Текст книги "Фулгрим: Палатинский Феникс"

Автор книги: Джош Рейнольдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Вздохнув, он откинулся на спинку скамьи. Визас оказался отравленной чашей, а Фениксиец принял ее с улыбкой.

– Фулгрим, имя тебе – гордыня, – пробормотал примарх, глядя на лежащие перед ним сводки. Ранее он поручил людям Пайк обработать предоставленные Коринфом документы, надеясь, что итераторы заметят любые несоответствия. Конечно, пары-тройки расхождений было не избежать: даже после переноса на инфопланшеты огромный объем статистических данных сбивал с толку. Однако Фениксиец видел в ошибках некую закономерность – едва заметную, как паутинка, блеснувшую на свету.

Естественный это шаблон или рукотворный? Сражается Фулгрим с одним врагом или с сотней? Большую часть того, что он замечал вокруг, можно было объяснить совпадениями. Империи ведь не умирают мгновенно, а распадаются поэтапно: вспышкам насилия сопутствует разрушение инфраструктуры, и все усугубляется предательством. Подобные явления, умопомрачительно схожие, повторялись на протяжении всей человеческой истории.

Но происходящее на Визасе скорее напоминало асимметричную войну планетарных масштабов. События развивались быстрее, чем следовало из расчетов. Ими словно управляла некая сила, ведущая мир по дороге к гибели.

– Сабазий, – повторил Фениксиец, решив, что в этом имени и заключен ответ.

Услышав вежливое покашливание, он поднял глаза. Примарх давно уловил приближение Коринфа, просто не обращал на него внимания.

– Надеюсь, я не помешал, – сказал канцлер.

– Отнюдь. – Фулгрим указал на скамейку напротив. – Садитесь, пожалуйста. Я как раз изучаю сведения, столь любезно предоставленные вами.

– Буду рад, если они пригодятся. – Беллерос указал на медальон: – Что-то нашли?

Фениксиец кивнул:

– Знакомая вещица?

Коринф сел прямо.

– Думаю, это Длань Сабазия.

Примарх посмотрел на канцлера, услышав в его голосе знакомые нотки. Таким тоном многие люди говорили об Императоре.

– И кто такой Сабазий?

Улыбнувшись, Беллерос провел пальцем по медальону.

– Сабазий был… человеком. Если верить легендам, он привел сюда наших предков. Разбил их оковы, освободил из-под ига великого тирана, провозгласившего себя владыкой всех людей. Сабазий убил исполинского змия и построил из его чешуи суда, на которых спаслись наши прародители. Сквозь вечную тьму и чащу звезд он указал им путь на Визас. – Коринф вздохнул. – Так гласят предания. Мифы, полуправда…

– Полуправда лучше лжи. – Фулгрим постучал по медальону. – Заинтересует ли вас тот факт, что эту улику мои воины обнаружили на месте беспорядков?

Канцлер долго молчал, затем произнес:

– Ходят определенные слухи…

Фениксиец взглянул на него:

– Прошу, Беллерос, непременно поделитесь ими. Однажды вы уже помогли мне, с Буцефолом.

На самом деле нет, но примарх не видел причин упоминать об этом.

Коринф замешкался, как будто собирался с духом для ответа.

– Сабазиево Братство, – произнес он. – Своего рода научное сообщество.

– И это сообщество занимается… чем? Разжигает революцию?

– Нет. Насколько я знаю, оно почти распалось. – Новая, более долгая пауза. – Братство было прогрессивной организацией, искавшей просвещения. – Полуулыбка. – Оно стремилось к идеалу. К идеальному знанию, идеальному укладу, идеальной цивилизации.

Беллерос сделал вид, что воздевает меч.

– Члены Братства были печально известны своим мастерством фехтования среди дуэлистов, организации которых и сейчас процветают в рядах патрициев.

Фулгрим слушал, невольно увлекшись рассказом. Аналогичные братства встречались и на Кемосе, и на Терре.

Коринф меж тем разговорился:

– Они старались изменить наше общество через поединки. Не только на клинках, но и на словах. Писали книги и музыку, распространяли идеи справедливости и равенства. То же самое делал Сабазий перед тем, как Тиран Долгой Ночи попытался покончить с ним. Братству представлялось, что мир можно исправить одним идеальным выпадом…

Канцлер умолк.

