Текст книги "Джон Френч - Ариман: Неизмененный (Ариман)"

Автор книги: Джон Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Ариман стоял почти в самой середине площади, что была центром города и центром всего царства Тысячи Сынов. Он воздел Черный Посох.

Среди руин каждый воин Рубрики и каждый колдун встали на отведенные им места. С высоты птичьего полета их расположение формировало узор, который перекликался с геометрией разрушенного города. Игнис почувствовал, как тот стер все прочие образы из его сознания. Он принадлежал этому городу, но ощущать, как тот становится реальностью, было несравнимо ни с чем. Над воинами поднялось маслянистое марево, смазывая воздух. Из вскипевшей в лужицах и ручьях воды образовался туман.

Игнис чувствовал, как в его плоть закрадываются жар и лед, пока мысли входили в гармонию с разумами братьев. Наступил миг баланса, в котором он соединился с каждым из Тысячи Сынов на Просперо, а они с ним. Он почувствовал расплавленные мысли Гауматы и дребезжание воспоминаний Ктесия, а за ними холодный пенящийся океан Рубрики. Затем воля Аримана сменила форму, и зубы Игниса клацнули, когда сквозь него хлестнула энергия. Он затрясся и ощутил, как сознание Аримана проскальзывает в новую конфигурацию, восходя по уровням сложности и контроля.

+Это разумно? + – спросил Игнис, когда Ариман объяснил ему, что намеревается сделать.

+Разумно? – мысленный голос Аримана оставался спокойным, без единого признака удивления или оценочности. – Нет. Возможно, это неразумно, но необходимо+.

Сквозь сущность Игниса прошел очередной импульс воли, утягивая его разум в новый образ. Он услышал, как внутри поднимаются голоса, прямо под уровнем сознания.

+Ты не знаешь, кто придет+, – сказал он и почувствовал беспокойство Круга, когда его члены проследили за мыслью.

+ Знаю, и им нужно быть здесь, – возразил Ариман. – Я должен им это+.

Небо над развалинами Тизки прояснилось. Над площадью взошла заря, переливаясь оттенками фиолетового и оранжевого.

+Им не прийти вовремя, – стоял на своем Игнис. – Волны варпа разбросают их по векам. Некоторые уже могли попытаться прибыть, но безуспешно+.

+Нет, – отозвался Ариман. – Призыв достигнет их, и те, кто сможет, появятся+.

Разум Игниса больше не пребывал в теле – он рассеялся по разрушенному городу, небу и земле. Кости Тизки выли, вибрируя в унисон с мыслями Тысячи Сынов. В километре под поверхностью, в Отражающих пещерах, начали светиться осколки хрусталя.

+Они услышат и придут, – продолжил Ариман. – Момент даст клич, и варп услышит. Своим возвращением мы начали создавать образ, образ, у которого есть своя инерция, образ, который притягивает к себе события. Тебе это известно, Игнис. Просперо был нашим домом, и то, что будет сделано – это связующее звено нового начала+.

Игнис ощутил финальный миг перестроения, и поднимавшиеся из него слова хлынули наружу и впились в воздух. Заря полыхнула ослепительным светом. Игнис почувствовал, как вздрогнула земля.

+Они придут, даже если это кажется невозможным, даже если они не знают почему. Время не остановит их. Возможно, некоторых зов уже достиг, хотя мы пока даже не приступили. Это не причинно-следственная связь и не пророчество. Это судьба+.

Наплыв энергии прекратился. Болото вокруг Игниса засохло и растрескалось. Он выпрямился. Игнис чувствовал себя истощенным, но знал, что это лишь начало. Он взглянул туда, где стоял Ариман. К нему цеплялась аура грязного солнечного света, пульсируя будто в такт с медленным сердцебиением.

+Что мы будем делать теперь? – поинтересовался Ктесий, передав через послание всю свою боль. – Ждать?+

Ариман указал на небо:

+Смотрите+.

Там – на линии вытянутой руки колдуна – в угасающей синеве неба засияли звезды.

– Корабль… – шумно выдохнул Киу.

Рука Аримана упала.

