Текст книги "Искатель, 1997 № 09"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

Соавторы: Сергей Высоцкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Ночной поезд в Петербург

В одиннадцать вечера Москва казалась вымершей. Навстречу Фризе попадались лишь одинокие прохожие. Только у подъездов ресторанов можно было встретить компании молодых людей. Одни из них еще собирались вкусить прелестей ночной жизни, другие уже отчаливали к дому. Фризе давно заметил – нынче людей покидавших ресторан никак нельзя отнести к категории «погулявших». Не слышалось пьяных выкриков, громких песен, шумных объяснений в любви. Чуть возбужденные голоса дам, да неясное бормотание их спутников, вызывавших по радиотелефону автомобили – и все. Ушла в прошлое фигура недобравшего пьяницы, покупающего у швейцара втридорога бутылку спиртного. Если уж возникал шум у ресторана, то это были выстрелы из «Калашникова» или «Макарова».

На Мясницкой в двух бромных окнах над фирменным магазином «Чай-кофе» горел яркий свет. Стройная девица разгуливала голышом из комнаты в комнату, время от времени останавливаясь у огромного зеркала и прикладывая к груди очередную блузку. Почему-то они ей не нравились, и девица, швырнув блузку в сторону – наверное, на невидимую Фризе кровать, – отправлялась за следующей. Владимир остановился и с минуту следил за девицей, гадая, на чем же остановит свой выбор привереда. Но, похоже, запас блузок был большим, а до отхода поезда оставалось всего сорок минут.

«А что же Рамодин? – подумал Фризе. – Неужели не сдержал слово?» Всю дорогу он шел не оглядываясь, а когда увидел стройную эксгибиционистку над «Домом чая», не удержался – бросил быстрый взгляд назад. Рамодина он не заметил, Да и никого другого тоже – улица была пустынной.

– Ну, вот, хоть один земляк попался! – Порадовалась проводница. – Весь вагон японцы оккупировали. А в вашем купе ихняя переводчица. Красотка – загляденье!

Проводница посмотрела на Владимира игриво. Как будто это она устроила ему поездку в одном купе с красивой переводчицей.

Фризе вспомнил, как года три или четыре назад уезжал из Хельсинки, с конгресса криминалистов. Почти все его коллеги летели самолетом, а Владимир решил ехать поездом. Компанию ему составила пожилая дама, профессор уголовного права из университета.

Распорядитель конгресса пообещал билет в вагон СВ. А накануне отъезда предстал перед Фризе слегка смущенным.

– Нет билетов?

– Есть. Но…

– На другой поезд?

– На тот, на который заказывали. Но… Один билет первого класса. Другой – в четырехместное купе.

– Не велика беда. Дама поедет в первом классе, а я во втором. – Легко согласился Фризе.

– Но… – Финн опять вздохнул. – Ехать в четырехместном купе придется даме. У нас строго следят за тем, чтобы в двухместном не попали незнакомые мужчина и женщина. Представляете себе скандал, если мужчина окажется сексуальным маньяком?!

– А женщина – нимфоманкой?

Финн посмотрел на Фризе с укором. Похоже, с юмором у него было не все в порядке.

«Серьезные ребята, – подумал Владимир. – Все-то у них предусмотрено».

Как же он удивился, застав в сроем купе молоденькую – лет восемнадцати – прелестную финку, знавшую к тому же слов двадцать по-русски и не опасавшуюся попутчиков с маниакальными наклонностями.

Повезло и профессорше. В четырехместном купе она оказалась единственной пассажиркой. Но у Фризе даже мысли не мелькнуло, предложить ей поменяться местами.

Когда утром следующего дня они прибыли на Ленинградский вокзал, он уже знал от девушки – ее звали Элена и она оказалась страстной любительницей советского шампанского, – что билет на поезд ей покупал отец, а ехала она к мужу, Третьему секретарю финского посольства.

Как показалось Фризе, японка, его нынешняя попутчица, тоже не опасалась сексуальных маньяков. Она встретила его приветливой улыбкой.

– Добрый вечер, – сказала она на прекрасном русском языке.

До отхода «Красной стрелы» оставалось десять минут. Владимир вышел на перрон. Последние пассажиры не спеша вышагивали к своим вагонам. Спокойные, уверенные в себе, прекрасно одетые.

