Текст книги "Красота и темнота (ЛП)"
Автор книги: Джорджия Ле Карр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Боже, я так ее люблю, что мне хочется убить всех, кто когда-то причинял ей боль. Она выглядит такой потерянной. Она опускает голову, и на затылке я вижу маленькие косточки, которые выпирают из гладкой кожи. Это причиняет мне боль. Я исцелю ее. Я снова соберу ее по частям. Я оберну ее ноги вокруг себя и наполню ее тело любовью.
– Почему? – потрясенно шепчу я.
Она поднимает на меня глаза. В ее взгляде появляется ужасная боль, отражающая на лице. Кажется, целую вечность мы смотрим друг другу в глаза. Мир перестает вращаться. Существует только этот момент, застывший во времени. Затем у нее напрягаются плечи, взгляд ее глаз меняется. И у меня внутри слышится предупредительный звонок.
София
Я смотрю в его глаза и вижу самого прекрасного мужчину, которого знаю. Посмотрите на него. В свете лампы он сияет, как Бог. Прекрасный и идеальный. Великолепный. Такой мужчина не для меня. Он стоит надо мной дикий в своей целеустремленности. Он думает, что может меня спасти. Он никогда не сможет.
Никто не может. Как я могу забыть, что со мной делали? Я осквернена и загрязнена. С ним должна быть чистая женщина. Женщина, которая родит ему детей и будет идти рядом с ним с гордо поднятой головой, не боясь, что ее назовут шлюхой.
Ибо я знаю, что однажды войду в комнату, и незнакомый мужчина скажет: «Я видел тебя. Я видел видео с тобой. Ты звезда шоу притона. Как ты купалась в их сперме». Джека передернет. Он станет стыдиться меня. А вдруг какой-нибудь старый клиент вспомнит, как трахнул меня в задницу.
Нет, я не буду ждать еще один день, чтобы попасть в такой просак. Я все завершу сегодня. Я буду храброй. Я внушу ему отвращение к себе, и он убежит от меня навсегда. Я точно знаю, как это сделать.
Джек
Замедленным движением она поднимает руку с белыми костяшками и протягивает мне шприц.
Я смотрю в ее красивые глаза.
София, София, София. Моя заколдованная, губительная сказка.
Я наклоняюсь, и она вздрагивает от страха.
– Тише... не бойся меня, София. Я никогда не причиню тебе вреда. – Улыбаюсь я ей.
Она не улыбается в ответ.
Я взбиваю подушки и осторожно толкаю ее на них. Она сопротивляется, но потом позволяет мне положить ее голову на подушки. И смотрит на меня. Удивляясь, что я задумал.
Запах ее шампуня наполняет мне ноздри, я беру шприц из ее трясущейся руки, развязываю шнур. Потом обхожу кровать и ложусь рядом с ней с другой стороны. Глядя в глубину ее глаз, закатываю рукав рубашки. Она в замешательстве смотрит на меня.
А потом ее глаза расширяются.
Я крепко перевязываю шнур вокруг своего бицепса. Она с трудом сглатывает. Я поднимаю шприц с кровати.
Она открывает рот.
– Нет, – хрипло восклицает она в ужасе. Как будто до этого она спала и только теперь поняла, что это не сон.
Я пробегаюсь пальцем по ее щеке. Чистый шелк.
– Я хочу. Смерть – это просто игра, – говорю я ей.
Слезы брызжут на руку. Ее. Вызванные сожалением.
– Прости меня, – рыдает она, цепляясь за мою руку. – Я не хотела этого. Ты он осквернен и прекрасен. Это убьет тебя.
– Я хочу умереть.
– Почему?
– Потому что я хочу знать, с чем я борюсь. С чем я конкурирую. Что здесь такого прекрасного, что ты выбираешь смерть, а не меня. Я хочу, чтобы ты знала, что нет глубины, в которую я не нырну, чтобы спасти тебя. Я лучше введу этот яд в свое тело, чем увижу его в твоем.
Она начинает тихо плакать. Она не предполагала, что все зайдет так далеко.
– Это уничтожит тебя. Я не хочу, чтобы ты умер.
Я нажимаю на вену, затем беру шприц и ввожу, выпуская всю отраву.
София
Я со страхом пялюсь на него. Я хочу его остановить, но все происходит настолько быстро и внезапно, так неожиданно, что кажется нереальным. Я завороженно наблюдаю, как убывает жидкость из шприца. Это не может происходить на самом деле.
