Текст книги "Журнал «Если», 1999 № 04"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

Соавторы: Аркадий и Борис Стругацкие,Лайон Спрэг де Камп,Ларри Нивен,Мария Галина,Владимир Гаков,Лестер Дель Рей,Стивен Майкл Стирлинг,Сергей Кудрявцев,Владислав Гончаров,Александр Ройфе
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

7.

Перемены в движении выявили оборотную сторону всякой революции. С увеличением количества игр попасть на них стало очень просто. Игровые тусовки начали расти как на дрожжах, постепенно утрачивая формы клубов или даже просто организованных команд и превращаясь в нищую сумму одиночек. Низвергнутое «дворянство» ушло в клубы военно-исторической реконструкции – сейчас они в большинстве своем машут железными мечами перед телекамерами на «настоящих» рыцарских турнирах. Но вместе с ними исчезла и значительная часть организованности. Взамен пришли хиппи, которые после распада своей «Системы» искали новую экологическую нишу. Появились и просто люди, приветствующие подобный стиль жизни – у Стругацких они именовались «флорой». Собственно, это еще одно проявление болезни общества, отразившееся в игровой среде, привнесенное в нее извне.

Правда, большинство из нынешних «Людей Радуги» даже к старой «Системе» отношение имели весьма смутное, а основные положения философии хиппи понимали очень просто: «Этот мир – дерьмо, нам он враждебен и неинтересен, жить в нем мы не хотим». Подразумевалось, что работать они тоже не хотят, а желают тусоваться в обществе себе подобных, жить за чужой счет и, по возможности, подводить под все это высокодуховную философскую базу. Бытующие кое-где легенды о том, что именно хиппи стали родоначальниками ролевых игр в нашей стране, не имеет никакого отношения к действительности – движение с таким ярким военизированным оттенком и жесткой организационной структурой само по себе противоречит жизненному укладу и идеологии настоящего хиппи. Поэтому до определенного времени хиппи и ролевые игры соприкасались весьма слабо, и происходило это в основном в Киеве и Санкт-Петербурге.

Массовый же приход «флоры» в ролевое движение начался с середины 90-х, когда ролевиком мог стать любой. Теперь для этого не надо было регулярно ездить через полстраны на «Хоббитские Игры» или на сезонную «регионалку» под Харьковом – достаточно обзавестись плохо оструганным деревянным мечом, вновь вошедшим в моду плащом из занавески, регулярно посещать московский «эльфятник» (либо его аналог в другом городе страны) и лишь в последнюю очередь – пару раз появиться на местной игре.

В игровом движении сейчас новое разделение на два слабо контактирующих друг с другом слоя. На людей, для которых игра является не более чем развлечением (или оправданием растительного «ушельческого» существования), и тех, для кого она служит формой творческого самовыражения. Тексты песен, стихи, музыка, рисунки и проза – это ведь тоже продукт ролевых игр. В связи с этим дать общий и одновременно достоверный социальный портрет игрового движения весьма затруднительно.

«Тусовочная» часть ролевого движения, как уже упоминалось, сегодня в основном состоит из школьников, студентов (зачастую, «вечных») и молодежи без особого рода занятий. «Профессионалы» от ролевых игр, напротив, либо вообще зарабатывают этими играми (что, впрочем, сегодня очень тяжело и поэтому встречается достаточно редко), либо имеют постоянную работу, в основном творческого характера (чистых «технарей» не так уж и много, компьютерщики же технарями себя не считают). Таким образом, подавляющее большинство участников движения можно отнести к интеллигенции, хотя к значительной части их более подошел бы термин «люмпен-интеллигенция».

8.

