Текст книги "Капкан для призрака"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Глава 2

– Надеюсь, я ничего такого не натворила? – спросила Бетти Калдер. – Мы приехали…

– Мы?

– Хэл и я.

Хэл Ормистон, его племянник. Хэл Ормистон, этот исключительно высокомерный юный бездельник, который совершенно не скрывает своего презрения к заботливому дяде. Хэл Ормистон, который всегда только смеется и всегда поступает по-своему.

– Если быть точной, автомобиль вел Хэл. Мне он вести не дал, хотя я и просилась за руль. Мы преодолели пятьдесят две мили без единой поломки и приехали сюда тогда же, когда прибыл твой поезд. Хэл был у меня, в моем домике… – Бетти осеклась. – Надеюсь, ты не против этого?

– Нет, не против. Однако я не знал, что мой глубокоуважаемый племянник бывает у тебя в гостях.

– О боже, да он не был у меня в гостях. Он пришел навестить тебя в «Олене и перчатке».

(Наверняка явился, чтобы одолжить денег. А когда выяснил, что меня там нет, то, естественно, воспользовался моим автомобилем.)

Гарт не произнес эти слова вслух, но этого и не требовалось. Взгляд у него был настолько злой и вид такой неприятный, что Бетти могла легко прочесть его мысли.

Они стояли в холле с белыми панелями и черно-белым кафельным полом. Пальмы в ящиках производили впечатление каких-то джунглей, однако другой мебели, кроме вешалки для шляп и столика с телефоном возле лестницы, не было. Газовую люстру уже заменили на электрическую, однако лишь в одной лампочке сквозь чистое стекло светилась бледно-желтая нить. От этого холл казался еще выше и мрачнее. Гарт захлопнул входную дверь.

Бетти едва заметно вздрогнула.

На ней были сшитый по мерке жакет, юбка и блузка с накрахмаленным лифом, к которой были приколоты часы. Она вовсе не была красавицей, но относилась к тем очаровательным, приятным, спокойным, красиво одетым женщинам, которые излучают невинность. Живые карие глаза смотрели на него с выражением, средним между неуверенностью и обидой непонятой женщины. Бетти осталась свежей, пахнущей духами, словно не проехала более пятидесяти миль по летней жаре. Ее плащ, шляпка с вуалью и слюдяной щиток для глаз – все это лежало, брошенное в кучу, на столике.

– Пожалуйста, – сказала она, – пожалуйста, не надо!

– Что не надо?

– Не думай о том, о чем ты думаешь.

– Разве я что-нибудь сказал?

– Нет. Ты никогда ничего не говоришь. Мне часто хочется, чтобы лучше ты что-нибудь сказал. Ты не должен злиться на бедняжку Хэла. Да, он взял твой автомобиль, но только потому, что я попросила его об этом.

– Ты?

– Да, серьезно! – воскликнула Бетти. Ее каблуки застучали по выложенному плиткой полу, когда она подбежала к столику. – Из-за этого, – добавила она, вытаскивая из-под плаща черный кожаный портфель. – Из-за этого портфеля. Ты забыл его днем у меня. А я испугалась, что он понадобится тебе при этой встрече с пациентом, и решила привезти его тебе.

«В этом портфеле нет ничего, кроме нескольких листов бумаги с отпечатанным на машинке текстом, которые…» Гарт оборвал свою мысль. Это неважно. Существуют моменты, когда мужчина способен лишь изумленно молча смотреть, когда обнаруживает, что может ради него сделать женщина.

– Ты приехала из такой дали только для того, чтобы привезти мне…

– Но, милый, ведь это не имеет значения.

– Нет. Для меня это имеет значение, Бетти. Я должен попросить у тебя прощения за то, что…

– Но ведь это вовсе не заслуга – сделать то, что тебе хочется сделать. А то, что ты ревнив, мне не мешает. Наоборот, меня это радует. Но только тогда, когда я этого жду и могу относиться к этому с улыбкой.

– Ну, объяснить ты, несомненно, сумеешь. Мой глубокоуважаемый племянник, этот юный негодяй…

– Ну вот! Если ты не любишь Хэла…

– Да, я не люблю его. Он так по-юношески самоуверен, что человек среднего возраста испытывает мучения, находясь рядом с ним. Я не люблю его, но постоянно одалживаю ему деньги. (Однако я хотел сказать, что Хэл был лишь предлогом для моего ужасного срыва минуту назад. В действительности же причиной может быть тот человек, который должен прийти в девять часов.) Бетти, мне бы очень хотелось, чтобы ты находилась на расстоянии многих миль отсюда. Кстати, а где Хэл? И как ты попала в дом?

