Текст книги "Вопль убийства"

Автор книги: Джон Кризи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Джон Кризи

Вопль убийства

1

Мгновение ужаса

Звук пришел откуда-то из тишины ночи, взрезая ее, разрывая нервы на дрожащие нити. Она закричала, всем телом вжалась в сиденье, руки ее оторвало от руля какой-то непонятной, невидимой силой. Она знала, что машина ее пошла юзом, ясно видела в свете фар груду замерзших листьев и сугроб, а за ними деревья. Но страха смерти не было, был только панический ужас от этого звука.

Затем жуткий визг прекратился.

Как раз в тот момент, когда звук смолк, нос ее машины уткнулся в сугроб. Силой удара ее швырнуло в сторону, тряхнуло, стукнуло… И снова наступили тишина и покой.

Сердце лихорадочно билось, дыхание болезненно прерывалось. Она дышала часто, захлебываясь, и никак не могла вдохнуть достаточно глубоко, как будто что-то не пускало воздух в легкие. Отраженный свет фар, казалось, подчеркивал окружавший покой вне машины и бурю чувств в ней. Она слышала свое дыхание, хриплое, затрудненное, и все же какое-то теплое, человеческое – столь не похожее на сатанинский визг, который нагнал на нее такой страх.

Она съежилась, прижавшись к дверце машины, у нее не было ни сил, ни желания двигаться. Она видела, как что-то вроде бы двигалось в свете фар, но это казалось ей следствием головокружения.

Затем она увидела в заднем окошке машины лицо. Она снова почувствовала страх, но он был совершенно не похож на тот ужас, который она испытала. Это был просто страх, когда неожиданно кто-то незнакомый заглядывает в окно. Лицо исчезло. Она смутно разглядела шапку и шарф. Затем дверца распахнулась и какой-то мужчина спросил:

– С вами все в порядке?

Она могла только прерывисто дышать.

– Выглядите вы неплохо, – сказал он.

Она попыталась заговорить, но не смогла. Мужчина с трудом влез в машину и придвинулся к ней.

– Я видел, как вас повело, – заметил он. – Вы даже не представляете, какая вы везучая.

Она повторила:

– Везучая?

– Случись это на десять ярдов дальше, и вы оказались бы в реке, – продолжал он.

Реке? Какой реке? Она и не знала, что рядом есть река.

– Старайтесь дышать поглубже, – говорил мужчина. Как будто она не дышала бы, если бы могла! – Вы ранены? Может, у вас перелом или…

Он замер в нерешительности, но потом уверенно положил руки ей на плечи и провел ими по ее рукам. Она ощутила некоторое давление, и ничего больше. Затем его руки скользнули между ее руками и телом с какой-то отрешенной фамильярностью и твердо, но осторожно нажали на ее ребра, бедра, ноги. После этого он отпустил ее.

– Было где-нибудь больно?

Она с трудом покачала головой.

– Знаете, что вам поможет? – заметил он. – Немножко подвигаться. Я подойду к другой дверце и выпущу вас через нее.

Он ободряюще улыбнулся, отодвинулся от нее и вылез из машины. У него была хорошая, белозубая улыбка. Когда дверца захлопнулась и она осталась одна в машине, на нее опять напал страх: вдруг снова из темноты ночи ударит этот звук. Но ничего rte произошло.

Человек появился у другой дверцы, и она выпрямилась, чтобы не выпасть наружу, когда дверца откроется. Теперь она дышала глубже и громче, воздух начал проходить в легкие. Дверца открылась, он поставил руку поперек проема, видимо опасаясь, что она выпадет. Не говоря ни слова, он взял ее за левую руку, и она выставила наружу ногу, пытаясь нащупать землю. Тогда он подхватил ее под локти, помог подняться с сиденья и поддерживал, пока она не встала устойчиво, не качаясь, на землю. После этого он отпустил ее, но остался рядом, явно на случай, если она потеряет равновесие. Единственный известный ей мужчина, который когда-либо проявлял такую заботу, был Эрик. Вспомнив о нем, она задержала дыхание. Этот человек ничем не походил на Эрика: он был высок и широк – массивен, – и лицо у него было мужественное, грубоватое, а у Эрика черты лица были тонкими, почти женоподобными.

