Текст книги "Вторжение. Битва за рай"

Автор книги: Джон Марсден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Немного погодя Кевин и Корри исчезли, уйдя вниз по дороге. Гомер улёгся так близко к Фай, как только осмелился, но она, похоже, не обращала на него никакого внимания. Я немножко поболтала с Ли о том, как идут дела в ресторане, каково это – там работать. Мне было интересно. Я даже не догадывалась, что это такое трудное дело. Ли сказал, что его родители никогда не пользуются микроволновками или другими современными приспособлениями, а всё готовят исключительно традиционным способом... и это означало невероятно много работы. Отец Ли отправлялся на рынок дважды в неделю, выезжая в половине четвёртого утра. Когда я всё это услышала, то решила: иметь свой ресторан – не для меня.

Наконец мы всё же снялись с места, а по дороге, примерно через километр, подобрали Кевина и Корри. Мы ехали вниз приблизительно с той же скоростью, что и вверх. Но теперь перед нами раскинулась вся долина, и мы с удивлением увидели далеко вдали шесть отдельных пожаров. Два выглядели довольно большими. Однако пора пожаров в буше ещё не пришла, а время пала сухой травы давно миновало. Впрочем, никаких других странностей мы не увидели, к тому же огонь горел достаточно далеко от наших домов.

У реки большинство проголосовало за то, чтобы искупаться, поэтому мы снова надолго, больше чем на час, остановились. Я уже начинала не на шутку нервничать, но ничего не могла сделать, чтобы заставить остальных поторопиться. Я поплавала всего пять минут, а Ли вообще не стал купаться, и потому я, выйдя из воды, снова устроилась рядом с ним, чтобы поболтать. Довольно скоро я сказала:

   – Хоть бы они поскорее собрались ехать. Что-то мне уж очень хочется домой.

Ли посмотрел на меня и спросил:

   – Почему?

   – Не знаю. У меня какое-то странное настроение. Дурное.

   – Да, ты выглядишь встревоженной.

   – Может, это из-за тех пожаров? Что бы они значили?

   – Но ты была напряжена почти всю дорогу.

   – Да? Наверное. Не знаю, в чём дело.

   – Знаешь, что странно? – сказал Ли. – Я тоже беспокоюсь.

   – Ты? По тебе не скажешь.

   – Стараюсь не показывать.

   – Ну, в это я вполне верю. – И, немного помолчав, я добавила: – Может быть, ты чувствуешь себя виноватым? Мне, например, жаль, что мы пропустили ярмарку. Мы ведь приготовили для выставки много животных. Папа считает, мы должны поддерживать традиции. Жуть как много времени понадобилось, чтобы их выкормить, выгулять и вычесать, а потом ещё доставить на выставку. Папа много всем занимался, а я помогала вычёсывать их, но всё равно оставила ему массу работы.

   – А вы возите скот на выставку просто ради поддержания традиции?

   – Нет... На самом деле это очень важная выставка, в особенности для породы коров шароле. Ты заявляешь о себе как о серьёзном заводчике. А в наши дни реклама многое значит.

   – Ну да, и в ресторанном деле то же самое... А, идут наконец!

И действительно, Робин и Фай, последние остававшиеся в воде, выбрались на берег, смеясь и рассыпая вокруг себя брызги. Фай выглядела просто фантастически, она отводила с лица мокрые волосы и двигалась с грацией белой цапли. Я украдкой глянула на Гомера. Кевин что-то ему говорил, и Гомер пытался сделать вид, что слушает, но сам отчаянно косился на Фай. А я, снова посмотрев на Фай, поняла, что та отлично это знает. Было нечто особенное в том, как она шла, и в том, как стояла в косых лучах солнца, – точно фотомодель во время сессии где-нибудь на пляже. Да, Фай всё замечала, и ей это нравилось.

От заводи до дома ехать около получаса. Не знаю, была ли я счастлива в тот день – напряжение и странные предчувствия становились всё сильнее и сильнее, – но знаю, что с тех пор я уже никогда не была счастлива.