Все, кто ездит «Стрелой», всегда были пассажирами особого рода, элитой Раньше – чиновники высокого и среднего ранга, актеры – гастролеры, урвавшие денек между спектаклями, чтобы сняться на Ленфильме, участники международных или отечественных симпозиумов, проводимых чуть ли не каждый день. Теперь на этот поезд спешили те же чиновники, но только более высокого ранга, банкиры, бизнесмены, проститутки, курьеры наркодельцы и иностранцы. Отрешенные, полные достоинства лица, граждан особого рода, способных обидеться, если им предложат вместо билета на «Красную стрелу», билет на поезд-близнец под номером четыре, все отличие которого в том, что он отправляется на четыре минуты позже и приходит в Питер через пять минут после «Стрелы».

Рамодина на перроне не было. Невысокий жуликоватый парень с опухшим от пьянства лицом уже второй раз торопливо прошел вдоль состава, вглядываясь в окна. Скачала у Фризе мелькнула мысль, уж не его ли ищет этот суетливый субъект. Но опухший прошел мимо, даже не взглянув на него. «Значит высматривает приличного «сазана», – решил Владимир. – Или иностранцев с горой чемоданов. Определит вагон и купе, где добыча побогаче, и просигналит сообщнику, который гонит майдан [1]1
  Гнать майдан( жаргон) – ехать в поезде с целью воровства


[Закрыть]на «Стреле». А остальное для опытного марвихера – дело техники».

Неожиданно по радио диктор объявила:

– Господина Фризе Владимира Петровича, отъезжающего поездом № 2 «Красная стрела» просят срочно подойти к дежурному по вокзалу».

Это было так неожиданно, что Фризе растерялся: «Что могло случиться?» Он чуть не сорвался с места, но вовремя взял себя в руки – не сделал ни шагу, даже не посмотрел в сторону зала ожидания. О том, что он уезжает этим поездом в Питер, знал только Рамодин. А он нашел бы более удачный способ просигналить, если бы что-то случилось.

Кому-то очень хотелось оставить Фризе сегодня в Москве.

Молодой, спортивного вида, мужчина остановился рядом с проводницей:

– Местечка свободного не найдется?

– У нас места дорогие, – женщина смотрела на жаждущего ехать «Стрелой» строго. Он явно выпадал из славной когорты состоятельных завсегдатаев.

– Сколько?

Проводница покосилась ка Фризе.

– Пятьсот.

Мужчина крякнул.

– Наш билет и в кассе четыреста стоит. А я вам предлагаю одноместное купе. Девятнадцатое место.

– Хорошо, хорошо! Показывайте ваше одноместное.

Проводница пропустила мужчину в вагон. Сказала, обращаясь к Фризе:

– Сейчас отправимся. Заходите. – И пошла устраивать нового пассажира.

«Ну, вот, кажется, подоспел мой сурок [2]2
  Сурок– из известной песни Беранже: «По свету много я бродил и мой сурок со мной».


[Закрыть]. Если не подвела интуиция».

– Не опустите письмо в Питере? – перед Фризе остановилась пожилая женщина и протянула ему длинный конверт.

– С удовольствием. – Он взял у женщины письмо и положил в карман, успев заметить на нем свою фамилию. На душе у Фризе стало спокойно: «Молодец, Женя! Не подвел!»

– Молодой человек! Быстро в вагон! – скомандовала ему проводница, опять появившаяся в тамбуре. Голос у нее был веселый и звонкий. Наверное, полмиллиона за девятнадцатое место уже уютно устроились в кармашке поблизости от ее пышной груди.

Владимир поднялся в вагон и встал позади проводницы, гадая, повторят или нет просьбу к господину Фризе. Но радио заиграло прощальную мелодию. В это время он увидел Рамодина, фланирующим шагом идущего по платформе к залу ожидания. Они встретились глазами. Легким, едва заметным кивком, Евгений показал, что к объявлению по радио не имеет отношения. И пошел дальше.

Когда он вошел в свое купе, поезд медленно набирал скорость. Японка отсутствовала. Из открытой двери соседнего купе доносились певучие женские голоса, смех.