+Они услышали. Они здесь+.

XII

Врата

«Монолит» выпал назад в реальность. Державшихся за его корпус демонов разорвало пятнами света и теней. Остались только сильнейшие – те, чьи ауры присутствия продолжали цепляться за бытие, даже когда тела ссыхались. «Монолит» изменился, пока скитался по Морю Душ. В некоторых местах камень и железо растеклись, словно расплавленный воск, приняв невозможные формы. Трупы валялись рядом со следами от когтей демонов или сплавились в одно целое с агломерацией. Смертные существа внутри корпуса вопили, чувствуя, как варп покидает коридоры и обломки. Сотни тысяч выживших рыдали от радости возвращения в реальность, но еще больше стенали из-за того, что более не ощущали на себе длани богов. Их радость и отчаяние будут недолгими. «Монолит» вернется обратно в Великий Океан, и полог из демонов укроет его вновь. Так пуля прошивает воздух, затем плоть и снова воздух – его выход в реальность был не более чем мимолетной вспышкой на траектории сквозь время и пространство.

В огромном центральном зале, опоясывающем тронную комнату, Берущий Клятвы ощутил возвращение реальности и погрузил свой меч в круглое озерцо крови у ног. Лезвие холодно блеснуло. Из взвихрившейся жидкости поднялись красные змеи. Мемуним, Зуркос и Калитиедиес, стоявшие вокруг озерца, отшатнулись. Змеи нырнули вниз, обвиваясь вокруг них, затекая в них, сквозь них и наружу, к кругам качающихся смертных во внешнем зале. Тишину раскололи крики, нарастающие и нарастающие в диссонирующем ужасе, когда свет и кровь непрерывным потоком хлынули все дальше и дальше.

Берущий Клятвы чувствовал, как вари задрожал, а затем начал свиваться спиралью. Он ждал, когда «Монолит» выйдет обратно в реальность. Поразительной чертой того, чем он занимался, было то, что соединить две точки в физическом измерении оказалось проще, нежели пробовать пробиться из вар-па в определенное время и место. Кровь в озерце принадлежала шестидесяти четырем рабам: треть сама попросилась умереть ради него, треть сопротивлялась, а последняя треть ничего не ведала о своей участи.

Крики смертных достигли пика.

«И вот оно», – раздалась улыбающаяся мысль у него в разуме.

Поверхность озерца пошла рябью, а затем внезапно застыла. Крики стали безмолвием. Каждая фигура в зале повалилась ниц. В тишине росло низкое биение.

Тук-тук. Тук-тук.

Берущий Клятвы посмотрел в зеркальную гладь озера. Оттуда на него глядела сжимающая в руках посох фигура в бронзовых доспехах и с горящим посреди шлема единственным синим драгоценным камнем, похожим на око. За спиной дергалась рваная тень.

Тук-тук. Тук-тук.

«Каждая нить жизни в этом зале принадлежит тебе, – подумал он голосом демона. – Каждое биение жизни – это мгновение времени, которое ты похищаешь у них, и мгновение в том месте, куда ты отправишься».

Тук-тук. Тук-тук.

Он вошел в озеро. Воронка под поверхностью опускалась сквозь реальность. Берущий Клятвы взглянул вниз. Его отражение было таким отчетливым, что фигуры по обе стороны стеклянной глади сделали шаг с совершенной синхронностью.

Тук-тук. Тук-тук.

«Ты со мной, демон?» – подумал он.

«Всегда», – донесся ответ, и его отражение исчезло в воронке.

«Ариман, – подумал он, когда вихрь начал затягивать его призрачный образ глубже и глубже сквозь бури и звезды. – Я иду за тобой».

Черно-золотой корабль был последним из тех, что подошли к вратам Просперо. Он назывался «Воплощенный» и прибыл один, выскользнув из пологов пыли, которые висели над звездами. Его корпус был черным, будто закопченное железо. По носу и корме вились золотые вены, каждая из которых была боевым шрамом. Он был господином разрушения, и те, кто знал его название, боялись этого корабля – не мощи его орудий, но того, что знаменовало его прибытие. Кого знаменовало его прибытие.

