Текст книги "Шаманские техники личностных изменений. Опыт превращений"

Автор книги: Джон Перкинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Голос был знаком, но я не мог определить, кому он принадлежит. Я сел. Костер ярко горел, казалось, все спали. Я так хотел, чтобы Таю проснулась, посмотрела на меня, заговорила. Страстно желал услышать ее голос. Снова услышал мужской голос и на этот раз вспомнил, кто это. Проповедник Билли Грэхем, дающий интервью на национальном телевидении. Репортер спросил преподобного Грэхема о том, приходилось ли ему бороться с искушениями.

Я улегся обратно, испытывая облегчение от того, что понял, откуда взялся этот образ. Блики огня отплясывали на соломенной крыше над головой. Судя по всему, Билли Грэхем обращался непосредственно ко мне. Избегай ситуаций, в которых могут возникнуть искушения. Я похвалил себя за то, что между мной и Таю был костер. Закрыл глаза.

Затем увидел, как на меня надвигается лицо Таю. Ее мягкая улыбка заставила снова задуматься, пересмотреть свои выводы. Почему я должен хвалить себя за то, что избегаю ее? Она прекрасный человек, мудрый учитель. Моя реакция выросла из другого чувства, очень коварного – чувства вины. Я понял, что слова Грэхема являются манипулятивным инструментом нашей культуры, которая спекулирует на чувстве вины, чтобы нас контролировать. Никогда не оставаться наедине с женщиной! Что стоит за этой фразой? Такой подход отделяет людей друг от друга точно так же, как научная система создала непреодолимую пропасть между биологическими видами.

Тогда я вспомнил историю про Еву и змея-искусителя. Дьявольская женщина, дьявольская природа. Как рождаются подобные идеи? Что внутри нашей культуры возводит эти препятствия, подавляет все естественное и мешает ценить наши природные аспекты? И что заставляет считать, что мы вправе навязывать эти идеи и ценности другим?

Осознав, что нужно поспать, что я не смогу сейчас ответить на все вопросы, я замедлил свой внутренний ритм, чтобы перестать об этом думать. Постарался найти образ, который помог бы заснуть, и вернулся к истории Тампура о любви, празднике, мужчинах и женщинах, собирающихся провести ночь вместе. Передо мной проплывали образы. Подобно призракам, они выплывали из леса – шуары всех возрастов выстраивались для ритуала блаженства. Я почти не удивился, увидев собственное лицо в обеих шеренгах танцоров, женской и мужской. Я чувствовал себя умиротворенным и довольным.

Я заснул. Но осознавал треск костра, звуки леса, окружающие меня, Тампура и его семью, Таю, ночь… и все же я спал, как будто границы между бодрствованием и сном растворились.

В какой-то момент я заметил, что больше не сплю. Меня тянуло в джунгли, как будто они звали меня. Взглянув на угли очага, я решил, что, должно быть, спал несколько часов. Посмотрел на Таю. Она не шевелилась.

Я лег, плотно завернувшись в спальный мешок, и сказал себе, что это просто воображение. Затем вспомнил про Голос Души, Голос Вселенной. У меня возник вопрос: что такое воображение? Не этим ли словом мы, на самом деле, называем Голос?

Я выбрался из спального мешка и встал. В хижине было темно, свет исходил только от тлеющих углей. Собака подняла голову и заскулила. Затем снова заснула. Больше не раздалось ни звука.

Я вышел наружу. На небе сверкали звезды. Между деревьями то тут, то там мелькали светлячки. Понял, что забыл фонарик, но не хотел возвращаться за ним, чтобы не разбудить никого. Я знал, где тропинка, и, в любом случае, света звезд достаточно, чтобы различать деревья. Медленно вошел в ночь, чувствуя, что меня влечет какая-то непонятная сила. Я соединил руки возле сердца и понял, что все делаю правильно.

Звуки ночных джунглей казались громче, чем раньше, как будто они были хором, аккомпанирующим Голосу. Я пытался представить себе тех, кто их издавал. Мысленно видел лягушек, жаб, насекомых всевозможных расцветок и форм, филинов и сов, маленького оцелота и горящие глаза ягуара. Замедлил шаг, но продолжил двигаться через лес.