Итак, между движением ролевых игр и тем, что принято называть фэндомом, и в наши дни сохранилось определенное сходство. Проявляется оно и в стремлении налаживать контакты с себе подобными. Не только личные, но и «системные», для чего лучшим средством являются упомянутые компьютерные сети. К примеру, среди участников некоммерческой сети FIDO любители ролевых игр составляют немалый процент. А еще есть фэн-пресса. Время от времени в разных концах страны появляются различные фэнзины, посвященные ролевым играм и – ныне уже в меньшей степени – толкинистике. Самыми регулярными из подобных изданий сейчас являются московское «Мое Королевство» Алексея Свиридова и уфимский «Orc-Club Journal». К сожалению, прекратили свое существование «Третья Тема» (Владивосток), московские «Фэн-Гиль-Дан» и «Талисман». Выпуск самодеятельных сборников стихов давно уже стал традицией толкинистского и ролевого движения – менее чем за десять лет по всей стране появилось, как минимум, три десятка подобных книжек. Словом, движение живет и развивается, хотя иногда в самых неожиданных направлениях. И даже мнение о том, что ролевые игры переживают кризис, не является чем-то новым – разговоры о кризисе слышны, по крайней мере, с 1992 года, с первых неудачных «Хоббитских».

Было бы интересно сравнить наши ролевые игры с западными аналогами. К сожалению, достоверной информации об этом очень мало и получить ее тяжело – в значительной мере из-за путаницы в терминологии. Дело в том, что под термином РПГ (RPG – Role Play Games) за рубежом обычно подразумевают не те ролевые игры, что у нас именуются «полевыми» (то есть игры на местности), а настольные типа AD&D – Adventures Dungeons and Dragons (достаточно вольный перевод – «Приключения с подземельями и драконами»). Это очень тщательно разработанные стандартные модули для настольной ролевой игры, представляющие собой сюжетный каркас, в рамках которого под руководством ведущего (Dungeon Master или «DM») группа участников до 10 человек совершает (на словах) увлекательные приключения в заранее проработанной корпорацией-изготовителем (она называется «TSR») или лично мастером-ведущим системе мира. С классическим примером подобного мира, созданного для настольной игры, каждый может познакомиться, прочитав известный сериал Маргарет Уэйс и Трейси Хикмена о драконах, выходящий под логотипом «DragonLance» – это и есть беллетризация самого известного AD&D-модуля. Существуют и более примитивные варианты настольных игр подобного типа, и все они в западной прессе именуются «ролевыми», внося тем самым невероятную путаницу.

Впрочем, достоверно известно, что игры, очень похожие на наши, существуют во Франции и других странах Западной Европы. Правда, обычных масштабов наших «Хоббитских» в 400–500 человек они не достигают. Мне доводилось общаться с людьми, которые были на таких играх и привозили фотографии. Больше всего удивила именно внешняя схожесть их игр с нашими. Те же игровые костюмы (правда, не самодельные, а купленные в специальных магазинах), те же мечи (только не деревянные, а из мягкой пластмассы), те же восторженные физиономии. Правда, деревянных крепостей участники не строят, зато иногда для игр арендуют самые настоящие средневековые замки. Тематика же игр, в целом, такая же – Толкин, Конан, другие авторы фэнтези.

А вот в Англии и Штатах, судя по всему, ролевые игры существуют только в виде настольных. Есть коммерческие «театралки» с заранее заданным сюжетом, рассчитанные на простого труженика капиталистического хозяйства, желающего развлечься на уик-энде. Есть рыцарские клубы, турниры и замки (естественно, бутафорские) – для тех, кто увлекается Средневековьем и хочет почувствовать себя настоящим рыцарем. Есть также множество фанатов НФ-сериалов типа «Star Trek» или «Star Wars», для которых массово производится всякая атрибутика, ведутся теле– и радиопередачи, устраиваются коны и прочие театрализованные сборища. Местами это сильно напоминает наших «людей с деревянными мечами», однако вряд ли имеет отношение к ролевым играм.

Порой задают вопрос: зачем это все нужно? Ответ прост – а потому что интересно! В самом деле, ролевая игра на природе, в красивой местности – там, где тебе приходится жить «совсем как по-настоящему» и, может быть, впервые в жизни быть ответственным за себя и за друзей – куда увлекательнее и полезнее, чем тупое сидение за компьютерной игрушкой. И даже «ушелец», грустно и в полном одиночестве грезящий о выдуманных и абсолютно несбыточных мирах, зрелище, согласитесь, куда более печальное, чем тот же «ушелец», но нашедший друзей, занятие и получивший некоторый шанс реализовать свои мечтания. А следовательно, и самого себя – в нашем мире. Ведь творение миров – достойное занятие.