– Вы сказали, что оно почти распалось. Почему?

– Из-за ошибки. Сообщество привлекло внимание власть имущих и пробудило их ярость. Его объявили вне закона, и любого, у кого находили символ или сочинения Братства, ждало наказание.

– И все же вот его знак. – Фениксиец указал на медальон.

– Все это случилось давно. Десятилетия тому назад. – Беллерос пожал плечами. – Властный Триумвират удовлетворился тем, что Сабазиево Братство перестало представлять угрозу, и ослабил соответствующие ограничения. Сейчас вера в Сабазия рассматривается как слегка неприличный предрассудок, а не свидетельство государственной измены.

Возможно, вскоре это изменится.

Коринф резко посмотрел на него:

– Что вы задумали, Фулгрим?

На Кемосе некоторые называли меня Просветителем. Я озарю Визас моим сиянием и увижу, что откроется глазу. Если восстаниями руководит тайное общество, я любыми доступными средствами искореню его и угрозу, которую оно представляет.

– Вы знаете, – насупился Беллерос, – кредо Братства близко догмам, которым, как вы утверждаете, следует ваш Империум. Его представители хотят – хотели – того же, что и вы. Может, вам лучше сотрудничать с ними, а не атаковать их?

Визасец говорил с таким пылом, что воздух словно бы дрожал от его слов. Казалось, скрытый в нем идеалист ненадолго вышел на первый план.

– Вы имеете в виду, если они еще существуют?

– Разумеется, – заморгал Коринф.

Фениксиец помолчал, делая вид, что размышляет, после чего благосклонно улыбнулся.

– Чего вы хотите, Беллерос? Чего вы желаете для Визаса?

Канцлер посмотрел на него и через несколько секунд произнес:

– Чего-то лучшего.

– Знакомый ответ, – кивнул Фулгрим. – Но чего именно? Поясните мне. Лучшего для вас? Лучшего для континентального правительства?

– Лучшего для Визаса.

– А это – ответ идеалиста или же политика. Кто вы?

– Может, тот и другой? – резко усмехнулся Коринф, одновременно горько и радостно. В этом звуке Фениксиец уловил отголоски прошлого – целой жизни, полной разочарований. – Поэзия, живопись, виноделие… Все это чепуха. Политика – вот наше главное искусство. Мы практикуемся в нем каждый день, всевозможными способами. Мы наблюдаем и просчитываем ходы. Плетем интриги за завтраком, составляем заговоры в обед, нанимаем убийц после ужина. Каждое наше деяние и слово дотошно изучают, препарируют и извращают так, как выгодно слушателю. – Он помолчал. – Это извечная, неизменная традиция.

– И вы желаете порвать с традициями?

– Я хочу швырнуть традиции в огонь! – Беллерос обмяк, словно от внезапно накатившей усталости. – Хочу испепелить их и возвести на их месте нечто прекрасное. – Он печально взглянул на примарха: – Но вы ведь не это планируете, верно? В моем замысле нет стабильности, нет порядка. Его не исполнить по графику.

Фулгрим промолчал. Канцлер усмехнулся снова, уже мягче.

– Вы не представляете, каково это – наблюдать, как все, что вы знаете и любите, разрушается у вас на глазах. Визас умирает уже несколько веков. Финал близок. Вы и есть финал. Согласие покончит с нами. Мы превратимся в кого-то иного, но наш мир – Визас, каким он мог бы стать, – погибнет.

Коринф грустно улыбнулся:

– Может, это и к лучшему.

Примарх покачал головой.

– До того как я взял власть над Кемосом в свои руки, он напоминал гниющую выгребную яму. Планета ежедневно становилась чуть хуже, еще менее пригодной для обитания. Ее правители ссорились между собой за постоянно уменьшавшиеся доходы и влияние, не обращая внимания на то, что происходит у них за окнами. – Он подался вперед. – Заводские рабочие умирали не только от «легочного блеска» или загрязненной воды, но и насильственной смертью. Мои родители разделили судьбу тысяч других. Машины на фабриках, созданные много веков назад, одна за другой выходили из строя, и в каждом новом поколении всё меньше людей знали, как ремонтировать их.

