Текст книги "Эмиссар к звездам"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 41 страниц)

3

Дьявольский буйвол прыгнул на свои жертвы, показавшись им жутким исчадием ада, наподобие тиранозавра. Ретиф увидел прямо перед своими глазами страшно разинутую крокодилью пасть и ярко-алую гортань с каким-то подрагивающим куском мяса внутри. И вдруг атака резко замедлилась, словно дьявольский буйвол наткнулся на какую-то невидимую сеть. Огромные скачки перешли в медленное и плавное скольжение и, наконец, монстр замер окончательно с разинутой пастью, в которую заглядывало солнце.

Ретиф смело двинулся вперед и обошел кругом дьявольского буйвола и почти догнавшую его первую тварь. Монстры казались обтянутыми кожей и обитыми металлическими пластинами бульдозерами. Действуя с крайней осторожностью, – дабы не поломать чудовищам костей, – Ретиф раскрутил их за хвосты и послал словно баскетбольные мячи плыть в направлении ложи, где, как говорил Харрумф, сидели лица, запланировавшие все это нечеловеческое кровавое шоу. Затем Ретиф вновь направился к двери с выломанным замком и стал подниматься по лестнице вверх в крыло «К», где располагались все увеселительные заведения. Первые несколько ступенек были преодолены с невероятным трудом, потом Ретиф оторвался ногами от пола и воспарил, направляя себя в нужном направлении при помощи перил. Добравшись до нужного уровня, землянин кратко ознакомился с целым рядом роскошно обставленных комнат, помещавшихся в этом крыле комплекса, а затем отправился в те игровые помещения, о которых рассказывал Харрумф. У него был с собой ключ Руккто, поэтому ему не пришлось выламывать двери.

Казино своей обстановкой не совсем походило на те заведения, которые были известны Ретифу, но все же в этом помещении легко было опознать храм азарта. Безвкусно обставленные и сумрачно освещенные закутки, наполненные всевозможными устройствами для игр. Автоматы, мерцающие разноцветными огоньками, со множеством разных кнопочек и рычажков, счетчиков и ниш. В первой комнате казино на самом почетном центральном месте возвышалась роскошная медь башни Зуп. За ней Ретиф заметил автомат Слам, пару установок Цинц, кружащиеся сферы (в ту минуту они, как и все остальное, были недвижны) автомата Блим-блим. Ну и, разумеется, стол с рулеткой. Вокруг стола столпилась целая куча болельщиков, которых не могла оторвать от их страстной любимой игры даже кровавая бойня, которая разыгрывалась всего в нескольких сотнях футов от казино на арене.

Около башни Зуп также образовался довольно плотный кружок. Все здесь остекленевшими мертвыми глазами напряженно наблюдали за парочкой соревнующихся, которые, вцепившись в рычаги управления автоматом, застыли в каких-то странно изогнутых позах. Ретиф очистил себе дорогу к башне и резко дернул за шнуры, которые поддерживали все это мощное сооружение, на самом верху которого, как он успел заметить, была немалая горстка денег высокого достоинства. Он слегка толкнул башню, сообщив ей крутящееся движение, и перешел к следующей игре.

У него было мало времени и он работал изо всех сил. Для начала развернул клеть автомата Слам таким образом, чтобы с возвращением жизни из него хлынул поток из тысяч заключенных в нем кредиток. Устроил так, чтобы у Цинц сразу же выпала удачная комбинация на зеленом и розовом полях. Замкнул Блим-блим так, чтобы он произвел крупную выплату через секунду после того, как очухаются игроки. А рулетку установил таким образом, что маленький шарик лежал прочно в красной ямке, что означало, что казино должно оплатить каждому сидящему за столом его ставку в стократном размере.