6

Собаки мертвы. Это было моей первой мыслью. Они не прыгали вокруг и не лаяли, когда мы подъезжали, и не стонали от счастья, когда их гладили. Они просто лежали рядом со своим вольером, над ними кружили мухи. Глаза у собак были красными, в них застыло отчаяние, а морды покрывала засохшая пена. Я привыкла к тому, что они всегда натягивали цепи до предела, прыгали как сумасшедшие, едва завидев меня. Но теперь их цепи, хотя и натянутые, лежали на земле, а на шеях собак, там, где были ошейники, виднелась кровь. Из пяти собак четыре были совсем ещё молодыми щенками. Они всегда пили из одной большой миски, но теперь она оказалась перевёрнута и лежала на боку, пустая, сухая. Я в полном ужасе быстро проверила их: все мертвы. Я побежала к Милли, их старой мамаше, которую мы отделили от молодёжи, потому что щенки уж очень её доставали. Её миска стояла как обычно, и в ней было немного воды. Когда я подошла ближе, Милли вдруг едва заметно вильнула хвостом и даже попыталась встать. Я была потрясена тем, что собака до сих пор жива, я ведь уже убедила себя, что и она тоже должна была погибнуть.

Самым разумным в тот момент было бы оставить Милли и помчаться в дом, потому что я же прекрасно понимала: таких ужасов не могло случиться только с собаками, если чего-то ещё более ужасного не случилось с моими родителями. Но все рациональные мысли куда-то пропали. Я сняла с Милли цепь, и старая собака, шатаясь, поднялась на ноги, но тут же её передние лапы подогнулись. Я вдруг решила, что не могу больше тратить время на неё, – я уже сделала что могла.

   – Послушай, помоги собаке! – крикнула я Корри и побежала к дому.

Но Корри уже шла туда же – она соображала быстрее, чем остальные ребята. Они стояли с потрясённым видом, лишь начиная осознавать, что дело неладно, но ещё не сделав выводов, к которым уже пришла я. А я сделала их слишком быстро, и это лишь усилило мой страх. Корри замялась, обернувшись к собакам, потом крикнула Кевину:

   – Присмотри за собаками, Кев! – И побежала за мной.

В доме не было ничего особенного, но как раз это и показалось мне неправильным. В нём не было вообще никаких признаков жизни. Всё выглядело аккуратно прибранным. Но в это время дня на кухонном столе уже должна стоять еда, в раковине должны уже лежать несколько грязных тарелок, а телевизор должен быть включён... Но вокруг было тихо. Корри бесшумно вошла следом за мной:

   – Боже, да что же такое случилось... – Это не было вопросом.

Тон её голоса испугал меня ещё сильнее. Я просто застыла на месте.

   – А что с собаками? – спросила Корри.

   – Они все мертвы, кроме Милли, да и та чуть жива.

Я оглядывалась по сторонам в поисках какой-то записки, записки для меня, но ничего не находила.

   – Давай кому-нибудь позвоним, – тихо сказала Корри. – Давай позвоним моим родителям.

   – Нет. Позвони родителям Гомера, они ближе всех. Они должны знать.

Корри достала свой телефон и протянула трубку мне. Я нажала на кнопку включения и стала набирать цифры, но тут сообразила, что не слышу никаких звуков. Я прижала трубку к уху. Тишина. Меня охватило новым страхом – страхом, какого я никогда прежде не испытывала.

   – Ничего нет, – прошептала я.

   – Ох боже... – снова выдохнула Корри.

Глаза у неё стали огромными, она заметно побледнела.

В кухню вошли Робин и Фай, а за ними и остальные.

   – Что происходит? – спрашивали они. – Что случилось?

Вошёл Кевин, неся на руках Милли.

   – Дай ей что-нибудь поесть, возьми в холодной кладовке, – сказала я.

   – Я схожу, – откликнулся Гомер.

Я попыталась что-то объяснить, но запуталась и замолчала.

   – Мы должны что-то сделать... – наконец произнесла я.

В этот момент вернулся Гомер с миской фарша, от которого жутко пахло.

   – Электричества нет, в холодильнике всё протухло, – сказал он. – Воняет жутко.

   – Ужасно... – растерянно прошептала я, не понимая, что говорю.

