Текст книги "Путь волшебника"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

Соавторы: Нил Гейман,Урсула Кребер Ле Гуин,Орсон Скотт Кард,Роберт Сильверберг,Саймон Грин,Джеффри Форд,Мэрион Зиммер Брэдли,Питер Сойер Бигл,Майкл (Майк) Даймонд Резник,Дэвид Кертли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 41 страниц)

А что произойдет с мамой и Гэном, если он будет бездействовать?

– Кто ваш хозяин? – властно спросил Джам.

– Так я тебе и сказал! – скорчил гримасу Лодон.

– Тогда я спрошу у Гэна.

– Да, да, у Гэна… Спрашивай сколько угодно. – Теперь учитель откровенно насмехался. – Если бы он это знал, как считаешь, ослабил бы свою защиту? Ничего ты не добьешься, сопляк.

– Зато я знаю, что вы тоже ничего не знаете. Если разобраться, вы знаете даже меньше, чем ничего, потому что ваши знания в основном ошибочны.

– Да наш малютка, как я погляжу, совсем сдурел от гордости за свою магию. Думаешь, ты один такой? Обнаруживший вдруг, что обладает тем, чего больше нет ни у кого? Узнавший, что в его руках опасное оружие, и вообразивший себя неуязвимым? Но посмотри на своего брата, и ты поймешь, чего стоит такая неуязвимость!

– Нет, я не думаю, что сильнее всех, – ответил Джам. – Просто я сильнее, чем вы.

– Но тот, кому я служу, все же сильнее. Тебе никогда не сравняться с ним. И каждое слово, произнесенное тобой, каждый толчок, для которого ты используешь магию, привлекают его внимание. Внимание, которого на самом деле ты хотел бы избежать.

– Нет! На самом деле я хочу его привлечь! – воскликнул Джам. – Я хочу, чтобы император прибыл сюда! Я хочу, чтобы император рассудил нас! – Откуда взялась эта идея? Гэн? Может, это Гэн подсказал? – Вы скажете императору, кто ваш хозяин, за что он искалечил моего брата и как использует вас, чтобы красть силу у детей.

– Я же говорил тебе, что мы собираем силу для императора!

– Так пусть он появится, и я отдам ему камень!

– Значит, он у тебя?

– Да! – сверкнул глазами Джам.

– Это все, что я хотел услышать. – Лодон поднялся на ноги и медленно пошел к мальчику.

Джам толкнул магией, но учитель даже не замедлил движения.

– Я чувствую твои слабые потуги, ребенок. Мне было легко притворяться, будто ты сильнее меня. Но с таким же успехом ты мог стрелять из водяного пистолета. – Лодон протянул руку и сжал горло Джама. – Где он? Не в голове, это точно. Хотя меня это не остановило бы. Твоя голова принадлежит моему господину точно так же, как и все остальное.

– Вашему господину не принадлежит ничего! – закричал Джам. – Все принадлежит императору!

Ну, по крайней мере, так должно быть, если устройство общества магов как-то напоминает феодальное.

– Думаешь, императору есть дело до того, что с тобой происходит? – Лодон провел пальцем от горла Джама через грудь и остановился у самого сердца. – Какая рука? – Потом его палец двинулся к правой руке мальчика. – Теперь я верну камень. Спасибо.

– Нет, не вернете, – ответил Джам и ударил коленом в пах учителю.

– Ой-ой-ой… – с издевкой произнес тот.

– Я должен был догадаться, – вздохнул Джам. – Яйца вы тоже отдали своему господину.

– Разожми кулак.

– Сами разжимайте.

– Могу даже разрезать.

Лодон вынул из кармана острый осколок обсидиана и занес над кистью мальчика.

Вот и получается, что вся бравада Джама закончилась ничем. Существует сила, способная спасти его – или уничтожить, – но как ее призвать? Да, он выяснил, что есть некий обладатель императорского титула, но и только. Или не только? У мальчика как будто забрезжила догадка.

Отшатнувшись от Лодона, он толкнул его из последних сил.

– Я призываю императора воздуха! Пусть явится и рассудит нас!

Толчок оказался гораздо сильнее, чем Джам рассчитывал, – Лодон отлетел, ударился о забор и упал на грядку с огурцами.

