Текст книги "Искатель, 1997 № 09"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

Соавторы: Сергей Высоцкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Судьба «спелеолога» Суши

Корнилов попал в город только к вечеру. С вокзала позвонил жене на работу. Сказал, что будет ночевать дома.

– Вылез из берлоги! – обрадовалась Оля. – Прекрасно! Я постараюсь уйти пораньше. К восьми буду.

– Не очень старайся. Мне еще надо заглянуть в одно место.

– Ну и ладно! – легко согласилась жена. – Успею приготовить ужин. А то у нас в холодильнике – шаром покати. Я же на дачу собиралась. – И добавила: – Звонил Вася Алабин. Его отправили в командировку в Тамбов. На месяц.

– Когда?

– Улетел сегодня утром.

– Привет! – сказал Корнилов и повесил трубку. Он вспомнил Бориса Федоровича и, выходя из телефонной будки, прошептал: «Дом привета! Бо-о-о-большой «Дом привета!»

– Вы что-то сказали? – молодая девушка, ожидавшая своей очереди позвонить, смотрела на Корнилова с сочувствием.

– Простите. Мысли вслух. – Он смутился: «Небось, решила, что мужик свихнулся». Но судя по ослепительной улыбке, которой она одарила Игоря Васильевича, девушка так не думала. Он тоже улыбнулся и пошел в метро. «Надо же! Женщины еще не перестали обращать на меня внимания?! Даже молодые», – подумал он и тут же забыл про девушку.

Весть о том, что Алабина сняли с «горячего» дела и отправили в Тамбов, насторожила и огорчила его. Генерал не сомневался – вмешалась чья-то злая воля. Он хорошо знал, как это делается. Кто-то власть предержащий звонит начальнику главка – или даже Главного управления – и говорит: «Мужики, вы сработали блестяще, взяли главарей тамбовской банды. Только доведите дело до конца. Чтобы в городе и духу не было этой нечести. И задействуйте лучших оперативников. Лебедева, Алабина». «Алабин раскручивает убийство в «Астории», – возразит чиновник». «Вы, уважаемый, соизмеряйте масштабы. Убийство одного человека, пускай он и гость из Германии, или ликвидация преступной группировки, пролившей в городе столько кровищи?! А с делом в «Астории» и без вас прокуратура справится».

Если бы Корнилову рассказали, что точно такой разговор – ну, разве что лексикон отличался, вместо «мужиков» обращение употребили другое, «господа» – состоялся вчера у заместителя начальника Управления с крупным чиновником из окружения губернатора, генерал бы не удивился. Такие приемчики изучил досконально. И за то, что не следовал им, получил отставку.

Если до последнего момента где-то в глубине сознания и копошился червячок сомнения – генерал, хоть и отставной, дал втянуть себя в какую-то полудетскую историю с мифическими пещерами! – то после отстранения Алабина от дела, все сомнения пропали. Пускай пещеры и мифические, но за всей этой криминально-спелеологической историей есть что-то очень серьезное.

Когда он вышел из метро на площади Восстания, часы на башне Московского вокзала показывали половину восьмого. Гигантский ковбой, рекламирующий кока-колу пытался ускакать все дальше на восток. Куда ни кинь взгляд – реклама, реклама, реклама. И нищие, оборванные старики и дети под рекламой заморской невидали.

До Греческого проспекта было рукой подать. И через десять минут Корнилов уже стоял у огромного серого дома и разглядывал номер квартир на табличках. Генерал поплутал по дворам, прежде чем нашел нужный подъезд. Сорванная с петель дверь стояла рядом с дверным проемом, с лестницы пахнуло сыростью, мокрой известкой, кошатиной. Лифт не работал. Пришлось подниматься по узкой, напоминающей винтовую, лестницу. Игорю Васильевичу почему-то пришла неожиданная и неприятная мысль: а если кто-нибудь заболеет? Или, не дай бог, помрет? Покойника придется выносить стоя.

Он несколько раз нажал на кнопку звонка, прежде чем из-за массивной двери послышался приглушенный голос:

– Кто там?

– Мне нужен Олег Витальевич.

Наверное, не меньше минуты за дверью царила тишина. Потом женщина переспросила:

– Кто вам нужен?