Это Джек. Большой, сильный Джек. Джек, которого все любят.
Боже! Что я наделала? Все будут злиться на меня. Я вижу, как в его глазах появляется странный блеск. И чувство вины разливается в груди. Я прикрываю рот рукой.
О боже мой!
Он может умереть!
Он к этому не привык. Для него это слишком много. Он может умереть от передозировки. Дрожащими руками я вытаскиваю иглу из его вены. Мне срочно нужно кому-нибудь позвонить. Мне нужно позвонить Гаю. Он точно знает, что нужно сделать. Мне нужен телефон. Я пытаюсь подняться, но Джек хватает меня за запястье. Я смотрю на его руку. Он должен уже отключиться, в нем не может быть столько силы, но его хватка очень крепкая.
– Не уходи, – тихо говорит он, глаза смотрят напряженно. Зрачки такие большие, и глаза такие блестящие, что меня начинает трясти от страха.
– Я хочу позвать тебе на помощь, – объясняю я.
– Останься. Мне не нужна помощь. Ты мне нужен. Я сделал это для тебя. Теперь ты знаешь, каково это, когда человек, которого ты любишь, делает такие вещи.
– Боже мой, а если доза слишком сильная для тебя?
– Нет ничего сильнее моей любви к тебе. Я пойду куда угодно, сделаю все для тебя. Пока ты рядом со мной ничто не может меня убить. Прикрой нас одеялом, ты должна согреться, и положи свою сладкую голову мне на грудь и жди меня.
Я тяну одеяло, накрывая нас, затем ложусь щекой ему на грудь, тепло от него начинает согревать мое промерзшее тело, и слушаю своим ухом его устойчивое сердцебиение, жду его. Он сказал, когда человек любит тебя! Человек, которого ты любишь!
Может это так? Может это, на самом деле, так и есть?
37.
София
Я обняв, лежи с ним следующие тридцать пять минут. Мы молчим, пока он не шепчет:
– Что за чертовая херня, София. Это не для тебя и не для меня.
– Это притупляет боль, – шепчу я.
– Нет никакой боли у тебя. Ничего нет, чтобы моя любовь не смогла бы излечить, Принцесса.
Я поднимаю голову и смотрю в глубину его глаз, все еще не веря его словам.
– Ты любишь меня?
– Всем сердцем и душой.
– А как же Лана?
Он хмурится.
– Лана? Вот в чем дело? Черт возьми, София. Да, я тайно был влюблен в нее, когда был мальчишкой. Она связалась с Блейком, да было сложно, но я справился. Давным-давно.
– Так вот, что имела в виду Лана, когда сказала, что ты удивил ее дважды. Что она никогда не знала тебя.
– Нет, она никогда не знала меня. Я не показывал ей настоящего себя. Только ты видела меня настоящего.
Он с интересом смотрит на меня.
– Кто тебе рассказал о Лане?
– Я не совала нос специально, куда не следует… мне было холодно, поэтому я решила взять одеяла из шкафа и, – она с трудом сглотывает, – я нашла твой фотоальбом. Каждая фотография – только она.
Он вздыхает с разочарованием в глазах.
– И из-за этого ты меня осудила?
– Все эти фотографии. Ты, должно быть, был одержим ею.
– Она была моей первой любовью, София, – говорит он, качая головой. – И я любил ее с отчаянной страстью подростка, но все взрослеют и излечиваются от своей первой любви. Это все в прошлом.
Я прикусываю губу. Мне так хочется ему поверить.
– Я вспомнила, как ты не захотел целовать ее на вечеринке в канун Рождества. Если у тебя не осталось чувств, ты бы ее поцеловал.
– Я не сделал этого по трем причинам. Во-первых, я не целую чужих жен. Во-вторых, сейчас она мне как сестра. Ее сын – мой крестник, я хорошо отношусь к Блейку, и последнее, что я хотел бы сделать в этом мире, совершить что-то подобное, что заставило бы всех нас чувствовать себя неловко. В-третьих, нужно быть дебилом, чтобы хотеть вернуться к тому, что тебе тогда кроме боли ничего не дало.
Я чувствую такое облегчение, которое мгновенно прогоняет все темные мысли.
– Почему ты не дождалась, когда я вернусь домой, и не спросила меня вместо того, чтобы бежать к Эндрю за пакетом наркоты? – спрашивает он мягко.
