Текст книги "Тайная история американской империи: Экономические убийцы и правда о глобальной коррупции"

Автор книги: Джон Перкинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

25
Бросая вызов империи

Вскоре после моего возвращения из Бразилии граничащая с ней страна, Боливия, вновь стала ареной политических распрей и беспорядков. Человек, который сменил вынужденного уйти в отставку Гонсало Санчеса де Лосаду, Карлос Меса, в лучшем случае считался слабым политиком, а в худшем – рьяным прислужником корпоратократии. Партия Эво Моралеса, MAS, и поддержавшие ее организации коренного населения требовали у правительства дать им право на землю, возобновить субсидирование бытового топлива для бедных слоев населения, а также национализировать нефтяную и газовую промышленность.

Просматривая новости в Интернете и обсуждая положение в Боливии со своими латиноамериканскими друзьями, я часто вспоминал однажды виденную в Ла-Пасе очередь из бедно одетых мужчин, женщин и детей, послушно стоящих под ледяным дождем, чтобы оплатить в банке свои грошовые счета за электричество. Интересно, что они испытывают сейчас? Тогда они казались такими забитыми, покорными, совсем как их предки, до седьмого пота трудившиеся на оловянных рудниках испанцев. Ведь было что-то, что помогло им очнуться от спячки, осознать себя гражданами своей страны. Что-то, что заставило их, отказавшись от всегдашней покорности, выйти на улицы.

В Кочабамбе толпы боливийцев окружили помещение водопроводной компании. Такие же толпы стояли вокруг президентского дворца. Тогда разгневанным боливийцам удалось сломить жадность и упорство Всемирного банка, изгнать корпоратократию, нанеся чувствительное поражение империи, едва ли не самой могущественной за всю историю человечества. Они готовы были отдать жизни за свое дело. Так что же их пробудило?

Обычно на такие вопросы невозможно дать однозначный ответ – причин всегда много, и все же в данном случае одна представляется мне гораздо более значимой, чем все остальные. Это – человек по имени Эво Моралес. Конечно, выходец из местных индейцев, он был не единственным лидером нового движения народа, но зато единственным, кто стал членом парламента, а затем и кандидатом на президентский пост. Он стал главным символом и катализатором борьбы пробудившегося народа Боливии.

Подобно Джорджу Вашингтону, Симону Боливару и другим великим лидерам, Эво Моралес обладал видением будущего своего народа и умел активно действовать. Он стал надеждой для Боливии, да и для всех нас, потому что его политический взлет превращал в явь мечту, в которую все мы верим: в мрачные дни тяжелых испытаний из недр народа рождается лидер, исполненный решимости вести его от тьмы к свету.

Конечно, своим восхождением Моралес во многом обязан другому современному латиноамериканскому лидеру, президенту Уго Чавесу, который, подобно неустрашимому ковбою с политической карикатуры, вышел против самого могущественного правителя в мире и обратил его в бегство. А тот факт, что миллионы людей в Латинской Америке видели в Джордже Буше-младшем не законного демократического избранника, а скорее деспота, который победил на выборах путем всякого рода ухищрений, только играл на руку и Чавесу, и Эво Моралесу. Если великий лидер встречает на своем пути противника, он побеждает.

Политические события, разворачивавшиеся в другой стране континента, в Эквадоре, тоже способствовали укреплению позиций боливийского героя-аймара, хотя и по иным причинам. Эквадорский народ обвинял своего президента Лусио Гутьерреса в том, что тот пошел на сделку с экономическими убийцами, и требовал его отставки. 20 апреля 2005 года законодатели Эквадора проголосовали за смещение Гутьерреса и присягнули вице-президенту Альфредо Паласио, временно занявшему его пост.

