Текст книги "Искупление (ЛП)"
Автор книги: Джорджия Ле Карр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Я задумываюсь.
– Если он не ответит... это будет означать, что он хотел получить от меня только секс.
– Необязательно. Это слишком просто для такого парня, как он. Я бы рассматривала сценарий посложнее.
– Например?
– Я не хочу ничего говорить. Давай подождем и посмотрим, а?
Я с любопытством, поглядываю на нее.
– Ты должна была меня успокаивать.
Она улыбается.
– Я и собираюсь это сделать. Просто красочно все тебе расписываю.
– В моей нынешней ситуации, все выглядит не настолько красочно, – ворчу я.
– Только подумай. Такой мужчина. С такой внешностью и деньгами, действительно ли есть необходимость ему преследовать какую-то женщину? Думаю, женщины все время теряют сознание у его ног. Наберись терпения. Дай ему время подумать. Ты уже сделала шаг, выложив все карты на стол. Посмотри, с чем он вернется.
Она права. Я дам ему шанс. Я точно знаю, что с Константином нас связывают чувства, поэтому мне так больно. Мне хочется, как можно больше времени проводить с ним, я не понимаю, почему он не хочет.
– Как долго ты бы ждала от него ответной реакции? – спрашиваю я, голос звучит хрипло, я пытаюсь сдержать рыдания, которые поднимаются в моей груди. Я не хочу плакать из-за него. После смерти Октавии я думала, что никогда не перестану тосковать и грустить, но даже эта давящая печаль закончилась. Даже если я больше никогда не увижу Константина, в конце концов, справлюсь и с этим, но искра надежды на будущее, которую он зажег во мне, умрет вместе с ним.
– Дай ему хотя бы день или два, Рейвен. Пусть он обдумает все, что с ним происходит. Если он настолько глуп, чтобы отпустить тебя, тогда он все равно не заслуживает быть вместе с тобой.
Я опускаю глаза на руки, скрещенные на столе. Ее слова меня правда утешают. Но страх, что я могу больше никогда его не увидеть, очень сильный. И это меня убивает. Я не могу этого объяснить Синди. За все время, пока она встречалась с мужчинами, она никогда не была влюблена.
– Спасибо, Синди, – хрипло говорю я, сдерживая слезы.
– Свидания – это тяжелая работа, – нежно говорит она, – но если ты, действительно, любишь этого парня, то, по крайней мере, дай ему время понять, что он выиграл чертов джек-пот, когда спас твою задницу той ночью в переулке.
Мои губы дрожат в улыбке.
– Я правда думаю, что он меня спас.
– Поэтому, думаю он заслуживает немного времени, а?
– Да, – бормочу я.
– И... просто для справки, ты видела его без одежды и это что-то. Я бы заплатила хорошие деньги, чтобы увидеть этого парня голым. – Она чуть ли не свистит.
Я смеюсь над ней. Мама всегда говорила, не ходить кругами вокруг своих невзгод. Синди старалась изо всех сил меня поддержать и успокоить, но до конца ей не удалось, хотя я делаю вид, что все нормально.
– Прости, Синди. Я люблю тебя, но я не делюсь.
– Вот сучка! – говорит она улыбаясь, но улыбка не затрагивает ее глаз.
Думаю, она не купилась на мой обман, а я на ее.
29.
Рейвен
https://www.youtube.com/watch?v=euCqAq6BRa4
(Позволь мне любить тебя)
У меня закончилась смена, сегодня уже ночь четверга. Я плохо спала последние несколько ночей. Мне снились кошмары, или я просто лежала без сна, уставившись в потолок. А по утрам, если все же удавалось заснуть, вставала с затекшими плечами, будто всю ночь поднимала гири.
Вчера днем перед сменой я отправила Константину последнюю смс-ку. Я умирала от желания все ему высказать, как я страдала, что он игнорировал мои сообщения, и одновременно мне хотелось отправить его в ад за его пренебрежительное отношение ко мне, но я поймала себя на мысли, что Синди была права. Я схожу с ума по нему, поэтому мне следует предоставить немного времени. Если у меня есть хоть малейшая надежда, что я смогу с ним увидеться, я, однозначно, воспользуюсь ею. Мучаясь почти в течение часа над текстом, я, наконец, придумала сообщение, которое на мой взгляд казалось довольно оптимистичным.
