Текст книги "Феникс Побеждающий"
Автор книги: Джон Райт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Человек в сияющем доспехе стоял ровно, напротив высилось безлицое чадящее чудище. Коня пошатывало – он напоминал тень от дерева в ветреную ночь.
Фаэтон, не спуская глаз, шагнул назад, убедился, что самодельное оружие готово к залпу. Вдохнул сквозь силу.
Но никто не выстрелил.
Существо встало твёрдо, подняло все свои руки. Произнесло, переходя в бас:
– Наша над-самость отпечатана за горизонтом событий, на полях внутри чёрной дыры. В самой её сердцевине иррациональность реальна, краевые условия бесконечно велики и бесконечно малы. Логика не действует. Рациональный позыв не может выйти за горизонт, повлиять на непоглощённых. Ты за моим горизонтом событий. Существуешь во вселенной, ограниченной логикой, восприятием, мыслью, самостью. Войдёшь в нас, растворишься в сингулярности, грань между тобой и прочим кончится. Ты кончишься. Мы кончимся. Ничто восторжествует.
"Но чего же ты тогда добиваешься, чёрт возьми? С какой стати нападаешь?" – подумал Фаэтон, но промолчал. Слова пропали бы впустую.
Вдруг сзади промелькнул луч. С лестницы выглядывала Дафна, освещая палубу фонариком из кольца. Женские пальцы стискивали отломанную от койки ножку.
– Фаэтон?! Ты чего, это не убил ещё?!
– Дафна!! Назад!
Взревев от страха, Фаэтон заслонил её от твари, раскинув руки.
Она совсем спятила? Видимо, шпионские боевики натаскали её давать бой симулированным недругам. Наяву она не могла оценить угрозу – наяву она угроз не встречала.
Жеребец выпрямился ещё ровнее, напряг хребет и вытянул его вдвое. Верхняя половина тела оторвалась, удлинённый позвоночник удерживал её высоко над палубой. Из разорванной плоти хлестала кровь. Из жгутов, растущих из шеи, пара растянулась и раздалась в стороны – один влево, другой – вправо, но концы обоих нацелились на Дафну. Где бы Фаэтон не встал щитом, одно из оружий было направлено прямо на неё.
– Подчинись, иначе объект привязанности будет уничтожен, – проговорило чудовище.
– "Объект привязанности"?! – завопила Дафна. – Фаэтон! Что это за хрень?
Круг света выхватил из тьмы каплющую тушу коня-чудовища. Дафна ахнула сквозь слёзы в горле:
– Закатик! Нет! Оно изувечило Закатика!
– Как мне подчиниться? – тут же спросил Фаэтон.
– Отдай доспех. Он нужен для управления кораблём.
(Броня. Конечно же. Что же ещё?)
– Если получишь броню, оставишь мою жену в покое?
Дафна произнесла удивительно нежно:
– Фаэтон, убей это живо. Не договаривайся.
Чудище ответило:
– Тобой движет забота о любимых, понятие о добре и зле. Мы выше добра, выше зла, выше любви. У нас… нет любимых. У нас ничего нет. Ничто наполняет нас. Ты сложишь броню и отдашься безсамости.
– Не слушай. Не бойся. Убей это, – шептала за спиной Дафна.
Фаэтон колебался.
Шёпот продолжался:
– О, Фаэтон, не разочаруй меня. Если страх или любовь ослабят тебя, я буду очень зла. Я тебя навек возненавижу. Не бойся. Уничтожь эту мразь.
Фаэтон глубоко вдохнул, подумал, не выпуская воздух. Решил.
– Дафна, прости. Я тебя люблю.
И он мысленно отдал приказ.
Из ладоней костюма с громовым раскатом во врага ударил столп испепеляющего пламени, с ряда разрядных портов, дюжина за дюжиной, молнии били раскалёнными добела копьями, основная батарея в груди раскрылась во всепоглощающий поток атомного огня, ускорители прошивали насквозь очередями разогнанных до скорости света частиц. Врага пронзила многосоставная геенна.
Тварь распылило в дымный пепел. Заряд в батареях иссяк – доспех, больше себя не поддерживая, всем весом навалился на плечи Фаэтона. Он упал на колено. Дышалось тяжело.