– Я не такая, как ты, Джек. Много плохих вещей со мной случилось, и я боролась так долго, что стала слишком хрупкой. Один маленький стук, и я разбиваюсь. Когда я наткнулась на альбом, я подумала, что все, что у нас было, было ложью, а без тебя моя жизнь бессмысленна.
– Я жил в вакууме до того, как встретил тебя. Будут происходить и другие потрясения в жизни. Ты должна научиться доверять мне. Прийти ко мне, точно веря, что для меня ничего важнее нет, чем ты.
– Откуда ты узнал, что я взяла наркотики у Эндрю?
– Он извинившись все мне рассказал. Он знает меня намного лучше, чем ему может обернуться то, что он продал наркотики моей девушке.
– Прости, что поставила тебя в такое неловкое положение.
Он сжимает мои запястья.
– Ты не поставила меня в неловкое положение. Меня ничто в тебе не может поставить в неловкое положение. Но то, что ты так глубоко скрываешь, ранит меня.
– Что? – шепотом спрашиваю я.
– Ты ничего не рассказываешь о своем прошлом. Ты можешь не вдаваться в детали, но расскажи мне что-нибудь. Я чувствую себя отстраненным от большой части твоей жизни.
Я вздыхаю.
– Дело не в том, что я хочу отстранить тебя, но почти все, что произошло в детстве, чревато болью и виной.
– Тогда расскажи мне, что не чревато болью. Расскажи мне о своей матери.
Я глубоко вздыхаю.
– Когда я была маленькой, и мой отец жестоко обращался с мамой, я хотела вмешаться. Я хотела остановить его, но мне не хватало мужества, чтобы решиться. Я была слабой. – У меня начинает дрожать голос, и он обнимает меня, крепко прижимая к своему телу.
– Все в порядке, моя любовь. Мне не нужно знать. Я просто хочу любить тебя. Вот и все.
– Есть одна последняя вещь, которую я не сказала тебе, хотя, действительно, должна была сказать еще в первую нашу ночь.
Он отодвигает меня от себя и улыбается.
– Ладно, давай послушаем еще одно «большое почему я не должен быть с тобой».
Я не улыбаюсь ему в ответ.
– Валдислав делал видео со мной... со многими мужчинами. Что, если однажды кто-нибудь, кто видел эти видео или были там, подойдет к нам и скажет тебе…?
– Сразу же произойдут две вещи. Во-первых, ему тут же придется отправиться к квалифицированному ортодонту. Если ему будет интересно, я смогу порекомендовать отличных специалистов. Во-вторых, я буду любить тебя еще больше.
Я смотрю на него, не смея дышать.
– Ты не будешь меня стыдиться?
– Стыдиться? О чем, мать твою, ты говоришь? Это последнее, что я буду чувствовать. Черт, я так горжусь тобой, я хочу закричать с крыши, что ты моя.
– Почему? Я же не особенная.
Он медленно качает головой.
– Я никогда не мог описать, насколько ты особенная для меня. Как птица не может сказать рыбе, как это чувствовать ветер в своих крыльях.
Я во все глаза смотрю на него. Это почти слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Я – та песня, которую ты никогда не пела, София. Ты не знаешь нот, мы можем попробовать вместе. Попробуй меня. Обещаю, ты никогда не пожалеешь об этом.
– А как же дети?
– А что с ними?
– Что мы им скажем?
– Мы научим наших детей всему хорошему, так что в один прекрасный день мы расскажем им, и они будут испытывать только большую любовь и сострадания к своей храброй матери.
Слезы начинают катиться у меня по щекам.
Он притягивает меня в свои объятия.
– Нет ничего, что мы не смогли бы пережить вместе. Ничего. Ты меня слышишь, София Сигал. Абсолютно ничего.
38.
Джек
«Бог подарил мужчине мозг и пенис, но, увы, когда работает один из них,
второму не хватает кровоснабжения.»
Робин Уильямс (1951-2014)
Я договорился с Софией, что мы встретимся с моей матерью. Она одевается в черно-зеленое платье, которое считает официальным и консервативным.
– Как я выгляжу? – озабоченно интересуется она.
Я не говорю ей, что нахожу ее умопомрачительно. Она надела чулки, и я вижу небольшие выпуклости на облегающем платье. Я точно знаю, что буду делать позже.
– Очень официально.
– Ты считаешь, что оно слишком официальное? – с беспокойством спрашивает она.
– Нет. Оно просто прекрасно.
