Текст книги "Мясо"

Автор книги: Джозеф Д’Лейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Глава 23

Ему приходилось сбавлять темп, чтобы люди Магнуса не отставали.

Топот десятков пар сапог эхом разносился по городу, сопровождая движение армии в черных одеждах. Почти все мужчины были крепко сложенные, рослые, с крупной фигурой. Шанти, бежавший впереди, казался гончей, удирающей от стаи волков. Горожане при виде них с испугом кидались в подворотни, затворяли окна, прижимались к влажным кирпичным стенам. Люди Магнуса старались держать марку и делали вид, будто бег им нипочем, но, когда они достигли Заброшенного квартала, лицо каждого из них было искажено гримасой усталости. Никто из них не был так хорошо подготовлен, как Шанти. Никто не тренировался в беге на дальние дистанции.

По разбитым улицам Заброшенного квартала Шанти бежал с прежней легкостью, огибая все ухабы и препятствия, в то время как остальные спотыкались и падали.

– Постой!.. – прокричал Бруно. – Стой… момент… черт бы тебя побрал!

Шанти оглянулся через плечо и слегка замедлил бег.

– В чем дело?

– Посмотри… мы еле дышим.

За спиной Бруно приспешники Магнуса, явно отобранные из лучших бойцов, плелись, словно караван беженцев. Даже Шанти мог видеть, что они – легкая добыча.

Он остановился, и Бруно его нагнал. Великан никак не мог отдышаться. Остальные по одному, по двое вскоре присоединились к ним. Прошло несколько минут, прежде чем подоспел последний из них, самый низкий и толстый. Люди Мясного Барона разлеглись кругом на каменных обломках.

– Пойдемте, – сказал Шанти.

Раздались протестующие возгласы.

– Дай им отдохнуть, – сказал Бруно.

– И сколько они будут отдыхать?

– Пока не будут готовы к новому марш-броску. Мы не можем вести их в бой в таком состоянии.

– Нет. Они достаточно отдохнули. Мы должны двигаться сейчас же.

– Кто, черт возьми, назначил его главным? – крикнул кто-то.

– Послушай, – глядя на Бруно, произнес толстый мужчина низкого роста, который все еще тяжело дышал. – Давай свяжем ему щиколотки, чтобы он не мог бежать. Возьми мой галстук.

– Давайте просто вернемся и скажем, что ничего не нашли, – подал голос еще один. – Магнус покончит с этим придурком и его семьей, и все пойдет по-прежнему.

Недовольных становилось все больше.

– Заткнитесь, все вы! – крикнул Бруно. – Еще пять минут вам на отдых, а потом выдвигаемся. Берегите дыхание.

Шанти не поверил своим ушам.

– Пять минут?! Это слишком долго.

– Я дал им пять минут.

– Бруно, умоляю тебя. Ты знаешь, что он делает с моей семьей. С моими девочками. Пожалуйста.

Бруно присел на покореженную глыбу бетона и пригладил руками жирные волосы.

– Ты сам во всем виноват, и ты это знаешь, Шанти. Вел себя странно с Избранными, устраивал эти ежедневные дурацкие пробежки, не ел мясо. Торранс мне все рассказал. Если бы не твое мастерство, тебя давно лишили бы статуса. – Бруно пошарил в карманах пальто и вынул оттуда табак и бумагу. Потом принялся скручивать папиросу. – Я тебе кое-что скажу насчет моего босса, Шанти. Если он что-то вбил себе в голову, то уже не отступится, пока не доведет дело до конца. В тот момент, когда он решил отобрать у тебя семью, они, считай, уже умерли. Именно в тот момент. Он не сдержит ни одного обещания из тех, что дал тебе. Он использует тебя, твою жену и дочерей, а потом убьет тебя. Всех вас убьет. – Он зажег папиросу и жадно затянулся. Казалось, дыхание у Бруно сразу же восстановилось, но Шанти заметил, как дрожат его пальцы, в которых он держит папиросу. – Я тебе больше скажу. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы он осуществил свои намерения. Я жду не дождусь, когда тебя прикончат. Ты чужой в этом городе.

