Текст книги "Вильгельм Завоеватель"

Автор книги: Джорджетт Хейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

Часть третья (1054-1060)
СИЛА ФРАНЦИИ

Французы заранее объявили о победе

над нашими рыцарями. Они ещё пожалеют

об этом!

Глашатай Нормандии.

Глава 1

Когда Хьюберт де Харкорт снова увидел своего сына в замке Бомон ле Роже, ему показалось, что Рауль очень возмужал. Однако, подойдя поближе и увидев его в окружении братьев, Хьюберт понял, что ошибся, и недоумевающе пожал плечами, думая, как это могло произойти.

Роджер де Бомон, который помог Раулю поступить на службу к герцогу семь лет назад, поприветствовал его очень радушно. Он повёл его в зал, дружески похлопывая по плечу. Видя это, Хьюберт стал беспокоиться, как бы Рауль не превратился в самодовольного, заносчивого выскочку. Но тут же Рауль увидел отца и, подойдя к нему, опустился на колени, чтобы получить его благословение. Рауль смотрел на отца с той же улыбкой и той же чистотой в глазах, которые всегда напоминали Хьюберту его жену, умершую много лет назад. Хьюберт почувствовал неожиданный прилив нежности, но не показал этого. Он что-то проворчал о пурпурной мантии Рауля, называя её павлиньим нарядом, но всё же был очень доволен мыслью о том, что его сын облачен в ещё более великолепную одежду, чем Ричард де Бьенфейт, который тоже был здесь, чтобы приветствовать Рауля. Когда юноша поднялся с колен, Хьюберт посмотрел на людей, стоявших позади него, и с удовлетворением отметил, что сын приехал в Бомон ле Роже со свитой, полагавшейся ему как посланцу герцога.

Все знали, что Рауль приехал в Эвресин по поручению Вильгельма. Прошло много времени с тех пор, как вороны устроили перекличку на высоких деревьях вблизи Харкорта, но даже без этого предзнаменования войны вся Нормандия уже знала о том, что после осады Аркеса французский король решил начать войну против герцога Вильгельма. Странствующие торговцы и бродяги приносили из Франции известия о приготовлениях к войне. И хотя никто не знал точно, насколько сильную армию удастся собрать королю, все слышали о том, что к Генриху присоединились правители нескольких провинций. Отнюдь не встревоженные этим, бароны гордились тем, что могущество Нормандии заставило вассалов, не слишком-то жаловавших Генриха, присоединиться к королю Франции. Они требовали встречи с врагом на поле битвы. Поэтому когда Рауль объявил о планах герцога, глаза их потухли и во взглядах засквозило открытое недовольство.

Рауль сидел во главе стола, по правую руку от него был Роджер де Бомон. Рауль передал ему письмо герцога, но Роджер, с юности предпочитавший заниматься набегами, а не получением образования, предложил Раулю, к всеобщему облегчению, прочесть письмо вслух. Рауль вскрыл пакет и, показав всем печать герцога, увидев которую лорды одобрительно кивнули, медленно зачитал письмо.

Затем он аккуратно сложил исписанные листки и, положив их на стол, посмотрел на Гилберта де Офея.

Гилберт и сакс Эдгар стояли в стороне, потому что сопровождали Рауля как друзья и не входили в свиту, доставившую послание герцога. Гилберт прошептал:

   – Нашим тупицам не очень бы понравилось это. Если ты посмотришь на Рауля, то он засмеётся. Поэтому не поднимай глаз.

   – Может, я тоже тупица, – проговорил Эдгар. – Но если бы я был правителем Нормандии, то французы не сделали бы и шагу по этой стране без боя.

   – Конечно, ты тупица, – весело прошептал Гилберт. – Армия французов будет превосходить нашу в три раза, так считает Рауль.

   – Тебе так же не нравится план Вильгельма, как и всем остальным в Нормандии? – спросил Эдгар. – Я слышал, что ты говорил о нём.

Гилберт минуту помолчал.

   – Ты прав, – признал он. – Конечно, если бы я возглавлял эту кампанию, я бы встретил короля Генриха на границе, потому что никогда не слышал о том, чтобы армия выигрывала войну, позволив противнику пройти в глубь страны. Но я верю Вильгельму. Ты никогда не видел его на войне. Его голова полна хитроумных планов, и они всегда срабатывают, хотя вначале и кажутся всем безрассудными. Поэтому, даже если тебе покажется, что он не прав, слепо выполняй его приказы, и победа будет за нами.