– Олег Витальевич Суша, – спокойно повторил Корнилов. И добавил: – Может быть, я ошибся квартирой?

Дверь приоткрылась на цепочку – его внимательно рассматривали.

– Вы кто? – закончив осмотр, поинтересовалась женщина. Ее голос теперь звучал не так глухо, но все равно тембр его был низкий. Такие голоса бывают у заядлых курильщиц.

– Отставной генерал, – весело сказал Корнилов. Он уже решил, что в квартиру его не пустят. Олег Витальевич отсутствует, а его жена – или мать? – просто-напросто боится. Но вышло все иначе. Женщина сняла цепочку.

– Выглядите солидно, – поделилась она впечатлением от своих наблюдений.

Комната, в которую дама провела Игоря Васильевича, была огромной. Квадратная, с высокими потолками, с тремя большими окнами, наполненная мягким светом. Переход от убогой, невзрачной лестницы через темную прихожую в этот мир света пробудил у Корнилова воспоминание из забытого детства: Буратино срывает старую тряпку, на которой нарисован бутафорский очаг и вместе с папой Карло попадает в светлое сказочное царство. Сколько раз он видел эту сцену в ТЮЗе на Моховой!

Ощущение театральности не покинуло генерала и после того, как женщина пригласила его сесть на стул с высокой спинкой, а сама осталась стоять.

– Вы хотите видеть Олега? Никогда не слышала, что у него был знакомый генерал.

Если бы Корнилов не был уверен, что находится в старинной питерской квартире, то подумал бы, что попал на репетицию в театр. Высокая, стройная женщина, стоящая перед ним, напоминала актрису, загримированную под курсистку Бестужевки. Или революционерку. В учебниках истории, которыми пользовался Корнилов в школе, печатались портреты таких энергичных женщин с короткими, закрывающими половину лица гладкими челками и решительными взглядами. Одежда женщины тоже отличалась оригинальностью – черная блестящая блузка с воротником под самый подбородок, застегнутая на несчетное количество пуговиц и юбка до полу, из какой-то, как показалось Корнилову, мешковины.

Старинная светлая мебель служила хозяйке достойным интерьером. Корнилов успел обратить внимание на большой письменный стол-секретер с чернильным прибором из малахита. И всю эту, не совсем обычную, квартиру дополняли негромкие звуки музыки, доносившиеся из-за приоткрытой двери в соседнюю комнату. Играли на рояле незнакомую Корнилову, очень сложную вещь.

– Я хотел поговорить с Олегом Витальевичем всего-навсего о пещерах.

– Всего-навсего о пещерах? – Словно эхо отозвалась женщина и резким движением откинула волосы назад. Сейчас Корнилов разглядел, что женщина не так молода, как ему показалось вначале.

Ей было не меньше сорока – сорока пяти, а может, и больше. Она отодвинула от круглого стола еще один стул с высокой спинкой – такой же, на каком сидел Игорь Васильевич, и тяжело опустилась на него. Узкое лицо стало пасмурным, исчезло выражение решимости и задора.

Корнилов понял, что сейчас ему преподнесут печальные вести.

Звуки рояля смолкли, и в дверях появилась еще одна женщина – много моложе той, что сидела перед ним. Современная молодая женщина в голубых джинсах и серой футболке, с обыкновенными – только очень густыми, длинными черными волосами.

– Кто к нам пожаловал? – спросила она игриво.

– Генерал.

– Свадебный? – Брюнетка рассматривала Корнилова пристальным, но доброжелательным взглядом.

– Договорись с ним. Может быть, согласится, – с легким раздражением ответила «бестужевка». – А сейчас он хотел бы побеседовать с Олегом.

– А-а! – по лицу брюнетки тоже пробежало облачко. – Ты не сказала ему?

– Кажется, он и сам догадался. Генералы обязаны быть догадливыми.

– Олег Витальевич умер? – спросил Корнилов, чтобы положить конец этой игре в недомолвки.

– Пропал без вести. Два года назад уехал в Германию на постоянное место жительства и пропал. А мы до сих пор думаем, что люди пропадают бесследно только у нас. Вы этого не знали?

– Не знал. Видите ли, мы не были знакомы с Олегом Витальевичем. Это ваш муж? – Корнилов посмотрел на «бестужевку».

