Текст книги "Вильгельм Завоеватель"

Автор книги: Джорджетт Хейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

Глава 5

Шум битвы у подножия холма достиг ушей тех, кто находился на вершине, и возбудил в одном из них сильную тревогу.

Граф Юстас, думая, что, вероятно, на подмогу подоспели дружины Эдвина и Моркера, подъехал к герцогу. Он был весь бледный от страха и, схватив герцога за руку, стал умолять его отступить. Вильгельм выдернул свою руку и, презрительно отвернувшись, приказал раскинуть его палатку на том самом месте, где весь день развевался штандарт Гарольда.

   – Расчистите тут место, – приказал он. – Именно здесь я проведу эту ночь.

Слуги уже начали исполнять это приказание, когда примчался лорд Лонгвилль и разразился громом неодобрения.

   – Ваша светлость, что это вы задумали? – спросил он. – Вам уж точно не следует оставаться здесь среди мёртвых! Вы должны ночевать где-нибудь в другом месте, под охраной по меньшей мере тысячи воинов, потому что неизвестно, какие ловушки нас здесь поджидают. Кроме того, многие саксы хотя и ранены и истекают кровью, но всё ещё живы, и не один из них готов отдать свою жизнь ради шанса убить вас. Уходите отсюда, ваша светлость!

   – Ты боишься, Вальтер? Я нет, – холодно отпарировал герцог. – Можешь присоединиться к Юстасу, если у тебя такое настроение.

Оглядев поле битвы, он сурово произнёс:

   – Прикажите командирам Проследить за своими людьми. Я не потерплю, чтобы мои воины грабили убитых. Дайте каждой стороне похоронить тела погибших, но тело Гарольда разыщите и принесите сюда со всеми полагающимися почестями. Рауль, ты мне нужен.

Лишь час спустя Раулю удалось незаметно покинуть герцога. Он снял свои доспехи и смыл с себя пот и пятна крови. Его оруженосец, усердный и преданный парень, принёс ему воды, чистую тунику из тонкой шерсти и его длинный красный плащ.

Затягивая ремни на своей лошади, Рауль кивнул в ту сторону, где в углу палатки лежала гора его доспехов, и коротко сказал:

   – Сожги их. Выброси кольчугу, она порвана на плече. Ты вычистил мой шлем?

Оруженосец протянул ему и шлем и меч, вычищенные до блеска.

   – Молодец. Пристегни мой меч. – Рауль поднялся и завязал на груди свой плащ, тем временем как оруженосец встал на колени, чтобы пристегнуть меч.

* * *

Герцог ужинал со своими братьями, графом Юстасом, графом Аленом и графом Хаммером. Палатку освещали свечи, а блюда подавались так, будто бы ужин проходил в одном из дворцов Вильгельма и не было за порогом кровавого месива убитых тел. Усталость герцога проявилась лишь в том, что он был молчалив, а меж бровей у него пролегла глубокая морщинка, он ел и пил немного, а вот благородные графы, почувствовав аппетитные запахи приправ, причмокивали губами и решили позабыть о тягостях ушедшего дня в весёлом пиру.

Как только появилась возможность, Рауль ускользнул от герцога и направился между палатками к тому месту, где, как ему казалось в пылу сражения, он видел Эдгара.

Он нёс в руках рожковый фонарь и фляжку с вином. Тут и там по склону холма видны были огоньки других фонарей, двигающиеся вперед-назад в поисках живых или раненых, и в слабом свете поднимавшейся луны горы мёртвых тел обретали свои силуэты.

Рауль увидел, что английские и нормандские монахи уже обходили раненых. Монах из Бека взглянул на него, когда он проходил мимо, и, узнав, посоветовал не ходить по холму без оружия.

   – Многие саксы ещё живы, господин Рауль, – сказал он, – и они весьма опасные люди.

   – Я не боюсь, – ответил Рауль.