Фризе вскрыт конверт.

«Ты прав. Компания у тебя хорошая, – писал Рамодин – Но ни мне, ни моему соседу она не по душе. Но понять тебя могу. Что плохого, если есть попутчик от дома? Да еще готовый поехать с тобой на край света! А внешностью не вышел. И статью тоже. Нос картошкой, волосики сивые. Ну да ладно – твои друзья, тебе и судить. Обнимаю, Вера.

P.S. Сейчас загляну в «Дом чая».

Интуиция Фризе не подвела. Рамодин несколькими штрихами нарисовал портрет пассажира с девятнадцатого места. И дал понять, что «хвост» вряд ли состоит на службе в уголовном розыске или ФСБ.

«Но если ко мне прилепился хвост, кому понадобилось снять меня с поезда? – удивился Владимир. – Ну, уехал бы следующим!

Может быть, к отходу следующего у них подоспело бы сопровождение помощнее?» Такая мысль показалась ему вполне здравой.

– Чай, кофе будете пить? – спросила проводница, заглядывая в купе.

– Чай. Два чая. – Фризе подумал и о своей попутчице.

Промелькнула унылая Останкинская башня, металлические конструкции моста через Москву-реку. Вдали виднелись сразу два больших пассажирских теплохода. Ярко освещенные, праздничные, они вызвали у Владимира мимолетное чувство сожаления и зависти. Ему даже показалось, что он услышал музыку на палубе: «Вставай, кудрявая, поедем мы кататься, от пристани отходит теплоход…»

Но никакую музыку с теплоходов в вагоне услышать было нельзя.

Глядя из окна стремительно несущегося поезда, нельзя было даже понять куда плывут теплоходы? К Москве или от Москвы? Или навстречу друг другу?

Вагоны прогрохотали по мосту. Поездное радио бубнило о том, что коллектив фирменного поезда «Красная стрела» готов оказать пассажирам самые разные услуги, а в последнем вагоне всю ночь работает ресторан.

Попутчик

Фризе думал о курносом мужике из одноместного купе. Предчувствия предчувствиями, а он все же надеялся уехать в Питер без сопровождающих. Соглядатай мог испортить ему весь розыск. Теперь ломай голову, как от него избавиться?

«Сойти в Бологом, где «Стрела» делает единственную остановку и затеряться в какой-нибудь местной электричке?»

– О-о! Вы еще не спите? – ласковый певучий голос японки вернул его к действительности. Перед тем, как ответить, Фризе еще успел подумать о том, что, сойдя в Бологом, потеряет темп и испытает массу бытовых неудобств.

– Еще не сплю. Заказал чай, а сейчас мне пришла в голову мысль пригласить вас в ресторан. Выпить бутылку шампанского.

Решение пойти в ресторан возникло спонтанно. Наверное, из-за того, что он не придумал еще, как отделаться от хвоста. А укладываться в постель не хотелось, хотя он и считал, что самые умные мысли приходят, когда он находится в горизонтальном положении.

– В поезде есть ресторан? – удивилась японка. Наверное, за шумными разговорами с земляками прослушала объявление. Фризе отметил, что девушка довольно высокая, прекрасно сложена. – По-моему раньше в «Стреле» ресторана не было.

– Вот это да! Вы знаете наши порядки и прекрасно говорите по-русски. Может быть, и живете не в Японии, а в России?

– Мой дом в Осаке. А в Ленинграде я училась. И люблю шампанское. – Она улыбнулась чуть смущенно.

Фризе предупредил проводницу, что они идут в ресторан, и попросил закрыть купе.

– Не ресторан, а вертеп, – мрачно высказалась проводница.

– Проверим?

– Проверим, – улыбнулась девушка и протянула Фризе руку. – Тосико.

– Владимир.

Когда они проходили мимо девятнадцатого купе, Фризе заметил, что его обитатель бодрствует. Читает газеты. И не сменил еще костюм на пижаму. Впрочем, в том, что вскоре «хвост» появится в ресторане, сомнения у него не было. А вот имеется ли у него пижама, Фризе сомневался.