– О-о! – воскликнул Принц. – Вам повезло, сэр брат! Это же знаменитая запретная «Сага о кольце власти»! К сожалению, немногие смогли дочитать ее до конца, не повредившись в рассудке. А те, чей разум оказался не столь крепок, стали наряжаться в одежды героев, мастерить деревянные мечи и щиты, бегать по лесам и полям на потеху добрым поселянам…

Михаил Успенский. «Там, где нас нет».

Проза

Джордж Мартин
Одинокие песни Ларена Дорра

Есть девушка, которая странствует между мирами. У нее серые глаза и бледная кожа – так, во всяком случае, гласит легенда, – а в водопаде угольно-черных волос сверкают огненные искорки. Ее лоб украшает диадема из полированного металла – темная корона, которая удерживает волосы и иногда бросает тень на ее глаза. Девушку зовут Шарра; она познала врата.

Начало ее истории для нас потеряно, как и память о том мире, в котором она родилась. Конец? Конец еще не наступил, но, когда он придет, мы о том не узнаем. Нам известна лишь середина, только часть, осколок полузабытого сказания. Короткая повесть о мире, где остановилась Шарра, об одиноком певце Ларене Дорре и о том, как соприкоснулись их жизни.

На одно короткое мгновение возникла долина, охваченная сумерками. Огромное фиолетовое солнце нависло над горными кряжами, его косые лучи безмолвно озаряли густой лес, деревья с гладкими черными стволами и бесцветными призрачными листьями. Тишину нарушали лишь скорбные крики птиц-плакальщиц да журчание быстрого горного ручейка, теряющегося в лесу.

Затем сквозь невидимые врата в мир Ларена Дорра вошла измученная и перепачканная кровью Шарра. На ней было простое платье, когда-то белое, но теперь грязное и рваное. Тяжелый меховой плащ едва держался на плечах. Левая рука, обнаженная и худая, кровоточила тремя длинными узкими царапинами. Девушка возникла на берегу ручья, быстро оглянулась и только после этого опустилась на колени, чтобы промыть раны. Несмотря на стремительное течение, вода показалась ей слишком темной и мутно-зеленой. Однако Шарра очень устала, ее мучила жажда, и она решила рискнуть. Девушка напилась, ополоснула лицо и перевязала руку оторванным от подола куском ткани. Пурпурное солнце уже почти скрылось за горами, когда Шарра нашла подходящее место среди деревьев, улеглась и мгновенно заснула.

Неожиданно она почувствовала, как ее поднимают чьи-то сильные руки. Шарра принялась отчаянно сопротивляться, сообразив, что ее куда-то несут, однако незнакомец лишь крепче прижал ее к себе.

– Тише, – услышала она ласковый голос и в сгущающихся сумерках успела разглядеть худое лицо. – Вы совсем слабы, – произнес мужчина, – а ведь скоро опустится ночь. Нам следует поспешить в замок.

Шарра прекратила сопротивление, хотя знала, что не должна сдаваться. Она устала, ведь ее война началась так давно. Когда?

– Зачем?.. – спросила она и, не дожидаясь ответа, добавила: – Кто вы? Куда мы идем?

– Туда, где вы будете в безопасности, – ответил он.

Шарра услышала плеск, словно незнакомец нес ее через ручей, а впереди среди гор на фоне заходящего солнца разглядела неровные очертания высокого замка с тремя башнями. «Как странно, – подумала Шарра, – совсем недавно его здесь не было».

И ее успокоил сон.

Проснувшись, Шарра увидела наблюдающего за ней незнакомца. Она лежала под теплыми мягкими одеялами в кровати с балдахином. Занавеси были раздвинуты, а хозяин замка устроился в кресле, стоящем в самом темном углу комнаты. В его глазах отражалось мерцающее пламя свечей, подбородок он положил на сцепленные кисти рук.

– Вам лучше? – не меняя позы, спросил он.