– Брат. Мой и Галин, – она взглянула на молодую женщину, продолжавшую стоять в дверях. Потом перевела взгляд на Игоря Васильевича:

– Продолжайте, продолжайте.

У Корнилова было твердое правило: даже если выстрел оказался холостым и надежды на получение информации нет никакой, не торопиться. Поэтому и сейчас он не встал и не откланялся.

– Я живу на даче под Сиверской. В набоковских местах…

– В Рождествене? – быстро спросила Галина.

– Рядом. У деревни Грязно. А так как я генерал в отставке и у меня появилось свободное время, заинтересовался историей тех мест.

– Вы генерал от кавалерии? – кокетливо поинтересовалась Галина.

– Отвяжись от человека! – прикрикнула на нее сестра. – Дай рассказать.

– Нет, не от кавалерии, – Корнилов улыбнулся и, на всякий случай, соврал: – От инфантерии. Обычный пехотный генерал. Так вот, мой знакомый из Батова рассказал о том, как они вместе с вашим братом попытались заняться изучением рождественских пещер. Кстати! – Он вдруг вспомнил про терьера. – Олег Васильевич приезжал с собакой.

– Да. С терьером. Он забрал его в Германию.

– А собака тоже пропала?

– Наверное. Если пропал хозяин, не спрашивать же о собаке?! – недовольно сказала «бестужевка». – Мюнхенская полиция, куда мы обращались, ничего о ней не сообщила.

Корнилов вздохнул. Подумал: «Напрасно не поинтересовались, с собакой пропал Суша или пес оставался дома? Такие сведения могли бы сказать о многом. Но, конечно, не этим женщинам, а местной полиции».

– Брат не рассказывал ничего про рождественские пещеры? Он спелеолог? – Игорь Васильевич намеренно говорил о Суше в настоящем времени. У сестер могла сохраниться надежда на то, что он жив.

– Никакой он не спелеолог! – «бестужевка» поморщилась. – Не профессионал, я хочу сказать. Так, любитель… Он музейный работник. Заместитель директора павловского музея-заповедника. Был. А почему заинтересовался пещерами – понятия не имею. – Она взялась за золотые часики-кулон, тускло поблескивавшие на фоне черной блузки, привычно щелкнула крышкой: – Ох, мне пора! Извините, опаздываю. – Она резко поднялась со стула, сразу стала деловитой и собранной.

Корнилов тоже поднялся:

– Спасибо, что выслушали. Надеюсь Олег Витальевич объявится.

– Где там! – Галина, все еще стоявшая прислонившись к притолоке, безнадежно махнула рукой. – Прошло два года. А вы, господин генерал, не торопитесь. За Еленой Витальевной все равно не поспеете. Она, как вихрь, когда спешит на свидание.

– Галина! – «Бестужевка» была уже в дверях и ждала, когда гость последует за ней.

– Да иди, иди! – Ободрила ее сестра. – Я, может быть, с генералом о свадьбе договорюсь.

Елена Витальевна несколько секунд постояла в нерешительности, потом молча поклонилась Корнилову и исчезла в темной прихожей. Тотчас резко хлопнула тяжелая входная дверь.

– Вот так всегда! Не любит оставлять меня наедине с мужчинами. А сама законченная нимфоманка. Все ищет неутомимого бойца.

Корнилов почувствовал, что краснеет. Он готов был провалиться сквозь землю и уже пожалел, что остался.

– Ой! Смутились? Матка Боска Ченстоховска! Вы, оказывается, генерал-то советский! – Она подошла к Игорю Васильевичу, взяла под руку и силой усадила на диван. И только теперь села сама. На стул, где только что сидела сестра.

Корнилов был взбешен – какая-то распущенная балаболка заставила его покраснеть! Он уж и забыл, когда краснел в последний раз! Лет сорок назад, не меньше. Вот что значит расслабиться. Ушел со службы и перестал себя контролировать. Ну уж нет, такое не повторится! Вышел на охоту – соберись.

Но его ждал еще один удар.

– Ваша фамилия ведь Корнилов? – спросила Галина, хитро улыбаясь. – Я не ошиблась?

– Корнилов. – Этот удар он выдержал достойно. Добавил сухо: – Игорь Васильевич.