Скорее всего ты очень занят в своей деловой поездке. Может ты сможешь мне написать смс-ку или позвонить, когда вернешься в город? Ххх (и поцелуйчики)
Конечно же ответа нет. Поэтому после смены я продвигаюсь к огромным раздвижным дверям казино, еле перебирая ногами. В районе десяти часов вечера у меня началась головная боль, которая продолжает пульсировать, выдавая барабанную дробь.
Раздумывая не взять ли такси до дома, я поворачиваю голову влево, где обычно такси поджидает своих клиентов, и к своему удивлению вижу Константина, поджидающего меня.
Он как всегда облокотился на «Мерседес», на котором приезжал за мной, чтобы забрать на выходные. Наши взгляды встречаются, и я все обмираю. Я останавливаюсь, как вкопанная, мы не можем отвести друг от друга глаз. Сегодня на нем обычная рубашка с пуговицами, заправленная в темные брюки. Также он подстригся, и мне становится не по себе, потому что с этой новой стрижкой он выглядит еще более неприступным и незнакомым.
Я резко выдыхаю, когда он выпрямляется и идет ко мне.
Боже, этот мужчина умеет двигаться! Меньше чем в шаге он останавливается. Тут же я ощущаю запах его одеколона, и почти падаю в обморок. Я стараюсь не показывать, насколько я рада его видеть. Вместо этого я пытаюсь вызвать тот гнев и боль, которые ощущала все эти несколько дней, когда он не мог потрудиться позвонить или написать мне. Я передумала многое, но все же пришла к выводу, что я для него маленькая и нежелательная интрижка, отчего у меня в желудке появилась желчь.
Он успел подстричься, и на это у него было время! Ублюдок! А я в это время переживала и плакала. И вспомнив сколько слез я пролила, я взбесилась, мне захотелось его ударить прямо на улице, на виду у всех.
Его лицо по-прежнему было совершенно непроницаемым, как кирпичная стена. Я знаю, что очень глубоко, в самой глубине запрятаны чувства. Я видела их, но сейчас их нет. Все эмоции, которые отображаются на его лице, мы чужие друг для друга.
– Ты плохо выглядишь, – говорит он, протягивая руку к моему лицу.
Меня начинает трясти от его прикосновения.
– Беспокоишься, да? Почему ты не отвечал на мои смс-ки? Какого черта, ты здесь делаешь? – Сквозь зубы спрашиваю я. Воздух между нами пульсирует, искрится от негодования и гнева.
– Ты поедешь ко мне домой? – спрашивает он.
У меня начинают краснеть щеки, но я сохраняю прежнее выражение лица.
– Ты серьезно? – задыхаюсь я от возмущения.
И у него хватает наглости кивнуть.
Я даже не хочу скрывать свое возмущение, меня не беспокоит, что на нас смотрят.
– Мы не общались несколько дней. Я думала, что ты умер, что с тобой что-то случилось, а сейчас появляешься и хочешь, чтобы я прыгнула к тебе в постель? За кого ты меня принимаешь? За шлюху?! – визжу я.
Его голова дергается.
– Я совсем не это имел ввиду. Мне нужно поговорить с тобой. Мне пришлось уехать... чтобы принять некоторые решения.
Я упираюсь руками в бедра.
– Значит, это была не деловая поездка?
– Не совсем, – уступает он.
– Ты солгал?
Во всем его теле чувствуется напряжение, мне кажется, как змея, свернувшая в клубок и при малейшем движении готовая развернуться и ринуться в атаку. Его взгляд тоже меняется, становится настороженным и непонятным.
– Я готов рассказать тебе, почему уехал, но я не могу сделать это здесь. Этот разговор должен состояться с глазу на глаз.
Его голос и тело пробивают трещину в моей обороне. Я вдруг замечаю необходимость в его взгляде. Мой гнев тут же исчезает, и начинают срабатывать инстинкты. Все мои чувства в полной готовности. Он не хочет со мной переспать. Я чувствую его страх. Что-то вот-вот должно произойти. И произойти нечто ужасное.
– Что происходит? – испуганно, шепотом спрашиваю я.
– Садись в машину, и я все объясню.
Я не двигаюсь с места.
– Почему я должна вдруг доверять тебе?
– Пожалуйста, Рейвен. Это важно. Я не собираюсь причинять тебе боль.