Вагоны покачивало, и Владимир легонько поддерживал Тосико, прислушиваясь к веселому перестуку колес на стыках. Он любил этот перестук, любил мчаться в скором поезде в Питер. И сейчас досадовал на неизвестных – пока! – врагов, пославших вслед ему соглядатая и испортивших песню. Но, зато, с ним была обворожительная улыбающаяся японка, с которой он постарается просидеть в ресторане до остановки в Бологом и придумает, как жить дальше.

За время путешествия по вагонам, Фризе показалось, что в поезде нет ни одной бодрствующей души: коридоры пусты, купе закрыты. Даже проводники попрятались в своих служебках. А в вагоне-ресторане шла гульба, дым стоял коромыслом. Состояние вертепа поддерживала компания братвы – как и положено, с толстыми шеями и прическами под Юла Бриннера, или под Котовского – уж кто кому ближе. Вместе с ними гуляли крутые девицы с усталыми, помятыми лицами. У Фризе мелькнула мысль, что бойцы едут в Питер выбивать должок из какого-нибудь нерадивого дельца, а своих молодых красоток «сняли» на Тверской, по дороге на вокзал.

Пил шампанское известный режиссер, крупно подзаработавший на президентских выборах и очень молоденькая, тоненькая блондиночка, бледная, почти прозрачная. Она напомнила Владимиру громко заявившую о себе актрису кино, но на фамилии актрис и актеров памяти у него не было.

И коротали ночь за столиками еще несколько предпринимателей средней руки – так, во всяком случае, показалось Фризе: самый модный прикид, отличные прически и неуемное желание выглядеть респектабельно. На столах перед ними не было почти никакой еды.

Ну, разве что немного сыру, порция черной икры, бутылка «Мартеля» или виски. А перед одним из нуворишей стояла лишь бутылка минеральной воды «Виши». Все «прикинутые» были каждый сам по себе – сидели отдельно и выглядели так, как хотели. Респектабельно.

Фризе мог побиться об заклад, что каждый из них с большим удовольствием сладко вытянулся бы на постели и заснул под убаюкивающий стук колес. Но так хотелось показать, что ты богатый.

Официант начал перечислять марки французского шампанского.

– Нет, нет! Я люблю «Советское», – прервала его Тосико. – Есть брют? Охлажденный? Пожалуйста! – Она так мило, так ласково улыбнулась пожилому халдею, что даже если бы брюта не оказалось среди запасов, он сбегал бы за шампанским во время стоянки в Бологом.

– Будет! Брют. Охлажденный. А закуски?

Японка опять взглянула на Владимира. Наверное, пыталась выяснить пределы его платежеспособности. Он ободряюще подмигнул.

– Мне ананас.

– А вам?

– А я бы съел кусок хорошего мяса, – сказал Фризе, подумав о том, что вторую половину ночи и утро может провести в скитаниях по пригородным поездам и местным автобусам – Если такой кусок найдется.

– Найдется. Свиная вырезка. Шеф-повар сегодня покупал на Черемушкинском рынке.

– И виски.

Официант удалился, а в ресторане стало на одного посетителя больше. С подчеркнуто случающим видом подгреб курносый «сурок». Единственный пустой столик находился рядом с загульной компанией бойцов. Там он и приземлился, положив рядом с собой пачку газет.

Шло время, а Фризе никак не мог принять окончательное решение. Сойти в Бологом или остаться?

Виски и прекрасная вырезка подействовали на него умиротворяюще. Он прислушивался к мелодичному голосу своей спутницы, не особенно вникая в смысл того, о чем она говорит.

Японка попалась ему нетипичная – разговорчивая, раскованная, способная поглощать шампанское – но обязательно брют? – в неимоверных количествах И не пьянеть.

Закончила она Герценовский институт и работает гидом в туристической компании в Осаке. Была замужем. Но мужу не понравились ее постоянные поездки.

– Ему хотелось иметь жену – типичную японку?

– Да, – засмеялась Тосико. – Типичную японку. А я, к сожалению, оказалась нетипичной.

– И почему же?

– О! Трудно объяснить. Я была такая легкомысленная.

«Это интересно», – подумал Владимир. Но услышал совсем не то, что ожидал.

– Например, вместо того чтобы вторым языком взять английский, я изучала немецкий. С английским у нас куда проще найти хорошую работу на островах и не мотаться с тургруппами в Россию и Германию.