Шарра уселась и тут же обнаружила, что обнажена. Быстрая, точно подозрение, ее рука метнулась к голове. Однако темная корона оставалась на месте; холодный металл приятно ласкал лоб. Успокоившись, Шарра откинулась на подушки и натянула одеяло до подбородка.

– Намного лучше, – ответила она и только сейчас поняла, что все раны затянулись.

Незнакомец улыбнулся, задумчиво и печально. У него было сильное лицо с огромными темными глазами – таких Шарре до сих пор видеть не приходилось – и волосы цвета воронова крыла, спадавшие на лоб крупными локонами. И хотя поза хозяина прятала его стать, не вызывало сомнений, что он может похвастаться высоким ростом и великолепным сложением. Поверх костюма и накидки из мягкой серой кожи он набросил меланхолию точно плащ.

– Следы когтей, – задумчиво проговорил он и улыбнулся. – У вас на руке следы когтей. Одежда изорвана. Кто-то вас сильно невзлюбил.

– Что-то, – поправила его Шарра. – Страж, стоящий у врат. – Она вздохнула. – У врат всегда есть страж. Семеро наложили запрет на путешествия между мирами. Но мне они мешают особенно старательно.

Незнакомец опустил руки на подлокотники кресла и кивнул, однако грустная улыбка не покинула его лица.

– Итак, – сказал он, – вы знаете Семерых, и вам известно о вратах. – Он перевел глаза на ее лоб. – Корона… конечно. Мне следовало догадаться раньше.

– Вы и догадались, – улыбнулась Шарра. – Более того, вы знали. Кто вы? И куда я попала?

– В мир, который я мог бы считать своим, – ровным голосом ответил он. – Тысячи раз я давал ему имена, но ни одно из них не показалось мне подходящим. Однажды, правда, я придумал название, которое мне понравилось. Но я его забыл. С тех пор прошло слишком много времени… А вот меня зовут Ларен Дорр, точнее, звали когда-то, когда в этом была необходимость. По крайней мере, свое имя я еще помню.

– Ваш мир, – проговорила Шарра. – Значит, вы король? Или бог?

– Наверное, – не стал возражать Ларен Дорр и весело рассмеялся. – Я тот, кем хочу быть. Здесь нет никого, кто бы мне возражал.

– Как вы исцелили меня? – поинтересовалась Шарра.

Он смущенно пожал плечами.

– Вы попали в мои владения. А я наделен определенными способностями. Не такими, какие имел раньше, но все же…

– Спасибо. – Впрочем, складывалось впечатление, что она ему не очень поверила.

Ларен нетерпеливо взмахнул рукой.

– Тебе кажется, что такое невозможно, – он неожиданно перешел на «ты». – Дело в твоей короне, естественно. Ну, скажем так: ты права лишь наполовину. Пока ты в ней, я не могу причинить тебе никакого вреда. Но зато в моих силах помочь. – Он вновь улыбнулся, его глаза смягчились и приобрели мечтательное выражение. – Впрочем, это не имеет значения. Я никогда не причинил бы тебе вреда, Шарра. Поверь мне.

Казалось, Шарра удивилась.

– Ты знаешь мое имя. Откуда?

Он встал, улыбаясь, подошел к ее постели и присел на краешек. Не ответив на вопрос, взял ее за руку и нежно провел по ней ладонью.

– Да, мне известно твое имя, – проговорил он. – Ты Шарра, та, что странствует между мирами. Столетия назад, когда горы еще имели иную форму, а фиолетовое солнце испускало пурпурные лучи в самом начале цикла, Семеро сообщили мне, что ты здесь появишься. Я ненавидел их, всех до одного, и всегда буду ненавидеть, но той ночью я приветствовал подаренное ими видение. Они назвали твое имя и заверили, что ты обязательно придешь в мой мир. Они сказали еще кое-что, но мне хватило и одного знания, что я тебя увижу. Обещания. Начала или конца, но обещания перемен. Мне любые перемены приносят радость. Я прожил здесь тысячу солнечных циклов, Шарра… каждый из них длится столетия. Один, все время один… А событий, отмеряющих смерть времени, почти не происходит.

Шарра нахмурилась и тряхнула своими черными волосами, и в тусклом сиянии свечей вокруг ее головы возник мягкий красноватый ореол.