– О, мой господин! – взвыл он, умоляюще простирая руки.

Но нет, вовсе не сила Джама отбросила учителя, а внешняя магия. И это была не магия императора, которого мальчик призывал.

Он обернулся и увидел маму, застывшую у черного хода.

– Да по какому праву вы сюда вторглись? – возмущенно обратилась она к Лодону.

– Камень у него, – прохрипел учитель. – Я же говорил, что у него.

– Я знала бы! Думаете, у него может быть что-то, о чем я не знаю?

– Он спрятал камень. Он может сопротивляться. У него есть сила.

– Нет у него никакой силы. Я что же, не способна разобраться с собственным сыном?

Голова у Джама пошла кругом. Неужели и его родная мать – враг?

– Нет, дитя мое, – сказала мама. – Этот человек – дурак. Ему нечего тут делать.

– Ты все знаешь, – заключил Джам. – И о камне, который накапливает силу, и о том, что Гэн заколдован.

– Я знаю одно, мой мальчик. Ты в одних трусах стоишь посреди огорода, а учитель валяется в огурцах. Для меня этого достаточно, чтобы вызвать полицию.

– Кое-кого уже вызвали, – вмешался Лодон.

– По-вашему, он захочет тратить впустую свое время?

– Вы все еще преданы ему? – сурово спросил Лодон. – Я так и не уговорил вас нарушить клятву?

– Заткнитесь! – рявкнула мама. – Никому не нужна ваша болтовня.

Джам обернулся посмотреть, как подействуют на Лодона эти слова, но с удивлением обнаружил, что у преподавателя химии нет рта. Только гладкая кожа от носа до подбородка.

Мама наставила палец на Джама:

– Иди в дом, мой мальчик.

– Он хотел меня резать вот этим. – Джам показал осколок обсидиана.

– Это слишком опасная игрушка. Отдай ее мне. – Она протянула руку.

– Опасная для меня, мама, или для тебя?

– Иди в дом.

– Так это ты заточила Гэна в его теле? Это ты превратила его в овощ?

– В болтливый овощ, если судить по твоей осведомленности. Джамайка, не зли меня. Мы сейчас в одном шаге от ссоры.

– Я еще не слышал ответа.

– Ну прямо как в телесериале! Нет, дорогой, я не причинила вреда Гэну. Но даже если бы я это сделала, разве призналась бы тебе? Так зачем задавать вопрос, на который можно получить только один ответ, и не обязательно правдивый?

– Значит, ты притворялась все время? Эти твои слезы у постели Гэна…

– Притворялась? Гэн – мой сын. Он навеки в моем сердце. Будь уверен, зла ему я никогда не пожелаю.

– А я не уверен, – ответил Джам. – Я теперь ни в чем не уверен. Ни в ком, кого знал до сих пор. И ни в чем, что видел раньше.

– В моей любви сомневаться не нужно.

– Ты хозяйка Лодона?

– Джам, я ничья не хозяйка.

– Гэн лежит в постели. Он не способен шевелиться, даже говорить не может.

– И это самая большая трагедия в моей жизни! – Мама сорвалась на крик. – Ты хочешь обвинить меня в его болезни?

Вокруг туловища Джама сомкнулись чужие руки.

– Я поймал его, госпожа! – воскликнул Лодон.

Джам яростно оттолкнул его и неожиданно оказался на свободе. Оглянувшись, он увидел поверженного на траву Лодона.

– Приехали! – вздохнула мама. – Разве я не учила тебя хорошим манерам?

– Я вот что хочу знать: у папы была сила? Мы все волшебники?

– Ты не волшебник, твой отец не волшебник, а вот Гэн… был волшебником раньше.

– Но, мама, если ты обладаешь такой мощью, почему не исцелила Гэна?

– Исцелять его? Он сам выбрал свою судьбу.

– Выбрал?!

– Он был не слишком послушным сыном.

– А я? – спросил Джам.

– Лучшего мальчика, чем ты, и желать нельзя.

– Это если я соглашусь отдать тебе камень?

– Ах, Джамайка, дитя мое! – Она опечалилась. – Ты тоже хочешь стать непослушным?

– А именно так было с папой? Он стал непослушным?