Шанти отвернулся и посмотрел вдаль. Руины Заброшенного квартала тянулись до самого горизонта. Возможно, они простирались еще дальше. Он один противостоял многим и вел своих злейших врагов к убежищу спасителя Эбирна. Джон Коллинз был не только его союзником, он стал для него другом. У них были общие идеалы, общие мечты. Неужели он действительно готов был принести этого человека в жертву ради спасения своих детей? А сколько еще детей, сотни и тысячи, были убиты в гонке за мясом или погибли от голода? Смерть Коллинза обернулась бы куда большей потерей для города, нежели гибель его дочек. Конец Коллинза стал бы концом надежды. Шанти знал это и не мог отрицать. Но колесо событий уже завертелось, и он не мог его остановить. Без его руководства Бруно мог опоздать. И вообще не найти Коллинза. А он сам был так нужен девочкам.

Когда он побежал в сторону города, никто из людей Магнуса даже не поднялся, чтобы броситься за ним в погоню.

– Черт с ним, – сказал Бруно, махнув рукой.

– Что будем делать? – спросил толстый мужчина низкого роста.

Бруно посмотрел на часы.

– Закончим отдыхать и отправимся искать Коллинза.

– А с этим что?

Шанти уже был маленькой фигуркой на фоне руин.

– В поместье остались наши люди. Хватит, чтобы позаботиться о нем.

– Магнус будет в ярости.

– Это точно. Но он будет в еще большей ярости, если мы не закончим то, за чем сюда пришли. – Бруно поднялся с ухмылкой. – Вставайте, бойцы. Доделаем нашу работу.

– Как мы теперь узнаем, где искать Коллинза? – спросил кто-то.

– У меня есть идея, где он может прятаться. На самом деле лишь догадка, но думаю, стоит попробовать. Позади арены, где тренируют боевых быков, есть разлом в стене, который ведет в подземелья. Если я прав и мы проследуем этим маршрутом, думаю, найдем то место, где эти туннели выходят наружу. Если нет, вернемся к арене и двинемся в обратную сторону. Ошибки быть не должно.

Он похлопал толстого мужчину по плечу и повел свой отряд дальше вглубь руин.

Магнус кряхтел, потел, дрожал, испытывая жадное желание обладать девочками. Ему не требовалось применять силу к этим малышкам. Это было бы слишком легко. С детьми его оружием всегда были слова. Он сидел на деревянном сундуке возле спинки своей огромной кровати; его халат распахнулся, обнажая его волосатый толстый живот и припухлый член.

У окна жались друг к другу Гема и Гарша, взявшись за руки и переплетя маленькие пальчики. Первая часть игры прошла успешно. Обещаниями и угрозами он убедил их снять платья и белье. Это заняло всего несколько минут. Теперь его пленницы дрожали от страха, как жалкая, загнанная в угол добыча.

– Хорошие маленькие девочки любятледенцы на палочке. Вы хорошие девочки?

Сбитые с толку, Гема и Гарша не кивнули и не покачали головой. Они молча заплакали; слезы потекли по их щекам, и капельки прозрачной слизи показались на кончике носа каждой девочки. Отличная смазка!

Магнусу не терпелось продолжить игру.

– Очаровательные, сладкие маленькие девочки, любят леденцы на палочке. Мои сластены. – Он опустил глаза. – Разве это не выглядит вкусным?

На этот раз обе девочки несколько раз тряхнули головой.

Магнус с восторгом захохотал. Потом сказал:

– Что ж, в таком случае вы плохие девочки. – Он сделал паузу, чтобы прикурить сигару. Времени впереди было много. – А вы знаете, что происходит с плохими девочками в этом доме?

Гема и Гарша не шелохнулись. Они не хотели знать.

И правильно, что не хотели. Он наслаждался каждым мгновением их ужаса.

Сигара дрожала у него в руке, но он уже не обращал на это внимания. Его голова тряслась из стороны в сторону, как будто он все время что-то отрицал.

Девочки судорожно сглатывали, пытаясь сдерживать слезы. Губы у них пересохли от учащенного дыхания.