Устроив все так, как и задумал, он покинул казино и стал искать Клуб Игр и Забав, дверь которого была на этом же уровне в нескольких десятках футов от казино. Ее, разумеется, охраняли. Ласково отодвинув в сторону мешающего ему вооруженного охранника, Ретиф вставил ключ к замочную скважину. Это была цветисто обставленная комната, до отказа набитая клиентурой, на рожах которой застыло хитро-сладостное выражение. Все замерли, глядя на миниатюрных и обнаженных гатераканок, которые ничем не отличались от своих соотечественников противоположного пола, если не считать большей выпуклости груди. Девушки, видимо, прежде чем замереть, разносили клиентам на подносах странные предметы, напоминающие зубочистки.

Придирчивым взглядом осмотрев около десятка официанток, Ретиф отобрал двух с особенно большими грудями и со всеми мерами предосторожности, чтобы не дай Бог не поломать им чего-нибудь, подтолкнул девушек к выходу.

Крайне осторожно он спустил свои трофеи вниз по лестнице. В нижнем коридоре он бережно пронес красавиц в помещение для гладиаторов. Бойцы застыли как раз во время утомительного процесса смывания со своих тел бойцовских узоров. Ретиф водрузил девушек на стеклянный столик у самого душа. У выхода из комнаты стояла вешалка для одежды. Ретиф сообщил ей плавное верчение и заспешил обратно на арену.

Запущенные им в полет звери все еще находились в воздухе и несколько отклонились от нужного направления. Ретиф скорректировал курс и подпихнул из вверх еще на фут-другой, чтобы они не врезались в барьер. Он некоторое время легкими толчками ускорял их движение. Затем скорым шагом он направился к той решетке, за которой находился желоб, – звери появлялись именно оттуда. Ретиф прошел узким и темным коридорчиком и, наконец, оказался в самом зверинце с клетками. Все клетки были пусты, кроме одной. В ней располагалось опутанное веревками стойло. К нему был привязан целый выводок величиной с огромного петуха, но без перьев горгулий с кривыми, длиной в фут клювами, крохотными красными глазками и длиннющими лапами, на которых буквально кустились когти, да такие здоровые, что казалось, лапы мерзких птиц опутаны ожерельями из медвежьих клыков.

Торопливыми движениями Ретиф порвал путы, которые рассыпались в прах, будто древние манускрипты. Затем он отпер клетку, вошел в нее и подобрал с полдюжины плотоядных маленьких монстров. С этой ношей он вернулся на открытый воздух и направился прямехонько к отряду полицейских, которые стояли будто красиво разрисованные марионетки у ворот. Одну птицу Ретиф поместил на блестящий шлем одного из полицейских, другую на кончик дула автомата, третью прямо в руки…

Вдруг, когда он уже почти закончил свои приготовления, Ретиф заметил, как один из полицейских стал медленно-медленно закрывать глаз. Землянин не стал ждать, пока глаз закроется совсем, – пришлось бы стоять здесь несколько минут. Он понял, что парень просто решил моргнуть. Значит, обстановка начала нормализоваться. Ретиф понял, что действие второго газового шарика подходит к концу и пришло время действовать. Он бросился к гатераканцу, и в ту же минуту начал возвращаться звук. Произошло это, как он уже привык, после хлопка.

– …значит ты что-то… задумал… – говорил Харрумф. Вдруг он прервался на полуслове и дико вскрикнул, увидев заслоняющие небо силуэты двух тварей, несшихся в направлении обрамленной бахромой и кисточками ложи для высокопоставленных лиц.

– Пойдем! – рявкнул Ретиф и бросился опрометью к выломанной им двери, перед которой вдруг развернулась то ли смешная драма, то ли печальная комедия: шестеро полицейских-охранников обнаружили себя объектами пристального внимания со стороны плотоядных и кривоклювых демонов. Пока бедняги-констебли бегали по арене, истошно визжа и безуспешно пытаясь отмахнуться от длинных когтей и страшных клювов, дьявольский буйвол и его однокашник по зверинцу благополучно закончили свой полет и с ужасающим грохотом погрузились в ложу для высокопоставленных лиц. Оттуда раздался вопль в несколько глоток, сравнимый разве что с визгом пожарной сирены. Ретиф вломился в открытый проход и никто не пожелал ему в этом воспрепятствовать. Харрумф сидел на хвосте у землянина. Они промчались мимо комнаты гладиаторов, дверь которой оказалась почему-то закрытой и оттуда доносились звуки разного качества, – щелчки, щипки, шум голосов, смешки, – словом, было ясно, что гладиаторы слишком заняты для того, чтобы мешать убегающим. Едва Ретиф и его товарищ отбежали от комнаты гладиаторов, как двери ее распахнулись и изнутри посыпались голые гатераканцы обоих полов с криками, воплями и какими-то сверхъестественными телодвижениями и жестами.