– Давайте походим, – сказал он. – Ваши ботинки выглядят довольно прочными!

Он обнял ее за плечи и заставил сделать несколько шагов вперед, мимо груды земли и припорошенных снегом листьев, в которую она врезалась. Его машина остановилась сразу за ней, и свет фар делал таинственную темноту невинной и безвредной. Немного подальше был обрыв, отделенный от дороги хлипким на вид заборчиком. Если бы ее машина ударилась в него, она разнесла бы его в щепки и слетела вниз.

– Слышите реку? – спросил он.

Плеск и журчание были слышны очень отчетливо и недалеко.

– Да, – сказала она. Это было первое слово, которое она произнесла с момента ужаса.

– Если еще похолодает, – продолжал мужчина, – она замерзнет.

– На… наверное.

– Я думал, что снег переломит похолодание, но его выпало слишком мало, и он никак не повлиял.

– Не повлиял. Я… не могу передать, как я вам благодарна.

– Не меня благодарите, – возразил он, – благодарите судьбу. Я, уж точно, не прыгнул бы вслед за вами.

Он посмеивался над ней в несколько суховатой манере, и она почувствовала, что он старается мягко вывести ее из шока.

– Что случилось? – спросил он. – Что-то перебежало вам дорогу? Я слышал визг ваших тормозов.

Тот жуткий визг – «визг тормозов»?

– Нет, нет! Я ничего не видела.

– Хотя полагаю, что увидел бы ваши стоп-сигналы, если бы вы нажали на тормоз, – говорил он.

Они прогуливались, делая десять шагов в одну сторону, потом десять – в другую, и хотя холод щипал ей лицо и руки и начинал пробираться под одежду, она уже чувствовала себя гораздо лучше.

Их дыхание выходило облачками пара, легко таявшими в воздухе еще до того, как на смену им появлялись другие.

– А вы не совершили смертный грех?

– Что… Какой смертный грех?

– Заснуть за рулем.

– Господи! Конечно, нет.

– Я почти верю вам.

– Уверяю вас, я… я не спала.

– Ладно. Что же тогда случилось?

Как она могла просто сказать: «Я услышала звук»? Она быстро взглянула на него. Они как раз снова подошли к ее машине, и на этот раз он не пошел дальше. Он стоял и смотрел на нее сверху вниз, и все равно ей нравилась его улыбка. Ему было лет сорок, может быть, под сорок. Поколебавшись довольно долго, она ответила:

– Я услышала ужасный звук.

– Я вижу, что вы не под хмельком, – утвердительно произнес он. – Я слишком долго ехал за вами.

– Ехали за мной? – изумилась она.

– Ну, не специально! Вы оказались впереди меня, а это не самая легкая дорога для обгонов даже в лучшую погоду, так что я выдерживал интервал. Вы, знаете ли, шли с хорошей скоростью.

– Я… я торопилась.

– Тише едешь – дальше будешь, – торжественно провозгласил он. – Какой… какого рода был этот звук?

– Он был… он был… он был чудовищным, – ответила она. И произнесенное таким образом определение сделало все нестрашным.

– Это как-то похоже на кошмар, – заметил он и добавил сочувственно: – Ночью все кажется громче, больше, преувеличеннее… Хотите снова сесть в машину?

Она помедлила. Ей хотелось в машину и вместе с тем было страшно оказаться взаперти одной. Если бы не этот звук или шум, который так внезапно пришел из ночи без малейшего предупреждения! Он открыл дверцу, как бы приняв ее молчание за согласие, и она автоматически скользнула за руль. Он залез в машину за ней и захлопнул дверцу.

– Жалко, что надо включать мотор, чтобы заработала печка, – заметил он. – Эй, да у вас еще включено зажигание! – Он наклонился вперед, повернул ключ зажигания, и красный огонек на панели погас. – Вам далеко ехать?

– В Оксфорд, – ответила она.

– Это еще тридцать миль!

– Я знаю… Знаю, что еще далеко.

– По такой дороге не меньше двух часов, – прикинул он, – если не пойдет снег или вас снова не занесет на дороге. Вам обязательно сегодня надо ехать так далеко? – В его голосе сквозила искренняя забота о ней.