– Вот! – в голосе женщины чувствовалось торжество – С памятью у меня все в порядке. А врачи болтают, что склероз начинается с двадцати одного года. Мне уже на год больше, а я помню, как вы по телеку боролись с преступностью.

– Не на год, а на одиннадцать. – Корнилов решил, что эту болтушку следует осадить.

– Ну ж! И пококетничать нельзя! Собираясь к нам в гости, биографии заучили?

– Галина Витальевна – я генерал в отставке. Это истинная правда. И живу на даче. Рядом с селом Рождествено. Это – тоже правда. Судьба вас туда заведет – угощу чаем. Полчаса назад я даже не подозревал о вашем существовании. Надо поклясться?

– Нет нужды. Но с возрастом попали в яблочко. Я выгляжу как старуха?

– Взгляните в зеркало. У вас же цветущий вид. Я пошутил.

– Ха-а-а-рошая шутка, – вздохнула Галина. – Что бы вы ни говорили, даже отставной мент… Ой, извините! Мент, наверное, обидно?

– Есть прозвища и похуже.

– Вот я и говорю, даже отставной чин из уголовного розыска не станет тратить время на пустые расспросы. – Она задумалась, нахмурила слегка подвыщипанные брови, поиграла ими и, наконец, решившись, выпалила: – А уж без криминала здесь не обошлось!

– Вы имеете в виду, исчезновение вашего брата?

– И всю его суету с этими пещерами.

– Вы можете мне рассказать?

– Конечно. Сказала «а»… Может быть, это поможет выяснить судьбу Олега? Как вы считаете?

– Рассказывайте.

– Сестра уже доложила кем он работал. А еще у него появилось хобби – выяснение судьбы увезенных немцами из наших пригородов произведений искусства. Эго совпадало с его служебными обязанностями в Павловске. Потом Олег взялся за Гатчинский дворец. Сидел в архивах, подсчитывал каждую вазу и картину. Даже мебелью интересовался. Основные ценности так и не вернулись к нам. – Женщина внимательно взглянула на Корнилова: – Вы ничего не записываете? – Хотя записывать пока было нечего. – Наверное, прячете в пиджаке магнитофон? Смотрите, я баба наглая, могу вас и ощупать.

– Еще чего! – буркнул Корнилов. И подумал: «С нее станет».

– Да не бойтесь вы! Не укушу. Трусите, а еще генерал! У вас, наверное, и внуки есть? – озорно блеснув глазами, спросила Галина. – Не буду я вас щупать. Записывайте на здоровье!

Так о чем же я? Ах, да! Ценности не вернулись. Олег решил проследить по архивам немецкой армии, как их вывозили. Наверное, это уже сто раз делали другие, но у него имелись свои резоны. У нас в архивах разжиться сведениями не удалось. Он дважды съездил в Германию. Завязал знакомства. Это и помогло ему осесть в Мюнхене.

– И в рождественские пещеры Олег Витальевич отправился не случайно?

– Точно. Не наобум Святого Лазаря! Я во всю эту ерундистику не очень-то верила. И не вникала в его рассказы. Думала – у каждого свой шизоидный пунктик. У сестры…

– Да, да. Вы уже говорили о сестре.

– Ха! Тоже мне целка-невидимка! – сердито выпалила Галина, но глаза смотрели на Корнилова с симпатией. – Олег рассказал мне о своих поисках только тогда, когда собрался в Германию. Мани – мани… Понимаете? Музейные работники – беднее бомжей. Брат попросил разрешение продать кое-что из маминых побрякушек. Мама умерла восемь лет назад.

– Вы польских кровей? – спросил Корнилов, вспомнив «Матку Боску». Когда он выслушивал рассказ кого-нибудь из свидетелей или подозреваемых, у него была привычка внезапно перебивать собеседника неожиданным вопросом. Стройное повествование разрушалось, человек сбивался с ритма, ему приходилось напрягаться. Иногда выскакивали любопытные подробности.

– С чего это? A-а… Матка Боска Ченстоховска?! Так у меня был любовник поляк. Вацек. От каждого чему-нибудь научишься.

– Так, так. Дальше!

– Мы продали мамин гарнитур – колечко и серьги с маленькими бриллиантиками. Хватило на поездку и на прощальный ужин. Когда он поехал вторично, то денег не просил. И даже нам с сестрой привез кое-какие тряпки. По мелочи, правда. Но привез, не забыл. Да он был добрый мальчик, наш Олежек.