Он осветил фонарём чьё-то изуродованное тело, которое лежало лицом вниз прямо у его ног. Широкие плечи и что-то во внешности, напоминающее Эдгара. Рауль наклонился и трясущимися руками перевернул тело. Это был не Эдгар. Он с облегчением вздохнул и пошёл дальше.

Его нога поскользнулась на чём-то липком, он знал, что это могло быть, но за этот день он видел столько крови, что она больше не вызывала у него отвращения. Или, может быть, он слишком устал, чтобы думать об этом, этого он не знал, но его веки отяжелели, а ноги болели. Ему нужен был сон и забытье, но даже это было не так важно, пока судьба Эдгара оставалась неизвестной. В его душе теплилась слабая надежда на то, что Эдгар был среди тех, кто бежал в леса на север. Он уже долго ходил по этому мрачному холму, но задача была слишком тяжёлой. Казалось, в подзвёздном мире не оставалось ничего, кроме мёртвых тел, неподвижно застывших в неестественных позах. Их были тысячи и тысячи, высокие и малорослые, старые и молодые – тысячи саксов, но среди них не было Эдгара.

Некоторые наёмники рыскали по холму, чтобы снять с мёртвых их драгоценности. «Нет, – подумал Рауль, – такая армия, как наша, не может не мародёрствовать».

Он прошёл мимо священника, склонившегося над умирающим воином. Священник смотрел на него с некоторой тревогой, а в сверкающих глазах воина была лишь ненависть. Рауль заметил, как он потянулся за своим ножом, но тут кровь хлынула у него изо рта и из носа, и он упал бездыханный, а священник тихо закрыл его глаза.

Кругом было очень тихо, неестественно тихо после шума и рёва боя. Один-единственный звук будто окутывал склоны холма – это был непрерывный стон, который, казалось, издавала сама измученная, истерзанная земля. Иногда можно было различить отдельный голос, иногда кто-то из раненых с трудом приподнимался и хрипло просил воды, но в основном этот стон был неразборчив, в нём сливались тысячи слабых голосов.

Чья-то рука схватила Рауля за щиколотку, но в пальцах не осталось сил. В лунном свете он заметил мимолётный блеск стали, но нож упал на землю. Рауль поспешил дальше. Что-то шевелилось у его ног; свет фонаря выхватил из мрака ночи исковерканное тело ещё живого человека. Рауль спокойно перешагнул через него, даже не почувствовав отвращения. Он вспомнил, как при Вал-ес-Дюне ему становилось плохо при виде куда менее ужасных ранений, и решил, что либо он стал бессердечным, либо чувства притупились из-за усталости. Если бы только он мог быть уверен в том, что Эдгар избежал смерти, тогда он не стал бы даже думать о том, чьи тела лежат на этом Сенлакском поле.

А потом он нашёл Эдгара. Как только он увидел его, то тут же понял, что всё это время, с того самого момента, когда ему было видение в Руане, он знал, что найдёт его именно таким, неподвижно лежащим у его ног с окровавленными золотистыми кудрями.

Он опустился на колени и приподнял Эдгара, пытаясь нащупать под разорванной кольчугой биение сердца. В свете фонаря было видно множество кровоточащих ран. Бровь Эдгара рассёк вражеский меч, кровь, струящаяся из этой раны, залила его лицо и стекала вниз, даже борода стала липкой от неё.

Раулю показалось, что он почувствовал слабое биение сердца. Он схватил флягу с вином и прижал её к губам Эдгара. Вино медленно просачивалось сквозь сжатые зубы, часть его, не попадая в рот, стекала на шею с уголков губ Эдгара.

Рауль поставил флягу на землю, расстегнул свой плащ и, сложив его одной рукой, сделал из него подушку для Эдгара. Затем он опустил на неё его голову и начал рвать свою тунику, чтобы перевязать зияющие раны.

Эдгар шелохнулся и поднял руку. Рауль наклонился над ним, чтобы лучше разобрать слова:

   – Что-то с моими глазами... Я не могу их открыть.