– Да, вообще-то, я должна ехать, – ответила она без энтузиазма.

– Уже ведь за полночь, – напомнил он ей.

– Я знаю, что должно быть поздно, – сказала она несчастным голосом.

– Вы ведь уже ехали как на автопилоте, – сухо заметил он. – Я живу в Хэйле, это такая деревушка в четырех милях отсюда, вперед по дороге. Приглашаю вас воспользоваться нашей пустой комнатой. Моя жена с радостью вас накормит, она привыкла, что я прихожу домой голодным и очень поздно. А утром вы можете уехать пораньше. Дороги уже посыплют песком, и ехать будет гораздо легче. Почему бы вам не дать себе отдохнуть? Ведь это вам необходимо.

– Вы… вы очень добры, – хрипловатым голосом сказала она и с внезапной честностью добавила: – По правде говоря, не думаю, что смогу сегодня вести машину до Оксфорда. Если вы уверены…

– Абсолютно уверен! – Он положил руки ей на плечи и дружески сжал их. – Все, что от вас требуется, это следовать за мной. Дорога займет не более получаса, даже по такому гололеду. – Он уже положил руку на ручку дверцы и вдруг сказал со смехом в голосе: – Я должен буду вас как-то представить, когда мы доберемся до дома!

– Представить?.. А, да, конечно! Меня зовут Шейла Бернс.

– Бернс?

– Да.

– А меня – Джеймс. Все зовут меня Джим, Джим Хортон. Как вы теперь? Уверены, что сможете вести машину?

– Да, мне уже совсем хорошо. И… и я очень вам благодарна.

– Я уже говорил, что вам надо благодарить не меня, а судьбу, – легко ответил он и, распахнув дверцу, вылез из машины, поскользнувшись, воскликнул: – Джеймс, будь осторожен! – и, захлопнув дверцу, зашагал к своей машине.

Когда он скрылся в ней, Шейла почувствовала полное одиночество и одновременно ощутила новый приступ страха. Но звук не повторялся, и, когда Джим Хортон захлопнул дверцу своей машины, это не заставило ее подпрыгнуть.

Она включила зажигание.

Раздался какой-то визгливый звук…

– Нет! – ахнула она. – Нет!

Затем до нее донеслось ровное постукивание мотора его машины, и она поняла, что визг был первым звуком начала работы его стартера. Тени задвигались, свет сместился, замерцал, его машина подъехала к ней вплотную. Когда они оказались бок о бок, он вежливо зажег свет у себя в кабине и помахал ей, медленно объезжая ее. Она включила стартер, сердце ее сильно забилось: звук его очень напоминал тот страшный, ужасающий визг.

Когда он отъехал вперед ярдов на двадцать, она дала задний ход, выбралась из сугроба на дорогу и поехала за ним. Шейла надеялась, что он будет ехать побыстрее, потому что уже чувствовала, как проскальзывают шины по обледеневшему снегу. Задние огни его машины исчезли за поворотом, и она заторопилась за ним, стремясь нагнать его на любой скорости, лишь бы не оставаться снова одной. Когда вышла на поворот, он был не очень далеко впереди, наверное, в пятидесяти – шестидесяти ярдах, его фары уже освещали следующий поворот дороги. В свете ее фар было видно белое ограждение, и она вспомнила о реке и слабеньком заборчике в том месте, где она остановилась. Господи, она везучая. Она почувствовала, как проскальзывают колеса, и сердце подскочило к горлу. Какая жуткая ночь! Если она не будет осторожна, то врежется в ограждение и тогда…

Шейла увидела, что Хортон включил стоп-сигнал, отбросивший ярко-красный отсвет на дорогу и ограждение. Затем его машина судорожным движением резко свернула, красный и белый цвета смешались и закружились какой-то радугой. Она затормозила. Ограждение выступило резко из тьмы, будто выкрашенное светящейся краской. Она вдруг вообразила, что Хортона вынесет через край, но не успела как следует испугаться, как его фары появились прямо перед ней, слепя своим огнем. Шейла инстинктивно закрыла глаза, сильнее нажала на тормоза, почувствовала, как машину заносит и она теряет над ней контроль, и отчаянно подумала: «Я не должна была тормозить. Я не должна была…» Она повернула руль в сторону заноса и почувствовала, как колеса снова сцепились с дорогой. В следующий момент машина остановилась, но мотор еще работал.

