Текст книги "Его собственность (ЛП)"

Автор книги: Джорджия Ле Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

                                                                13

– Я пеку пирог, – говорит мать Лане.

– Я… ты? – в голосе Ланы слышаться веселость. Ее мать печет только тогда, когда хорошо себя чувствует.

 – Лимонный, твой любимый.

– О, хорошо.

– Во сколько ты приедешь?

– На самом деле, я сейчас выхожу.

 —Хорошо. Я хочу, чтобы ты отнесла кусочек маме Джейка.

– Окэй. Увидимся через двадцать минут, – говорит Лана и запихивает банку с ежевичным вареньем, две коробочки с печеньем, и плитку необычного шоколада в сумку, и выходит из квартиры.

Она садится на автобус, который привезет ее в Килбурн.

Бегом поднимаясь вверх по лестнице, ей встречается сестра Тома, которая спрашивает: «Слышала, ты поймала себе богатого парня?»

– Не совсем, – отвечает Лана, и, прежде чем она может быть втянута в исповедальную беседу, делает шаг в сторону. – Извините, Энн, но мне надо спешить. – Замедленным шагом она проходит мимо нее. История распространилась, и соседи, наблюдающие с любопытством, за такой диковинной, хотят ее продолжение.

Она открывает их синюю дверь ключом и до нее доноситься ароматный запах маминой выпечки. Для нее это такие дорогие и домашние запахи. Это ее дом. Ее мать на кухне моет посуду после готовки.

– Эй, я могу сделать это за тебя.

– Нет, я все сделала, – говорит ее мать, закрывая кран и снимая резиновые перчатки. Она поворачивается лицом к дочери.

Ее глаза внимательно оценивают с беспокойством изменения, произошедшие в Лане.

– Ох, мой Бог! – вкрикивает она. – Твои волосы. Я не могу поверить, как прекрасно ты выглядишь.

Лана улыбается.

– Я скучала по тебе вчера.

– Ты завтракала?

– Да. Я принесла тебе кое-что, – Лана засовывает руку в рюкзак и достает все, что захватила с собой на маленький кухонный стол. Мама подходит, но ничего не трогает, только смотрит.

Потом перевод взгляд на дочь.

– Ты это украла? – спрашивает она шепотом.

– Мама! – вскрикивает Лана в шоке. – Что ты говоришь? Секретарша Блэйка купила это все для меня, и я принесла тебе.

Ее мать тяжело опускается на стул.

– Извини. Извини, Лана. Конечно, ты никогда не украдешь. Я просто так волнуюсь за тебя, все так странно. Я не знаю, что и думать.

Духовка издает пикающий звук, и она встает, но Лана аккуратно усаживает ее назад.

– Я вытащу его, – говорит она, и, надев перчатки, вынимает пирог. Он пахнет божественно и безупречно поднялось тесто. Она закрывает дверцу духовки, кладет пирог на металлический противень и прислоняется к раковине.

– Я поставлю чайник? Нам нужно поговорить, – мама кивает, и Лана начинает готовить чай.

Пока вода закипает, она достает чашки и блюдца. Все остальные, в этом доме, пьют из кружек, кроме ее матери, которая всегда использует чашку и блюдце. Она наливает кипяток в заварной чайник и несет его на стол. Когда чай заваривается, она разливает его по двум чашкам. Она открывает коробочку с печеньем от Fortnum and Masons и протягивает его к маме. Тонкими, бледными пальцами мать нерешительно берет одно.

Она откусывает и жует.

– Вкусно? – спрашивает Лана.

Ее мать кивает.

– Ты уезжаешь в Америку в среду, сударыня.

Мама кладет печенье на блюдце.

Она соединяет свои руки в замок и убирает их под стол, и смотрит прямо в лицо своей дочери.

– Я никуда не поеду, пока не узнаю точно, что происходит. Как ты получила все эти деньги, и что ты сделала для этого.

– Я объяснила тебе в прошлый раз. Мужчина, которого я встретила, дал их нам.

– Кто этот мужчина, который имеет свободные пятьдесят тысяч фунтов?

– Мама, он миллионер, не знаю в какой степени. Он дал мне вдвое больше, чем я просила.

Ее мать смотрит на нее в ужасе.

– Ты просила у него деньги? Я не так воспитывала тебя, чтобы просить у мужчин деньги.