   – Я могу это объяснить лишь трусостью, – презрительно проговорил Эдгар. – Где это видано, чтобы армия отступала, ни разу не встретившись с врагом на поле битвы.

В душе Гилберт был согласен с мнением Эдгара, поэтому он ничего не ответил. Эдгар замолчал, и они снова стали прислушиваться к тому, что происходит за столом.

Лорды молчали, лишь Хьюберт смог что-то сказать.

   – Но что всё это значит?! – воскликнул он. – Не хочет же герцог сказать, что мы должны пустить французов на землю Нормандии?

   – Мы рыцари, а не ничтожества! – вскричал Ричард де Бьенфейт. – Неужели французский король будет шагать по Нормандии и никто не даст ему отпор?

Одес, сидевший рядом с отцом, перегнулся через Хьюберта и, прикрыв рукой рот, прошептал Раулю:

   – Клянусь, ты неправильно прочитал приказ, хоть и считаешься здесь самым умным. Пусть кто-нибудь ещё прочитает письмо.

   – Замолчи, что ты понимаешь! – возмутился Хьюберт.

Как ни негодовал он по поводу приказа, он не мог позволить Одесу критиковать ни герцога, ни Рауля.

Подняв глаза, Роджер де Бомон медленно проговорил:

   – Не отрицаю, мне всё это кажется очень странным. Но что говорят советники герцога?

   – Во-первых, – осторожно начал Рауль, – им не понравился приказ Вильгельма, но они вскоре поняли, что эта война не будет похожа на сражение при Валес-Дюне. В ней потребуется больше сил и больше ума.

   – Ты считаешь, что отступать очень умно? – саркастически спросил Болдуин де Курсель.

   – Вы сможете судить об этом, когда война будет окончена, – вежливо ответил Рауль.

   – И мы должны позволить королю вступить в Нормандию? – не удержался де Бомон.

   – Наверное, это новый способ ведения войны, которому должны обучиться старые воины.

   – Такая тактика позволит королю пройти в глубь Нормандии и отрежет от собственных подкреплений, – уточнил Рауль. – Армия Генриха состоит из двух частей. Одна из них, под командованием принца Эда, перейдёт границу Нормандии по правому берегу Сены с намерением перейти вброд реки Ко и Ромуа, другая, возглавляемая самим королём, перейдёт границу по левому берегу реки и пройдёт мимо Эвресина, чтобы встретиться с принцем Эдом в Руане. С Эдом идут рыцари Реймса, Суассона, Амьена, Брэ и многие из Вермандуа. Я думаю, под его знаменем будут также идти граф Гюи де Понтье и, может быть, Ральф де Мондидье и Рене де Клермон, фаворит короля.

   – Как, Понтье снова поднял голову? – вскричал Генрих де Ферьер. – Неужели граф Гюи не помнит, что произошло при Сент-Обене?

   – Господин Рауль, вы перечислили многих рыцарей, вступивших в армию Генриха, но сказали, что это лишь половина его сил.

   – Это часть армии, находящаяся под командованием принца Эда, Я сейчас не могу сказать, кто ещё встанет под его знамя, но точно знаю, что против нас выступили графы Анжуйский и Шампанский. К ним собирается присоединиться и герцог Аквитанский с одним или несколькими отрядами. Под знаменем короля пойдут люди из Бурже, Берри, Санса, земель Луары, Перша и Монфлери.

В ужасе от услышанного все замолчали. Через несколько минут Роджер де Бомон наконец проговорил:

   – Если на нас действительно движется такая сила, то нам потребуются ум и хитрость герцога. Но откуда у вас такая уверенность? Так говорят путешественники или герцог посылал во Францию своих шпионов?

Рауль разгладил листки бумаги.

   – Ну... – Он помолчал, но затем с улыбкой продолжал: – Честно говоря, господа, я сам только что прибыл из Франции.

   – Ты?! – не веря своим ушам, воскликнул Хьюберт. – Что ты делал во Франции, мальчик мой?