Фулгрим неожиданно поднялся.

– Куда бы ни падал мой взгляд, я находил одну лишь разруху. Солнце я впервые увидел уже взрослым. Я не знал, что дождь не должен обжигать кожу или что люди в среднем живут дольше тридцати лет. – Примарх опустил взгляд на Беллероса. – Я не понимал, что можно добиться чего-то лучшего, и поэтому едва не опоздал.

Обернувшись, Фениксиец указал на ближайшее дерево:

– На Кемосе они росли только в твердынях административных кланов. И те деревья были бледными, скрюченными, с острыми, как бритва, листьями. – Он снова повернулся к Коринфу: – В общем, я представляю, что вы имеете в виду. Я испытывал те же чувства, Беллерос. Мне знакомо это ощущение безнадежности, беспомощности. Но мы можем победить. Я остановил падение моего мира в забвение и сделаю то же самое для вашего.

– Но останется ли он нашим, когда вы закончите? – спросил канцлер. – Будет ли Визас по-прежнему Визасом, Фулгрим? Или превратится в «Двадцать восемь Один»? – Коринф нахмурился. – Извините, я отнял у вас слишком много времени.

Развернувшись, он зашагал прочь.

Фениксиец не стал его удерживать.

Только потом примарх заметил, что Беллерос забрал с собой медальон.

10: Воспитание Кирия

Легионер Кирий улыбался.

Повсюду в дворцовом саду благоухали плодовые завязи. Искусно подстриженные деревья, растущие в рукотворных долинах, окружали уменьшенные модели древних храмов или тянулись по обочинам вымощенных булыжником темных дорожек, которые пересекали парк. Мраморные статуи выглядывали из-за зеленых изгородей, словно любопытствуя, кто вторгся в их владения.

Здесь было спокойно, в отличие от остального Визаса. Планета сотрясалась до основания. Бунты, паника, голод… По ночам горизонт озаряли далекие пожары. С запада дули ветра войны, а континентальная армия действовала в лучшем случае без особых успехов. Кирий не думал об этом. Значение для космодесантника имели только полученное задание и противник перед ним.

Вокруг легионера широким кругом стояли молодые патриции, происходившие из самых влиятельных благородных домов. Все они держали руки на оружии. Юноши напоминали Кирию хищных птиц – любят порхать и охотиться, но ничего более.

Когда-то воин принадлежал к подобной касте. Он был сыном одного из администраторов Кемоса, представителей элиты, избранных служить Просветителю. Кирий родился, чтобы править. Сама его кровь скрепляла неписаный договор между планетой и ее народом. Точно так же кровь патрициев Визаса скрепляла соглашение между их народом и миром. Аристократия везде одинакова, как бы она ни называлась.

Кирий возвышался над самым высоким из парней, но лишь двое-трое из них выглядели напуганными. Другие смотрели на легионера оценивающими взглядами. Они жаждали славы – еще одна черта, свойственная и самому Кирию. Он предположил, что Фулгрим изначально выбрал Визас потому, что общества двух планет были очень похожи в некоторых аспектах. Космодесантник знал, что вельмож испытывают не только на готовность принять Согласие, но и на совместимость с культурой Третьего. Эти юноши уже созрели и не смогут стать его братьями, но их дети и внуки, возможно, еще сразятся рядом с Кирием в авангарде Великого крестового похода.

Наконец кто-то из патрициев выступил вперед, что обрадовало легионера, который уже начинал терять терпение. Парень был худощавым, но двигался, как опытный мечник. Его одежда переливалась всеми цветами радуги, на пальцах блестели кольца. На щеках и возле уголков глаз виднелись татуировки в форме цепких рук. Такие символы часто встречались у молодых аристократов, но Кирий еще не выяснил, что они означают.

– Мы слышали, что вас считают неплохим дуэлянтом, – слегка нервозно начал молодой человек, барабаня пальцами по затыльнику клинка. – Это правда?

– Правда, как и красота, в глазах смотрящего, – рассмеялся воин.

