.

После смены Парфитт нарочито долго возился в раздевалке, дожидаясь, пока уйдут остальные дояры.

Когда он в своей зеленой спецовке шел через двор к погрузочной площадке, накрапывал дождь. Парфитт испытывал неловкость, находясь во дворе в рабочей одежде, в то время как все уходили домой. Впрочем, никто не обратил на него внимания. Цеха мигом пустели в конце рабочего дня. Все торопились на автобусы, заполняя их собой до тесноты. Рабочих увозили домой, в Эбирн. Отдельная бригада оставалась на ночное дежурство – присматривать за скотом и охранять цеха от грабителей. Хотя в городе и не нашлось бы сумасшедших, которые отважились бы проникнуть на территорию завода. Ни у кого из горожан даже мысли не возникало рисковать своим статусом и обрекать себя на жуткую смерть.

Парфитт уже собирался закурить, но вдруг передумал. Капли дождя пятнами легли на его спецовку. Он скользнул под крышу погрузочной площадки. Никогда еще не доводилось ему бывать здесь в такой тишине. Обычно звуки скотобойни были слышны повсюду. А сейчас ничто не нарушало покой, разве что где-то позвякивала болтающаяся цепь. Предубойные загоны освобождали к ночи; стада Избранных до утра оставались на полях, в стойлах или на ферме.

Только запах не исчезал. Парфитт уже привык к запаху экскрементов. Здесь, на бойне, он был особенно резким, как будто животные из-за сильного внезапного испуга избавлялись от всех своих ядов и гормонов. Результат был, конечно, испытанием для человеческого носа. Кровь тоже имела свой запах. Он не чувствовался, когда просто резали мясо или убивали Избранных в ходе ритуала в младенчестве. Но кровь, сотнями галлонов вытекавшая из забитого скота во время кровопускания – по восемь – десять пинт из каждого тела, – воняла очень сильно. Гигиена на скотобойне была на высоте, но кровь как вода текла повсюду и просачивалась даже в трещинки. И никакими щетками и струями воды под высоким давлением нельзя было выскрести ее до конца. Хотя опилки регулярно меняли, кровь Избранных давно уже въелась в бетонные полы. Внутренности животных были полны всякой дряни на разной стадии пищеварения. В них скапливались и газы, и желчь, и гниль. Общую картину запахов дополнял слегка отдающий мочой запах почек, пряные ароматы селезенки и жирной печени, ингредиентов мясных пирогов и деликатесных паштетов. Парфитт сейчас даже думать не мог о паштете, хотя время близилось к ужину. Самым здоровым был запах парного мяса, отделяемого от еще теплых костей.

Звук мотора заставил Парфитта насторожиться. Он вышел наружу и увидел грузовик, который приближался со стороны молочного цеха. Тот, кто сидел за рулем, подмигнул фарами. Парфитт неуверенно помахал рукой в ответ. Грузовик завернул по дуге возле погрузочной площадки и припарковался задним ходом. Мотор затих, и открылась дверца. Торранс выпрыгнул из кабины. Через секунду с другой стороны из кабины выпрыгнули двое рабочих; Парфитт узнал их – эти были парни из той компании, что собиралась в «Динос».

– Вот так. Сейчас это закончим и по домам, – сказал Торранс.

Его парни точно знали, что нужно делать, и исчезли в темноте погрузочного цеха. Вскоре Парфитт расслышал звук катящейся тележки.

– Давай, пошевеливайся, Парфитт! – прикрикнул Торранс. – Я голоден как зверь, могу сейчас четверть туши умять. Если мы не будем дома в ближайшее время, мне придется съесть собственную жену.

Ухмылка Торранса не располагала к веселью, его глаза-буравчики впились в темноту склада, куда Парфитту идти совсем не хотелось. Он вскочил на погрузочную платформу и увидел, что каждый парень толкает перед собой тележку, груженную мясом.

– Там увидишь, где они стоят. – Один из парней взглянул на Парфитта. – В самом конце конвейера.