Действие взрывной волны на замкнутой палубе было сокрушительным. Перед Фаэтоном до алмазного купола полыхал и чадил масляный костёр.
Фаэтон обернулся. Дафна лежала ничком. Она погибла? Нет, пошевелилась. Фаэтон присел около неё, поддержал. Невозможно. Невероятно. На ней даже ран не осталось. Существо не успело выстрелить? Она стояла позади брони, оружие настроено так, чтобы разброс и выхлоп был как можно меньше. Но даже так, такой выброс в замкнутом пространстве должен …
Плевать. Фаэтон принял это чудо.
– Ты жива…
Она удерживалась на корточках у порога каюты. Слёзы стекали по опалённому лицу. Дафна закашлялась.
– Любимый, ты назвал меня женой. Я всё-таки победила…
– Я пытался выйти в сеть, – запыхаясь, говорил Фаэтон, – я понял, ты права, нет вируса, бояться нечего. Но…
Дафна смотрела поверх его плеча круглыми от ужаса глазами.
– Да неужели… – бормотала она.
Фаэтон обернулся, голова шла вязко и сквозь боль. Он увидел, как из пылающего столпа костра вышел исполинский бело-голубой лошадиный костяк, отлитый из наноматериала. Он приблизился, осторожно ступая копытами. Клубок щупалец на месте головы сохранился в пламени, сохранил все орудия, не прекращал целиться в них. Раздалось:
– Мы одобряем бессмысленные, тщетные поступки. Нас радует попытка причинить нам боль, но ты действовал из самолюбия, мы против этого. Сними броню. Мы хотим извлечь мозговое вещество. В этой боевой единице откроется полость – положи в неё голову. Мы отрежем её и поддержим жизнь мозга медицинским оборудованием на время перевозки.
Рёбра раскрылись, как створки кованых ворот, открыв некое приспособление, ещё горячее от недавней наносборки. Жерло напоминало клыкастую пасть.
С гостеприимно распахнутых рёбер капала слизь. Пасть с хрустом распахнулась, за ней оказалась влажная дыра по форме человеческой головы.
Страх мог помешать. Фаэтон переключился на аварийную личность. Страх пропал. Чувства тоже. Мысли шли ровно, чисто, отчётливо.
Первый вывод – Дафна права. Страх перед Ментальностью неестественен, им заразили Какофилы, на выходе из здания суда. Фаэтон воображал врагам немалые способности, но Молчаливые их пока не показали. Они не стирали воспоминания Софотеков, они не вмешивались в ментальные записи.
Второй вывод – барьер, закрывший ему сейчас выход в Ментальность, немало всполошил администраторов сети. Вся ноуменальная система Земли, включая мышление Софотеков и запись мыслей для банков бессмертия, зиждилась на полном и непрерывном обмене сведениями, и к различным помехам система была крайне нетерпима.
Третий вывод подтверждал первый – поход Дафны был событием публичным. Враг всего лишь оставил на пути Дафны заражённого нанороботами коня и позволил ей найти Фаэтона за них. Значит, укрытие Фаэтона до этого не нашли. Значит, Молчаливые влезли в Ментальность незначительно – они читали последние новости, но не больше.
Чувство, грызшее Фаэтона раньше, подтвердилось – враг оказался не так силён.
По действиям можно прочитать их цели. На окраине системы враг встретился с Нептунцами, за пределами эгиды Софотеков. Нептунцы, в свою очередь, связались с Ганнисом, через Ганниса враг вышел на Анмойкотепа и Какофилов и ждал возможности напасть на Фаэтона втихую.
Напасть, но не убивать. Похоже, их целью с самого начала был мозг Фаэтона, плоды его разума – знания о корабле, а также управляющие механизмы в броне. Недаром тот посланец с Нептуна уговаривал улететь с ним, прихватив тело. Потом они напали снова, сразу после заседания в Курии – Анмойкотеп заразил его память чёрной визиткой через Среднюю Виртуальность. Воспоминание об несуществующей, но успешной атаке Скарамуша должно было вынудить открыть шкатулку воспоминаний и нарушить запрет. Когда же Фаэтон отправился в ссылку, враг попытался завладеть Фениксом Побеждающим.