– Ты уже ее причинил.
– Я знаю. С этим я ничего не могу поделать, но ты должна меня выслушать.
Я несколько секунд всматриваюсь в его лицо, он тянется ко мне и в его глазах есть желание.
И я наставляю на него палец.
– Если это будет просто секс, я никогда больше не буду с тобой разговаривать. Ясно?
Он кивает, при этом тело остается напряженным, как будто он себя очень сильно сдерживает. Я уже успела привыкнуть к искрам, которые летят между нами, но то, что с ним происходит, больше, чем искры. Все очень серьезно. Мне кажется, что секс – это попытка выдать желаемое за действительное.
Мы молча идем к машине. Он открывает спереди пассажирскую дверь, и я залезаю внутрь. Он тоже садится рядом, но старается на меня не смотреть.
– Скажи мне, что случилось? – повторяю я свой вопрос.
Он отрицательно качает головой.
– Подожди. Мне нужно видеть твои глаза, когда я буду говорить. Мне необходимо, чтобы ты поняла все, что тебе нужно будет сделать.
Меня это пугает. Я облокачиваюсь на спинку, соединив руки на колени с такой силой, что они краснеют. Он не произносит ни слова, но я чувствую, что атмосфера вокруг нас настолько тяжелая, как будто перед тропической грозой. Очевидно же, он собирается мне сказать нечто такое, что мне совершенно не понравится. У меня нет другого объяснения его молчанию или его внезапному появлению у казино. Наконец-то я точно узнаю, каковы его планы насчет меня.
Мы заезжаем в гараж жилого дома и вместе направляемся к лифту. Я вижу его отражение в дверях лифта. Он выглядит отстраненным. Я не могу даже поверить, что это один и тот же человек, который занимался со мной настолько безудержным сексом. Оказавшись в его квартире, он проводит меня к кожаному дивану и садится рядом. Никаких напитков сегодня. Никаких сексуальных взглядов. Я немного выпрямляюсь и внутренне подготавливаюсь, чтобы услышать плохие новости. То, что новости будут плохими, это однозначно.
Он не пытается меня успокоить, просто идет напролом.
– В ту ночь, когда я обнаружил тебя в переулке, ты спрашивала, почему я тоже был на вечеринке, верно?
Я киваю.
– Я пошел туда из-за тебя.
Я подальше от него отодвигаюсь на диване. Конечно, это не великое открытие, но мне все равно неприятно, что он солгал. Я с трудом сглатываю и делаю вид, что все в порядке, потому что однозначно к самому худшему мы еще не приблизились.
– Зачем? – спрашиваю я.
У него напрягается подбородок.
– Меня наняли.
У меня челюсть падает вниз.
– Что? Кто?
Он отворачивается от меня, и я мысленно готовлюсь, что все станет еще хуже, нежели я себе представляла.
– Не имеет значения кто. Чем меньше ты знаешь, тем лучше для тебя. Достаточно сказать, что он очень могущественный и жестокий человек. Я работал на него пару раз в прошлом. Он нанял меня, потому я всегда выполняю свою работу. Я лучший в своем деле, и я работал на него, потому что он хорошо платит.
У меня ни единой мысли, мне кажется, что все, о чем он говорит какая-то бессмыслица. О чем он говорит?
Он переводит на меня свой горящий взгляд, прежде чем продолжить:
– Моей задачей было войти с тобой в контакт и выяснить, что ты знаешь.
Я хмурюсь, соединив вместе брови.
– Что я знаю? Я не совсем понимаю. Ты должно быть меня перепутал с кем-то. Я всего лишь крупье в казино. Я ничего не знаю, чтобы мной заинтересовался такой могущественный и жестокий человек, о котором ты говоришь.
– Мужчина, который нанял меня,.. Дон одной из самых могущественных мафиозных русских семей в Англии.
Я резко выдыхаю.
– И убийца, которого ты видела у казино полгода назад, его сын.
Я в ужасе отстраняюсь от Константина и в шоке пялюсь на него. Он хватает меня за руки, я же пытаюсь высвободиться, но он только усиливает свою хватку, прижимая меня к себе.
– Отпусти меня, – шепчу я. – Я хочу уйти. Я... я доберусь домой на автобусе.
– Не так все просто. Теперь тебе угрожает многое, Рейвен. Теперь за твою голову объявлена цена.