Что с ним… как там его зовут?.. Хортон, Джеймс… Джим Хортон.

Может, он услышал этот звук?

Нет, конечно нет, или она тоже услыхала бы его. Но может, он ушибся, может, ударился головой о ветровое стекло, всякое могло случиться. Она положила было руку на ручку дверцы, и в этот самый момент фары его машины попритухли. Значит, он, слава богу, смог это сделать. Она тоже притушила фары, и все равно света было достаточно, чтобы видеть все вокруг. Хортон открыл дверцу и осторожно выбрался из машины. Он стоял и смотрел на нее, широко раскрыв глаза, так что она подумала, что он тоже в шоке. Она нерешительно вылезла из машины.

– С вами все в порядке? – очень ясно донесся до нее его голос, спокойный и собранный.

– Да! А что с вами? – откликнулась она.

– Нечто очень странное, – ответил он.

– Что именно?

– Нечто очень странное. – Он двигался в ее сторону, и они встретились там, где свет фар обеих машин смешивался в яркое зарево, которое не слепило глаза.

– Как у вас нервы, крепкие? – спросил он с легкой небрежностью, которая, она почувствовала, явно была напускной. Но она сумела ответить вполне естественным тоном:

– Им сегодня досталось!

– Да, это уж точно. – Он помедлил и затем объявил, четко выговаривая слова: – Там, на дороге, тело какого-то человека.

– Тело… – Договорить она не смогла, но внутренне застонала: «О нет!»

– Я свернул за поворот и чуть не переехал его, – продолжал он говорить с такой же четкостью.

– О нет! – выговорила она на этот раз вслух.

– О да, Шейла Бернс, я чуть не переехал его, – настаивал он.

– Он… мертв? – спросила она.

– Я собираюсь выяснить это, – ответил он. – Как вы предпочитаете? Подождать здесь?

– Нет, нет, я… я лучше пойду с вами.

– Тогда идите осторожно, – сказал он, беря ее за руку.

Они прошли несколько шагов. Лед хрустел у лих под ногами. Вдруг он воскликнул с раздражением и изумлением:

– Господи! Ну и ночь!

Она ничего не ответила.

В бледном свете она увидела лежавшего на боку человека. Он был совершенно неподвижен. Джеймс Хортон успокаивающе похлопал ее по руке и прошел вперед сам. Он вынул что-то из кармана, и мгновение спустя луч фонарика запрыгал по рукам и груди лежавшего человека. Хортон двигал фонариком, пока его луч не осветил всклокоченные седые волосы и высокий купол лба. Ни на теле, ни на голове не было видно повреждений. Хортон опустился на одно колено, поколебался, потом очень медленно перевернул тело, открыв бледное лицо.

У Шейлы перехватило дыхание.

Челюсть человека отвисла, глаза были приоткрыты. Она была уверена, что это лицо мертвеца. Она заставила себя подойти поближе, в то время как Хортон взял человека за руку и нащупывал пульс. Он держал эту руку, казалось, вечность, прежде чем осторожно положил на землю.

– Никакого биения, – сказал он. – Ни малейшего признака жизни. Вместе с тем… – Он оборвал себя, повернул голову человека, чтобы увидеть другую сторону его лица, затем повторил то, что делал с ней раньше: провел руками по ребрам, рукам, ногам, как бы в поисках повреждений.

– Ничего не сломано, – озадаченным голосом сказал он. – Никаких ранений никакого рода. Мне непонятно, что он здесь делал и что послужило причиной его смерти.

2

Беспокойная ночь

Шейла посмотрела на мертвеца, потом перевела взгляд на выпрямлявшегося Джеймса Хортона. Мрачная нереальность этой ночи все возрастала. Если бы она была одна, все это стало бы просто невыносимым. И так все было достаточно плохо. Сама мысль, что она могла наткнуться на тело, будучи одна, заставляла ее содрогаться.

– Нет смысла стоять здесь и соображать, что бы это значило, – заметил Хортон. – Не знаю, стоит ли взять его в машину или только отодвинуть к обочине. Как вы считаете? Полиция очень придирается, если мертвое тело сдвигают с места.