В темноте космоса ждало пять кораблей. Самым крупным из них был легкий крейсер «Жалость мечей». К нему прильнули две пары фрегатов, словно дети к матери, когда завыли волки. Они высвободились из варпа всего пару часов назад. Астропатические сообщения, отозвавшие их от патрулирования близлежащих систем, несли шифры Инквизиции и не оставляли другого варианта, кроме как повиноваться.

Они подчинились и теперь наблюдали за участком пустоты, который был одними из запретных врат, ведущих к Просперо. Пройдя эту точку, корабль мог прыгнуть на варп-маршрут, который поможет ему миновать бури. Это был жестокий и ненадежный переход, и ни одно судно не седлало его течения уже тысячелетия. Но воля Инквизиции была ясной: никто не должен проникнуть через врата в царство по ту сторону.

«Воплощенный» поначалу шел бесшумно, скрывая свой выход из варпа в реве бури. На борту «Жалости мечей» ни астропаты, ни навигаторы не почувствовали прибытия черно-золотого корабля. Сенсоры прочесывали пустоту, но «Воплощенный» отключил двигатели и охладил реакторы до блеклого свечения, когда начал атакующий маневр. Он смотрел своими собственными глазами, способными узреть мерцание душ внутри корпусов имперских судов. Скоро часовые поймут, что у них гости, но к тому времени будет уже слишком поздно.

Первым сигналом тревоги стал вскрик ауспик-сервитора на одном из имперских фрегатов. В считанные секунды корпуса всех кораблей содрогнулись от рева сирен. «Воплощенный» активировал двигатели и разорвал тишину воем орудийного огня. Залпы турболазеров и эктоплазменных батарей попали в имперские фрегаты. Пустотные щиты вспыхнули и мгновенно дали сбой. Корабли рассеялись, толкаемые двигателями к «Воплощенному», когда взревели их собственные орудия.

«Жалость мечей» замедлялся, поворачиваясь бортом к противнику и открывая огонь. По щитам «Воплощенного» прокатились вспышки взрывов. Двигатели фрегатов накалились до белизны, когда те начали обходить более крупный корабль. Из него выплеснулся новый поток огня, и два меньших судна детонировали расширяющимися сферами плазмы. «Жалость мечей» разворачивался, вставая другим бортом к «Воплощенному». Два оставшихся фрегата снова открыли огонь, и с «Воплощенного» в мерцании света сорвало последние пустотные щиты.

Капитан «Жалости мечей» наблюдала за приближением черно-золотого корабля. Он находился почти в радиусе огневого поражения, где она могла видеть его без помощи систем ауспиков. Близко, очень близко, но все шло именно так, как нужно. Они расправятся с ним.

Она сделала вдох, чтобы приказать открыть огонь.

Приказа так и не последовало.

По мостику прокатились крики. Мужчины и женщины повалились ниц, зажимая глаза и уши. В воздухе над палубой открылись яркие щели. По каждой поверхности мостика поползла изморозь, когда они начали расширяться. Из щелей вышли фигуры. Бледно-зеленая энергия свивалась на их черных доспехах и отражалась от глаз под высокими гребнями шлемов. Они двигались как одно целое, вскидывая болтганы и сотрясая топотом палубу. Капитану хватило времени, чтобы выговорить половину проклятия и достать из кобуры пистолет.

Воины в черных доспехах одновременно открыли огонь. Зарокотали снаряды. В рядах дрогнувшей команды взорвался зеленый и синий огонь. Плоть обратилась в пепел, а крики захлебнулись в реве живого пламени. Болтганы стреляли с совершенной синхронностью в течение трех секунд. Когда они умолкли, тишину нарушал только треск пламени, которое пожирало свисавшие с потолка знамена. Затем закованные в черное воины опустили оружие и шагнули обратно в трещины, расколовшие реальность, откуда только что появились.

«Жалость мечей» оставался безмолвным, когда его убийца прошел мимо. Два фрегата попытались бежать, но шквал орудийного огня заставил их лечь в дрейф, постепенно теряющих воздух и пожираемых огнем изнутри.