Острота не имела большого успеха: патриции лишь непонимающе переглянулись. Вздохнув, Кирий обнажил свой меч. Отличный клинок, изготовленный для него искуснейшими мастерами Кемоса. Его выковали из чистой руды, добытой в глубинных жилах и обработанной по методике народа сульфов. Легкий, но с твердой сердцевиной, обеспечивающей нужную тяжесть оружия и силу удара. Рукоять легионер сам вырезал из челюсти кемосского шахтного кота и обмотал золотой проволокой, тоже в соответствии с обычаями кочевников.

Для создания идеального меча требуется участие его будущего хозяина. Он должен вложить в клинок частичку себя, иначе душа оружия окажется чахлой, неокрепшей. По крайней мере, так утверждали ремесленники. Кирий не знал, правда ли это, но понимал, что владеет хорошим мечом.

Уперев его острием в землю, космодесантник положил руки на крестовину.

– Вы бросаете мне вызов? Если так, то почему вы решили, будто вам повезет больше, чем четырнадцати предыдущим глупцам, тоже надеявшимся на успех?

Последовал спешный обмен мнениями. В ожидании решения патрициев Кирий снова уплыл в прошлое.

Свои навыки, и без того превосходные, он отточил в учении у Тессерия Акурдуаны, имевшего репутацию лучшего фехтовальщика III легиона. Кирий уступал наставнику в мастерстве, но полагал себя величайшим мечником на Визасе – после Фениксийца, разумеется.

Первый юноша наконец шагнул вперед. За ним второй, потом третий, четвертый, пятый и шестой.

– Вот как? – Космодесантник вскинул бровь. – Значит, такой у вас план?

– Нам кажется, что так честнее, – ответил парень с татуировками.

Воин низко поклонился противникам, что на Кемосе считалось расчетливым оскорблением. Отнестись к сопернику с большим уважением, чем тот заслуживал, значило провозгласить его недостойным оппонентом. Очевидно, здесь дела обстояли так же: несколько аристократов покраснели, а один из них ответил Кирию тем же, едва не коснувшись лбом земли.

Ухмыльнувшись, легионер хлопнул его по уху плоскостью клинка. Юноша резко вскочил, широко распахнув глаза. Остальные напряглись, уже с опаской.

Космодесантник раскинул руки.

– Ну что ж, покажите себя!

Они атаковали – проворнее, чем ожидал Кирий, но недостаточно быстро, чтобы застать врасплох испытанного кровью воина Детей Императора. Стремительность была главной чертой бойцов Третьего.

Легионер отразил первый удар, вложив в парирование лишь толику своей силы, но его противник оступился. Уклонившись от выпада второго аристократа, космодесантник выбил меч из рук третьего злополучного визасца.

Почти сразу же после этого дуэль закончилась: Кирий за считанные секунды обезоружил оставшихся соперников, причем никто из них не получил и царапины. Как и во множестве предыдущих случаев, пристыженные патриции беспорядочно отступили – зализывать раны на своей гордости. Глядя, как они уходят, легионер предположил, что в следующий раз визасцы нападут сразу дюжиной. Возможно, ему придется слегка напрячь силы.

– Вдохновенная схватка.

– Благодарю, лорд-командующий, – обернулся воин.

– Мне следует поощрить Акурдуану за разработку отличного режима тренировок и подготовку таких протеже, – сказал Абдемон, чуть неодобрительно глядя на подчиненного.

Заподозрив, что офицер следил за дуэлью, Кирий ощутил вспышку раздражения. Лорд-командующий должен знать, что легионер выполняет распоряжение примарха! Фулгрим поощрял общение мечника с молодыми дворянами, надеясь, что тот определит, кому они верны на самом деле. Кроме того, Кирий испытывал юношей и проверял, удастся ли привить им культуру Третьего.

– Уверен, ему весьма приятно будет это услышать.

– Знаешь, Тессерий ведь из Двух Сотен. Он первым из нашего братства скрестил клинки с Фениксийцем и остается единственным, кто продержался в дуэли с ним дольше пары минут. Думаю, этот рекорд еще долго не падет.

