Текст книги "История с лишайником"

Автор книги: Джон Уиндем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

5

Из всей утренней почты, беспорядочно разбросанной по всему журнальному столику Френсиса Саксовера, выделялся пухлый конверт, наспех надписанный незнакомой ему рукой. Френсис разорвал его и увидел помимо основного содержания – газет – еще и короткое сопроводительное письмо:

«Дорогой Френсис! Вспомнив, что в Дарре читают только прилизанные странички «Обсервера» или «Таймса», я подозреваю, что высылаемые мною материалы могли пройти мимо вашего внимания, в то время, как я думаю, Вам надо было бы с ними ознакомиться.

Дело в том что определенные хитрости моей защитной системы заслуживают наивысшей похвалы. А задание облегчается еще тем очевидным фактом, что левая рука на Флит-стрит не знает, что делает правая, и «А» явно разошлось с «Б».

Извините за поспешность.

Ваша Диана Брекли».

Удивленный, Френсис развернул лист. Как оказалось, это была страничка из газеты «Санди радар», отдельные места ее были отмечены красными крестиками, а наверху помещены четыре пары фотографий и заголовок:

«Секрет красоты открыт читателям «Радара».

Под этим Френсис прочитал:

«Неслыханная новость для всех, всех, всех. Подтверждается истина, что за деньги не купишь всего. Существуют вещи, как, например, улыбка любимой, утренняя или вечерняя заря, да еще много-много чего, на чем нет ярлыка с ценой, и именно в этом их ценность. Но всем известно, что в нашем современном мире деньги намного облегчают жизнь…

Взгляните-ка только на фотографии красавиц, помещенные вверху, и вы поймете, что я имею в виду. Каждое верхнее фото показывает, как она выглядела десять лет назад, а соответствующее нижнее – как выглядит сейчас. А теперь сравните свое фото десятилетней давности со своим отражением в зеркале. Ну и как? Куда большая разница, нежели при сравнении фотографий на этой странице?

А разве трудно высокопоставленной особе добиться того, чтобы и десяток лет не оставил на ее внешности никакого следа? Наши леди считают, что заплатить за это в салоне красоты на Мейфере триста-четыреста, а то и больше фунтов в год нисколько не повредит.

Однако большинство наших читателей задумается и скажет, что надо иметь большое счастье, чтобы позволить себе подобное. Но на этот раз они не правы. Благодаря «Радару» каждый – да, каждый – может достичь этого»!

Дальше статья объясняла, что специалисты «Радара» открыли секрет сохранения красоты, который используют в этом салоне, и это стоит совсем не триста фунтов в год, а легко может уложиться в триста пенсов. И теперь они хотят рассказать об этом своим читателям.

«Серия специальных статей, которую «Санди радар» начнет публиковать со следующей недели, откроет все секреты и расскажет каждой читательнице о том. что ей нужно знать, чтобы сберечь свою молодость.

Итак, следите за газетой на протяжении следующей недели – и мы откроем вам, то, что вы хотите знать!»

Френсис с чувством обманутого человека, отложил газету в сторону: интересно, сколько еще статей выпустит «Радар», прежде чем дойдет до сути?

Он развернул другую статью – немного скромнее, всего на две колонки. Она тоже открывалась контрастными фото, но тут были лишь две пары лиц меньшего формата. И это были не те леди, что в предыдущем квартете из «Радара»…

На этот раз заголовок был такой:

«Старости не будет!..»

А ниже, сбоку – подпись: «Джеральд Марлин». Статья начиналась:

«Нет никакой тайны, что некий салон красоты на Мейфере скорее согласится щедро заплатить компенсацию за принесенный ущерб, чем раскрыть свою деятельность перед судом. Итак, честь высших сфер и на этот раз спасена.

Аллергия – неприятная вещь – возникает внезапно, иногда она очень болезненна. Поэтому наши симпатии должны быть на стороне леди, которой пришлось страдать физически, к тому же – в одиночестве, без поддержки мужа, ибо неотложные дела еще год назад отозвали его в Южную Америку и лишили возможность находиться в критический момент возле постели жены, не говоря уж о том, чтобы вернуться навсегда. Однако она заслуживает не только наших симпатий, но и поздравлений: ведь все это пошло ей на пользу.