Очень скоро новый президент Эквадора объявил, что в основе преступлений его предшественника было стремление обслуживать интересы МВФ, Всемирного банка, Вашингтона и Уолл-стрит. Через два дня после смещения Гутьерреса The New York Times сообщила о жесткой критике, которой нынешний лидер страны Паласио и министр экономики в новом правительстве Рафаэль Корреа подвергли бывшего президента за «его связи с международными кредитными институтами». Они и «назвали аморальной ситуацию, когда 40 % своего бюджета страна тратит на обслуживание внешнего долга».

Указывая, что «его правительство может изменить направление переговоров, которые уже идут с Соединенными Штатами», газета цитировала Паласио, заявившего, что он «намерен направить доходы от нефти, предназначенные для выплат по государственному долгу, на финансирование социальной сферы»[30]30
  Juan Forero, «Ecuador’s New Chief Picks Cabinet; Leftist in Economic Post», The New York Times, April 22, 2005, p. A4.


[Закрыть].

Моралес расценил ситуацию в Эквадоре как подтверждение правильности политики, за которую он ратовал. Это был еще один сигнал, что андские народы созрели для перемен, а также доказательство того, что для политиков такого скромного происхождения (по меркам современного меркантилизма относящегося к беднейшим слоям населения) пришло время встать у руля. Реакция официального Вашингтона на возвышение Моралеса была открыто враждебной, тогда как с точки зрения латиноамериканцев это стало еще одним подтверждением правильности их выбора.

Раскрывая позицию Вашингтона по вопросу возможности избрания Моралеса, The New York Times писала: «Для администрации Буша перспектива президентства Моралеса рассматривается как серьезное поражение в борьбе с наркотиками, как событие, из-за которого Боливия рискует лишиться сотен миллионов долларов американской помощи, выделенной для борьбы с наркотиками, поддержки экономического роста и развития»[31]31
  Juan Forero, «Presidential Vote Could Alter Bolivia, and Strain Ties with U. S.», The New York Times, Dec. 18, 2005, sect. A, p. 13.


[Закрыть].

Однако боливийцы и другие латиноамериканцы видели, что Белый дом и ведущие американские СМИ не остановятся ни перед чем, лишь бы очернить Моралеса. Эта тактика может ввести в заблуждение американских избирателей, но как показал опыт, угрозы, подобные высказанной в свое время послом Мануэлем Роча – что США прекратят предоставлять Боливии помощь в случае избрания Моралеса, – в этой стране приводят к прямо противоположному эффекту.

На одной вечеринке, где присутствовали студенты из Латинской Америки, я услышал забавную шутку.

«Кто был пропагандистом номер один Уго Чавеса?»

Пауза.

«Джордж Буш. А кто пропагандист номер один Эво Моралеса?» Ответ: «Джордж Буш?»

«А вот и нет. Он идет только под номером три. Его обошли Wall Street Journal и New York Times».

26
Родственные чувства

Для многих латиноамериканцев Эво Моралес стал символом движения против корпоратократии, которое выражает чаяния коренных народов, всех бедных и обездоленных. Моралес с особой гордостью говорит о том, что происходит из низов и любит подчеркивать свое индейское происхождение, часто щеголяя в национальной одежде аймара – свитере, пончо и традиционной вязаной шапочке-лючо.

Он открыто заявляет всему миру о величии своего народа, говоря, что столетия кабалы не означают, что сегодня боливийский народ не способен защитить в борьбе свою землю и свою национальную честь. То, что его народ так долго подвергался эксплуатации, еще не означает, говорит Моралес, что он в чем-то уступает другим народам. Материальная нищета не есть признак духовной неполноценности.

Объявляя о намерении выставить свою кандидатуру на президентских выборах, Моралес обещал, что постарается преодолеть коррупцию и использовать национальные ресурсы для помощи народу. Он во всеуслышание заявлял, что будет бороться с иностранными корпорациями, разграбляющими национальные богатства страны, и скажет решительное «нет» требованиям Соединенных Штатов уничтожить посевы коки. Отмечая, что это растение становится наркотиком только после того, как из него производят кокаин и вывозят его за пределы страны, он настаивал, что с этой проблемой надо бороться потребителям наркотика.

