Текст книги "Красота и темнота (ЛП)"
Автор книги: Джорджия Ле Карр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
– Иди сюда, – говорит он. Я знаю, что ему хочется, чтобы я легла на него. Первая мысль, которая тут же возникает у меня в голове, что он обхватит меня руками и почувствует на спине шрамы от выжженных слов, поэтому я хватаюсь за рубашку. Он протягивает руку и отбрасывает ее в сторону.
– Почему ты хочешь прикрыться от меня? – хмурясь, спрашивает он.
Я отрицательно качаю головой.
Он внимательно минуту разглядывает, а потом говорит:
– Не надо.
Я поднимаю на него глаза.
– Прикрываться.
– Нет, – с трудом выдыхаю я. Я боюсь, что если он дотронется до низа моей спины, разрушится то, что у нас только что было. Я бы предпочла, чтобы он больше этого не видел. Сейчас светло, свет струится сквозь жалюзи, поэтому все выглядит гораздо хуже.
Он обнимает меня за талию, его глаза странно поблескивают.
– Все твое тело принадлежит мне. И эти шрамы тоже мои. Теперь покажи мне мои шрамы, – приказывает он, и его голос звучит с силой, не терпящий возражений.
Несколько долгих секунд я выдерживаю его непререкаемый взгляд, потом поворачиваюсь к нему спиной и прикрываю глаза. Его пальцы дотрагиваются до кожи, и я невольно подпрыгиваю. Он медленно проводит по букве Н. Я напрягаюсь, все мышцы тела становятся как одна струна.
– Расслабься, – говорит он, крепко удерживая меня за верх руки, пока проводит пальцем по глубокому следу буквы И. Мне хочется, чтобы он перестал это делать.
– Хватит, – ляпаю я, дергаясь вперед всем телом, но он крепко держит меня.
– Почему? Это всего лишь шрамы от обгоревшей кожи и плоти.
– Он изуродовал меня этим. Я ненавижу, – начинаю плакать я.
Его палец проходится по завитку следующей буквы.
– Это уродливо лишь в том случае, если ты так думаешь сама. Он не имеет власти над тобой. Сейчас ты моя и ни один человек не дотронется до тебя своим грязным пальцем, пока я хожу по этой земле.
Я не могу остановиться и продолжаю рыдать.
Он разворачивает меня к себе и приподнимается с подушки.
– Ты хочешь, чтобы я убрал его имя с твоей кожи?
Я перестаю рыдать и с недоверием смотрю на него.
– Ты можешь его удалить? – с удивлением спрашиваю я. Мне никогда не приходило в голову, что это уродство можно каким-то образом удалить. Я думала, мне придется вечно с ним жить.
– Да. Я превращу его имя и память о нем в маленькие шрамы, которые со временем исчезнут.
– Конечно. Да, я хочу, очень этого хочу. Очень-очень, – вскрикиваю я.
Он улыбается.
– Я запланирую операцию на следующую неделю.
Я обнимаю его. Я не могу поверить, что со мной может случиться нечто такое прекрасное.
Звонок телефона заставляет вздрогнуть. Боже мой, оказывается мир за окном до сих пор существует.
– Это Лена, – говорю я. – Мне лучше ответить, иначе она будет сходить с ума от волнения.
26.
София
Он отпускает меня, и я пулей вылетаю из спальни голой и босиком. Вчера такое бы было невозможным. Я хватаю трубку.
– Доброе утро, – говорит Лена.
– Доброе, – отвечаю я.
– Ты хорошо провела время вчера вечером? – спрашивает она.
– Да, просто прекрасно.
Наступает короткая пауза, а потом Лена спрашивает:
– Он все еще у тебя, не так ли?
– Да, – признаюсь я, и мое сердце заходится от счастья.
– Ты счастлива? – Ее голос звучит как-то странно невыразительно, как будто она боится услышать мой ответ.
– Да, да, счастлива, – с восторгом вскрикиваю я.
Она вздыхает с облегчением.
– О, София. Я так тебя люблю.
– И я, – и у меня на глазах появляются слезы. – Лена, я должна кое-что тебе сказать и показать, когда увижусь с тобой.
– В чем дело? – тревожно интересуется она.
– Все не так плохо. Я думала, что все плохо, но на самом деле это не так. Все хорошо.
– Ты уверена? – с неуверенностью интересуется она.
– Да, уверена.