Но аллергия поражает не только того, кто имеет к ней склонность: виновник ее возникновения тоже чувствует себя плохо, особенно, если им является фирма со стойкой и солидной репутацией, помогающая знатным дамам скрывать их возраст, и, как об этом красноречиво свидетельствуют помещенные вверху фотографии, весьма успешно. От несчастных случаев, конечно, никто не застрахован, но в элегантных салонах стремятся, чтобы все, что там происходит, становилось известным как можно меньшему количеству людей. С одной стороны, лучше не волновать щедрых клиентов, а с другой – все профессии имеют свои секреты, и было бы безумством публично признать, что источником немалых прибылей является не экзотичный продукт из Аравии или какое-то другое редкостное вещество, а что-то совеем обычное, что растет буквально возле вашего дома».

Френсис Саксовер, устав немного от высокопарного стиля мистера Марлина, пропустил часть текста й остановился на последнем абзаце.

«Причина аллергии осталась неизвестной для клиентки. Кажется несправедливым, что женщину оставили в состоянии постоянного беспокойства, ведь в любой момент она может снова натолкнуться на вещество, которое вызовет аллергию, причем на этот раз болезнь окажется не такой уж легкой. И вот из сочувствия к страданиям этой женщины мы можем посоветовать ей: если придется бывать в бухте Голвей, пусть избегает купания там, или, вернее, – остерегается одного вида растущих там морских водорослей. Эти простые приемы полностью оправдают себя – если, конечно не случится так, что другие косметологи не поддадутся искушению добывать свои богатства из какой-нибудь другой магической водоросли…»

После завтрака Френсис не пошел, как обычно, в свою лабораторию, а направился в кабинет. Положив руку на телефон, он минуту раздумывал и, предположив, что Диана, очевидно, уже на работе, набрал номер. Он не ошибся.

– Спасибо за газетные вырезки, Диана, – сказал Френсис. – Если принять во внимание, что никто до сих пор еще не поинтересовался, почему у миссис Уилбери аллергия на грибы в результате лечения водорослями, то, по-видимому, все сделано чисто.

– А никто и не собирался интересоваться – ответила Диана. – Аллергия – слишком удивительное и загадочное явление, чтобы наш случай вызвал какое-нибудь подозрение. Но я не согласна со словом «по-видимому». Это прозвучало, как бомба. Все мои ненавистные конкуренты провели вчера целый день у телефонов, пытаясь разузнать как можно больше. Мистеру Марлину предлагают, конечно, целые состояния за подробности. Меня в приемной ждут представительницы почти всех женских газет, а девушка на коммутаторе говорит, что нам следовало бы купить попугая, который отвечал бы «никаких комментариев» на все звонки. Мне известно, что есть запрос из министерства сельского хозяйства и рыболовства – имею ли я разрешение от министерства торговли на импорт водорослей из Ирландской республики.

– Интересно, – проговорил Френсис. – Вряд ли они имели время развернуть такую деятельность, исходя только из сообщений воскресных газет. Должно быть, об этом еще откуда-то узнали.

– Конечно, – согласилась Диана. – Еще неделю назад я постаралась, чтобы соответствующая информация под величайшим секретом дошла до ушей трех моих самых болтливых девушек. К этому времени слухи могли уже разойтись. Кажется, все обстоит весьма забавно.

– Послушайте, Диана, – сказал Френсис, – боюсь, что здесь я с вами не согласен. Но думаю, что лучше по телефону об этом не говорить, ибо я собираюсь сегодня в Лондон и считаю, что нам нужно было бы встретиться. Вы согласны пообедать со мной? В 8.30 у Клериджа вам подойдет?

– Время – да, место – нет. Сейчас очень важно, чтобы ваше имя не связывали с моим. Я становлюсь заметной женщиной из-за поднявшейся шумихи, поэтому вам лучше не появляться в таком бойком месте со мной. Я предлагаю встретиться в небольшом ресторане «Антониум» на Шарлотте-стрит. Вряд ли нас там кто-нибудь увидит.

– Вы правы, – согласился Френсис. – Итак, «Антониум», 8.30.

– Хорошо, – сказала Диана, – с нетерпением жду встречи. Ведь прошло столько лет. Мне так хочется поговорить с вами и многое объяснить. – Она помолчала и затем добавила. – Ваш голос… Это очень серьезно, Френсис?

– Да. Боюсь, что так, – ответил он.