Гомер лишь молча посмотрел на меня.

Робин пошла к телевизору, а Гомер и Кевин стали уговаривать Милли что-нибудь съесть. Мы наблюдали за Робин, которая пыталась включить телевизор, но тот не отзывался.

   – Это очень странно, – произнесла она.

   – А они не говорили, что куда-нибудь собираются? – спросила Фай.

Я и отвечать не стала.

   – Ну, если твоя бабушка заболела... – предположила Корри.

   – И поэтому они отключили электричество? – язвительным тоном произнесла я.

   – Может, какая-то авария? – высказался Кевин. – Может, энергии нет с того дня, как они уехали?

   – Они бы оставили мне записку! – огрызнулась я. – И не оставили бы собак погибать.

Наступило молчание. Никто не знал, что тут сказать.

   – В общем, я никаких объяснений всему этому не нахожу, – пробормотала Робин.

   – Как будто летающие тарелки тут побывали, – сказал Кевин. – Как будто их пришельцы унесли. – И тут же, видя выражение моего лица, поспешил добавить: – Я вовсе не пытаюсь шутить, Элли! Я понимаю – случилось что-то очень плохое. Я просто пытаюсь понять, что это могло быть.

Ли что-то шепнул Робин. Я даже спрашивать не стала, о чём они там шепчутся. Потому что, когда увидела неприкрытый ужас на лице Робин, спрашивать мне не захотелось.

Я сделала огромное усилие, чтобы взять себя в руки.

   – Давайте вернёмся к «лендроверу», – предложила я. – И собаку с собой возьмём. Поедем к Гомеру.

   – Погоди-ка, – сказал Ли. – У вас тут есть транзистор? На батарейках.

   – Э-э-э... да, только я не знаю, где он, – ответила я, испуганно глядя на него.

Я всё ещё не знала, что у него на уме, но мне не нравилось его лицо, а ещё больше мне не нравилось лицо Робин.

   – А что?

Но мне не хотелось, чтобы он отвечал.

   – У меня там, в машине, есть приёмник, – сказала Робин.

Ли повернулся к ней:

   – Ты слышала хоть один выпуск новостей с тех пор, как мы уехали?

   – Нет. Я несколько раз пыталась поймать какую-нибудь радиостанцию, но ничего не вышло. Я думала, это скалы вокруг Ада мешают приёму.

   – Ты можешь найти своё радио? – спросил меня Ли.

   – Наверное...

Я побежала в свою спальню. Мне не хотелось вот так попусту тратить время; я бы лучше поехала к Гомеру и бросилась к доброй миссис Яннос, обняла её и чтобы она всё объяснила и всё оказалось просто какой-то ошибкой. Но Ли явно думал о чём-то страшном, и я не могла этого игнорировать.

Я вернулась с радиоприёмником, включила его уже в коридоре и стала искать какую-нибудь станцию. К тому времени, когда я дошла до кухни, я уже проверила всю шкалу, но услышала только шум. Наверное, слишком быстро вертела колёсико настройки, подумала я, ведь я всегда тороплюсь. Я начала поиск заново, а остальные тревожно наблюдали за мной, ничего не понимая. На этот раз я двигалась по шкале медленно и аккуратно... но результат был тем же самым: ничего.

Теперь уже мы все по-настоящему испугались. Мы смотрели на Ли, как будто ожидали, что он каким-то чудесным образом найдёт объяснение. А он просто покачал головой.

   – Я не знаю, – сказал он. – Давайте поедем к Гомеру.

Но с «лендровером» получилось так же, как с радиоприёмником. Я с такой энергией попыталась тронуть его с места, с такой силой выжала сцепление, что Кевин, всё ещё державший на руках Милли, чуть не уронил её. Машина скакнула с места, как кенгуру, и замерла. Я буквально услышала голос бабушки: «Чем больше торопишься, тем хуже получается».

Я глубоко вздохнула и повторила попытку, на этот раз спокойнее. И получилось лучше. Мы выехали из ворот и поехали по дороге, а я сказала Гомеру:

   – Забыла кур проверить...