Они напали ровно тогда, когда адвокат Мономаркос отменил долги Фаэтона перед Ганнисом. Зачем? Потому что Молчаливые управляют Ксенофоном, а он способен выкупить долг у Колеса Жизни, и следовательно, завладеть кораблём (который, если бы не хитрость Мономаркоса, отправился бы к Ганнису на металлолом.)
Смысл в этом был, только если враг собирался захватить звездолёт (и его капитана) невредимыми.
Отсюда вытекали две возможности. Менее ужасная – Ксенофон на самом деле не собирался разобрать корабль. Из другой следовало, что Диомед, его друг, в страшной беде.
Молчаливые (как и Наставники) потеряли след около озера Виктория. Дафна нашла Фаэтона, используя личные знания о нём, которые Ничто вывести не мог, каким бы интеллектом не обладал.
И вот Дафна привела с собой агента Молчаливых – робота, существо – неважно. По пути оно чуть-чуть испортило ноэтическое устройство – чтобы подыграть паранойе Фаэтона. Когда он, всё-таки, решил его использовать, существо попыталось уничтожить устройство лучом. Кольцо Дафны луч заметило, и тогда прятки кончились.
Но почему они не сломали прибор раньше? Единственное объяснение – они не хотели дать Дафне, или кому-либо ещё доказательств существования. Заминированное устройство подтвердило бы версию Фаэтона. Пройденная ноэтическая проверка показала бы исток ложной памяти и тоже бы доказала его правоту.
Во всех случаях Молчаливые скрывали своё существование.
Рассуждения промелькнули за первую микросекунду аварийного времени. В следующую Фаэтон провёл полную проверку систем, проверил четыре способа поднять тревогу или подключиться к внешним сетям. Не помогло – все каналы белели шорохом помех.
Долгую третью микросекунду Фаэтон, как мог, испытывал барьер – отсылал сигналы, читал их отражение, пытался вычислить энергетические уровни, строение поля, его устойчивость к резонансу. Похоже, барьер не только останавливал энергетические выбросы, но и определял их направление.
Следствия были очевидны, ход действий – понятен. Но мудро ли он поступит?
Вот – чудовище, отчаянная тварь. Перетерпело самую яростную атаку и снова извысока выцеливает их – угрожая погубить Дафну, а Фаэтону подготовив участь похуже. Но был ли сейчас Фаэтон в положении слабого?
Сравнивать ценности аварийная личность была неспособна, поэтому она выгрузила Фаэтона и отпустила в нормальный ход времени.
Тут же всеми помыслами овладело желание защитить Дафну.
– Ах ты рептилия. Ублюдок расчётливый. Бесчестная сучья мразь, – шипел Фаэтон сквозь зубы.
Тварь ответила:
– Такая форма ответа недопустима. Снова приказываем подчиниться, иначе объект привязанности умрёт в муках.
– Да я не вам, – процедил Фаэтон.
Дафна позади лютовала:
– Не дай им победить. Хотят броню – уничтожь. Используют меня – убей меня первый. Лучше умри, но не сдавайся им. Они победят, только если ты позволишь!
Фаэтон глубоко вдохнул. Все самодельные оружия и царапины не оставили. Очевидно, Ничто своим сверхинтеллектом предсказал все опасности от брони Фаэтона и подготовил шпионов должной защитой. Что Фаэтон мог сделать из того, что предусмотрено врагом не было?
Есть возможность. Приятного мало, но ради Дафны нужно хотя бы испытать удачу.
– Вы существо безумное, и подчиниться я не могу, поскольку не знаю, как вы обойдётесь с данным мне словом. Я – Манориал. Меня воспитали машины, по настоящему я доверяю только им. Свяжите меня с Софотеком Ничто. Если он пообещает отпустить Дафну невредимой, я поверю в ваши намерения и сдамся.
Создание промолчало, но лицевые щупальца задёргались – о чём же думал этот безголовый скелет? Однако, такая просьба от Фаэтона не показалась странной – все знали, что манориалы доверялись только Софотекам.
Дафна зашипела за спиной:
– Дорогой, ты рехнулся? Через забрало кислород вообще поступает, или мозг уже мёртв? Думаешь, легко мне тебя подбадривать у него на мушке? Может, сделаешь по-моему?