– Да, я попросила у него, и что? Я не принуждала его и не крала их.

– Ну, я не хочу этого. Я скорее зачахну и умру, чем воспользуюсь этими деньгами.

Лана замирает в оцепенении. Она смотрит на свою мать в полном шоке. Упрямое выражение лица ее матери говорит ей, что она приняла решение, которое изменить уже не возможно.

Лана с трудом проглатывает комок в горле и подымается.

– Ты сделаешь меня сиротой ради своей глупой гордости, – порицает она.

Мать удивленно моргает, и Лана чувствует, как в ней растут силы, словно ветер надул ее паруса.

– Ты собираешься, сидя здесь, говорить мне, что если бы я была при смерти и мне оставалось жить всего несколько недель, ты бы не попросила у донеприличия богатого незнакомца немного денег?

Мать молчит.

– Иметь высокие и сильные идеалы и принципы – отлично, но ни когда ты чрезвычайно, почти до смерти доведен до отчаяния, мам.

– Ты не просто попросила его, так ведь? Скажи правду. Ты занимались проституцией.

– Предполагаешь, что я так и сделала. А я не делала, – говорит Лана, про себя прося прощение за свою ложь. – Разве ты, не сделала бы тоже самое для меня?

Мать начинает плакать.

– Ты не понимаешь. Ты поймешь, в один прекрасный день, когда у тебя будет собственный ребенок. Я не так важна, – она стучит себя в грудь. – Это оболочка просто пища для червей. Я не позволю тебе пачкать себя за это разрушенное тело. Ты молода. У тебя вся жизнь впереди, и, в любом случае, я собираюсь умереть.

– Нет, ты, нет, – отчаянно шепчет Лана.

– Да. И ты должна смириться с этим.

– Помнишь, когда папа ушел, я поклялась заботиться о тебе?

Мать смотрит с мрачным выражением лица.

– Да.

– Почему ты заставляешь меня нарушать свое обещание?

– Я собираюсь делать химию в понедельник.

– Для чего, мам? Для чего? Это вещество настолько опасно, что, скорее всего, оно убьет тебя раньше, чем сам рак.

Губы матери молча двигаются, она прикрывает рот одной рукой.

– Сядь, Лана, – шепчет она. – Пожалуйста.

Лана качает головой.

–  Нет, я не буду. В чем смысл? Все это время я пыталась найти способ, чтобы сохранить тебе жизнь, я никогда не думала, что ты сама можешь встать у меня на пути.

Лана отворачивается от матери и начинает собираться, чтобы уйти. Она продала себя ни за что. Она подходит к входной двери, и слышит крик матери из кухни:

– Он тебе нравиться?

Она оборачивается, мать стоит в дверях, слабая и хрупкая. Сейчас она может сказать правду.

– Да.

– Я поеду.

Лана подходит к ней.

– Извини, – с рыданиями произносит мать.

Лана обнимает ее несчастное ослабленное тело, и на глазах у нее появляются слезы. Она молчит. Наконец, когда Лана может говорить, она с трудом глотает воздух.

– Я люблю тебя, мам. Всем своим сердцем. Пожалуйста, не оставляй меня. Ты – моя мама. Я сделаю все, все для тебя.

– Я знаю, я знаю, – мягко успокаивает ее мать.

–  Вот дерьмо, – говорит Лана.

–  Что?

Лана делает шаг назад и опускает руку в свой карман, вытаскивая наружу разбитые синие мешочки.

– Я принесла тебе синие яйца.

Ее мать пытается сдержаться, но потом прыскает от смеха. Несколько мгновений Лана только завороженно смотрит, как на редкое представление, ее мать давиться смехом. И невольно, она тоже улыбается.

– Снимай пиджак и иди мыть руки, – наконец, говорит она. – Я сделаю нам свежего чаю, и мы будем есть то, вкусное печенье, которое ты принесла.

– Они хороши, не так ли? – соглашается Лана, снимая испачканный пиджак и направляясь к раковине.

Лана вытирает руки полотенцем, когда ее мать вдруг говорит:

– И ты должна будешь привести этого прекрасного мужчину,.. как ты сказала Блейка Баррингтона, на ужин?

–  Э-э, да... когда ты вернешься со своего лечения.

Ее мать останавливается и смотрит на нее.

– Я собираюсь встретиться с этим молодым человеком, прежде чем сяду на самолет, и тогда я больше не скажу по этому вопросу ни слова, –  твердо говорит она.