Рауль вытер кровь и перевязал голову Эдгара полоской шерстяной ткани. Он взял ладони друга и стал растирать их. Горе сдавило его горло, где-то в глубине души родилось странное чувство безысходности и полностью захватило его. Он снова взял фляжку и влил ещё немного вина в рот Эдгара.

Голубые глаза открылись. Эдгар смотрел на него.

   – Они уступили, – сказал он.

   – Я знаю, – ответил Рауль, голос его звучал тихо, но спокойно. – Не думай об этом.

Он оторвал ещё одну полоску от своей туники и постарался остановить кровь, сочившуюся из глубокой раны на плече.

Глаза Эдгара заблестели, он узнал друга.

   – Рауль, – сказал он, – я видел тебя. Ты скакал прямо на меня, твоё копьё против моего топора, точно так, как ты когда-то предсказывал, давным-давно.

   – Я не знал, что это ты, до тех пор, пока не оказался прямо над тобой. Ах, Эдгар, Эдгар! – Рауль склонил голову, охваченный глубокой печалью.

   – Всё закончилось, – медленно сказал Эдгар. – Гарольд погиб.

Он пошевелил головой, будто от сильной боли.

   – Скоро я тоже последую за ним.

   – Нет, этого не будет! – Рауль ослаблял ремни, стягивающие кольчугу Эдгара. – Нет, Эдгар! Ты не умрёшь.

Но он знал, что это бессмысленные слова. Бесполезно было перевязывать раны, бесполезно вливать ему в рот вино через стиснутые сильные зубы.

Эдгар попытался улыбнуться другу, как бы успокаивая его.

   – Помнишь, я когда-то сказал, что герцог Вильгельм получит трон только после смерти Гарольда? Это было много лет назад. Я даже не помню когда. Но видишь, я оказался прав.

Он замолчал, и его глаза закрылись. Рауль сумел наконец снять с него кольчугу и теперь пытался остановить кровь, струящуюся сразу из трёх ран.

   – Оставь, Рауль. О Боже, неужели ты думаешь, что я хочу жить?

Рауль сжал его ладонь:

   – Я не могу позволить тебе умереть. Я знаю, знаю! Зачем мне об этом говорить? Лучше бы я тоже лежал здесь среди погибших, потому что моё сердце уже давно умерло!

   – Нет. – Эдгар приподнялся на локте, – нет, ты не должен умереть. Ведь есть Элфрида. Позаботься о ней.

Обещай мне! Теперь у неё никого не осталось. Мой отец убит, дяди тоже, оба они сражались плечом к плечу со мной. Я последний. Это было слишком хорошо... Гарольд – король, и Бог разгневался. Тостиг и Хардрад пришли, и мы уничтожили их в Стамфордбридже. Это было так давно. – Он поднял руку к лицу. – Моя борода вся слиплась... а, это кровь! Ну, неважно. Я надеялся, что ты придёшь, Рауль. Дружба – крепкая штука. Когда мы узнали о том, что вы высадились на наших берегах, я думал иначе, но не теперь, или, может быть, я слишком устал для того, чтобы ненавидеть.

Его рука слабо сжала ладонь Рауля, ему становилось трудно говорить.

   – Мы шли к Лондону, преодолевая лигу за лигой. Я не могу вспомнить. Через некоторое время мы уже ничего не могли видеть, кроме дороги под ногами, которая всё не кончалась и не кончалась. Потом мы отправились на юг, не дожидаясь Эдвина и Моркера. Гарольд молился в своём аббатстве в Уолтхеме, и тут мы узнали, что Бог разгневан, потому что, когда Гарольд вышел из часовни, башня обрушилась. Гирт предложил, чтобы он вёл войско вместо Гарольда, но Гарольд не согласился.

Из уголка его рта потекла струйка крови.

   – Как холодно... Солнце так медленно садилось. Нам была так нужна темнота, и мы все молились, чтобы Бог поскорее послал её, но он был зол на нас и задержал ночь. Если бы только Эдвин и Моркер сдержали своё слово! Если бы только Гарольд был жив! Мы бы выстояли до темноты. Мы могли, Рауль!

   – Я знаю это. Ни один человек ещё не сражался так, как вы. – Рауль снова приподнял его и, положив голову себе на плечо, укутал в плащ.

   – Нам приходилось отходить, но стену из щитов невозможно было пробить, ведь правда? Ты помнишь Элфрика? Он был рядом со мной, и его сразила стрела, но он не мог упасть, так близко мы стояли. Это было почти перед самым концом, когда мы окружили штандарт. Торкиль сказал, что день потерян, но это было не так. День был наш до тех пор, пока мы не сдавали холм, а Гарольд был бы жив, даже несмотря на то, что мы не могли больше двигаться. – Дрожь пробежала по его телу. – Стало хуже, когда в нас начали стрелять из луков. Но начинались сумерки, и мы думали... Но Гарольд погиб. Это был коварный шаг – приказать стрелять в воздух.

Его глаза закрылись, казалось, он оцепенел. Кровь пропитала повязку на голове и теперь снова текла по его лицу. Рауль опустил его на землю и попытался затянуть повязку. Эдгар застонал, и Рауль увидел, что он улыбается:

   – Гарольд послал двух шпионов в ваш лагерь. Они сообщили, что герцог привёл войско священников, потому что вы безбородые и с короткими волосами – бритые.

Рауль не смог ответить ему. Через минуту Эдгар снова заговорил:

   – Я видел Фиц-Осберна и Нила. Они живы?

   – Да, живы, – печально сказал Рауль.

   – А Гилберт? Я рад. Они были моими друзьями. Ни Элфрик, ни Торкиль. Все те годы, что я провёл в Нормандии, мне хотелось вернуться домой, но потом герцог отпустил меня, и всё сразу изменилось, или, может быть, я сам изменился. Не знаю. Теперь я скоро умру, и всё закончится – моя сердечная боль, и горечь, и борьба в душе. – Его глаза были широко открыты, он смотрел на Рауля. – Я бы убил даже тебя, если этим я смог бы спасти Англию от герцога Вильгельма. Но я не смог, даже Гарольд не смог. Я ненавидел тебя. Я ненавидел всех норманнов, которых когда-либо знал. Я хотел только убивать и убивать, никого из вас не жалея.

Он вздохнул, его голос превратился в шёпот:

   – Но теперь я устал, и вот ты передо мной, а я помню только, как мы с тобой ездили в Харкорт и твой отец подарил мне молодого сокола, которого он сам воспитал, и как мы охотились в Кьювилле, и как ты бросил мне того парнишку, когда мы осаждали город в Бретани. – Он схватил руку Рауля, тот ответил ему крепким пожатием, и снова Эдгар вздохнул почти удовлетворённо. – Я пытаюсь представить себе Англию в руках Вильгельма, но не могу. Я могу только думать о тех шутках, что мы устраивали в Руане, и о том, как вы называли меня «борода» и варвар, ты и Гилберт.

Он засмеялся, но смех вызвал приступ кашля, и изо рта пошла кровь.

Рауль осторожно вытер её.

   – О Эдгар, друг моего сердца, пусть только эти мысли останутся с тобой, когда ты отправишься в мир иной! – сказал он. Ладони, которые он сжимал, стали совсем холодными.

   – Элфрида... – слово устало слетело с уст Эдгара.

   – Я позабочусь о ней, – твёрдо сказал Рауль. – Я жизнь за неё готов отдать. Ты ведь это знаешь.

   – Да. Ты сказал, что добьёшься её, несмотря ни на что. Так оно и будет. Ну что же, я всегда хотел назвать тебя братом. – У него перехватило дыхание, он попытался подняться. – Теперь я этого не сделаю, слишком поздно. Но ты будешь добр с ней, и, возможно, в конце концов это самое лучшее.