«Воплощенный» достиг точки перехода и прыгнул назад в варп. За вихрем штормов слышался зов Просперо.

Абордажный коридор гудел от поступи бронированных ног. Перевертыш смотрел, как приближаются воины, отмечая каждую деталь их брони, движения и поверхностные мысли. Их было пятеро, все в доспехах, при оружии и с разумами, подобными плитам из закаленного железа. Каждый из них носил разные цвета и символы: двое в черном с белыми ястребиными головами, еще двое – в красно-черном и с крылатыми черепами, пусто взирающими с их нагрудников и наплечников, а последний – в штормово-сером, расчерченном молниями. Они как будто плыли вперед, невзирая на свои размеры, каждое их движение – эталон отточенности и расслабленности. От них в эфир изливалась угроза. Космические десантники. Вот как их называли смертные. Титул столь же неадекватный, сколь и напыщенный. Перевертыш наблюдал, оценивая и взвешивая каждого из них. Ему придется сделать выбор, и сделать до того, как закроется окно возможностей.

Коридор представлял собой двухсотметровую трубу из сегментированной пластали, протянутую между двумя военными кораблями. Воздух внутри был ледяным, и Перевертыш дрожал, стоя рядом с паланкином коммодора. Передвижной трон несли четыре сервитора, выдыхавшие облачка серого воздуха из клапанов в глотках. По обе стороны от них стояло с полдюжины офицеров в фиолетовой форме с эполетами. Все они следили за приближением космических десантников, не сводя глаз с лакированных пластин брони и шлемов.

– Ничего не говорите, если только они не обратятся к вам напрямую, – промолвил коммодор. Перевертыш придал бледному лицу выражение напряженности. Прочие офицеры также были на взводе и пытались совладать со страхом. Он обнаружил, что их ответная реакция довольно занимательна, но разве природа смертных не была непостижимо странной? Впрочем, их взволнованность сыграет ему на руку.

Пятеро космических десантников остановились перед коммодором. Они не стали кланяться или отдавать честь, а просто ждали. Коммодор поморщился и кивнул:

– Приветствую вас, я – коммодор Исхаф, повелитель «Нерушимого познания».

Ближайший воин – в красно-черных доспехах – склонил голову:

– Я – Умиэль из Сангвиновых Ангелов. Это собрание – пустая трата времени. Нас, как и вас, призвали сюда принесенные клятвы, и нам следует направиться к месту сражения.

Перевертыш заставил лицо Кордата напрячься, и к его щекам прилила кровь.

– Вы будете обращаться к коммодору «лорд флота», у него есть все…

– …надлежащие полномочия, – прорычал Умиэль. – И никакие слова или жесты не сделают их большими.

Перевертыш съежился, его рука задрожала над навершием церемониального меча.

– Придержи язык, лейтенант, – зашипел коммодор, складки на его лице затряслись от гнева, голос был натянут, как тетива. Он снова кивнул космическим десантникам: – Простите моего офицера, он… прежде не сталкивался с вашим родом.

Умиэль как будто не услышал этих слов, словно в его вселенной они не обладали никакой ценностью и смыслом.

– Мы ответили на зов. Десять кораблей наших орденов и двенадцать рот готовы исполнить клятвы. Мы пришли сюда не кланяться и заниматься словоблудием.

– Я ценю это, но поверьте, это была не моя воля и командую войсками не я.

– Тогда кто? – спросил другой космический десантник.

– Я, – раздался грохочущий голос из коридора позади Перевертыша.

Перевертыш оглянулся с совершенным выражением потрясения на украденном лице Кордата. Космические десантники дернулись за оружием, и Перевертыш почувствовал, как они подавили инстинктивное желание ответить на неожиданность насилием.

По абордажному коридору шагала фигура, сегментированные кольца лязгали под ее поступью. Она была выше как смертных, так и космических десантников. Вывернутые назад ноги из железа несли ее скачущей походкой. Под бронированными пластинами плавно работали поршни. У нее было две пары рук, плотно прижатых к телу подобно верхним конечностям богомола. Из центра корпуса, обернутая листами угольно-серой брони, виднелась старческая голова. К покрытой печеночными пятнами коже цеплялись седые волосы, а плоть на лице сморщилась до такой степени, что рот стал видимым только тогда, когда открылся.