– Хэл отправился в бар «Критерион». А мне открыл дверь очень симпатичный юноша, когда я постучала. Он представился твоим ассистентом.

– Майкл? Но он не должен был приходить!

Внезапно у них создалось впечатление, что кто-то подслушивает их разговор.

Справа от холла в фасадной части дома находилась просторная комната ожидания, дверь которой сейчас была закрыта. Еще дальше по ту же сторону за лестницей находилась приемная Гарта. А сзади была комната, которую врачи в доме называли библиотечкой. Дверь в нее была полуоткрыта. Эту дверь сейчас настежь распахнул Майкл Филдинг со своим обычным смелым выражением, смягченным застенчивостью. Пиджак коричневого цвета он застегнул на все четыре пуговицы и выглядел в нем, как затянутый в корсет.

– Это правда, доктор, – заявил он, – но я тем не менее пришел. Пациент уже там.

– Уже? Неужели я опоздал?

– Нет-нет, доктор. Но полковник Селби пришел на целых сто лет раньше. Он сидит в комнате ожидания. Вам не следует держать его там слишком долго. Если желаете знать, что я о нем думаю, могу сказать, что этот джентльмен в ужасной панике.

Эхо повторяло слова Майкла. Гарт взглянул на закрытую дверь в фасадной части дома.

– Мистер Филдинг, – церемонно сказал он, – полагаю, вы знакомы с леди Калдер? Ну, естественно. – Он собрал на столике все вещи Бетти: плащ, шляпу с вуалью, слюдяной щиток на глаза, сумочку – и вручил все это Майклу. – Будьте любезны, унесите все это. Леди Калдер будет удобнее подождать меня в библиотечке. А полковника Селби пригласите в приемную.

– Так, значит, тебе это не нужно? – спросила Бетти, протягивая ему портфель. – Значит, это не так уж и необходимо тебе?

– Это очень необходимо, леди Калдер, благодарю вас. – Гарт взял портфель, положил его на телефонный столик и тут же забыл о нем. – Итак, в библиотечку, мистер Филдинг!

«И без дискуссий!» – прибавил его тон. Спустя несколько минут, когда Гарт с вежливой серьезностью ждал за своим письменным столом, ситуация ухудшилась сильнее, чем он опасался.

В приемную вошел статный пожилой джентльмен с сединой стального оттенка и лысиной. Держался он прямо, а его голос словно оставался спрятанным за зубами.

– Мы с вами уже однажды встречались, доктор, – сказал он и чопорно протянул руку. – В Хэмпстеде. Два года назад. Очень любезно с вашей стороны, что вы согласились меня принять.

– Не стоит благодарности.

– Напротив. К тому же вы позволили, – полковник Селби сделал неопределенный сдержанный жест, – чтобы я пришел к вам вечером. Словно какой-то подлый воришка или кто-то вроде этого. Однако выбора у меня не было. Я…

– Пожалуйста, присаживайтесь.

– Спасибо. Я…

Полковник Селби тяжело дышал. От его пиджака с шелковыми лацканами, белого жилета и широкого черного пластрона, украшенного жемчужной булавкой, – от всего этого веяло корректностью. Однако сжатые кулаки никоим образом не способствовали такому впечатлению.

Над письменным столом висела люстра с четырьмя электрическими лампочками с абажурами в форме стеклянных цветов. Когда полковник Селби опустился в черное кожаное кресло, обращенное к Гарту, свет люстры упал на краешек его века; полковник вздрогнул, а на лбу у него заблестели капельки пота.

– Дело в том… снова начал он, – дело в том, что я вынужден был прийти к вам. Вынужден, поскольку вы являетесь другом молодой миссис Боствик. С одной стороны, это все облегчает. С другой же, значительно осложняет. Надеюсь, наш разговор останется между нами.

– Естественно, Полагаю, я не должен вас в этом заверять.

– Вы поклянетесь именем Господа Бога, что об этом никто другой не узнает?

– Никто другой об этом не узнает, клянусь именем господа бога.

– Доктор, как поступают с сумасшедшими?