Деревья вдруг расступились, и я оказался на поляне. Замер. Над кронами деревьев сверкнул синеватый отблеск. И еще раз. Затем он поднялся над лесом – мерцающий шар синего цвета, подобный тому, что я видел во время путешествия, которое совершил на пирамиде майя вместе с Вьехо Ицей. Он повис над верхушками деревьев. Появился еще один светящийся шар. Он, казалось, материализовался прямо из воздуха. Они оба парили рядом.

Огромные шары энергии приблизились ко мне, а затем быстро исчезли, скрывшись за плотной стеной деревьев тропического леса. Кажется, я простоял там очень долго в надежде, что они вернутся. Я чувствовал себя одновременно полным энергии и опустошенным.

Я вспомнил тот день на пирамиде майя с Вьехо Ицей, и то, как превратился в шар энергии, который из золотого стал синим и увеличивался до тех пор, пока его диаметр не стал примерно равен моему росту. Вспомнил Вьехо Ицу, который рассказал, как использовать камень-проводник, и о том, как этот камень двигался вокруг и касался энергетического шара. Вспомнил, как услышал Голос Души (теперь я понимал, что это был именно он!), говорящий, что мое желание превратиться в шар энергии – это мечта, а не фантазия. Кажется, моя мечта начала сбываться.

Я хотел бежать в джунгли за этими огнями, но что-то меня удержало. Я был уверен, что снова встречусь с ними. Наконец, я повернулся и поспешил обратно к жилищу Тампура. Я в последний раз обернулся, чтобы посмотреть в ту сторону, где исчезни синие шары. Никаких признаков.

Ничто не изменилось. Собака подняла голову, когда я вошел, и, узнав меня, помахала хвостом. Я забрался обратно в спальный мешок и некоторое время сидел, рассматривая тлеющие угли.

Позднее той ночью мне приснился сон. По крайней мере, показалось, что это был сон, хотя на следующий день, когда я рассказывал о нем, Рауль предположил, что это могло быть чем-то большим. Я медленно скользил по небу, окруженный синим сиянием, смотря на пустыню внизу. Через пески двигались люди и животные. Время от времени один из людей поднимал голову и указывал на меня. Они следовали за мной. Я чувствовал тепло, восторг, знал, что это длится уже много дней. Вдруг на горизонте увидел город. Рядом с ним была маленькая пещера. Я завис над ней. Внутри пещеры увидел людей, животных и новорожденного младенца. Люди, следовавшие за мной, вошли в пещеру. Я поднялся выше в небо, откуда мог видеть всю эту равнину, город и пещеру. От того места, где спал ребенок, расходились золотистые лучи.

Я проснулся потому, что рядом кто-то смеялся. Было темно. Когда глаза привыкли к освещению, я увидел фигуры, копошащиеся около углей. Кто-то подложил дров и раздул огонь. Пели птицы, и ночь перешла в утро, неясный туманный свет. Смех стал громче. Я сел. Вся семья шуаров была на полу: младенцы, дети, взрослые, даже Тампур. Они устроили веселую возню, играя с каким-то маленьким животным, скорее всего, обезьянкой.

Рауль присел рядом со мной. – Они никогда не становятся взрослыми, – сказал он. – Старейшины

шуаров однажды сказали мне, что вечером старики учат молодежь традициям племени, а утром дети учат взрослых игре.

Мы убрали спальные мешки и приготовились к отъезду в Капави, где ждал Хайме, работавший над проектом экологического поселения. Пока Рауль и Таю готовили завтрак, я оказался наедине с Тампуром и его правнуком-подростком, который говорил как на языке шуаров, так и на испанском. Мы втроем вышли из хижины. Я воспользовался возможностью и рассказал Тампуру о синих шарах в небе.

Слушая, он кивал головой и довольно улыбался. Когда я закончил, он произнес одно слово, которое не нуждалось в переводе:

– Китиар. – Китиар? – поразился я. – Это был Китиар? Он энергично кивнул. – Китиар. – Это не были инопланетяне? С другой планеты? – Да, да, – сказал он, помахав руками над головой. – Китиар. Другие планеты. Духи джунглей. Китиар.