– Уж прости меня, дорогая, но тебе стоило читать поменьше романтических книжонок. Ты привыкла, что там побеждают добрые и правые, а не те, кто действует правильно. Задачи нужно решать имеющимися средствами – это я как инженер говорю. Иногда необходимы уступки. Иногда необходимы сделки. Порой решение лежит далеко от лучшего и желаемого. Но нужно выбирать то, что работает.
Фаэтон обратился к существу:
– Если желаете сохранить тайну, можете отредактировать ей память, но я настаиваю, чтобы вы её отпустили.
Оно ответило:
– Ты служишь нашим нуждам, поскольку кроме нужд мы не владеем ничем. У нас ничего нет. У тебя нет права торговаться и требовать. Влюблённость, понятия о добре и зле делают тебя восприимчивым. Ты слаб, ты обязан подчиниться.
– Я? Слаб? И этот про то же… Слушай меня внимательно, блевотина самоненавидящая, пока я не решу сдаться и отдать броню добровольно, ты мне ничего не сделаешь! Ничего! Это ты не можешь требовать, ты не способен на переговоры. Тебе поручили забрать меня и броню в целости? Так тебя ждёт провал, сокрушительный провал, если я не захочу обратного. Так. Ты знаешь мои условия. Позови главного. Я требую личного подтверждения от Софотека Ничто.
Воздух под куполом заполнялся дымом. Существо высилось в темноте, его подсвечивали только языки пламени, горевшие после залпа у дальнего борта, и фонарик из кольца Дафны.
Оно ответило:
– Да будет так. Отправляю сигнал…
Мимо уха Фаэтона что-то просвистело. Что бы это ни было, летело оно быстрее звука – мигом раньше тварь исчезла в вспышке света. Бело-голубые кости задымились, рассыпались, разлетелись, словно пытаясь скрыться, но их облепляли ослепительные всполохи света. Показалось тонкое-тонкое шипение. От костей врага не осталось и следа.
Напоследок каждое место, к которому прикасалась плоть, кость и кровь твари, на долю секунды засияло.
Тьма. Неподвижность.
Только потом Фаэтон заметил лучик света, тонкий, как нить. Что-то проплавило закопчённый алмазный купол, оставив дырочку меньше булавочного укола чуть повыше борта. Если бы не свет снаружи, проникавший в полную тьму, дырку было бы невозможно углядеть.
Фаэтон скорчил злую рожу:
– Давай, вылезай, вылезай.
Дафна закашлялась, вскарабкалась на ноги и рассеянно огляделась:
– Что случилось? Ты же понарошку сдался, дорогой? Значит, ты всё-таки герой…
– Я не герой, а приманка. А это… – Фаэтон кивнул на пустоту, которую раньше занимал враг.
– Оно же мертво, а? Я раньше окончательных мертвецов не видела, но думаю, должен остаться труп. В детективах всегда оставался труп.
– Он использовал энергии, мне незнакомые. Выстрел не то что палубу не оплавил, но даже противоположную стену не задел.
– Он использовал…? Кто …? – Дафну прервал новый приступ кашля.
Фаэтон подошёл к тем алмазным панелям шатров, которые раньше тихо обнюхивал конь Дафны. Вот оно. Иконки закоптились, мыслеинтерфейсы забила сажа, но среди гари он нашёл провода, ведущие к значку-замку. Такой приём – с технологиями Ойкумены – мог повторить каждый.
Он выдернул проводку, разорвав сеть, запирающую замок. Из бриллиантового купола пропала муть, он отпустил борта палубы и стянулся к прежнему размеру, впуская ночное небо.
Чад и вонь высвободились из-под свода, полетели струями наверх, разделяясь о бриллиантовые навесы и балконы и растворяясь в воздухе. Дафна подошла к борту и вдохнула полной грудью.
По ту сторону залива высился обрыв. Из склона около пожарища вылез человек в обтекаемой серо-бурой броне, держа вытянутое, тонкое устройство. Когда он взобрался на вершину уступа и оказался на фоне неба, броня переняла ночную черноту.
Фаэтон сощурился и указал в его сторону.
– Ответ – там стоит. Он всё знал. О вторжении. О всём. Он лгал тебе, понимаешь. Он единственный, кому в Ойкумене ещё позволено лгать. Разумеется, его терпеть не могут.
Дафна взглянула на человека в чёрной броне. Тот заметил их, вынул из ножен долгий, серебристый меч и отсалютовал.