– Уверен?
– Абсолютно.
Она разглаживает обтягивающий низ на бедрах, отчего кружево чулок выпирает еще больше. Мой член беспокойно дергается. Я бы убил, чтобы отнести ее в кровать, но она слишком нервничает.
– Ты бы сказал мне, если бы я была одета неправильно, правда ведь? – озабоченно спрашивает она.
Мои глаза неохотно отрываются от бедер и поднимаются вверх к ее глазам.
– Однозначно.
– Ты что, смеешься надо мной, Джек Айриш?
Я ухмыляюсь.
– Я бы не посмел.
Она смотрит на меня серьезно.
– Это очень важно для меня. Я хочу произвести хорошее впечатление.
– Не волнуйся, Принцесса. Она полюбит тебя.
– Как ты можешь быть так уверен?
– Моя мать упрашивала меня привести девушку домой в течение многих лет.
– И когда ты в последний раз приводил девушку к ней домой?
Я пожимаю плечами.
– Никогда.
– Правда?
– Да.
– Есть ли какие-то темы, которых мне стоит избегать или какие-то советы в последнюю минуту о том, как мне стоит вести себя с твоей мамой?
Я задумываюсь.
– Не говори ничего плохого о Бон Джови.
Она улыбается.
– Бон Джови?
Я приподнимаю брови.
– Она ужасно увлечена им.
– Еще что-нибудь?
– Мама любит свой дом. Я пытался перевезти ее в большую квартиру в лучшем районе, но она постоянно отказывалась, поэтому скажи что-нибудь хорошее о доме, если сможешь.
Она торжественно кивает, потом хмурит лоб от концентрации. Со стороны кто-нибудь сможет подумать, что я отдаю ей ключи от королевства.
– О, и похвали ее за приготовленные блюда. Ей это понравится.
– Хорошо. Что еще?
– И с имитируй ирландский акцент.
– Ты уверен, что ее это не оскорбит?
Я ухмыляюсь.
– Она станет твоей поклонницей.
София
Мы поднимаемся на второй этаж и идем по открытому коридору к квартире матери Джека. Джек бросает на меня взгляд.
– Расслабься, – говорит он.
Я нервно улыбаюсь, боясь, что могу не понравлюсь ей.
Джек вставляет ключ в замок и открывает входную дверь. Внутри тепло и вкусно пахнет.
– Мы пришли, – кричит он.
Тут же выглядывает женщина в дверной проем гостиной. У нее синие глаза, светлее, чем у сына, добрые. Она улыбается, как ребенок, и моя нервозность тут же проходит. Это женщина – мать Джека. Она очень сильно любит Джека и хочет ему только самого лучшего. Я хочу ей показать, что никто не сможет любить его больше, чем я.
– Какая ты хорошенькая, – говорит она, заходя в тесную прихожую. На ней красивое синее платье с брошью, приколотой на груди. Джек сказал, что она давно похоронила мужа, но до сих пор носит свое обручальное кольцо. Ее ногти покрашены светло-розовым лаком.
– Спасибо, – застенчиво отвечаю я.
Она с улыбкой посматривает на своего сына.
– Теперь я понимаю, почему твои мозги встали на место.
– София, познакомься с моей матерью, Флоренс. Ма, познакомься с моей девушкой, Софией.
Она наклоняется и целует меня в обе щеки.
– Ты даже не догадываешься, как я рада тебя видеть, София.
Джек помогает снять мне пальто, и его мать ведет меня в свою маленькую гостиную. Она очаровательная, здесь столько всего понаставлено, но так уютно.
– Какой у вас прекрасный дом, миссис Айриш.
– Зови меня Фло, дорогая. Джек сказал мне, что твоя мама умерла, так что я как мать тебе. – Она светится нежностью и добротой.
– Спасибо, Фло.
Она указывает на один из ситцевых диванов.
– Может по стаканчику шерри?
– Я готова убить за стаканчик.
Она улыбается.
– Что-то мне подсказывает, что у нас все будет хорошо.
Я улыбаюсь.
– Мне тоже так кажется.
И этот вечер становится настоящим вечером воспоминаний и смеха вместе с потрясающей едой. Флоренс приготовила баранью ногу с чесноком и розмарином.
Пока мы едим, она рассказывает, что весной дикий чеснок начинает появляться в тени лесов по всей Ирландии. Даже воздух вокруг наполняется запахом чеснока. И когда она была маленькой девочкой, она собирала листья чеснока со своей матерью, чтобы начинять баранину или добавлять в салат.