Страх распространяется по венам, но я борюсь с ним изо всех сил.
– Ты останешься здесь, Рейвен?
Его голос. Это мой любовник. Борьба продолжается внутри меня.
– Кто ты? – выдыхаю я.
– Я профессиональный киллер, Рейвен. Меня наняли, чтобы найти и устранить тебя.
30.
Константин
27 лет назад
https://www.youtube.com/watch?v=6TpyRE_juyA
(Я моргнул, и вас больше не стало)
Я сразу чувствую, что что-то случилось, когда мать замирает на месте. Ее глаза тут же находят мои, и в этот момент мир перестает вращаться. Мы смотрим друг на друга, и никого больше нет. Затем на улице слышится стрельба, и я вижу, как в ее глазах появляется ужас. Моментально она быстро двигается ко мне, я раскрываю рот от удивления.
Снаружи, я слышу крики. Сербский язык.
Мама подхватывает меня со стула. Прикрыв мне рот рукой, она запихивает меня в шкаф, где мы храним зимние вещи. Пахнет шерстью и нафталином. Она прикладывает палец к губам и тихо говорит, таким голосом, я никогда не слышал, чтобы она со мной разговаривала:
– Не издавай ни звук. Ни одного звука. Что бы ни случилось, ты не выходишь отсюда, слышишь меня?
Я огромными глазами смотрю на нее.
Она сильно трясет меня за плечи, у меня даже зубы стучат.
– Ты понял меня?
Я киваю.
– Обещаешь? – шепчет она.
– Обещаю, – шепчу я в ответ.
– Ни единого звука, – напоминает она мне.
Я опять киваю.
Потом она улыбается, хотя ее губы дрожат.
– Я так тебя люблю, – говорит она.
– Я тоже тебя люблю, мама.
– Давай, поспеши. Они уже почти здесь, – всхлипывает моя бабушка в кресле.
– Теперь закрой глаза и не открывай их, пока не уйдут эти мужчины, – приказывает мама.
Я киваю и закрываю глаза. С закрытыми глазами я слышу, как дверь закрывается в шкаф. Как только я слышу шаги, открываю глаза. Дверь в шкаф до конца не закрывается, она старая и покосилась. Есть узкая трещина с боку. Я наклоняюсь вперед и прикладываю один глаз к трещине.
Я вижу, как моя бабушка встает с кресла. Ее лицо бледное и испуганное.
– Быстро, прикрой волосы, – резко приказывает она моей матери.
Моя мама берет шарф и повязывает его вокруг головы. Затем она обтирает руки о бедра. Я не знаю, почему она это делает сейчас. Она вытирает их только, когда ее руки мокрые. Выпрямив спину, она идет к столу по середине комнаты, где чистила картофель и клала его в миску. Сегодня на ужин картошка.
Как только моя мать добирается до стола, в наш дом врывается солдат. Моя мать передвигается к бабушке.
– Берите, что хотите. Мы здесь всего лишь две женщины. Оставьте нас. Пожалуйста, – говорит она на сербском.
Мужчина смотрит на мою маму, потом начинает медленно смеяться. Моя мама никогда не говорила правильно по-сербски, и ее произношение выглядит довольно смешным. Папа всегда смеется над ней. Мужчина, должно быть, тоже из-за этого смеется над ней.
– Пожалуйста. В том банке есть деньги, – умоляет мама. На этот раз она даже делает ошибку, но теперь ее голос дрожит. Мама боится этого человека.
Я хочу открыть шкаф и сказать ему, чтобы он ушел, но я весь словно оцепенел. Слишком поздно закрывать глаза. Я обещал, что не издам ни звука. Интересно, где папа. Или мои братья. Или даже мой дедушка. Он глухой, поэтому может он не слышал выстрелов.
В дом заходит еще один солдат. Он ничего не говорит, подходит к маме и улыбается.
– Есть еда и деньги. Возьмите все, – говорит мама.
Он по-прежнему молчит. А потом со всей силы ударяет маму в живот, она падает на пол. Я открываю рот, чтобы закричать, но не издаю ни звука. Хотя рот широко открыт, но звук не выходит.
– Закрой глазки, медвежонок. Держи их закрытыми и не издавай ни звука, – говорит мама на боснийском.
Но я не могу. Я не могу закрыть глаза. И не могу издать хотя бы звук. Я не могу двинуться. Я оцепенел.