– Вернемся к нашим пещерам.

– Олег отыскал в немецких архивах рапорты командира какой-то там спецкоманды, вывозившей груз из Гатчинского дворца. Немцы уже начали отступать и когда везли груз, возникла угроза прорыва наших, что ли? Или угроза десанта? Вы, генерал, должны знать. Короче – фрицы все заховали а пещеры и засыпали.

– Маловероятно. Село большое, кто-нибудь наверняка бы увидел.

– А вот и нет! Олежек дотошный, он все выяснил. За несколько дней до операции жителей угнали в Германию. Да их же всех угоняли! Не только из Рождествена. Но главное – Олег что-то там нашел. В этих пещерах. И даже нам с сестрой не сказал, что. Увез в Германию.

– Когда он пытался попасть в пещеры, его сопровождал один местный житель.

– Да, я помню. Он даже писал Олегу. Борис Федорович.

– Так вот, Борис Федорович утверждает, что Олег Витальевич не слишком преуспел. В глубь пещеры не забирался. Даже ваш бобик выскочил из нее как ошпаренный.

– Бобик! – возмутилась Галина. – Сразу видно, что вы животных не любите! Его звали Ярд! Ярлик!

– Животных я люблю, – возразил Игорь Васильевич. – Не только собак, но и колючих ежиков.

– Ну, ладно. Я вас прощаю. Ту чертову пещеру Олег посетил позже. Без краеведа-любителя. Не мог же он первому встречному свои секреты выкладывать?

– Что же он нашел?

– Не знаю. Сказала уже! Только находка оказалась не слабая! На какие бы шиши Олег там жил? В Германии даже квартиру купил. Вот я вам все и выложила. Как на духу!

Но Корнилов чувствовал – по тому, как неожиданно на полтона, нет, на едва заметную четвертушку, стал громче голос его собеседницы – что-то она скрывает, не договаривает. Он знал, что с женщинами такое случается: убавляют правду и искренность – непроизвольно прибавляют громкость. Только нажимать на Галину Витальевну он не собирался. Не допрос! Спасибо, что на дверь не у казала, разговорилась. Но еще один вопрос он не мог не задать.

– Брат не оставил каких-то своих записок, копий документов, обнаруженных в архивах?

– Нет. Все забрал с собой. – Галина непроизвольно метнула взгляд на огромный письменный стол. – А что-то, наверное, сжег. Или выбросил.

Игорь Васильевич тоже посмотрел на стол.

– Да, это его монстр. Теперь пустой. Не хотите купить?

– Генеральской пенсии на него не хватит.

– Да мы и не продадим. Вдруг Олежек найдется?

Корнилов прикинул, куда могли обратиться сестры в поисках пропавшего? В Германское консульство? Наверное, обращались.

Только на Западе в каждом русском видят потенциального мафиози. И вряд ли предприняли серьезные поиски. Интерпол этим не занимается. В милицию, которая нас бережет? Он догадывался, что ответит ему Галина, но тем не менее, спросил:

– Не пробовали объясниться начистоту в милиции? У них был бы повод обратиться в Интерпол.

– Обижаете, господин генерал. О чем бы я им сказала? О???ках и экивоках? Что мой пропавший брат пошел туда, не знаю куда? И чего-то нашел – не знаю чего? Неужели я похожа на воскресного придурка?

– На какого придурка?

– Не берите в голову! Это у меня присказка такая – воскресный придурок. Сама не знаю от кого подцепила.

– Нет, – улыбнулся Игорь Васильевич. – На воскресного придурка вы не похожи. Гарантирую. – И подумал: «Что-то я слишком часто улыбаюсь?»

– Спасибо вам, Галя за то, что не пожалели на меня время.

Он поднялся с дивана, подошел к женщине, протянул руку. Рукопожатие у нее было сильным, мужским. Ладошка крепкая.

– Заглядывайте. Может, сходим как-нибудь в ресторан?

– Я же старенький генерал.

– Хотела бы я с таким седым бобром потанцевать в «Невском палас-отеле»!

– А свадьба?

– Не берите в голову! У сестры бзик – хочет меня на одном из своих любовников женить. Свадебный генерал требуется.

