Текст книги "Искатель, 1997 № 09"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

Соавторы: Сергей Высоцкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Зеленая «тойота»

По узкому пешеходному мостику Корнилов перешел через Оредеж. В довоенные времена здесь была мельница, и он, приезжая в детстве на дачу, застал еще время, когда колхозники привозили сюда молоть полученное на трудодни зерно. А мальчишки ловили на мелководье пескарей. Для этого надо было найти иностранную бутылку, у которой дно напоминало воронку, осторожно пробить его, пропустить через дно и горлышко шнур, положить в бутылку немного толченой картошки и, забросив снасть, ждать, когда в нее заплывет побольше юрких, почти прозрачных пескарей.

Сейчас берега реки были пустынны. Никто не ловил рыбу, не купался. По воде уже плыли первые опавшие листья. Едва заметная тропинка сворачивала с дороги вправо. Игорь Васильевич нырнул в густые заросли ольхи. Земля здесь не просыхала даже в самые жаркие дни, и комары, отгулявшие свое на высоких песчаных берегах, царствовали здесь по-прежнему.

Поднявшись на пригорок, Корнилов оказался в сосновом бору с редким березовым подлеском. Осенью он ходил сюда за грибами и знал, что со стороны Киевского шоссе, от Рождествена к бору ведет наезженная машинами колея. И если человек, подпаливший его дачу приехал на автомобиле, лучшего места, чтобы спрятать машину, трудно найти.

Тропинка привела генерала к лесной, заросшей густой травой, дороге. Кое-где из травы выглядывали крошечные сосенки и березки. Дорога начала зарастать. И поэтому Корнилов легко обнаружил свежий след от машины. Машина приехала со стороны села и свернула прямо в лес, поломав на своем пути немало молодой поросли.

Корнилов понимал: если поджигатель приехал не один, его сообщник, узнав о провале, давно бы уже слинял. Но осторожность никогда не помешает.

Прислонившись к молодой сосне, он замер, чутко прислушиваясь к тому, что происходит в лесу И не услышал ничего, кроме пения птиц.

Лишь вдалеке гудело шоссе. За рекой, в стороне Займища, тарахтел трактор. Корнилов ощущал, как плавно покачивается сосна, к которой он прислонился. Он и сам покачивался вместе с ней, а когда смотрел вверх, голова начинала кружиться.

«А чего я таюсь? – мелькнула мысль. – Мало ли ходит людей по лесу в поисках ягод или грибов? Или просто прогуливаются!»

Он подобрал сухую сосновую палку и не спеша двинулся по следу автомашины. И не успел сделать и десять шагов, как увидел ее. Запыленная зеленая «тойота» стояла среди тоненьких, в рост человека, березок. Половина из них была безжалостно сломана.

Ночью, второпях, поджигатель защемил одну из березок крышкой багажника. В салоне машины было пусто.

Корнилов внимательно оглядел кусты, каждую сосну, за которой мог бы спрятаться человек. Потом сделал небольшой круг и, наконец, стараясь не наступить на сухие ветки, остановился у водительской дверцы. Подумал: «Не дай бог сигнализация завоет».

Он достал ключи, вздохнул и вставил один из них, маленький, в замок. И тут же почувствовал, как в спину ему – между лопаток – уперся твердый предмет. Он ни секунды не сомневался, что это ствол пистолета.

– Руки назад.

Корнилов завел руки за спину и тут же оказался в наручниках.

«Ну вот, дождался! – мелькнула непрошенная мысль. – Для полного счастья только наручников мне и не хватало».

– Повернись! – Голос звучал очень спокойно.

Корнилов повернулся. Перед ним стоял высокий молодой мужчина лет тридцати пяти. Короткие светлые волосы, худощавое, чуть удлиненное интеллигентное лицо.

Внезапно у Корнилова появилось ощущение, что лицо блондина ему знакомо.

Было время, он запоминал не только лица людей, но и обстоятельства, при которых их увидел впервые. Запоминал фамилии и имена. Уйдя со службы, Игорь Васильевич старался не забивать голову ненужной информацией. И память с возрастом теряла былую цепкость. Но это породистое лицо, голубые пронзительные глаза, в которых можно было прочесть глубоко запрятанную удаль: «Ну, мы вам еще покажем!»– генерал вспомнил.