– В следующий раз я сделаю тушеную говядину в «Гиннесе». Это любимое блюдо Джека. И оно очень хорошо подходит для холодного зимнего дня, – говорит она, поднося вилку потрясающего ароматного картофельного пюре ко рту.
Десерт – шоколадный торт «Гиннесс», сверху покрытый толстым слоем белого шоколада и расплавленного сырного крема. Выглядит, как пинта «Гиннеса». Она смотрит на меня, как ястреб, как только я кладу кусок в рот. На вкус он твердый и воздушный с отчетливым солодовым вкусом, крепким.
– Потрясающе вкусно, – правдиво произношу я.
Она тут же расплывается в улыбке, ее глаза светятся радостью.
Потом мы пьем кофе и едим шоколад из магазинчика деликатесов дальше по этой улице.
– Произнеси что-нибудь со своим ирландским акцентом, – просит Джек.
– Доброе утро, – громко говорю я, и мать с сыном падают от смеха.
39.
София
И это настоящая удача, что в то самое утро, когда я решаю приготовить тушеную говядину в «Гиннесе», мне звонит Флоренс. Когда я сообщаю ей, что нашла рецепт в интернете, ответ Флоренс вполне предсказуем:
– Ты не можешь доверять рецептам, которые выложены в Интернете. Никто не любит выдавать свои секреты, поэтому всегда что-то не досказывают, – хмуро говорит она.
Затем она говорит, чтобы я взяла бумагу и начинает диктовать рецепт. Она права. В блогах не сообщалось о том, что сначала нужно мясо как следует обжарить, засчет чего появится у рагу потрясающий вкус, в интернете ничего не говорилось об этом секрете. Мясо нужно тушить в кастрюле большими кусками, затем вытащить и нарезать. Флоренс говорит, что если мясо обжаривать маленькими кусочками оно станет жестким и его уже никак нельзя сделать мягким.
– Хочешь, я еще раз тебе всю повторю? – спрашивает она.
– Нет. Я все поняла, Фло. Спасибо.
– Хммм ... И ты должна использовать лопатку без кости.
– Я могу купить такое мясо в супермаркете, да?
– Да, дитя.
– Я сегодня же туда схожу.
– Я забыла сказать, – добавляет она, – что, также как и мясо, овощи ты тоже должна обжарить крупными кусками. И сделай это, когда мясо будет уже почти готово. Потом ты должна смешать их с мясом, чтобы они отдали свой вкус рагу. Отдельно они совершенно никакие и безвкусные, поэтому потом ты заменишь их свежими нарезанными овощами.
– Да, – говорю ей, – быстро записывая.
– Что еще? – бормочет она себе под нос. – Ах да, больше двух столовых ложек муки не клади, иначе будет слишком густая подливка.
– Я запомню.
– И желтый лук. Не красный.
Я пишу желтый рядом со словом лук.
– Положу.
– Не слишком много, иначе он перебьет весь остальной вкус.
– Хорошо. – Замечаю я.
– Я сказала тебе, что нужно использовать куриный бульон, а не мясной?
Я просматриваю все, что записала.
– Эээ... вы не говорили, но хорошо, что сказали, потому что я бы точно использовала мясной.
– Если я еще что-нибудь вспомню, я тебе позвоню, – говорит она.
– Еще раз спасибо, Фло, – говорю я с улыбкой до ушей. Мне кажется, мне очень повезло, что она появилась в моей жизни. Она настолько искренняя и настоящая.
Приходит Лена с Ириной, и мы вместе отправляемся в супермаркет. Оставив Мику в машине, мы заходим в магазин, где я покупаю необходимые ингредиенты, Лена тоже покупает кое-что для себя. Лена остается со мной ненадолго. Мы кормим Ирину и укладываем ее спать, а сами сидим пьем кофе с пирожными с кремом, которые она купила у себя в пекарне в деревне.
– Ты счастлива, да? – спрашивает она.
– Очень, – отвечаю я со счастливой улыбкой.
Через час Ирина просыпается, Лена уезжает в Чешир, а я приступаю к приготовлению рагу. Когда я выкладываю все необходимые продукты на столешницу для готовки, звонит Джек.
– Что делаешь, куколка? – интересуется он.
– Ну, – говорю я, вываливая из полиэтиленового пакета морковь, – я готовлю для тебя сюрприз.