– К вам в последнее время никто из Германии не заглядывал? Не интересовался братом?

– Нет. С чего бы? Он же там, в немцах, пропал.

Когда Корнилов приехал домой, на Петроградскую, жена заканчивала приготовления к ужину. На столе красовался хрустальный штоф с настоянной на апельсиновых корочках водкой и бутылка рейнского вина. И любимая закуска Игоря Васильевича – малосольная сосьвинская селедка в подсолнечном масле, украшенная фиолетовыми кружками сладкого лука и веточками петрушки. С горячей рассыпчатой картошкой под эту закуску можно выпить литр. И не заметить.

– Прекрасно! Прекрасно! – восхитился Корнилов с вожделением огладывая стол. – Ты, Ольга, кудесница! Такой сюрприз!

– Мы уже давно в городе не пировали. Все на даче, на даче. – Жена посмотрела на него внимательно: – Ты сегодня какой-то взволнованный. В приподнятом настроении. Это Вася Алабин виноват? Пристроил к делу?

– Вася! – подтвердил Игорь Васильевич. – Того и глади уговорит в Совет ветеранов записаться.

Человек в джипе

Фризе припарковал «жигуленок» в переулке, выходившем на улицу Широкую:

– Поторопись, ладно?

– А ты? – Она смотрела на него разочарованно.

– У нас еще все впереди.

– Какая же я дура! – Елена Петровна выбралась из машины, вытащила с сиденья новенькую, набитую гостинцами для сына сумку. – Потороплюсь, только пирожки захвачу.

При упоминании о пирожках Владимир почувствовал, как засосало в пустом желудке. «Дойду до главной улицы, – подумал он, – да сникерс дурацкий куплю».

Он вышел из переулка на шумную улицу. По противоположной стороне Елена Петровна уже подходила к своему дому. Глядя вслед шагавшей статной женщине, Фризе подумал, почему она окрестила себя дурой? Боялась зайти в дом одна? Или… Он не успел прийти к окончательному заключению потому, что увидел, как здоровенный, наголо обритый бугай не спеша выбрался из черного, с темными стеклами джипа, и двинулся через дорогу вслед за Еленой.

Даже если бы Владимир побежал, бугай успел бы ворваться вслед за женщиной в подъезд. Или нажал бы на курок – Фризе не знал его намерений. Но в том, что это именно тот мафиози, который грозил Елене Петровне и ее свекру, Владимир не сомневался.

Джип был к нему ближе, чем бугай. За темными стеклами автомобиля могли скрываться сообщники. Но Владимир слышал характерные звуки, блокируемого с пульта, секретного замка, когда парень отошел от машины. Не упуская из виду братка, Фризе подошел к тускло поблескивающей под уличным фонарем громадине и прислонился к дверце. По улице понеслись резкие, воющие звуки тревожной сигнализации.

Мафиози застыл на месте. Наверное, у него была замедленная реакция, потому что прежде чем он обернулся, прошло несколько секунд. Обнаружив у своего автомобиля незнакомого человека, бритоголовый вдохнул полной грудью и прорычал:

– Ты! Сука! – И тяжелой рысцой кинулся к Фризе.

Реакция у Елены Петровны оказалась мгновенной. Услышав подвывание сирены, она повернула голову и увидела мафиози. Наверное, она узнала его. Не доходя десяти шагов до своего подъезда, она свернула в подворотню. Судя по тому, как уверенно она это сделала, двор не заканчивался тупиком.

– Ты, сука! – рычал парень, разгоняясь все быстрее и быстрее. – Ты…

Фризе с трудом подавил желание присесть – споткнувшись, мафиози врезался бы в пыльную витрину небольшого винного магазинчика и наделал много шума. А Владимир не хотел привлекать излишнее внимание прохожих. Поэтому он слегка пригнулся и обхватил руками живот. И не сопротивлялся, когда парень, дыша перегаром, схватил его за пиджак.

– Ты, сука! – словесный запас у братка оказался на удивление скудным.

– Прости, мужик, – сдавленным голосом прошептал Владимир. – Язва прихватила. Приступ.

– Я сча тебя вылечу, сука! – Не отпуская пиджак, парень прижал Фризе к машине еще и коленом, достал ручной пульт, выключил продолжавшую подвывать сигнализацию. – Сча вылечу!