* * *

– О, это ты? – спросил редактор. – Ты, кажется, весьма доволен собой?

– Так и есть, – ответил Джеральд Марлин.

– Тут Уилкинз из «Радара» страшно ругался по телефону. Ты расстроил все его планы.

– Очень плохо, очень плохо, – бодро проговорил Джеральд.

– Что случилось?

– Как я уже тебе говорил, учитывая сумму, – которую они заплатили этой Уилбери, там было что-то, чего они не хотят разглашать, и я не удивляюсь. Невероятно, но это заведение и в самом деле творит что-то необычайное со своими клиентками. Во всяком случае я установил контакт с девицею, невинной на вид, которая очень любит икру и шампанское, но торгуется как барышник. Я подумал, что ресторанчик Квоглино – наиболее соответствующее место, но когда мы туда зашли, я увидел молодую женщину, сидящую в кресле и, мне кажется, испугавшуюся при виде моей спутницы, а потом притворившуюся, что не заметила ее. Моя девица тоже немного смешалась, и я спросил ее, в чем дело. Она как раз объясняла мне, что та другая тоже из «Нефертити», когда к той подошел… Френди Рамер из «Радара». Я отвернулся, чтобы он не узнал меня. И когда они спокойно прошли в зал, мы решили пообедать в другом месте.

Из слухов, дошедших до меня, я узнал, что «Радар» планировал серию статей о том, как самостоятельно стать королевой красоты, и я сразу же понял, в чем дело. Это был почти удар. И имею в виду, что неплохо было бы подождать с этим еще немного и поглядеть, а нельзя ли что-нибудь сделать, чтобы получить разрешение на сбор водорослей в бухте Голвей. Но ждать было невозможно, и, дав делу ход, я позвонил другу в Дублин, чтобы он разузнал о существующих порядках относительно водорослей согласно с ирландскими законами.

Редактор покачал головой.

– Тебе, очевидно, придется послать петицию на имя папы, – сказал он. – С ирландцами договориться будет весьма тяжело. Они же едят эту гадость.

– Они – что?

– Едят ее. Они считают эту водоросль съедобной.

Джеральд тоже покачал головой – то ли удивляясь, то ли сочувствуя ирландцам.

– Во всяком случае, – продолжал он, – было уже поздно. Мне оставалось либо позволить «Радару» обойти нас, либо сорвать их планы. Моего несчастного друга там, в Ирландии, должно быть, уже растоптали. Я не единственный, кто догадался сделать заявку на водоросль как можно быстрее. Можешь представить себе, какое зрелище сегодня утром представляет собою Дублин, вконец забитый транспортными средствами, что рвутся из города, направляясь на запад.

– Что ты мелешь, черт возьми? – воскликнул редактор.

– «Золотая лихорадка», дружище. – И он тихонько замурлыкал себе под нос: «О, мне говорили, много золота есть на берегу бухты Голвей, о!» Могу тебе сказать, – продолжал он, – что имею пай в нескольких процветающих предприятиях. Почти все косметологи королевства, за исключением, ясное дело, «Нефертити», звонили мне вчера, стремясь получить информацию. Я сделал все возможное, чтобы остаться в выигрыше, но боюсь, что это довольно рискованно. Единственное, что не дает мне спать, – признался он, – это то, что я не имею ни малейшего представления, которая из доброго десятка разных водорослей у берегов Голвея чудодейственна. А это как раз самое важное. Если «Радар» установил уже нужный вид, они обойдут нас.

Редактор «Санди проул», подумав минуту, сказал: – Нет. Уилкиз не разволновался бы так, если бы знал… Он, возможно, тоже думает, что мы уже все раскрыли и держим наготове. Во всяком случае, лучше попробовать. Первое, что нам нужно сделать – это разузнать, где обрабатывают сырье и определить нужный вид водоросли. Стоит рискнуть, Это многое даст нашим читательницам…

* * *

Диана отодвинула в сторону грубую красную свечку, стоявшую между ними, в мерцающем свете которой они изучали друг друга. И вдруг почувствовав, что ее лежащая на столе рука дрожит, спрятала ее, чтоб этого не заметил Френсис. Затем с некоторым усилием она спросила:

– Вы сердитесь на меня, Френсис?