– Твой отец – животное, которое нельзя даже подпускать к детям. Да и к взрослым тоже. А теперь подойди и разожми кулак.

– Камня не видно…

– Просто разожми кулак, чтобы я сама убедилась, что его не видно.

Джам шагнул к ней, протягивая раскрытую ладонь.

– Не пытайся обмануть меня, Джамайка, – возмутилась мама. – Где он?

– Прячется в руке.

– Нет, не верю. – Мама прижала ухо к груди мальчика. – О, детка… Зачем ты это сделал?

– Что?

– Проглотил его.

– Я не глотал.

– Я заберу его у тебя. Любым способом. – Мама протянула руку к Лодону и в следующий миг сжала обсидиановый нож. Заговорила настолько тихо, что Джам не мог различить отдельных слов. Обсидиановое лезвие потянулось к груди мальчика. – Он скрывается в сердце. Но я его получу.

– Ты хочешь убить меня, мама? – спросил Джам.

– Моей вины тут нет, – ответила она. – Ты мог бы отдать камень добровольно, а теперь придется резать.

– Я не управляю им.

– Нет, – грустно сказала мама. – Я так не думаю.

Обсидиан стремительно рванулся к ребрам.

Но на коже Джама не осталось и следа.

– Не нужно магического сопротивления, – сказала она. – Твой отец уже пробовал. Ну и где он теперь?

– Но ему не так плохо, как Гэну…

– Он не был настолько же опасен. Гэну я верила, пока он не вступил в открытое противоборство со мной. А теперь перестань сопротивляться.

– Это отталкивание, – возразил Джам. – Оно действует само по себе.

– Ничего. С твоим отталкиванием мы как-нибудь справимся.

– Мы? Справляться придется без меня.

– Ты часть меня, Джам. Ты принадлежишь мне так же, как и Гэн.

– Однажды ты сказала, что я не имею права владеть игрушками, пока не научусь о них заботиться.

– Ты для меня не игрушка. Ты мой сын. Если будешь преданно служить мне, сможешь рассчитывать на хорошее отношение. Ведь я не обижала тебя до сих пор?

– До сих пор я не знал, что ты сделала с Гэном.

– Я обязана заполучить этот камень. Он мой!

– Это все, что я хотел услышать.

Оба – и Джам, и его мать – обернулись на голос. А тот принадлежал не Лодону.

Посреди двора на гравийной дорожке стоял стройный моложавый мужчина с горящим взглядом.

– Кто вы? – удивился Джам.

– Я тот, кого ты призвал, – ответил император воздуха. – Твоя мать только что заявила, что желает завладеть камнем.

– Лишь для того, чтобы передать вам! – воскликнула она, падая на колени.

– А что я с ним буду делать?

– Но как еще вы увеличите свою силу?

– Честно? – сказал император воздуха. – Вы много лет скрывали свои делишки, но должны были понимать, что рано или поздно тайное станет явным.

– Не стало бы, если б не этот мальчишка…

– На самом деле она тебе не мать, – сказал император Джаму. – Не больше, чем Гэн – твой брат. Она украла тебя так же, как до того Гэна, потому что ты обладаешь магией. Вначале она пыталась использовать силу Гэна, но он восстал и был наказан. А ты – запасной вариант. Когда она тебя похитила, Гэн уже был парализован.

– Она мне не мама?

Император воздуха плавно повел рукой, и плотина в разуме Джама рухнула. Нахлынули воспоминания о другой семье, о другом доме.

– О господи! – закричал он, увидев настоящих мать и отца, родных сестер. – Они считают меня мертвым?

– Все это неправильно! – сказала мама… нет, не мама, а миссис Фишер. – Мы же были так дружны.

– Ну да, настолько дружны, что вы были готовы вырвать его сердце, чтобы завладеть камнем, – заметил император воздуха. – А все потому, что никогда не знали, кто он на самом деле…

– Кто же он?! – воскликнула миссис Фишер.

– Все его тело – философский камень. Он собирает силу у тех, к кому прикасается. Камень притянулся к мальчику, как к магниту. И вошел в него, поскольку они имеют одну и ту же природу. Вы не сможете их разделить. И нож ваш не причинит ему вреда.

– Зачем вы так поступаете со мной! – горестно вскричала она.