   – Ничего, Элли, – ответил он. – Всё будет нормально. Мы разберёмся.

Но при этом он не смотрел на меня, а просто вытянулся вперёд на сиденье, тревожно всматриваясь через ветровое стекло.

Дом Гомера находился примерно в полутора километрах от нашего.

Подъезжая, мы хотели увидеть там лишь одно, только одно – движение.

Но его не было. Когда мы проезжали мимо загона для скота, я нажала на сигнал, заставляя его буквально реветь, пока наконец Ли не произнёс настойчиво из-за моей спины:

   – Не надо, Элли!

И я снова побоялась спросить почему, но сигналить перестала. Мы резко остановились перед парадной дверью, Гомер стремительно выскочил из машины и побежал к дому. Он распахнул дверь и закричал:

   – Мама! Папа!

Но ещё до того, как я спрыгнула с водительского сиденья, тишина в доме послужила мне ответом.

Я пошла к двери. И тут же услышала, как заработал мотор «лендровера» за моей спиной. Я обернулась. За рулём сидел Ли. Я наблюдала за ним. Он был ужасным водителем, но всё-таки сумел сдвинуть машину с места и отвести в тень под огромным старым перечным деревом, за большим водяным баком. И тут внезапно мне вспомнились разговоры в Аду. Вдруг я всё поняла, и мне стали ненавистны эти воспоминания. Ли вылез из машины и пошёл ко мне, к парадной двери дома.

   – Ли! – закричала я. – Ты ошибаешься! Прекрати всё это! Прекрати о таком думать! Ты ошибаешься!

Робин подошла ко мне и схватила за руку.

   – Может, он и ошибается, – проговорила она. – Но радио... – Потом немного помолчала. – Возьми себя в руки, Элли. Пока мы не узнаем всего.

Мы вместе вошли в дом. Когда мы миновали дверь и окунулись в мёртвую тишину, Робин добавила:

   – Молись, Элли. Как следует молись. Я молюсь.

Я услышала из глубины дома какой-то рёв и поспешила на задний двор. Там я увидела мрачного Гомера, пытавшегося подоить их корову. Молоко сочилось из её вымени, корова топталась на месте и ревела, когда Гомер прикасался к ней.

   – Ты умеешь доить, Элли? – тихо спросил Гомер.

   – Нет, Гомер, извини... Я так и не научилась. Спрошу у других.

Когда я возвращалась обратно, он крикнул мне вслед:

   – Там в гостиной попугай, Элли!

   – Ладно, – откликнулась я и побежала.

Но Корри уже нашла попугая, он оказался жив, хотя в его поилке почти не было воды. Мы принесли ему напиться, и попугай принялся глотать воду, как папа глотает первую порцию пива после стрижки овец.

   – У вас ведь дома есть дойная корова? – спросила я Корри. – Можешь пойти на задний двор помочь Гомеру?

   – Конечно, – кивнула она и ушла.

Мы все продолжали действовать с неестественным спокойствием. Я знала, как страшно Корри и остальным, как они теперь боялись за своих родных, но пока что мы ничего не могли для них сделать.

Я унесла попугая в кухню, там Ли в этот момент вешал телефонную трубку. Я вопросительно подняла брови, Ли качнул головой. Через мгновение в кухню вошёл Гомер.

   – Там, в конторе, есть вэ-эр, – сказал он, ни на кого не глядя.

   – Что за вэ-эр? – спросила Фай.

А я и не заметила, что она стояла в дверях кладовой.

   – Высокочастотная рация, на случай пожаров, – коротко ответил Гомер.

   – А ею можно пользоваться? – спросила Робин.

   – Не знаю, – бросил Гомер. – Кто вообще что-то знает?

Мне ужасно хотелось всех убедить в том, что всё на самом деле не так, и я заговорила:

   – Но это глупо. Я знаю, о чём вы думаете, но это же совершенно невозможно. Абсолютно невозможно. Такого просто не бывает, только не здесь, только не в этой стране! – И тут с внезапно вспыхнувшей надеждой я кое-что вспомнила. – Те пожары! Они, наверное, просто борются с пожарами! Должно быть, там очень сильно горит, вот они и не могут вернуться!