Аткинс, конечно же.
Фаэтон сказал:
– Барьер закрывал выход в ментальность, но он способен, вдобавок, определять направление идущих вовне сигналов. По плану я – и ты – умирали, а он потом бы проследил, куда увозят мою голову. Непонятно только, почему Аткинс не следил с самого начала. Он должен был знать, где я прячусь.
Дафна вздохнула.
– Да как же я сразу его происки не разглядела! Всё как в романах! Он знал, что они последуют за мной, знал, что в Закате сидит чудище. Он просто хотел дождаться, чем всё закончится, – она разочарованно помотала головой. – В будущем буду читать больше детективов!
Оба облокотились на перила. Оба вдохнули – то ли гневно, то ли с облегчением. Оба посмотрели друг на друга.
И одно её маленькое движение – дрогнувшее плечо, или чуть уловимый наклон головы – сняло лавину. Броня, перезванивая, рассыпалась по палубе, а Фаэтон уже обнимал её, она обнимала его, тёплые губы сдавались пламенным поцелуям, отвечали поцелуями ещё острее, тела прижались, съединились, завздыхали, замычали, застонали…
Фаэтон оторвался первый:
– Знаете что, мисс…
– Заткнись.
Она откинулась назад, податливая, как спящая на руках кошка. Веки полузакрыты, рот готов к поцелую, изящные руки без напряжения держали Фаэтона за плечи – она выглядела беспомощной, побеждённой, но решающей всё:
– Ты чересчур болтаешь. Я отправлюсь с тобой.
И она снова слилась с ним.
Лицом – в точности как утонувшая жена. Поцелуем – такая же, как двойник.
Фаэтон нежно, но твёрдо отодвинул её.
В глазах мелькнуло нахальство чёртика, она уже было открыла рот, но вид Фаэтона её отрезвил. Искра пропала. Она передумала говорить.
Руки Фаэтона отпустили её и упали к бокам. Он повернулся к морю.
– Прости.
Её глаза снова сверкнули.
– О, не волнуйся, я тебя дождусь. Или не дождусь. Аткинс, например, вполне себе ничего, – она повернулась к обрыву и приветственно помахала рукой. – Эй, морячок! Сюда!
Пока они целовались, Аткинс делал вид, что ему очень интересны созвездия и формы облаков. Он кивнул Дафне в ответ и прыгнул.
Какой движок и полётную систему использовал Аткинс, Фаэтон не понял – чего уж там, он даже не разглядел его на фоне неба и не услышал приземления.
Аткинс беззвучно встал с корточек, выпрямился, повернулся к ним. Шлем распался на ореол бусин, некоторые бусины упали, сплющились и принялись обшаривать палубу.
Лицо – всё такое же неподвижное, мрачное, вычерченное. Но глаза были живые, бодрые и немного радостные.
Фаэтон враждебность скрыть не смог. По щелчку пальцев чёрный плащ напрыгнул на плечи и одел в броню. Забрало, однако, Фаэтон не опустил.
При Аткинсе была только катана за поясом. Дафна спросила:
– А куда подевалось ваше ружьё? Которым вы тварь подстрелили?
– Это не "ружьё", мэм. Это "дистанционно проявленное наводящее устройство для энергетического исказителя полей". Или "Адский Молот". Он разгоняет набор боевых единиц до околосветовой скорости. Они образуют вокруг цели высокоэнергетическую сеть, разрушают противодезинтеграционную защиту, отключают возможные противомеры, а потом отключают внутри сети мезонные поля, удерживающие элементарные частицы вместе. Эффективная дальность стрельбы, правда – всего четырнадцать световых минут, так что для снайперской стрельбы он не пригоден – уже за пределы Внутренней системы не дострелит, вдобавок энергетическая паутина теряет в эффективности, если масса цели больше чем, скажем, тридцать тысяч тонн, так что для бомбардировки оно не сгодится. Но для ближнего боя – самое то…
Заметив выражение лица Фаэтона, Дафна решила расслабить обстановку. Она подступила к Аткинсу, проворковала:
– Это очень-очень занимательно! Но куда вы его засунули? При вас ружья нет…
– А. Это была псевдоматериальная проекция, мэм.
– В самом деле?
Её очи загорелись, она шагнула ещё ближе.