– Они так сильно меня опережают? – сказала она. – Неужели им известно то, что должно произойти? – В ее голосе послышалось беспокойство. Она взглянула, на Ларена. – А что еще они поведали?

Он сильно сжал ее руку.

– Что я тебя полюблю, – ответил Ларен Дорр. Его голос по-прежнему переполняла печаль. – Впрочем, я не рассматривал их слова как пророчество. Я и сам мог бы сказать то же самое. Много лет назад – мне кажется, тогда солнце заливало мой мир желтым светом – я понял, что полюблю любой голос, который не будет эхом моего собственного.

Шарра проснулась на рассвете, когда яркие пурпурные лучи солнца ворвались в ее спальню через высокое стрельчатое окно, которого она не заметила вчера, когда ложилась спать. Ларен приготовил для нее одежду: свободный желтый халат, алое, украшенное самоцветами платье и темно-зеленый костюм. Она выбрала костюм и быстро оделась. Прежде чем выйти из комнаты, Шарра выглянула в окно.

Она находилась в башне и смотрела на осыпающуюся крепостную стену и треугольный пыльный двор. Две другие башни, которые заканчивались коническими шпилями, определяли две оставшиеся вершины треугольника. Сильный ветер трепал серые флаги, украшавшие стены, все остальное застыло в неподвижности.

Однако за крепостными стенами Шарра не увидела ничего, даже отдаленно похожего на долину. Замок вместе с двором и кривыми башнями стоял на вершине горы, а вокруг высились скалы, зазубренные пики которых венчали блестящие ледяные шапки, пламеневшие фиолетовым сиянием. Окно было плотно закрыто, но ветер казался холодным.

Шарра распахнула дверь спальни и быстро сбежала вниз по каменной винтовой лестнице, которая вела через двор к главному зданию. Она прошла по бесчисленным комнатам: в иных ничего не увидела, кроме пыли, другие же поражали воображение изысканной роскошью обстановки. Наконец Шарра нашла завтракающего Ларена.

Стол ломился от еды и напитков. Рядом с хозяином пустовало место. Девушка села, взяла бисквит и не смогла удержаться от довольной улыбки. Ларен улыбнулся в ответ.

– Сегодня я уйду, – сказала Шарра. – Мне очень жаль, Ларен, но я должна найти врата.

На лице Ларена Дорра вновь появилось выражение безнадежной печали.

– Ты вчера мне об этом сказала, – вздохнул он. – Выходит, я напрасно ждал столько лет.

На столе стояли мясо, фрукты и молоко, в вазочках лежало несколько сортов печенья. Шарра наполнила свою тарелку, не поднимая на Ларена глаз.

– Я сожалею, – повторила она.

– Останься, – предложил он. – Хотя бы ненадолго. Ты ведь можешь себе это позволить. Я буду петь для тебя и покажу свой мир. – В его широко раскрытых темных глазах застыла просьба, почти мольба.

Шарра заколебалась.

– Ну… врата удается найти не сразу. Но, Ларен, потом я уйду. Я дала слово. Ты понимаешь?

Он улыбнулся и беспомощно пожал плечами.

– Да, конечно. Послушай, я знаю, где находятся врата. Тебе не придется их искать. Останься со мной на месяц. А потом я отведу тебя к вратам. – Он внимательно посмотрел на девушку. – Ты странствуешь уже очень давно, Шарра. Быть может, пришла пора отдохнуть.

Медленно, не спуская глаз с Ларена Дорра, она наслаждалась вкусом плода.

– Возможно, ты прав, – наконец проговорила она, тщательно взвешивая каждое слово. – И у врат меня, естественно, будет ждать страж. Ты мне поможешь. Месяц – это не так уж и много. В иных мирах мне приходилось задерживаться на годы. – Шарра кивнула, и на ее лице появилась улыбка. – Да, пожалуй, так я и поступлю.

Ларен легко коснулся ее руки.

После завтрака он показал ей свои владения.