– Но мы же не можем просто оставить его здесь, – запротестовала Шейла.

– Нет, полагаю, что нет. – Хортон поколебался, поджав губы. – Но здесь нас двое. – Он снова помедлил. – Шейла, мой коттедж всего в нескольких минутах езды отсюда, и я думаю, что вы его не проскочите. Может, вы поедете туда и попросите мою жену позвонить в полицию? Они будут здесь через полчаса и возьмут дело в свои руки, так что я особенно не задержусь.

– Если… если вы уверены, что я найду коттедж… – неуверенно начала она.

– Тут всего два поворота, – настаивал он. – Вы свернете с дороги направо около телефонной будки, которая всегда освещена, а затем поедете влево, по проселку, на который свернули. Вам надо будет ехать по проселку очень осторожно, но свет над нашим крыльцом поможет вам, как только вы съедете с основной дороги.

Она отнеслась к его предложению без энтузиазма.

– Мы ведь можем здесь дождаться другой машины, – предложила она.

– На этой дороге другую машину можно ждать часами! – Хортон улыбнулся. – Боитесь?

– Я до смерти напугана!

– Вам было бы гораздо хуже, если бы вы оказались здесь с ним одна, – сухо заметил Хортон. – Для вас гораздо лучше поехать. Единственное место, где вы можете запутаться, это въезд на проселок, но если вы будете ползти на малой скорости, то никак его не пропустите. Он сразу за телефонной будкой. Там еще есть стрелка-указатель: «Коттедж Сильвэн», а коттедж всего в ста ярдах по проселку.

Конечно, он был прав: действительно, надо было ехать ей.

И спустя несколько минут она уже медленно проехала мимо него и тела на дороге, темного и неподвижного. Хортон помахал ей рукой и крикнул вслед:

– Будьте осторожны.

Шейла напрягалась при каждом изгибе дороги, и хотя она не смотрела на часы, прошло по меньшей мере пятнадцать минут, а сердце ее все колотилось. Наконец впереди справа она увидела световое пятно. Может, это и была будка? Медленно подъехав поближе, она увидела силуэт будки и на противоположной стороне дороги указатель. Она свернула на узкую дорогу, притушила фары и поглядела влево. В некотором отдалении, как будто посреди поля, одиноко горел яркий свет. Почти сразу она заметила белую стрелку с надписью: «Коттедж Сильвэн». Она осторожно свернула на узкую дорогу, и тут же машину стало кидать на ухабах. Шейле пришлось очень крепко вцепиться в руль, чтобы удержать машину под контролем. По мере приближения к коттеджу дорога улучшилась. Теперь стены коттеджа ярко белели впереди.

Шейла подъехала к увитому плющом крыльцу и остановилась, выключила мотор и откинулась на сиденье. На минуту у нее перед глазами все поплыло и закружилось. Она не смогла бы проехать ни мили больше.

Дверь коттеджа распахнулась, и на пороге появилась женщина.

– Джим! – позвала она. – Что ты не идешь?

Это звучало так обыденно, так божественно нормально.

– Джим! – Женщина подошла ближе по усыпанной гравием дорожке. Шейла начала открывать дверцу машины. – Джим! Ты что… Боже мой! Это не Джим?!

– Он скоро будет, – заставила себя произнести Шейла, но едва слышным голосом. Женщина шире открыла дверцу и требовательно спросила:

– В чем дело? Вам известно, где мой муж? Господи, у вас больной вид.

Шейла вытащила из машины ногу и поставила на землю.

– Я сейчас приду в себя. С вашим мужем все в порядке, вам не нужно беспокоиться.

– Что происходит, в чем дело? – спрашивала миссис Хортон, помогая Шейле вылезти из машины. Она обняла ее за плечи. – Ладно, не думайте об этом. Пойдемте в дом. – Она уверенной рукой подтолкнула Шейлу к открытой двери.

За дверью было тепло, уютно. Атмосферу покоя создавало сочетание начищенной меди, бронзы, дубовых балок…

– Сюда!.. – Миссис Хортон открыла дверь в комнату с низкими дубовыми балками и открытым очагом, в котором ярко горел огонь.

– Я сейчас дам вам чего-нибудь выпить. Бренди подойдет?