– Вы – мои, – произнесла она и сверкнула отполированными черными зубами. – И да, капитан, это собрание, которое кажется вам таким ненужным, было созвано мной. Коммодор Исхаф, я уже поднялась на борт и комиссовала корабль на время конфликта.

По жесту коммодора носильщики опустили паланкин на пол, и он склонил голову так низко, как только мог. Рядом с ним Перевертыш и прочие офицеры опустились на колени.

– А вы кто? – спросил космический десантник в штормово-сером. Голова в машине повернулась, и ее глаза блеснули.

– Я думала, это очевидно, но никогда не была до конца уверена, что ваш род так же умен, как хорош в убийстве разных существ. – Космический десантник не пошевелился. – А еще вы сказали, что слова, символы и жесты бессмысленны, или что-то в равной степени бессодержательное. – С ее лица все еще не сходила улыбка. – Я – леди-инквизитор Малькира, Страж Шторма Императорского Гнева, а также Координатор Третьего и Пятого Вохальского конклава, и я – тот человек, перед которым вы – неохотно – преклоните колени.

Последние слова она прорычала сквозь стиснутые зубы. Умиэль опустился на колено, и четверо космических десантников последовали его примеру. Малькира глядела на них, скривив губы, хотя было ли тому причиной веселье, презрение или привычка, Перевертыш не мог сказать.

– А теперь, когда мы разобрались, кто кому здесь подчиняется, можете подняться. – Космические десантники встали, а сервиторы снова подняли коммодора. – Вы здесь, потому что, прежде чем в точности исполнить мой приказ, мне нужно, чтобы вы кое-что усвоили.

Всеобщее внимание сосредоточилось на ней. Перевертыш ощущал, как от смертных исходит напряженность и неуверенность. Даже космические десантники не сводили с инквизитора глаз. Абордажный коридор заскрипел, когда один или оба корабля чуть качнулись.

Перевертыш отметил своевременность появления Малькиры. Инквизитор просчитала каждую деталь их встречи, чтобы лишить присутствующих авторитета и власти. Они стояли нигде, буквально между двумя точками, по той причине, что так захотела она. Это был тщательно продуманный урок, понял Перевертыш: теперь вы мои, и будете делать так, как я сочту целесообразным.

– Дело вот в чем, – произнесла она. – Собранные здесь силы – это все, что у нас есть. Больше ждать мы не можем. Вас привели сюда клятвы и пакт, заключенный вашими предшественниками и генетическими предками с людьми вроде меня. В некоторых случаях эти клятвы были даны мне лично сотни лет назад. Я знаю… – краешек ее губ скривился, – …прошедшие годы нас пощадили. Но клятвы были даны, поскольку существовала возможности того, что происходит сейчас.

Она вздохнула, и пластины ее экзокорпуса сдвинулись.

– У нас действительно нет времени, чтобы углубляться в историю, как и в причины. Достаточно сказать, что старое зло возвратилось в место, которое его породило. Мы не знаем, что оно замышляет, но нам и не требуется. Наш ответ – и наш долг – ясен. Мы должны уничтожить зло любой ценой. – Она замолчала, и ее глаза вдруг стали усталыми. – Враг, с которым мы встретимся, сотворен Империумом. Когда-то они были подобны вам. Когда-то они были воинами. Пусть это вас не остановит. Они хуже предателей, они – чудовища. Смерть для них – милосердие. Бесконечные муки должны стать их участью, но выживание значит больше, чем отмщение. Вот чему мы служим. Человечество должно выжить, и ради этого враг должен сгореть.

Все взгляды были прикованы к Малькире, каждый орган чувств и каждый разум впитывали ее слова. Перевертыш ощущал приближение момента, которого он ждал.

– Отсюда мы направимся к миру, который называется Просперо, – сказала Малькира, – и когда мы достигнем его, то свершим экстерминатус. Какова бы ни была цена, это должно быть сделано.