Он похлопал меня по спине. Затем мне пришел в голову вопрос: – Ты знал, что я друг Китиара? Он кивнул. – Откуда? Он указал в направлении того места, где прошлой ночью были синие шары.

– Мы все едины, – сказал он. Я рассказал, как Китиар предсказал, что станет летучей мышью, что

видел ее, когда Китиар лечил меня, и о том, что случилось той ночью, когда Китиар исчез.

– Да, – уверенно сказал он. – Китиар стал летучей мышью. Теперь – синими шарами. Он есть то, что он есть.

Затем помолчал и снова похлопал меня по спине. – Не думай так много. Его руки дотронулись до моего сердца. Мы немного постояли. Звуки пробуждающихся джунглей наполняли воздух. Глядя в сторону верхушек деревьев, он медленно заговорил.

– Мы, старые шуары, можем становиться деревьями и животными. Мы знаем, что во время шторма нужно гнуться, как пальмы, чтобы не вырвало с корнем. Шаманы меняют форму и используют это против своих врагов. Научись быть шаром энергии, как твой учитель, Китиар.

Глава 15
ГОЛОСА СТАРЕЙШИН

За завтраком я рассказал Раулю и Эхуду про синие шары. Рауль был очень взволнован.

– Хайме видел их пару недель назад в Капави, где мы будем уже сегодня ночью.

Во мне проснулось недоверие. – Те же самые шары? Ты уверен? – Я так думаю. Но мы ведь встретимся с ним всего через несколько часов! Он сам может все нам рассказать.

Я почувствовал облегчение: если Хайме действительно видел эти шары, значит, они мне не привиделись. Мы поблагодарили хозяев и понесли свои сумки к взлетной полосе. Несмотря на ранний час, было уже необычайно жарко. Воздух неподвижен. Мы сложили все под навес, под которым накануне пили чичу.

Я сидел в тени, погруженный в размышления о прошлой ночи. Ватага детей, выскочив из леса, побежала к нам.

– Они услышали самолет, – удивленно покачал головой Рауль. – Как бы я ни напрягал свой слух, они всегда слышат первыми.

Самолет сделал круг, чтобы убедиться, что мы на месте, а затем опустился на грязную посадочную полосу. Посадка была настолько жесткой, что я удивился, как он не лишился всех заклепок на фюзеляже. Мы поднесли свои пожитки к самолету и забрались внутрь. Однако когда пилот нажал кнопку запуска двигателя, ничего не произошло. Он пытался снова и снова, но двигатель молчал.

– Батарея! – воскликнул он, стукнув кулаком по сиденью. Затем открыл свою дверь, достал коробку из-под сиденья и расплылся в улыбке.

– Слава Богу! Дева Мария не оставила нас. У меня есть веревка! – сказал пилот, подняв моток толстой веревки, которыми обычно привязывают яхты. – Все на выход. Мы все-таки его заведем.

Я думал, что он шутит, пока он не начал наматывать веревку на ось пропеллера. Эхуд достал видеокамеру и начал снимать происходящее. Пилот выстроил нас всех под прямым углом к самолету, всех, кроме Эхуда, которому разрешил продолжать съемку. Все крепко ухватились за веревку. Мы собирались запустить двигатель самолета так же, как я запускал мотор старой лодки на озере в Нью-Хэмпшире: вручную раскручивая маховик с помощью веревки! Это казалось нелепым.

Мы налегли на веревку. Удивительно, но пропеллер начал проворачиваться. Сначала очень медленно, а затем все быстрее. С веревкой на плечах мы побежали и услышали, как заработал двигатель. Мы стояли, ловя ртами воздух, и смотрели на солнечные блики, плясавшие на пропеллере.

После того, как мы, наконец, взлетели, я засомневался: не сошел ли я с ума. Зачем мы завели этот ненадежный самолет? Что, если двигатель решит заглохнуть прямо сейчас? Потом успокоился. Смотря вниз на верхушки деревьев, я был поражен их величием. Самые высокие росли уже сотни лет. Я вспомнил истории про короля Артура и его рыцарей, которые бабушка читала мне в детстве.