– Как поступаю? – удивился император воздуха.

– Наказываете меня.

– О нет, любовь моя. Просто вы воспринимаете мои поступки как наказание. Но это потому, что вы чувствуете, что заслуживаете его.

Он протянул руку Джаму. Не говоря ни слова, тот взял императора за руку, и они вместе вошли в дом, даже не глядя на миссис Фишер.

Император подвел мальчика к постели Гэна.

– Прикоснись к парню, как делал раньше, Джамайка.

Наклонившись, Джам взял брата за руку.

Гэн тут же открыл глаза.

– Мой господин, – сказал он императору воздуха.

– Мой добрый слуга, – ответил тот. – Я скучал по тебе.

– Я ведь звал вас.

– Слишком слабо. Я не расслышал твой голос во всеобщем шуме. И лишь когда воззвал твой брат, я услыхал. У него очень громкий голос.

Джам так и не понял, подшучивают над ним или говорят искренне.

– Отправьте меня домой, – попросил Гэн.

– Попроси своего брата об исцелении.

– Я не способен никого исцелить, – покачал головой Джам.

– Ну, ты еще просто не обучен этому. Однако, если позволишь брату воспользоваться силой, которую ты накопил, он легко вылечит себя сам.

– Все, что у меня есть, – ответил мальчик, – я готов отдать ему, если это поможет.

– Ты хороший брат, – одобрил император.

Джам почувствовал покалывание, а потом прохладный поток устремился через его руку в тело Гэна. Через несколько мгновений дышать стало тяжело, как будто он бежал полчаса без остановки.

– Хватит, – сказал император. – Я разрешил тебе исцелиться, а не обрести бессмертие.

Гэн сел, свесил ноги с кровати, а потом вскочил и обнял Джама.

– Я не мог и догадываться, что в тебе таится такая мощь.

– Он собирал силу всю жизнь, – пояснил император воздуха. – Все, что попадалось ему на пути, – каждое дерево, каждая травинка, каждое животное, да любое живое существо, с которым он так или иначе соприкасался, отдавало силу. Не всю, как обычному философскому камню, а определенную долю. Эта сила концентрировалась в нем, пестуемая его терпением, мудростью и добротой.

Терпение? Мудрость? Доброта? Кажется, Джам впервые слышал подобные комплименты.

Гэн еще раз обнял его.

– Теперь мы можем уйти. Я – ко двору императора, а ты вернешься в свою настоящую семью. Но ты навсегда останешься моим братом, Джамайка.

Джам тоже крепко обнял его. И Гэн ушел. Просто исчез.

– Я отправил его домой, – сказал император. – У Гэна есть жена и дети, они тосковали по нему все эти годы.

– А что будет с мамой? Я хотел сказать, с миссис Фишер. За то, что она сделала с Гэном? Со мной? Она лишила меня даже воспоминаний о родной семье!

Император кивнул со всей серьезностью и указал на постель Гэна.

Там лежала миссис Фишер. Безвольная, но с открытыми глазами.

– Я все же отнесусь к ней добрее, чем она к Гэну, – сказал император. – Гэн не сделал никому зла, но его лишили всего, кроме самой жизни. Я оставлю ей зрение, слух и речь. Она сможет говорить. – Вдруг у кровати возник Лодон. – А вот и достойное наказание для учителя, не так ли, парень? Он будет ухаживать за ней, как ты, Джам, заботился о брате. Только ему придется выслушивать все ее жалобы. – Император повернулся к мальчику. – Скажи, Джамайка, справедливо ли я поступил?

– Это поэтично, – заметил Джам.

– Значит, я сделал все, что мог. Теперь иди домой, Джам. Ты станешь великим волшебником. Живи с добром, как жил до сих пор, и потоки силы не минуют тебя. Будешь ли ты предан мне?

Джам опустился на колени.

– Я был предан вам до того, как вы спросили.

– Коли так, дарую тебе сей край. Правь им, как прежде правила эта несчастная.

– Но я не хочу никем править.

– Чем меньше ты проявишь власти, тем счастливее будут твои подданные. Исполняй свои обязанности только тогда, когда возникнет необходимость. Думаю, ты без особых трудностей окончишь школу. Но это будет уже не «Ридль». А теперь отправляйся домой.