– Уже нет. Теперь мне даже стыдно. Это навсегда останется пятном на моей совести. Нет, я не сержусь, я чувствую себя виноватым. Да не только…

Он замолчал, почувствовав прикосновение к своей руке.

– В чем дело? Официант протянул меню.

– Ох, немного позже, – сказал Френсис раздраженно. – Принесите, хересу, сухого. О чем я говорил? – обернулся он снова к Диане.

Диана не смогла ему помочь. Она не слышала почти ни слова из того, что он сказал. Они продолжали смотреть друг на друга. Наконец он спросил:

– Вы не замужем?

– Нет, – сказала она.

Френсис удивленно глянул на нее.

– Я должен был подумать… – начал он и осекся.

– О чем вы должны были подумать?

– Я не совсем уверен… я считаю…

– Я знала только одного мужчину, за которого действительно хотела выйти замуж, – сказала она, и затем, словно абстрагируясь от личного, продолжила: – Меня все время интересует, насколько изменится супружество в новых условиях. Считаю, что немного людей смогут любить друг друга на протяжении двухсот-трехсот лет.

Френсис улыбнулся.

– Диана, милая, – сказал он, – поговорим о вас… Диана замерла. Она быстро захлопала ресницами.

– Я… – начала она и вдруг резко встала. – Я вернусь через минутку.

И когда Френсис пришел в себя, она была уже на полпути к выходу.

Он сидел, пил херес, уставившись невидящими глазами на накидку, висевшую на спинке пустого стула. Снова подошел официант и бесшумно положил перед ним и рядом с тарелкою Дианы меню. Френсис снова заказал херес. Через десять минут вернулась Диана.

– А не сделать ли нам заказ, – предложил Френсис. Официант, закрыв свой блокнот, ушел. Наступило молчание, которое угрожало затянуться. Диана повернула красную свечку так, чтобы воск начал капать с другого бока. Потом проговорила более оживленно:

– Вы слышали последние новости? Френсис не слышал.

– В таком случае, чтоб вы знали, министерство сельского хозяйства Ирландии опубликовало указ, запрещающий экспорт водорослей, если нет лицензии…

Она промолчала. – Лицензии, – добавила затем, – будут выданы, очевидно, тогда, когда установят наивысшую пошлину на этот вид торговли. И снова начнется забава…

– Кроме, разве, несчастных женщин, которые находятся в состоянии крайнего возбуждения, ожидая чудес от этой водоросли, – вставил Френсис.

– Они тоже не очень удивятся, – заверила его Диана. – Мои конкуренты весьма доверчивые люди. Пока они по-настоящему удостоверятся, что в водорослях нет ничего, клиенты будут делать заявки на крем из водорослей, лосьон из водорослей, завтрак из водорослей и так далее, так что прибыли потекут в их карман. Я приготовила несколько рекламных статей для газет. В Одной из них говорится, что красота из водорослей – это, по сути, старинное средство, заново открытое; сам миф о богине любви и красоты Афродите, рожденной из пены морской, свидетельствует об использовании водорослей еще в древней Греции. Неплохо, правда? Я считаю, что пройдет самое меньшее два года, а может даже и четыре, пока кто-нибудь поймет, что полученные результаты совсем не такие, как у «Нефертити». А тогда выяснится, что «Нефертити» использует абсолютно новый электронный прибор, который благодаря ультразвуковой стимуляции деления клеток под эпидермою обновляет упругость ткани, что и является секретом настоящей красоты. О, мне Хватит таких штучек на десятки лет, если в этом будет нужда. Не волнуйтесь, настоящий источник раскроется не так скоро.

Френсис медленно покачал головой.

– Гениально придумано, – согласился он, – но боюсь, что все это напрасно, Диана.

– О, нет! – воскликнула она, заметив что-то в его тоне. – Френсис, что случилось?

Френсис оглянулся. Уверившись, что их никто не сможет услышать, он начал:

– Так вот, то, что я вам хотел сказать, касается моей невестки.

– Знаю. Зефани говорила мне о ней. Вы имеете в виду, что Поль все же отважился рассказать ей?

– Да, – подтвердил Френсис. – Он посчитал это своей обязанностью. Как я понял, разговор состоялся не в особенно дружеской атмосфере. Они оба были раздражены, и в результате Поль не может вспомнить, как много он ей сказал. Но он назвал «лейкнин» и вспомнил о вас.