За то время, пока они пьют чай, Лана рассказывает о том, что заходила в салон Selfridges, который специализируется на париках.

Бессознательно мать дотрагивается до своего платка на голове.

– Ах, – говорит она. – Это, наверное, очень дорого?

Лана улыбается.

– Мы не платим за это.

Мама смеется. Впервые за много месяцев, ее мать запрокидывает голову и смеется.

– Это хорошо. Это очень хорошо, – когда она насмеялась, у нее начинают литься слезы. Лана подходит, чтобы обнять ее, но она делает глубокий вздох, пытаясь выровнять дыхание и говорит:

–  Я знаю, что ты сделала для меня. Ты использовала свое тело, как чашу для подаяний.

На мгновение Лана лишается дара речи от прозорливости своей матери. Затем ее затопляет настолько огромная любовь к ней, что она начинает лгать, и лгать...

–  Ты так говоришь, потому что еще не встречалась с Блейком. Он красивый, сильный и добрый. Это была любовь с первого взгляда. Когда я рассказала ему о тебе, он дал вдвое больше, чем то, что я просила и что было необходимо нам.

Ее мать вздыхает.

– Я молю Бога, чтобы я дожила до вашей свадьбы.

Лана чувствует, как пустота наполняет ее тело. Это неважно, яростно говорит она себе. А что, если ее мать будет разочарована? Все, что имеет значение – это ее мать, которая должна излечиться. Она забудет об этом в какой-то момент, и выйдет замуж за кого-то другого, кто не будет считать ее настолько недостойной, что ее можно только прятать, как маленький грязный секрет. За кого-то, с прекрасным сердце, как у Джека.

Да, за кого-то, похожего на Джека.

                                                             14

Лана покидает свой дом и несется мимо двери Билли, через два пролета этажей вниз, и нажимает на дверной звонок матери Джека. Пока она ждет, когда ей откроют, она видит через решетку Толстую Мэри, жарившуюся в неполной тени до красноты. Толстая Мэри – крупная женщина, живет в угловой квартире на первом этаже и загорает топлесс в своем саду, хотя за этим процессом и наблюдают все другие квартиры в доме, но ее это мало заботит. Каждую пятницу она начесывает волосы, делая их объемными, натягивает на себя узкое платье, надевает высокие шпильки, и идет в ирландский паб на Килбурн Хай Стрит, чтобы найти себе парня и привести домой. Словно по часам, они робко выскальзывают из ее двери до ланча в субботу. Все маленькие мальчишки, мчавшиеся на велосипедах, всегда кричат ей: «Эй, Мэри, как твоя мэри?» (mary – женские половые органы). Ее пухлое лицо остается без эмоций, и она показывает им средний палец.

Лицо матери Джека возникает в кухонном окне.

– О, привет, дорогая, – с улыбкой говорит она, прежде чем открыть дверь. Она имеет те же красивые глаза, окаймленные густыми черными ресницами, как и у Джека.

– Привет, Фиона. Мама прислала вам немного пирога.

– Как прекрасно. Как она сегодня себя чувствует?

– Сегодня хороший день.

– Хорошо. Не хочешь зайти, дорогая?

– Нет, я должна бежать.

– Побежишь, потом.

– Увидимся позже, – отвечает Лана и поворачивается, чтобы уйти.

– Лана?

Она оборачивается.

– Да?

Фиона колеблется, и Лана поправляет свою сумку повыше на плече, делая два шага к ней. – Что случилось?

– Я... гм... слышала ...ты...эх...нашла себе......парня. Богатого бойфренда, – говорит она озабоченно.

Лана переступает с ноги на ногу.

– Я только недавно встретила его, Фиона. Я бы не называла его пока моим парнем. Может ничего не получиться.

Фиона смотрит застенчиво и опускает свое лицо, глядя в пол. Очевидно, у нее была надежда, что это всего лишь слухи и больше ничего, ее голос звучит совсем тихо:

– Тебе следует быть осторожной, не так ли, моя дорогая? Я бы не сказала ничего вообще, но ты всегда была такая невинная. И я подумала, что даже, если вмешиваюсь не в свое дело, и ты будешь думать, что я старая назойливая кумушка, я все равно должна кое-что сказать, – она делает глубокий вдох. – Ты знаешь, я всегда говорила, что ты самая прекрасная девушка в этом доме, если не во всем Килбурне, и тебе следовало было стать моделью, но богатые люди – жадные. Одной никогда не достаточно для них.