Опустив в карман пульт, он выгреб из кармана необъятных штанов пистолет с глушителем. Владимир подумал о том, что этот пистолет должен был решить судьбу несговорчивой Елены Петровне!

Распрямляясь, он коротким, резким ударом всадил локоть в солнечное сплетение амбала. И почувствовал, как локоть утонул в жирном и дряблом, теплом животе. «Хозяин жизни» широко раскрыл рот, сильно стукнулся бритой головой о машину и молча осел на асфальт.

Фризе быстро поднял пистолет, открыл заднюю дверцу, с трудом засунул братика на пол салона.

Усевшись на водительское сиденье, оглянулся. Улица была пустынна, никто не глазел из окон ближайших домов. Обыватели улиц привыкли к завыванию автосигнализаций, включающихся даже от севшего на крышу машины голубя.

Не видно было и Елены Петровны.

Владимир открыл вместительный бардачок джипа: большая бутылка «Смирновской», нунчаки, две противотанковые гранаты, две пары наручников. «То, что нужно», – усмехнулся Фризе и надел наручники на братка.

Тот даже не пошевелился, не застонал. «Уж не умер ли? – Фризе приложил палец к шее. Кровь пульсировала часто и упруго. – Небось не просыхает?! Неужели и на дело ездит под газом?»

Он понимал, что задает себе смешные вопросы.

Фризе нашел в кармане парня ключи, вставил в замок зажигания и задумался. Он еще не решил как поступить. Попытаться вытрясти из братка информацию? Вряд ли удастся. А даже если удастся? Что с ним делать потом? Отпустить? Все равно что сунуть голову в петлю! Не начинать же сейчас войну с неизвестной ему питерской группировкой. А просто так взять и всадить этому Демосфену пулю в затылок Фризе не мог.

«Я не Боженька, – остерегал он себя в таких ситуациях, – и не суд присяжных. Не мне судить и миловать. Я хочу спать спокойно».

Правда, последний аргумент Владимир мог бы и не приводить. Он ему никогда не следовал.

Кто-то тихонько постучал в заднюю дверцу. Фризе вздрогнул и, ругая себя за потерю бдительности, оглянулся. У машины стояла Елена Петровна.

Он подумал: «Только вас мне и не хватало, мадам». До сих пор он еще не решил, что делать с бандитом.

Фризе вышел из машины. Спросил тихо:

– Зачем пришла?

– Свекра до сих пор нет дома.

– Тратит «капусту».

– У него «куриная слепота». В темное время из дому носа не высовывает.

– Искала бы ты своего деда подальше от этой фуры. – Если бы он только знал тогда, как ошибается!

– А этот? – шепотом спросила Елена и со страхом посмотрела ни джип. – Ты его…

– Дышит.

Володя! – Елена на секунду прислонилась к Фризе. Потом выпрямилась и, глядя прямо перед собой, сказала деревянным голосом: – Я тебе не все сказала.

– У твоего Жоржика есть гараж? – никак не среагировав на при знание, спросил Фризе.

– Нет.

– Здесь стоять опасно Не знаешь укромного дворика поблизости? Чтобы на ГАИ не напороться.

– Сверни в переулок, где свой «жигуль» припарковал. Через два дома забор – частник хотел строиться, да сел. Стройку не начали, а забор остался.

Они въехали на захламленный, огороженный высоким забором пятачок. С двух сторон возвышались мрачные брандмауэры старых домов. Через дорогу стояла пятиэтажка, в которой не светилось ни одно окно.

– Проектный институт, – шепнула Елена. – Год зарплату не платят. На лето всех распустили в отпуск.

Мафиози вдруг застонал. Потом несколько раз шумно вздохнул и спросил:

– Где я?

Преодолевая чувство брезгливости, Владимир пошарил у него в карманах, нашел носовой платок и засунул бритоголовому вместо кляпа. Во время этой операции он наткнулся на висевший на ремне пейджер. Прочитал текст: «Прежде чем примешь на грудь, позвони».

«Наверное, сообщение пришло раньше, чем мы с ним встретились», – подумал Фризе. Теперь он знал, как поступит.