– В этом доме, – продолжил Мясной Барон, – я ем плохих девочек. Нарезаю их на куски, пока они умоляют меня о пощаде, а потом съедаю. Сырыми. Руками. – Он изобразил, как это делается, после чего утер рот рукавом. – Мм. Вкусно. Нежнейшие, сладкие маленькие девочки. Мое… ЛЮБИМОЕ БЛЮДО!

От его крика они подались назад, упершись в оконное стекло. Оно затряслось в старой раме. И тут близняшки заплакали навзрыд. Магнус наблюдал за ними, пока не потерял терпение.

– ЗАТКНИТЕСЬ, ВЫ, ОБЕ! – снова крикнул он. – Закройте свои отвратительные маленькие глотки, или я их перережу сейчас же.

Они зажали друг другу рот ладонью, чтобы заглушить рыдания.

– Ну, а теперь… кто хочет леденец на палочке?

Словно сиамские близнецы, они приблизились к нему. Как телята.

Он облизал губы.

Удача, или, скорее, неудача привела их к проходу, о котором говорил Шанти. Они неохотно преодолели долгий путь по развалинам, забравшись туда, где еще ни разу не были. Вдалеке виднелись гигантские остовы зданий, устремленные в небо. Все они, и даже Бруно, были ошеломлены бескрайними просторами руин. И город, оставшийся позади, в сравнении с ними казался маленьким островком.

Они подошли к краю обрыва. Осторожно проверили ногами ступени, ведущие вниз. Несколько человек потеряли равновесие и шумно заскользили по насыпи. Один из них остановился немного дальше остальных.

Кто-то крикнул:

– Проклятие!

Бруно повернулся на крик.

– Что случилось?

– Эндрюс исчез.

Бруно поспешил вниз. Истерические выпады раздражали его. Он понимал, что его ребята на грани срыва. И утратили контроль над собой.

– Он не мог исчезнуть, ты, идиот. Может, просто упал где-нибудь. – Бруно огляделся. – Где он был?

Парень показал направление.

– Вон там. Он…

И вот тогда Бруно увидел то, что они искали. Насыпь была такой однородной, что даже при тщательном осмотре поверхности земли он мог бы не заметить контуры отверстия. Но вот она была перед ним, грязная огромная дыра размером в пять дверных проемов. Он оступился и заскользил прямо к ней. Кусок ржавой арматуры спас его от падения следом за Эндрюсом. Он ухватился за стальной прут и встал на ноги.

– Все ориентируйтесь на меня! – крикнул он. – Спускайтесь на самое дно. Там есть проход.

Пока остальные спускались, он несколько раз окликнул Эндрюса. Тот не ответил. Потерять человека перед началом операции было плохим предзнаменованием, но Бруно был рад хотя бы тому, что не пришлось идти в обход через арену.

На дне обрыва он присоединился к своим бойцам; все были серыми от пыли, у многих были порваны пальто и брюки. Перед ними был вход в катакомбы. Ступени вели вниз, в темноту, но люди Магнуса были к этому готовы. У некоторых в руках были газовые фонари – предметы, которым в скором времени суждено было стать редкостью.

Бруно разделил отряд на семь групп по десять человек, и каждая группа получила по три фонаря. Все без исключения были вооружены спрятанным в рукаве мачете с коротким лезвием. Ножи крепились к запястьям ремнями, чтобы рукоятка не скользила в потной ладони. Каждый нож был длиной в фут и имел плоский конец. Это было фирменное оружие приспешников Мясного Барона, нож для резни и расчленения тела.

Они спустились в темноту – по две-три группы одновременно.

Первым они нашли Эндрюса. Его глаза еще были открыты, но неудивительно, что он не отзывался. Он падал вниз головой и рухнул на шею. От удара сломалась шея, и он лежал, как изуродованная кукла: его руки и ноги неестественно изогнулись.

– Распрямите его, – приказал Бруно.

Он прошептал несколько слов над телом Эндрюса, и мужчины в черных пальто продолжили спуск.