Он встречал этого мужчину. Только где? В коридорах Большого дома на Литейном? В купе «Красной стрелы»? Может быть, перед ним один из практикантов, несчетное число которых прошло через Управление угрозыска?

Мужчина рассматривал Корнилова пристально и неодобрительно. И, как показалось генералу, слегка разочарованно. Стоял он близко, на расстоянии согнутой в локте руки, сжимающей пистолет – кстати, наш «Макаров». Генерал разглядел даже первые морщинки в уголках глаз и седую прядку в светлых прямых волосах.

Корнилова не покидало ощущение чудовищной ошибки – он не хотел верить, что человек с такой располагающей внешностью может быть бандитом. Но глаза… Холодные голубые, беспощадные. «Чекист? – подумал генерал, увидев как тот засунул пистолет в наплечную кобуру. – Если и чекист, то бывший. Работает на мафию».

А молодой человек молча и очень профессионально обыскал Корнилова, укрепив его подозрения насчет рода занятий.

Если он и удивился, ничего не обнаружив в карманах и за поясом, кроме большого, потемневшего ключа – ключа от дачи, – то ничем своего удивления не выдал, а ключ положил в карман своего летнего пиджака. Потом протянул руку к ключам от машины, один из которых Корнилов вставил в замок водительской дверцы.

Генерал замер. Теперь он уже молил Бога, чтобы сигнализация в машине сработала и завыла как можно громче. Но чуда не произошло. Мужчина открыл дверцу, а «тойота» молчала. Он открыл другую дверцу – на заднее сиденье:

– Сам заберешься или помочь?

Корнилов нагнулся и с трудом протиснулся в салон. Мужчина опустил кнопку замка. Сам сел на переднее сиденье.

– Где Кюн?

Игорь Васильевич вспомнил – эту фамилию он слышал в последние дни. От кого? От Болеслава Творожникова? Нет. Значит от Алабина. Точно. Приятель убитого в «Астории» Конрада Потта. Охотника за русскими сокровищами.

– Кто это?

– У вас есть один шанс остаться в живых – рассказать мне, где найти Кюна. Иначе я сожгу вас в этой таратайке.

Корнилов усмехнулся. Начав с «ты», парень незаметно для себя перешел на «вы». Рецидив хорошего воспитания? Или произошла какая-то перемена в его мыслях?

«Так где же мы встречались?» – Генерал заставлял свой мозг лихорадочно ворошить прошлое. Слишком многое от этого зависело. Все.

Вспомнив Джордано Бруно, Корнилов сказал:

– Святая простота.

– Начитанность не является смягчающим обстоятельством.

– Молодой человек, вы совершаете большую ошибку. Я не знаю никакого Кюна.

Признай Корнилов, что слышал эту фамилию, последует вопрос: «От кого?» Ситуация тупиковая.

– Не торопитесь рубить концы. Даю вам полчаса. – Корнилов видел, что мужчина внимательно следит за всем, что происходит вокруг, прислушивается к любому шороху. А пистолет лежит рядом с ним на сиденье. – А потом… – он открыл бардачок, показал боевую гранату. Противотанковую.

– Когда вернется Сурков?

– А это еще кто?

– Владелец «жигулей». – Мужчина вытащил из-под гранаты водительские права и технический паспорт. Показал издалека фотографию. – Вот этот хорек.

Определение было очень верное. В яблочко. Корнилов вспомнил мелкие черты лица убитого поджигателя. Звериный оскал мелких зубов. Хорек! Точнее не скажешь.

И опять тупик. Он же не может сказать, что владелец «тойоты» Сурков не придет никогда. Что несколько часов назад сам застрелил этого хорька крошечной пулькой из малокалиберного карабина! Не скажет об этом, даже если этот тип вдруг вытащит из кармана какую-нибудь внушительную ксиву. Предложить ему поехать к участковому?

– Ключи вы нашли на дороге?

– На тропинке. Рядом со своей дачей.

– Это даже не смешно. – Мужчина взглянул на часы «Однако! – удивился генерал. – Золотой «роллекс».

Внезапно за кустами послышался треск сухих веток. Кто-то приближался к автомобилю. Мужчина взял с сиденья пистолет:

– Закричите – первая пуля вам.