В этом старом доме была исключительная тишина. Приемная с окрашенными в зеленый цвет стенами и слабым запахом антисептиков казалась какой-то холодной, нереальной. На каминной полке слева, напротив стола Гарта, стояли бронзовые часы, а рядом с ними с одной стороны – фотография Бетти Калдер в рамке, а по другую сторону – фотография родителей Гарта, тоже в рамке. Зеркало над полкой было разрисовано стилизованными цветами и ветками папоротника.

Полковник Селби, не сводя глаз с Гарта, чей взгляд был устремлен прямо на него, чуть подался вперед, сжимая руками поручни кресла.

– Говорите прямо! Как поступают с сумасшедшими?

– Это зависит от того, что вы понимаете под словом «сумасшедший». Это слово слишком обманчиво. Не каждый настолько безумен, чтобы отправить его в сумасшедший дом. Кое-кто так о себе думает, а на самом деле он просто испытывает светобоязнь; таким людям легко можно помочь.

– Серьезно?

– Это можно доказать. Чей случай вы имеете в виду? Свой собственный?

– Свой собственный? – Полковник Селби замолчал, ответил на взгляд Гарта и сделал быстрый выдох. – Сто чертей! Не думаете же вы, что я говорю о себе?

Гарт ждал.

– Ну, скажем, что этот случай гипотетический. Нет! Скажем, речь идет о том, кого я знаю. Но вы должны понять, во всем виноват я. Я всегда старался поступать порядочно и полагал, что поступаю порядочно. Однако… Да, это действительно моя вина. Если бы Бланш что-то подозревала…

– Бланш?

– Миссис Монтэг. Моя подруга. Экономка. Весьма набожная.

– Полагаю, я знаю эту даму. Пожалуйста, продолжайте.

Большая рука замерла над подлокотником.

– Жаль, что я не пришел к вам раньше, доктор. С вами легко разговаривать. Без колебаний признаюсь вам, что в последние годы я попал в неприятную историю. А больше всего мне добавил – вы не поверите! – сегодняшний вечер. Когда я сидел в вашей комнате ожидания. А как же иначе, ведь у вас там имеются такие книги!

– Книги?

– Да. В одной из них говорится о том, как телом женщины может овладеть колдунья или дьявольский демон. По крайней мере, люди так думают о ней. Это загадочная история, а в конце все объясняется самым естественным образом. Однако мне о таких вещах известно еще с тех пор, когда я был в Индии. Лично я не вижу в этом ничего смешного. Лично я над этим не смеюсь.

Гарт сказал резким тоном:

– Полковник, очевидно, произошла какая-то ошибка. Я бы не стал приносить такую книгу в комнату ожидания.

– Однако сейчас она находится там. Книга в красном переплете, ее написал некто по имени Фантом, и она открыта на иллюстрации, на которой изображена женщина… гм, довольно раздетая… Она склоняется над спящим мужчиной. Не думаю, что ее туда кто-то положил специально для меня, однако мне это не нравится.

– Говорю вам, уважаемый сэр, что вы наверняка должны были ошибиться!

– А я говорю вам…

В холле начал громко звонить телефон. Оба собеседника вздрогнули.

Доброжелательная атмосфера исчезла, ниточка доверия оборвалась. Полковник Селби, с бледным лицом отвел взгляд от Гарта, повернул голову и уставился на камин. Его руки снова крепко сжали поручни кресла.

В холле послышались чьи-то шаги. Телефон перестал звонить. Как правило, за этой массивной дверью голоса в холле были слышны неясно. Однако Майкл Филдинг так же, как и многие другие люди, которые в те времена пользовались телефоном, считал, что в микрофон нужно кричать.

– Миссис Боствик? – сказал он. – Да, доктор здесь. Однако, к сожалению, я не могу его позвать. Нет, не могу. Но если это так срочно, миссис Боствик, вы можете продиктовать ему записку.

К голосу Майкла присоединился еще один голос. Майкл сказал; «Т-с-с», после чего оба голоса перекрыл сокрушительный грохот: кто-то на улице завел мотор автомобиля. Гарт снова повернулся к своему посетителю.

– Я хочу, чтобы вы поняли, полковник…

Однако полковник Селби уже встал.

– Сожалею, – рявкнул он.

– Простите?

– Сожалею, но теперь я уже не смогу вам ничего рассказать. Извините за то, что отнял у вас столько времени. Чертов стыд, но поступить по-другому я не могу. Извините меня, доктор.

Мотор автомобиля по-прежнему грохотал. Гарту было ясно, что настроение у полковника Селби совсем иное чем минуту назад. Внезапно полковник поднял обе руки, прижал ладони к глазам, а потом опустил руки в жесте какой-то неотложной просьбы, которую Гарт оказался не в состоянии исполнить.