– Мой член уже напрягся.
Я смеюсь в ответ.
– Не такой сюрприз.
– А какой?
Я выкладываю овощи на разделочную доску.
– Знаешь, что означает слово сюрприз?
– Я знаю, что означает это слово, я не большой поклонник сюрпризов. Просто скажи мне, – уговаривает он.
– Ты можешь просить сколько угодно, но я не испорчу мой тебе сюрприз.
Он вздыхает.
– Хорошо, тогда хотя бы скажи мне, что на тебе надето.
Я окидываю себя взглядом – толстый свитер и старые джинсы.
– Честно, или мне стоит что-то приукрасить?
– Приукрась.
– Неужели ты относишься к тем парням, которые предпочитают секс по телефону, когда женщины на том конце провода имитируют оргазм, хотя, на самом деле, красят ногти на пальцах ног, а? – поддразниваю я его.
– Что за ужасные предположения в мой адрес? Я хочу, чтобы ты знала, что я никогда в жизни не пользовался сексом по телефону. Однако, я готов попробовать, если ты мне это устроишь.
Я хихикаю. Вот что мне нравится в моем Джеке. Он относится ко мне так же, как и к любой другой нормальной женщине. Чего никогда я не чувствую с Гаем и Леной. Они всегда ходят вокруг меня на цыпочках. Хотя на настоящий момент Лена совершила впечатляющий подвиг, на целый год напрочь убрав слова шлюха, проститутка или уличная проститутка с телевидения и откуда можно, в моем присутствии конечно.
Однажды, когда мы смотрели вместе телевизор, она щелкала по каналам и моментально переключила фильм «Красотка», как только он замигал на нашем экране. Она настолько страдала за мои прошлое и так боялась причинить мне боль, что даже не понимала, что своими действиями заставляла меня чувствовать себя еще более грязной и запятнанной женщиной.
Джек был совсем другим, он ничего не боится между нами и ничего не скрывает. Он полностью принял все, что со мной случилось, и ведет себя так, как будто ничего ужасного не было, как будто мне нечего стыдиться. Мы начали наши отношения с чистого листа, так он сказал. Если у него имеются фантазии, которую он хочет осуществить со мной, изображая моего клиента и оставляя на постели тысячу фунтов, мы обсуждаем это также, как его фантазии привязать меня к кровати или трахнуть в общественном месте. При каждом удобном случае он внушает мне, что мы вполне обычная пара, которая должна выяснять и обсуждать, что нам совместно нравится.
– Давай, – призывает он, используя свой бархатный низкий голос. – Мой следующий пациент будет через десять минут.
– Нет, – твердо говорю я, взяв нож. – Я не могу заняться с тобой в данную минуту сексом по телефону. Слишком занята, готовя тебе сюрприз.
– Что все так серьезно, да?
– Именно.
– Прекрасно. Видно это особенный сюрприз, – ворчит он.
Я кладу трубку по-прежнему улыбаясь, и начинаю обрезать хвостики у моркови. Все идет по плану, я уже налила куриный бульон и «Гиннесс» в мясо и овощи. Как раз собираюсь поставить тушиться в духовку, как звонит Флоренс.
– София, ты уже начала готовить рагу?
– Да, я собираюсь поставить его в духовку.
– О, слава Богу. Забыла тебе сказать нужно добавить маленькую чашечку крепкого черного кофе и кусочек горького шоколада.
– На каком этапе?
– Сейчас.
Я смеюсь.
– Вы вовремя, мне повезло, да?
Она начинает смеяться вместе со мной.
Я кладу трубку и заглядываю в холодильник. У меня нет темного шоколада. Я выключаю плиту и пишу записку Джеку, если он вдруг придет, а меня не будет.
Ушла за шоколадом. Люблю тебя. (поцелуйчики)
Затем я хватаю телефон и клатч, натягиваю пальто и свою дурацкую фиолетовую шляпу, потому что снаружи моросит дождь и шестую к входной двери. Мика скулит, желая пойти со мной погулять, но я не беру ее, она будет мокрой и грязной, и потом я ухожу ненадолго.
– Жди меня. Я скоро вернусь, – говорю я и выскальзываю за дверь.
В лифте застегиваю пальто. А внизу встречаю старушку, которая живет в квартире этажом ниже нас, заходящую в подъезд, я придерживаю для нее лифт. Она улыбается, видя меня.
– Там ужасно.
– Я знаю.