Умиэль первым сжал правую руку в кулак над сердцем.

– Нашей кровью и волей Императора – так будет!

Он склонил голову. Четверо других космических десантника повторили его жест.

От лица коммодора отхлынула кровь, но он кивнул, а затем отдал честь.

– Мы сделаем, как вы прикажете, леди, – напряженным голосом сказал Исхаф.

Перевертыш чувствовал, как в сердце и словах человека решимость смешивается с ужасом безысходности. Смертный знал, что грядущие события означают смерть для него и его команды. Они теперь – оружие Инквизиции, и коммодор был достаточно умен, чтобы понимать: только немногие переживают подобную службу. Неведение защищало царство людей. Даже если суждена победа, все они ступили на путь погибели.

– Хорошо, – произнесла Малькира, развернулась и направилась обратно, к дальнему концу коридора. – Будьте готовы к варп-переходу в течение часа.

Сервиторы с паланкином поспешили следом.

Перевертыш задержался.

Умиэль и другие командиры Космического Десанта стояли еще секунду, после чего двинулись в противоположную сторону. Коридор между двумя кораблями уже содрогался, готовясь к отсоединению. Смертные офицеры заторопились за коммодором.

Перевертыш потянулся сознанием, и каждый проходящий миг стал подобным круговороту работающих шестерней. Каждый взгляд, каждое движение и каждый звук – он чувствовал их все и знал, что ни смертные, ни космические десантники даже не взглянут в его сторону. Он стоял в идеальной слепой точке – пересечении, в котором его срез вселенной был укрыт абсолютно от всех.

Он рассеялся. Там, где стоял лейтенант Кордат, поднялась спираль света.

Перевертыш выждал еще секунду – пока Умиэль, замыкавший свою группу, не оглянулся.

Он стал полосой огня и попал космическому десантнику в левый глаз. Он прожег хрусталик, стекловидное тело и мозговое вещество прежде, чем Умиэль успел издать хотя бы звук. В плоти воина вспыхнул огонь, сжигая ее в дым.

Пальцы доспехов Умиэля на мгновение сжались, а затем замерли.

Перевертыш в мгновение ока заполнил пространство внутри. Форма и лицо не были совершенными, но этого и не требовалось. У него было время, прежде чем придется снять шлем.

– Умиэль, ты чем-то встревожен? – раздался из встроенного в шлем вокса глухой голос.

Перевертыш узнал его по воспоминаниям, которые принадлежали Умиэлю три секунды назад. Это был Кастиор, капитан Пятой роты Черных Консулов. Остальные космические десантники замерли в пяти шагах от Перевертыша. Они что-то услышали или заметили, как дернулись руки Умиэля?

Перевертыш покачал головой, не поворачиваясь лицом к Кастиору. Расплавленная глазная линза успела срастись обратно.

– Нет, брат, – сказал он голосом Умиэля и пошел за Черным Консулом. Они направлялись к ударному крейсеру, ждавшему в конце абордажного коридора. – Все так, как и должно быть.

XIII

Призраки

Первый корабль спустился, когда солнце начало клониться к горизонту Просперо. Он прибыл один, прошив атмосферу. За ним последовал еще один, и еще, и еще. Ариман следил за ними, чувствуя разумы внутри – знакомые и пока нет.

«Добро пожаловать, братья, – хотелось сказать ему. – Добро пожаловать домой».

Но он не посылал никаких сообщений, сохраняя сознание в покое и безмолвии, и просто ждал. Пока первые посадочные и боевые корабли все еще были тепловыми полосами в небе, успело прибыть еще больше судов.

Круг ждал рядом, разделяя с ним молчание, но не спокойствие. Тревога гудела внутри каждого, будто статический заряд. Ариман почувствовал, как разум Киу начал формулировать вопрос.

+Мы ждем+, – послал он, прежде чем тот успел его задать. +Что они замышляют?+ – поинтересовался Гаумата.

+Не знаю+, – ответил Ариман, не сводя глаз с неба. Десантно-боевой корабль ринулся к ним. Жар озарил его крылья, и выхлопы двигателей развернулись позади реющими прапорами. Машина шумно загудела, и вслед за ней прокатился рокот, когда она взмыла над разрушенным городом. +Дружественный+, – послал Ктесий.