– Да, мэм. В моём костюме хранятся чертежи всех известных видов вооружения, и с помощью дальнобойного псевдоматериального проектора я могу при необходимости проецировать на поле боя любое оборудование. Когда ваш муж решил побаловаться петардами, мне пришлось положить между вами Боевой Мобиль Железного Колдуна Иеронима с окапывающим лезвием…
– Чего? – заморгала Дафна.
– Вы что, не заметили, как вас заслонила от взрыва немаленькая бронированная машина кавалерии на гусеничном ходу из Четвёртой Эры? – вежливо подивился Аткинс.
– Я зажмурилась. А Фаэтон на меня не смотрел. Не так ли, Фаэтон? Не поблагодаришь этого любезного господина за мою жизнь? Я, всё-таки, тогда получила повышение до "жены", так что тебе стоит не стоять тут и дуться, а хотя бы проявить вежливость.
– Пожалуй, я действительно должен поблагодарить вас за спасение моей… За спасение Дафны.
– Это просто мой долг, сэр.
–… А возможно, стоит дать вам в морду. Вы сами ведь её до такой опасности довели. Или это тоже ваш долг?
У Аткинса чуть дёрнулась щека. Так он улыбался.
– На это, сэр, ответить не могу. Но если не хотите под трибунал, бейте сейчас.
– Вы о чём?
– О том, что солдат за неподчинение вышестоящему офицеру отправляется под трибунал. А вам прямая дорога в солдаты, новобранец. Звездолёт вам иначе не вернуть.
ЗАРЯ
Фаэтон не хотел давать волю негодованию. Он отвернулся к розетке, подключённой к генератору баржи и напоказ начал лепить переходник для подзарядки костюма.
Аткинс и Дафна молчали, хотя невысказанных вопросов висело много.
Дафна стояла, прислонившись к поручню. Руки отдыхали на бортике, одна нога отдыхала на другой, нежный ночной ветер играл запачканными сажей прядями волос. Лицо, даже обгоревшее, всё равно было премилым.
Она задумчиво улыбалась и глядела на далёкий горизонт. Похоже, всё в мире её полностью устраивало. Правда, если приглядеться к небольшому, но высокомерному изгибу бровей, к едва уловимой кошачьей улыбке, можно было подумать, что в мире её всё устраивало потому, что она в нём всё сама и устроила, а сейчас она ожидала, пока задуманный план исполнится до предсказанного конца.
Аткинс же с терпением скалы ждал, пока его крохотные дроны-ракушки целиком прочешут опалённую палубу.
Ну разумеется, подумал Фаэтон, терпения у него завались. Аткинс ведь бессмертия не терял.
Фаэтон выдернул переходник из розетки, сердито уставился на солдата. Указал на Дафну.
– Я требую, чтобы вы немедленно восстановили ноуменальные копии Дафны. Их отключили неправомерно. Её изгнание незаконно – она отправилась в ссылку, только чтобы поддержать меня, а я не только не заслужил наказания, но и избежал бы его, если бы на слушании вам хватило порядочности не замалчивать правду!
– Да, сэр, – вежливо отвечал Аткинс. – Уверен, вы этого действительно хотите. Чем я могу помочь вам лично?
Моя злоба безосновательна и непорядочна – напомнил себе Фаэтон. Программа самоанализа показала бы подсознательные связи, из-за которых Фаэтон чувствовал себя обделённым.
Но злоба, тем не менее, не пропадала.
– Вы можете принести официальное извинение. Вы можете возместить моей жене моральный ущерб за время, проведённое вне системы бессмертия, на использование которой у неё есть все права, и которой она бы пользовалась до сих пор, если бы вы не обманули Коллегию Наставников! Её жизнь всё ещё под угрозой! Если сейчас произойдёт какой-нибудь несчастный случай, она может повредить мозг и потерять достаточно памяти, чтобы лишиться авторского права на собственную личность!
– С этим я ничего поделать не могу. Ещё что-нибудь, сэр?
– Да! Вы можете принести извинения и возместить ущерб за то время, в которое она невольным образом служила оперативным агентом Ойкуменической Иерархии Военного Разума. Или будете отрицать, что её использовали как наживку для шпиона Молчаливых? Вы подвергли её риску, затащили в настоящий бой, не дав возможности отказаться! Вы спрашивали с неё, как с бойца, но не предоставили ни оружия, ни снаряжения! Даже самый распоследний из рядовых обязан пройти обучение, чтобы хотя бы уметь постоять за себя! Вы лишили её такой возможности!