– А в чем еще ваша легкомысленность заключалась? – спросил Владимир по-немецки.

Тосико засмеялась и спрятала лицо за бокалом.

– Да здравствует немецкий язык! – провозгласил Фризе и украдкой взглянул на часы. Через сорок минут Бологое. Куда подевалась ваша смекалка, сыщик? Может быть, натравить на «хвоста» гуляющую братву? Они уже под большим градусом и могут клюнуть ка любую приманку. Например, я незаметно подброшу им записку с предупреждением. «Мужики, глядите в оба! За вами следят».

На кого они подумают? Конечно, на него. Сидит рядом, газетки почитывает! Что тут будет, мама дорогая!

– А вы откуда так хорошо знаете немецкий? – спросила Тосико.

– Я – нетипичный русский. Хорошая получается пара? А дети пошли бы у нас совсем нетипичные.

«Интересно, можно довериться этой самурайке? Глаза хоть и косые, но честные, безоблачные».

– Ой, да! Наверное. Я еще в институте слышала такую присказку, – слово «присказка», она произнесла по-русски. – Я правильно говорю – присказка?

Фризе кивнул и бросил быстрый взгляд ка «хвоста». Парень покончил с омлетом и лицо его стало замкнутым. Даже злым. То ли порция ему показалась мала, то ли не понравилось, что японка и Владимир перешли на немецкий.

– Жили были три японца: Як, Як Цидрак и Як Цидракципопель…

– Жили были три японки, – продолжил Владимир, – Цыпа, Цыпадрипа и Цыпадриламциципа.

– Ох! А имена детишек уж очень сложные. Я не запомнила. – Токисо внимательно посмотрела, как Фризе расплачивается с официантом. Заметив, как много он оставил на чай, покачала головой и что-то прошептала на своем языке.

Когда официант ушел, спросила:

– Ты богатый человек? – Тосико перешла на ты. – Каким бизнесом занимаешься?

Фризе, наконец, решился. Сказал тихо:

– Сейчас расскажу, только постарайся не удивляться. Улыбайся так же обворожительно.

– Хорошо. Мы допьем брют?

Он взял из ведерка со льдом бутылку, наполнил бокал:

– Я частный сыщик. Подробности узнаешь позже. Скоро поезд прибывает на станцию. Стоянка десять минут. За эти десять минут мне надо уйти из-под опеки курносого типа в сером костюме. Сидит наискосок от тебя. Едет в нашем вагоне.

На спокойном лице Тосико сияла все та же безмятежная улыбка.

Ни испуга, ни удивления.

– Ты его не будешь убивать?

– Нет. Я просто должен потеряться. Поможешь?

– Помогу.

– Тогда запоминай, что следует сделать.

За несколько минут до прибытия в Бологое они добрались до своего вагона. Тосико пошла в купе, а Фризе остановился в тамбуре рядом с заспанной проводницей.

– Хорошо вас ободрали в нашем вертепе?

– Есть немножко, – усмехнулся Фризе – Вы не скажете, на станции билетная касса далеко от перрона?

– Зачем вам билетная касса понадобилась? – громко удивилась проводница. – У вас же билет до Питера!

– Я любопытный.

– Да рядом касса. Между первой и второй платформами.

Поезд осторожно, почти неслышно, остановился. Женщина открыла дверь, выглянула на перрон: хотела убедиться, нет ли пассажиров. Потом посторонилась, выпуская из вагона Владимира. Краем глаза он успел заметить, что «опекун» появился в тамбуре. Наверное, услышал его разговор с проводницей.

На улице было тепло, моросил едва заметный мелкий дождик.

Даже не дождик – морось. Запахи большой станции – машинного масла, мазута, металла, гари – слились в единый запах железнодорожных путешествий. Неповторимый, не слишком романтичный, но способный растревожить душу.

На противоположной стороне перрона остановился поезд-близнец, встречная «Красная стрела» на Москву.

Фризе огляделся. В центре перрона светились окна станционного здания. Он медленно шел вдоль вагона, пока не услышал, как из открытого окна позвала Тосико:

– Господин, ваш кейс!