Он попытался подняться повыше, хватая ртом воздух, посмотрел куда-то мимо Рауля, и вдруг его глаза в ужасе расширились, он сделал неимоверное усилие и освободился из рук Рауля.

   – Берегись, Рауль, берегись! – крикнул он и упал на землю.

Невольно Рауль обернулся. Что-то тёмное подкрадывалось к нему сзади. Фонарь осветил лезвие ножа. Он схватил его и почувствовал, как острие полоснуло его руку, ухватил кисть руки нападавшего и вывернул её. Нож упал, он отбросил нападавшего и быстро поднял нож. Не задумываясь о том, есть ли у неизвестного сакса силы, чтобы снова напасть на него, или нет, он обернулся к Эдгару.

Ещё до того как Рауль успел дотронуться до него, он уже знал, что Эдгар мёртв. Он отдал свои последние силы на то, чтобы предупредить своего нормандского друга об опасности, исходящей от одного из его соотечественников.

Долгое время Рауль неподвижно сидел, не выпуская из своих рук безжизненную руку Эдгара. Он подумал, что выражение этого обезображенного пятнами крови лица было очень мирным.

Печаль овладела его сердцем, но он знал, что, если бы даже у него была возможность воскресить его, он бы не сделал этого. Для Эдгара в этом мире ничего не осталось, потому что всё то, за что он боролся, ушло вместе с Гарольдом. Англия саксов погибла на Сенлакском поле. Англия будущего станет нормандской, и в ней не будет места для таких, как Эдгар.

Вот куда привела дружба, к горю и кровопролитию, к смерти. Осторожно он опустил руку Эдгара и накрыл тело своим алым плащом. Рауль накрыл его лицо: он не хотел запомнить его таким изуродованным и залитым кровью.

К нему приближался огонёк. Он поднялся и, сложив руки на груди, стал ждать, когда человек, несущий фонарь, приблизится. Это был монах, сакс, который медленно обходил поле, перевязывая раненых и исповедуя умирающих. Судя по его чёрному капюшону и белой рясе, он был из ордена бенедиктинцев. Заметив рыцаря, неподвижно стоящего над мёртвым, он остановился, несколько обеспокоенно глядя на него.

Рауль обратился к нему на латыни:

   – Подойдите, святой отец, я не причиню вам вреда, и я здесь вовсе не для того, чтобы грабить.

   – Я вижу, сын мой, – ответил монах и приблизился. – Но, увы, среди вас много тех, кто не постесняется обокрасть мёртвого.

   – Да, много, – согласился Рауль.

Он посмотрел на завёрнутое в плащ тело Эдгара. Монах с интересом глядел на неизвестного рыцаря и думал, что ещё никогда в жизни ему не доводилось видеть столь грустное лицо.

   – Отец мой, знаете ли вы деревню под названием Марвел? Это где-то возле Винчестера, если не ошибаюсь.

   – Да, я хорошо её знаю, – ответил монах.

   – Могли бы вы перевезти туда тело для захоронения?

   – Конечно, сын мой, – сказал монах, его голос стал очень печальным, он посмотрел прямо в глаза Раулю, подошёл поближе и высоко поднял фонарь, так, чтобы получше разглядеть его лицо. – Чьё тело я должен отвести в Марвел? – спросил он.

   – Тело, которое лежит у ваших ног, отец. Это Эдгар – потомственный владелец Марвела. – Он увидел, как монах, опустившись на колени, откинул плащ и посмотрел на Эдгара. – Закройте его, – сказал Рауль. – Но потом смойте эти пятна крови.

Монах начал молиться, и Рауль выждал, пока тот закончит и снова поднимется.

   – Вы передадите тело его сестре, – сказал он. – Мне бы не хотелось, чтобы она видела эти безобразные раны. Вы промоете их?