– Я рада оказаться дома с чашкой чая, – говорит она.
Я выхожу на улицу. Люди уже возвращаются с работы. Я сильнее запахиваю пальто и спешу по тротуару. Вхожу в магазин, Кайя стоит за стойкой. В магазине больше никого нет, поэтому все внимание она уделяет мне, я расплачиваюсь за плитку шоколада. Она возвращает сдачу, и я слышу звон колокольчика над дверью магазина.
Разворачиваюсь и у меня останавливается сердце.
40.
Лена
Я стою у окна и смотрю на косой дождь, льет как из ведра. Не знаю почему чувствую беспокойство и очень нервничаю. Еще с утра я чувствую, как у меня затянулся нервный узел в животе. Даже Гай похоже чувствует, что что-то не так.
Первая мысль – мое беспокойство каким-то образом связано с Софией, поэтому с утра я позвонила ей, она сказала, что с ней все хорошо. Но я все же решила к ней заглянуть. Она выглядела счастливой и здоровой. Мы вместе прошлись по магазинам, но мое ощущение, что должно произойти что-то ужасное все равно никуда не делось, поэтому я прямо спросила ее, счастлива ли она.
– Очень, – ответила она, сияя, как лампочка. Такую радость и счастье изобразить невозможно. Я почувствовала себя немного лучше. Также, пока я была у нее, позвонил Джек, и от одного вида, как она растаяла при звуке его голоса, я убедилась окончательно, что с ней все хорошо.
С этим ощущением я вернулась домой, но узел в животе затягивался только сильнее, все становилось хуже, как только я оказалась дома одна. Должно быть я впала в паранойю. Может я не привыкла видеть ее такой счастливой. Я точно знаю, что Джек безумно влюблен в нее, но я все равно страшусь, что все слишком хорошо, слишком сказочно. Что-то очень плохое маячит на горизонте.
Я прижимаю руку ко лбу, может я заболеваю. Я вижу отражение Мэри в стекле окна, поворачиваюсь к ней и улыбаюсь.
– Хотите, я принесу чаю? – спрашивает она.
– Нет, спасибо, Мэри. Я пила чай с Софией.
– О, как она сегодня?
Я автоматически отвечаю:
– Она в порядке. Она готовит какое-то рагу для своего мужчины на ужин.
– Я рада, что она счастлива. У нее очень доброе сердце.
– Да. – Я поворачиваюсь к окну, струи дождя стекают по стеклу. – Почему бы тебе не поехать пораньше, Мэри? Хорошо бы тебе добраться до деревни еще до начала грозы.
– Да. Спасибо, миссис Хокс.
– Хорошего вечера.
– Спокойной ночи.
Она уходит, а я все смотрю в окно. Там темно и мокро. Молния рассекает небо. Безусловно, гроза только начинает, может стать все еще хуже. Странно, зимой и гроза. Помню, когда я впервые приехала в этот дом, ночью упало большое дерево. Я надеюсь, что поблизости нет огромных деревьев, которые смогут сегодня упасть. Для меня это всегда печальное событие, когда мы теряем деревья.
– Лена.
Я резко поворачиваюсь вокруг с удивлением. В комнате никого нет, но я могу поклясться, что услышала, как меня позвала София. Замерев, прислушиваюсь, но только дождь барабанит за окном. Кухня находится далеко в доме, Ирина наверху со своей няней.
Мое сердце начинает биться быстрее.
У меня в животе еще больше сжимается комок страха, уже на физическом уровне я чувствую боль. Я прижимаю руку к животу, что-то не так, что-то случилось. Я знаю. Я бегу к столу, хватаю телефон и звоню Софии.
Тишина.
Я звоню ей домой. Иногда она оставляет свой мобильник и не слышит его с кухни.
Но ответа тоже нет.
Узел в животе затягивается сильнее, я с трудом дышу от накатывающего страха, когда звоню Джеку.
41.
Джек
Я пишу записку для Карен и вкладываю в досье пациентки, которая сидит передо мной, закрыв папку, с улыбкой поднимаю на нее глаза.
– Если вы отнесете это моей ассистентке, она сможет подобрать для вас время приема.
– Большое спасибо, док, – говорит она, забирая у меня тонкую папку.
– Без проблем. – Я встаю и обхожу стол вокруг.
Пациента тоже поднимается, и мы вместе направляемся к двери. Я открываю дверь и протягиваю руку, она кладет свою и тут начинает звонить мой телефон.