Диана сцепила пальцы.

– Это, – сказала она едва сдерживаясь, вряд ли было необходимым.

– Вся эта история с ними была лишней. Но, очевидно, раз он уже начал, то считает, что опирается на мое решение рассказать ему и Зефани обо всем.

Диана передернула плечами.

– А что случилось потом?

– Джейн несколько дней все обдумывала, а потом заявилась в Дарр, чтобы встретиться со мной.

Френсис рассказал. Диане про визит Джейн. Диана нахмурилась.

– Иначе говоря, она предприняла штурм. Не очень приятная молодая особа.

– Да, – честно признал Френсис. – Главное, против чего она, может, и справедливо, взбунтовалась, то, что ее, как жену моего сына, безосновательно лишили этого дара: но ее поведение было… э… э… далеким от тактичного.

– И вы удовлетворили ее требование? Дали ей лейкнин?

Френсис кивнул.

– Конечно, совсем легко ей можно было подсунуть нечто совсем другое, – сказал Френсис, – однако это немного принесло бы пользы. Через какое-то время мне пришлось бы либо самому признаться, либо она что-нибудь заподозрив вынудила бы меня сделать этот шаг. Во всяком случае, это привело бы только к обострению отношений. Главная беда уже случилась, и я подумал, что она все равно уже обо всем знает. Потому и ввел ей лейкнин. Вы, кажется, используете инъекции, а я подсаживаю ампулы, которые потом рассасываются. Так я делал и Полю, и Зефани, О, как бы я хотел, чтобы всевышний надоумил меня тогда сделать ей инъекцию.

– Не понимаю, что это изменило бы?

– Изменило бы. Когда она вернулась домой, то рассказала Полю, что была у меня, считая, что так будет лучше, ибо он и сам мог спросить о причине повязки на руке. Поль догадался, как она вела себя со мною, и сильно рассердился. А когда он увидел повязку, то сразу понял, что это не моя работа. У него еще раньше возникло подозрение… Он настоял на осмотре разреза. ну, и таблетки лейкнина там не оказалось. Джейн упрямо твердила, что лейкнин, очевидно, выпал, когда она делала новую повязку. Сущая глупость – разрез, конечно, был вскрыт заново, таблетка вынута, потом ранка зашита несколькими стежками. Но Джейн держалась своей версии, наконец бросилась в спальню и заперлась там. Поль провел ночь в гостиной. Когда он проснулся утром, она уже исчезла с двумя чемоданами… С тех пор ее никто не видел.

Диана немного подумала.

– Вряд ли можно допустить, что это была случайность? – опросила она.

– Ни в коем случае. Два стежка были сняты и заменены другими. Разумнее было бы ввести какую-нибудь безвредную таблетку подобной формы – дополнительная гарантия. Пусть бы тогда и украли ее.

– Вы думаете, что она передала лейкнин кому-то другому?

– Несомненно. Очевидно, ей Пообещали ввести его снова, как только раскроют секрет.

– И невероятно большую плату только за одно ее слово. А как много можно узнать из этой таблетки?

– Гораздо меньше, чем они думают, так мне кажется. Ни вы, ни я не смогли синтезировать лейкнин за все это время. Однако же, надо думать, она рассказала им все, что знала. Это даст им, несомненно, исходные данные для поисков.

– Она знает, откуда он происходит?

– Нет. К счастью, я не сказал об этом Полю.

– Каким будет их следующий шаг, как вы думаете? – Думаю, что они поинтересуются нашим импортом и попытаются выловить что-то там. Диана усмехнулась.

– Если им удастся пролезть ко мне таким путем скорее чем за год или два, я очень удивлюсь, – сказала она. – А что касается Дарра, то вы тоже постоянно получаете самые разнообразные посылки со всего света.

– Но на беду не многие из них, – лишайники, – ответил Френсис. – Конечно, я был осторожен и применил все возможные средства защиты против разных случайностей, но кто знает, не раскроют ли они чего-нибудь, – он неуверенно пожал плечами.

– Даже если так, – сказала Диана, – кто сможет установить именно тот вид лишайника? Мы дали ему красивое длинное название, но единственные люди, которые могут сказать, какое растение скрывается под ним, есть мы – вы и я.

– Если они выйдут на сборщиков, им нетрудно будет определить, какой вид лишайника те собирают, – заметил Френсис.