– Не смотри, – добавляет она. – Не смотри.
Солдат поворачивается к бабушке. Он поднимает пистолет и стреляет ей в голову. Она падает. Мать кричит, и весь мой мир разваливается на части.
Кто эти люди? Почему они убили мою бабушку?
Я не понимаю, что происходит. Человек, застреливший мою бабушку, хватает мать за волосы и поднимает вверх. Она кричит от боли. Я чувствую, как мое лицо становится мокрым, а рука сжимается. Он делает маме больно. Я должен ее защитить.
– Не выходи. Не подходи. И держи глаза закрытыми, – снова говорит мама на боснийском.
Он грубо бросает ее на стол. Миска с картофелем опрокидывается. Картошка разлетается. Одна подкатывается к дверце шкафа. Если я протяну руку через щель, смогу поднять ее и бросить в этого ужасного человека. Пока я смотрю на картошку, я слышу звук разрываемой ткани. Тут же поднимаю голову.
Я не вижу все. Только маму. Мужчина порвал ей юбку. Я вижу ее белую талию и часть белого нижнего белья. Я никогда не видел ее в нижнем белье. Она даже не сушила его на улице, потому что ей было слишком стыдно, что люди могут увидеть его. Я должен остановить этого человека.
– Не выходи. Будь хорошим мальчиком, – предупреждает мама.
– Заткнись нах*й, – ругается мужчина на сербском.
Он разрывает ее нижнее белье. Она морщится от боли и закрывает глаза. Через секунду она распахивает глаза и поворачивает лицо в мою сторону. Ее глаза видят щель между створками. Слезы наполняют ее глаза.
– Хороший мальчик. Это мой хороший мальчик, – говорит она одними губами.
Внезапно ее глаза расширяются, лицо искажается. Она сжимает зубы. Мужчина кряхтит, и все ее тело начинает двигаться вперед-назад по столу. Она не может сдержать крики от боли. Моя рука движется к двери. Мне нужно что-то сделать. Мне нужно помочь моей маме.
– Обещай…обещание это навсегда, – говорит она, как будто она видит меня.
Что-то ужасное происходит с моей матерью. Я вижу кровь, которая течет из ее губы, потому что она сильно прикусила ее.
И ботинки падают на пол. В комнату заходит еще один солдат.
– Черт, не оставляй кровавое месиво после нас, животное, – говорит он. У него командный голос.
Он встает рядом с моей матерью, и я вижу его лицо. Он расстегивает штаны и достает свою кукушку. Его кукушка большая и красная. Другие люди приходят в комнату. Они тоже заставляют тело моей матери скользить по столу.
Единственные звуки, которые она издает, говорит, что гордится мной, что я молчу. Не выхожу. И напоминает о моем обещании. Мне кажется я уже несколько часов сижу в этом шкафу, пропахшим нафталином, и вижу, как мужчины мучают мою мать, пока я застыл глазом у трещины.
– Мы убьем вас всех. Мы, бл*дь, убьем вас всех, – говорит человек, ударяя мою мать, и она падает на пол. Она не двигается. Мужчина пинает ее ногой в живот, но она даже не дергается.
Затем они покидают дом.
Я слышу их шаги перед домом, а потом звук удаляющихся грузовиков, но не могу пошевелиться. Интересно, почему не пришел папа. Или мои братья. Или Дедушка. Потом я слышу, как мама пытается вздохнуть.
В мертвой тишине, мне кажется, она зовет меня, но я не уверен. Я открываю шкаф и пытаюсь сделать шаг, но падаю на пол. У меня ноги не двигаются, как ватные. Я вижу маму. Странно. Она голая снизу до талии и вся в крови, она кашляет тоже чем-то красным.
Я трясу головой, потому что она какая-то странная.
Тогда я слышу ее задыхающийся, шипящий звук. Мама зовет меня. У меня такое чувство, будто я парю над своим телом. Я начинаю ползти к маме. С ней что-то не так. Ее тело как-то вывернуто, так наша коза лежала Ванда, когда сломала тазобедренную кость. Я приседаю рядом. Ее лицо и рот так опухли, что глаза стали щелочками.
Губы двигаются, и появляется еще один пузырь с оттенком красного. Она что-то говорит. Я опускаюсь ниже, пытаясь разобрать слова.