Они стояли рядом на балконе самой высокой башни, Шарра в темно-зеленом, а высокий Ларен в сером. Они не двигались, Ларен Дорр вращал вокруг них свой мир. Потом он заставил замок взлететь над беспокойными волнами моря, из воды выглядывали змееподобные головы на длинных шеях и наблюдали за проносившимся мимо чудом. Он доставил их в огромную подземную пещеру, озаренную зеленым сиянием, где с бесчисленных сталактитов капала прозрачная вода, а отары слепых белых овец жалобно блеяли под крепостными стенами. Ларен хлопнул в ладоши и улыбнулся – в тот же миг вокруг них поднялись непроходимые джунгли; деревья расталкивая друг друга, устремлялись прямо в небо, землю устилал ковер из гигантских цветов самых причудливых оттенков, весело верещали взобравшиеся на крепостные стены клыкастые обезьяны. Ларен Дорр еще раз хлопнул в ладоши, стены мгновенно опустели а путешественники оказались на песчаном берегу бескрайнего океана, у них над головами парила громадная синяя птица с тонкими словно бумага, крыльями. Он показал ей это и многое, многое другое, а в конце, когда сумерки собрались накрыть мир темным пологом, Ларен вернул замок на вершину холма. И Шарра вновь увидела лес, где среди темных стволов нашел ее Ларен Дорр, и услышала знакомые стенания птиц-плакальщиц, порхающих среди прозрачных листьев.

– Здесь совсем неплохо, – заметила Шарра, обернувшись к нему.

– Верно, – ответил Ларен. Его руки лежали на каменных перилах, он не сводил глаз с раскинувшегося внизу леса. – Однажды я прошел его пешком с мечом за поясом и посохом в руках. Не раз испытывал я истинную радость, открывая новые тайны за каждым следующим холмом. – Он усмехнулся. – Много лет минуло с тех пор! Теперь мне хорошо известно, что лежит за каждым следующим холмом – еще один пустой горизонт.

Он посмотрел на Шарру и пожал плечами – характерный для него жест.

– Наверное, существует ад много страшнее, но этот – мой собственный.

– Тогда пойдем вместе, – предложила Шарра. – Отыщем врата и покинем твой мир. Существуют и другие Вселенные. Возможно, они не такие причудливые и красивые, но там ты забудешь об одиночестве.

Ларен вновь пожал плечами.

– У тебя все так простополучается, – равнодушно отвечал он. – Я уже давно нашел врата, Шарра. И тысячи раз пробовал через них проникнуть. Стражи не пытались удержать меня. Я делал не сколько шагов, передо мной на миг возникал другой мир, и вновь я оказывался в стенах своего замка. Нет, я не в силах отсюда уйти.

Она сжала его ладонь двумя руками.

– Как печально. Так долго жить в одиночестве. Должно быть, ты очень сильный, Ларен. Мне хватило бы нескольких лет, чтобы сойти с ума.

Он с горечью рассмеялся.

– О, Шарра!.. Я тысячи раз сходил с ума. Семеро исцеляли меня. – Он притянул ее к себе. Холодный ветер усиливался. – Пойдем. Мы должны быть в замке до наступления темноты.

Они вернулись в башню, поднялись в спальню, уселись рядом на постели Шарры, и Ларен принес поесть: черное снаружи и красное изнутри мясо, белый горячий хлеб и желтое вино. Они ели и вели беседу.

– Почему ты здесь? – спросила Шарра, запивая еду глотком вина. – Чем ты их оскорбил? Кем был раньше?

– Я почти ничего не помню. Иногда ответы приходят ко мне во сне, – ответил Ларен. – Но теперь я уже не в силах отличить, какие из них правдивы, а какие являются порождением безумия. – Он вздохнул. – Порой снится, будто я был королем, великим властелином в каком-то ином мире, а моя вина состояла лишь в том, что я сумел сделать свой народ счастливым. Мои подданные забыли о Семерых, их храмы пришли в запустение. Однажды я проснулся в своей спальне и обнаружил, что все слуги исчезли. А когда вышел наружу, оказалось, что растаял и мой прежний мир; не стало и женщины, которая делила со мной ложе.