Воин пристально посмотрел на командира, стараясь понять, не предупреждение ли это. Абдемон любил читать нотации в форме кратких историй, и эта его привычка, наряду с некоторыми другими, выводила Кирия из себя. Легионер предпочитал, чтобы старшие офицеры говорили прямо и выносили наказания открыто.

– Впервые слышу, – осторожно произнес он.

Лорд-командующий кивнул.

– Значит, я просветил тебя. Кстати, за тобой наблюдали. – Он быстро показал пальцем на мостки, идущие по внутренней окружности громадного купола над парком. – Как и всякий раз до этого.

Абдемон улыбнулся.

– Тебя проверяют, изучают. – Терранин постучал себя по виску. – Разумно.

Легионер насупился, недовольный своей невнимательностью.

– Что тут разумного? Я выиграл каждую дуэль.

– Кирий, есть просто поединки, а есть настоящие поединки. Научись видеть разницу между ними. – Абдемон похлопал его по плечу. – Мы окружены врагами и врагами этих врагов. Перед тем как выбрать план действий, все они хотят определить границы наших возможностей. Что бы там ни говорил Фрейзер, эти люди не простаки и не глупцы. Пока мы прощупываем их, они прощупывают нас. Встречают финтами наши ложные выпады.

Космодесантник покачал головой.

– Возможно, Геродот прав. Может, нам следует просто захватить Визас, как все предыдущие миры.

– И сколько боевых братьев мы потеряем при этом? Ну, пожалуй, не так много, но достаточно, чтобы нас вернули под начало Хоруса. Достаточно, чтобы подтвердить: мы еще не готовы к отведенной нам роли в Великом крестовом походе. – Абдемон вздохнул. – Дуэли внутри дуэлей…

Кирий переварил услышанное.

– Так как же нам победить?

Его командир оглянулся на Фулгрима.

– Это знает только примарх. Идем.

Они присоединились к остальным имперцам, расположившимся неподалеку. Фениксиец полулежал на скамейке, Пайк и Фрейзер сидели напротив. Все трое напряженно обсуждали что-то. На столике между ними лежала большая пиктографическая карта. Изображения на ней уступали в точности гололиту, но, как ни странно, смотреть на нечеткие снимки было приятно. Квин и другие легионеры, стоявшие вокруг, тщательно изучали план.

Взглянув на подошедшего собрата, Тельмар тихо спросил:

– Уже наигрался с мелкими дружками?

Кирий не стал отвечать: он слушал, что говорит примарх.

– У нас тысяча врагов. – Фениксиец постучал по карте длинным пальцем. – Каждый защищен бастионом своего влияния.

– Тысяча врагов, но не объединенных против нас, – заметила Голконда. – Мы для них – повод к восстанию, а не его причина. Пока что.

– Удачное определение, – кивнул Фулгрим. – Итак, как же нам сражаться на тысяче фронтов? – Он поднял взгляд. – Кирий, каким образом ты добился бы победы?

Мечник немного подумал.

– Изолировал бы неприятелей. Начнем маневренную войну, перережем пути сообщения и линии связи по всему миру. Локализованными ЭМ-импульсами выведем из строя энергосети. В итоге противник лишится возможности принимать верные решения.

Фениксиец улыбнулся.

– А что с нашими хозяевами?

– Превентивное заключение^[9], – вмешался Касперос. Кирий недовольно взглянул на него, но смолчал. Подобные дискуссии служили для них проверками – дуэлями на словах и идеях, а не клинках. Участникам следовало ловить свой шанс и направлять ход обсуждения. – Уберем губернатора и его наследников с доски. Канцлер Коринф будет исполнять обязанности регента, пока мы не решим, что ситуация под контролем.

– И куда мы их «уберем»? – требовательно спросил Квин. С темным от гнева лицом он набросился на Тельмара: – Вся планета – вражеская территория!

– Я думал, ответ очевиден даже для тебя, – мягко произнес Касперос. Под пристальным взором Нарвона он показал вверх: – Космофлот визасцев безнадежно устарел. «Гордость Императора» в одиночку покорит всю систему.