В самом конце коридора Ретифу пришлось сбить с ног какого-то гатераканского аристократа, который мешал проходу, растолкать по сторонам двух охранников выходной двери и пнуть какого-то зазевавшегося швейцара. Ретиф с ходу прыгнул на водительское место ожидающего у самой двери спортивного автомобиля. Справа, там где росли кусты, пришел в движение огромный лимузин, убранный Ретифом полчаса назад с дороги. Им некому было управлять и он, предоставленный самому себе, медленно катился в направлении ближайшего бассейна с отражавшей небо водой. В насест рядом с землянином плюхнулся запыхавшийся Харрумф, и машина тут же сорвалась с места и помчалась вдоль по подъездной дорожке. За спиной прозвучал одинокий выстрел. Он едва был слышен в шумной суматохе, которая разразилась в комплексе отдыха. Обернувшись на мгновение назад, Ретиф увидел, как на верхнем уровне разлетелось одно окно и вниз посыпался цветной дождь из бумажных денег. Вслед за первыми кредитками оттуда выпал очевидно пьяный гатераканец. Летя вниз головой, он широко загребал руками в воздухе, пытаясь ухватить хоть один банковский билет. Когда окно разбилось, крики, вопли и радостные восклицания стали слышны намного лучше.

– Что… что случилось здесь, приятель?! – взревел потрясенный Харрумф, ухватившись за плечо Ретифа в поисках опоры, когда машина сделала вдруг четыре резких поворота один за другим и вылетела на высокий мост без перил.

– Позже расскажу! – крикнул землянин, перекрывая свист ветра. – А сейчас я ожидаю, что ты покажешь мне дорогу в порт! И тебе лучше пока хорошенько помолиться за то, чтобы бот Руккто стоял на своем обычном месте!

Мирный посредник

– На этот раз, джентльмены, мы имеем дело с полномасштабным бедствием! – торжественно произнес заместитель министра иностранных дел Кранкхэндл. Он решительно отодвинул назад свое мощное кресло (такие специально изготавливаются для больших начальников и ставятся во главе конференц-столов), оборудованное подъемным устройством, записывающим устройством, небольшим баром с освежающими напитками и прочими штуками для полного удобства, и поднялся во весь свой солидный – шестьдесят четыре дюйма – рост, выставив вперед хорошо упитанную грудь и живот. Его значительный взгляд пробежался по рядам напряженных бюрократических физиономий. Дипломаты дышать боялись – ждали деталей относительно бедствия, слухи о котором уже перевернули с ног на голову весь Центральный Сектор Земного Дипломатического Корпуса.

– О, небеса, Ретиф, – прошептал глава департамента по вопросам Гроа Маньян своему более широкоплечему и более молодому соседу слева. – Похоже, все оборачивается намного серьезнее, чем указывалось даже в моих как всегда надежных источниках. Как вы, несомненно, сумели отметить сами, выражение лица Его Превосходительства претерпело метаморфозы. Начал он с того, что поприветствовал полковника Андернакла, который сидит рядом с ним, при помощи 458-б (Мягкий Упрек при Знании о Наличии Смягчающих Обстоятельств). Потом мы с вами увидели 65-с (Истощающееся Терпение) и наконец на нас… вернее, на меня, он посмотрел полновесным 99-х (Начальная Стадия Потери Самоконтроля)… Вас пронесло ввиду того, что я принял на себя всю тяжесть этих взглядов.