   – Я пытался узнать всё, что мог, – объяснил Рауль. – Это было не очень сложно.

Ричард де Бьенфейт с любопытством посмотрел на юношу:

   – Неужели? Я бы не решился на такое! Но как ты попал туда?

   – Я переоделся торговцем, – объяснил Рауль. – Но это не имеет значения. Вы лишь должны мне поверить, что армия короля действительно столь сильна и велика, как я только что описал вам, как и в то, что он намерен раздавить Нормандию, как орех. Теперь, господа, вы видите, что мы не можем встретить Генриха на границе: за спиной у него будет слишком сильное подкрепление. Вы слышали приказ герцога: пусть крестьяне отгонят скот в леса, спрячут все запасы корма и зерна, чтобы затруднить Генриху его продвижение вперёд. То же самое должно быть сделано и по правому берегу Сены. Там командование на себя возьмёт де Гурней. Когда обе армии короля попадут к нам в ловушку, герцог нанесёт удар. Если мы встретим Генриха на границе, то будем вынуждены вступить с ним в бой в удобном для него месте и в удобное время. Герцог же хочет выбрать сам время и место сражения на своей земле.

   – Но французы опустошат всё к югу от Эвресина! – воскликнул де Курсель, думая лишь о своих богатейших полях и фермах.

   – Конечно, они сделают это, – нетерпеливо продолжил Рауль. – Но если мы согласимся с вашим планом встретить короля на границе, он опустошит всё герцогство и Нормандия прекратит своё существование!

   – Допустим, вы правы, – начал кто-то с другого конца стола, – но во времена Ричарда Сен-Пьера...

   – Прошу прощения, сеньор, – перебил Рауль, – но сейчас не времена Ричарда Сен-Пьера.

Получив отпор, сеньор, ударившийся в воспоминания, замолчал. Роджер де Бомон заверил:

   – Мы выполним все приказы герцога! Мы знаем, что он очень мудрый военачальник. И если де Гурней поддержит его... что ж, этого достаточно.

Рауль осторожно поднял глаза на Гилберта и снова опустил их. Гилберт прошептал Эдгару:

   – Если бы старик де Бомон знал, как отреагировал де Гурней на приказ герцога!

   – Герцога также поддерживают граф О и лорд Лонгвилль, – уже не так уверенно сказал Рауль.

Эти люди имели вес среди лордов Нормандии. Гилберт снова не удержался и прошептал:

   – Конечно, Вальтер Гиффорд всегда говорит то, что хочет услышать герцог. Но, слава Богу, они не знают об этом.

   – По крайней мере, граф О действительно верит в этот план, – заметил Эдгар. – Но, по-моему, он одинок в своей уверенности. Боже, как Рауль умеет лгать!

Теперь Рауль рассказывал о решениях совета, и по его словам выходило, что даже Фиц-Осберн, знаменитый своим упрямством и независимостью, полностью поддерживал герцога в кампании против французов. Увидев улыбку, промелькнувшую на губах Роджера де Бомона, Гилберт заключил, что его господин очень хорошо понимал настоящее положение дел. Но все остальные, казалось, приободрились, слушая объяснения Рауля. После небольшого обсуждения план герцога был полностью принят, хотя не все были с ним до конца согласны. Рауль рассказал о том, что одну армию возглавят де Гурней с отрядами из Брэ и Вексина, Гиффорд де Лонгвилль и Вильгельм Креспин с рыцарями из Ко и Бека, а также граф О с воинами своего графства и земель Талло. Герцог возьмёт на себя командование другой армией, которая двинется навстречу королю Генриху. Под его флагом будут не только люди из Оже и Гесмеса, но также отряды из Бессина и Котантена.

После того как Рауль перечислил эти имена, ему не составило труда убедить лордов в близкой победе.

В ознаменование этого Роджер де Бомон дал обед. В зал спустились миледи с дочерьми и жена Гилберта де Харкорта Гизела, сумевшая уговорить мужа взять её с собой. За столом она сидела рядом с Раулем. Из всех присутствующих в зале она была единственным человеком, не желавшим говорить о войне. Пока Гилберт де Харкорт яростно спорил с Эдгаром по поводу того, как нужно вести эту войну, а старый Джеффри де Гурней рассказывал своим соседям, как герцог Ричард Сен-Пьер командовал армией, она расспрашивала Рауля о Роберте, юном наследнике герцога. У самой Гизелы было два сына, и через несколько месяцев она ждала третьего. Поэтому, когда Рауль сказал ей, что милорд Роберт недавно мучился кашлем, она тут же дала ему рецепт, которого герцогиня Матильда, будучи иностранкой, могла и не знать.