– Во сколько ты хочешь, чтобы я прислала Роджера за тобой?
– Могу я тебе перезвонить, сначала поговорю с Джеком?
– Хорошо. Позвони мне на мобильный, потому что я собираюсь в деревню. Хочешь чего-нибудь оттуда?
– Нет. – Пока я ничего не хочу, кроме Джека, поджидающего меня в постели.
– Как насчет пирожных с кремом из пекарни?
– Ладно, – смеясь отвечаю я.
– Шоколадное или клубничное?
– Шоколадное.
– Хорошо. Позвони мне, когда будешь готова.
– Хорошо. Лена?
– Да.
– Мика скучала по мне прошлой ночью?
– Ужасно. Она все время скулила. Мне пришлось забрать ее к себе в спальню, но когда я проснулась сегодня утром, она свернулась калачиком в ногах нашей кровати и спала.
Я смеюсь.
– В следующий раз я возьму ее с собой.
– Блестящая идея, – соглашается она.
– Вот и хорошо. Я тебе скоро перезвоню.
– Ой, подожди-ка. Ирина хочет поздороваться с тобой.
Ирина берет трубку и начинает что-то лопотать, я отвечаю ей. Я опускаю трубку и чувствую, как мое сердце переполняет от любви.
Я подхватываю покрывало с одного из кресел и заворачиваюсь в него, направляясь обратно в спальню. Останавливаюсь в дверном проеме. Джек лежит голый на одеяле. Его член находится под прямым углом. Он приподнимает брови.
– Что? – спрашиваю я.
– Что за покрывало? – спрашивает он, и его глаза сверкают.
Я пожимаю плечами.
– Ты не хочешь, чтобы я видел твою киску?
Мое сердце начинает учащенно биться от возбуждения. Я киваю.
– В таком случае... – Он манит меня пальцем, и я иду к нему, остановившись рядом с кроватью. Он скользит рукой под покрывало, вверх по бедру. – Расставь ноги, – приказывает он.
Я расставляю ноги, и он проскальзывает пальцем. У меня вырывается стон. Он начинает двигать пальцем.
– Ты хочешь со мной подраться из-за покрывала? – тихо спрашивает он.
Я отрицательно трясу головой.
– Хорошо. Сбрось его.
Я стягиваю его со своего тела.
У него вырывается стон удовольствия, он с жадностью осматривают меня, пока его палец движется у меня между ног. Потом он облизывает его и сосет, у него на головке члена появляется предэякулянт. Я слизываю его, мне нравится. Он улыбается.
– Садись на задницу и покажи мне себя, – говорит он.
Я все делаю, как он просит. Схватив член, он пару раз проходится головкой по моим мокрым складкам, а потом погружается внутрь. Я вскрикиваю от внезапного резкого вторжения.
– Бл*дь, ты такая тугая, – рычит он.
Он замирает, чтобы я привыкла к его размеру, наклоняется ко мне и целует, погружая язык ко мне в рот. Мои бедра сами собой дергаются вверх, чтобы вместить его больше, и он начинает двигаться в своем такте. Изголовье кровати с каждым жестким толчком ударяется о стену, из меня же вырывается стон.
– Тебе нравится, когда я кончаю в твоей маленькой киски, принцесса?
Я еще громче издаю какие-то нечленораздельные звуки, торопливо приподнимая бедра ему на встречу.
Кровать раскачивается и бьется о стену, как лодка в океане. Из меня льются какие-то непонятные однозвучные странные, звериные крики, но я не могу ничего с этим поделать, да мне и все равно. Сейчас у меня будет пятый оргазм. Мои стенки влагалища начинают пульсировать, сжимаясь вокруг него, тело выгибается над кроватью. И верхушка айсберга с треском ломается, и вся эта чертова штука рушится в океан в одним гигантский момент ожесточенной жары и чистого экстаза.
Он еще сильнее начинает вбиваться в меня, и кульминация настигает его, когда он находится глубоко внутри, наполняя меня своим теплым семенем.
27.
Джек
Я уже слишком стар, чтобы так сходить с ума по девушкам, но я не могу отпустить ее. Я чувствую себя готовым постоянно трахать, несмотря на то, что только что занимался с ней сексом в душе. Я хочу, чтобы она была у меня в постели сегодня ночью и каждую следующую ночь, начиная с этого момента, но она заявляет, что ей нужно вернуться.
Ее щенок соскучился по ней!