   – Будьте уверены, сын мой, мы сделаем всё, что вы захотите, – ответил монах. У него был очень добрый голос, он думал о том, что могло стоять за этой просьбой, что связывало этого нормандского рыцаря с английским воином.

Рауль снял с пояса свой кошелёк и протянул его монаху.

   – У вас будут расходы на дорогу, – сказал он, – и, кроме того, я бы хотел, чтобы за его душу отслужили мессу. Вы возьмёте мой кошелёк?

Монах колебался.

   – Умоляю вас, возьмите.

Он положил кошелёк в руку монаха и опустился подле тела Эдгара. Затем поднял плащ и взглянул в лицо своего друга. Казалось, что и безобразные раны, и кровь как-то растворились и пропали, он видел лишь спящего Эдгара.

   – Прощай! – сказал он тихо. – Когда мы снова встретимся, уже не будет ни горя, ни вражды, ни печали. Прощай, мой лучший друг!

Он поднялся. Подошли два послушника и тупо уставились на него.

   – Они позаботятся о теле?

   – Да, они перенесут его в безопасное место, сын мой, а оттуда отправят в Марвел. – Монах взглянул на изодранную тунику Рауля и на плащ, укрывающий Эдгара. – Но ваш плащ? – с сомнением спросил он.

   – Пусть он будет на нём, – ответил Рауль. – Мне он не нужен.

Он медленно пошёл назад к нормандским палаткам. Там горели огни, люди сидели на земле вокруг костров. Он прошёл мимо двух таких групп, прежде чем добрался до своей палатки. Воины выглядели уставшими, но были веселы, подшучивали над своими ранениями, мечтали о наградах, которые их ожидают после того, как герцог будет коронован.

Рауль зашёл в небольшую палатку, в которой они ночевали вместе с Гилбертом. Гилберт лежал на своей соломенной кровати, но не спал, а нахмурившись смотрел в свод палатки. Увидя Рауля, он тут же встал.

   – А, вот и ты, – сказал он. – Где ты был всё это время? Почему твоя туника порвана? – В его глаза закралось смутное подозрение. – Где твой плащ? Чем это ты занимался?

Рауль не отвечал, он уселся на край кровати и, опустив голову на руки, уставился в землю.

   – Я понял, – с соболезнованием проговорил Гилберт. – Ты искал Эдгара. И ты нашёл его?

   – Да.

   – Рауль, он жив?

   – Нет, уже нет.

Гилберт ударил кулаком по соломе.

   – О Господи, с меня достаточно этой проклятой войны! Земли в Англии? Мне они не нужны! У меня есть земли в Нормандии, которые требуют моей заботы и ухода, и поверь мне, Рауль, когда герцог наконец закончит воевать, я вернусь на родину и навсегда забуду об этих печальных берегах.

Он замолчал и внимательно посмотрел на Рауля:

   – А что это у тебя на руке? Да это же кровь!

Рауль взглянул на свою руку:

   – Да, какой-то сакс подкрался ко мне сзади, когда я наклонился над Эдгаром. Он увидел его и предупредил меня, но израсходовал на это все свои силы и умер.

Воцарилось мрачное молчание. Потом Гилберт осторожно кашлянул, и Рауль поднялся, подавив тяжёлый вздох.

   – Я понял, – сказал он. – Дай мне свой плащ, я должен идти назад к герцогу.

Гилберт жестом показал в ту сторону, где лежал его плащ.

   – Ты отдал свой...

   – Да, – спокойно ответил Рауль. – Ему было так холодно.

Он накинул на плечи тяжёлый плащ и вышел.

У входа в палатку герцога его встретил Фиц-Осберн и сказал, схватив за руку:

   – Вильгельм спрашивал о тебе, но я догадался, где ты был, и всё объяснил ему. Рауль, ты нашёл Эдгара?

   – Да, он мёртв.

   – Он был мёртв, когда ты его нашёл? Расскажи мне!

   – Нет, он был ранен, но всё ещё жив.

Фиц-Осберн вскричал:

   – Неужели ты не мог принести его сюда! Здесь ведь есть хирурги, которые могли бы спасти его!

   – О, Вильям, неужели ты не понимаешь? Он не хотел жить. Я думаю, он был слишком тяжело ранен, но даже если нет, то так всё равно для него лучше. Эдгар немного говорил со мной перед смертью. Он сказал, что видел тебя во время боя, и спросил, жив ли ты. Когда я сказал ему, что да, он очень обрадовался, потому что ты был его другом.

В глазах Фиц-Осберна заблестели слёзы.

   – Как я хотел бы его увидеть! Но герцог был занят, и я не мог отойти от него ни на шаг. Ах, бедный Эдгар! Он не подумал, что я забыл о нём? Не решил, что мои чувства к нему изменились?

   – О нет! Отпусти меня. Как-нибудь я расскажу тебе, как он умер, но не сегодня.

   – Но подожди! – сказал Фиц-Осберн. – Его надо похоронить со всеми почестями. Только не говори мне, что ты оставил тело на растерзание волкам и стервятникам.

   – Нет, я этого не сделал. Я попросил одного монаха позаботиться о том, чтобы тело перевезли в Марвел.

Фиц-Осберн был разочарован:

   – Тебе надо было принести его сюда. Герцог распорядился бы похоронить его как благородного рыцаря, а мы могли бы, скорбя, следовать за его гробом.

   – Но ведь он не был норманном, – сказал Рауль. – Неужели ты думаешь, что он бы выбрал это? Я сделал так, как, по-моему, хотел бы он.

Рауль высвободил свою руку и вошёл в палатку герцога.

Вильгельм поднял глаза:

   – Ну, друг мой? Ты отсутствовал дольше, чем обычно. – Он проницательно посмотрел в лицо Рауля. – Если Эдгар из Марвела мёртв, то мне очень жаль. Но я не думаю, что он смог бы жить со мной в мире.

   – Нет, – ответил Рауль и прошёл в глубь палатки. – Вы один, ваша светлость?

   – Да, наконец-то. У меня здесь были два монаха из Уолтхема, которые умоляли меня разрешить им отправиться на поиски тела Гарольда, и предлагали мне десять золотых монет, если я позволю им унести его отсюда. Этого я никак не мог сделать. – Он пододвинул к Раулю листок бумаги. – Вот первый список убитых, всех мы ещё не знаем. Среди них Энжениф де Л’Эгле.

   – Да?– Рауль просмотрел список.

Вошёл лорд Тессон. Он выглядел абсолютно измученным.

   – Они нашли тело. Его изрубили мечами, и я считаю, такой поступок заслуживает тяжёлого наказания, – сказал он.

   – Кто это сделал?– спросил Вильгельм.

   – Я не знаю. Два рыцаря из отряда Мулине, мне кажется.

   – Выясни, кто они, и сообщи мне их имена. Я прикажу, чтобы им срезали шпоры за подобное нерыцарское поведение. Они что же, хотят, чтобы меня все возненавидели?

Рауль смотрел на лорда Тессона.

   – С тобой всё в порядке, Тессон? – спросил он.

Тессон отвёл глаза:

   – Со мной – да. Но мой сын убит. Но это ничего, ведь у меня есть и другие. – Он обернулся на звук шагов и придержал полу палатки.

Четыре рыцаря внесли на носилках тело Гарольда и осторожно опустили на землю в центре палатки. Герцог подошёл поближе.

   – Снимите покрывало.

Вильгельм Малет снял плащ, прикрывавший тело. Гарольд застыл как на посту: ноги сведены вместе, руки сжали рукоятку меча, вот только его бесстрашные глаза закрыты.

Некоторое время герцог смотрел на тело человека, который столь бесстрашно и упрямо сражался с ним. Потом, расстегнув брошь на своей мантии, он снял её и, не сводя глаз с Гарольда, протянул Вильгельму Малету.