Он вышел из машины, молча пригласил за собой Елену. Отведя подальше от джипа, сказал шепотом:

– У нас пять минут, девушка. Рассказывай!

– По Киевскому шоссе есть село Рождествено. Там в пещерах спрятаны какие-то сокровища. С военных лет. Кюн, мой Жора. – Все-таки «мой Жора», отметил про себя Фризе новый поворот. – И еще какие-то люди из Фонда Ренессанс, по-моему большие шишки, собираются все это вывезти в Германию. Я не знаю – может и законно. Только с чего бы так скрытничать!

– Они сейчас в этом селе?

– Не знаю! Слышала, что снимают дом на какой-то Церковной улице. И больше ничего не знаю. Честно! Все тайны, тайны, а с мафией я отдувайся!

– Эти ублюдки тоже участвуют? – Фризе кивнул на темнеющий у забора джип. Машина сейчас напоминала похоронный лимузин.

– Нет. Пронюхали, что дело прибыльное, и бомбят. Сначала взялись за Кондратия.

– За какого Кондратия?

– За Конрада Потта. По-моему, они его…

– Еще что?

– Ничего. Мужики попрятались. Мафиози нас с дедом трясут. Сегодня последний срок истекает.

– Истек. Ты где свои гостинцы оставила?

– Во дворе в сарай сунула.

– Хочешь остаться в живых – ни за гостинцами в сарай, ни домой не заходи. И к сыну носа не показывай. Есть родственники, у которых можно недельки две переждать?

– Есть. В Новгороде.

– Туда и поезжай. Прямо сейчас. – Он достал стодолларовую бумажку и положил Елене за вырез кофточки.

– Меня же с работы уволят, Володечка!

– Хочешь, чтобы тебе на работе общественные похороны устроили?! – сказал он жестко. – Давай, милая, двигай отсюда побыстрее. Хорошо бы тебе на какой-нибудь ночной поезд успеть.

Она опять на секунду припала к Фризе, словно набиралась от него сил.

– Милиция у вас тут далеко? – спросил Владимир.

– Выедешь на Широкую, второй перекресток налево. Чуть-чуть под горку.

– Ладушки! – шепнул Фризе и легонько подтолкнул Елену к проему в заборе – И запомни – о наших приключениях – ни гу-гу.

– Что ж я, сама себе враг? – с вызовом сказала она. А Владимир уловил в ее голосе обреченность, которая иногда толкает человека на рискованные, отчаянные поступки. «Не наделала бы девушка глупостей», – подумал он, наблюдая как Елена, не оглядываясь, пошла прочь.

Патрульная машина милиции возвращалась в горотдел с вызова на квартирную кражу. Хозяин ограбленной квартиры был в стельку пьян и не мог даже толком объяснить, что унесли воры. Он особенно упирал на то, что пропал дорогой китайский ковер.

– Ручной работы! – трагически вещал он, держась за стенку и тряся патлатой головой. – Китайский! Шелковый! Жена его так любила.

Капитан, крупный мужчина с пышными усами и солидным брюшком сочувственно слушал потерпевшего и думал о том, что все неприятности бедолаги еще впереди, когда вернется из отпуска жена. Капитан никогда не видел шелкового китайского ковра, но знал, что пропажа дорогой сердцу женщины веши сулит большие неприятности.

– А еще что пропало?

– Деньги пропали. Баксы! – уточнил хозяин, – все банки с крупой повытрясли. А баксы в гречке хранились.

– Тут его баксы, – крикнул из кухни напарник капитана, старший сержант, опрашивавший соседку. – В манке спрятаны, а не в гречке.

– Вот видите! – Капитан нахмурился. – Вы и сами не знаете, что пропало. Кстати, а эта штуковина – он провел носком ботинка по мягкому ворсу огромного бежевого с сиреневым, ковра, – не та, которой так дорожит ваша супруга?

Хозяин опустил голову и стал сосредоточенно разглядывать ковер. Наверное, в глазах у него сильно рябило, потому что он попытался наклониться и, не удержавшись, мягко шлепнулся на ковер.

Провел по нему ладонью:

– И, правда, похож.

– Смотри внимательнее, может, воры подменили. – В голосе капитана уже не было никакого сочувствия. – Подсунули отечественный, с ковровой фабрики.

Старший сержант, внимательно следивший за развитием событий, предложил: