Текст книги "Апостол"

Автор книги: Джон Поллок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Глава 22. Решение Галлиона

Новые церкви уже возникали во многих районах Ахайи, и Павел собрался навестить их; кроме того, новые радостные вести из Фессалоник достигли Коринфа. Теперь, во время путешествия, Павел мог объявлять повсюду, что фессалоникийцы выдержали все испытания и преследования и остались верны Христу. У Павла была привычка возбуждать рвение верующих одной церкви, расхваливая другую. Фессалоникская церковь действительно сделала огромный шаг вперед, и взаимная любовь верующих начала приносить плоды.

Все же и у фессалоникийцев были свои трудности и разочарования. Вернувшись в Коринф из недолгой поездки, Павел, вместе с Силой и Тимофеем, составил еще одно, Второе Послание к Фессалоникийцам. Страдания, писал он, делают людей более желанными в Царствии Божием, и когда Господь Иисус вернется во славе, каждому воздастся по усердию его; те же, кто отвергли Его, насмеялись над Благой Вестью и причинили боль верующим, не избегнут своей участи – их ждет "вечная погибель от лица Господа и от славы могущества Его". Слова Павла не расходятся с учением Иисуса, Который всегда решительно предостерегал отвергающих любовь Его; Павел не мог с мягкостью говорить о второй возможности спасения, в иной жизни. Он не боялся проповедовать осуждение, даже если потом приходилось вносить добавления и разъяснения.

Некоторые из фессалоникийцев поверили слухам, что "День Господень" уже настал, и вели себя так, будто всякие нормы поведения уже не имели смысла. Павел призывал их "не спешить колебаться умом и смущаться ни от духа, ни от слова, ни от послания". Он кратко, но выразительно напомнил им о знамениях, которые будут предшествовать Дню Господню; эта часть послания относится к одним из самых темных мест во всех сочинениях Павла. Возможно, он нарочно затемнил смысл, пользуясь выражениями, понятными только ему и его ученикам, чтобы избежать определенных политических ассоциаций.

Особенно волновало Павла происхождение ложных слухов: возможно, фессалоникийцы получили подложное письмо, с подделанной подписью Павла. По тому, как подписывает Павел свое послание, видно, что подделка нанесла ему сильный удар: "Приветствие моею рукою Павловою, что служит знаком во всяком послании; пишу я так: благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами". Так, во Втором Послании к Фессалоникийцам мы впервые находим упоминание о подлоге, использованном, чтобы ввести друзей Павла в заблуждение. Подделка могда быть делом рук фанатиков-фарисеев, преследовавших одну из церквей в южной Галатии. Видимо, они перехватили письмо Павла и скопировали его подпись. Факт подделки свидетельствует о том, что иудеи пытались бороться с христианством изнутри, проникая в общины и распространяя заведомо ложные идеи. Павлу часто приходилось встречаться со следами их "деятельности", а однажды иудеи чуть не достигли своей цели.

Поэтому Павел молил фессалоникийцев исполнять то, что им велено. Ни один христианин, писал он, не должен быть бездельником или прихлебателем, следует подражать примеру апостолов и зарабатывать хлеб насущный. Затем Павел излагает принцип отношения к отступникам – принцип, который, к сожалению, так часто забывали в последующие столетия: "Если же кто не послушает слова нашего в сем послании, того имейте на замечании и не сообщайтесь с ним, чтобы устыдить его; но не считайте его за врага, а вразумляйте, как брата".

Павел заключает послание краткой, сильной молитвой, выражающей уверенность в победе фессалоникийцев над любыми трудностями: "Сам же Господь мира да даст вам мир всегда во всем. Господь со всеми вами!"

В этом же послании содержится и личная просьба Павла: "Молитесь за нас, братия, чтобы слово Господне распространялось и прославлялось, как и у вас, и чтобы нам избавиться от беспорядочных и лукавых людей, ибо не во всех вера".

Очень скоро после того, как послание прибыло в Фессалоники, молитва была услышана, и в Коринфе начали происходить замечательные события.