Большая старая книга с засаленными страницами, которая передавалась из поколения в поколение в семье моего отца, украшенная яркими иллюстрациями. Очень отчетливо, как будто эта книга была открыта у меня на коленях, я вспомнил картинку, на которой сэр Галахэд едет верхом через заколдованный лес на могучем скакуне. Солнце пробивается через кроны деревьев. Его плащ и сбруя его лошади ярко-красного цвета. Он смотрит вверх, на образ, ярко сверкающий на фоне бледно-голубого неба. Это Святой Грааль. Я был восхищен этой иллюстрацией и часто открывал книгу, чтобы посмотреть на нее.

Было что-то близкое и знакомое в образе Грааля, парящем над деревьями, оно, казалось, звало меня куда-то, как будто между нами существовала некая связь. В голову снова пришла мысль, которая, скорее всего, зародилась еще в детстве, когда бабушка читала мне эту историю. Точнее, это было скорее чувство, чем мысль; творение сердца, а не ума. Ощущение, что вся жизнь – это поиск. Подобно рыцарям Круглого стола, я отправился в путь в поисках чего-то божественного.

– Ты тоже видел эти шары, – спросил Хайме, как только мы приземлились в Капави.

Я чувствовал, что он испытывает такое же облегчение, как и я, узнав, что кто-то еще их видел. То, что случилось с ним, было похоже на произошедшее со мной. Шары тихо парили рядом, а затем улетели. После снились яркие сны, хотя, когда он проснулся, то не мог вспомнить никаких подробностей.

Наш разговор прервал крик. Группа мужчин и женщин-ачуаров окружила Таю. Они походили на разъяренных пчел, защищающих свой улей. Мы подбежали к ним. Двое мужчин стояли очень близко к Таю. Один толкнул ее. Хайме ворвался внутрь круга. Он обнял ее за плечи и, взмахнув в воздухе рукой, что-то прокричал. Затем резко повернулся к человеку, толкнувшему ее, и начал ему что-то говорить.

Ачуары попятились. Один из мужчин произнес небольшую речь, обращаясь к толпе. Хайме замахал на него руками. Слово взял другой, старик, до того момента хранивший молчание. Мужчины и женщины расступились, но уходить не спешили.

Старик сказал что-то Хайме строгим голосом. Слова были произнесены на языке ачуаров. Хайме повернулся к мужчине, который толкнул Таю, тот стоял в стороне и выглядел раскаивающимся. Голос Хайме звучал успокаивающе. Вдруг тот, к кому он обращался, улыбнулся, встал рядом и перевел на испанский язык слова, сказанные старейшиной.

– Она шуарка, наш враг. Мы убьем ее, если она не улетит на своем самолете обратно.

Рауль встал рядом с Таю. Он говорил, что она должна остаться, указывая, что она наш переводчик.

– Я говорю по-испански. И буду переводить для вас, – настаивал ачуар. – Она только что была у Тампура. Он убил моего отца.

Он ударил себя в грудь. Хайме отвел Таю, Рауля и меня в сторону. – Ты моя сестра, – сказал он ей, – но я думаю, что, к сожалению, тебе стоит уехать. Если останешься, твоя жизнь будет в опасности. Здесь в последнее время происходят странные вещи. Эти люди очень напуганы.

После отъезда Таю я чувствовал какую-то пустоту. Я смотрел, как самолет исчезает за деревьями, и гадал, о чем она думает. Размышлял о равновесии. Теперь мы, мужчины, остались без женщин. Хотя вокруг были женщины-ачуарки, они казались врагами. В конце концов, я тоже только что от Тампура! Мужчины без женщин, говорят шаманы, – это или мужчины на войне, или мужчины, потерявшие равновесие.

Хайме повел нас через джунгли прочь от взлетной полосы. Все мы были очень подавлены. Рауль и Эхуд заговорили о латиноамериканской истории и той роли, которую в ней сыграла церковь. Скорее для того, чтобы перестать думать о Таю, чем из любопытства, я спросил Хайме, почему ачуары были напуганы.