Тележки трудно было не заметить, даже если бы он не искал их. В цехе было двадцать, а может, и больше тележек с мясом. Они были не просто полные, а нагруженные выше краев. Парфитт попытался подсчитать, сколько Избранных ушло на такую загрузку. Когда он взялся за свою первую тележку, то увидел, что в ней вовсе не обрезки и отходы, а отборные отруба: толстые края, лопатки, кострецы, огузки. Прикинув в уме, он сделал вывод, что для того, чтобы наполнить тележки, нужно было забить и разделать от двухсот до трехсот Избранных.

Парфитт подошел со своей тележкой к открытому кузову. Нижние рельсы вошли в крюки в основании тележки и запрокинули ее. Лавина мяса хлынула в бездну кузова. Парфитт подтянул веревку, возвращая тележку в вертикальное положение.

Он и двое парней управились с работой меньше чем за десять минут. Торранс наблюдал, покуривая, и Парфитт чувствовал, что управляющий конвейером не сводит с него глаз. Поэтому он работал, стараясь не ударить лицом в грязь, но ему было страшно. Ведь всего несколько минут назад он думал о том, каким надо быть психом, чтобы решиться грабить завод – какая бы ни была нужда. И вот теперь он сам помогает Торрансу и его прихвостням похищать целый грузовик отборного мяса. Неудивительно, что Торранс пообещал ему «очень приличные сверхурочные». Если бы его и остальных поймали, то они оказались бы среди Избранных на бойне, точно так же как Гревилл Снайп, и отнеслись бы к ним с такой же «симпатией».

Когда погрузка была завершена, все четверо втиснулись в кабину, и Торранс угостил рабочих сигаретами. Парфитт взял одну, и руки выдали его душевное состояние.

– Вроде ты еще слишком молод для Трясучки, а, Парфитт? – с ухмылкой сказал Торранс.

Не было смысла скрывать правду.

– Я нервничаю, сэр, – ответил он. – Никогда не думал, что буду… воровать мясо.

Торранс завел мотор, и грузовик тронулся с места. Парни Торранса посмеялись между собой, и Парфитту стало еще более неуютно. Он начал подозревать, что Торранс выбрал его не из симпатии и не потому, что доверял ему. Просто на него собирались свалить вину в случае неудачи.

Впрочем, Торранс немного успокоил его, сказав:

– Мы не воруем мясо, сынок.

– А что же мы тогда делаем?

– Скоро увидишь.

Они доехали до заводских ворот, где, как ни странно, не оказалось ни одного охранника. Вместо того чтобы свернуть налево, к городу, Торранс поехал направо. Парфитт никогда еще не ездил в этом направлении. Даже не смотрел в ту сторону. Почти сразу за территорией завода начиналась пустошь.

Смеркалось. Позади них, за городом, уже садилось солнце. А впереди было темно, но Торранс вел грузовик с выключенными фарами. Очень скоро дорога стала ухабистой, и он снизил скорость, чтобы объезжать опасные и подозрительные ямы. Но вот дорога кончилась, и Парфитт смог разглядеть лишь две колеи, которые вели в темноту.

Справа виднелись следы от других колес. Торранс остановил грузовик, включил заднюю скорость, и грузовик стал задним ходом двигаться по этим колеям.

– Лучше, если ты выйдешь и посмотришь, куда мне сдавать, – сказал Торранс.

Парфитт ждал, что кто-то из парней, кто явно знал, что нужно делать, перелезет через него к двери.

– Я к тебе обращаюсь, Парфитт. Давай, шевелись! Я не хочу торчать здесь ни одной лишней секунды.

Парфитт открыл дверь и спрыгнул на землю. Он обошел грузовик сзади и увидел продолжение колеи. А потом земля как будто обрывалась. Он встал возле угла машины и подал Торрансу знак сдать назад. Как только грузовик двинулся на Парфитта, тот отступил в сторону. Позади него была пропасть, достаточно глубокая, чтобы навсегда поглотить грузовик.

Он поднял обе руки.

– Стой!

Скрипнули тормоза, и грузовик вздрогнул от резкого торможения.

Торранс крикнул из кабины:

– Сними крюки и отойди, Парфитт!

Он повиновался. Задний борт кузова была открыт. Зашипела гидравлика, и кузов начал запрокидываться. Парфитт заглянул в похожую на кратер воронку, уже догадываясь, что там находится. Запах, во сто крат резче, чем на скотобойне, ударил в нос. На дне пропасти гнило то, что осталось от тысяч Избранных.