Лана кладет рюкзак на бетонный пол и, подавшись вперед, обнимает женщину.

– Благодарю вас за заботу, Фиона. Я не знаю, как бы я справлялась все эти годы, если бы не Джек, Билли и вы.

Фиона обнимает ее крепко.

– Ах, дитя, ты для меня, как дочь. То, что ты сделала для Джека, я никогда не благодарила тебя.

Лана отстраняется от Фионы.

– Что я сделала для Джека? Это я должна благодарить Джека. Он заботился обо мне и сражался в за меня, начиная с того дня, как я прибыла сюда.

– Он никогда не будет говорить об этом, но в год, когда вы приехали сюда, умер его отец. И он стал совсем неуправляемым и угрюмый. Он начал общаться с бандой, которая крала, носила ножи, и пила алкоголь на железных путях. Я боялась за него, боялась, что он превратиться, как и все другие мальчишки этого квартала в безработного, пьяницу и наркомана. Но потом приехала ваша семья, и он вдруг изменился. Он устроился на работу к своему старшему брату, и неожиданно я получила моего заботливого, прекрасного сына назад, и теперь он собирается вырваться из этого ужасного места и стать врачом. – Слезы появляются в ее прекрасных глазах.

– Если я принесла ему пользу, я рада, потому что я даже не знаю, какой моя жизнь была бы без него.

Фиона с гордостью улыбается при мысли, насколько хорош ее сын.

– Я должна идти, но я приду завтра, с коробкой печенья, которое вы никогда не пробовали.

– Оооо.

Лана смеется.

– Больше похоже на Оо-ля-ля... оно французское.

– Пока, милая девушка.

Лана машет рукой, и бежит вверх по лестнице. Ее телефон звонит, и она останавливается, чтобы ответить на него. Это мисс Арнольд, которая сообщает, что она забронировала столик для Ланы и мистера Баррингтона в The Fat Duck, на восемь тридцать. И в конце она напоминает, что Лана должна быть готова к 7.30 вечера.

– Спасибо, – отвечает Лана, нажимая «конец разговора», она думает: «Я был низведена до другой встречи в его ежедневнике».

На полпути вверх по лестнице второго этажа, она слышит, как Кенсингтон Пэриш окликает ее. Она поворачивает голову к боковой решетке и видит, что он стоит в своей спальне, окна которой почти на уровне ее глаз.

– В чем дело, Кенсингтон?

– Эй, Лана, – говорит он. – Ты не спросишь, разрешит ли твой мужчина прокатиться мне на той его машине?

– Вряд ли, – говорит она и продолжает свой бег по лестнице, хотя и слышит вслед его умоляющий крик:

– О! Давай, Лана. Ты даже не просила. Это 0-77. Это сделано на заказ, Лана. Давай... Лана?

Дверь Билли открыта, ее мать, по-видимому, находится на улице, поливая висячие корзины с разноцветными цветами.

– Она в своей спальне, – говорит она, вместо приветствия.

– Спасибо, – благодарит Лана, и торопливо идет по изношенному синему ковру.

Она стучит и входит. Билли опрыскивает свои волосы лаком для волос, от этого стойкого запаха в комнате можно задохнуться.

– Господи, как ты можешь переносить эту вонь?

– Открой окно, если тебя это беспокоит.

Лана открывает окно и делает глубокий вдох, перед тем, как вернуться к химическому запаху, наполнившему комнату. К счастью, Билли закончила свою прическу. Ее белые волосы теперь были облиты лаком, и представляли собой непоколебимую высокую мужской прическу, которая в состоянии пережить даже шквальный ветер. Она смотрит на свое отражение с большим удовольствием. Отвернувшись от зеркала, выключает свой маленький телик, и садиться на кровать. Она хлопает по одеялу рядом с собой. Лана садится и ставит свою сумку на пол.

– Ну, выкладывай. Как это было?

– Ужасно.

– Что? Секс с красавчиком при деньгах был ужасным?

– Мы можем поговорить об этом через минуту? Мне нужно спросить тебя о некоторых более важных вещах в первую очередь.

– Нет проблем.

– Ты все еще согласна на поездку в Штаты с моей мамой, не так ли?