– Чтобы не доводить до такого, почему бы просто не выбить из них дурь «Грозовыми птицами»? – взял слово Алкеникс. – Местным нечего противопоставить нашим штурмовым кораблям или самому легиону. Как предлагал Кирий, начнем продвигаться от столицы во всех направлениях, лишая противников возможности сообщаться между собой, пока зона тишины не охватит весь мир. Аристократы поймут, что происходит, только когда мы постучим к ним в ворота.

– Тут еще одна проблема, – воспользовался моментом Кирий. – Патриции не представляют наших истинных возможностей. Если весь Визас умолкнет, они не осознают, что причина в нас, – просто увидят, что обстановка изменилась и к ней нужно приспосабливаться.

Фулгрим посмотрел на Квина.

– Какими силами сейчас располагает губернатор?

– Достаточными, – пожал плечами Нарвон. – Континентальная армия состоит из нескольких сотен подразделений размером с батальон. Каждый третий из них укомплектован не до конца, но получает полное денежное содержание. В теории, управляют ими те, кто дал самую большую взятку.

– Но на практике командуют самые предприимчивые младшие офицеры, – подхватил Алкеникс. – Нездоровая ситуация. Дисциплина в войсках, мягко говоря, шаткая. Некоторые гарнизоны, по сути, негласно захватили вверенные им города. – Для наглядности Флавий показал с полдюжины таких провинций на пикт-карте. – Батальоны дезорганизованы настолько, что в нескольких даже действуют солдатские комитеты.

Фениксиец взглянул на лорда-командующего Архитских Палатинов, который внимательно рассматривал карту.

– У вас есть что добавить, Геродот?

Фрейзер вздрогнул, изумленный тем, что к нему обратились по имени. Посчитав это знаком уважения, офицер просиял. Кирий незаметно улыбнулся: Фулгрим знал, как при необходимости сыграть на тщеславии подчиненных. Вот и еще один урок – хотя Абдемон и другие воины часто взаимодействовали с неулучшенными людьми, только примарху общение с ними давалось без видимых усилий.

– Армия останется в стороне, если ее не атакуют, – сказал Геродот. – В войсках нет единства. Большинство гарнизонов за пределами Новы-Василос просто укрепят позиции и будут выжидать, пока не разберутся, куда ветер дует. Мы не можем на них рассчитывать. – Он ухмыльнулся. – Но и наши противники тоже. Патриции вынуждены будут полагаться на тех, кого сумеют купить, а не на регулярные подразделения.

– И поэтому будут сражаться еще неистовее. – Абдемон положил ладонь на карту. – Фрейзер прав: вся система управления континентальной армией дискредитирована. Даже если войска не взбунтуются, мы не вправе ждать от них быстрой – или вообще какой-либо – реакции на угрозу губернаторской власти. – Он взглянул на Геродота: – Только когда определится победитель, батальоны примкнут к нему.

– Таково мое суждение, – кивнул офицер.

– Весьма точное, пусть и слегка неутешительное. – Подавшись вперед, Фулгрим посмотрел на Кирия: – Ты дал приемлемый ответ, как по учебнику. При наличии времени и ресурсов мы бы поступили именно так. Но сейчас нужно приспособить план к ситуации: не изолировать, а консолидировать неприятелей.

Уязвленный пренебрежением примарха, Кирий сдвинул брови:

– Что вы имеете в виду?

– Пора превратить множество наших врагов в одного, – ответил Фениксиец. – Сейчас они разделены. Каждый ищет личной выгоды. Мы – неизвестная величина, и аристократы медлят, не понимая, как лучше поступить. Следовательно, мы должны осветить для них верный путь и подтолкнуть в нужном направлении.

Фрейзер грубо усмехнулся.

– Вы хотите, чтобы они объединились против нас. – Офицер выглядел довольным. – Тогда мы покажем нашу силу. Я могу…

– Нет, – прервал его Кирий. Примарх выжидающе посмотрел на воина. – Нет, – повторил тот, – демонстрация мощи заставит их рассредоточиться еще больше. Нам нужно выманить патрициев ложным маневром. – Он покоился на Тельмара. – Поместим Пандиона и его семейство в превентивное заключение…

Легионер умолк.

– Ну же, – подбодрил его Фулгрим.