В начале лета 51-го года Сосфен, сменивший Криспа на посту начальника синагоги, стал христианином. Более того, он удержал за собой свою должность, считая, как и Павел, что синагоги являются естественными центрами распространения новой веры. Узнав об этом, другие предводители иудеев в Коринфе решили уничтожить христианство в городе. Возможность для этого представилась, когда новым проконсулом Ахайи (1 июля 51 г.) стал Люций Юний Галлион, годы правления которого достоверно известны благодаря фрагментам, найденным при раскопках 1905 года в Дельфах. Галлион был братом великого философа Сенеки, бывшего фаворитом императора Клавдия. "Ни один смертный", – пишет Сенека, – "не умеет быть так приятен другим, как Галлион". Предводители иудеев, надо думать, знали о репутации Галлиона и надеялись, что он будет расположен и к ним. Они составили обвинение против Павла.

Когда обвинители, обвиняемый и его защитники предстали перед возвышением для судей на южной стороне агоры, Павел был спокоен – ему уже обещано было в видении, ночью, что никто не сможет причинить ему зла. Решение Галлиона было чрезвычайно важно – в масштабах Греции, ибо он был проконсулом ее важнейшей провинции, и в масштабах всей империи, ибо Галлион пользовался влиянием при дворе. Проконсул, как никто другой, способен был поставить препоны христианству, и, как никто другой, мог помочь ему расти и шириться.

Иудеи построили свое обвинение на утверждении, что Павел "учит людей чтить Бога не по закону", то есть проповедует религию, не признанную государством. Павел выступил вперед. Он уже собирался сказать несколько слов в свою защиту, когда Галлион остановил суд и обратился к иудеям. Павел сразу же оценил огромное значение его слов – Галлион повернул оружие иудеев против них самих, понимая под "законом" нечто совершенно иное, нежели предполагали обвинители.

– "Если бы какая-нибудь была обида, или злой умысел", – произнес проконсул, – "то я имел бы причину выслушать вас; но когда идет спор об учении и об именах и о законе вашем, то разбирайте сами: я не хочу быть судьею в этом". Последняя фраза в римском суде означала, что магистрат отстраняется от решения вопроса, лежащего вне его компетенции.

Прежде, чем иудеи успели запротестовать, проконсул отдал краткий приказ солдатам – вывести их из суда. Только оказавшись за пределами охраняемой войсками части площади, иудеи снова собрались с мыслями. "Хорошо же", – решили они, – "раз Галлион счел, что это наше внутреннее дело, то мы справимся с ним своими собственными силами". Наложить руки на Павла нельзя было, так как он уже отлучен от синагоги. Оставался Сосфен, начальник синагоги. Его схватили, сорвали с него одежды и бичевали тут же на площади, перед глазами Галлиона и судей. "И Галлион ни мало не беспокоился о том". Ведь они воспользовались своим "внутренним" правом наказывать члена своей общины. Это не противоречило решению суда.

Беспристрастность проконсула позволяла Павлу и его сотрудникам свободно проповедовать везде, где им будет нужно, не опасаясь внезапных нападений и тюремного заключения. Так Рим стал их защитником!

…Крестьяне и пастухи часто видели этого кривоногого еврея, с черной седеющей бородой, с головой, обвязанной платком для защиты от солнца, деловито спешащего вместе с группой молодых людей по тропе между камней и кустарников, по направлению к какому-нибудь провинциальному городку, где его уже ждали друзья, посещавшие Коринф и слышавшие его проповедь. Очаги веры зажглись даже в далекой Спарте и в Олимпии, и на противоположном берегу залива, по склонам Парнаса, вплоть до самых Дельф. Более чем вероятно, что Павел и его коринфские ученики благовествовали во время Истмийских Игр в 51-м году: в Первом Послании к Коринфянам можно заметить вполне определенный намек – или поэтическое сопоставление, напоминающее об играх. "Не знаете ли, что бегущие на ристалище бегут все, но один получает награду? Так бегите, чтобы получить. Все подвижники воздерживаются от всего: те для получения венца тленного, а мы – нетленного. И потому я бегу не так, как на неверное, бьюсь не так, чтобы только бить воздух, но усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным".