– Ты видел тех мужчин? – шепчет с хрипом она.
– Только одного, – так же шепотом отвечаю я.
– Отомсти за меня.
Я приподнимаюсь и смотрю ей в глаза. Я не понимаю, что она говорит. Я еще не знаю значения этого слова.
– Отомсти за меня, – повторяет она, и у нее текут слезы.
Я не понимаю, что она просит, но думаю, что это очень важно. Я киваю.
– Отомщу.
– Теперь сделай мне тоже самое, что ты сделал Мишке, – хрипит она, и кровь льется у нее изо рта.
Я в ужасе смотрю на нее.
– Давай. Я не могу больше терпеть эту боль.
– Я не могу, мама. Не оставляй меня, пожалуйста, – плачу я.
– Ангелы ждут меня, Константин, – умоляет она и смотрит на меня с такой тоской и что-то внутри меня закрывается.
– Ты должен это сделать сейчас, – просит она.
Я наклоняюсь вперед, у меня дрожат руки и зажимаю ее нос, а другой рукой рот, только ее глаза. Они смотрят на меня, пока в них не гаснет свет.
На глазах нет слез. Нет боли в сердце. Я медленно встаю. Мне всего шесть лет, но душа моей матери уже прошла через мои руки, и я чувствую, что я на десять футов стал выше и какое-то головокружение, головокружение от страха и тоски, от ужаса и любви к своей матери. Я забрал ее жизнь. Жизнь человека, которого я любил больше всего на свете.
Не глядя я перешагиваю через бабушку и выхожу из дома.
Снаружи вижу отца в лужи крови. Убитого. И в нескольких шагах от него своих братьев. Тоже убитых. Я всех их очень сильно любил. Но я ничего не чувствую. Ни боли. Ни ужаса.
Я начинаю идти. И иду. Иду. Иду.
Мои руки все в крови. Одежда тоже покрыта кровью. Я иду по каменистой тропе. Две козы лежат на земле. Они тоже убиты.
Я знаю только одно. И это прожигает мне мозг, уничтожая все остальное. Больше ничего нет. Нужно отомстить напавшим на мою мать.
Я должен найти этих людей.
Они убили мою семью.
Теперь я должен убить их всех.
31.
Рейвен
https://www.youtube.com/watch?v=-rC8RRXcfeo
(Останься со мной)
Я брыкаюсь, и он отпускает мои руки, отчего падаю на спинку дивана, хватая ртом воздух. Мой разум отказывается верить тому, что я только что слышала. Такие вещи не случаются с обычными людьми. Я обычный человек. Единственное, что во мне может быть необычного – мое имя. Кроме этого, я самый обычный человек в мире.
– Нет, – с недоверием выдыхаю я, тряся головой. – Нет, нет и нет. Я в это не верю. Ты серб. Я читала о русской мафии. Ты не можешь вот так просто войти к ним. Как ты мог оказаться в русской мафии?
– Я не говорил, что я состою в русской мафии. Я не имею к ним никакого отношения. Я профессиональный убийца. Я работаю на всех, кто готов мне заплатить цену, которую я назову.
Я смотрю на него в полном шоке.
– Это твоя работа? Ты убиваешь людей за деньги?!
Его глаза, как всегда ничего не выражают.
– Да.
– И твоим заданием была я?
– Да.
– Я не понимаю. Зачем нанимать тебя? Почему просто не попросить одного из головорезов, которых я видела той ночью или даже своего сына? Мне показалось, ему понравилось убивать.
– Его сын – горячий дурак. Он даже не должен был находиться в том переулке. Десять лет назад вы обе – ты и Синди были бы уже мертвы, Дон до сегодняшнего времени находится под усиленным полицейским наблюдением, поэтому он не может заказать убийство, но если он идет на такой шаг, должен соблюдать чрезвычайную осторожность, чтобы этот заказ не ударил по нему рикошетом. И прибегнуть к профессиональному убийце, который никак не связан с его организацией – это хорошее решение. Мое задание состояло в том, чтобы выяснить, кто из вас был в переулке той ночью и убрать, если бы ты не видела лица его сына, он был позволил оставить тебя в живых.
Я с замешательством смотрю на него.
– Но как они узнали кто там был? Они же не видели меня, и я молчала, – внезапно тихо, надтреснутым голосом спрашиваю я. Я до сих пор не могу поверить. Ни за что на свете я не могла себе представить, что Константин был наемным киллером, посланным меня убить.