– Очень хорошо подойдет.

– Садитесь и грейтесь, – пригласила миссис Хортон. – Вы насквозь промерзли. Что именно… – начала она и внезапно отвернулась.

– Там… там произошел несчастный случай, но ваш муж не пострадал, – сказала Шейла. – Он хотел, чтобы вы позвонили в полицию, поэтому послал меня одну.

– Это все может минуту подождать. – Миссис Хортон уверенной рукой наполнила из графина стакан и принесла его. – Вы говорите, что мой муж совсем не пострадал?

– Нет, не пострадал, уверяю вас.

– Спасибо и за это, – сказала миссис Хортон. – А теперь тяните потихоньку. Не глотайте сразу, а тяните.

Миссис Хортон села около Шейлы, сбоку, и поддерживала стакан, пока Шейла медленно тянула, чувствуя, как плывет все вокруг. Вскоре, однако, она не только почувствовала себя лучше, но и устыдилась своей слабости. Ей сразу стало тепло и уютно, напряженное ощущение неотложности куда-то ушло. Но ему нельзя было давать уйти. Она резко выпрямилась.

– Там на дороге мертвый человек, на повороте у реки. Ваш… ваш муж почти переехал его. Я… Ой, это такая длинная история, пожалуйста, позвоните в полицию.

– Если там мертвый человек, – женщина подошла к столу, на котором стоял телефон, – тогда я лучше позвоню в Бэнфорд, – сказала она себе и стала искать номер в телефонном справочнике. Она была высокой и довольно худой. У нее было, как говорится, приятное лицо. Темно-зеленые брюки и свободный красный джемпер придавали ей несколько мужской вид. Этому впечатлению способствовали ее руки, большие, умелые.

– Чувствуете себя получше? – спросила она.

– Гораздо!

– Когда я первый раз увидела вас, вы выглядели как смерть! Хелло… Бэнфордская полиция?.. Я хочу сообщить о несчастном случае на дороге в Хэйл, около Ивового поворота… Мне сказали, что там мертвый человек… Я не знаю подробностей, мое имя Хортон, миссис Джеймс Хортон… – Наступила пауза. – Да, если хотите… я говорю из коттеджа «Сильвэн» в Хэйле… Если мой муж не сможет сразу приехать домой, попросите его позвонить мне, хорошо? Благодарю вас… – Она повесила трубку, нахмурилась и неожиданно улыбнулась, показав крупные, очень белые зубы. Улыбка сразу оживила ее лицо. – Им туда добираться от Бэнфорда не больше двадцати минут. Ладно. Еще бренди?

– Нет, спасибо, этого достаточно. – Шейла снова сделала маленький глоточек, потом поставила стакан на стол около себя. – Вы очень хорошая, и вы, наверное, умираете от любопытства.

– Конечно, – ответила миссис Хортон, подтягивая пуфик и усаживаясь на него. – Вы замешаны в этом происшествии?

– Не в происшествии с мертвецом.

– Вы хотите сказать, что сегодня урожай на происшествия? – поинтересовалась женщина иронически.

Шейла было рассмеялась, но по мере того, как она рассказывала обо всех событиях и вспоминала этот визжащий звук, всякая охота смеяться у нее пропала. Глубоко в подсознании осталось впечатление об этом звуке и о том, как он на нее подействовал. Она объяснила, как Джеймс Хортон остановился и помог ей и что произошло потом, а когда закончила рассказ, проговорила неуверенно:

– Я… я не думаю, что это произвело бы на меня такое сильное впечатление, если бы я… у меня и без этого был очень тяжелый день. Когда я поняла, что поехала от Бэнбюри не по той дороге, я уже была на грани истерики.

– Есть дни, когда все идет наперекосяк, – заметила миссис Хортон сочувственно. – Вы долго ехали на машине?

– Да, практически весь день, за исключением нескольких часов остановки в Лондоне. Я уехала из дома, то есть из Плимута, – добавила она, – в семь утра.

– Когда вы ели в последний раз?

– Ела? Я… ну, мне совсем не хотелось есть.