Тут Фаэтон заметил, что Дафна улыбалась. Он замешкался, с надеждой спросил:
– Или… Дафна, ты сама на это пошла? Аткинс всё объяснил, и ты согласилась? Готовилась встретить врага лицом к лицу? Это из воспоминаний вырезано?
Он с облегчением улыбнулся. На миг, всего на один миг он допустил мысль, что правительство и граждане Золотой Ойкумены способны на такую варварскую низость, место которой – в тёмных веках. Хорошо, что тёмные века прошли…
Дафна ответила:
– Готовилась? Добровольно? Нет, дурачок, конечно же нет. Я не собиралась бросаться в бой, думала, пришельцев выдумал Ганнис, а ты на них купился. Да как бы я могла согласиться? Закатика убили! Погубить коня добровольно? Нет, я не настолько чудовище.
– А чем же тогда ты занималась в те дни?
– Ну, в основном блуждала, тебя искала. Поминала старые добрые времена, когда ещё пользовались дорогами. Значит, волочусь я на своём жеребце по изумрудным холмам Индии, там, где Отделённые Цереброваскуляры живут. Отдельно от садов и заливных полей. Странствую я из посёлка в посёлок и понимаю – я превратилась в легенду. Я стала как Жена Астероидного Шахтёра, вечно ищущая адрес, на который отправили мешок с телом мужа, правда, прятаться приходилось не перепуганным Почтальонам Заново Объединённой Межпланетной Службы Доставки, а мне. Внимания Наставников привлекать не стоило. Да, ещё Жена Астероидного Шахтёра ходила с огнемётом наперевес, но в остальном я была прямо как она. Причём что интересно – пошёл слух, что меня вот-вот изгонят, так что со мной никто говорить не решался (ну, ты представляешь Отделённых Цереброваскуляров). Они даже притворялись, что меня не видят (хотя на самом деле всё видели и знали), но в каждой деревеньке, на каждом развале или возводном пункте меня встречали подарки – то еду не уберут, то браслетик на обзорной веранде забудут, то чехол на садовом фонаре оставят – прямо как Песочные люди, когда они оставляли Жене Шахтёра напалмовые заряды и баллоны с кислородом – а потом Цереброваскуляры делали вид, что подарки забирала не я, а зверушки, или пролетавшие мимо феи. Вообще мило с их стороны. Многие пожертвовали деньги, антиматерию и вычислительные жетоны. Забавно. Мы ведь богаты. Но про это я уже рассказывала?
– Да, рассказывала.
Что-то в её голосе гасило гнев Фаэтона. Интересно, она умышленно голосом играла? Нет, быть не может. Нет настолько расчётливых женщин. Фаэтон уже было продолжил выговаривать Аткинсу, но Дафна снова заговорила:
– Ой, из головы вылетело! Я же встретила в Тадж-Махале проекцию Аурелиана.
– Ты искала меня в Тадж-Махале?
– Нет, нет. Я искала тебя в Индии. Но Тадж-Махал тоже в Индии, грех туда не завернуть. Так вот, Аурелиан – такой милашка! Он нарядился в Ганешу – голова слоновья, отломанным бивнем в чернильницу макает, а сам на мышь уселся, а она его возит. Я тебе дома воспоминание покажу, когда вернёмся.
Фаэтон вонзил взгляд в Аткинса:
– Да, насчёт этого. Изгнание отменят, ведь так? У нас теперь свидетель есть, может на этот раз он расскажет правду?
Щека Аткинса дёрнулась, как от тика.
– Сэр, вы наверное считаете, что я чего-то решаю, но я только исполняю приказы. Я даже сквозняк задержать права не имею без ордера, понимаете? Не я вас в такое положение загнал.
– Удобно, должно быть, когда совесть в чужих руках лежит?
– Не знаю, сэр, расскажите мне. Вам же особняк жизнь устраивает.
– Прошу прощения…?! – взбесился Фаэтон, но тут Дафна беззаботно пропела:
– Дорогой, подожди. Я же рассказала, что Аурелиан передал тебе весточку? Это, наверное, самое важное послание в твоей жизни, так что, жеребцы, когда налягаетесь, позвольте и мне в беседе поучаствовать.