В декабре 2005 года Эво Моралес одержал убедительную победу на выборах. Впервые в истории Боливии ее президентом стал представитель коренного индейского населения. Он немедленно заявил, что вдвое сокращает свой президентский оклад и не позволит, чтобы кто-то в кабинете министров получал больше этой суммы.

На сэкономленные деньги Моралес намеревался нанимать больше учителей в государственные школы. Политические убеждения Моралеса нашли отражение и в составе его правительства. Пост вице-президента занял Альваро Гарсиа Линера, в прошлом один из тех, кто возглавлял революционную борьбу боливийского народа против корпоратократии, за что четыре года томился в тюрьме.

Получив в Мексике математическое образование, позже Линера посвятил себя социологии и занимал должность профессора в Боливийском главном университете Сан-Андрес в Ла-Пасе, где прославился как интеллектуал и политический аналитик. Министром юстиции в правительстве Моралеса была назначена женщина, в прошлом работавшая прислугой; сенат возглавил бывший сельский учитель.

Хотя Моралес и был представителем коренного индейского населения, он выступал от имени всех бедных и обездоленных своей страны, будь то бедняки из городских трущоб, крестьяне из горных районов или племена, живущие в джунглях.

Основные американские СМИ откровенно обманывали американцев, выставляя Моралеса то «коммунистом», то «агентом Кастро». Попытки всячески очернить Моралеса были организованы в духе кампании по дискредитации президента Гватемалы Арбенса, которая предшествовала вторжению США в эту страну.

Затем, всего через месяц после того, как Моралес официально занял пост президента, Bechtel подала против Боливии очередной судебный иск о возмещении ущерба от потери концессии на систему водоснабжения боливийского города Кочабамба.

Менее чем через четыре месяца Моралес предпринял ответный ход: 2 мая 2006 года армейские подразделения по его приказу заняли нефтяные и газовые месторождения, чтобы поставить их под контроль государства. Отведя руководству иностранных корпораций 180 дней на пересмотр условий существующих контрактов с боливийским правительством, Моралес заявил: «С грабежом наших природных богатств иностранными компаниями покончено». Как отмечал президент, «настало время прекратить несправедливое распределение прибылей, когда 80 % доходов от эксплуатации наших месторождений уходит в карман иностранных корпораций, а боливийцам достается лишь 20 %. Это соотношение пора изменить»[32]32
  Paulo Prada, “Bolivian Nationalizes the Oil and Gas Sector”. The New York Times, May 2, 2006, p. A9, www.nytimes.com/2006/05/02/world/Americas/02bolivia.html.


[Закрыть].

В то же время некоторые рассматривают действия Боливии как определенное ослабление единого латиноамериканского фронта, отмечая, что сильнее всего от этого шага пострадают Бразилия и Аргентина, крупные импортеры боливийского газа. Однако Уго Чавес со всей страстью бросился на защиту Моралеса: «Мы поддерживаем Боливию, которая избрала то же направление, что и Венесуэла. В ходе чрезвычайно длительного и трудного процесса, который стоил нам даже попытки государственного переворота, мы вернули себе контроль над нашими природными ресурсами и минеральными богатствами. Я уверен, что все еще обернется в лучшую сторону».

Сам Моралес весьма четко и недвусмысленно обрисовал контуры своей политики; он – сторонник национализма и объединения в единый фронт, когда дело касается противостояния Латинской Америки и США. Он против эксплуатации своей страны корпорациями, где бы они ни базировались и в какой бы стране ни располагались их головные офисы:

«Мы намерены защищать наши природные ресурсы. Если раньше Боливия была ничьей землей, то теперь у нее есть хозяин. Сейчас это земля принадлежит боливийцам, в особенности ее коренному населению. Если частные компании, нефтяные компании, транснациональные компании желают прийти к нам и готовы уважать боливийские законы, мы говорим им: “Добро пожаловать”… а компаниям, которые не хотят уважать боливийские законы, не желают подчиниться государству, закону, мы говорим: “Для вас настают плохие времена!”»[33]33
  “Evo Morales Nationalizes Gas Resources in Bolivia”, Democracy Now! May 5, 2006, www.democracynow.org/article.pl?sid=06/05/05/1432216.