– От имени наследного губернатора возьмем под контроль Нову-Василос и континентальную армию. Запремся на все замки. Никаких контактов с Пандионом, только через нас. Отзовем батальоны из глубинки и западных провинций – пусть аристократы сами подчищают за собой. Это раздосадует вельмож и обрадует военных.

Примарх улыбнулся и кивнул.

– Очень хорошо. А дальше?

– Упраздним патрициев, – подумав, ответил Кирий. – Распустим правительство.

Пайк зааплодировала:

– Прекрасно! Это по-настоящему расшевелит их. – Обрадованный легионер улыбнулся. – Разумеется, жест будет чисто символическим.

– Нужны заложники, – буркнул Квин, оглядываясь по сторонам. – Арестуем всех вельмож или членов их семей, находящихся в столице. Тогда они призадумаются.

Голконда наморщила лоб.

– Грубо, но эффективно. По сути, формальное объявление войны. Аристократы вынуждены будут ответить на такую провокацию, причем немедленно.

– Побужденные к действию, они попытаются захватить город и Пандиона, – заключил Фениксиец. – Тогда нам останется лишь обнажить скрытый клинок. – Он повернулся к воину: – Превосходно, Кирий. Однажды ты станешь отличным офицером.

Примарх оглядел других космодесантников:

– Как и вы все. Я доволен, сыны мои. Вы поистине достойны и палатинской аквилы, и моего доверия.

Фулгрим поднялся.

– Теперь подготовимся к тому, что нас ждет.

11: Сыны Сабазия

– Приятно видеть вас в столь хорошем настроении, наследный губернатор, – сказала Пайк, когда охранники провели ее и Кирия к автократу. – Не каждый обрадовался бы роспуску собственного правительства.

– Оно этого и заслуживает, госпожа Голконда. – От радости Пандион хлопнул в костлявые ладоши. – По правде говоря, я мечтал разогнать его еще много лет назад. Даже десятилетий. – Визасец повернулся. – Такое нужно отметить! Выпьете со мной?

Совет патрициев разогнали этим утром. Губернатор не явился на собрание, и вопрос решил вновь назначенный регент.

Главный итератор улыбнулась, вспомнив, каким ревом аристократы встретили заявление Фениксийца. В тот момент ей показалось, что сейчас вспыхнет бунт, но примарх обнажил меч и взошел на пневматический трон Пандиона, подав тем самым понятный всем знак.

После этого губернаторская гвардия быстро выпроводила ошеломленных делегатов. По столице уже разошлись ордеры на арест, с радостью подписанные автократом, однако еще раньше некоторым осведомителям передали предупреждения. Так решил примарх. Большинство целей ускользнет от облавы, но в сеть попадется достаточно вельмож, чтобы остальные посчитали себя счастливчиками.

Пандион наполнил бокал Пайк, не прекращая болтать:

– Блестящая стратегия. Теперь патрициям придется объединить силы, и тогда вы достанете их.

– Так утверждает и господин Фулгрим.

– Верно. Кстати, а где он? Я ожидал, что услышу новости от него лично. – Губернатор искоса взглянул на Кирия. – И зачем здесь этот воин?

– Для защиты, – ответил легионер, взявшись за рукоять меча.

– Понимаю. – Автократ побледнел. – Что теперь?

– Сегодня мы эвакуируем вашу семью, – ответила посланница.

Пандион охотно кивнул:

– Хорошо, хорошо. Дам им знать, что мы отбываем.

– Они уезжают. Вы остаетесь.

– Что? – застыл автократ.

– Вы остаетесь. Будете по мере сил вдохновлять солдат, как полагается губернатору. И еще заманивать врага – в качестве символа вы важны не только для союзников.

Визасец сглотнул и покрылся испариной.

– Канцлер Коринф…

Пайк жестом велела ему замолчать.

– Беллерос – замечательный человек, но он не наследный губернатор. Не Пандион Четвертый, ведущий родословную от первопоселенцев планеты. – Она улыбнулась. – Если вы скроетесь, весь этот карточный домик развалится, а такого мы допустить не можем.

– Да вы шутите! – запротестовал самодержец.