Черт возьми, я скучаю по ней.
Мы приходим к общему решению, что она вернется забрать собаку, и мы втроем проведем выходные вместе. Но мне совсем не нравится мысль, вернее я даже ее ненавижу, что она вернется в Чешир. Я имею в виду, что любой случайный мужчина может пялиться на нее, как бы прикасаясь к ней. Красная дымка заполняет мои мозги от одной только мысли о другом мужчине, прикасающемся к ней.
Бл*дь, неужели я схожу с ума по девушке.
У меня назначен прием на одиннадцать часов, я уже опоздал, и мой секретарь/администратор бьет тревогу по этому поводу.
– Да, да, я буду к 11.30, – говорю я ей.
Я позволяю ей высказаться мне в трубку. Она заслуживает этого, поскольку ей приходится нелегко с некоторыми из наших пациентов, и вероятно, она немало дерьма выслушила из-за моих пропущенных утренних приемов. Кроме того, сегодня с утра у меня отличное настроение.
– Мне кажется, тебе стоит повысить зарплату, – говорю я.
Она останавливается на полуслове.
– Насколько?
Я смеюсь. Она ирландка.
– Мы поговорим об этом, когда я приеду.
– Я буду ждать тебя, – кричит она.
Я заканчиваю разговор, все еще улыбаясь.
– Кажется ты хорошо ладишь со своей секретаршей, – замечает София.
– Да, неплохо.
– А сколько ей лет?
Она, бл*дь, ревнует? Мне нравится эта мысль.
– Ммм... точно не могу сказать, – тихо отвечаю я, – но она хорошо выглядит для своего возраста.
Ее глаза расширяются, и я вижу вспышку ревности, которую ей не удается скрыть. Мой член рывком поднимается. Ненавижу (другими словами, я бы предпочел живьем свариться в кипятке), чем иметь дело с ревнивыми женщинами, цепляющимися и проверяющими меня на каждом шагу, но сейчас я не могу заставлять ее ревновать. Ее боль причиняет боль мне.
Из ее глаз уходит блеск, она быстро опускает голову и ее красивые волосы скользят вперед, прикрывая ее лицо и в то же мгновение мне становится не по себе, что я поддразнивал ее. Одна мысль, что я могу своей шуткой причинить ей боль, делает меня больным. Она достаточно уже настрадалась за свою короткую жизнь.
Я притягиваю ее к себе, она вся напряжена. Я приподнимаю пальцем ее подбородок и смотрю ей прямо в глаза.
– Карен счастливо замужем, и она не в моем вкусе, – говорю я.
И тут же блеск возвращается в ее глаза.
– Да?
Я целую ее милый носик.
– Да.
– А какой твой тип женщин? – спрашивает она, облизывая нижнюю губу. Господи, моя девушка флиртует со мной.
Я повожу бедрами, чтобы она почувствовала жесткий член.
– Я смотрю сейчас на нее.
– Я никогда о таком не мечтала, – шепчет она.
– И я тоже, – признаюсь я.
Она смотрит на меня с приоткрытыми губами, и Бог знает, что есть такого в этой женщине, но я с трудом борюсь, чтобы не бросить ее на пол и не трахнуть, или лучше взять у стены. Секс стоя. Мы этого еще не делали. Столько всего мы еще не делали. Но у меня имеется прием в 11.30 с тупой знаменитостью, нетерпеливо поджидающей меня.
Она прикусывает нижнюю губу. Маленькая шалунья делает это специально.
– Прекрати, – выдыхаю я.
Она смотрит на широко открытыми невинными глазами.
– Что? – спрашивает она, снова прикусывая губу.
О, бл*дь. У меня большие, при большие проблемы. Единственное, что мне хочется сделать это водрузить свой член в ее пышный рот. И пусть катиться на х*й мой прием в 11.30. Я перенесу время на ланч понедельника или еще на другой день. Да, что угодно.
Я сжимаю бедра принцессы и отталкиваюсь от нее.
– Что ты делаешь? – невинно интересуется она, но ее глаза уже в поволоке от желания. Она так возбуждена, что я чувствую запах ее возбуждения. И он сводит меня с ума.
– Это твоя вина, что у меня эрекция. Так что вставай на колени и соси, – говорю я, расстегивая ремень и освобождая член из боксерок.
С хитрой улыбкой, она опускается на колени и смотрит на меня сквозь ресницы. Очень, очень кокетливо и очень, очень сексуально.