В тот же миг коттедж исчез, а Джам оказался на тротуаре перед домом, где провел первые двенадцать лет своей жизни. Он вспомнил, как познакомился с миссис Фишер. Она проникла в дом под видом работника службы общественного мнения, задавала родителям вопросы о предстоящих президентских выборах. Но когда в комнату вошел Джам, она встала и прикоснулась к его руке. С тех пор его память изменилась – он думал, что миссис Фишер его мать, что она растила его, а Гэн – его родной брат; он помнил тот трагический случай, когда отец ударил Гэна и повредил ему мозг. Но ничего из этого не было правдой. Ничего. Она украла его жизнь.

А сегодня император воздуха вернул ему все. И даже дал нечто большее.

Дверь отворилась. На крыльце стояла его настоящая мать.

– Майкл! – воскликнула она изумленно. – Благодарение Господу! Какое счастье! Ты здесь, мой мальчик! Ты вернулся домой!

Они кинулись навстречу друг другу и обнялись на пешеходной дорожке. Мама плакала и целовала его, и кричала всем соседям, что ее сын снова дома. А Джам – нет, Майкл! – шепотом благодарил императора воздуха.

перевод В. Русанова

Роберт Силверберг
ПОДМАСТЕРЬЕ ВОЛШЕБНИКА

Роберт Силверберг – четырехкратный обладатель премии «Хьюго» и пятикратный – «Небьюлы». Лауреат премии Американской ассоциации писателей-фантастов. Его имя в списке «Зала славы научной фантастики и фэнтези». Из-под его пера вышли почти пятьсот рассказов и сто пятьдесят романов. Также Роберт Силверберг известен как составитель сотни антологий. Самые значительные его работы – «Замок лорда Валентайна» («Lord Valentine’s Castle»), «Умирающий изнутри» («Dying Inside») и «Ночные крылья» («Nightwings»). Больше можно узнать на сайте www.majipoor.com.

Для большинства людей выучиться магии – задача не из легких. Магия – не то занятие, которому можно предаваться в свободное время. Это я к тому, что трудно без помощи учителя составить правильное заклинание или рассчитать необходимое количество тритоньих глаз. Конечно, может подвернуться удачный случай и вас пригласят в некую чудесную академию волшебства, но мало кому из практикующих специалистов выпадает подобный шанс и приходится идти в подмастерья к склочному старикашке.

Ученик чародея вынужден, кроме всего прочего, выполнять обязанности слуги – подметать полы, выносить горшки, натирать кубки.

И вот что обидно: выучив заклинание, заставляющее метлу работать за вас, вы не успеваете освоить магию, способную ее остановить.

Следующий рассказ повествует о том, что, хотя в литературе роль наставника-мага прочно застолблена за седобородым старцем, иной жадный до знаний новичок может-таки попасть в ученичество к привлекательной волшебнице. Однако влюбчивый молодой человек способен оказаться в весьма щекотливом положении. Сердечное очарование порой бывает таким же загадочным, мощным и искусным, как и любой другой вид волшебства.

Безуспешно попытавшись найти себя в разных профессиях, Ганнин Тидрих, тридцати лет от роду, прибыл в Триггойн, чтобы постичь искусство магии – искусство, к которому у него как будто имелись определенные способности. Родился и вырос он в вольном городе Сти, роскошной метрополии на склонах Замковой горы, и, согласно решению отца, богатого негоцианта, вначале испытал себя в оптовой торговле мясом, а потом, благодаря поддержке дядюшки из Дандилмира, продавал дубленые кожи. Ни в одном из этих занятий он не достиг высоких успехов, впрочем, как и в ряде мелких увлечений в более позднее время. Зато с самого детства он занимался магией на любительском уровне.

Вначале это были ребяческие забавы, в юности – возможность самоутвердиться перед друзьями. Одно заклинание там, другое здесь, немного магии на вечеринках, небольшой заработок гадальщика на рыночной площади. Наконец, решив углубиться в секреты ремесла, он направился в Триггойн, столицу магов, рассчитывая поступить в ученичество к опытному чародею.