Длительный труд в Коринфе, увенчавшийся решением проконсула, был одним из самых спокойных периодов в жизни Павла. В Южной Галатии он доказал, что язычники могут быть полноправными христианами. В Коринфе он доказал, что христианство может пустить глубокие корни даже в столичных городах и оттуда распространяться по провинции. У Павла в руках была новая свобода – проповедовать на законном основании; не случайно он избрал следующей своей целью Эфес – крупнейший город на побережье Эгейского моря. А дальше – Рим, а дальше – весь мир! Ум и призвание влекли его к Риму, но сердце кричало: "в Иерусалим!" Он все еще жаждал проповедовать в столице своего народа, и слова изгнанника-псалмопевца не умолкали в душе его: "Если я забуду тебя, Иерусалим, забудь меня десница моя. Прилипни язык мой к гортани моей, если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалима во главу веселия моего".

И Павел решил, прежде чем отправиться в Эфес, провести Пасху в Иерусалиме. Он оставался иудеем и последовал иудейскому обычаю, выполняя обет, обязательный для тех, кто возвращается в Иерусалим после долгих странствий: в таких случаях волосы не стригут тридцать дней; потом, перед тем, как отправиться в плавание, их остригают, кладут в мешок и в Иерусалимском Храме торжественно сжигают на священном огне.

В марте 52 г. Павел готов был отправиться в путь, как только откроется навигация. Он провел в Коринфе 18 месяцев.

В последний раз он встретился с христианами в доме Гаия. Он знал, что после его отъезда возникнут искажения учения и ошибки, он мог даже предсказать, какого рода это будут промахи. Но пока что в общине царили единство, мир и любовь. Верующие собрались вокруг фонтана в атриуме, с зажженными факелами, чтобы приступить к Вечерней трапезе Господней, обряд который был передан Павлу апостолами, сидевшими за трапезой с Самим Господом Иисусом: "И когда они ели, Иисус взял хлеб, благословив преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое. И взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов".

Глава 23. Взятие Эфеса

Акила и Прискилла вместе со своей мастерской переехали из Коринфа в Эфес. Это был своего рода стратегический ход: пока Павел совершает паломничество в Иерусалим, друзья могли приготовить город к его проповеди, а мастерская позволяла им зарабатывать на жизнь.

Все вместе они направились сначала в Кенхреи, порт на Эгейском побережье, принадлежавший Коринфу. Они шли через самое узкое место Истма – там, где римляне руками рабов несколько раз пытались прокопать канал. В Коринфе Павлу не удалось бы войти в синагогу, чтобы исполнить обет. Он остриг волосы в Кенхреях. Проведя ночь в доме христианина по имени Феб, путешественники отплыли наутро в Эфес. Путь их пролегал мимо красивых Кикладских островов, вокруг плескались волны "винноцвет-ного моря". Павел наслаждался путешествием. В Деяних нет места описанию личных переживаний, и комментаторы часто изображали Павла как сухого, надменного, безразличного к красотам природы человека. Но ведь он писал о красоте звезд и светил, он восхищался красотой человеческого тела, и наверное уж отличал вазы и кубки, выставленные как предметы искусства от тех, что использовали для трапезы, когда посещал богатые дома. Кроме того, сердце его было полно поэзией псалмов, и, путешествуя, он всегда вспоминал строки: "Как многочисленны дела Твои, Господи! Все соделал Ты премудро: земля полна произведений Твоих".