Грузовик начал разгружаться, пополняя запасы разложившегося мяса.

– Посмотри, пустой? – услышал Парфитт голос Торранса.

Парфитт заглянул в кузов, чтобы соскрести мясо, застрявшее в углах или прилипшее к бортам. Достал все, до чего смог дотянуться. Он вернулся к кабине, пока Торранс возвращал кузов в горизонтальное положение.

– Мне нужно…

Ему протянули щетку. Он взял ее, запрыгнул в кузов и вымел остатки мяса. Торранс завел двигатель, ему не терпелось поскорее уехать. Впервые Парфитт был с ним солидарен. Он подбежал к двери и забрался в кабину. Щетку один из рабочих убрал за спинку сиденья. На завод четверо мужчин возвращались в молчании.

Торранс припарковал грузовик.

– Переодевайся, подброшу тебя до города, – сказал он.

Уже стемнело, а путь до города был неблизкий. У Парфитта не было выбора.

Они встретились у ворот, на этот раз Торранс управлял маленьким микроавтобусом. Парфитт сел сзади. Его нисколько не удивило то, что Торранс доставил всю бригаду прямиком к «Динос».

– Быстренько освежим дыхание, – сказал Торранс.

– Я лучше пойду ужинать домой, – отозвался Парфитт.

– Только сначала выпьешь, сынок.

В будничный вечер в «Динос» было не так шумно, как в выходные, но все равно посетителей было немало.

Торранс взял всем выпивку. Бармен кивнул Парфитту, узнав его, и все четверо уселись за тот же столик, где сидели в прошлый раз.

– Парфитт, – сказал Торранс, – это Стоунбенк и Хейнс.

Он обменялся с ними рукопожатиями.

Торранс поднял рюмку.

– За кровь Избранных. Чтобы как можно дольше кормила город.

Трое рабочих выпили водку вслед за Торрансом.

Никто не нарушал молчание. Парфитт знал, что все ждут его вопроса, и не стал тянуть.

– Что мы делали?

– Мы сделали две вещи, – сказал Торранс. – Избавились от излишков и выполнили приказ.

Парфитт ушам своим не верил.

– Излишков?

– Потише! – рявкнул Торранс. – Ты работаешь на очень эффективную организацию. Мясной завод Магнуса так хорошо справляется с работой… – Он сделал круговое движение рукой. – Мы так хорошо справляемся с работой, что Избранные плодятся высокими темпами, а производство растет как никогда. Чтобы остановить снижение цен на мясо, мы должны время от времени избавляться от некоторого количества продукции.

Парфитт пытался вникнуть в смысл сказанного. Насколько ему было известно, многие горожане были на грани голода именно потому, что мясо стоило слишком дорого. Должно быть, Торранс ошибся. Или просто врет.

– Но мяса не хватает, мистер Торранс. Мы боремся за то, чтобы производить его больше.

– Неправда, – сказал Торранс. – Все ерунда. Мы говорим об экономике. О бизнесе. Люди могут не иметь возможности покупать мясо, но не потому, что мы его не поставляем. Наш завод процветает – и, кстати, наши зарплаты тоже, – потому что цена на мясо высока.

Хейнс, который, как догадался Парфитт, уже не раз слышал эти речи, вышел из-за стола, чтобы заказать еще водки.

– Но ведь если Магнус снизит цену мяса, больше людей смогут его покупать. Гем самым увеличится товарооборот.

Торранс кивнул.

– А ты смышленый парень, Парфитт. В каком-то смысле ты прав. В снижении цен есть свой резон. Однако вся ситуация с мясом влияет на настроение людей. Если люди знают, что мясо дорого, они уважают его и тех, кто может его себе позволить. Если все смогут покупать мясо, оно не будет иметь такой ценности, пусть даже Магнус и сохранит свою прибыль. Понимаешь?

Парфитт тоже кивнул. Хотя не понимал. Он просто не понимал смысла того, что происходит.

– А как к этому относится «Велфэр»? – спросил он. – Ведь есть слово Божье, которое говорит о том, что Избранные посланы сюда для всех нас, а не только для тех, кто может себе позволить есть их мясо.

– Бизнес Эбирна и его религия, как ты это скоро поймешь, случайные попутчики, – ответил Торранс. – Они терпят друг друга, потому что поодиночке не выживут.