После Сти Триггойн производил удручающее впечатление. Первый был крупным городом, который широко раскинулся по берегам реки с тем же названием, с огромными парками и охотничьими угодьями, роскошными особняками и набережной из серовато-розового мрамора. А Триггойн, пристроившийся на северной оконечности мрачной пустыни Валмамбра, угнетал теснотой, скученностью и враждебностью. Ганнин Тидрих оказался в непостижимой путанице древних улиц, стиснутых с двух сторон зданиями с горчичного цвета фасадами и островерхими крышами.

Царила зима. Деревья сбросили листву, а воздух холодил горло. Для Тидриха это тоже было новым ощущением. В Сти, благодаря бесконечной весне Замковой горы, времена года не сменялись. Ветерок Триггойна нес резкую вонь прогорклого жира и запахи незнакомых пряностей. Немногочисленные прохожие, встреченные у городских ворот, поглядывали настороженно и хмуро.

Первую ночь молодой человек провел на жестком тюфяке, в общей гостиничной комнате, закопченной и слабоосвещенной, в окружении пяти десятков таких же, как он, путешественников со сбитыми ногами. Утром, стоя в длинной очереди, чтобы поплескать на лицо ледяной водой, он от нечего делать просматривал объявления на повешенной в коридоре доске и вдруг прочел:

ИЩУ УЧЕНИКА

Адепт пятого уровня возьмется давать уроки серьезному ученику.

С проживанием. Десять корон в неделю за жилье и обучение.

Также требуется помощь по дому и в работе.

Обращаться к В. Халабант,

Западный Триггойн, бульвар Гэпелиго, 7

Объявление пришлось как нельзя кстати. Ганнин Тидрих собрал сумки и нанял извозчика, чтобы проехать в Западный Триггоин. Возница скорчил кислую рожу, но, поскольку не имел права отказать нанимателю, повез.

Вскоре Ганнин Тидрих понял причину его недовольства. Западный Триггойн располагался на значительном удалении от центральной части города и, если быть честным, представлял собой трущобы с такими ветхими зданиями, что их постройку можно было датировать временами династии Стамотов. Седьмой дом по бульвару Гэпелиго оказался кривобоким строением с тремя разновеликими этажами и стенами из дикого камня, который от непогоды крошился и расслаивался. На первом этаже располагалось что-то похожее на таверну, закрытую в столь ранний час, а второй поприветствовал гостя висячим замком на двери.

Ганнин Тидрих упорно карабкался со всеми пожитками и на самой верхней площадке повстречал высокую женщину, приблизительно его возраста, с каштановыми волосами, смуглой кожей, волевым пронзительным взглядом и узкими губами.

Она сердито глядела на пришельца, сложив руки на груди. Очевидно, услышала грохот на лестнице и вышла в поисках его источника. Несмотря на ее холодный и даже враждебный вид, женщина сразу показалась Тидриху весьма привлекательной.

– Я ищу Вэ Халабанта, – сказал он, переведя дыхание после долгого подъема.

– Вэ Халабант – это я.

Тидрих опешил. Обычно женщины не занимались колдовством, хотя и не без исключений.

– Ученичество… – удалось проговорить ему.

– Еще возможно, – кивнула она. – Давай сюда вещи.

Со сноровкой привратника она высвободила из его рук сумки, подняв их, будто невесомые, и шагнула через порог.

Ее обиталище выглядело темным, унылым и захламленным. Небольшую комнату слева от входа заполняли приборы и принадлежности профессионального колдуна: астролябии и амматепилы, перегонные кубы и двойные колбы, гексафоры, амбивиалы, рохиллы и верилистии, армиллярная сфера, мензурки и реторты, блюдца и металлические лотки, содержащие цинковый порошок, розоватые мази; необычного вида семена. Еще Тидрих увидел там ряды склянок с таинственными жидкостями и много всего прочего, о чем даже не догадывался. Во второй, смежной комнате стоял битком набитый книжный шкаф, пара стульев и расшатанный топчан. Без сомнения, она предназначалась для приема посетителей и учеников. На окнах висела паутина, под мебелью лежала пыль и бродили несколько песчаных тараканов – вездесущих мерзких насекомых, которые в изобилии водились в выжженной земле Валмамбры и соседних краях.