Наконец, корабль вошел в небольшой залив Эфеса, который в наши времена полностью обмелел. Но и теперь путешественник, встав на берегу спиной к морю и двигаясь вперед, увидит те же картины, которые открывались Павлу, стоявшему на палубе заходящего в гавань корабля. Слева высятся холмы, отделяющие Эфес от залива Смирны, справа видна гора Коресс и часть десятикилометровой кольцевой стены, выстроенной Лисимахом за три столетия до прибытия Павла. Впереди, в самом конце залива, стояла сторожевая башня, которую позже нарекут Башней св. Павла. Обогнув мыс, моряки направили корабль вдоль разделяющего залив мола, вверх по каналу, запруженному многочисленными судами и лодками. Вокруг канала возвышались уже городские здания. Массы выпиленных из известняка жилых домов, мраморных храмов и общественных зданий громоздились в тесной долине. Слева сотни домов покрывали склоны горы Пион, справа – отроги более высокого Коресса. Яркие цвета слепили взор. Павел видел вырубленный в склоне Пиона театр, которому предстояло стать сценой одного из величайших событий в его жизни. А к северу от горы Пион, у подножья невысокого священного холма, сиял белизной огромный храм Артемиды, одно из семи чудес света, сожженный фанатиком Геростратом в ту самую ночь, когда в далекой Македонии родился Александр Великий, а затем выстроенный заново в прежнем великолепии – венец, подобающий "первому из ассийских городов".

Павел быстро устроил своих друзей – иудеи всегда встречали радушие и поддержку со стороны своих соотечественников, особенно в чужеземных городах. Затем Павел оставил Акилу и Прискиллу, не желая входить вместе с ними в синагогу – он не хотел компрометировать их в том случае, если старейшины отвергнут его проповедь. Но старейшины проявили интерес к учению Иисуса и просили Павла остваться в Эфесе подольше. Он отказался; но, когда старейшины пришли проводить его в гавань перед отплытием в Иерусалим, и снова просили его, он ответил: "К вам же возвращусь опять, если будет угодно Богу".

Судя по всему, в это странствие Павел отправился один. С толпой таких же, как он, паломников, он вошел в Иерусалим. Здесь, во время Великого Поста, он пережил волнующую встречу с Иерусалимской церковью. Именно здесь у него возник план сбора пожертвований во всех новых церквах Греции и Асии для "нищих святых в Иерусалиме". Такие пожертвования, еженедельно откладываемые с молитвой, помогли бы объединить разрозненные церкви в одно гигантское предприятие; кроме того, сбор такого рода подчеркивал почетное положение города, в котором распят был Иисус. Иерусалимская церковь остро нуждалась в помощи – хотя община в основном состояла из иудеев, рассчитывать на помощь администрации Иерусалимского Храма не приходилось. Чтобы помочь неимущим, нужны были средства. У Павла могла быть и еще одна цель. Собранные деньги можно было использовать не только для помощи бедствующим, но и снаряжения миссионерской экспедиции на восток, чтобы проповедать благую весть и там. К тому времени Иерусалимская церковь почти не занималась миссионерской деятельностью.

Павел не оставался долго в Иерусалиме. Через Галилею он прошел в Антиохию Сирийскую, где встретился со многими, видевшими Иисуса живым после воскресения. В Антиохии Павел радовался духом. Это был его дом. Неутомимый проповедник, он мог отдохнуть только здесь, в городе, благословившем его начинание.

В начале августа 52 года Павел вышел из Антиохии на север. Он воспользовался случаем, чтобы навестить своих старых друзей в Галатии и в то же время рассказать о своем плане сбора пожертвований. Поддерживая и наставляя былых учеников своих, Павел снова побывал в Дервии, Листре, Иконии и Антиохии Писидийской. В "Западной версии" Деяний есть фраза, которая прекрасно описывает дальнейшее: "Но когда Павел захотел, по усмотрению своему, идти в Иерусалим, Дух не допустил его". Опять сердце звало Павла в Иерусалим, и опять Господь указал ему идти на запад. Тогда он поспешил вернуться в Эфес, сократив путь по "верховой дороге", пролегавшей напрямую через нагорье, минуя большие города внутренней Малой Азии. Еще до начала зимы Павел был в Эфесе.