– Конечно. Ты что, издеваешься? У меня никогда не будет еще одного такого шанса, как этот. Все оплачено.

– Хорошо. Я определюсь с билетами, вы уезжаете в среду. И у мамы будет целый день, чтобы восстановиться перед ее назначением в пятницу. Тебе не придется с ней нянчиться все время. Осмотри достопримечательности и делай все вещи, которые обычно делают туристы. Хотя к врачу тебе придется ее сопровождать.

– Круто.

– Ох! Пока не забыла. Я принеслв тебе кое-что.

Она роется в сумке и извлекает банку с ежевичным джемом.

Билли берет ее.

– Роскошный джем? Вау, у меня никогда не было ничего подобного раньше, – она протягивает руку, открывает ящик и достает ложку. Наклонившись, открывает крышку и опускает свою ложку. – Вау, ты поимела ужасный секс, я еду в Америку и ем джем из Harrods. Блестяще! Как долго продлится твой договор?

– Три месяца.

– Ты уверена, что не можешь его увеличить?

– Билли, не будь такой ведьмой.

Она зачерпывает больше джема.

– Теперь мы можем поговорить о твоем ужасном сексе?

– Он ушел, как только узнал, что я ни с кем не была. Я была жалкой, Билл. Я лежала там, словно лимон.

– Что ты имеешь в виду? У вас не было секса?

– Отчасти. Как только он вошел, я в своем роде, задохнулась от шока. Это было так неожиданно, и... ну, больно, и он вытащил в два раза быстрее.

– Что?

Лана прикусила губу.

– Это было так неловко. Он просто остановился и ушел.

– Что ты имеешь в виду ушел?

– Он оделся и ушел.

– И ничего не сказал?

– Он сказал, что это будет лучше сделать в следующий раз.

– Черт побери. Он не кончил?

– Нет, – неуверенно сказала Лана. – Это очень плохо?

– Плохо! Он производит впечатление окончательно мудака. Никто не останавливается на полпути, не имея на то причин, – она продолжает жевать и с нетерпением наклоняется вперед. – Расскажи мне, что случилось до того, как он совершил свой подвиг.

Лана поеживается.

– Ну, он одел меня в белое платьице, белое нижнее белье и чулки.

– Ах. Мой. Бог, – Билли начинает ржать и гоготать, как безумная. – Он хотел шлюху, которую представлял девственницей в своей постели, но когда обнаружил, что у него реальная девственница, психанул и убежал. Это так смешно.

– На самом деле, нет.

Билли молниеносно приходит в себя.

– Извините, да, это не так смешно.

– Билл, ты научишь меня некоторым техникам?

– Я не знаю, чему я могу тебя научить. У меня нет члена, понимаешь?

Она видит очень расстроенное лицо Ланы и широко улыбается.

 – Окэй, давайте начнем с прелюдии. Прелюдия до талии очень похожи, верно?

–  Верно, –  говорит Лана.

– Ухо  – это до безобразия возбуждающий орган. Всякие вещи могут произойти, когда ему уделяется особое внимание. Проведи своим пальцем по краю, вот так, – она провела пальцем по краю своего уха. – Иногда ты можешь сначала лизнуть палец, а потом нежно дуть на мокрый ободок. Но наилучшего эффекта можно достичь, если аккуратно покусывать и лизать и так двигаться к мочке уха, а потом неожиданно засунуть свой язык ему в ухо. Если все сделано правильно, то это, должно свести его с ума.

– Правда? – с сомнением спрашивает Лана.

– Ты должна практиковаться на ком-то другом. Я хотела дать тебе попрактиковаться на мне, но я могу начать действительно фантазировать по поводу тебя, и это может стать, слишком фатально для нас.

– Ты серьезно?

– Ты, когда чистишь зубы по утрам, смотришь на себя в зеркало? Ты чертовски потрясающая, Лана. Если бы я встретила тебя в клубе, эх, я бы налетела на твое тело. Как насчет Джека?

– Нет, Джек злится на меня. Он не говорит, но думает, что я поступила не лучше, чем поступают проститутки.

Билли искоса смотрит на Лану.

– Я восхищаюсь тобой за то, что ты сделала.

– Ох, хорошо, но он нет.