Подземное пространство было необъятным. Арена для боя быков не шла с ним ни в какое сравнение. Свет от фонарей даже не достигал высоких потолков. Вскоре они оказались в длинном туннеле с низкими потолками. Такие же туннели с блестящими металлическими ступенями уводили еще дальше вниз, под землю.

Бруно почувствовал нарастающую панику в рядах ведомых им бойцов. Он улавливал запах их пота с кислым привкусом страха. Он чувствовал напряжение сухожилий в их запястьях, на которых были закреплены мачете. Здесь, в утробе незнакомого Эбирна, нож оставался единственным утешением и признаком силы. Бруно это знал, потому что его жилы были натянуты точно так же.

Воздух был спертый, но не такой неподвижный, каким ему следовало быть. Кто-то побывал внизу до них или все еще находился там. В воздухе угадывалось какое-то движение – порхали пылинки. Значит, кто-то их потревожил.

Спустившись на третий уровень – при этом некоторые люди из его команды уже были на грани срыва, – Бруно начал замечать признаки обитания: одеяла, собранные в сиденья и постели; нарисованные углем на стенах знаки; отпечатки подошв в пыли. Ему хотелось отдать какие-то приказы тем, кто шел за ним, по крайней мере подбодрить их, убедить продержаться еще немного, потому что они уже у цели. Но он не осмелился подать голос: нужно было подкрасться незаметно.

Как долго здесь жили Коллинз и его сторонники? Чем они питались и как выживали? Не было никаких иных признаков жизни, кроме символики на стенах и самодельных лежанок.

Во всем подземелье они обнаружили только один газовый фонарь. Он был в тупиковой комнате, где из одеял были сооружены ряды сидений. В дальнем углу было открытое пространство и место для одного сиденья на возвышении. Священник и его паства. Вот где они собирались. Это действительно было убежище Коллинза.

Бруно быстро развернулся в ожидании нападения сзади. Но ничего не последовало. В подземелье, кроме них, не было ни души.

– Мы их упустили, – сказал он, обращаясь к обступившим его мужчинам. – Придется выйти и искать в другом месте.

Бруно услышал, как многие вздохнули с облегчением. Никому не хотелось сражаться под землей, умирать в темноте. Как послушное стадо, они пошли за ним назад, к свету.

Они стояли перед ним, нерешительные, у каждой было жалобное личико.

Его член предательски приподнялся. Тупой и глупый орган! Серебристая капля выступила на его кончике, и девочки в испуге попятились.

– Сладкий карамельный сок, – проговорил Магнус, – как раз для маленьких девочек.

Они уже были практически в его руках, в самом начале путешествия, в котором ему надлежало стать их поводырем и мучителем. Им суждено было стать его любимыми горничными, этим двум малышкам. Он уже чувствовал, что хочет оставить их у себя надолго. Обучить их, выдрессировать, вылепить по своему вкусу.

Гема протянула руку, и он улыбнулся, при этом сердце у него замерло от предвкушения.

За дверью послышался шум. Кто-то бежал по нижнему коридору, топотал по ступенькам. Он расслышал крики мужчин и звуки борьбы. Кто-то, вскрикнув, упал с лестницы. Крик резко стих. Борьба продолжалась, и голоса звучали все ближе. Магнус узнал голос одного из своих людей и другой голос, которого не должно было быть в доме.

– Черт бы их всех побрал, – сказал он, вставая.

Девочки отбежали назад к окну.

Он запахнул халат и подошел к двери. Обернулся и погрозил девочкам жирным пальцем.

– Стойте, где стоите, иначе я высосу вам глаза. Поняли?

Они промолчали. Просто стояли и дрожали от страха. Одна из них описалась. Да уж, кто заставил его отказаться от такого лакомства, должен был заплатить высокую цену. Он резко распахнул дверь и вышел в коридор.

– Что, черт возьми, происходит в этом доме? Я хочу покоя, а… – Тут он увидел того, кого не ожидал увидеть. – Что ты здесь делаешь, ты, псих?

На лестничной площадке Ричард Шанти сражался с двумя охранниками Магнуса. Те никак не могли его скрутить. Он не дрался с ними, а тащил их обоих по коридору. У подножия лестницы неподвижно лежал третий охранник.