[Закрыть].

В январе 2006 года еще одна страна континента последовала примеру Аргентины, Боливии, Бразилии, Эквадора и Уругвая: президентом Чили стала Мишель Бачелет, в предвыборной платформе которой делался особый упор на принцип самоопределения. Это была первая женщина-президент в истории континента. Она немедленно продемонстрировала готовность выполнять предвыборные обещания, отдав половину постов в своем кабинете женщинам.

Конечно, взгляды этой плеяды новых руководителей восходят корнями к наследию лидеров прошлого, смело выступавших против господства корпоратократии, и все же первое десятилетие миллениума ознаменовалось новыми тенденциями, которые приведут к последствиям глобального масштаба.

Никогда прежде миллионы людей не проявляли такого единства взглядов, избирая своими руководителями тех, кто решительно настроен на защиту права своего народа от посягательств финансовых кругов США. Никогда прежде народы Латинской Америки не демонстрировали такого единодушия. Никогда прежде власть так открыто не демонстрировала поддержку бедноты – и городской, и сельской, а также и коренного индейского населения. Никогда прежде закабаленные народы, объединившись, не обращали столь мощного и единодушного послания своему поработителю. Такого еще никогда не было в Западном полушарии, как, впрочем, в Африке или Азии.

Хотя Ближний Восток продолжает яростно сопротивляться железной хватке империи, для народов региона эта борьба оборачивается жестоким насилием, несет бедствия и смерть, тогда как в Латинской Америке набирающее силу революционное движение никогда не ставило целью изгнать иностранных эксплуататоров.

Напротив, оно обращено на позитивные перемены, направленные на достижение большего равноправия и свободы, справедливых социальных реформ. Это мирное по своей сути движение. Оно распространяет импульсы по всему миру, служа примером другим странам; оно решает конкретные социальные проблемы и вдохновляет народы всех континентов.

Вновь избранные главы латиноамериканских государств совершили беспрецедентный в истории Западного полушария шаг: они договорились защищать друг друга. Не единоличная воля сильного лидера (как это было, например, при С. Боливаре), а взаимное согласие побудило эти государства выработать общую линию противостояния МВФ, Всемирному банку и американскому правительству и в такой области, как самооборона.

Сегодня Бразилия, Аргентина, Чили, Перу и Венесуэла вносят коррективы в военную стратегию, перенося центр тяжести с защиты транснациональных корпораций на защиту собственной страны от иностранных интервентов. Самым серьезным образом рассматривается возможность широкомасштабного военного сотрудничества.

Помимо укрепления уз дружбы и взаимопонимания внутри континента, страны Латинской Америки активно развивают сотрудничество и связи с Индией, Китаем и другими государствами, также обеспокоенными стремлением США построить мировую империю. В ноябре 2005 года состоялся чрезвычайно важный для судеб континента визит председателя КНР Ху Цзиньтао в Аргентину, Бразилию, Чили и на Кубу. Состоялись также двусторонние встречи с президентом Мексики Висенте Фоксом и Перу – Алехандро Толедо.

А между тем китайский бизнес медленно, но верно берет верх над американскими корпорациями, выдавливая их даже из секторов, традиционно считавшихся вотчиной США. Так, китайская бизнес-элита фактически взяла под контроль базовые порты по обе стороны Панамского канала. С 1998 года осуществляется совместная китайскобразильская программа Earth Resources Satellite по созданию искусственных спутников для исследования природных ресурсов Земли.

Пока Вашингтон, невзирая на упорное сопротивление латиноамериканских лидеров, тщетно пытается протаскивать торговые соглашения, обеспечивающие одностороннюю выгоду американским корпорациям, китайский бизнес повсеместно и успешно готовит почву для более привлекательных соглашений. Возможно, кто-то усмотрит в этом непоследовательность, учитывая потенциал Китая как нарождающейся новой империи, однако латиноамериканцы знают, что в отличие от США Китай никогда не вмешивался в их дела. Как и Советский Союз в период 1960–1980-х годов, Китай стал для них сегодня оплотом социального равенства и противовесом экспансии США.