Десантно-боевой корабль развернулся на очередной заход. Другие корабли были теперь прямо над городом, сверкая ярче заходящего солнца.

Ариман послал мысленный импульс, и воины Рубрики как один пришли в движение по всему городу. Вдоль пространств, где когда-то располагались улицы и площади, возникли линии. На мгновение Тизка появилась снова, вычерченная светящимися глазами рубрикантов. Десантно-боевой корабль пролетел на малой высоте, и Ктесий ощутил внутри него разумы, прочесывающие город. Остальные посадочные корабли приземлялись по всей Тизке или на ее окраинах.

+Ничего не говорите+, – послал Ариман.

Боевой корабль резко затормозил над развалинами площади Оккулюма и завис, ревя двигателями. Спутная струя, пока он садился, заставила воздух под ним поплыть и замерцать. Теперь Ктесий увидел цвет корпуса – сине-серебряный и покрытая вмятинами бронза. На бортах горели символы, смысл которых менялся на глазах. Рампа корабля опустилась, и по ней сошло несколько державших оружие наготове фигур, от которых исходила опаска. Их посеребренные доспехи покрывали гравировки бронзовых птичьих когтей и изумрудные глаза. Всего воинов было двенадцать, и Ариман узнал одного из них. Остальные были родом из других легионов. Фигуры в серебряных доспехах остановились.

+Ариман?+ – послал тот, что находился в центре посеребренной команды.

+Кред+, – отозвался колдун.

Разум Креда вспыхнул, его свечение то тускнело, то разгоралось.

+Это ты, но, во имя колеса звезд, мне в это не верится+.

+3ачем ты пришел?+

+У меня был сон, в котором ты стоял на вершине храма Познания. В небе пылали звезды. Ты ничего не говорил, но звезды двигались, и я понял, что нужно возвращаться сюда. – Поток его мыслей оборвался, но Ариман ничего не сказал. По всему городу ни один разум не осмеливался нарушить тишину. Секунду спустя Кред продолжил: – Я не знаю, зачем пришел сюда. Знаю только, что мне нужно было прийти+.

+Но ты тут, и я тут, и твои братья тут. Ты – воин. Воин приходит сражаться или служить. Зачем ты пришел сюда?+

Кред оглянулся на окружавшие их ряды Рубрики.

+Я здесь не для того, чтобы умирать, Ариман+.

+Рад это слышать+.

Кред склонил голову. Закованные в серебро воины вздрогнули от удивления. Ариман поднял глаза, когда изумрудно-синий посадочный корабль пронесся над его головой и вильнул в сторону, чтобы приземлиться на краю города. Огни прибывающих судов росли вместе с множащимся ревом реактивных двигателей, и изгнанные Тысяча Сынов заполнили руины Тизки.

+Но зачем ты здесь, Ариман? – послал Кред, когда вновь поднял голову. – Зачем ты нас позвал?+

+Нам нужно подождать, – послал Ариман. – Об этом нужно знать всем нам+.

Он ждал, звук усиливался, а свет двигателей рассекал темнеющий воздух.

«Тысяча Сынов не собирались с тех пор, как я уничтожил их, – подумал Азек. – Мы больше не легион, а это место, когда мы видели его в последний раз, было другим».

Он чувствовал конфликтующие эмоции Ктесия и остального Круга. Те ощущали, как во тьме собираются сознания их братьев. Не все прибывшие хотели быть здесь. Иные уйдут, когда узнают, что привело их на развалины первого дома. Некоторые могли даже обратиться против него. Он больше не был их повелителем, и многие стали для него скорее врагами, чем братьями. Кое-кто изменился настолько, что Азек с трудом узнавал их разумы. Но он знал их всех; тяжесть их душ поднималась и вливалась в покров боли над Просперо.

Наконец с неба медленно упало последнее судно, и воцарилась тишина. Полог зари застыл. Свет кораблей на орбите был яркими точками на фоне смазанных зелено-красных цветов уходящего дня. Вселенная за пологом задержала дыхание. Ариман ощущал, как его братья наблюдают и ждут.