– Открой ротик, принцесса.
Она открывает рот, и я погружаю свой изголодавшийся член в ее сладкий рот. Со стоном я погружаю пальцы в ее длинные шелковистые волосы. Она нежно посасывает, закрыв глаза, постанывая. Я еще больше возбуждаюсь от одного ее вида, то, что она проделывает со мной, моментально подводит меня к грани, я почти готов кончить. Я сжимаю ее волосы. Мне не хочется, чтобы все так быстро закончилось.
Медленно, но верно, она берет меня все глубже, пока головка не задевает заднюю часть ее горла, каждый дюйм меня находится у нее внутри. Я смотрю на нее сверху вниз и готов поклясться – это самое красивое, что я когда-либо видел. Мой член полностью у нее во рту. Она идет дальше и начинает двигать своим языком, и у меня такое чувство, будто она выдаивает меня полностью. Наверное, из меня выплеснится столько спермы, но она все проглотит.
О, бл*дь. Никогда в жизни мне не делали такой минет. Я хочу, чтобы он длился вечно, но поскольку он настолько хорош, вечно длиться не может. Я откидываю назад голову и чувствую, как вены начинают пульсировать на члене, готовые дать мне необходимое освобождения, как бы разгружая меня. Я пытаюсь отсрочить кульминацию, но меня колотит сильная дрожь.
Я точно схожу с ума, отчего она начинает сосать еще сильнее.
– Я хочу, чтобы ты проглотила все, и когда я уйду отсюда, я буду знать, что у тебя в желудке есть моя сперма, – с трудом произношу я, сильнее сжимая ее волосы и притягивая к паху.
Я освобождаюсь, находясь полностью у нее во рту, она глотает все до последней капли. Мне все равно хочется повалить ее на пол и полакомиться ее киской, но она в следующее мгновение оказывается на ногах, и мне приходится засунуть свой х*й обратно в штаны.
– Ты не должен пропускать прием в 11.30, – шепчет она.
Я пожираю ее губы, а потом выбегаю из квартиры, словно за мной несется дьявол, наступая на пятки, потому что я безумно хочу затащить ее в кровать и трахать ее сладкую киску снова и снова.
28.
София
Я покидаю замок с Мики, свернувшейся у меня на руках, Лена осторожно меня предупреждает, чтобы я не влюблялась слишком быстро. Поскольку я никогда не видела ничего хорошего от мужчин, она считает, что я скорее всего поддамся этому чувству. Я не говорю ей, что она опоздала. Я уже влюбилась. Серьезно и сильно.
Я не в состоянии полностью описать наши волшебные выходные с Джеком и Микой. После всех ужасов, через которые я прошла, не могу поверить, что мне так повезло. Идеально. Я никогда не была так счастлива. Я приезжаю к Джеку днем. Его квартира выглядит нежилой, хотя очень современная, но на самом деле, какая-то холодная. Кухня полностью новая. Похоже, ей никогда не пользовались. На всех полированных поверхностях ни царапинки. Я открываю холодильник – пусто, только давнишний пакет молока, упаковка из шести бутылок пива и брусок масла.
Мы идем в маленький угловой магазинчик. Милая полька обслуживает нас. Мы покупаем молоко, яйца, бекон, хлеб, клубничное варенье, хлопья, попкорн и мороженое.
Вечером заказываем пиццу, мы едим все втроем, как свинюшки. Я давно столько не ела, поэтому даже не могу пошевелиться. Джек укладывает меня к себе в постель и опускает голову между моих ног, Мика сидит у кровати и смотрит, видно до конца неуверенная, как реагировать на животные звуки, которые я издаю. Затем она опускает голову вниз и довольно закрывает глаза.
Каждый раз, когда Джек будит меня, находясь в половой охоте, она с любопытством приподнимает голову, но не пытается залезть на кровать. Утром я предлагаю приготовить завтрак, но Джек говорит, что он предпочел бы, чтобы я сэкономила свои силы для трахания, поэтому сам направляется на кухню.
Он возвращается с двумя тарелками сгоревших яичниц. Я смеюсь, и мы в результате едим хлопья, попкорн и мороженое в постели. Что я могу сказать? Мороженое в кровати с Джеком, заканчивается испачканными простынями. Это адская комбинация.