Но меня посещают и другие видения. Часто я вспоминаю, что был богом. Ну, почти богом. Я обладал могуществом и даже создал собственное учение, которое отличалось от того, что проповедуют Семеро. Они боялись меня, но в одиночку справиться со мной не могли. Однако против семерых одновременно у меня не оставалось ни шанса на победу. В конце концов, они вынудили меня вступить с ними в бой, одержали верх и отправили сюда, оставив лишь малую толику прежнего могущества. Жестокая ирония судьбы. Будучи богом, я учил свой народ, что только объединившись, они сумеют победить тьму, а любовь, смех и умный собеседник помогут им в трудную минуту. Семеро лишили меня и любви, и смеха, и умного собеседника.

Но и это не самое худшее. Бывают моменты, когда мне кажется, будто я всегда жил здесь, что я родился в этом мире множество веков назад. И все остальные воспоминания посланы мне для того, чтобы заставить страдать еще сильнее.

Шарра не сводила с него глаз. Ларен Дорр смотрел в пустоту, в далекий мир печальных воспоминаний. Он говорил очень медленно, его голос походил на клубящийся туман, который скрывает предметы, окутывая пологом тайны далекий свет, который не суждено увидеть.

Ларен немного помолчал, и его глаза проснулись.

– О, Шарра, – взволнованно заговорил он, – будь осторожна. Даже твоя корона не поможет, если они решат объявить тебе войну. И бледный младенец Баккалон будет терзать тебя, Наа-Слас насладится твоей болью, а Саагаэль попытается отнять душу.

Шарра содрогнулась. Она взглянула на свечи и обнаружила, что те почти догорели. Как долго длился рассказ Ларена Дорра?

– Подожди, – сказал он, встал и вышел в дверь, которая появилась рядом с тем местом, где раньше было окно.

Как только село солнце, все окна превратились в глухой камень. Вскоре Ларен вернулся. У него на груди на кожаном ремне висел необычный инструмент из черного полированного дерева. Шарре никогда не доводилось видеть ничего подобного. Шестнадцать разноцветных струн, причем под каждой яркая полоса, инкрустированная в гладкое дерево инструмента. Когда Ларен сел, нижняя часть диковинного устройства осталась стоять на полу, а верхушка доходила ему до плеч. Он чуть тронул струны; вспыхнул свет, комната наполнилась звуками музыки, которые тут же стихли.

– Мой спутник, – улыбаясь, проговорил он.

Ларен Дорр снова коснулся своего инструмента, раздался нестройный аккорд, а в воздухе замерцали причудливые узоры.

Он запел:

 
Я повелитель одиночества,
Мои владения пустынны…
 

Первые слова прозвучали совсем негромко, голос у Ларена оказался нежным, мелодичным и будто окутанным какой-то призрачной дымкой. Шарра слушала песню внимательно, пытаясь запомнить, но как только Ларен замолчал, она все забыла. Слова задевали ее, касались и проплывали мимо, снова превращаясь в туман. А вместе со словами и музыка – печальная и таинственная, рыдающая и полная неясных обещаний тысяч нерассказанных легенд. По всей комнате разгорелись свечи, мерцающие сферы поплыли по замку – воздух заискрился множеством цветов.

Слова, музыка, свет; Ларен Дорр соткал из них видение.

И тогда он предстал перед Шаррой таким, каким видел себя в снах: высоким, сильным и гордым королем с черными, как у нее, волосами и сверкающими глазами. Сияющая серебряная корона украшала его чело, на бедре висел тонкий, прямой меч. Этот Ларен, молодой Ларен из снов двигался без малейших следов меланхолии в мире великолепных минаретов из слоновой кости и лениво несущих свои воды голубых каналов. Мир вращался вокруг него, друзья и подруги, и одна, особенная женщина, которую Ларен привлекал к себе словами и сполохами цветного огня. А впереди его ждали бесконечные дни, наполненные радостью, смехом и счастьем. И вдруг, неожиданно… Темнота, мрак… он оказался здесь.