– Ходят упорные слухи о войне между Эквадором и Перу за нефть, Джон. Люди все время слышат выстрелы около границы. И потом… – Он помолчал и посмотрел мне в глаза. – Мы с тобой уже давно дружим. Я говорю тебе это не для того, чтобы задеть тебя, а потому, что так я воспринимаю ситуацию. Твои люди оказывают огромное давление на ачуаров.

Я спросил, кого он называет «моими людьми» и о каком давлении говорит. Он положил широкую ладонь мне на плечо.

– «Твои люди» – это гринго, брат, и они заставляют ачуаров вырубать леса. Нефтяные компании к северу отсюда просто-напросто изгнали народы ваорани, кофан и секойя. Они сожгли тысячи гектаров леса, отравили реки и вызвали эпидемии неизвестных в прошлом болезней. Ачуары все это видели.

Он повернулся и обнял меня. Затем его глаза встретились с моими. – Конечно, я знаю, что ты не один из них. Я знаю это. – Спасибо, – сказал я, с трудом улыбаясь. Мы пошли дальше. Через некоторое время он продолжил: – Теперь ачуарам трудно выжить в джунглях. Как и у шуаров, их численность стремительно растет. Вокруг вырубают леса. Здесь очень большие проблемы. Охота и собирательство больше не могут прокормить. Они знают, что рано или поздно их заставят открыть дорогу нефтяным и золотодобывающим компаниям, а также тем, кто заинтересован в красном дереве и других ценных породах. Им нужны деньги. Я пригласил тебя сюда еще и потому, что хотел, чтобы ты узнал об их проблемах и, возможно, нашел способ помочь.

Мы дошли до просеки, потом до небольшого озера. Группы мужчин-ачуаров копали ямы у берега и устанавливали столбы.

– Ачуары, – продолжал Хайме, – не нуждаются в подачках. Они хотят внести свой вклад в общее дело. Они верят, что могут многому научить всех нас.

– Я тоже в это верю, – сказал Хайме. – Они так много знают о растениях, духовности, о любви к земле и друг к другу – это, пожалуй, может послужить основой для создания школы нового типа. Где они будут рассказывать нашим людям о самих себе.

Видишь ямы? Когда дом будет построен, американцам и европейцам в нем будет очень комфортно – хорошая еда, безопасная питьевая вода, однако это будет настоящее жилище ачуаров. Это будет безопасное место, где чужаки могут чувствовать себя в безопасности и в то же время жить в единстве с джунглями.

Хайме напомнил, что эквадорские бизнесмены вложили более миллиона долларов в этот проект.

– Они сделали это, – сказал он, – ради будущего всего человечества, поверив тому, что я им сказал. Большинство из них никогда не бывали здесь. Скорее всего, они никогда и не приедут. Замысел дома и материалы принадлежат ачуарам, здесь нет ни одного гвоздя. Я просто помогаю им понять то, что может понадобиться гринго, если решат приехать сюда. Все рабочие – ачуары. Дом будет находиться в их собственности, инвесторам принадлежит лишь право аренды, согласно которому они могут использовать его в течение пятнадцати лет.

– Но у них есть свои ожидания. – У инвесторов? О… конечно. Они рассчитывают, что их вложения не только окупятся, но и принесут приличные проценты. Однако думаю, что они делают это и ради надежды, которую принесет реализация проекта. В конце концов, есть более надежные способы получить проценты с вложений.

Он помолчал. – У меня есть вера, – сказал он после паузы. – Чтобы изменить мир, мы должны изменить мечту. Мы должны верить.

– Хайме, – спросил я, – чего ты ждешь лично от меня? Как я могу помочь этим людям?

Он улыбнулся. – Просто слушай. И смотри. Открой глаза и уши. Мечтай. И не забывай, чему ты научился.

Я рассмеялся. – Так просто? Он взглянул на меня. – Это все, о чем я могу просить. Мы шли молча. Почему-то мне пришел в голову отрывок из Бхагавад-гиты. Тот живет в мудрости, кто видит себя во всем и все в себе. Тот навсегда свободен, кто выбрался из клетки эго.