   – Нужно сорвать веточку омелы, растущую под кустом терновника, – посоветовала она, – и, настояв на ней молоко кобылы, дать Роберту. Выпив его, он перестанет кашлять.

Рауль что-то вежливо ответил. Гизела принялась за еду. Много она не ела, потому что, бросив проницательный взгляд на стол, поняла, что в меню хватает изысканных блюд, и решила попробовать все до одного. Оглядев гостей, она громко спросила леди Аделину, не научит ли она готовить её своё фирменное блюдо и что нужно для рецепта. На стол только что поставили блюдо из кроншнепа, поэтому Гизела замолчала и поспешно принялась за содержимое своей тарелки. Кроншнепа подали под соусом, и некоторое время Гизелу мучил вопрос, был соус приправлен корицей или гвоздикой. Рауль не мог ей в этом помочь, и Гизела сама решила, что в соусе было и то и другое и, возможно, даже немного кардамона. Внезапно Гизела поняла, что Рауль давно молчит, и, слегка повернувшись, увидела, как он разглядывает осадок в своём бокале. Казалось, он полностью поглощён какими-то мыслями. Отрешённый вид Рауля всегда нравился Гизеле. Она бросила на него игривый взгляд, и, словно почувствовав его на себе, Рауль поднял глаза и улыбнулся Гизеле. Гизела была замужем за мужчиной, отличавшимся от Рауля высоким ростом и статью, но улыбка этого юноши не оставляла её сердце в покое. Ей стало стыдно за свои мысли. К тому же Рауль был очень далёк от неё, витая где-то в своём, только ему известном мире. Сердце Гизелы учащённо забилось, но она попыталась успокоить его, думая о том, что она счастлива в браке. Да и Гилберта она понимала гораздо лучше, чем Рауля. Гизела сдержала готовый вырваться вздох и переключила своё внимание на Одеса. Слушая её, тот облизывал свои жирные пальцы и в ответ что-то невнятно мычал.

Хьюберт перегнулся через стол и спросил Рауля, не собирается ли тот переночевать в Харкорте. Рауль кивнул.

   – Вместе с другом?

Рауль снова кивнул.

   – Мне понравился этот сакс, – заметил Хьюберт. – Хотелось бы быть таким же широким в плечах, как он.

   – А мне бы хотелось сохранить на плечах свою голову, – усмехнулся Рауль. Он бросил взгляд в конец стола, где всё ещё спорили Эдгар и Гилберт де Харкорт, выстраивая на столе из кусочков хлеба и кубков с вином целые армии, наглядно показывающие правоту их представлений о войне. – Они совершенно уверены в том, что могут вести войну лучше, чем герцог.

   – И мне кажется, они правы, – ответил Хьюберт. – Объясни мне, Рауль, если ты так умён: что означает приказ герцога? Чего он хочет? Что задумал?

   – Выдворить французов из Нормандии, – ответил Рауль.

   – Странный способ он изобрёл.

   – Вильгельм не так глуп, как всем вам сейчас кажется.

Услышав эти слова, Эдгар поставил на стол кубок и громко проговорил:

   – Он неглуп. Но если человек беспокоится о судьбе своей страны, то он никогда не позволит врагам опустошить её.

   – Ты пьян, Эдгар, – постарался утихомирить его Рауль. – Если бы мы поступили так, как предлагаешь ты, то в результате единственной роковой ошибки мы бы попали в руки к королю и Генрих опустошил бы не маленький кусочек герцогства, а всю Нормандию.

   – Мне так не кажется, – сказал Эдгар с упрямством пьяного человека, – возможно, план Вильгельма действительно хитрый, но какое отношение имеет хитрость к войне?

Слова Эдгара были встречены отдельными криками одобрения. Роджер де Бомон тихо спросил Рауля:

   – Ты помнишь, как в Мулене я сказал тебе: «Я боюсь нашего герцога»?