Дальше коридор приводил в неопрятную кухоньку, закуток с ванной и отхожим местом и кладовку, забитую доверху книгами и рукописями. В конце прохода виднелась закрытая дверь – как предположил Тидрих, ведущая в спальню хозяйки. Но вот чего он не сумел обнаружить, так это комнаты для жильца.

– Могу предложить по одному обязательному одночасовому уроку ежедневно, без выходных, – заявила Халабант. – Также доступ к моей библиотеке для самостоятельного обучения и два часа в неделю для обсуждения вопросов, возникших при самостоятельном обучении. Непременное условие – каждое утро ты должен отсутствовать на протяжении трех часов, когда я даю частные уроки. Чем ты занимаешься в это время, мне безразлично, но два или три раза в неделю тебе придется ходить на рынок за покупками, так что можешь совмещать. Кроме того, ты будешь прибираться в доме, мыть посуду и заниматься прочими мелочами, на которые, как ты успел заметить, у меня нет времени. И сможешь ассистировать мне, как только приобретешь подходящие навыки. Тебя это устраивает?

– Вполне, – кивнул Ганнин Тидрих, восхищенно пожирая глазами ее блестящие каштановые волосы, падающие волнами ниже лопаток.

По его мнению, это была самая прекрасная черта Халабант.

– Тогда плати за четыре недели вперед. Если уйдешь до конца первой недели, остаток верну. Если позже – нет.

Он наверняка знал, что никуда не уйдет.

– Шестьдесят корон, – протянула она руку.

– В объявлении речь шла о десяти коронах в неделю.

– Наверное, ты видел старое объявление. – Ее глаза сверкнули сталью. – В прошлом году я подняла расценки.

Он не стал спорить, а просто отдал деньги и спросил:

– А где я буду спать?

Халабант беспечно махнула рукой, указывая на скатанный тюфяк в углу комнаты, где стояли приборы. Он понял, что видит свою кровать.

– Решай сам. Лаборатория, ученическая, да хоть прихожая. Где понравится, там и спи.

Он охотно выбрал бы ее спальню, но хватило ума не произнести этого даже в шутку. Подумав, Ганнин ответил, что будет спать в ученической – похоже, так хозяйка называла комнату с книгами и кушеткой. Пока он разворачивал тюфяк, Халабант поинтересо валась, каких успехов он достиг в изучении магии. Тидрих честно ответил, что он полный самоучка, вдобавок новичок, но обладает определенным талантом к магии. Ее это, казалось, нимало не заботило. По всему выходило, для нее имеет значение только плата за обучение. Пусть новичок, лишь бы деньги отдавал вовремя.

– О! – вспомнил он, когда волшебница уже повернулась к выходу. – Меня зовут Ганнин Тидрих. А вас?

– Халабант, – отрезала она, шагая по коридору к прихожей.

Ее звали, как следовало из обнаруженного в ученической комнате диплома, Винала. Прекрасное имя, как на вкус Тидриха, но если ей хотелось зваться Халабант, значит Халабант, и точка. Он не рискнул бы сердить ее не только из-за предстоящего ученичества, но и из-за не вполне уместного влечения к ней.

Ганнин Тидрих понял сразу, что любая надежда на взаимность бесплодна, и это не радовало. Одна из немногих сторон жизни молодого человека, где ему сопутствовал успех, касалась взаимоотношений с женщинами. Но он твердо знал, что какие бы то ни было романтические отношения недопустимы между учителем и учеником, даже если они разных полов. Он не собирался влюбляться, просто чувство накатило с первого взгляда. Такое случалось с ним раза два, самое большее три. При этом внезапно возникшее желание создавало только лишние трудности. Вспомнив об этом, Ганнин решил, что, если вожделение будет слишком уж одолевать, он отправится в город и купит отворотного зелья. Если здесь продают снадобья для любовных приворотов, то наверняка можно найти и противоядие. Тидрих очень хотел остаться и научиться магии, а потому готов был повиноваться – делать все, что она потребует, называть каким угодно именем и тому подобное. В этом уродливом недружелюбном городе она казалась ему средоточием света и тепла, правда, не без оговорок.

Поначалу вожделение не создавало особых сложностей, хотя на борьбу с ним уходили кое-какие силы. Чувство казалось навязчивым, но вполне преодолимым.