Владимир взял из рук девушки кейс и побежал к вокзалу. Уже войдя в двери, оглянулся. Его «опекун» что-то спросил у проводницы, потом метнулся к окну, у которого стояла японка. На его вопрос, девушка показала рукой на противоположный состав. На «Красную стрелу», нацелившуюся на Москву.

Фризе спокойно подошел к окошечку кассы. У него было пусто. Все желающие обрести билеты, давно это сделали.

– На Москву, на «Стрелу» найдется место? – спросил он кассиршу.

– Купейный? СВ?

– В десятый вагон есть? – Десятый был в центре состава. Напротив того, в котором Фризе ехал в Питер.

– Выписывать?

Когда он вышел на перрон, до отхода поездов еще оставалось пять минут. «Все по расписанию», – с некоторым самодовольством подумал Владимир. Виски слегка кружило ему голову.

– Возьмем в столицу? – спросил он проводницу, такую же полную, такую же крашеную блондинку, как та, с которой он ехал от Москвы до Бологого. Ночью даже муж мог бы ошибиться.

– Возьмем. – Она уложила билет в один из кармашков своей потертой кондукторской сумочки. – Проходите. Пятое купе.

Фризе на несколько секунд задержатся, убедился, что его «хвост» не изменил привычки – вместо того чтобы купить билет в кассе, договаривается с проводницей соседнего вагона.

Войдя в купе, Владимир забросил пустой кейс в багажный рундук. Посмотрел на часы. До отхода поезда оставалась одна минута.

Он быстро вышел в тамбур. Проводница уже закрывала дверь. Фризе легонько отстранил женщину, нажал дверную ручку – Вы куда? Отправляемся! – запротестовала проводница.

– Минуточку. Забыл документы в другом составе.

Он выпрыгнул из медленно поплывшего вагона и стремительно бросился через перрон к набиравшему скорость московскому составу.

Тосико и проводница стояли на площадке вагона у раскрытых дверей.

– Чегой-то вы разбегались?! – проворчала проводница

– Не могу расстаться с вами! Женщины – они и до греха доведут.

– А ваш охранник?

– Охранник?

– Этот, с девятнадцатого места. Он же ваш охранник? Кинулся за вами, как угорелый. Спросил меня: «Шеф кейс забрал?». Говорю: «Забрал». «Вы точно видели?» Ну просто цирк! Я ему: «Да вы ведь тоже видели! Японка в окно «дипломат» передала. – Проводница обернулась к Тосико: – Извините, дама. Это я о вас.

– Повез охранник мой кейс в Москву, – усмехнулся Фризе. – Я почитал документы, кое-что подписал. Ведомость на зарплату.

Вот он и повез в столицу. Теперь такое указание сверху дали – зарплату платить вовремя.

– Ну, дела? – недоверчиво покачала головой женщина. Владимир загадал: сейчас она скажет. «Да вы же от Москвы до Бологого в ресторане с дамой просидели! Какие уж тут документы?!» Но проводница ничего такого не сказала. Помолчала немного и, понизив голос, почти шепотом спросила, бросив быстрый взгляд на Тосико:

– В вашей фирме получки большие?

– Большие, – шепотом же ответил Фризе. – Но работа опасная. А телохранителя я уволю. Как только в Москву вернусь.

– Чем же вам не потрафил?

– Бестолочь.

– Я один сбежал? – спросил он у Тосико, когда они зашли в свое купе.

– Один. Ваш «сурок» поехал обратно.

«Надо же, она и про «сурка» знает!» – восхитился Фризе. Он с интересом посмотрел на красивый полиэтиленовый пакет, куда девушка высыпала содержимое его кейса – пистолет в кобуре, бритву, большое, телячьей кожи, портмоне с деньгами, зубную щетку, пару рубашек.

– Не жалко кейс?

– Жалко. Да ладно, в Питере куплю новый, – он притянул девушку к себе и осторожно поцеловал в обе щеки. Потом в губы.

– Спасибо тебе, цыпа-дрипа.

Остаток ночи превратился для Фризе в одно мгновение – сладко вытянувшись на свежей постели, он успел подумать о том, что его бедолага-сопровождающий обнаружит пропажу подопечного только на Ленинградском вокзале. Пока свяжется с Питером…

Разбудил громкий стук в дверь:

– Подъем, господа. Через пятнадцать минут прибываем, – бодро призывала проводница.