В душе с его ресниц и носа стекает вода, пока он наливает гель для тела на ладонь. Я вижу, как он растирает ладони, а потом начинает растирать мне грудь. Вода, шелковая мыльная пена, его горячие руки. От этого у меня начинает кружиться голова. Он моет мне волосы, его руки меня завораживают, они настолько чувственные. Оставляет засосы по всему моему телу.
– Мне нравится оставлять на тебе метки, – говорит он.
– Почему? – спрашиваю я.
Он берет сосок в рот и сосет некоторое время.
– Мужчины похожи на собак. Они любят метить свою территорию.
– А я твоя территория?
– Как будто ты не знаешь.
Затем мы идем гулять в парк с Микой. Пока мы гуляем, я стараюсь не думать о его твердом теле и как быстро отреагирует его член, если я всего лишь протяну к нему руку.
Женщина с питбулем проходит мимо нас, и Мика останавливается, чтобы понюхать его. Я в ужасе, потому что именно Мика проявляет к нему агрессию. Она прыгает ему на спину, потом рычит. Женщина всего лишь смеется. Ей кажется, что это весело. Но я знаю, что ее собака запросто может перегрызть Мике шею. В ужасе я хватаю Мику и прижимаю ее к себе.
– Мика, ты такая глупая, – ругаюсь я. – Не смей так делать.
Мика скулит и смотрит на меня своими жалостливыми глазами. Глядя на нее, я не могу злиться. Я покрываю ее голову поцелуями.
– Извини, что накричала на тебя, – тихо шепчу я в ее теплое шелковисто-мягкое ухо.
– Ты так сильно любишь ее, не так ли? – тихо спрашивает Джек.
– Да, она мне как дочь.
Он кивает, и мы продолжаем свою прогулку.
Мы останавливаемся в кафе блинной, садимся за маленький, шаткий столик снаружи. Мой нос от холода, наверное, покраснел, но Джек смотрит на него так, как будто это самая красивая вещь, которую он когда-либо видел. Когда он смотрит на меня такими глазами, я чувствую, словно очутилась в каком-то фильме про королевство. Приходит официантка, и Джек заказывает чуть ли не половину всего из меню. Она приподнимает брови.
– Одного блина обычно достаточно одному человеку, – напоминает она.
Я смеюсь.
– Мы все это съедим?
– Конечно, нет. Но мне кажется, будто я сплю. А во сне всего должно быть в избытке.
Я точно знаю, о чем он говорит, поскольку чувствую тоже самое. Как будто я во сне и могу проснуться в любой момент.
Нам приносят наш заказ. На подносе тарелки с горячими блинчиками. Официантка подтаскивает еще один столик к нашему. Я окидываю взглядом все тарелки. Мне кажется, жаль тратить время, но я не могу отказаться от такого момента, вот так посидеть на прохладном воздухе с Джеком, Микой, людьми, проезжающими мимо, и совсем не обращающими на нас внимания, словно нас не существует. Я никогда не была в такой обстановке. И это прекрасно.
У Джека завтрак состоит из блина с яйцами и беконом, а я пробую с инжиром, медом и грецкими орехами. Я заливаю все это сиропом, отрезаю кусочек и кладу в рот. Очень вкусно. Часть сна, о котором можно только мечтать.
– Давай попробуем все понемногу, – говорю я.
– Все, что хочешь, детка.
Я тянусь к блину с черничным кремом, отрываю уголок и кладу в рот, жую.
Он молча наблюдает за мной. Как будто смотреть, как я ем – самое большое для него удовольствие.
– Хватит пялиться, – смущенно говорю я.
Он пробегает пальцем по моему запястью.
– Я мог бы наблюдать, как ты ешь весь день, Принцесса.
– Почему ты называешь меня Принцессой?
– Ты же живешь в замке, не так ли?
Я киваю.
– Единственная сказка, которую я помню из детства «Красавица и Чудовище». Это я и ты, детка.
Я хихикаю.
– Ты не Чудовище.
– Пусть только кто-нибудь попытается тебя забрать у меня. – На его лице нет улыбки, он говорит вполне серьезно.
– Никто не захочет меня, – шучу я.
Он хмурится.
– Лучше бы для них так и было.
Я смеюсь и ем, пока пояс на моих джинсах не начинает мне жать.
– Я не могу двигаться, – произношу я, потирая живот.
– Хочешь, я отвезу тебя домой?
Я смеюсь, потому что никогда не была так счастлива в своей жизни.