– Боюсь, в данном случае вы могли ошибиться в определении смысла его взглядов, господин Маньян, – ответил Ретиф. – Не исключено, что просто приступ какого-то недуга заставил его сморщиться столь явно.

– А теперь… – словно удар гильотины обрушился голос заместителя министра на несчастного Маньяна. Ретиф сумел верно опознать в этом тоне 97-д (Оправданный Гнев, Сдерживаемый в Рамках Благодаря Завидной Силе Воли). – Если вы, Бэн, уже закончили свою милую беседу с Ретифом, может быть позволите мне продолжить совещание?

– О, сэр, право… Прошу вас, продолжайте, господин министр, – воскликнул смущенно Маньян тоном 12-б (Горячего Поздравления). – Я и Ретиф… Мы просто обменивались своими наблюдениями относительно высказанных вами мыслей по обсуждаемой проблеме.

– До сих пор мне удалось высказать лишь одну мысль. О том, что на нас обрушилось настоящее бедствие. И ввиду того, что я еще не раскрыл сути вопроса, не могу понять, каким же это таким чудесным образом вам удается столь оживленно обсуждать проблему?

– О, сэр, видите ли… как всегда надежные источники… – начал несмело Маньян.

– Ба! Я, разумеется, далек от мысли оскорблять обслуживающий персонал, но слухи, распространяемые уборщицами, вряд ли смогут лечь в основание обсуждения проблемы на дипломатическом совещании!

– Совершенно с вами согласен, сэр, но, во-первых, речь идет не об уборщице, а об уборщике, а во-вторых, Джордж уверял меня, что извлек секретную информацию непосредственно из корзины для бумаг в кабинете мисс Линчпин.

– Там бывает серьезная документация, – признал Кранкхэндл. – И тем не менее я терпеливо жду, пока мне будет высочайше позволено официально огласить сообщение, на поприще выведения которого вы лишний раз поупражняли свои таланты, Бэн… Так почему бы мне в самом деле не дать закончить выступление? И вообще ваше поведение на совещании выглядит довольно странно, если, конечно, это не… способ драматично закончить свою дипломатическую карьеру. Если вы, Бэн, имеете такое намерение, тогда никто, конечно же, не будет…

– О, что вы, сэр, ничего подобного! И в мыслях не держу! – воскликнул, вскакивая со своего места, Маньян. – Наоборот, я надеюсь, что мое усердие в скором времени принесет настолько эффективные результаты, что это никак не сможет остаться незамеченным у членов комиссии по аттестации и повышению, заседание которой уже не за горами.

– Прошу прощения, господин министр, что отрываю вас от интересной беседы, – вмешался человек с пухлым лицом и в военной форме. – Но кто-нибудь наконец соизволит рассказать нам, темным крестьянам, в чем, собственно, проблемы? Вы говорите, бедствие. Так, может, нам следует предпринимать какие-то меры, идти на какие-то шаги, вместо того, чтобы сидеть вот тут и без толку варежки разевать?

– Успокойтесь, Фрэд, – сказал заместитель министра, глядя свысока на полковника. – Я, честно говоря, думал, что, после того как Бэну удалось вскрыть серьезные упущения в системе безопасности в случае с корзиной для бумаг Друсилы Линчпин, вы посчитаете благоразумным не особенно-то выделяться некоторое время. Потому что безопасность находится под вашей персональной ответственностью.

– Это мне прекрасно известно, не сомневайтесь. Но сейчас ведь речь о другом: на нас наступает какая-то беда. Чего лишний раз поминать привычки старухи Друси выкидывать к чертовой матери все важные документы? Мы все отлично знаем, что за ней такое водится. Мы все также отлично знаем, что ее уже давно бы уволили отсюда, если бы она не была такой шишкой в Женском Освободительном Движении.