Первая новость, с которой его встретили Прискилла и Акила, была следующая: в Эфесской синагоге проповедует блестящий оратор, иудей из Александрии по имени Аполлос. К их удивлению и радости, Аполлос с первого же дня стал горячо и настойчиво проповедовать об Иисусе из Назарета, правильно описывая все подробности Его жизни, смерти и воскресения. Однако он говорил об Иисусе скорее, как об исторической личности, нежели как о Вездесущем. Аполлосу было известно только крещение по способу Иоанна Крестителя, которое он совершал в знак раскаяния верующих перед грядущим Царствием Божиим, побуждая людей осознать свои грехи. Прискилла и Акила пригласили Аполлоса к себе и беседовали с ним; он постиг тайну нового создания личности Духом Бога Отца и Сына Иисуса. И проповедь Аполлоса стала еще горячей и вдохновенней. Но он не хотел остваться в Эфесе, стремясь проповедовать Слово Божие в Ахайе. Прискилла и Акила поняли, что в Коринфе такой человек будет незаменим; поэтому они, вместе с небольшой группой ими обращенных, снабдили Аполлоса теплым рекомендательным письмом. И Павлу они уже смогли рассказать вести об Аполлосе, полученные из Коринфа: "он, прибыв туда, много содействовал уверовавшим благодатию: ибо он сильно опровергал иудеев, всенародно доказывая Писанием, что Иисус есть Христос".

Благородная Прискилла и ее муж не бездействовали в отсутствие Павла – но в деле развития новой церкви они не очень преуспели. Ведь они были простыми ремесленниками, любившими Иисуса и рассказывавшими ближним о своей вере, а Павел был "профессионалом" благовествования, занимавшимся ремеслом только по необходимости. Недостаточная полнота познаний Прискиллы и Акилы обнаружилась очень любопытным образом.

Павел ходил по городу – по агоре, у подножия горы Пион, вверх и вниз по узким улицам, с которых открывались самые неожиданные виды, и всюду говорил с людьми. Однажды слушавшие его сказали, что в городе уже есть люди, исповедующие почти такую же веру. Павел встретился с этими людьми. Их было около дюжины и все они раньше были язычниками. Но верили они примерно в то же, что проповедовал Аполлос до прибытия в Эфес. Происхождение их верований было неясно, и удивительно, что в таком большом и перенаселенном городе они не встречались с другими христианами. Павел сразу обнаружил, что вера этих людей искренняя, но страдает важными упущениями, и вопрос, который он задал им, выявил суть проблемы:

– "Приняли ли вы Святого Духа, уверовавши?" – спросил он.

– "Мы даже и не слыхали, есть ли Дух Святый" – отвечали они.

– "Во что же вы крестились?'

– "Во Иоанново крещение".

– "Иоанн крестил крещением покаяния, говоря людям, чтобы веровали в Грядущего по нем, то есть во Христа Иисуса".

Собеседники Павла сразу же пожелали принять новое крещение. Павел привел их к реке Кайстер (Цестр) неподалеку от храма Артемиды и совершил нехитрый обряд. Выйдя из воды, верующие преклонили колена, и Павел возложил на них руки, молясь о сошествии на каждого из них Святого Духа. И вдруг высвободилась вся необычайная мощь Духа. Произошло нечто подобное Дню Пятидесятницы в Иерусалиме. Обращенные заговорили языками, молясь и провозглашая славу имени Иисуса. Потом они рассказали всем и каждому, как внезапно открылась им новая истина, скрытая в Писании, хотя они читали Ветхий Завет и раньше. Царила атмосфера просветления и радости. Много лет позже некоторые из обращенных, читая строки Послания Павла к Ефесянам, наверное, вспомнили этот великий для них день:

"Не упивайтесь вином, но исполняйтесь духом, назидая самих себя псалмами и славословиями и песнопениями духовными, поя и воспевая в сердцах ваших Господу, благодаря всегда за все Бога и Отца во имя Господа нашего Иисуса Христа".

Итак, эти 12 человек, вместе с Акилой, Прискиллой и немногими, ими обращенными, стали ядром первой христианской церкви в Эфесе. Павел вошел в синагогу, помня свое обещание старейшинам. Все три месяца зимы 52–53 года (по словам Луки) Павел "небоязненно проповедовал, беседуя и удостоверяя о Царствии Божием" в синагоге. Эфесские иудеи не были так неприязненны, как их собратья из Фессалоник и Коринфа. Они спорили, но не отказывались слушать. Многие язычники, заходившие в синагогу, уверовали – снова видел Павел, как Христос разбивает стену, разделяющую иудеев и язычников.