Фаэтон повернулся к Аткинсу:
– Вы, сударь, просто подлец. Вы обязаны попросить прощения, иначе…
Но угрозы Фаэтон придумать не смог, поэтому оставалось корчить угрожающую мину на лице и чувствовать себя в дураках. К бесконечному удивлению, Аткинс протянул руку и сказал:
– Прошу прощения.
– Что?
– Приношу свои извинения. Давайте, пожмём руки. Я ничем не управляю, я не знал, насколько Вторая Ойкумена проникла в Ментальность, а Парламент не мог обнародовать данные.
– Значит, это Вторая Ойкумена?
– Технологии оттуда, это точно. Они ли это на самом деле? Не знаю. Если только они не нашли способ выкарабкаться из чёрной дыры.
– Как долго вы знали?
– Наверняка? С того вечера, когда с вами общался их агент под видом Нептунца. Они отчаялись вас заполучить, поэтому торопились и действовали неопрятно. Этот Нептунец оставил вещественные улики – споры, наномеханизмы, и так далее. У них есть Софотек, это понятно из способа наноархивации данных. Тот отчёт вы даже подслушать успели. Но подозреваю их я со времён солнечной бури.
– Той, в которой погиб мой отец?
– Верно. Я тогда краем глаза заметил на общественном канале выступление чудака из школы Ирем, он анализировал движение и энергетические уровни солнечных вспышек, и они показались похожими на разброс некоторых из моих хаос-установок. Уж залп из орудий я везде узнаю. И когда я всё-таки выбил из Парламента деньги на статистический анализ того выступления (и, поверьте, раскошелились они крайне неохотно), анализ показал, что вспышки целились в корабль. Ваш корабль.
– Ради этого они вмешались в работу солнечного массива?
– Не знаю, как они это сделали. Тогда я и не знал, они ли это были. Никто, кроме меня, не заметил, что солнечная буря искусственная и выглядит в точности как рисунок атаки.
– Но почему вы не рассказали никому о своих подозрениях?
Аткинс почти усмехнулся.
– Командованию доложил. Постоянная Комиссия Военного Надзора при Парламенте знает. А рассказывать всяким журналистам мне запрещено, да и без этого не особо хотелось. Тогда я знал только, что Молчаливая Ойкумена вмешалась в работу софотеков Гелия – Пирея и Пламеносного, но если пришельцы влезли в Солнечную Ментальность, то и Земная под угрозой. Они пытались уничтожить ваш корабль, поэтому я посчитал, что вы – тоже цель. Парламент согласился и отправил приглядывать за вами. В ту ночь вы ускользнули под маскарадным протоколом, и когда я вас снова нашёл, вы уже беседовали с Нептунцем.
– Значит… Отца убили они?
– Они бы и вас прикончили, окажись вы в достаточно безлюдном месте. Но потом они передумали.
– Из-за того, что адвокат обхитрил Ганниса и отменил мои долги, они посчитали, что теперь могут заполучить звездолёт.
– И вам очень повезло. Иначе та чёрная визитка вместо псевдомнезии просто выскоблила бы вам мозг. Помните, на спине Анмойкотепа сидел некий "Ужастик"? Это на самом деле был Скарамуш. И на самом деле я никакой не старшина полиции Курии. Использовать для этого меня – всё равно, что собрать в луже под Доркингом весь флот, только чтобы охранять мирового судью. На самом деле я за вами следил. Я обязан следить за вами всё время, пока вы не подключены к Радаманту. В остальное время Молчаливые бы и не приблизились – они до одури боятся Софотеков.
– Получается, вы следили за Дафной, зная, что когда она меня найдёт, враг обязательно объявится. Он бы нас обоих убил, а потом вы бы последовали за врагом к его логову и командованию. Таков был ваш план?
Аткинс кивнул.
– Да, вы правы. Не стоило терять терпения. Я очень рискнул, защитив девчонку от взрыва, но, похоже, существо отвлеклось на ваш залп.
– Отвлеклось, значит?
– Не огорчайтесь, для новичка вы неплохо справились. Сожгли ему изрядную часть защитной глазури, ошеломили почти на целую секунду.