Я процитировал отрывок для Хайме. Он кивнул. – Мудрая книга. Я пересказал разговор с Тампуром о Четырех Священных Сестрах. – Бхагавад-гита рассказывает, что внутри каждого есть голос, который говорит одно и то же: в действительности мы хотим не денег, славы и материальных благ, а мира во всем мире, любви, а также чистой земли, чистой воды и чистого воздуха. Мы хотим избавиться от дурных привычек и негативных мыслей, которые мешают жить в мире с собой, окружающей средой и нашими соседями.

Мы провели вечер, прогуливаясь по территории строительства и в джунглях. Затем, перед самым заходом солнца отправились к притоку реки Пастаза в месте, где часто собираются амазонские пресноводные дельфины, чтобы ловить рыбу и играть. Мы примерно полчаса ждали их появления. В тот день они не появились.

– Так бывает, – объяснил Хайме. – Это часть природы. Иногда они здесь, иногда – нет. У нас не будет клеток и оград, чтобы посетители могли увидеть жизнь дикой природы.

Два дня спустя мы были приглашены на обед с группой старейшин ачуаров. Это были те люди, которые принимали решения, определяющие судьбу их народа. Нам сказали, что они здесь уже с момента нашего прибытия, причем некоторые проделали долгий путь, чтобы встретиться с нами.

Позднее в тот день мы вчетвером отправились на встречу. В помещении вдоль стен сидели около двух дюжин людей – старейшин. Переводчик провел нас вокруг и представил каждому по очереди. Затем нам тоже дали по табурету.

Несколько старейшин произнесли приветственные речи, при этом каждый из них вставал и поворачивался к нам. Язык встречи был очень официальным. Хайме взял слово и представил нас. Он объяснил, что Рауль, который организовал финансирование для строящегося комплекса, является его партнером по экотуристическому бизнесу, что я писатель, чьи идеи достигли многих стран, и что Эхуд – издатель, выпускающий книги, оказывающие влияние на миллионы людей по всему миру.

Он прикоснулся к голове каждого из нас. – Эти люди пришли предложить свою помощь и прикоснуться к вашей мудрости.

Затем началось обсуждение. Женщины внесли фляги с чичей. Атмосфера стала менее официальной.

Многие из старейшин говорили, напрямую обращаясь к нам, я был поражен их искренностью и открытостью. Почти все говорили о той дилемме, которая стояла перед их народом. За последние десять лет все радикально переменилось. Хотя поначалу казалось, что деятельность врачей и миссионеров приносит их народу много пользы, теперь ачуары уже не были уверены в том, что перемены действительно были к лучшему.

– Сейчас выживает гораздо больше наших детей, чем раньше, – сказал старый воин. – Мы живем дольше. Но нам угрожает голод. Мы не можем прокормить семьи охотой. Слишком много людей, слишком мало добычи. Мы должны встать на колени и просить милости. Это оскорбительно. Белый человек сделал из нас рабов. Он победил нас не оружием, а книгами и лекарствами.

Он вызывающе посмотрел вокруг. Другой старейшина рассказал, как группа ачуаров вышла из джунглей и через Анды добралась до Кито, чтобы потребовать от правительства признания их права на землю. Вместе с другими коренными жителями, студентами и просто сочувствующими они разбили лагерь прямо на площади и находились там до тех пор, пока президент не обратил на них внимание. После того, как правительство даровало ачуарам право на владение одним миллионом акров, они решили, что их настойчивость была вознаграждена.

– Мы праздновали возвращение наших людей с красивыми бумагами, – сказал старейшина. – А через несколько месяцев нам сказали, что если большие компании найдут нефть или золото на нашей земле, право на владение не принесет ничего хорошего. Они могут изгнать нас, если захотят, так же, как они поступили на севере с ваорани и кофан.

Я был всем сердцем на их стороне, когда они начали говорить о том, что представляет собой культура белых людей.