Видя, что его люди не могут совладать с незваным гостем, Магнус прошел к своему кабинету и быстро зашел внутрь. Он вновь появился в коридоре с каким-то предметом, зажатым в правой руке, и приблизился к дерущимся мужчинам. Шанти отпихивался локтями, коленями, прыгал и изворачивался. Несмотря на свою миниатюрную комплекцию в сравнении с двумя верзилами, он умудрился разбить одному из них нос. Когда он увидел Магнуса так близко, его охватил еще больший азарт. Он высвободился из цепких рук другого охранника и нырнул вперед. Магнус поднял правую руку и опустил ее один раз, со всей силой. Послышался глухой треск, и Шанти упал.

Магнус оглядел охранников; глаза его налились кровью. Дубинка «Безмозглая» подрагивала в его руке.

– Почему, если я требую выполнить какую-то работу, мне приходится делать ее самому? – Он не ожидал ответа и не получил его. Поэтому сразу добавил: – Заприте Шанти до тех пор, пока я не буду готов встретиться с ним. – Он посмотрел через перила на неподвижное тело. – Кто там внизу?

– Джастер, сэр.

– Если он мертв, похороните его. Нет. Постойте. Вы говорите, Джастер? Мне всегда нравилась его задница. Скажите Рубщику, чтобы нарезал мне филеев. Потом можете хоронить. И чтоб на этот раз все сделали как надо, иначе отрежу вам яйца.

Магнус развернулся и направился к своей спальне. Он устал, и желание резвиться с девочками внезапно пропало.

– Сэр?

Магнус остановился.

– Какого черта?

– Что, если Джастер жив? Стоит ли позвать доктора?

Он повернулся к охранникам.

– Если Джастер не смог совладать с Шанти, он уже покойник. Рубщик все равно должен разделать его для меня.

В спальне он опять сел на сундук, но теперь обессилевший. Девочек у окна не было. Он встал и оглядел комнату. Ругая себя за то, что оставил дверь открытой, он откинул одеяло, заглянул под кровать. Никого. В шкафах их тоже не было. Он позвонил горничным и услышал, как те взбегают по лестнице. Его непредсказуемость и внезапная смена настроения стали еще более заметными, пусть даже он и сам знал об этом, и теперь вся обслуга не только молниеносно откликалась на его команды, но пребывала в постоянном напряжении. Две горничные появились в дверях, выглядели они измученными.

– Мои сучки-малышки куда-то сбежали. Они не могли уйти далеко. Я хочу, чтобы вы перерыли весь дом. Заставьте всех обыскать территорию. Но держите все двери на улицу запертыми. В худшем случае они вернутся домой, и там мы их схватим. Я не думаю, что они отважатся уйти далеко от мамочки и папочки.

Горничные вошли в спальню и принялись осматривать постель и шкафы.

– Да не здесь, тупые вы телки! Я здесь уже все обыскал. А теперь собираюсь немного поспать и не хочу, чтобы меня беспокоили, пока не вернется Бруно вместе с Коллинзом. Идите к черту, дуры!

Магнус рухнул в постель и накрылся одеялом. Дверь закрылась, и он отключился.

Глава 24

Ему удалось подавить приступ паники, охватившей его на обратном пути из подземелья. Возвращение сопровождалось разочарованием. Почему Коллинза не оказалось там, где он должен был находиться? Вот что больше всего волновало Бруно.

Возвращение к Магнусу с пустыми руками было еще одним поводом для беспокойства. За последнее время – после встречи с Коллинзом, которая обернулась для хозяина поражением, – поведение Магнуса резко ухудшилось. Он всегда был человеком, который правил с особой жестокостью. Все это знали. Именно благодаря своей жестокости он держал Эбирн в узде. Но после стычки с Коллинзом Магнус стал отвратительным даже по меркам Бруно. Его стало трудно уважать.

Для всех было очевидно, что Магнус болен Трясучкой. Пришло время, когда такой человек, как Коллинз, мог реально перехватить власть у хиреющего Мясного Барона. Если бы это случилось, неизвестно, какое будущее ожидало его, Бруно, да и весь город.