   – Да, я хорошо это помню. Король Генрих тоже боялся его – мы это видели. И он будет бояться до самой своей смерти. И для этого у него будут все основания.

   – Однако я вижу, что король гораздо сильнее Вильгельма, – сухо возразил Роджер.

Рауль потянулся к блюду с индейкой и стал ковыряться в ней вилкой.

   – Вильгельм победит.

   – Ты говоришь, как ребёнок.

   – Я давно вышел из этого возраста.

   – Мне не понравилось то, что задумал герцог. Армия короля слишком сильна.

   – Да, но у нас есть Вильгельм! – возразил Рауль. – Все мы – да и король Генрих тоже – считаем, что единственный путь к победе лежит через сражение, но Вильгельм думает иначе. Война состоит не только из сражений. В этой войне будут противостоять не только наши силы и армия французов, но и военное искусство Вильгельма и Генриха.

Рауль отпил из кубка и снова поставил его на стол.

   – Насколько я могу судить, Генрих не слишком искусный полководец.

   – Что ты за чушь несёшь! – воскликнул Хьюберт, который всё это время слушал с нахмуренным видом. – На войне побеждает сила.

Рауль упрямо покачал головой:

   – Нет, только не сейчас, и ты поймёшь это. На этой войне победит хитрость Вильгельма, а не хитрость Франции и не наше рыцарство.

– Что ж, будем надеяться, что ты прав, Рауль, – ответил Роджер. – Но мне бы хотелось слышать, что об этом говорит Хью де Гурней.

– Он поддержал герцога, – осторожно сказал Рауль.

   – Конечно, он должен был сделать это, как сделал бы и я, как поступили бы все честные люди. И всё же мне бы хотелось, чтобы нашу армию вёл более опытный человек.

Час спустя Рауль оставил Бомон ле Роже, направляясь с отцом и братьями в Харкорт. Эдгар скакал рядом с Хьюбертом, Гилберт де Офей – с мадам Гизелой, а Рауль – между двумя братьями. Некоторое время все молчали. Одес вспоминал обед, а Гилберт исподтишка поглядывал на Рауля. Гилберту не верилось, что когда-то он любил подсмеиваться над братом. Конечно, Раулю не хватало стати, которой должен обладать воин, и очень часто он был совершенно отрешён от происходящего вокруг него. Но каким-то образом он научился быть хладнокровным и выдержанным. И это поражало Гилберта больше всего. Порой Рауль поразительно проявлял себя. Ведь смог же он пробраться во Францию под видом торговца и поставить на место богатых господ, как будто он им ровня. Теперь ещё больше, чем раньше, Рауль был чужим для Гилберта, да и для всех оставалось загадкой, о чём он думает. Рауль обладал странной обезоруживающей улыбкой. Но, сколько ни размышляй об этом, всё равно не узнаешь, что скрывается за спокойствием Рауля, впрочем, Гилберт никогда не считал нужным это выяснить.

Одес, скакавший по другую сторону от Рауля, заговорил. К нему не приходило никаких мыслей по поводу брата. Одес никогда не задумывался ни о чём.

   – У тебя отличный скакун, но я не люблю лошадей серой масти, – заметил он.

Рауль потрепал коня по загривку.

   – Почему? – спросил он.

   – Не знаю, – пожал плечами Одес. – Я бы выбрал коня, похожего на твоего Версерея. Он был бы тебе полезен в сражении... разумеется, если оно состоится, – добавил он с мрачным видом.

   – Конечно же состоится, – презрительно проговорил Гилберт. – Что натолкнуло тебя на столь нелепую мысль?

   – Все эти споры о хитрости и отступлении... – проговорил Одес. – Я слышал их разговор за столом, пока ел пудинг. Наш Рауль всё твердил, что в войне побеждает хитрость. Услышав их рассуждения, и ты бы решил, что они надеются одолеть французов без боя. – Одес громко хмыкнул. – Я не так умён, как Рауль, и не забиваю голову всякими там книгами, поэтому ничего не понял из их беседы.

   – На твоём месте я бы не стал этим гордиться, – сказал Рауль. – Да, поначалу мы собираемся отступить, но лишь для того, чтобы затем нанести сокрушительный удар. Теперь понятно?