– Ты совершила две ошибки. Ты очень быстро вернулась в казино. Они услышали, как захлопнулась входная дверь, вернулись и тогда нашли твой счет на оплату за электричество, ты попалась.
– Наш счет за электричество? – Мои мысли скачут как ненормальные. Я с трудом могу собрать их в кучку, чтобы понять смысл. Дурацкий счет за электричество! Вот как они меня нашли. Вот почему я обыскалась его везде. Я положила его во внешний карман сумочки, чтобы не забыть утром заплатить, он выпал, когда я побежала назад в казино. – Но все это произошло полгода назад. Почему сейчас?
– Менее чем через месяц сын Дона предстанет перед судом за несущественные финансовые нарушения. Все подстроено так, что он отделается предупреждением, но может быть какое-то освещение в СМИ. Возможно, фотография и какая-то статья внутри многополосной газеты. К сожалению, ты можешь увидеть эту статью и узнать его. Они не хотят рисковать.
– Я даже не читаю газеты, – вяло отвечаю я.
Он пожимает плечами.
– Ты можешь это увидеть в газете, в которую заворачивают рыбу или картошку, которые покупаешь в пятницу вечером.
– Они больше не заворачивают рыбу и картошку в газеты, – автоматически поправляю я.
– Ну, ты понимаешь, о чем я. Кто-то может читать газету в казино. Твой отец может оставить ее на той странице на столе. Кто-то может сказать тебе об этом.
Я поднимаю руку вверх.
– Я понимаю. Он хочет исключить один шанс на миллиард, что я увижу фотографию его драгоценного сына в какой-нибудь газете.
– Именно.
– И сколько денег ты получишь за... мое устранение?
Он даже не вздрагивает.
– Я не работаю менее, чем за $250 000.
Мои глаза расширяются, и у меня начинается словесный понос:
– 250 000 долларов? Обалдеть! Большой Дон не переоценил меня в денежном эквиваленте? Он мог убить меня за гораздо меньшую сумму. Я недавно смотрела документальный фильм, когда мужчина убил женщину за 5 000 долларов. Наличных. Он должен был обратиться к нему. Гораздо дешевле.
– При такой работе существуют такие вещи, как планирование. Мне пришлось организовать наблюдение, арендовать определенное место, машины. Ты смотрела этот документальный фильм, потому что этого идиота поймали. Меня никогда не поймают, и никто не свяжет с Доном.
Я глубоко вздыхаю.
– Так твой роллс-ройс относится к игре по ликвидации, да?
– Да.
– И ты был в том месте последние несколько дней? Отчитывался в штаб-квартире? Решая, как меня убить. Рассказывал... этим преступникам все о глупой девчонке, которую ты отвез в замок и трахнул... потому что, эй, может быть, так же повеселиться, прежде чем ты ее замочишь, да?
– Нет, – зарычал он.
– Выходит, все это было частью твоей работы? – мертвым голосом спрашиваю я.
– Нет, – немедленно отвечает он, но не уточняет, и меня это еще больше бесит.
– Почему я должна тебе верить? Все между нами было ложью. Ты использовал меня, – с горечью обвиняю я его.
Он тут же отрицательно трясет своей белокурой головой, сжимая губы в тонкую полоску.
– Я не использовал тебя, Рейвен. Никогда.
– Это забавно, потому что при данной ситуации это выглядит именно так. Каков был план?
Он бледнеет и отводит глаза в сторону.
– Все должно было выглядеть, как несчастный случай.
– Что за несчастный случай?
Он поворачивается голову ко мне.
– Это важно?
– Да, черт возьми, важно. Я хотела бы знать, как ты планируешь меня убить.
– Не будь дурочкой. Если бы я хотел тебя убить, ты бы уже была мертва. Ты не просто работа. – Он останавливается и сглатывает. – Ты никогда ею не была. Я... эм… беспокоюсь о тебе.
– Поразительно. Повезло мне, – саркастически отвечаю я, испытывая боль внутри. «Я... беспокоюсь о тебе». Вот, что он чувствует ко мне. Я смотрю на него.
Он опускает взгляд на свои руки.
– Так что же происходит сейчас?
– Он знает мои методы. Я сказал ему, что выбил информацию у тебя и заверил его, что ты не видела лица его сына.