Фризе открыл глаза. Его спутница, уже полностью одетая, благоухающая неизвестными ему духами, смотрела на Владимира улыбаясь;

– Заказать вам кофе?

– Ненавижу растворимый. Потерплю до гостиницы.

– Где ты остановишься?

Владимир помедлил с ответом – в его положении осторожность – как воздух. Но не мог он соврать женщине, которая без раздумий доверилась ему.

– В «Астории».

– Как жаль, что не в «Прибалтийской»!

– Питер – город маленький. Если не возражаешь, я тебя найду.

– Вечером, да?

Ночью в ресторане, когда он обдумывал, как отрываться от «хвоста», Фризе решил, что по прибытии в Питер, пойдет по платформе в сторону противоположную вокзалу. Всегда находятся пассажиры, особенно с электричек, которые идут таким путем. Кому-то здесь ближе к дому, кому-то к работе. Но после того, как с помощью Тосико, Фризе так удачно послал соглядатая назад, в Москву, он почувствовал себя свободным.

На всякий случай, сделав несколько пересадок в метро, он вышел на станции «Гостиный двор» и отправился на Исаакиевскую площадь. К «Астории».

Свернув с Невского, он сначала шел переулками, потом набережной канала Грибоедова, удивляясь грязи на тротуарах, запущенности старинных, обветшавших, как бомжи, зданий.

За эти двадцать минут неторопливой прогулки чувство свободы и защищенности потихоньку улетучилось: неизвестные «доброжелатели», потеряв его в Бологом, догадаются обзвонить гостиницы и выяснить, в какой из них остановился господин Фризе из Москвы. И времени на поиски они потратят не слишком много. А снимать частную квартиру он не хотел. Не мог себя перебороть. Брезговал.

Значит, полезнее для нервной системы остановиться в «Астории», – подумал Владимир, – по паспорту, который вручил мне Хиндеман. И почему вчера это казалось мне опасным? Главное, не забыть, в каком кармане документы Фризе, а в каком Зандермана».

Он машинально сунул руку в правый карман и нащупал в нем листок бумаги. Это была сложенная вдвое крошечная страничка из блокнота И пахла она духами Тосико. Фризе развернул листок. Вычурными готическими буквами в нем было написано:

 
То видели, то не видели.
Узнав, кто я,
Полюбили ли вы?
Что же так невнимателен
Был сегодня ваш грустный взгляд?
 

Трогательная японская танка настроила его на минорный лад.

Владимир подумал о том, что сделала для него эта незнакомая красавица и рассердился: «Болван! Не смог найти словечка потеплее для благодарности! Оставил все на вечер. А встретимся ли вечером? Встретимся. Если по своему паспорту я поселюсь в «Прибалтийской». Под боком у Тосико».

Эта мысль так обрадовала его, что даже потерявшие надежду на ремонт питерские дворцы, перестали казаться ему чересчур убогими.

К подъезду «Астории» один за другим подъехал три таксомотора. Ватага крупных молодых мужчин, брюхастых и развязных, с трудом выбралась из них, перекидываясь шуточками и громко радуясь, что путешествие закончено. Говорили они по-немецки и, наверное, прилетели в Питер на самолете Фризе было хорошо знакомо чувство облегчения и радости после того, как полет закончен.

Он не любил летать.

Немцы расплатились, подхватили свои громоздкие сумки и, продолжая веселый треп, исчезли в подъезде.

«Пока они там оформляются, я успею сгонять в «Прибалтийскую», – решил Владимир.

Он сел в освободившееся такси.

– Куда ехать? – не очень дружелюбно поинтересовался шофер.

– В «Прибалтийскую».

– Пятьдесят.

Обычно Фризе не прощал хамства. Если уж не срезал зарвавшегося водилу острым словцом – а это у него всегда получалось эффектно и доходчиво, – то уж, по крайней мере, интересовался не сломался ли счетчик? Но сумма, названая водителем, по московским меркам выглядела смешной. В столице без ста тысяч нельзя было доехать от Большого театра до «Метрополя».