Ветви березок разомкнулись, появилась черно-белая корова, Увидев автомобиль и сидящих в нем людей, она остановилась и, вытянув морду, призывно замычала.

– Шагай, шагай отсюда! – прикрикнул на нее мужчина и махнул ладонью. Но корова решила, что рядом с людьми ей спокойнее и принялась объедать молодые березовые веточки. Блондин сунул пистолет в кобуру, вышел из машины и звонким шлепком по тощему коровьему заду заставил ее убраться.

– Может быть, съездим в село, к участковому инспектору? – пустил пробный шар Корнилов.

– Он мне расскажет, где найти Кюна?

– Объяснит вам, что я местный дачник и никакого Кюна знать не могу. Живу здесь все лето безвыездно.

Блондин не ответил. Еще раз посмотрел на часы и выбрался из машины. Корнилов видел, как он открыл багажник, достал канистру. Поставил на траву, прислонив к колесу.

От Корнилова не укрылась одна маленькая деталь – берясь за канистру, блондин рассчитывал, что она полная и тяжелая и выхватил ее из багажника, словно пушинку. А потом, опуская на землю «сыграл» на тяжесть.

Когда он вернулся в машину и взглянул на Корнилова, тот не сумел скрыть усмешки.

Блондин тоже улыбнулся:

– Догадались?

– Да.

– А я вас узнал. Полковник Корнилов?

– Генерал.

– Вот как?! – улыбка на лице блондина погасла. – Тем хуже для вас.

– Я генерал отставной. Это не является смягчающим обстоятельством?

– Нет.

– И ваше лицо, молодой человек, мне показалось знакомым. Вы были у нас на практике? И фамилия у вас не то еврейская, не то немецкая. Острая фамилия. Извелся вспоминая.

– Фризе.

– Фризе, Фризе… По-моему, я даже читал о вас в газете. Бывший практикант молчал. И Корнилов, кивнув на руки, изрядно затекшие в наручниках, спросил:

– А с этим, что будем делать?

– Вы и правда ничего не слышали о пропавшем немце по фамилии Кюн?

– Я не выкладываю информацию первому встречному, – жестко отрезал генерал. – Будете вы меня поджаривать или нет – не имеет значения. За те годы, пока мы с вами не виделись, много воды утекло. Люди стали другими. Даже друзья изменились. Вчера верили в какие-то идеалы – сегодня служат мафии.

Фризе долго молчал. И по его бесстрастному худощавому лицу трудно было догадаться о чем он думает. Разделяет сказанное Корниловым или считает все это лабудой. Наконец, он разродился:

– Генералы внутренних дел иногда служат и мафии. А я зарабатываю деньги частным сыском.

Он достал из кармана лицензию частного детектива и развернул так, чтобы Корнилов мог прочитать. Потом убрал в карман, аккуратно застегнул карман на пуговицу и неожиданно рассмеялся:

– Дожили! Никто никому не верит. Театр абсурда! Хорошо, что мы не начали палить друг в друга.

– Я свое уже отпалил, – проворчал Корнилов. – И, как вы сами убедились, пришел сюда без оружия. А этот немец вам на кой слался?

– Вильгельма Кюна я разыскиваю по поручению его родственников, проживающих в Германии. – Фризе достал ключик, снял с генерала наручники.

– Первый раз в браслетах, – усмехнулся Игорь Васильевич, растирая запястья. – Одно утешение – заковал меня мой бывший практикант.

– Человек, который приехал на этой тачке, имеет прямое отношение к Кюну, – сказал Фризе. – Он приехал на его машине. Хотя и поменял номера. Видите? – Фризе показал крышку капота.

Она была темнее, чем вся машина. – Я сидел у него на хвосте от Павловска до вашего Рождествена.

– От него вы информации не получите никогда.

Сыщики

Фризе понравилась генеральская дача. Небольшой деревенский дом, обшитый теплой янтарной доской, как будто случайно вынырнул из сосновой рощицы на солнцепек. Внутри все устроено добротно и удобно. Немногочисленная мебель подобрана со вкусом. Хозяева приложили немало сил, чтобы чувствовать себя на даче уютно. И, похоже, преуспели в этом. Владимир поймал себя на мысли, что в этом доме, доведись ему оказаться его хозяином, он не переставил бы ни одного стула – просто вошел бы и стал жить.