«Кем мы были, когда стояли здесь последний раз? Кто мы теперь?»

Он нагнулся и подобрал с земли комок грязи. Она начала подсыхать, но в его пальцах все еще оставалась вязкой, будто клей, будто плоть. Ариман размазал ее по бронированным пальцам, смотря, как она покрывает синюю краску, затем поднял глаза на море мертвых и живых.

+Братья, – послал он слово и почувствовал ответ, подобный холодному дуновению ветра. – Братья мои. Вас призвали сюда. Вас призвали, и вы пришли. Некоторые из вас – ведомые честью, некоторые, без сомнения, из ненависти. – Ариман заколебался и посмотрел на комок серой грязи в руке. – Это неважно. – Он поднял взгляд. – Спасибо. Спасибо, что ответили на зов+.

+Мы пришли не ради тебя+, – протрещала сквозь варп мысль.

Лицо Аримана, скрытое шлемом, нахмурилось. Он почти узнал ментальный голос. Почти, но не до конца.

+Нет, – ответил он. – Вы пришли, потому что почувствовали, что должны быть здесь и сейчас, невзирая на цену или расстояние. Вы должны стоять в этом мире и в этот момент+.

Ариман замолчал.

«Еще один шаг, – подумал он, – всего один шаг».

+Это конец, – послал он; сообщение было простым и прямолинейным, будто слова друга, а не полководца. – После этого мы не будем теми же, что сейчас. Мы познали предательство, трагедию и ошибки. Но также мы познали силу братства. Мы посмотрели на вселенную, и ее ложь испепелила нас. Но также мы узрели ее красоту и познали ее истину. Долгая дорога вела нас к этому моменту. Слишком долгая. Но она окончилась. Нас повергли. Своими руками и прихотями судьбы мы сломили себя. Но это будет конец+.

На мгновение Азек закрыл глаза. Он почувствовал, как на границе восприятия что-то тянет его волю, что-то нетерпеливое и настойчивое.

«Еще один шаг…»

+Я пришел сюда, дабы предать Просперо огню. – Ариман открыл глаза и увидел, что на дальней стороне гор начали клубиться тучи. – Эта могила, что была нашей колыбелью, станет костром. Его пламя отправит меня в царство нашего отца, на Планету Колдунов. Там я обращу вспять все, что было сделано с нами. Я воссоздам нас+.

По разумам присутствующих прокатилось безмолвие, словно ударная волна по воде.

+Это случится. Вы призваны сюда не потому, что я этого пожелал, но потому, что это смерть всего, что было, и начало того, что будет. Вы все здесь потому, что смерть прошлого призвала вас стать этому свидетелями. – Он покачал головой, задержав взгляд на неподвижных воинах Рубрики. – Я ничего не прошу от вас. Я и так отнял у вас слишком много. Если кто-то пожелает последовать за мной – пожалуйста. Если нет, тогда уходите или же следите за тем, что здесь случится+.

+А если они восстанут против того, что ты замышляешь? Что тогда?+

Ментальный голос заставил обратиться все взоры во мглу на краю площади. В воздухе вспыхнули нити пурпурного огня. Линии соединились, создавая треугольник, который затем свернулся в пространство, которого там не было. Через треугольную дыру шагнула фигура. Это был воин Рубрики, но его доспехи были угольно-черными и окаймленными золотом. Он остановился и медленно повернул голову, окидывая взглядом сородичей в синем. Следом за ним вышла вторая фигура.

Ариман увидел черные одеяния и почувствовал тепло варпа, которое исходило от вытканных символов. Фигура остановилась, и туннель у нее за спиной свернулся. Черный колдун посмотрел на Аримана, опустив руку на увенчанное янтарем навершие меча. Сила горела внутри фигуры холодным, не дающим света пламенем. Ариман пересекся с колдуном взглядом.

+Я знал, что ты придешь+, – послал он.

+Правда?+ – Фигура склонила голову, и на миг ее аура замерцала красным весельем.