В первый день он разобрал вещи и отправился блуждать по малопривлекательным улицам западных кварталов Триггойна – надо же было как-то потратить три часа, отведенных на занятия Халабант с другими учениками. Вернувшись, обнаружил, что никого нет дома, и до обеда засел в библиотеке с богатым собранием книг. Халабант разрешила ему пользоваться кухней во время ее отсутствия, а поскольку Ганнин купил еды на маленьком рынке, он пошел стряпать. Позже, ощутив внезапную усталость, свалился на тюфяк и немедленно уснул. Сквозь сон Тидрих смутно слышал, как она вернулась и прошла по коридору к себе в спальню.

Утром после завтрака Халабант принялась наставлять его в магическом искусстве.

Для начала напористо расспросила Тидриха об имеющихся познаниях. Он подробно разъяснил, чему обучился и что ему не дается, и даже слегка удивился обширности своей подготовки. Да и наставница не выглядела удрученной. И все-таки через десять минут Халабант остановила его и приступила к вводной лекции, начав с трех классов демонов – неистовых валистерой, весьма полезных калистерой и опасных, непредсказуемых иргалистерой. Молодой человек полагал, что в свое время достаточно постиг сущность невидимых созданий, тем не менее слушал внимательно, делая многочисленные записи, как если бы знакомился с темой впервые. И через какое-то время обнаружил, что изрядно заблуждался насчет глубины своих познаний. Все усвоенные им раньше сведения затрагивали лишь поверхностные явления, не касаясь сути вещей.

День ото дня темы уроков менялись. Сегодня – амулеты и талисманы, завтра – механические устройства, облегчающие магическую работу. Потом растительные лекарственные средства и изготовление из них различных зелий, а следом – движение небесных светил или составление словесных заклинаний.

Новые знания кружили голову. Ганнин жадно их впитывал, запоминая по десятку заклинаний в день. Чтобы установить связь с демоном Джинитиисом: «Иимеа абрасакс йабе йарбата чрамне…» Чтобы поставить защиту против водных элементалей: «Ломазат айоин актасе баламаон…» А вот предупредительное заклинание защиты: «Имантоу лантоу анчомач…»

После каждого часового урока он усиленно работал в библиотеке, отыскивая дополнительные сведения по усвоенной теме. К своему глубокому сожалению, он осознал, что потратил впустую годы на бессмысленные коммерческие предприятия, а в это время Халабант – его ровесница – занималась глубоким и всесторонним исследованием искусства магии. Молодого человека восхищала обширность ее познаний и уровень мастерства.

С другой стороны, Халабант не была избалована заказами, несмотря на свой профессионализм. За первую неделю, проведенную Ганнином Тидрихом под ее крышей, она дважды оказывала платные волшебные услуги – лавочнику, которого донимал нечистоплотный соперник, и старикашке, который увлекся молоденькой племянницей и стремился избавиться от навязчивой страсти. В обоих случаях она воспользовалась помощью Ганнина, чтобы доставить необходимое оборудование на дом к заказчику. Насколько смог заметить ученик, всего Халабант заработала не больше горсти медяков. Неудивительно, что волшебница ютилась в мрачном и грязном квартале и давала уроки Ганнину и другим, приходившим в его отсутствие. Удивительно, почему она вообще торчит в Триггойне, где волшебники роятся тысячами, жесточайше конкурируя между собой. Ведь в любом городе в окрестностях Замковой горы целеустремленная молодая волшебница ее уровня добилась бы значительного благополучия.

Ганнин Тидрих наслаждался каждым новым днем, ощущая, как его разум захлестывают новые знания, как открываются тайны и прибывает мастерство.

После насыщенного событиями дня его не заботила необходимость провести ночь на тонком тюфяке в комнате, забитой древними пахучими книгами. Едва закрыв глаза, молодой человек проваливался в глубокий сон, подобный трансу. За окном выл зимний ветер, холодные сквозняки врывались сквозь щели в его комнату, песчаные тараканы бегали вокруг всю ночь напролет, играя хитиновыми лапками мелодию пустыни, но ничто не могло нарушить сон Тидриха, пока первые лучи солнца не проникали в окно библиотеки, лишенное штор.