Мне нужно время, чтобы его слова, наконец, дошли до моего ошеломленного ума. Я едва могу прошептать:
– Ты солгал Дону?
– Да.
– Зачем ты это сделал? Я всего лишь твое задание. И четверть миллиона, это же счет в швейцарском банке.
Он проводит длинными пальцами нежно по моей щеке, но я не шарахаюсь от него. Я не могу. На самом деле, мне требуется все мое упорство, чтобы не млеть от его прикосновения.
– Ты сама знаешь, почему.
– Скажи мне.
– Я… потому что я... Я... переживаю... за тебя.
Я закрываю глаза. Он чувствует тоже самое. Я знаю, что он чувствует тоже самое. Он просто не может мне сказать.
– Тогда почему ты сказал, что мне угрожает опасность?
Он отводит руку с моей щеки, и его взгляд становится таким же, как я видела той ночью в замке, когда он думал, что за ним никто не наблюдает. Мне хочется утешить его, утешить хладнокровного наемного, профессионального убийцу, который должен был лишить меня жизни, но он своим своеобразным способом переживает и заботиться обо мне. Возможно, во многом я ошибалась по поводу него, но я точно не ошибалась – между нами что-то есть, какая-то связь.
– Когда я сказал ему, что не вижу причин тебя убивать, так как ты ничего не знаешь, он посмеялся надо мной и предположил, что я теряю хватку. Он решил, что ты мне солгала, потому что его шпионы в полицейском управлении сообщили совершенно противоположное. Один из них недавно просмотрел исходный файл дела. И он прочитал твое заявление, что ты видела человека с пистолетом и что сможешь его опознать, и увидел, что ты просмотрела уйму фотографий в департаменте полиции. Он сказал, чтобы я закончил свою работу в соответствии с нашим контрактом. Без главного свидетеля – тебя, не будет возбуждено дело против его сына.
В этот момент у меня было такое чувство, будто земля опять ушла у меня из-под ног, хотя я и сидела на диване.
– Это значит, что ты должен меня убить?
Он смотрит на меня с такой печалью, что мне хочется прижать его к себе.
– Я бы никогда не причинил тебе боль, Рейвен. И никогда не забрал бы тебя у Янны. Я знаю, каково это быть одиноким в этом мире.
– Что нам делать? Бежать? – Мысли свистят у меня в голове со скоростью света. Янна. Синди. Мама. Папа. Моя работа в казино. Босс русской мафии, который хочет моей смерти.
Он медленно качает головой.
– Не нам, Рейвен. А тебе. Тебе нужно покинуть страну. Если ты не исчезнешь полностью, он пошлет кого-то другого, чтобы убить вас. Характер их бизнеса делает таких мужчин страдающими паранойей, Рейвен. Он не остановится, пока ты не умрешь, и как только узнает, что я взял деньги и надул его, я тоже стану мишенью.
Все тело начинает дрожать от холода, словно я только что проглотила кучу кубиков льда, и они все упали мне в желудок.
– Тебе холодно? – спрашивает он, потянувшись ко мне.
Я погружаюсь в его объятия, испытывая жажду близости с ним, по его уже такому знакомому жару. Мысли быстро кружатся, я пытаюсь найти решение. Но не могу решить, что должна сделать сначала. Пойти в полицию? Нет, им нельзя доверять. Бежать? Конечно, но куда? И где взять деньги? Мне хочется все, что он мне рассказал забыть, хотя бы на минутку. Хочу полностью раствориться в нем. Словно мы по-прежнему в замке, мужчина и женщина, которые не могут оторваться друг от друга даже на секунду. И правда заключается в том, что несмотря на всю ложь, секреты и обман, я все равно отчаянно хочу поцеловать его, усесться к нему на колени.
Я поднимаю голову и прижимаюсь к его губам.
Его губы открываются. Язык тут же скользит внутрь, я прижимаюсь к нему ближе и начинаю срывать с него рубашку. Пуговицы разлетаются в разные стороны. Наша близость – единственное, чему я могу довериться. Нашей связи. Весь остальной мир подождет. Я распахиваю его рубашку и кладу ладони на теплую, гладкую кожу. Не разрывая поцелуй, я тянусь к его ремню. Судорожно расстегиваю и спускаю его трусы. Жесткий член вырывается наружу.