Хейнс вернулся с выпивкой. Выпили залпом. Водка не стоила того, чтобы ее смаковать.

– Думаю, всем нам пора поесть, – сказал Торранс. – Хочешь поехать домой, Парфитт?

– Нет, спасибо, сэр. Я пройдусь пешком.

– Отлично. Только сначала подойди к автобусу и получи то, что тебе причитается. После чего ты станешь хорошей добычей для воришек.

Глава 15

– Давным-давно, – начал Шанти, – жили два брата, Питер и Джеймс…

Он сделал короткую паузу и продолжил:

– Питер и Джеймс были самыми бедными детьми во всем городе и жили они в таком месте, где все дома были разрушенные, без окон и дверей, без крыши, открытые всем дождям и ветрам. Мальчики были очень худенькие, потому что им нечего было есть. Иногда они питались сорняками, проросшими в трещинах разбитых фундаментов. Или ели листья и орехи, срывая их с тех немногих деревьев, что росли в их квартале. А бывало, что они набирались храбрости и пробирались в богатые районы, где находили хлеб, выброшенный на помойку сытыми горожанами. Иногда воровали яблоки в садах богачей.

У Питера и Джеймса не было ни отца, ни матери, ни друзей. Они жили одни, сколько себя помнили, и друг для друга были единственными на всем белом свете. По ночам, особенно зимой, Питер и Джеймс крепко прижимались друг к другу, чтобы согреться и избавиться от чувства одиночества.

Однажды Питер сказал Джеймсу: «Мне надоело быть одиноким и голодным, мне надоело жить без друзей».

«Мне тоже, – сказал Джеймс. – Почему бы нам не поискать место получше, где можно было бы жить?»

И они решили исследовать заброшенный квартал, где прожили всю свою жизнь. Они не могли пойти в благополучные кварталы города, потому что жители, хотя и были богатыми и сытыми, обязательно попытались бы их схватить и съесть. Поэтому братья бродили по старым развалинам и пустым улицам в поисках лучшей доли.

Они искали целую неделю, но нашли лишь еще более ветхие дома.

Они искали еще две недели, но не нашли еды больше, чем было у них.

Они искали еще три недели, но не встретили никого, с кем можно было бы поговорить.

И тогда они уселись на обочине разбитой дороги и заплакали, обнявшись, потому что им было так грустно, так одиноко, так голодно, что не хотелось жить.

И вот тогда прямо перед ними возникло странное крохотное существо. Оно жужжало, порхало в воздухе и было похоже на крохотного человечка с крылышками. Мальчики так удивились, что разом перестали плакать. И тут, что еще более странно, летающее существо заговорило с ними. У него оказался очень громкий голос.

«Почему вы плачете, глупые? – спросило летающее существо. – Вы еще даже не начали искать. Ищите еще неделю, и я обещаю, что вы найдете то, что сделает вас обоих счастливыми».

Летающий человечек запрыгал в воздухе, как будто его взволновали собственные слова.

«Но, – сказал он, вдруг посерьезнев, – опасайтесь Ферримена. Если он вас поймает, то зажарит живьем, а потом съест ваши глаза, уши и нос, после чего начнет выедать у каждого из вас желудок».

Питер и Джеймс задрожали от страха. Они были так слабы, что, казалось, не могли продолжать поиски. И если бы им встретился Ферримен, у них не было бы сил от него убежать.

Смущаясь от того, что впервые приходится разговаривать с летающим человечком, и не зная толком, что сказать, Питер произнес: «Извините, но мы еще очень маленькие и очень, очень худые. Понимаете, мы питались только сорняками, листьями и орехами. Иногда нам… нам… удавалось раздобыть пару яблок. Посмотрите сами, – он вытянул перед собой руки, а потом указал на руки Джеймса, – мы не сильнее, чем хворостинки».

Человечек почесал свою малюсенькую голову и спросил: «А много ли вам нужно, чтобы стать счастливыми?»

«О, очень много», – ответил Джеймс.

«Вы голодны?» – осведомился он.

«Мы почти умираем от голода», – сказал Питер.

«Вы одиноки?» – спросил он.

«Мы самые одинокие на свете», – ответил Джеймс.

«Ну, тогда вот что, – произнес человечек. – Помните о том, что вы ищете, и это придаст вам сил».

«В самом деле?» – спросил Питер.

«Правда?» – спросил Джеймс.

«Да, – ответил человечек. – Вы станете гораздо, гораздо сильнее».

После чего пролетел три круга по кругу и исчез.

Питер и Джеймс посмотрели друг на друга широко открытыми глазами.

«Мы действительно видели летающего человечка?» – проговорил Питер.

«Кажется, да, – сказал Джеймс. И добавил: – Он действительно говорил с нами?»

«Да, – ответил Питер. – Кажется, говорил».

Оба мальчика улыбнулись, потому что от общения с человечком им стало намного легче. Это было странное существо, но оно отнеслось к ним по-доброму. Никто и никогда к ним так не относился.

Братья стали искать сорняки, чтобы поесть и набраться сил для дальнейшего путешествия, и неподалеку обнаружили целые заросли. Это показалось им большой удачей. Они ели горькую траву, но были и этому рады. Вскоре они продолжили поиски.

Питер и Джеймс бродили по таким местам, где раньше не бывали и о которых ничего не знали. Через шесть дней поисков они снова были без сил, но вокруг все стало меняться. Появились дома, и не такие разрушенные, как те, что остались позади. Некоторые дома были с крышами и даже с окнами и дверьми. Питер и Джеймс обшаривали эти дома, но не находили ничего, что могло бы сделать их счастливыми, ничего, чем можно было бы наполнить желудок, и никого, с кем можно было бы поговорить.

Они уже начали думать, что им приснился тот человечек и все его советы. Хуже того, им стало казаться, будто от голода у них попросту начались видения.

И тут на землю опустился туман, затянув все вокруг белой пеленой. Братья увидели, что стоят перед самым последним домом заброшенного квартала. За которым уже не было ничего. У входной двери лежала большая груда костей. Кости были гладкими и абсолютно чистыми. Некоторые из костей выглядели так, будто принадлежали маленьким мальчикам вроде Питера и Джеймса.

Они оба подумали, что, возможно, маленький человечек был другом Ферримена и нарочно велел им прийти сюда, чтобы Ферримен смог полакомиться еще двумя сиротами.

Они попятились назад, готовые бежать прочь, когда дверь распахнулась, и из тумана выплыла огромная фигура. Это был настоящий гигант, гораздо выше нормального человека и вдвое толще. Длинные, густые, всклокоченные рыжие волосы покрывали его руки, ноги и лицо, свисали с головы до бедер. На нем были только рваные брюки, которые заканчивались ниже колена, и жилет без пуговиц. Создавалось впечатление, что он вот уже сто лет носил одну и ту же одежду и просто вырос из нее.

От маленьких мальчиков, подумали Питер и Джеймс, должно быть, очень сильно поправляются.

Ферримен увидел их и закричал: «ААА-РРР-ГГГ! ВРЕМЯ УЖИНА!»

Он бросился к ним, широко расставив руки, намереваясь схватить обоих сразу.

«Бежим!» – крикнул Питер, и мальчики развернулись и бросились наутек что было сил. Туман был густой, и трудно было разобрать, куда они бегут. Братья держались за руки, потому что не хотели потерять друг друга, и это замедляло их бег. Гем временем Ферримен догонял их, ведь ноги у него были длинные, как ходули, и один его шаг был как четыре шага мальчиков. Он очень быстро приблизился к ним, и его огромные ручищи уже тянулись, чтобы их схватить.

«Теперь вы от меня не уйдете, моя закуска. Теперь-то уж я ПОУЖИНАЮ!»

«Отпусти мою руку, – сказал Джеймс брату. – Это наше единственное спасение».

«Нет! – крикнул Питер. – Что, если я никогда не найду тебя?»

«Думай о том, что мы ищем, и найдешь меня».

Ферримен уже хватал их своими ручищами. Джеймс отпустил руку Питера и бросился в туман. Ему удалось выскользнуть из лапы великана. Питер побежал в другую сторону. И тоже улизнул от великана.

Ферримен не мог решить, за кем бежать, и, пока он раздумывал, оба мальчика скрылись.

«ААА-РРР-ГГГ! – закричал Ферримен. – НЕТ УЖИНА! ААА-РРР-ГГГ!»

Ферримен еще долго стоял на месте, обнюхивая воздух. Потом решил, что один след пахнет вкуснее, и, развернувшись, бросился в ту сторону, куда побежал Питер.

Разлученные, мальчики слышали топот огромных ног Ферримена, который за ними гнался. От каждого его шага сотрясалась земля.

Джеймс крался на цыпочках, бесшумно, но туман был такой плотный, что он ничего не видел перед собой и даже не догадывался, в какую сторону движется. С Питером было то же самое. Теперь оба мальчика были еще более одинокими, и, разумеется, им стало еще страшнее. Они были так напуганы, что им казалось, будто Ферримен слышит, как стучат их сердца, и преследует их, идя на этот звук.

Джеймс споткнулся о битый кирпич и упал. От удара об землю у него потемнело в глазах. Его голова и руки свисали куда-то вниз. Он открыл глаза и обнаружил, что смотрит прямо в черную яму, такую глубокую, что она казалась бездонной. Еще один шаг – и он провалился бы туда и уже никогда не увидел бы Питера.

Но Ферримен услышал, как падал Джеймс, и побежал в его сторону. Питер тоже это слышал. Он хотел позвать брата, чтобы удостовериться, что с ним все в порядке, что его не схватил Ферримен. Но Питер не осмелился крикнуть. Вместо этого он тоже побежал к тому месту, откуда, как ему показалось, донесся шум.

И тут он услышал тяжелые шаги за спиной. Так получилось, что он оказался между Феррименом и своим братом. Теперь Ферримен преследовал Питера, пока они оба бежали к Джеймсу. Питер рискнул оглянуться и увидел развевающиеся в тумане длинные рыжие волосы. Ферримен уже догонял его, тянул к нему свои длинные ручищи.

Уже не было смысла таиться, и Питер позвал брата: «Джеймс! Где ты?»

«Сюда! – отозвался Джеймс. – Быстрее, Питер, я слышу, как приближается Ферримен!»

«Он у меня за спиной! – крикнул Питер. – Боюсь, мне не убежать от него».

«Нет, Питер. Ты сможешь. Думай о том, что мы так долго искали. Я тоже об этом думаю. Когда ты будешь достаточно близко, я скажу, что тебе нужно будет сделать, и ты очень постараешься. Хорошо?»

«Я все сделаю, Джеймс. Я постараюсь».

Питер уже слышал тяжелое дыхание Ферримена и улавливал запах мертвых мальчиков, который исходил из желудка великана. Питер подумал обо всем, что он и его брат так долго искали, и побежал во всю мочь. Но он уже давно ничего не ел, и его ноги устали и отяжелели. У него невольно возникла мысль, что скоро ему придет конец. И тут в тумане появилась расщелина, и откуда-то сверху в нее проник тонкий луч света. Пробегая сквозь этот свет, Питер наполнялся силой. Он побежал еще быстрее и почувствовал, как рука Ферримена рубанула воздух у него за спиной. Рыжий великан опять упустил мальчика.

И в этот момент Питер услышал голос Джеймса, очень громкий и очень близкий. «Прыгай, Питер, прыгай как можно дальше и как можно быстрее».

И Питер прыгнул изо всех сил, что у него остались, взмыв в воздух.

Он посмотрел вниз и увидел, что летит над черной дырой, которой, казалось, не было конца и края. Джеймс, видимо, приказал ему прыгнуть навстречу смерти. Но Питер не сдался даже тогда. Он подумал о том, как было бы хорошо снова встретиться с братом и оказаться в безопасности. Он думал об этом и о том, как они будут счастливы.

И в следующее мгновение он почувствовал, что Джеймс крепко держит его в руках. Брат поймал его на другом краю черной ямы.

Они оба оглянулись назад и увидели в тумане Ферримена. Он тоже их увидел. Двух красивых, вкусных маленьких мальчиков, которых можно было бы зажарить живьем.

«АААРРРГГГ! УЖИН!» – кричал Ферримен, приближаясь к яме.

И вдруг Ферримен скрылся из виду.

Мальчики слышали, как он долго, очень долго летел вниз и все время кричал: «АААРРРГГГ!..»

Они так и не расслышали, как Ферримен ударился об дно.