– Что мы можем сказать своим детям, когда им предлагают винтовки и радио? – спросил один из них. – Будто они не должны иметь того, что есть у ваших детей? Но какой ценой достаются нам эти вещи? Мы прекрасно знаем, что незнакомцы не предлагают подобных подарков, если ничего не хотят получить в обмен.

Когда он сел, встал следующий, ветхий старик, опираясь на палку. – Вскоре дарители возвращаются и просят разрешения срубить это старое дерево здесь и вот это – там. Наша молодежь хочет еще подарков, поэтому соглашается. «Что значит какое-то старое дерево?» – спрашивают они. «Мы должны быть современными, – говорят они. – Нашим детям нужны прививки. Им нужна еда, которой джунгли уже не могут им дать». Что нам отвечать им?

Все, что мы могли, – это сидеть и слушать, а затем, после того, как они закончили, сказать им, что мы услышали их боль и что наши сердца плачут.

– Плачут не только об ачуарах, – добавил я. – Еще о ваорани, кофан и шуарах – о ваших друзьях и врагах. И о моем народе, ибо я верю, что это один из самых несчастных народов на земле. Мы идем по пути, который ведет к пропасти, и увлекаем за собой всех остальных. Не только людей, но и животных, и растения. Это трагедия.

Эхуд подчеркнул, что люди по всему миру сталкиваются с подобными проблемами. Он описал положение австралийских аборигенов, коренных жителей Борнео и тибетцев. И заверил старейшин, что их слова будут услышаны.

Я предположил, что мы нуждаемся в их помощи не меньше, чем они в нашей. И что мой народ должен научиться любить священные стихии. Я говорил о сотрудничестве, описывая его как мост, по которому в обоих направлениях перемещаются помощь, знания, сострадание и энергия. Кроме того, сказал, что сейчас мои земляки мечтают только об увеличении своего благосостояния и о контроле над миром, но что по возвращении в США я сделаю все, чтобы изменить их коллективную мечту.

Потом у меня появилась другая мысль. Я посмотрел прямо на старика с длинной тростью.

– Вы говорите, что ваши молодые рубят деревья, поскольку хотят продолжать получать подарки. Что, если я найду способ доставлять им подарки или деньги, при условии, если они не будут ничего рубить?

Медленно, тяжело опираясь на палку, он снова поднялся. Его глаза встретились с моими.

– Эти леса нам не принадлежат. Они не принадлежат ни одному человеку и в то же время принадлежат всем. Да, мы используем их для постройки домов и для других целей. Но всегда с их разрешения. Мы ценим и уважаем каждое дерево. Мы знаем, что леса гораздо старше нас и что они переживут всех нас. Срубая их неуважительным образом, твои земляки могут погубить всех людей. Но леса выживут. Вы не уничтожите их. Ты точно знаешь, что вы, люди на севере, не можете жить без этих деревьев. У вас не будет воздуха, чтобы дышать, воды, чтобы пить, не будет жизни. И все-таки именно твои земляки приходят сюда, предлагая нам пачки бумажных денег, чтобы срубить это старое дерево здесь, или несколько старых деревьев вот там. Зачем? Мы не знаем. Иногда твои люди увозят деревья, сплавляя их по течению рек. Иногда вы сжигаете их и затем помещаете в огромные башни, которые касаются облаков и запускают свои длинные жала глубоко-глубоко в Мать-Землю, чтобы из нее текла черная кровь. Почему? Кто может на это ответить? Мы знаем только, что те твои люди – зло, они черные колдуны. Теперь сюда пришел ты. Хайме говорит, что ты друг. Мы верим ему. Ты говоришь, что можешь платить нашей молодежи, чтобы они не продавали деревья, которые им даже не принадлежат, вашим черным колдунам? Отлично! Значит, так ты сможешь защитить своих же людей. Эти деньги и подарки гарантируют, что у ваших детей будут воздух и вода.

Он опустился обратно на свой табурет.