Они сидели, углубившись в собственные мысли, пока официант подобострастно наполнял их бокалы.

– Все шло к этому, Диана. Раньше или позже, но так должно было случиться.

– Я хотела бы, чтоб позже, – ответила Диана недовольно. – Черт побери эту Уилбери с ее аллергией. Если бы это была обычная аллергия, или если бы я встретилась с нею раньше… Но все равно, теперь уж ничем не поможешь.

Помолчав минутку, она продолжила:

– Мы постоянно говорим «они». Но имеем ли мы представление, кто скрывается под этим «они»?

Френсис пожал плечами.

– Ни одна солидная фирма не возьмется за такое дело в сложившейся обстановке. Но имя Саксовера открыло перед Джейн двери всех торгашей.

– Да, Думаю, что именно торгашей.

– Наверное, так. Трудно представить, чтобы Джейн платила комиссионные посреднику.

Диана нахмурилась и сказала:

– Мне это все меньше и меньше нравится, Френсис. Поскольку они убеждены, что средство от старости реально существует, то будут стремиться получить его любыми путями. А это означает: либо украсть, если удастся, вещество и технологию его производства, либо, что даже лучше, выкрасть одного из нас или даже обоих сразу.

– Я об этом уже подумал, – ответил Френсис. – В Дарре сейчас ничего не найдешь, а в случае моего исчезновения, в прессе сразу же появится соответствующая публикация. Надеюсь, вы тоже предприняли что-то подобное?

Диана кивнула.

Они долго смотрели друг на друга поверх чашек с кофе.

– О, Френсис, – сказала она после паузы. – Это очень безумно и смешно. Все, что мы хотели, – подарить людям молодость. Осуществить старинную мечту: предложить людям жизнь и время, чтобы жить, вместо кратковременной борьбы за существование и смерти. Время, чтобы стать достаточно мудрыми и построить новый мир. Время, чтобы стать настоящими мужчинами и женщинами, а не детьми-переростками. А в результате – вам подрезала крылья перспектива хаоса, мне – уверенность, что, с целью избежания хаоса, на лейкнин будет введен запрет. Мы оба все еще на своих старых позициях.

Диана налила себе еще кофе. Почти минуту она сидела, уставившись на чашку. Потом подняла глаза.

– Все это зашло слишком далеко, Френсис. Мы не можем и дальше держать свое открытие а тайне. Собираетесь ли вы оглашать свои исследования?

– Еще нет, – ответил Френсис.

– Я предупреждаю вас, что начинаю подготовку своих дам.

– Вы, конечно, можете, – согласился он. – Это не то, что сделать заявку на научное открытие, которое заведомо не может быть использовано.

– Может быть использовано, если подойти серьезно. – Она помолчала. – Да, вы правы, Френсис. Все это получит больший эффект, если вы выступите потом, но я сделала вам предложение.

– Я не забуду, Диана.

– Через какое-то время я проинструктирую своих девяносто восемь леди более детально и предоставлю им свободу в борьбе. И я не думаю, что их будет легко испугать поражением. – Она снова замолчала, а потом рассмеялась. – Как жаль, что нет моей воинственной родственницы Энн. Она была бы в своей стихии. Молотком по витринам, огонь – в почтовые ящики, сцены в парламенте! О, это ей понравилось бы!

– Вы этого ожидаете с нетерпением, – сказал Френсис неодобрительно.

– Конечно, – ответила Диана. – С точки зрения стратегии надо было бы еще подождать, но лично – о, если бы вы прожили двенадцать лет в тюрьме с пурпурными занавесками, среди ковров, шелков, в сказочном царстве, заселенном злопамятными ведьмами, которые промышляют тем, что помогают другим женщинам использовать их сексуальные данные, вы бы тоже желали любой перемены.

Френсис рассмеялся.

– Но ведь мне говорили, что вы неплохой бизнесмен, – заметил он.

– Эта сторона дела еще терпима, порой даже интересна, – признала Диана, – а также полезна. И поскольку я делаю то, о чем мои соперники еще только мечтают, то вряд ли я прогорю, не правда ли?

– А будущее? Оно у вас такое долгое. Диана тихонько ответила:

– У меня есть планы – план «А», план «Б», план «В». А теперь хватит обо мне. Я хочу знать, как жили вы и весь Дарр все эти годы.