– Вы спасены звонком, – она усмехается.
Я вежливо улыбаюсь.
– Скоро увидимся, – говорю я, опуская руку.
Как только она выходит, я закрываю дверь и пересекаю комнату, поднимая телефон. Это Лена. Хмурясь отвечаю на звонок.
– Как дела, Лена?
– Ты не знаешь, где София? – тут же спрашивает она.
– Дома, – отвечаю я, хотя у меня тут же возникает мысль, что Лена уже звонила Софии, и та не ответила, иначе бы она не стала звонить мне.
– Ее там нет. Я звонила ей на мобильный и на домашний телефон. Она не отвечает. – Ее голос срывается от беспокойства.
В этот момент мой мозг отказывается верить, что что-то может случиться. Я прекрасно знаю, что Лена склонна чрезмерно беспокоиться и опекать Софию.
– Она должна быть дома, – мягко говорю я. – Она готовит для меня сюрприз. По крайней мере, я предполагаю, что она что-то готовит.
– Она собиралась, но я не могу связаться с ней, Джек, я действительно беспокоюсь. Я знаю, это звучит глупо, но что-то не так. Я чувствую это.
От ее слов у меня озноб проходит по телу.
– Я уже выхожу, – говорю я, подходя к двери кабинета.
Я выбегаю в приемную и в рубашке выскакиваю на улицу. Я бегу по улице к тому месту, где припаркована моя машина. Я сажусь и запускаю двигатель. Приходит смс-ка, снова от Лены.
«Пожалуйста, позвони мне, как только ты ее найдешь».
Я включаю зажигание и быстрым набором опять пытаюсь дозвониться до Софии. София никогда не выключала свой телефон, и он звонит. Я тут же попадаю в пробку, ругаюсь.
Дорога домой, несомненно, мне кажется самой длинной. Вдогонку мне несется ругань и проклятье дюжины взвинченных водителей, но мне на них насрать. Я просто использую свою «Ламбо», буквально тараня машины, прокладывая свой путь по пробке.
Они сигналят и злобно выплевывают ругательства, но все же пропускают меня вперед. Меня не волнует, что произойдет с моей стальной тачкой. Я наплевал на красный свет светофора два раза, но меньше, чем в квартале от дома я застреваю в глухой пробке. Поэтому съезжаю на двойную желтую полосу, мчась вперед, останавливаюсь перед домом и бегу.
Я влетаю в подъезд дома и ударяю по кнопке лифта. Двери открываются. Я беспокойно стучу ногой по полу, пока лифт поднимает меня на мой этаж.
Двери открываются, я бегу по коридору. Я слышу лай Мики, и несколько секунд, мне кажется, что на самом деле все в порядке. Должно быть она выбегала погулять с собакой, а теперь вернулась. Черт возьми, София. В этом и есть сюрприз. Я открываю дверь, и Мика не прыгает на меня, кружась, как обычно. Вместо этого она истошно высоко лает.
О, черт.
Я проношусь по квартиру, окликая ее по имени, хотя понимаю, что ее здесь нет. На кухне я вижу наполовину приготовленное рагу. Я дотрагиваюсь до кастрюли, все еще теплая. В выключенной духовке стоит готовящееся блюдо.
Я осматриваюсь вокруг и вижу ее поспешно нацарапанную записку под магнитом на холодильнике. Я выдергиваю ее из-под магнита. Она пошла за шоколадом. Я опять набираю номер ее телефона, и пока раздаются гудки, я передвигаюсь по квартире. По крайней мере, я знаю, что телефона здесь нет. Она взяла его с собой.
Я бегу к угловому магазину. Кайя должно быть увидела меня, потому что выходит и останавливается под тентом у входа. Ее руки с силой тянут края кардигана, а в глазах паника и волнение.
– Ты видела Софию? – тут же спрашиваю я.
Она кивает и начинает судорожно махать руками, с такой же скоростью, как и вылетающие из нее слова:
– Да, она приходила сюда. Она купила шоколад, а потом пришли эти двое страшных мужчин. Они что-то сказали ей. Думаю по-русски. Она им ничего не ответила. Она только повернулась ко мне и спросила, смогу ли я передать кое-что для Джека. Она побледнела и выглядела немного странно. Она не была похожа саму на себя, говорила, словно робот. Я была так шокирована, что кивнула, и она сказала: «Скажи Джеку. Я буду любить его до самой смерти». А потом она ушла с ними.