– Вы хотите сказать, что не ели целый день? Неудивительно, что вы валитесь с ног! – Миссис Хортон вскочила. – Я покажу вам вашу комнату, там вы можете вымыться и освежиться, и к тому времени, как вы спуститесь, я приготовлю вам перекусить. – Она схватила Шейлу за руки и заставила ее встать. – Наша свободная комната – это всего лишь кладовка, но ванная рядом с ней.

Дубовая лестница поднималась вверх полуспиралью, площадка была узенькой, а стены, казалось, состояли из дверей. В «кладовке» стояли узкая кровать, крохотный туалетный столик, стул и книжные полки. На окнах, на кровати и на стуле был ситец в цветочек.

В голубой с серым ванной комнате был легкий беспорядок, как во всех комнатах, которыми пользуются, и в ней было тепло, а из крана шел просто кипяток.

Шейла умылась, вытерла лицо насухо, чуть подмазала губы помадой, расчесала свои длинные рыже-каштановые волосы и стала осторожно спускаться вниз по неровным ступенькам.

– Иду! – крикнула миссис Хортон, когда Шейла достигла последней ступеньки. – Посидите пока у огня.

Около широкого камина, в котором плясали на сухих поленьях высокие языки пламени, стоял кофейный столик. Шейла вытянула ноги. До нее наконец дошло, насколько она проголодалась, устала и только сейчас расслабилась. Было что-то такое в Хортоне и его жене, что производило такой успокаивающий эффект, даже страхи ее как бы рассеялись.

– Хотите верьте, хотите нет, но меня зовут Клэр, – сказала миссис Хортон, входя в комнату и наклоняя голову, чтобы не стукнуться о громадную дубовую притолоку. На подносе стояла тарелка супа. Там были еще хлеб, чеширский и сливочный сыр, бисквиты и большая миска деревенского масла.

– Надеюсь, дорогая, вы можете есть сыр на ночь?

– Сегодня вечером я могу съесть что угодно, – ответила Шейла и не покривила душой.

– Чай или кофе?

– Кофе, пожалуйста.

– Пойду включу кофеварку, – сказала Клэр. – Джим вообще-то не гурман, но любит нормальный кофе, а не растворимый. Смотрите не ешьте слишком быстро, вы ведь не хотите промучиться полночи несварением желудка.

Шейла засмеялась. Она ела с аппетитом и впервые с тех пор, как услышала об Эрике, чувствовала себя спокойной, даже умиротворенной, хотя и очень усталой. Она надеялась, что Клэр не ждет от нее, чтобы она сидела до приезда Хортона. Конечно, надо бы дождаться его, но если он будет там очень долго… она просто заснет сидя.

Она пила кофе, а Клэр поворачивала полено в очаге, когда зазвонил телефон. Двигаясь очень быстро, можно сказать, беспокойно, Клэр подошла к аппарату.

– Хелло… да, хелло, дорогой! Да… да… О-о! – В ее голосе заметно прозвучало разочарование, она сделала гримасу. – Да, конечно, да… у нее такой вид, словно она сейчас свалится с ног… Хорошо, тогда до утра. Постарайся хоть немного поспать.

Она положила трубку, нахмурившись, повернулась к Шейле и сказала:

– Там что-то загадочное насчет личности этого мертвеца. Джиму придется остаться в бэнфордском полицейском участке до тех пор, пока не приедет какой-то высокий чин из Скотленд-Ярда. Так что, как только попьем кофе, можем ложиться спать.

– Ох, как неприятно, – проговорила Шейла, надеясь, что по ней незаметно, какое облегчение она испытала, узнав, что ей не надо сидеть и ждать хозяина.

Десять минут спустя она уже была в постели с грелкой в ногах. Другую грелку она прижимала к себе и смотрела на угловатую фигуру стоявшей в дверях Клэр. Голову Клэр пришлось нагнуть, чтобы не задеть за притолоку.

– Я просто не могу выразить словами, как я вам благодарна. Просто нет слов.

– Со всеми такое бывает, – просто сказала Клэр. – Иногда в жизни идет хорошая полоса, иногда плохая. Спокойной ночи, моя милая. Хорошего сна.

– Спокойной ночи, – ответила Шейла.

Когда она осталась одна, все вокруг показалось ей таким тихим. Легкий щелчок подсказал, что Клэр выключила свет, и после этого настала полная тишина. Не прошло и минуты, как Шейла заснула. Она еще не забыла тот визгливый звук, но он уже не мучил ее.