   – Элли, это были совсем другие пожары, – возразил Гомер. – Ты и сама знаешь. Ты знаешь, как выглядят большие опасные пожары.

   – Я не слишком много знаю о таких вещах, – начал Ли, – но разве такая рация не должна просто гудеть от переговоров, если начинается большой пожар?

   – Да! – ответил Гомер.

   – Но электричества-то нет, – напомнила Фай.

   – Там большой запас батареек, – сказала я.

Мы помчались за Гомером и набились в маленькую контору. Гомер вывернул на всю ручку громкости, но это было ни к чему. Комнату наполнил ровный гул.

   – А ты все частоты проверил? – тихо спросила я.

Гомер с несчастным видом кивнул. Мне хотелось его обнять, и я посмотрела на Фай, проверяя, не хочется ли ей сделать то же самое, и тут только сообразила, что она куда-то вышла.

Минуту спустя Гомер заговорил:

   – Как вы думаете, мы должны отправить какое-то сообщение по рации?

   – Что скажешь, Элли? – спросил Ли.

Я понимала, что должна в этот момент учесть все возможности. Я вспомнила, как была накалена обстановка в стране перед тем, как мы уехали, как ругались и кричали вокруг политики. Стараясь думать спокойно, я ответила:

   – Единственное, из-за чего мы могли бы послать сообщение, – помощь нашим родным. Если им что-то грозит, если они в опасности. Но тогда и все остальные в той же лодке. А значит, власти должны об этом знать. Так что мы не поможем родным, отправляя сообщение... Другая причина – если нам отчаянно хочется всё узнать. Но тут приходится признать, что так мы можем навлечь опасность на самих себя... – Я старалась говорить как можно более ровным тоном. – А если случилось что-то ужасное... если люди вокруг...

   – И каков вывод? – спросил Ли.

   – Думаю, мы не должны посылать никаких сообщений, – грустно ответила я.

   – Согласен, – кивнул Гомер.

   – Я тоже, – решил Ли.

   – Ну, тогда пора ехать к Корри, – сказал Гомер. – И к Кевину. А я даже не знаю, где живёт Робин.

   – У самого города, – ответила я.

   – Тогда географически Корри и Кевин – первые.

Гомер посмотрел на Ли, и тот молча кивнул. Он уже вычислил, кто будет последним в очереди.

Мы вернулись в кухню почти одновременно с Корри, которая принесла ведро молока. Молоко очень плохо пахло. И было похоже на мешанину из сырых яиц. С Корри пришёл Кевин. Они держались за руки. Я налила немного молока в салатницу и предложила его Милли, которая наконец-то начала проявлять признаки жизни. Милли понюхала молоко и принялась жадно лакать.

Кевин обратился к Гомеру:

   – Ты не против, если мы поедем по домам всё проверить? Мы можем и сами, если у нас будет какая-то машина или... – Он посмотрел на меня. – Или «лендровер».

   – Папа сказал, что только мне можно... – начала было я, но тут же умолкла, сообразив, как глупо это прозвучало.

Но я уже истратила свои логические способности в конторе Янносов.

Тогда заговорила Робин:

   – Мы должны подумать, ребята. Я понимаю, нам всем хочется куда-то бежать, но сейчас тот случай, когда мы не можем поддаваться чувствам. Слишком многое поставлено на кон. Даже сами жизни. Мы должны признать, что случилось нечто по-настоящему ужасное. Если мы ошибаемся, то сможем потом посмеяться над этим, но мы должны признать, что все не ушли вдруг в паб и не отправились отдохнуть где-то.

   – Конечно, это что-то ужасное! – закричала я. – Или ты думаешь, что мой папа оставил бы собак вот так умирать? Ты что, действительно думаешь, что завтра я смогу над этим посмеяться?! – Я кричала и плакала одновременно.

Потом последовала пауза, и вдруг все перестали владеть собой. Робин зарыдала и крикнула:

   – Да я совсем ничего такого не думала, Элли! Ты сама знаешь!

   – Заткнитесь! – визжала Корри. – Все заткнитесь!