– Но все же, возвращаясь к вопросу о подстерегающем нас бедствии… – заискивающим тоном замурлыкал Маньян. – Если мы имеем дело с нависшей над какими-то там неопределенными массами земных низов бедой, пусть даже резней, в пограничном мире… название которого все время ускользает из моей памяти…

– Мир, которому угрожает опасность, является не чем иным, как планетой Фезерон, Маньян, – строго сказал с другого конца стола тоненький, с белесыми волосами моложавый человек. – И я удивлен, что вы не можете вспомнить название планеты, которая занимает такое важное место в истории мирной земной колонизации! Фезерон – показательный пример просвещенной земной колониальной практики. Вы помните, должно быть, что это был абсолютно необитаемый мир с природными условиями, на девять десятых соответствующими земным стандартам. Землянам почти не требовалось привыкать к этой планете, не было никакой необходимости уплотнять туземное население, что вызвало бы негативное отношение к предкам из потомков во втором же поколении!

– Разумеется, Перри. Вам нет никакой необходимости читать нам здесь вводную лекцию по истории колонизации за пределами Солнечной системы, – сурово заметил Кранкхэндл. – Даже Бэну, видимо, известно, что Фезерон олицетворяет в себе все то, что чрезвычайно дорого каждому коренному землянину вне зависимости от его политической ориентации. Теперь эта планета подвергается опасности и против этого в одном ряду выступит как коммунист, так и джентльмен, придерживающийся либеральных взглядов. – С этими словами Кранкхэндл метнул свой холодный министерский взгляд в сторону сотрудника информационного агентства, который беспокойно ерзал в своем кресле с высокой спинкой.

– Ну что вы, ей-богу! – воскликнул Маньян. – Разумеется, мне хорошо известна великая история Фезерона. И ее родословная тоже. Но Джордж не особенно-то распространялся передо мной об общих проблемах, он просто упомянул о земных низах и больше ничего.

– Послушайте, ребята, – с каким-то принужденным чистосердечием заговорил полковник Андернакл, поднявшись из-за стола с несколькими ручками в одной руке и блокнотом в другой. – У меня сейчас срочное совещание по безопасности, так что я лучше смоюсь.

– Вы «смоетесь», дорогой полковник, только тогда, когда я вам позволю это сделать и не раньше, – ледяным голосом проговорил заместитель министра. – И по крайней мере я надеюсь, что вы не имеете осознанного стремления похитить собственность Дипломатического Корпуса для нужд Флота!

– С этими словами он выразительно посмотрел на ручки, зажатые в полковничьей руке.

– Хорошо, шеф, – хрипло и недовольно произнес полковник и, швырнув ручки обратно на стол, снова занял свое место. – Но, на мой взгляд, было бы уместно наконец перестать вертеться на одном месте и рассказать нам, что же все-таки стряслось на Фезероне.

– В отличие от военных, – угрюмо заговорил Кранкхэндл. – Мы, сотрудники дипломатических служб, всегда знаем, как достойно оформить выступление, прежде чем его произнести. Умение делать это – вещь, напрямую связанная с успехами на службе. В частности, при прямом обращении в мой адрес, следовало бы употреблять такие выражения, как «Ваше Превосходительство» или «господин министр». Это более к месту, чем ваше странное и неподходящее «шеф». Разве можно обращаться подобным образом к дипломату высшего ранга. Да хотя бы просто к человеку, который будет подавать на всех вас характеристики в ближайшую комиссию по аттестации?

– О, разумеется, Ваше Превосходительство! Как всегда нажали на нужную кнопку! – с рвением во взгляде выпалил Андернакл. – Все же давайте перейдем к делу, если, конечно, нет принципиальных возражений. У меня уже появилась кое-какая мыслишка, хоть я и не знаком с деталями происшедшего на Фезероне. – В его взгляде сквозило большое напряжение, вызванное, может быть, косвенной угрозой со стороны заместителя министра, а, может, появившейся в голове у полковника мыслью. Он весь так и ерзал в своем кресле. – Ну… раз здесь сидит Бэн, который является главой департамента по вопросам Гроа, и раз он уже в курсе дела… Значит, ясно как день, что в жизнь Фезерона впутались гроасцы! – предположил он нетвердо. – Что же? Пытаются захапать у нас самую лучшую планету? Ах эти вшивые пятиглазые воришки с липкими пальцами!.. Что скажете, если я сейчас же, отодвинув в сторону все запреты и договоренности, нанесу мощный удар по Гроа Сити? Нет, ничего серьезного не будет. Их вонючую планетку раскалывать не будем. Пальнем двумя-тремя старыми добрыми ракетами просто для того, чтобы показать им, в чьих руках настоящая сила, а?