– Если я буду так есть, то стану очень толстой, – жалобно произношу я.
– Хорошо, – радостно соглашается он. – Мне нравится, когда на моей женщине есть мясо.
Моя женщина. Мне нравится, как он говорит.
Начинается дождь. Официантка бешено машет нам руками, что-то не так с механизмами у тента, под которым мы сидим, поэтому она хочет, чтобы мы перешли во внутрь вместе со своей едой.
– Нет, – отвечаю я.
Она смотрит на меня, как на сумасшедшую.
– Еда вся промокнет.
– Принесите нам счет, – говорит ей Джек.
Он оплачивает счет, прячет Мику под пиджак, и мы идем под дождем обратно к нему домой. Стоит нам войти в квартиру, начинаем срывать друг с друга одежду. Как будто три часа, пока мы не чувствовали наших обнаженных тел были слишком долгими. Мы занимаемся сексом прямо на полу. Я открыта для него полностью, в каждом его движении я стремлюсь к нему навстречу, и он кончает в меня. Я рада его члену, который находится глубоко в моей желающей его киски.
Джек поднимает меня с пола.
– Ну же, Принцесса. Давай сделаем все правильно на кровати.
29.
София
Я лежу на больничной койке в своей палате, ожидая, когда меня подготовят к операции, входит Джек. Я окидываю его взглядом. Странно видеть его в врачебной одежде. Я никогда не думала, что такое возможно, но он выглядит еще красивее, чем обычно. Бабочки начинают порхать у меня в животе.
– Ты нервничаешь? – спрашиваю я его.
Он уверенно улыбается.
– Нет. А ты?
– Нет. Я доверяю тебе безоговорочно.
– Хорошо. Могу я попробовать?
У меня глаза расширяются.
– Что?
– Один последний раз попробовать тебя, пока они не увезли тебя.
Я качаю головой от его наглости.
– Это не очень профессионально, ты не находишь?
– Нет. Так будет вечно между нами.
Он запирает дверь и подходит ко мне, в его глазах светится озорство. Он приподнимает мою больничную белую рубашку.
– Ну же, давай. Побудь для меня неприличной девушкой.
Я колеблюсь лишь секунду. Пошло все к черту. Я хочу этого так же, как и он, поэтому развожу ноги, и он тут же ныряет вниз. Он наслаждается моей киской, кстати только Джек Айриш знает как, до тех пор, пока у меня перед глазами не начнут плясать звезды, и я не распадусь на сотню маленьких осколков, кончив ему на язык.
– Я оставлю мокрое пятно на кровати. Медсестры заметят его, – говорю я.
– Не волнуйся, Принцесса. Они привыкли ко всем видам жидкостей, которые могут остаться на кровати.
Я прикусываю губу, меня беспокоит кое-что. А вдруг я не проснусь после наркоза? Может, это будет последний раз, когда я была с ним. Я ловлю его за руку. Я хочу сказать ему, что люблю его. Он должен знать. Он с нетерпением поглядывает на меня, но слова, которые выходят из моих уст, совершенно другие:
– Ты не думаешь, что когда-нибудь тебе наскучит пробовать мою киску?
– Мне не легко наскучить. Я пью молоко с детства и все еще люблю его, – говорит он, подмигивая.
Я нервно улыбаюсь. Мне очень хочется сказать ему, что я люблю его. На всякий случай, если я не проснусь, но прежде чем я набираюсь мужества, в дверь стучат.
Джек открывает дверь и появляется медсестра.
– О, доктор, – взволнованно восклицает она.
Он нахально улыбается ей.
– Доброе утро, сестра.
Он целует меня в макушку.
– Я вернусь повидаться с тобой, прежде чем тебя отвезут к анестезиологу.
Пока медсестра меряет мне давление, входит Лена. Я широко улыбаюсь ей. Она уже не будет прежней с того момента, когда я показала ей свою спину. Она завыла, как только увидела ее, жалобно завыла, от чего стала напоминать нашу мать. Так та плакала, когда потеряла ребенка. Это единственный раз, когда она плакала, но ее плач тогда, остался у меня в памяти навсегда. Она не плакала так, даже когда отец сломал ноги или в тот раз, когда он облил ее руку кипятком.