Кевин запустил пальцы себе в волосы и повторял:

   – О боже, боже, да что же такое происходит?

Фай засунула руку в рот, как будто хотела её съесть. Она была такой бледной, что я даже подумала: она вот-вот потеряет сознание. И вдруг Гомер ляпнул совершенно дикую фразу:

   – Фай, я слышал и раньше, что ты грызёшь ногти, но это же глупо!

Мы неё уставились на Фай – а в следующее мгновение дружно захохотали. Это был истерический смех, но это был смех. У Ли катились слёзы по щекам, но наконец он смахнул их и быстро сказал:

   – Давайте послушаемся Робин. Поедем ко всем.

   – Прости, Робин, – сказала я. – Конечно, я понимаю, что ты не имела в виду...

   – Ты меня тоже прости, – ответила она. – Надо было получше выбирать слова.

Робин глубоко вздохнула и сжала кулаки. Видно было, как она старается взять себя в руки, как иногда делала во время игры в нетбол.

   – Послушайте, ребята, мне не хочется болтать лишнего, – наконец продолжила она. – Только мы должны быть очень осторожны. Если мы сейчас помчимся по округе, в семь разных домов, это может оказаться не слишком умно, вот и всё. Мы должны сначала кое-что решить, ну, например, лучше ли нам держаться всем вместе или разбиться на маленькие группы, как хотят сделать Кевин и Корри. И стоит ли нам пользоваться машинами. И нужно ли вообще куда-то отправляться при дневном свете. Ну, сейчас уже почти стемнело. И я для начала предлагаю, чтобы никто отсюда не выходил до полной темноты, а потом не пользоваться фонарями.

   – Но как ты думаешь, что вообще произошло? – спросила я. – Ты согласна с Ли?

   – Ну, – пожала плечами Робин, – мы ведь не видим признаков того, что кто-то уходил из дома в спешке, как при каком-то несчастье. Все ушли уже несколько дней назад. И они явно собирались быстро вернуться. А что такого произошло несколько дней назад, после чего все должны были вернуться? Мы все знаем ответ на этот вопрос.

   – День поминовения, – тихо произнесла Корри. – Ярмарка.

   – Именно так.

   – Гомер, – сказала я, – ты можешь как-то определить, вернулись ли твои родители с ярмарки? Ну, я хочу сказать, что, если бы я раньше об этом подумала, я бы поискала пару наших быков, которых папа собирался отвезти на выставку и которых не продал бы ни за какие деньги. Он бы ни за что не вернулся с ярмарки без них. Папа бы этих быков в спальне держал, если бы мама разрешила.

Гомер немного подумал.

   – Ох да! – припомнил он. – Мамина вышивка по канве. Она к ней каждый год добавляет что-то, везёт на выставку рукоделий, потом привозит обратно и вешает на Стену почёта. Сколько призов уже получила... Погодите-ка минутку...

Гомер выскочил наружу, а мы молча ждали. Он вернулся через несколько мгновений.

   – Ничего нет, – пробормотал он. – Нет вышивки...

   – Так, хорошо, – снова заговорила Робин. – Давайте предположим, что множество людей отправились на ярмарку и не вернулись обратно. Давайте предположим, что со Дня поминовения не работают телефоны и нет электричества, не выходят в эфир радиостанции и ещё произошло много пожаров. А те люди, что пошли на ярмарку, собирались вернуться, но не смогли. К чему это нас подводит?

   – Но есть и ещё кое-что, – начал Ли.

Робин бросила на него взгляд.

   – Да, – кивнула она.

Ли продолжил:

   – В ночь накануне ярмарки со стороны побережья пролетели сотни самолётов, может, даже больше, чем сотни, и они летели низко на очень большой скорости.

   – И без огней, – добавила я, впервые осознав этот важный момент.

   – Без огней? – переспросил Кевин. – Ты этого не говорила.

   – Я не обратила внимания, – пояснила я. – Знаешь, ведь как бывает, видишь что-то, но не осознаешь.

   – Давайте ещё кое-что предположим, – сердито начала Фай. Выглядела она тоже сердитой. – Давайте предположим, что все ваши слова – абсолютная глупость!

Фай говорила точно так же, как говорила я сама в этой же комнате совсем недавно. Неужели и я сказала «абсолютная глупость»? Но теперь я уже начинала понимать ход мыслей Ли и Робин. Тог маленький факт, что самолёты летели без огней, сразу изменил мой взгляд. Ни одно воздушное судно, летящее в соответствии с законом по разрешённому маршруту, никогда не могло бы мчаться без огней. Мне бы вовремя это отметить... и я рассердилась на себя за то, что этого не сделала.

   – Можно найти десятки разных объяснений! – продолжала Фай. – Десятки! Не знаю, почему вы их даже не рассматриваете!

   – Хорошо, Фай, выкладывай, – согласился Кевин. – И побыстрее.

   – Ладно, – кивнула Фай. – Первый номер. Они заболели. Отправились на ярмарку и съели или выпили там что-то испорченное. Они в больнице.

   – Тогда бы сюда пришли соседи, чтобы присмотреть за всем, – возразил Гомер.

   – А они тоже заболели.

   – Это не объясняет того, почему не работает радио, – напомнила Корри.

   – Значит, все заболели! – заявила Фай. – Это общенациональное несчастье, какая-то эпидемия.

   – Это не объясняет самолётов, – сказала Робин.

   – Они просто возвращались с парада в честь Дня поминовения, как мы и подумали сразу.

   – Без сигнальных огней? И в таком количестве? Фай, я не уверен, что у нас вообще есть столько самолётов. Не думаю, что наши военно-воздушные силы настолько велики.

   – Ладно, – согласилась Фай. – Тогда это может быть какая-то грандиозная авария в масштабах страны, и всем пришлось отправиться на помощь.

   – А самолёты?

   – Военный флот, они тоже спешили на помощь. А может быть, и из других стран прилетели.

   – Тогда почему на них не горели огни?! – Робин уже кричала, выходя из себя, как во время трудной игры.

   – Мы не можем этого знать! – тоже кричала Фай.

Фай – кричала? Прежде всего я почему-то подумала именно об этом. А она продолжала:

   – Элли может и ошибаться! Была середина ночи. Она могла и не проснуться толком. Я хочу сказать, она ведь только теперь додумалась об этом упомянуть. Она не уверена!

   – Я их видела, Фай, – ровным тоном произнесла я. – Я уверена. Просто в тот момент меня это почему-то не удивило. Но глаза-то видели. Просто мозг не отреагировал. Да и в любом случае Робин ведь тоже их видела. И Ли. Спроси у них.

   – Мы их не видели! – огрызнулась Робин. – Мы их только слышали.

   – Так, все успокойтесь! – вмешался Гомер. – Успокойтесь, или мы так ни к чему и не придём. Продолжай, Фай, что ещё?

   – Не знаю, – ответила она. – Я просто думаю, что они бросились кому-то помогать. Может, китов выбросило на берег.

   – И потому множество родителей умчались, не оставив даже записок? – спросил Кевин.

   – Но вы же не знаете, сколько именно, – возразила Фай, – понятия не имеете! Может, это просто какая-то небольшая местная авария.

   – Не забывай о радио, – напомнила Робин.

   – Фай, это все никудышные теории, – снова заговорил Ли. – Но я не утверждаю, что ты не права. Может, и права, а самолёты – это просто совпадение, а радио можно объяснить сотней причин. Но что меня пугает до смерти, так это то, что только одна теория охватывает все факты разом, и почти безупречно. Помнишь наш разговор тем утром в Аду? Что День поминовения – идеальный момент для нападения?

Фай молча кивнула, по её лицу покатились слёзы. Мы все снова заплакали, даже Ли, хотя он и продолжал при этом говорить:

   – Может быть, рассказы моей мамы заставили меня подумать об этом раньше, чем вас. И как уже говорила Робин, если мы ошибаемся... – Он с трудом произносил слова, его лицо искривилось, как от инсульта. – Если мы ошибаемся, то можешь потом смеяться как угодно долго и громко. Но пока что, пока что давайте считать, что это правда. Будем считать, что на страну напали. И я думаю, это может быть война.