Но больше всего Фризе поразило ощущение простора. Пройдясь вслед за хозяином по трем небольшим комнаткам, он понял, что иллюзию простора создают большие светлые окна. Они как бы включали во внутреннее пространство дома и залитый солнцем сад, и желтеющее поле пшеницы за аллеей из старых умирающих берез.

– Деликатесов не обещаю, – сообщил Корнилов, – но малосольные огурцы и соленые волнушки на закуску будут. Водку-то пьете? Простенькую?

– А вы встречали москвича, который бы отказался?

– Да, знаете… Времена непонятные. Раньше слесарь-водопроводчик радовался бутылке «Московской», а нынче норовит «Смирновскую» заполучить.

Когда сели за стол, Фризе отметил, что водка-то у генерала не первая попавшаяся, а «Дипломатическая», подороже «Смирновской». И кофе после обеда Корнилов сварил на славу.

Удобно устроившись с чашкой в просторном кресле, Владимир чувствовал как постепенно отпускает его напряжение последних дней. Его кобура с пистолетом мирно висела на каминной решетке и Владимиру было лень подняться и положить ее подальше от огня, который еле теплился в глубине очага.

Теплый сквознячок приносил сквозь открытое окно сладковатые запахи сада – цветущего шиповника, табака. И пряные, чуть горьковатые – с полей – вызревающих хлебов, сена, полыни. А в реке вопила купающаяся детвора, и где-то совсем рядом позванивал колокольчик-ботало, пасущейся в поле коровы.

Хозяин дома сидел напротив и тоже с удовольствием прихлебывал кофе. Глаза, доброжелательные и грустные, смотрели на Владимира с затаенным вопросом. Весь облик Корнилова вызывал у Фризе ощущение спокойствия и надежности. И, как ни странно, вины. «Какой еще вины? За что? Бред. За наручники? Этот дядька живет по гамбургскому счету. Достаточно взглянуть в лицо. Такие не мелочатся. И нечего, господин Фризе, фантазировать».

– Ну что ж, Владимир Петрович, разминку мы закончили. Поговорим о деле, – прервал молчание Корнилов. – Объединим усилия?

«Вот откуда предчувствие вины», – осенило Фризе. Он давно ждал наконец-то прозвучавшего вопроса. Был готов на него ответить. И знач, что своим ответом огорчит Корнилова.

– У нас такие разные цели. – Он увидел, как тень разочарования пробежала по лицу хозяина. Его глаза еще больше погрустнели.

– Верно. У вас цель конкретная. А у меня, если на то пошло, и цели-то никакой нет. Наткнулся случайно на осиное гнездо, расшевелил, судя по всему. – Корнилов нахмурился и сразу стал похож на старого деда. – Вот и цель появилась.

И опять в комнате повисло молчание.

Каждый знал аргументы – логичные и убедительные, – которые собеседник может привести в защиту собственной точки зрения. Только Корнилову невысказанные пока аргументы частного детектива казались более убедительными, чем свои. Он умел встать на точку зрения оппонента.

Долгие изнурительные допросы, дознания, проведенные обоими сыщиками, противостояние изворотливым и умным преступникам научили их просчитывать свои действия на много ходов вперед не только за себя, но и за противника, ставить себя на его место. Понимать, а иногда и принимать его аргументы.

«Чего ради я буду ввязываться в это дело? – рассуждал Фризе. – Из-за того, что питерские менты мышей не ловят? Или их окоротил какой-нибудь всесильный дядя? Неважно. А этот могучий старикан, мой гостеприимец, занимается чистой воды любительством. Главное – ради чего? Ради забытого всеми чувства долга? Из желания вернуть Отчизне утраченные ценности? Да разве они попадут этой самой Отчизне? Как бы не так! Раньше они украшали пригородные дворцы, теперь перекочуют во дворцы чиновников и мафиози».

Он вспомнил интервью зарубежному радио, которое дат пожелавший остаться неизвестным участник аукциона Сотбис, прибывший из России. Нувориш заплатил восемьсот тысяч фунтов за две заурядные вазы Императорского фарфорового завода, переплатив почти в три раза. «Не для себя переплачивал, – поделился банкир секретом. – Эти вазы пойдут за подпись». «За подпись?» – удивился журналист. – «В подарок чиновнику. За подпись на документе. И окупятся за пару месяцев».