Одес был непреклонен:

   – А не разумнее ли тотчас же нанести удар? Тогда отступать и вовсе не придётся.

   – Пожалуй, в этом что-то есть, – заметил Гилберт.

   – Я так и думал, что ты это увидишь, – благодарно проговорил Одес.

Рауль ничего не сказал. Гилберт подумал: «Он не слушает нас. Такое впечатление, будто он не считает нужным утруждать себя ответом».

   – Ты что, спишь? Или же возомнил себя слишком великим, чтобы говорить с нами о подобных вещах?

   – Нет, по правде, мне и самому не совсем понятна тактика герцога, – признался Рауль.

   – В Бомоне казалось, что ты отлично разбираешься в этом.

   – Нет, просто я должен был всё объяснить. Конечно, мне понятен план Вильгельма, но не до конца. Я не совсем разобрался, как долго следует нам заманивать французов в глубь Нормандии и в какой момент пора будет нанести внезапный удар.

Гилберт хмыкнул. Некоторое время ехали молча. Вдруг Одес спросил:

   – Почему сакс не бреется? Это что – обет или наказание?

– Нет, просто саксы носят бороду, – ответил Рауль.

Одес был очень удивлён:

Как странно, – сказал он. – Мне кажется, ему надо побриться.

   – Не думаю, что тебе стоит это говорить ему. Он очень гордится ею, – заметил Рауль.

   – Не вижу причин гордиться бородой, – продолжал Одес. – Он похож на варвара.

   – Будь осторожен. Как бы он не услышал твоих слов, – предостерёг Рауль.

Гилберт вернулся к жене, а Рауль и Одес ехали в молчании до самого Харкорта, потому что Одесу больше нечего было сказать ни о вторжении французов, ни о бороде Эдгара.

На рассвете следующего дня Рауль и его свита отправились в Руан. Гизела собрала им в дорогу немного еды. Накануне она готовила пирожки, а также завернула в салфетку несколько кусочков сала. Когда Рауль на прощание поцеловал её, она вложила в его руку какой-то маленький предмет, шепча, что он должен носить его и это предохранит его от несчастий.

Рауль взглянул на подарок. Им оказался маленький мешочек на шёлковой нитке.

   – Спасибо, сестра, – поблагодарил он. – Что это?

   – Это твой талисман, – застенчиво проговорила Гизела.

Она бросила робкий взгляд на Рауля и снова отвела его.

   – Ты должен носить его на груди. В мешочке голова жука-оленя. Он убережёт тебя от опасности.

Рауль повертел амулет в руках, но Гизела продолжала настаивать на том, что он должен носить его на шее. Рауль не стал спорить, надел и убрал под платье. Вскочив в седло, он помахал всем рукой и направился со своим отрядом через мост.

В Руан они приехали вовремя. По узким улочкам города по направлению к дворцу двигались какие-то люди. За день до этого виконт Котантена прибыл в Руан со своими вассалами. Граф Мортен приехал утром того же дня.

Рауль спешился и стал счищать грязь с сапог. Гилберт и Эдгар пошли к себе, крикнув на прощание Раулю, что встретятся за обедом. Рауль спокойно взбежал по лестнице, ведущей к центральному входу. Смыв дорожную пыль и надев свежее платье, он поднялся в зал для аудиенций на верхнем этаже, где герцогу сообщили о его приходе. Слуга распахнул занавески, служившие дверью, и Рауль вошёл в залу, где его ожидали Вильгельм и герцогиня.

Он остановился на пороге, не зная, как поступить: уйти или остаться. Вильгельм посмотрел на него из-под нахмуренных бровей, но лицо его тотчас разгладилось, когда он узнал вошедшего. Он радостно поприветствовал друга:

   – Рад видеть тебя! Какие новости ты привёз?

   – Им не понравился ваш приказ, милорд, но они выполнят его. Роджер де Бомон поклялся в этом.

Переступив через порог, он опустился на колено перед Матильдой. Один быстрый взгляд на неё сказал, что её что-то беспокоит, но глаза Матильды стали ясными, когда она протянула руку Раулю.

   – Мадам, как милорд Роберт? – участливо поинтересовался Рауль.

   – Спасибо, хорошо, – ответила Матильда. На лице её заиграла улыбка. – Он вырос больше, чем мальчик Мортена, который старше его на месяц, а может, даже и больше, – с удовлетворением ответила она.