А в десяти милях от нее, в бэнфордском полицейском участке, сидел на большом старомодном стуле Джим Хортон и дремал, хотя дрема его все время прерывалась хождением людей по коридору и телефонными звонками.

В соседней комнате дежурил детектив-сержант Уэннекер, который, собственно, и нес ответственность за то, что привез сюда Хортона и держал его здесь так долго. Уэннекер чувствовал себя неуютно и почти что тревожно. Джеймс Хортон был знаменитостью и одновременно лицом очень влиятельным в этих местах. Знаменитостью потому, что много лет был одним из лучших британских теннисистов, прославленным в Уимблдоне и в мире, а влиятельным лицом потому, что был здешним мировым судьей и активно участвовал в целом ряде общественных комитетов как в Бэнфорде, так и в Оксфорде. Задержание такого человека, хотя бы он и не протестовал, легко могло стать поводом для больших неприятностей. С другой стороны, Уэннекер был абсолютно убежден, что мертвец, находившийся сейчас в камере, служившей моргом, был тем человеком, фотография которого лежала у него на столе.

Он еще раз изучил эту фотографию, потом перевернул ее. На обороте была напечатана инструкция:

Если этот человек будет найден и опознан с достаточной степенью достоверности, его следует задержать, как и любого находящегося с ним человека.

Немедленно информировать об этом помощника комиссара по борьбе с преступностью Нового Скотленд-Ярда.

Лэндон Джеймс Ли, министр внутренних дел

Уэннекер не сомневался в чрезвычайной важности инструкций министра внутренних дел, единственного лица, которому подчинялись все полицейские силы страны. Он слышал о подобных приказах, но за двенадцать лет службы никогда ни одного не видел. Не было никаких сомнений в важности обнаружения мертвого человека. Просто не повезло, что его нашел Хортон. Если бы неизвестная женщина сообщила прямо в полицию, не было бы причин для беспокойства. Он никогда не слыхал о Шейле Бернс.

Он подошел к двери комнаты ожидания, и Хортон открыл один глаз.

– Могу ли я что-нибудь еще сделать для вас, сэр? – Уэннекер по внешности и манере говорить был типичным представителем северных графств: коренастый, мощный, с отрывистым говором.

– Можете сообщить о моем освобождении, – сухо ответил Хортон.

– Я очень сожалею, сэр, но…

– Приказ есть приказ, я понимаю, – успокоил его Хортон. – Мне очень любопытно узнать, в чем, собственно, дело?

– Поверьте, мне тоже! – Уэннекер рассмеялся с сожалением. Услышав звонок телефона, он проговорил: – Извините меня, – и поспешил в комнату ночных дежурных.

– Поступило радиосообщение, сэр, – сказал ему дежурный, – Очень Важная Персона только что проехала госпиталь.

– Хорошо. Спасибо.

Предупреждение давало Уэннекеру две минуты на подготовку к встрече с Очень Важной Персоной. Сержант понятия не имел, кто это будет. Он просто доложил в Оксфорд, и ему было сказано, что он должен делать. Теперь Уэннекер глянул в зеркало, подтянул галстук, слегка посмеиваясь над своим прихорашиванием. Он еще раз проверил свой письменный рапорт обо всем, что произошло за три часа с момента его разговора с миссис Хортон. Чтобы так быстро сюда добраться, Очень Важной Персоне надо было очень поторопиться.

Уэннекер услышал, как подъехала машина, подавил в себе желание выглянуть в окно, услышал хлопанье дверцы и приближающиеся шаги. Дверь отворилась, и он двинулся к ней, как раз навстречу незнакомцу.

Уэннекер только что не разинул рот, потому что редко доводилось ему видеть такого громадного человека, которому приходилось нагибать голову, входя в дверь нормальной высоты. И в то же время Уэннекер сразу узнал этого человека, так как часто видел его фотографии и слышал рассказы о его легендарной деятельности, но совершенно не представлял, насколько высокого он роста.

У человека были большое красивое лицо, перебитый нос и улыбающиеся глаза, в которых светилось ироническое понимание того, какое впечатление он производит на окружающих.