   – Заверни его в мою мантию, – приказал он. – Он был клятвопреступником, но всё-таки до конца остался великим и смелым воином.

Он помедлил, будто бы что-то взвешивая.

   – Вильгельм Малет, так как в тебе есть сакская кровь, я доверяю тебе его тело. Ты похоронишь Гарольда со всеми рыцарскими почестями здесь на берегах, которые он так отважно защищал. Если кто-нибудь захочет последовать за его гробом, то я разрешаю это сделать. Унесите его.

Рыцари наклонились, но ещё до того, как они успели поднять носилки, кто-то вошёл в палатку и остановился, глядя вокруг.

Все в изумлении замолчали. Это была женщина, высокая и изящная. Её лицо было искажено горем, но даже в отчаянии она оставалась прекрасной. Длинные волосы растрепались, но было совершенно очевидно, что она не из простолюдинок, потому что под плащом, укрывавшим её плечи, на белой ухоженной шее сияли драгоценные камни, а руки украшали золотые браслеты.

За ней стояли двое монахов: Осегод Кноп и школьный учитель Алрик. Она откинула волосы с лица и стала испытующе заглядывать в лица незнакомых людей.

Вдруг её взгляд упал на тело на носилках, завёрнутое в пурпурный царственный плащ, она с отчаянным криком бросилась к нему, упала перед ним на колени и открыла лицо.

Было невыносимо видеть, как она целует в щёки погибшего, ужасно слышать, как она шепчет ему слова, которые он уже никогда не сможет услышать. Норманны в шоке замерли. Вильгельм нарушил это тягостное молчание.

   – Кто эта женщина?– спросил он.

Услышав его голос, она подняла голову и пристально посмотрела на него, а потом заговорила на языке саксов. Вильгельм Малет перевёл:

   – Она спрашивает, кто герцог Нормандии, потому как она не видит здесь никого, одетого как правитель.

   – Скажи ей, что это я, – ответил Вильгельм, – и спроси её, кто она, жена или сестра, и что ей надо.

Она молча выслушала Вильяма Малета, а когда тот закончил, встала и, подойдя к Вильгельму, обратилась к нему со страстной речью.

Он взглянул на Малета. Тот с удивлением и жалостью выслушал женщину и сказал:

   – Ваша светлость, она говорит, что она не кто иная, как Элджита, прозванная Лебёдушкой, она была женой Гарольда. Она искала его тело, чтобы перевезти его отсюда в Уолтхем и похоронить по христианскому обычаю, она молит вас о том, чтобы вы отдали ей тело возлюбленного.

   – Жена? Она любовница Гарольда! Скажите ей, что я сам прослежу за тем, чтобы его погребли как полагается.

Однако, услышав такой ответ, она неистово закричала, так, будто её смертельно ранили, и упала на колени перед герцогом. Сорвав украшения с шеи, она протянула их Вильгельму.

   – Она предлагает вам золото, ваша светлость, огромная сумма, – продолжал переводить Малет, он был сильно тронут поведением женщины.

   – Боже мой, она, вероятно, думает, что я торговец и продаю тела за золото?– раздражённо прервал его Вильгельм. – Скажи ей, что она напрасно тратит своё красноречие, и попроси её уйти вместе с этими священниками. – Он посмотрел на неё и добавил более мягким тоном: – Она боится, что я не воздам ему должных почестей? Скажи ей, что Гарольд будет похоронен в пурпуре, с мечом и он навечно останется на этих берегах, чтобы охранять их.

Когда она услышала эти слова, глаза её вспыхнули, и она начала говорить резким, возмущённым голосом.

   – Ваша светлость, она думает, вы смеётесь над ней.

   – Нет, я не смеюсь. Уведите её. – Герцог отвернулся, и её потащили вон из палатки. Она висла на руках рыцарей, протягивала руки к телу возлюбленного, снова и снова повторяя его имя. Но Гарольд был мёртв, его глаза закрыты, а руки неподвижно застыли на рукоятке меча.