Я обняла Лену, но не могла остановить ее слез. Я узнала в тот день, что независимо от того, насколько сильной она кажется, мы обе непоправимо внутри повреждены, и требуется лишь чуть-чуть нажать на больное место, чтобы растеребить нашу неизлечимую рану. На нее ничего не действовало – ни слова, которые я говорила, чтобы ее успокоить, ни мои действия. Когда она стала звонить нашему умершему брату, я испугалась. Я тут же позвонила Гаю. Он уехал в Манчестер на встречу. Он бросил все и сразу же вылетел обратно. Только когда она оказалась в его объятиях, она постепенно успокоилась. С того дня она еще больше стала меня защищать.
– Ты готова? – спрашивает она меня с нежной улыбкой.
Я ухмыляюсь.
– Да.
Она подходит к кровати.
– Хорошо. Все будет хорошо. Джек один из лучших.
В этот момент у меня наворачиваются слезы на глазах. Она переплетает свои пальцы с моими и переходит на русский:
– О, дорогая, не плачь. Все будет хорошо. Я буду ждать тебя здесь.
Сглотнув, я киваю.
Она вытаскивает платок из клатча и промокает мне глаза.
– Я так горжусь тобой. Ты так далеко продвинулась. Ты самый храбрый человек, которого я знаю.
– Я совсем не храбрая. Я бы ничего не сделала без тебя и Гая.
Она отрицательно качает головой.
– Мы дали тебе нож. Но ты сама перерезала веревки. Сама. Теперь ты свободна. Лети, как ты всегда хотела.
Я хватаю ее за руку и целую.
– Вам пора идти, мэм, – говорит медсестра.
Лена обхватывает руками меня за щеки и нежно целует в лоб.
– Я буду ждать снаружи. Все будет хорошо.
Я наблюдаю за ней, как она уходит. Заходят медбраты и выкатывают меня в коридор. В операционной, которая забита каким-то оборудованием, меня встречает Джек, у него уже надета маска на лицо, через которую сверкают глаза, как голубые яркие камни.
– Просто расслабься, Принцесса, – говорит он.
Мне надевают маску на лицо, анестезиолог просит меня считать, начиная с десяти в обратном порядке. Я не считаю, я смотрю Джеку в глаза и говорю ему своими глазами, что люблю его... пока не проваливаюсь в темноту.
Просыпаюсь от того, что у меня пересох рот, я лежу на животе. Первое, что вижу Джека, сидящего неподалеку на стуле, но он смотрит не на меня. Он смотрит в темное окно, находясь мыслями где-то далеко. Несколько секунд я удивленно рассматриваю его. Конечно, его выражение лица нельзя назвать счастливым. Мне казалось, что он будет доволен мной. Будто он чувствует, что я внимательно разглядываю его, поворачивается ко мне и выражение на его лице мгновенно меняется. Он улыбается.
– Привет, – шепчет он.
Я наблюдаю, как он поднимается и идет ко мне.
– Операция прошла успешно, и думаю, ты будешь очень довольна результатом.
Его голос звучит как у обычного врача, беседующего со своим пациентом. Потом он гладит меня по волосам и снова становится моим Джеком. Я прошу попить. Он внимательно следит за мной, пока я пью воду.
Хотя я улыбаюсь и отвечаю на все его вопросы о моем самочувствие, отстраненное, несчастное выражение лица, которое я увидела, когда он думал, что его никто не видит, остается у меня в голове и немного царапает мое счастье.
30.
Джек
Когда последний пациент, которого я консультирую, уходит из моего кабинета, Карен говорит в селектор, что у стойки регистрации меня ждет Лена.
– Пусть войдет, – отвечаю я, потирая затылок. Я не должен находиться здесь, но мне приходится работать, чтобы восполнить перенесенные часы приема, которые я все время менял, потому что больше не могу вовремя приходить на работу утром.
Лена заходит и садится передо мной. Она кладет сумочку на стол и улыбается.
Я отклоняюсь назад в кресле и с любопытством рассматриваю ее.
– Как дела, Лена?
– Прежде всего я хочу поблагодарить тебя за то, что ты сделал для Софии. Я так благодарна тебе.
Я чувствую, что она пришла не поэтому.
– Ты не должна меня благодарить, Лена. Любой на моем месте сделал бы то же самое.
Она немного елозит в кресле.
– Я имею в виду не только операцию. Ты сделал ее счастливой.
Я киваю. Я знаю, что сделал Софию счастливой, но она сделала меня счастливым тоже. Очень счастливым.