Как бы то ни было, самая "правоверная" часть иудеев начала волноваться и беспокоиться. Ранней весной 53 года они стали нападать на верующих и оскорблять имя Христа, так что проповедь в синагоге стала невозможной. Павел удалился, и все ученики его – иудеи и язычники-удалились тоже. В синагоге стали пустовать места и ощущался недостаток пожертвований.

Начальник эфесской гимнасии (училища), по имени Тиранн, предоставил Павлу для проповеди просторный портик. Странное имя его, по всей видимости, было прозвищем – надо надеяться, что, обратившись в христианство, он стал снисходительнее к учащимся; может быть, впрочем, он был просто потомком одного из греческих "тиранов" – правителей городов. В прохладное время дня портик нужен был для обычных занятий, так что Павел мог использовать его только в послеобеденные жаркие часы, когда улицы пустели, и во всем Эфесе закрывали жалюзи на окнах. В это время даже рабы могли приходить к Павлу. Затем, когда наступала вечерняя прохлада, возвращался Тиранн с учащимися, а Павел отправлялся проповедовать в частных домах – богатым и бедным. Он мог бы напомнить и ефесянам: "Вы знаете, что я ничего не утаил от вас, что было бы вам на благо: я благовествовал вам, я учил вас – на людях и в домах ваших; я требовал равно от иудеев и от язычников покаяния перед Богом и веры в Господа нашего Иисуса". Павел не стыдился слез и плакал, когда оскорбляли Иисуса; иногда, принимая приглашение, Павел попадал в ловушку, расставленную иудеями, желавшими насмеяться над ним. Но ничто не могло остановить его. "Злословят нас, мы благословляем; гонят нас, мы терпим".

Главный труд Павла был в гимнасии Тиранна. Часть времени он посвящал научению обращенных. В Послании к Ефесянам не говорится в точности, о чем он учил их, но и в этих строках можно услышать эхо его голоса; ученики сидели в тени портика, в жаркий летний день 53 года по Р.Х., а Павел говорил: "Итак подражайте Богу, как чада возлюбленные. И живите в любви, как и Христос возлюбил нас и предал Себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное… Повинуясь друг другу в страхе Божием, жены, повинуйтесь мужьям своим, как Господу… Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил церковь и предал Себя за нее…"

"Рабы, повинуйтесь господам своим по плоти, со страхом и трепетом в простоте сердца вашего, как Христу, не с видимою только услужливостью, как человекоугодники, но как рабы Христовы, исполняя волю Божию от души… И вы господа, поступайте с ними так же, умеряя строгость, зная, что и над вами самими и над ними есть на небесах Господь, у Которого нет лицеприятия". Снова и снова настаивал он: "Вы были некогда тьма, а теперь – свет в Господе: поступайте, как чада света".

Часто уводил он их в самые глубины христианского учения, чтобы помочь им стать "укорененными и утвержденными в любви, постигнуть, что широта и долгота, и глубина и высота, и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову…"

Грамотные записывали на папирусе все, что говорил Павел, в особенности то, что относилось к жизни Господа Иисуса. После многих месяцев обучения обращенный собирал эти записи в одну тетрадь. Это не были длинные свитки наподобие тех, что хранились в знаменитой Эфесской библиотеке; записи представляли собой разрозненные страницы, скрепленные сбоку. Так, в Эфесе, впервые возникла христианская форма книги и тетради.

Классы Павла внешне напоминали лекции любого другого учителя – с той лишь разницей, что он не брал денег. Павел устраивал и открытые собрания, куда обращенные приводили своих друзей-язычников. Слава о Павле ширилась. С обращенными, особенно с теми, кто действительно желал духовно вырасти, Павел вступал в особые отношения. Ефесяне чувствовали, как он любит их, как старается передать все лучшее, что у него есть. И его постоянный призыв: "Подражайте мне, как и я подражаю Господу Христу!" – не оставался без ответа.

В эти дни Павел был весел, подвижен: грозовые тучи прежних лет рассеялись, боль утихла. Труд его был успешен, и ничто не предвещало надвигающихся бед.