«Так для кого стараться? – мрачнея от нарастающего чувства неловкости, рассуждал Владимир. – Отловлю пропавшего Вилю, как его называет Елена Петровна, и баста!»

Фризе понимал, что никакого «баста» не получится. Он уже не сомневался, что никто Кюна не похищал, что узнав о смерти товарища, он в панике бежал из «Астории» и затаился где-то здесь, в Рождествено, неподалеку от клада, который собирается вывезти тайком в Германию.

Если бы Кюн попал в лапы мафиози, пытающихся наложить на них мохнатую лапу, или, попросту, присвоить ценности, бандиты бы не преследовали Елену Петровну и ее бывшего свекра. Они бы уже давно вытрясли из немца все секреты.

– А вы, Владимир Петрович, уверены, что ваш немчик скажет спасибо за то, что вы его найдете? – Корнилов словно подслушал мысли собеседника.

– Я работаю не «за спасибо». Найду и… – Он сделал красноречивый жест, как будто схватил Кюна за шиворот и приподнял над землей.

– А если он будет сопротивляться? – с хитрой улыбкой поинтересовался генерал. – Отправите его на родину в наручниках?

Минуты две они не могли успокоиться, покатывались со смеху.

«И что мне взбрело в башку?! Никакими обидами тут и не пахнет, – думал Фризе, глядя на смеющегося генерала. – Но что я буду делать с этим чертовым Коном, если он меня пошлет куда подальше? Ведь прав маэстро».

– Кстати, Владимир Петрович, а этот Кюн, что он за человек? Молодой, старый?

Фризе вытащил из внутреннего кармана пиджака записную книжку, вынул из нее фотографию.

– Любуйтесь.

– Сюрприз! – воскликнул Корнилов, едва взглянув на карточку. – Да это вор в законе Кавалер!

Карты на стол

Заметив, как странно посмотрел на него гость, Игорь Васильевич еще раз кинул взгляд на фотографию и положил ее перед собой на столик:

– Правда, правда! Думаете память меня подводит? Вас же узнал. А сколько лет прошло? Да не глядите на меня с таким скепсисом?

Готов перекреститься! Кавалеров это. Он же Дамский, он же Маточкин Федор Федорович. Когда-то лучший шулер Ленинграда. Вор. На нем несчестное количество краж, разбои, грабежи.

– Вы ошибаетесь, Игорь Васильевич. Я встречался с братом Кюна. От него получил это фото. И действую по его поручению. – Владимир заколебался – говорить ли генералу про Лизавету? Решил сказать: – А ему меня рекомендовала моя приятельница из немецкого бюро Интерпола.

– В частном порядке?

– Да.

– Дожили! Ментам перестали доверять?

Фризе промолчал.

Генерал опять взялся за фотографию – то приближал ее к глазам, то отдалял, держа на вытянутой руке. Щурил глаза. И, наконец, принес из кабинета большую лупу.

– Что бы вы мне ни рассказывали – это Кавалеров! – вынес он вердикт после того, как досконально изучил фотографию. – Смотрите, у него на подбородке звездочка. Так сошлись морщины. Ее пытались заретушировать, но разглядеть можно.

Фризе взял карточку и недоверчиво стал всматриваться в казалось бы хорошо знакомое лицо. И правда – на подбородке у мрачноватого мужчины со впалыми щеками красовался едва заметный жучок. Шесть коротких черточек, шесть лучиков сходились в одной точке. В крохотной ямочке на подбородке.

Где-то в самом дальнем уголке мозга еле слышно прозвонил тревожный колокольчик, но согласиться с тем, что столько сил потрачено на поиски вора в законе, Владимир не хотел:

– Это же не папилярные линии! – проворчал он, подавляя в себе желание скомкать кусочек глянцевой бумаги, разорвать его, бросить в камин.

– Правильно. Но ведь я сначала опознал этого типуса, а уж потом разглядел особую примету, – сказал Корнилов мягко. – И то, что это Кавалер собственной персоной, вовсе не означает, что у него нет брата. Федор Федорович пропал из нашего поля зрения несколько лет назад. Я был еще служивым человеком.