– Вот это да!

– Я хотел сказать как раз то же самое!

– Так из, полковник!

Хор поздравлений, разносившийся вдоль длинного конференц-стола, был резко прерван заместителем министра:

– Результат типично военного мышления. Нет, не скажу, что совсем не подходит к данной ситуации… Просто хотелось бы уточнить одно обстоятельство. Дело в том, что на этот раз гроасцы ни при чем. Они не имеют никакого отношения к кризису на Фезероне.

– Плохо.

– Все равно долбануть по ним! Чтоб знали!

– Если пока туда не сунулись, это не значит, что вообще не сунутся…

– А я согласен с полковником…

– Джентльмены, джентльмены! – Кранкхэндл поднял вверх руки, успокаивая разгоряченных подчиненных. – Давайте все-таки успокоимся. Хотя я прекрасно понимаю тех из вас, которые продолжают настаивать на наказании гроасцев, – в профилактическом плане, – все же не будем делать того, что потом сделает нас беззащитными перед нашими критиками, которые не преминут обвинить нас в превышении и злоупотреблении силой.

– А почему бы и нет? – резко возразил полковник Андернакл, которому была очень по душе поддержка части коллег. – Какая нам разница, что о нас будет болтать какой-нибудь большеголовый и с трясущимися ножками историк через сотню-другую лет? Хороший гроасец – это несуществующий гроасец.

– Именно так, Фрэд, – мягко согласился Кранкхэндл. – Все же мы не можем приносить в жертву мимолетным желаниям крупнейшие – в пределах всей Галактики – программы нашего Корпуса, в частности, программу построения и закрепления у иных цивилизаций нашего благородного имиджа и миротворческого авторитета.

– Понятно, но если это не гроасцы нагадили на Фезероне, то кто же? – спросил Андернакл и почесал у себя в затылке. Хруст, с которым длинный ноготь скреб по сухому черепу, облетел весь стол и посеял у всех смущение.

– Банда базуранцев, Фрэд. Раса хорошо известная и причастная ко многим делам, которые не делают честь истории нашей галактики.

– А, знаю! Это те обжоры, которые чуть не сожрали свою собственную планету вплоть до слоя магмы? – воскликнул сотрудник политотдела с изможденным лицом.

– Пытались вырвать у нас из рук райский сад под названием Делисия, – вставил экономист.

– Они задали тоща работку Галактической региональной Организации по Защите Окружающей Среды, – заговорил какой-то дипломат с круглым, как блин, лицом. – В течение многих дней мы в ГРОЗОС едва на уши не вставали от отчаяния. И все же достойный выход из кризиса был найден. Вы тогда здорово все устроили, Маньян. – Он подмигнул своему коллеге.

– Да, конечно. Но что нам делать сейчас. Джордж не упоминал…

– Возможно Джорджу просто не удалось многое понять из документов, которые он отыскал в мусоре мисс Линчпин. Возможно, все было бы по-другому, если бы Джордж был сотрудником отдела официальной информации,

– заметил задумчиво Кранкхэндл.

– Да… в самом деле. Но давайте исходить из того, что у нас есть. Мы знаем, что на Фезерон вторглись базуранцы. Я знаю их, можете мне поверить,

– Маньян самодовольно оглядел весь стол. – Уверен, что корень возникшей проблемы на Фезероне опять кроется в чудовищных аппетитах этих ребят.

– Именно так. Они ступили на Континент Один, в нескольких милях от столицы, и открыто атаковали несчастных фермеров-землян. В настоящее время развивают наступление как в городе, так и в пустынной сельской местности. Они ни с чем не церемонятся. Имеют твердое намерение захватить всю планету силой и пока успешно выполняют задуманное. А вы знаете, что будет с Фезероном, если контроль над ней возьмут базуранцы. Они сожрут ее дотла! Они будут грызть скалы и землю с таким же аппетитом, как некоторые из нас в свое время жевали личинки-грибль.

– О, боже правый! Прошу вас, не упоминайте о личинках-грибль, Ваше Превосходительство! – взмолился громогласно Маньян. У него был несчастный вид. – Простите меня, но даже само произнесение этого-слова в моем присутствии вызывает во мне страшную дурноту.

– Простите меня, Бэн. Все мы знаем о том тяжком периоде вашей жизни, который вы провели на Гроа в наказание за то, что спровоцировали у них неурожай дынь культуры «Хуб». Я поступил бездумно, напомнив вам о личинках.

– Слава богу, это давно кончилось, – приходя в себя, ответил Маньян.

– Вы сказали, что базуранцы планируют опустошить Фезерон, – заговорил молодой человек с узким деловым лицом и жидкими усиками. – Что вы конкретно имеете ввиду под этими словами, сэр? Они что же, открыто заявили о своем намерении грабить урожаи, так что ли?

– Базур в настоящее время является наглядным образцом прожорливости базуранцев, Элмер, – мрачно проговорил Кранкхэндл. – Планета объедена вплоть до внутренних слоев почвы, а в некоторых местах и глубже. Теперь они хотят то же самое сотворить и с Фезероном.

– О, Господи, это отвратительно, ужасно, дико! – вскричал юноша с поседевшими волосами, имя которого было, кажется, Мелвин.

– Нам необходимо остановить их! – вторил ему другой дипломат-бюрократ.

– Чего же мы тут дожидаемся?! – спросил молодой дипломат. – Они же обдерут весь урожай!

– Что там ваш урожай! – негодующе воскликнул человек с одутловатым лицом. – Они сожрут урожай, потом примутся за пахотный слой почвы, постройки, домашний скот, наконец они сожрут и самих фермеров вместе с их семьями! Планета будет уничтожена, а не какой-то там вшивый урожай! Планета!

– Если только мне не будет здесь позволено сказать базуранцам пару ласковых на военном языке, – поднимаясь из-за стола во второй раз, заговорил полковник Андернакл. Он сгреб со стола множество ручек, включая ручку Маньяна, и стал уже было засовывать их в карман своих брюк в золотую полоску, как вдруг натолкнулся на суровый министерский взгляд. Со вздохом выложив на стол ручки, он продолжил: – Вы только позвольте мне, а я уж…

– Он отвел глаза в дальний угол комнаты.

– Возьми их, тигр! – кто-то жестко произнес в наступившей тишине.

– Правильно, давно уже пришло время действовать! – подтвердил поддержку полковнику другой голос.

– Эти поганые базуранцы сами напрашиваются…

– Им не удастся обвести землян вокруг пальца…

– Джентльмены! – воскликнул Кранкхэндл, призывая своих подчиненных к порядку. – Рискну напомнить вам, господа, что мы с вами находимся в данную минуту на дипломатическом совещании, а вовсе не на военном совете!

– Да, но…

– А я сказал, достаточно, Кларенс! – резко повысив голос, заместитель министра обернулся к маленькому человечку, сидевшему в самом дальнем конце стола, который хотел было заявить свое несогласие. – Поверьте мне, господа, нам не следует настаивать на проведении решительных практических мер там, где достаточно было бы плодотворного разговора.

– Давайте-ка подытожим, – подал голос сотрудник политотдела пенсионного возраста. – С одной стороны мы имеем базуранцев, вторгнувшихся в земное пространство, захвативших земную собственность и занимающихся прочими грабежами, если не убийствами земных подданных. С другой стороны у нас есть Земля, или если точнее. Земной Дипломатический Корпус, который… как бы это сказать?..

– Смотрит, – предложил кто-то в середине стола.

– Сидит и ковыряется пальцем в носу, – последовало другое предложение.

– Ничего не делает для того, чтобы урегулировать ситуацию, – жестко отозвался Андернакл.

– Ничего не делает, Фрэд? Так вы, кажется, сказали? – воскликнул Кранкхэндл, употребив для такого случая 41-с (Жесткий, но Мягкий Упрек). – Мы оживленно обсуждаем сложившуюся там обстановку. Вряд ли это можно назвать «ничего».

– Ммм, – подал заявку на реплику сотрудник информационного агентства, сцепив руки замком и подавшись в своем кресле вперед. – И все же это едва ли можно назвать эффективным способом повлиять на ход базуранской агрессии, господин министр.

– Я бы от всей души посоветовал вам, Уолли, сдерживать свою язвительность. А то неизвестно что еще может просочиться случайно в ваши пресс-релизы.

– Язвительность, вы говорите, сэр? Я всего-то и хотел напомнить, что базуранцы не захотят прекратить свои грабежи, услышав о том, что мы сидим здесь и обсуждаем эту проблему.

– Вы полагаете, что не прекратят? Значит, у вас нет никакой веры в чтимые нами аксиомы просвещенной дипломатии?

– Совершенно верно, нет. Ни вот на столько, – твердо ответил Уолли.

Наступила нервная тишина. Все, как по команде, стали прокашливаться. Уолли спокойно достал из кармана рубашки зубочистку, энергично поковырялся ею в своих передних зубах, тщательно исследовал результаты и так же спокойно убрал зубочистку назад.

– Итак, джентльмены, высказывайте свои конструктивные предложения, – проговорил Кранкхэндл с большим оттенком 29-ф (Стоически Переносимая Мука). – Только прошу вас: не надо горячиться. Не говорите того, чем бы вы не гордились на ближайшей комиссии по аттестации. Все протоколируется.

– Давайте перекинем эту проблему ребятам на Землю, – предложил кто-то радостно.

– А лучше отфутболить всю эту историю в ведение Специального Совета по Реабилитации и Пересмотру Экономики Неразвитых Рас! – вставил Кларенс.

– В самом деле? Вы это серьезно предложили? – проговорил Кранкхэндл то ли тоном 238-х (Глубокая Заинтересованность Выступлением Подчиненного), то ли 1104-б (Зловещий Сарказм). Маньяну не удалось точно определить. – И каким же это образом военная интервенция подпадает под компетенцию ССРПЭНР? – Теперь Маньяк понял, что звучит чистой воды 1104. Возможно даже с литерой «в» (С Намеком на Объявление Выговора в Письменном Виде).

– А что? – беззаботно отозвался Кларенс. Он был еще молод, не очень разбирался в тонкостях дипломатического кодекса и поэтому совершенно не разгадал смысла упрека, выраженного начальством. – Мы можем все дело представить так, что весь корень проблемы кроется в экономическом кризисе на самом Базуре… Так что если они смогут помочь обустроить жизнь на Базуре, базуранцы больше не будут шататься на своих военных развалинах по всей галактике и наводить ужас на порядочные цивилизации. И мы без поощрения не останемся. О'кей?

– Нет уж! – мрачно проговорил Кранкхэндл с тяжким выдохом, которым давал понять, что с трудом до конца выслушал бредни Кларенса. – Если хотите знать, в чем наша главная ошибка, так это в том, что нам не удалось наладить четкое взаимопонимание с этими созданиями при первой нашей встрече.

– Ага, вы имеете в виду тот случай, когда они набросились на один из наших инспекторских конвоев и вырезали там всех до последнего человека? – осведомился сотрудник информационного агентства. – По-моему, при подобных обстоятельствах завязать хорошее взаимопонимание было несколько трудновато.

– Трудновато – да, но не невозможно, Уолли, – мягко и снисходительно заметил Кранкхэндл. – Умелый посредник вполне мог бы быстро принести официальные извинения и намекнуть на возможность материального возмещения ущерба.

– Вы имеете в виду базуранскго посредника?

– Разумеется, нет! Упаси меня господи, когда-либо строить какие-либо – даже теоретические – размышления относительно их дипломатии. Это их суверенное дело и право.