Музыка застонала; свет померк; слова стали печальными и потерянными. Шарра видела, как в знакомом, но ныне пустом замке пробуждается Ларен. Вот он бродит анфиладами комнат, потом выходит наружу – и его глазам открывается совершенно чужой мир. Она наблюдала, как он покидает замок, направляясь в сторону скрытого туманом далекого горизонта в надежде, что это всего лишь дым. Он шагает все дальше и дальше, каждый день перед ним открываются новые дали, и огромное тугое солнце испускает красные, оранжевые и желтые лучи, но его мир остается пустым. Наконец он возвращается в замок, свой новый и единственный дом.

Его белоснежные одежды стали серыми и тусклыми, однако песнь не смолкла. Проходили дни, годы, столетия, Ларен уставал, сходил с ума… и не старел. Солнце сияло зеленым и фиолетовым; и варварскими, жестокими бело-голубыми лучами оно заливало землю, но с каждым циклом в этом мире становилось все меньше красок. Так пел Ларен о пустых днях и ночах, когда лишь музыка и воспоминания помогали ему сохранить рассудок, и, слушая его баллады, Шарра ощутила всю полноту его чувств.

Когда же видение померкло, музыка умерла, а нежный голос смолк, Ларен с улыбкой посмотрел на свою гостью. Шарра вдруг обнаружила, что дрожит.

– Благодарю тебя, – тихонько проговорил он.

Бережно взял свой инструмент и оставил ее одну в спальне.

Рассвет следующего дня выдался холодным и облачным, но Ларен повел Шарру в лес на охоту. Они преследовали стройное белое животное – то ли кошку, то ли газель, которая двигалась слишком быстро, и они не могли ее ни догнать, ни даже разглядеть. Шарру это вполне устраивало. Погоня увлекала ее гораздо больше, чем убийство. В стремительном беге по темному лесу с луком в руках и колчаном черных деревянных стрел, которыми ей так и не пришлось воспользоваться, было что-то завораживающее. Оба надели теплые меховые плащи; а Ларен часто улыбался Шарре из-под капюшона, украшенного волчьей головой. Прозрачные и хрупкие, как стекло, листья звонко крошились у них под ногами.

Потом они вернулись в замок, и Ларен устроил в главной обеденной зале грандиозное пиршество. Они улыбались друг другу, сидя на противоположных концах огромного стола, и Шарра наблюдала бегущие за окном над головой Ларена облаками до тех пор, пока окно не превратилось в камень.

– Почему так происходит? – спросила она. – Почему ты никогда не выходишь по ночам из замка?

– Ну, у меня хватает на это причин, – пожав плечами, ответил он. – По ночам здесь нет ничего хорошего. – Ларен взял в руки изысканный инкрустированный самоцветами кубок и сделал несколько глотков горячего вина с пряностями. – Скажи, Шарра, в том мире, где ты родилась, есть звезды?

– Да. Впрочем, с тех пор случилось столько всего… Но я помню. Очень темные ночи, а звезды на небе кажутся булавочными головками света, жесткими, холодными и далекими. Иногда удавалось разглядеть какой-нибудь рисунок. Когда мой мир был еще совсем юным, люди давали имена таким созвездиям и слагали о них легенды.

Ларен кивнул.

– Мне кажется, я бы полюбил твой мир, – сказал он. – Мой прежний немного похож на него. Однако наши звезды окрашены в тысячи цветов и двигаются в ночи, словно призрачные лампады. Временами звезды опускают вуаль, чтобы скрыть свое сияние, и ночи становятся таинственными, будто пронизанными магическим сиянием. Именно в такие ночи я выходил в море под парусом вместе со своей любимой. Прекрасное время для песен. – Его голос снова стал печальным.

Темнота проникла в комнату, темнота и молчание, и Шарра едва различала лицо Ларена Дорра. Поэтому она поднялась, подошла к нему и присела на край стола, рядом с его стулом. Ларен кивнул и улыбнулся. В тот же миг послышалось шипение, и на всех стенах одновременно вспыхнули факелы. Ларен предложил девушке еще вина, и ее пальцы слегка задержались на его руке, когда она принимала бокал.

– Совсем как у нас, – призналась Шарра. – Когда дули теплые ветры, а вокруг никого не было, мы любили лежать рядом под открытым небом, Кайдар и я…