– Что же получается… – Фризе оборвал фразу и задумался, глядя в окно. Солнце, наверное, уже скатилось за горизонт, освещение стало мягким, глубоким, по вечернему завораживающим. А доносившиеся через открытое окно звуки, сделались более звонкими.

«Что же получается? Что получается? – повторил он уже мысленно. – Получается провальное дело! Этот гребаный Кавалер прибыл по своим темным делишкам».

– Нет! – восклицание получилось таким громким, что Корнилов, отрешенно следивший за тем, как огонь расправляется в камине с березовыми поленьями, вздрогнул. – Нет! Он же служит в налоговой полиции!

– В его паспорте профессия же не указана.

– А Интерпол?!

– Владимир Петрович, к вам обратилась с частной просьбой сотрудница Интерпола, а не его руководство. Знаете, как делаются такие дела? Она же могла и в глаза никогда не видеть Кавалера, попросила какая-нибудь подруга – она написала вам, или позвонила. Вы огорчены? Да выйти на след такого аса, как Федя Кавалер дорогого стоит! Вот тут и наручники пригодятся.

«Тебе легко иронизировать, – подумал Владимир почти враждебно. – А меня, выходит, провели? Как олуха Царя Небесного? – Занимаясь саморазоблачением, перебирая все действительные и мнимые оплошности, которые он допустил, Фризе вдруг похолодел от мысли, что изначально сработал на мафию. – А если вся история с поисками Кавалерова-Кюна – спектакль? И нанял меня не его брат – неважно, полицейский он или бандит, – а конкуренты? Из Потта ничего не вытрясли! Убили. Кюн скрылся. И меня пустили по его следу».

Все вставало на свои места – слежка от самой Москвы, джип с киллером у квартиры Елены Петровны, убийство деда-прокурора после того, как Фризе с ним поговорил. Вот только зачем понадобилось им поджигать генеральский дом?

– А знаете, Игорь Васильевич, – решился, наконец, Владимир, – то, что я вляпался во всю эту бяку, полбеды. Беда – наши недомолвки. Он в упор посмотрел на Корнилова и прочел в его глазах понимание:

– Карты на стол?

– Пересчитаем наших козырей?

– Нам бы с вами политикой заниматься, а не расследования проводить, – не удержался Фризе от едкого замечания после того, как отбросив сомнения, они выложили всю известную им информацию по «пещерному» делу. Он взглянул на часы:

– Сколько времени упущено! Чуть ли не половина суток.

– Не потеряли мы ни минуты, – проворчал Корнилов. – Теперь оглядываться друг на друга не будем, все наверстаем. В нашем сыщицком деле один плюс один, не два, а десять.

«Оптимист», – подумал Фризе. Впрочем, у него тоже прибавилось уверенности в близком завершении поисков. Ему вдруг вспомнилась давно забытая игра – знаменитый кубик Рубика. Совместными усилиями они с генералом выложили одну из сторон кубика синими квадратиками. И только один – центральный – все еще был красным: они до сих пор не знати, где находится тайник с ценностями? А значит, и Вильгельм Кюн. Фризе упорно не хотел называть его Федей Кавалером.

Хлопнула калитка. Кто-то быстрыми уверенными шагами протопал по садовой дорожке к дому. И тут же раздался стук в дверь.

Корнилов вышел в прихожую. Спросил:

– Ты, Виктор?

– Так точно.

Генерал впустил гостя, и некоторое время из прихожей доносился приглушенный разговор. Глуховатый голос Корнилова и молодой, взволнованный – гостя. Слов Фризе почти не разбирал, но понял, что у гостя какие-то важные новости по поводу зеленой «тойоты». Корнилов приглашал посетителя войти в комнату, но тот упорно отказывался.

– Да не стесняйся ты, Лысенко! – начал сердиться хозяин. – Там мой племянник, приехал из Питера погостить на пару дней.

Лысенко оказался крупным молодым парнем. Широкая бугристая грудь под клетчатой синей рубашкой и внушительные бицепсы выдавали в нем «качка», загорелое до черноты, скуластое лицо – деревенского жителя. А вот пристальный, изучающий взгляд светло-карих глаз мог принадлежать только милиционеру. Людей, несколько лет прослуживших в милиции, можно было опознать и по другим, скрытым от невнимательного обывателя признакам. Но превращение в настоящего мента всегда начиналось с глаз. Почему? Фризе мог только догадываться.