– Он просто сумасшедший, потому что он всегда был этим старшим братом, с убийственным защитным комплексом по поводу тебя. Но, правда, в том, что мы все проститутки. Некоторые женщины дают за дорогой ужин, другие – за кольцо на пальце, а третьи – за лучший образ жизни. Ты же сделала это, чтобы спасти свою мать. Я бы сказала, что это гораздо лучше, чем делают остальные из нас.

– Спасибо, Билл.

– О, есть еще одна вещь, которую ты можешь сделать любовнику банкиру. Ты можешь связать его! Тебе нужна металлическая кровать или, конечно, кровать с балдахином на четырех столбиках. Эта кровать здесь будет бесполезной. Я как-то привязала Летицию к ее кровати, и это было отпадно. Я приказала ей раздеться догола, завязала ей глаза и привязала ее к четырем углам кровати. Она лежала там полная предвкушения, я спокойно сообщила, что собираюсь отправиться в магазин за шоколадом, а ее оставляю в спальне с открытой дверью. Боже, ты бы видела, как она умоляла меня, а затем начала ругать. – Билли радостно смеется.

– Ты бы видела ее, когда она сообщила мне, что ее мать вернется через двадцать минут. Я засунула ей трусики в рот и ушла. Позаботившись о том, чтобы входная дверь закрылась с треском.

У Ланы «отпала челюсть».

– Это своеобразный выбор, который ты сделала. Представляешь, если бы ее мать вернулась и обнаружила ее связанной голой на кровати?

– Нет, я встретила ее мать, ожидая лифт, и она попросила меня передать Летиции, что собирается в парикмахерскую и вернется по крайней мере через час.

– Летиция обиделась на тебя?

– Рассердилась на меня. Она трепетала, как школьный пудинг. Я торчала в Yorkie bar с ее задницей и съела ее потом. Она сказала, что это был лучший оргазм, который она когда-либо имела.

Лана смеется.

– Ох, Билли. Как-то я не думаю, что он позволит мне привязать его к кровати.

– Можно еще попробовать с завязанными глазами. Это повышает ощущения, когда ты не можешь видеть. Ты могла бы предложить поиграть.

Включи таймер, нужно заставить другого кончить, и кто приходит первым, проигрывает. Когда наступит его очередь, сделай ему самый лучший отсос, который он когда-либо имел.

– Окэй, возможно, я попробую.

– Дай мне знать, как все пройдет, хорошо? – говорит Билли с улыбкой.

Лана внимательно смотрит на нее.

– Я должна забежать в агентство по трудоустройству, чтобы они могли вычеркнуть меня из своих списков из-за того, что я предлагала себя не по назначению одному из их клиентов, но прежде чем я уйду, ты знаешь, сколько Блэйк дал мне лишних денег? Я решила, вернее я хочу, чтобы ты взяла половину.

Глаза Билли расширяются. Ей необходимо время, чтобы начать говорить:

– Я возьму на бесплатную поездку, и возьму джем, но я не беру деньги.

– Помнишь, когда мы были детьми, мы говорили, что если бы мы выиграли в лотерею, то поделились бы друг с другом деньгами. Ну... разве это не тоже самое, что выиграть в лотерею?

Билли улыбается Лане.

– Это не лотерея. Кроме того, что я буду делать с деньгами?

– Ты могли бы пойти и сделать себе сиськи.

– Очень заманчиво, но...

– Никаких но. Ты хочешь, чтобы я превратилась в одного из тех людей, которые щедро делятся только тогда, когда не верят, что у них когда-нибудь будут деньги? Ты дала бы мне половину, если бы была на моем месте?

Билли думает и кривит рожицу.

– Честно говоря, я не знаю, что бы я сделала. Я думаю, как и все остальные, я хочу уехать, выкинуть все из головы и весело провести время, но ты всегда была совсем другой. Ты видела необходимость копить, чтобы купить фиалки, когда мы были еще детьми, сесть на автобус, чтобы увидеть картины в Национальной галерее. Вероятно, именно поэтому тянуло к тебе, несмотря на то, что ты носила скучную одежду, и на самом деле читала книги, вместо того, чтобы подождать версии фильма.

– В то время, как ты красила ногти на ногах в свой беличий ярко-красный...

– Хомячный ярко-красный, – поправляет Билли и смеется.

– Как хочешь. Я знаю, что ты живешь на пособие по безработице и не афишируешь этого, и знаю, что ты слишком экономна, так что я открыла счет на мое имя в Abbey и вот карта. Пользуйся ею, как будто она твоя.