Государства континента стремятся расширять деловые связи, недаром их посланцы активно курсируют по всему миру. Кроме того, это одно из проявлений движения против корпоратократии; оно недвусмысленно указывает на серьезность намерения наших южных соседей поставить заслон гегемонии США.

В Латинской Америке не зря опасаются вмешательства Соединенных Штатов. Основанием для этого служат как тайные операции, так и открыто заявляемые Вашингтоном политические цели. Это стало для меня особенно ясно после возвращения с форума. Один за другим ко мне стали обращаться «шакалы», из тех, кто хотел порвать с прошлым и покаяться в своих грехах.

27
История убийств

Через два дня после избрания я вошел в кабинет новоиспеченного президента и поздравил его.

Он сидел за огромным письменным столом и глядел на меня с загадочной улыбкой чеширского кота. Я сунул левую руку в карман пиджака и сказал: «Господин президент, здесь у меня пара сотен миллионов долларов. Это для вас и вашей семьи, если будете играть по правилам – ну вы понимаете, о чем я: благосклонность к моим друзьям из нефтяных компаний и почтение к Дяде Сэму». Тут я подошел поближе, сунул правую руку в другой карман и, склонившись почти к его лицу, прошептал: «А здесь у меня пистолет с пулей, на которой выгравировано ваше имя, – на случай, если вам вздумается выполнить ваши предвыборные обещания».

Я отступил назад, уселся в кресло и зачитал коротенький список президентов, начиная с Дьема и заканчивая Норьегой, которые были убиты или свергнуты потому, что в свое время отвергли дружбу Дяди Сэма, – ну вы знаете, как все это было.

Президент внял предостережению.

Бретт отпил пива. «Вот, собственно, и все, – резюмировал он и отвернулся, разглядывая блондинку в соблазнительном бикини, которая вспрыгнула на палубу Waterway Cafe, чудесного ресторанчика-поплавка в Палм-Бич Гарденс, Флорида. – Этот случай говорит сам за себя».

При первом звонке Бретт представился мне как «шакал», который решил кое-что «порассказать об Эквадоре и других латиноамериканских странах». Однако ни по телефону, ни по электронной почте он не пожелал даже словом намекнуть, о чем пройдет речь. Первую встречу мы назначили на пляже невдалеке от моего дома во Флориде. Потом встречались еще несколько раз, уже в ресторанах.

Позже я понял причину его нежелания «светиться»: Бретт все еще состоял в рядах экономических убийц и бросать это дело, судя по всему, не собирался. Однако Бретта все сильнее и сильнее беспокоило и раздражало то, как ведут себя его хозяева. «Сплошная самонадеянность и коррупция. Американским гражданам давно пора узнать правду о тех, кого они избирают на высокие посты. Их безответственное поведение превратило многих наших бывших друзей во врагов». Бретта, правда, вполне устраивало, что в год он имеет до полумиллиона долларов, причем без всяких налогов.

Бретт, по его словам, подался в этот бизнес, потому что боялся коммунистов. Он вырос на Кубе, и когда Кастро погнал диктатора Фульхенсио Батисту, его семья потерпела миллионные убытки. «Комми сгинули, – с сожалением констатировал Бретт, – а работа осталась. И я чертовски хорошо ее делаю. Единственно, что меня бесит, так это безмозглые кретины из Вашингтона, из-за них у нас такая скверная репутация».

Весь облик и манеры Бретта соответствовали образу «шакала». Это был крепкий мускулистый мужчина с аккуратным ежиком волос. В отличие от Нейла, который руководил операциями моего бывшего ведомства в разоренных цунами районах Индонезии, Бретт сильно смахивал на полицейского. Движения его были скупы, а формулировки точны и лаконичны. Оценки, которые он давал людям и событиям, соответствовали и моим собственным впечатлениям. Слушая, как Бретт рассказывает о своих первых шагах на поприще экономического убийцы в Панаме в конце 1970-х годов, о генерале Торрихосе, я мысленно возвращался к тем дням, когда сам варился в этом котле. Бретт, по его словам, намеренно не назвал имени президента, с которым «поработал», – он хотел, чтобы я изобразил это просто как один из типичных примеров работы экономических убийц и «шакалов».

Впрочем, ничто из всего, что он поведал, меня особо не удивило. Я всегда подозревал, что к президентам семи латиноамериканских стран, выступающих против гегемонии США, непременно подсылали кого-то из моих бывших коллег. Такие поначалу держатся в тени, играя роль представителя одного из «центров силы» – Всемирного банка, американского посольства, Агентства международного развития – или консультанта какой-нибудь международной фирмы. Будущий президент до поры до времени даже не подозревает об их истинной роли. И только после выборов они наконец приступают к выполнению своей главной миссии.

Я встречал многих скептиков, которые говорили, что, конечно, знают о заказных убийствах политических деятелей, но при этом сильно сомневались, что экономические убийцы – вроде Бретта, меня и прочих – вообще существуют. Однако, как мне думается, даже несведущий в этих делах человек должен понимать, что, прежде чем «спустить курок», намеченной жертве всегда предлагают выбор. Ни один политик, ни один агент ЦРУ не поступит иначе. Прежде чем использовать последнее средство, будь то заговор с целью физического устранения или организация антиправительственного путча, строптивого президента всегда пробуют склонить к сотрудничеству. Даже самый закоренелый мафиози не станет убивать врага, не попробовав сначала договориться. Хотя бы потому, что это слишком рискованно, да и со стороны выглядит подозрительно. К тому же не очень надежно – слишком много шансов допустить ошибку. Поэтому сначала на сцену всегда выступает эмиссар, посланец. Он предлагает щедрую награду за покладистость, а если посулы не срабатывают, пускает в ход угрозы.

Когда я выступал в роли такого посредника, то обычно действовал более тонко, чем Бретт в том случае, о котором он мне рассказывал. Я всегда допускал, что кабинет высокопоставленного государственного деятеля может быть оборудован подслушивающей аппаратурой. Впрочем, сути дела это не меняло. У президента не оставалось ни малейших сомнений, что остаться у власти, да еще при этом и набить карман, можно только поддерживая дружбу с нами. В противном случае его ожидала расправа – физическая или политическими средствами.

Президент Чавес часто рассказывал по венесуэльскому радио о том, как экономические убийцы и «шакалы» пытались его обрабатывать. Вот как описывала одну из передач на эту тему радиостанция BBC:

Упоминая книгу Джона Перкинса «Исповедь экономического убийцы», президент Чавес заметил, что к нему тоже подкатывались экономические убийцы. По словам Чавеса, в обмен на разрешение разведывательных полетов над Венесуэлой и присутствие в стране американских советников ему предлагали огромный кредит от МВФ… После того как сам Чавес решительно отверг это предложение, экономические убийцы не отказались от своих замыслов и нацелились на ближайшее окружение президента – «менее стойких» правительственных чиновников, законодателей и даже высших военных. Далее Чавес, ссылаясь на книгу Перкинса, пояснил, что, когда экономические убийцы терпят неудачу, на сцене появляются «шакалы» и организуют государственный переворот или политические убийства. «Мы наголову разбили экономических убийц и “шакалов”, сорвали их замыслы. Но если они хотя бы подумают о том, чтобы вернуться, мы снова их разобьем», – сказал в заключение Чавес, вызвав одобрительные возгласы толпы[34]34
  Цитируется по материалам регулярной теле– и радиопрограммы Уго Чавеса «Hello, President», выпуск 10 апреля 2005 г., № 218, Radio National de Venezuela, Caracas. Перевод и комментарии BBC World Monitoring, 13 апреля 2005 г.


[Закрыть].

После того как был смещен президент Гутьеррес, я давал интервью эквадорским журналистам, упомянув среди прочего рассказ Бретта и беседы с другими бывшими коллегами «по цеху». В связи с этим я высказал предположение, что кто-то из людей подобного сорта вполне мог «обработать» бывшего президента Эквадора. При этом я отметил, что, лично зная Бретта и иже с ним, имею основания предполагать, что «шакалы» оказывают давление на всех вновь избранных южноамериканских президентов, бросивших вызов корпоратократии.

Я всегда стараюсь подчеркнуть, что рассказываю о методах экономических убийц и «шакалов» не для того, чтобы лишний раз критиковать политических деятелей Латинской Америки, а для того, чтобы американский народ заставил правительство и корпорации воздержаться от попыток насаждать демократию в других странах.

Одно из таких интервью было перепечатано эквадорской прессой. 3 марта 2006 года со мной по электронной почте связался Билл Твист, председатель правления Pachamama Alliance – я, если помните, состою в правлении этой некоммерческой организации. Он переслал мне письмо от сотрудника нашего представительства в Эквадоре и статью из эквадорской ежедневной газеты El Comercio от 1 марта 2006 года.

Статья называлась «Лусио Гутьеррес обвиняет Перкинса в клевете». В письме наш сотрудник кратко резюмировал статью: «Интервью Джона вызвало здесь бурю страстей! …В сегодняшнем номере Comercio председатель партии Гутьерреса заявил, что экс-президент намерен подать на Джона в суд за клевету. Особую остроту этому делу придает тот факт, что предвыборная гонка здесь уже набирает обороты и на кон поставлено ни много ни мало, а выживание едва оперившейся партии Гутьерреса».

Вскоре со мной на связь вышли и сами корреспонденты El Comercio. Отвечая на их вопросы, я снова подчеркнул, что не имел намерения бросить тень на Гутьерреса, что моя главная цель – убедить американскую общественность, что наше правительство и корпорации слишком часто превышают свои полномочия и что мы должны положить конец этому произволу власти. Я заявил также, что не имею конкретных доказательств того, что к Гутьерресу наведывался кто-то из экономических убийц, но вместе с тем отметил, что по роду своей прежней деятельности сам часто прибегал к подобным методам давления на правительственных чиновников.

Больше по этому поводу меня никто не тревожил. Однако выход в свет «Исповеди» и публикация статьи в El Comercio произвели неожиданный эффект: ко мне обратилась небольшая группа американских военнослужащих. Они поделились со мной фактами перегруппировки наших армейских подразделений в Колумбии, вблизи границ Венесуэлы. С их точки зрения, это могло быть подготовкой к военному вторжению. Этих людей, как и Бретта, сильно беспокоил курс, по которому следует наша страна. Не рискуя выступить публично, они все же хотели, чтобы народ Америки узнал о том, что происходит.

С точки зрения разворачивающегося в Западном полушарии движения против корпоратократии Колумбия представляет собой огорчительное исключение. Она уже доказала, что предпочитает во всем следовать указке Вашингтона. Благодаря неиссякаемому потоку денег американских налогоплательщиков и целой армии наемников, состоящих на жалованье у корпораций, а также официальной военной помощи США Колумбия превратилась в главный плацдарм, на котором Вашингтон пытался вернуть себе былое региональное господство.

И хотя США оправдывают столь массированную поддержку Колумбии благородным намерением борьбы с производством и распространением наркотиков, это лишь ширма. На деле же Вашингтон намерен защитить интересы нефтяных компаний перед лицом нарождающегося сопротивления их господству.

Уругвайский публицист Рауль Зибечи, член редакционного совета еженедельника Brecha de Montevideo и профессор Университетского комплекса францисканцев Латинской Америки, отмечает, что на сегодняшний день Колумбия занимает четвертое место по размерам американской военной помощи, уступая только Израилю, Египту и Ираку (хотя Associated Press ставит ее на третье место)[35]35
  Associated Press, “War Crimes Tribunal Dispute Threatens Aid”, The New York Times, July 1, 2003, www.npwj.org/?q=node/1307.


[Закрыть].

Посольство США в Боготе относится к числу самых крупных американских посольств в мире – больше только в Ираке. Профессор Зибечи и ряд других аналитиков утверждают, что Вашингтон намерен создать в Южной Америке объединенную военную силу, которой будет управлять Пентагон. Это должно стать своего рода военной проекцией Зоны свободной торговли Америк, на создании которой так настаивают США, с центром управления в Колумбии[36]36
  Raul Zibechi: «Brazilian Military Getting Ready for Vietnam-style U. S. Invasion», Brazzil Magazine, July 22, 2005, www.brazzil.com/content/view/9344/76. См. также ежемесячную колонку профессора Зибечи по адресу http://americas.irc– online.org/.


[Закрыть].

То, что рассказала группа военных, о которых я упоминал, – это были двое рядовых и второй лейтенант (младший офицерский чин) – подтверждало гипотезу профессора Зибечи. Они догадывались, что истинная причина их пребывания в Колумбии – стремление закрепить факт военного присутствия США в этой стране и обучать латиноамериканских военных, которые вошли бы в состав южного командования армии США (во всяком случае, это название употребили двое из троих).

«Из-за того, что мы делаем в Колумбии, она становится еще привлекательнее для наркобизнеса, – говорил лейтенант, – а иначе почему, как вы думаете, ситуация там постоянно ухудшается? Потому, что мы так хотим, потому, что за наркотрафиком стоим именно мы. Вернее, ЦРУ – точно так же, как за азиатским “золотым треугольником”. И в Центральной Америке, и в Иране, как показал скандал “Иран-контрас”, точно так же, как Британия стоит за китайским опиумом. Кокаин приносит миллиарды незаконных долларов, которыми можно оплачивать тайные операции, а заодно служит оправданием наращивания нашего присутствия в Колумбии. Неужели неясно? А такие, как я, кто служит в регулярной армии, на самом деле защищают там нефтяные месторождения и готовят вторжение в Венесуэлу. Борьба с наркотиками – это так, всего лишь для прикрытия».

От одного бывшего офицера из подразделения «зеленых беретов» я как-то слышал, что армия наемников создана и в Гайане, рядом с венесуэльской границей. Как он уверял, в ее состав входят закаленные в боях парашютисты-десантники, которые официально числятся как проходящие обучение для ведения боевых действий в условиях джунглей. К тому же они изучают испанский язык.

«Сейчас у нас войска стоят в Афганистане и Ираке, а там, как известно, джунглей и близко нет. И по-испански никто не говорит. Так в чем секрет? А теперь подумайте-ка, где у нас много джунглей? Правильно, в Венесуэле, и говорят там на испанском. А кроме парней вроде меня, наемников из Штатов, Англии и Южной Африки, в Гайане полно латиноамериканских военных, в основном выпускников WHINSEC».

WHINSEC, то есть Институт сотрудничества в области безопасности в Западном полушарии, – это учебное заведение, которое раньше называлось School of the Americas, SOA (Школой двух Америк). Там латиноамериканских военных обучают методам проведения карательных акций, борьбы с партизанами, ведения допросов с применением пыток, учат пользоваться средствами прослушивания и наблюдения, вести разведку, организовывать покушения на политических деятелей. Из стен этой школы вышли некоторые из самых одиозных диктаторов и генералов.

Первоначально SOA размещалась в зоне Панамского канала – до тех пор, пока генерал Торрихос не настоял на том, чтобы ее убрали из его страны. Тот факт, что после смерти Торрихоса его преемник генерал Мануэль Норьега сопротивлялся возвращению Школы двух Америк на прежнее место, возможно, сыграло не последнюю роль в том, что и его имя в конце концов пополнило вашингтонский «список неугодных».