– Это наш участковый, лейтенант Лысенко, – представил гостя генерал. – Будет серьезным сыщиком. Знакомься, Виктор, с моим племянником Владимиром. – Он незаметно подмигнул Фризе.

Фризе и Лысенко пожали друг другу руки. Рукопожатие у лейтенанта было осторожным, ладонь жесткая и сухая.

– Я, Игорь Васильевич, пошептаться хотел, – сказал Лысенко. – Наши сельские дела, наверное, Владимиру Петровичу не интересны.

– Да ладно тебе, Виктор, секретничать! Присаживайся. Володя же не слепой, видел разгром на веранде. И следы поджога не скроешь. Про машину тоже знает. – Фризе понял, что генерал сказал все это не столько для участкового, сколько для него. Провел черту между тем, что известно лейтенанту и всем остальным.

– Хорошо. – Лысенко сел. Опять взглянул на Владимира. – Очень хорошо.

– Мы с Володей пообедали. Выпили по рюмке. Может быть, последуешь нашему примеру? – предложил Корнилов. – Ты же сейчас не при исполнении. И без мотоцикла, правда?

– Пешечком я, Игорь Васильевич. Зачем внимание привлекать? Но я уже поужинал. А вот от кофе не откажусь. Где только не пил – у вас самый вкусный.

– Да. Кофеек у дядюшки отменный, – поддержал лейтенанта Фризе, провожая взглядом Корнилова, отправившегося на кухню зарядить кофеварку.

– А вы кто по профессии? – поинтересовался Лысенко.

– Юрист.

– Значит, по дядиным генеральским следам отправились! В нашей системе служите?

– Нет. Преподаю. – Его вдруг бросило в жар: «Хорош преподаватель, а наплечную кобуру с пистолетом развесил на самом виду».

Он осторожно, чтобы не привлекать внимания участкового инспектора посмотрел на каминную решетку. Кобуры с пистолетом не было. Ай да Корнилов! Ничего не упустит. А он-то размяк, рассупонился.

Пока хозяин готовил кофе, они перебрасывались ничего не значащими фразами. Владимир все время чувствовал на себе изучающий взгляд собеседника. Ему было и смешно и немного досадно.

«Тоже мне, деревенский детектив! Сказал же генерал – племянник приехал. Ну и расслабься в ожидании кофе. Генералам надо верить».

– Так что там с зеленой «тойотой» приключилось? – спросил Корнилов, когда они выпили по рюмке «Дипломатической».

– Пацаны меня озадачили. Подхожу к опорному пункту, а они у «тойоты» спорят почем зря. Ну, только что не дерутся. Гошка Боридин и Семен Филлипов. Окоротил я спорщиков, спрашиваю, по какому случаю несанкционированный митинг?

Оказывается у них игра придумана – садятся у шоссе и считают, сколько за час иномарок проедет. Один, например, ставит на «мерс», то есть на «мерседес», другой – на «вольво». И ставки ведь большие! На деньги играют! I

– На мороженое хватает? – поинтересовался Корнилов.

– Мороженое тоже не каждому по карману. Меньше двух тысяч и не сыщешь. А Сонька Пустельга в своей палатке какие-то кулечки по пять продает, блин! – Участковый покраснел. – Извините, товарищ генерал, со злобы вырвалось.

– Что они там выясняли, у машины?

– Парнишка Боридин эту «тойоту» запомнил. Дней десять назад они с Семеном у церкви машины считали. И в этой «тойоте» Василий Семенович Бабкин, наш бывший бухгалтер ехал.

– Боридин и номер запомнил?

– Запомнил.

– Уже интересно!

– Вот-вот! Очень интересно. Только дело в том, что у Бабкина и своя «тойота» имеется.

– «Тойота», «тойота»! – разочарованно протянул генерал. – Получается, что с «тойотой» полный ажур?

– Получается. Совсем другое получается! У Васьки Бабкина «той…» машина с правым рулем.

– Ничего не понимаю! Выпил я, что ли много? – пробормотал Корнилов.