Вот уже семь лет Бруно был личным телохранителем Магнуса и возглавлял его армию охранников и головорезов. Магнус доверял ему, а он доверял Магнусу. Бруно не всегда нравилось, как хозяин относился к нему, но каждый день он засыпал с ощущением полной безопасности – в более выгодном положении находился только сам Мясной Барон.

И вот теперь все изменилось. Магнус был болен и безумен настолько, что мог уничтожить любого из своих подданных, включая самых доверенных лиц. Если Бруно вернется к нему без Коллинза и даже без толкового объяснения причин неудачи, Магнус будет разочарован. Впервые за все годы своей карьеры Бруно задумался о смене хозяина. Но кому отдаться? «Велфэр»? Он, Бруно, никогда не смог бы жить такой жизнью. Он ненавидел священников, церковь и религиозные обряды. И не представлял себе, что смог бы воздержаться от секса и многих других удовольствий ради Господа, которого он не понимал и в которого не веровал. Ну, и кто еще оставался? Сумасшедший пророк Джон Коллинз с его полуголодными фанатиками?

Некуда было идти – разве что к зерновым магнатам. Но станут ли они доверять ему, зная о том, где он работал и как боролся против их власти? Вряд ли.

Новые вопросы и страхи мучили его, пока он вел мужчин в черных одеждах обратно в город через Заброшенный квартал. Большинство из них выглядели болезненно-усталыми. Бег измотал их, на теле каждого были кровоподтеки и ссадины, многие сникли после адреналиновой лихорадки в туннелях. Если бы на них напали сейчас, он сомневался, что они могли бы дать достойный отпор.

Они почти дошли до развалин жилых кварталов, когда Бруно увидел где-то вдали красное пятно. Уже в следующее мгновение оно исчезло за каркасом жилого дома. Бруно забрался на камень и снова увидел красное пятно. А вокруг него – другие красные пятна. Мантии проповедников. Поначалу он решил, что это засада, что проповедники приникли к земле. Потом он заметил брошенные дубинки и понял, что ошибся. Он пригляделся, и оказалось, что это были именно мантии – оболочки проповедников. Мантии были сняты и разложены на земле. Кто-то расположил их в определенном порядке.

Что за черт?

Остальные тоже увидели эту картину и напряглись.

Вскоре они бродили среди красных мантий проповедников «Велфэр», разложенных с тщательностью и фантазией, так что казалось, будто проповедники полегли в бою. Чья это была шутка? «Велфэр» представил дело так, будто проповедников атаковали неизвестные силы? Или это Джон Коллинз оставил послание ему, Бруно, и людям, которых он вел?

На какое-то время Бруно всерьез поверил в то, что это ловушка. Он обходил мантии и осматривал их.

– Что происходит, сэр?

Бруно держал в одной руке мантию, а в другой – дубинку в форме бедренной кости.

– Не знаю.

Если это было сражение, тогда на дубинках должны были остаться следы крови. Но их не было. А было ли сражение? Или проповедники так и не нанесли ни единого удара? Бруно вспомнил, как один голодный придурок уложил его босса-гиганта, и уже не сомневался в том, что происходит. Эта стычка, если ее так можно было назвать, произошла задолго до того, как они ступили на территорию Заброшенного квартала. Коллинз и его люди спрятали эти одежды до поры до времени. Вот почему никого не оказалось в туннелях.

Они были заняты другим делом.

– Это не более чем послание, – сказал он. А про себя добавил: и предупреждение. – Нам нужно возвращаться в поместье. Немедленно.

Бруно бросил мантию на землю и побежал.

Он уповал на то, что Коллинз и его люди не умеют бегать так быстро, как Ричард Шанти.

Девочки лежали в полной темноте, прижавшись друг к другу. Они не осмеливались говорить, только перешептывались, да и то это был даже не шепот, а тихое дыхание, когда одна сестра изредка приближала губы к уху другой. С ужасом думая о том, что при свете их могут обнаружить, Гема и Гарша чувствовали себя спокойнее в полной темноте.

В старые добрые времена им приходилось так же прятаться, но только поодиночке и во время игры. Теперь они были вместе, в еще большей тесноте, и проявлять чудеса храбрости предстояло дольше обычного. Если они хотели победить в этой игре, следовало держаться вместе.

В темноте невозможно было определить, сколько прошло времени. Казалось, с тех пор как в последний раз до них доносились крики, хлопанье дверями и шаги людей, которые искали их по всему дому, прошли часы, но девочки знали, что это могли быть и минуты. Это были самые трудные и тревожные мгновения, когда близняшки замирали от предчувствия, что вот-вот их найдут, и прислушивались, прислушивались, прислушивались к любым шорохам, которые могли бы подсказать, что шаги приближаются, а не отдаляются.

А потом раздалось рычание. Поначалу они думали, что это возвращается волосатый мужчина, но рычание не утихало, а источник этого звука как будто оставался на одном месте. Они и сейчас его слышали. Кто-то находился поблизости, и девочки не могли выбраться из своего укрытия незамеченными, так чтобы их не схватили. Приходилось ждать. Они знали, что, когда рычание прекратится и шаги удалятся, настанет их час.

Они уже договорились, как действовать дальше. Все было очень просто. Они выбегут из дома в сад, где можно спрятаться за деревьями и кустами. И постепенно будут перебегать от куста к кусту, пока не доберутся до своего дома. Там они будут в безопасности. И мама с папой вернутся, и снова будут их любить.

В темноте они крепче прижались друг к другу.

– Скоро, – выдохнула Гема на ухо сестре.

– Скоро, – повторила Гарша.

Карцер в поместье Магнуса оказался гораздо хуже той камеры в Главном соборе, где он недавно побывал.

Ричард Шанти проснулся, чувствуя боль во всем теле и ощущая запах испражнений и мочи. Он попытался приподняться и ударился лбом о твердое дерево, испытав такую острую боль, что в глазах зарябило. Он снова лег и стал изучать руками окружающее пространство. Карцер больше напоминал гроб, а не комнату. Он был около двух футов глубиной, семи футов длиной, что позволяло вытянуться во весь рост, и около трех футов шириной. Что бы Шанти ни делал, встать было невозможно.

Он представил, что на его теле появятся пролежни, пока он будет ждать встречи с Магнусом. Возможно, Магнус был так взбешен всем, что он, Шанти, натворил, что его конец – вызволение из коробки, по крайней мере, – случится очень скоро. И уже в следующее мгновение ему стало стыдно оттого, что его первые мысли были о себе, а не о Геме и Гарше, спасать которых, он знал, уже было поздно.

Он сделал для них все, что мог. Конечно, будь у него больше времени или возможности для того, чтобы собрать подкрепление, все могло бы обернуться иначе, но не было смысла надеяться изменить прошлое. В этой подземной коробке – возможно, Магнус решил, что он здесь должен окончить свои дни, – Шанти был наедине со своими воспоминаниями и страхами. Отчаяние росло в нем, несмотря на отсутствие шанса на побег. Если бы только он смог выбраться, у него появилась бы возможность предотвратить беду, которая поджидала его девочек. Ведь в поместье осталось не так много охраны, и он мог бы прикончить Магнуса.

От этих мыслей Ричард Шанти сходил с ума.

Он не был готов сдаться. Он еще был жив, и это означало, что какой-то шанс все-таки есть. Оставалась крохотная надежда вновь увидеть своих девочек. Сказать им о том, как он любит их, попросить прощения и проститься. Какие жалкие мечты. Каким жалким сделал его этот город. Каким злом обернулась его жизнь. Как он ни старался очиститься, искупить свой грех, он совершал бесконечные преступления и навлек самую худшую беду на свою семью.

Он вновь осознал, насколько убийственны его мысли.

Было лишь одно светлое пятно в этом городе. Один человек, который попытался что-то изменить: Джон Коллинз. Пророк Джон. Человек, который показал ему, что чудо возможно, что есть другие способы жить и человек сострадательный и любящий должен их испробовать. Это было безумие – то, чему обучал Джон Коллинз, но Шанти ему верил. На самом деле это даже нельзя было назвать верой: он телом чувствовал, что слова Коллинза правдивы. Он знал это, потому что сам встал на этот путь, и его не убило. Он питался только светом и воздухом и стал сильнее и здоровее, чем когда-либо прежде. Он заметил в зеркале, что вовсе не истощил себя отказом от овощей и риса, а, наоборот, стал свежее и бодрее. Его мышцы округлились, грудная клетка расширилась и теперь могла вмещать больше воздуха. Джон Коллинз говорил, что в один прекрасный день, когда люди обретут достаточно мудрости и любви, даже потребность дышать останется в прошлом. Люди поймут, что они бессмертны, что они всегда обладали потенциалом вечной жизни, сами того не сознавая.

Разумеется, если бы Магнус знал, что Шанти больше не нуждается в пище, чтобы жить, он бы держал его в этой зловонной дыре до полного помешательства.

Нет.

Он должен был выжить, а для этого нужно было мыслить правильно. Нужно было приготовиться.

Прежде всего он ощупал те участки своего тела, в которых сосредоточилась боль. Нос был разбит, в этом не было сомнений – слишком он был подвижный. Не хватало двух передних зубов. Ребра болели с обеих сторон, и он вспомнил, как долго его били и он то приходил в сознание, то отключался. С ногами вроде бы все было в порядке, но руки и локти были изрезаны и кровоточили – там, где в него впивались зубы охранников Магнуса. На затылке была округлая выпуклость, и именно она, больше чем другие раны, вызывала у него серьезное беспокойство. От этой травмы голова болела изнутри и снаружи, стоило до нее дотронуться. Шишка была воспалена, и он не знал, чем она наполнена. Он боялся, что Магнус проломил ему череп и мозг обнажился. Если это было так, то он мог умереть в любой момент. И даже если он ошибался, если ему все-таки удалось бы выбраться из коробки, он мог бы не пережить подъема на ноги.

Инстинкт самосохранения подсказывал ему, что нужно самому попытаться излечиться. Хотя он точно не знал, был ли это инстинкт или что-то другое. Шанти почувствовал легкое давление в области солнечного сплетения. Он знал, что это означает. Он должен попытаться.

Лежа на спине в зловонном ящике примитивной тюрьмы Магнуса, Шанти извлек свет, хранившийся в его животе, и направил его к голове. Он молил о том, чтобы это помогло заживить разбитый череп.

Бруно вел свой горе-отряд по длинной подъездной дороге к поместью и молился – да, молился, – чтобы они не опоздали.

Они прошли последний поворот, и уже на подходе к дому он увидел то, чего больше всего боялся. Вокруг особняка стояли голодранцы Коллинза, по два-три человека на небольшом удалении друг от друга. Они были одеты в рваные, линялые одежды, которым был не один десяток лет, и походили на бродяг. Изгои, не знавшие цивилизации. В любое другое время он бы обсмеял их, но только не сейчас, и тому было три причины.

Во-первых, он так запыхался от быстрого бега, что не мог растрачивать себя на смех.

Во-вторых, он видел, что они сделали с проповедниками.

И в-третьих, все, кого он оставил охранять поместье, тоже погибли.

Голодранцы услышали топот десятков пар подбитых железом сапог и развернулись, чтобы встретиться с врагом лицом к лицу. Бруно уже не нужно было отдавать приказ тем, кого он вел: каждый боец Магнуса видел противника, над которым у них было численное превосходство примерно вдвое. Бруно спустил мачете в правую руку и занес его над головой.

Собрав остатки воздуха в легких, люди Магнуса издали воинственный крик и бросились на сторонников пророка.

Когда рычание стихло, они напряглись, сильнее стиснули ладони друг друга, закусили губы, противостоя страху. Девочки расслышали бормотание и уловили какое-то движение. Мимо них кто-то прошел, тяжело ступая. И остановился неподалеку. Где-то слышны были крики: казалось, будто толпа мужчин бранилась и толкалась. Потом послышался звук, напоминающий скрип открываемого тяжелого ящика с посудой на их кухне, и шум борьбы и крики стали еще громче.