Рауль представил, как Матильда измеряет своего сына и сравнивает его с наследником графа Мортена, к досаде его жены, и улыбнулся.

   – К тому же мне кажется, – продолжала Матильда, – он гораздо симпатичнее. Хотя милорд и не замечает этого, я думаю, вы со мной согласитесь.

Вильгельм протянул через стол документы:

   – Они от Лонгвилля. Хотя он послушен моим приказаниям, они ему не по душе. Все они так настроены, даже Матильда. Она бы даже поссорилась со мной, если бы я дал этому повод. Не правда ли, дорогая?

Герцогиня подошла к столу, придерживая подол своего длинного платья. Лицо её вновь стало обеспокоенным.

   – Я бы очень хотела, чтобы вы поступили так, как предлагают они, – сказала она, стараясь сдерживать свои чувства. Она сжала кулаки. – Я хочу, чтобы в сражении с королём вы одержали победу, – сквозь зубы проговорила Матильда.

Вильгельм смотрел на Рауля, пока тот читал депешу Гиффорда.

   – Мадам, занимайтесь своим ребёнком, а мне предоставьте возможность заниматься герцогством, – беззаботно сказал он.

   – Вы – Воинственный Герцог, – настаивала она. – Мужчины должны сражаться со своими врагами.

   – А что же я делаю, мадам? – проговорил Вильгельм, наблюдая за реакцией Рауля.

   – Встретьтесь с королём лицом к лицу, – не унималась Матильда. – Не позволяйте ему вступить на территорию Нормандии. – Ах, если бы я была мужчиной!

Услышав это, Вильгельм обернулся и посмотрел на жену с изумлением. В глазах её горел холодный огонь, как это случалось в былые времена. Увидев это, Вильгельм рассмеялся и сжал её руку:

   – Как ты горяча, моя девочка. Будь уверена, я выдворю короля отсюда.

   – Ты не хочешь с ним сражаться, – тихо проговорила Матильда. – Ты не скроешь этого от меня.

Вильгельм стал раскачивать её руку из стороны в сторону. Он пытался заглянуть в будущее.

   – Я не хочу сражаться с Генрихом, – подтвердил он.

Матильда вглядывалась в лицо Вильгельма, пытаясь понять, что он имеет в виду.

   – Тогда он насильно вырвет наследство у твоего сына! – воскликнула Матильда. – Ты не должен ему отдавать ни клочка земли, ни одной приграничной крепости.

   – Я и не отдам ему ничего!

   – А что же ты сделаешь?

Матильда наклонилась к Вильгельму.

   – Разбив армию Эда, я сумею избежать встречи с самим Генрихом. Я знаю Генриха. Попомни мои слова, он со всех ног пустится наутёк.

Вильгельм, не осознавая, крепко сжал руку Матильды, но, казалось, она не заметила боли. Вдруг он улыбнулся:

   – Поверь, я заключу мир, достойный моего Роберта.

В разочаровании Матильда покачала головой:

   – Я хочу, чтобы ты разбил короля. Ты можешь это сделать, я знаю, ты можешь. Почему ты стараешься держаться от него подальше?

Вильгельм отпустил её руку и вернулся к документам.

   – Я его вассал, – нетерпеливо ответил он. – Этого ты не можешь понять.

   – У братца Вильгельма и у самого есть вассалы, – заговорил кто-то с порога. – Благослови тебя Бог, сестра, и пожалей дурака.

Галет проскользнул в комнату, раскидал тростник, устилавший пол, и стал играть с бараньими костями, выстраивая их в ряд, бормоча себе что-то под нос и строя гримасы.

   – Что ты делаешь? – спросила Матильда с тревогой и презрением в голосе одновременно.

   – Гадаю, милая, чтобы узнать, какое наследство достанется милорду Роберту.

Галет нагнулся над своими костями и вдруг смешал их.

– О! Наследство слишком большое, я не могу в нём разобраться. Милорд не сможет его удержать! – вскричал шут, подпрыгнул и стал извиваться в немыслимых телодвижениях, пока Вильгельм продолжал читать документы, а Матильда не отрывая глаз смотрела на кости и растерянности и тревоге.