– И, правда, непонятно? – Участковый обратился за поддержкой к Фризе, сидевшему с каменным лицом. Вид у Лысенко был растерянный.

– Все понятно! «Тойоты» разные, а Бабкин один. Правильно?

– В точку! Паренек этот, Боридин, потому и номер машины запомнил, что очень удивился – Васька Бабкин всегда справа рулит, а в этот раз рулил слева. Как все люди.

– Ну вот, теперь толково излагаешь, – похвалил генерал. – И до меня, не совсем трезвого и пожилого человека дошло – А этот главбух далеко отсюда живет? – поинтересовался Фризе.

– Не то, что б очень. На Церковной улице.

– Я тебе, Володя, как-то рассказывал про часовенку, что под землю провалилась. – Корнилов многозначительно посмотрел на Фризе. – Рядом с этим местом. У него там целое подворье.

– Точно, – подтвердил участковый. – А вы, Владимир Петрович, впервые в наших краях? Или уже довелось побывать?

– Бывал, бывал! – пришел на выручку Корнилов. – Да все на день, на два заглянет и поминай как звали!

– А где… – лейтенант хотел еще что-то спросить у Фризе, но генерал перебил его:

– Не отвлекайся, Виктор! Скажи лучше, чего это Бабкин на чужой машине разъезжал, если своя такая же?

Участковый пожал плечами.

– Ты хорошо запомнил убитого?

– А то! Как закрою глаза, так и стоит у меня перед глазами его лицо! Нет, нет! На главбуха он ни лицом, ни фигурой не походит.

– А глаза-то ты почему закрываешь? Задремал?

– Да что вы, Игорь Васильевич? На секунду не прикорнул. Это к слову. А глаза прикрыл, чтобы лучше представить себе того жмурика. Для наглядности.

– Если паренек не обознался, интересная картина вырисовывается.

– Божится парнишка. Наверное, все так и есть. Ребята – народец приметливый. Пожалуй, надо завтра с утречка госпоже следовательше отзвонить.

– Отзвони. Ты ее сильно порадуешь.

– Еще одна загадочка на ее красивую голову! – засмеялся Лысенко и поднялся с кресла – Спасибо за кофе. Потопаю домой. – Он попрощался за руку с Фризе и, уже подходя к двери, спросил у Корнилова: – Завтра после обеда будете дома? Приду стекла на веранде вставить.

– Толковый паренек, – сказал Игорь Васильевич, когда проводив участкового до калитки, вернулся в дом. – И дело знает, и шутки понимает. Главное – честный мужик.

Он на секунду вернулся в прихожую и принес вооружение Фризе. Повесил на прежнее место.

– А я промашку допустил, – сокрушенно сказал Владимир. – Размагнитился.

– Размагнитились? Прекрасно. Лучшего комплимента хозяину вы и придумать не могли. Значит почувствовали себя как дома! А участковый-то! Чутье, как у охотничьей собаки! Я по глазам видел – не признал в вас племянника. Наверное, решил, что после ночного происшествия ко мне охрану прислали.

– В подробности он не посвящен?

– Нет.

– Если толковый да честный, мог бы очень помочь.

– Мог бы. Но у него служба только начинается. Зачем его впутывать в дело, которое питерское начальство всеми силами хочет пустить под откос? У нас с вами начальство – один Господь Бог. Надо только под пулю не угодить, а лейтенанта, прояви он инициативу, в бараний рог согнут. Особенно, если наше дело удачно закончится. – Он вздохнул. – Вот жизнь наступила! «Здесь человека берегут, как на турецкой перестрелке!» Кстати, мы с вами и теленовости не посмотрели.

– А вы по ним соскучились?

– Her! – Корнилов улыбнулся, лицо у него разгладилось, и Фризе подивился – улыбка делала генерала лет на двадцать моложе. – Я вам уже рассказывал про Бориса Федоровича, моего главного консультанта по пещерам. Так он говорит: «Не верю на телевидении даже прогнозу погоды!» – Он внимательно посмотрел на Владимира: – Поскучнели? Хандрите?

– Игорь Васильевич, а у вас нет в запасе еще одной бутылки «Дипломатической»? После бессонной ночи меня тремя рюмками не возьмешь!