В течение следующих нескольких дней мы ходили по лесу и совершали прогулки на каноэ по рекам, стараясь узнать как можно больше об ачуарах, их знаниях о растениях и животных и об их восприятии мира. Это был потрясающий опыт, однако меня огорчало, что, возможно, мы наблюдали закат традиции, которая уходит корнями в далекое прошлое. Возможность принять участие в жизни этих людей я воспринимал как великую честь, однако очень огорчало то, что скоро они познакомятся с западным материализмом, который оказал такое разрушительное воздействие на мою собственную культуру.

Затем пришло время покидать Капави. Мы принесли вещи к реке и погрузили их в огромное каноэ, длиной в пятьдесят футов. Мы направлялись к дому шамана ачуаров, расположенному во многих часах пути вверх по течению, в деревне, где почти никогда не было чужаков. Нас предупредили, что многие там никогда не видели белого человека, и что нельзя предсказать, как они на нас отреагируют.

Когда мы начали путешествие вверх по реке, с нами отправились почти тридцать местных жителей, и каноэ было загружено множеством наполненных корзин.

По пути мы высаживали пассажиров около небольших тропинок, уходящих в лес. Все они работали на стройке Хайме и время от времени возвращались домой, чтобы привезти провизию и помочь с накопившимися делами.

Я заметил, что чем дальше мы продвигались, тем более пугливыми и осторожными становились люди на берегу. Поначалу только дети разворачивались и убегали, когда они замечали Хайме, Эхуда, Рауля и меня. Затем так стали вести себя и пожилые люди. Но потом от нас уже прятались все. Когда я спросил об этом Хайме, он сказал, что те, кто никогда прежде не видел белых людей, приходили в ужас от нашей внешности.

– Одна из их легенд, – объяснил он, – рассказывает об эвиа, огромных белых людоедах, которые поедали ачуаров. Даже самые могучие воины не могли справиться с ними. Постепенно эвиа были истреблены Эцаа, богом Солнца. Но теперь люди думают, что, возможно, некоторые эвиа выжили. И это мы.

Я заметил, что мы четверо возвышались над ачуарами, чей средний рост, для мужчин, составлял примерно пять футов шесть дюймов. Я молчал, хотя меня интересовал вопрос: не являемся ли мы действительно людоедами, появление которых предсказывала легенда ачуаров, людоедами, которые не только уничтожают их леса и культуру, но и угрожают выживанию всего человечества?

Поездка была потрясающей. Мы проплывали мимо самых живописных тропических лесов, которые я когда-либо видел. Погода менялась каждые несколько минут. То лил дождь, то светило солнце, и мы видели рождение и смерть бесчисленных радуг. Мы видели многих обитателей джунглей, в основном, птиц, многие из которых были занесены в Красную книгу. В воздухе порхали бабочки. Мы чувствовали на себе взгляды из-под воды и из лесной чащи.

Мы прибыли к жилищу шамана вскоре после заката. Оно было расположено на высоком берегу реки. Традиционный овальный дом был поистине огромным. Это самый роскошный из всех индейских домов, которые мне доводилось видеть. В длину он был около сотни футов, а его тщательно уложенная тростниковая крыша в центре достигала высоты трех-четырехэтажного дома. При нашем приближении дети разбежались, бросившись в джунгли.

Сам шаман, Цуканка, был моложе, чем я ожидал: ему было, пожалуй, немного за тридцать. Однако его авторитет не подвергался сомнению. Люди расступились, когда он вышел встретить нас. Мы чувствовали его силу, его арутам, воинский дух. Перед нами был мужчина, который не боялся столкновений ни с людьми, ни со злыми духами. У него был пронизывающий взгляд. Он не говорил на испанском, однако я откуда-то знал, что трудностей в общении у нас не возникнет.

Несколько десятков людей были приглашены в его дом на вечернюю церемонию. Я решил, что они поняли, что мы все-таки не эвиа. Или, возможно, они просто пришли посмотреть, как Цуканка уничтожит огромных белых людоедов. Снаружи солнце только опускалось к горизонту, но внутри уже было темно. Мы разложили свои спальные мешки вдоль стены. Я чувствовал, как ачуары напряженно нас разглядывают, особенно дети. Некоторые подходили, чтобы потрогать нас, и тут же бросались прочь.