– Чувства взаимны, – мягко говорю я. – Это взаимно.
Она снова улыбается.
– Вы с Софией решили, что на следующей неделе она останется у тебя, чтобы ты с мог заботиться о ней?
Я наблюдаю за выражением ее лица, не проявляя эмоций.
– Да, и что?
– Но тебе придется работать днем, верно?
– Угу.
– Кто будет тогда ухаживать за ней?
– Завтра я не пойду на работу, чтобы побыть с ней, но как только я сниму бинты, она сможет передвигаться и ухаживать за собой сама. Кроме того, я буду всего в тридцати минутах езды от дома. Если ей что-то понадобится, то всего лишь нужно мне позвонить.
Она прочищает горло.
– Вот, о чем я подумала. Тебе стоит переехать в нашу квартиру на пару недель. Таким образом, я смогу помогать ей в течение дня, а когда ты вернешься с работы, я буду возвращаться в Чешир.
Я с удивлением смотрю на нее. Должен признаться, я никогда в своей жизни не сталкивался с такой самоотверженной любовью между двумя сестрами. Одна часть меня возмущается тем, что мне приходится делить даже унцию Софии с кем-то еще, а другая – не может нарадоваться таким редким и добрым отношениям.
– В этом нет особой нужды. Ты можешь приезжать и оставаться с ней у меня дома в течение всего дня, – предлагаю я.
– У меня есть ребенок и все ее вещи у нас в квартире, но я готова приходить к тебе, если ты не хочешь оставаться у нас. Вы оба можете переехать в нашу комнату, так как она гораздо больше и имеет отдельную ванную. Для тебя это тоже будет лучше. Будет удобнее ходить на работу. Ты сможешь экономить десять минут, – с убеждением говорит она.
Я задумчиво потираю подбородок.
– А как твой муж относится к этой... идеи?
Она улыбается.
– Вообще-то, это была его идея. Я была одержима прошлой ночью, как решить эту проблему, и он предложил такое решение.
У меня непроизвольно поднимаются брови. В прошлый раз, когда мы познакомились с Гаем, он не слишком был мной впечатлен. На самом деле, я отчетливо помню, что он даже немного озверел, увидев меня и пытаясь пообщаться.
– Ну что, ты согласен? – спрашивает она.
Я пожимаю плечами.
– Конечно. Я могу переехать к вам на неделю.
Она выдыхает с облегчением.
– Спасибо, Джек. Я так рада. При обычных обстоятельствах я бы предпочла отвезти ее обратно в Чешир, но поскольку я верю, что она быстрее поправится с тобой, я с удовольствием буду каждый день приезжать и ухаживать за ней.
Я провожу первую ночь в больнице с Софией. После того, как она засыпает, я выхожу в коридор, чтобы выпить неплохой кофе из автомата и сажусь на один из диванов. Уже поздно и вокруг никого. Странное чувство находится в больнице в это время. Я смотрю на стеклянные двери и вижу людей, проходящих мимо.
Медсестра, подготавливающая Софию к операции, выходит из-за стойки регистрации, но увидев меня, направляется ко мне.
– Какой ужас у нее был на спине. Какой ублюдок мог такое с ней сделать? – спрашивает она.
– Не знаю, – говорю я.
– Я бы убила его, если бы увидела, – гневно бормочет она. – Это ужасно неправильно, что он остался живым и здоровым. Мысль, что мужчина может так поступить с женщиной и свободно ходить по земле, меня выводит из себя, – говорит она.
Я молчу, потому что не в состоянии ответить. Я сжимаю зубы, чтобы сдержаться. Она даже не может себе представить, что я чувствую к этому монстру. Я бы не просто убил его. Я бы бросил его живым и заставил страдать дни напролет.
– В любом случае, это меня вымотало за ночь. Моя дочь прилетела из Германии, поэтому я закончила смену. – Она выглядит счастливой.
– Отлично провести время, – говорю я.
Медсестра отходит, а я пялюсь в свой кофе. Опять накатывают воспоминания об Африке. Там было тоже самое, все, что я мог делал, но при этом ничего не мог изменить. В заключении, вот такая произошла х*йня – оказывается я был всего лишь нанят, чтобы залепливать пластырем и бинтами гниющие раны. Мне хочется напиться, чтобы не чувствовать эту боль, раньше всегда помогало, но я знаю, что сегодня не поможет. Ничего не поможет.