– Вас вывезут, но после того, как мы подготовим ловушку.

– Значит, я стану наживкой! – прорычал Пандион. – Аристократы атакуют, только если будут уверены, что доберутся до меня и моего трона.

– Ну, если вы так на это смотрите… – пожала плечами Голконда.

– А как еще мне на это смотреть?

– Вы необходимы нам, чтобы установить надежный мир на планете, слишком долго находившейся на грани войны.

– Неприемлемо, – брезгливо фыркнул губернатор. – Я принял Согласие ради того, чтобы сохранить престол, а не ставить его на кон.

– Жизнь – азартная игра. Кстати, поэтому я пью. – Подойдя к столу, Пайк вновь наполнила бокал. – Присоединитесь?

Пандион потер лицо.

– Почему бы и нет? Я так понимаю, вы с Геродотом тоже уезжаете?

– Нет. Лорд-командующий Фрейзер с вашего разрешения возглавит континентальную армию. Он жаждет испытать себя – вбить в ваших солдат нечто похожее на воинскую дисциплину. Что до меня, то я останусь здесь и, если не возражаете, помогу вам прикончить эту бутылку. Возможно, потом вы откупорите еще несколько?

Губернатор криво улыбнулся ей.

– Хорошо. А чем займутся господин Фулгрим и его воины?

Пайк указала на легионера:

– Кирий побудет с нами, чтобы мы не заскучали. Не так ли, Кирий?

Космодесантник кивнул. Пристально посмотрев на него, визасец вновь повернулся к Голконде. Она продолжила:

– Фениксиец приказал Флавию Алкениксу и Нарвону Квину – опытным строевым бойцам – помогать Фрейзеру при обороне города. Абдемон и прочие легионеры находятся в оперативном резерве.

– И что именно это означает? – Пандион надолго приложился к чаше с вином.

Подняв бокал, Пайк опустошила его одним глотком.

И улыбнулась.

Абдемон почти осторожно повел рукой. Сабля с гудением описала длинную дугу, и на стену Северных казарм брызнула алая влага. Обезглавленное тело рухнуло наземь. Другие офицеры-отступники начали стрелять. Грохот их пистолетов сливался в панихиду по убитому.

На тайную встречу пришли десять (теперь уже девять) заговорщиков. Все – младшие командиры, связанные прочными семейными узами с различными патрициями. У каждого имелись верные подчиненные. Предателей хватило бы, чтобы устроить проблемы в столице при почти неизбежном теперь штурме. Следовательно, их требовалось убрать из уравнения.

Подпольщики собрались в обширном квадратном зале, украшенном трофеями из героического прошлого. С потолочных балок ниспадали изорванные знамена вековой давности, на стенах висели фрагменты доспехов, изрешеченные пулями. Северные казармы служили домом 23-му полку Кильсонских Уланов – прославленной воинской части, известной стремительными кавалерийскими атаками и влиятельными ветеранами. Ее бойцы сражались с налетчиками из восточных провинций и мутантами Стеклянистой пустоши, но никогда не противостояли кому-то вроде легионера Третьего.

Метнувшись вперед, сабля отсекла кисть второму офицеру. Раненый завопил и скорчился. Остальные поспешно отступили, стараясь создать разрыв между собой и живым кошмаром в аметистово-золотой броне.

Их лица искажал страх, знакомый Абдемону. Он уже много раз видел такие гримасы тошнотворного ужаса, который медленно охватывает человека, осознавшего, что ни отвага, ни воинское искусство не принесут ему победу. Если обычные люди сталкивались с космодесантником, им оставалось только бежать или умирать. Взмахнув клинком снизу вверх, легионер по инерции шагнул вперед. Оборвался еще один крик; умолк еще один пистолет; лорд-командующий отнял еще одну жизнь. Вот она, арифметика поля битвы.

Снаружи донеслись раскаты болтерных выстрелов – Алкеникс и Квин разбирались с теми, кто пытался вмешаться. Пощады не будет никому: Флавий убивает слишком торопливо, а Нарвон вообще не знает такого слова. При необходимости они зачистят все Северные казармы, хотя Абдемон надеялся, что до такого не дойдет.