– Простите меня, доктор. Надеюсь, вы не станете меня задерживать?

– Задерживать? Нет, конечно, нет. Тем не менее, если я смогу быть вам полезен, надеюсь, вы еще раз обдумаете все это дело.

– Спасибо. Я обдумаю. Вот моя визитная карточка. Пришлите мне счет. Я ни за что на свете не стал бы беспокоить вас, если бы не… Где моя шляпа и трость? Ах, да, в комнате ожидания.

– Полковник, у меня имеется причина просить вас, чтобы вы изменили свое решение.

– Не могу, доктор. Что случилось то случилось.

Полковник с большим достоинством поклонился. Гарт ответил ему тем же. В этот момент произошло нечто совершенно невероятное: Майкл Филдинг распахнул дверь приемной – без вызова и даже предварительно не постучав.

– Доктор, – вскричал он, – пришел какой-то джентльмен из Скотленд-Ярда, и он не обращает внимания ни на какие мои возражения. И это еще не все.

– Мистер Филдинг, – с ледяной вежливостью перебил его Гарт, – будьте настолько добры и проводите полковника Селби к двери.

– Не могу, доктор. По телефону передали записку, которую мы не можем оставить без внимания.

– Мистер Филдинг! – Гарт сосчитал до трех. – Будьте настолько любезны и проводите полковника Селби до дверей. Его шляпа и трость в комнате ожидания. Будьте так любезны.

– Прошу прощения, доктор.

Грохот автомобильного мотора перешел в рычание, и автомобиль удалился по Харли-стрит. Когда Майкл и полковник Селби вышли, в приемной была абсолютная тишина. Гарт стоял у письменного стола и глядел на столешницу, на которой лежала писчая бумага, однако нельзя было сказать, что он ее видел.

В этот момент кто-то кашлянул. Гарт поднял взгляд от стола. С порога из-под своего котелка с продавленным верхом на него равнодушно смотрел инспектор Джордж Альфред Твигг.

– Похоже на то, доктор, что сегодня вечером нам суждено встречаться.

– Поскольку вы следите за мной, наши встречи попросту неизбежны. Надеюсь, вам не пришлось долго ждать на улице?

– Ну, как сказать. Вы позволите войти?

– Приемную, как правило, считают частным помещением. Однако прошу, входите. По крайней мере, так мне удастся быстрее избавиться от вас. Прошу прощения, но сейчас мне необходимо на минутку выйти.

– А?..

– Всего лишь на минутку. Мне нужно проверить кое-что в комнате ожидания для пациентов. – Гарт приветливо показал на черное кожаное кресло. – Устраивайтесь поудобнее, инспектор. – И вышел в холл.

Гарт полагал, что Бетти по-прежнему находится в библиотечке. Дверь туда была закрыта. А полуоткрытая входная дверь пропускала внутрь туманный свет уличных газовых фонарей. Гарт направился в комнату ожидания, открыл дверь и осмотрелся, стоя на пороге.

Два окна с кружевными занавесками выходили на улицу. У полковника Селби, очевидно, было достаточно времени, чтобы выкурить по крайней мере одну сигару; ее раздавленный окурок лежал в фарфоровой пепельнице на столе посреди комнаты, в которой был спертый воздух. В этой унылой комнате, отмеченной эмоциями тех, кто здесь ожидал, на столе над раскрытыми журналами светила лампа из мозаичного стекла. На журналах лежал открытый на фронтисписе только что изданный шестишиллинговый роман под названием «Чьей рукой?»

Гарт не мог видеть на улице ни полковника Селби, ни Майкла Филдинга, однако расслышал несколько неразборчивых слов полковника. Кроме того, он слышал, как Майкл, дуя в специальный свисток, подзывающий кэб, непрерывно повторял одиночный сигнал, которым вызывают четырехколесный экипаж.

– Миссис Бланш Монтэг, – сказал вслух Гарт.

Одним свистком подзывают четырехколесный экипаж, двумя – двухколесный кэб, тремя – автокэб. Пока вновь и вновь раздавался свисток, Гарт не двигался с места. Он не подходил к открытой книге, лежащей на столе в комнате ожидания; этот выпуск был ему знаком. Вместо этого он воспроизводил в памяти воспоминания о той ночи, когда вместе с Винсентом Боствиком ехал – тоже в четырехколесном экипаже – по крутым улицам Хэмпстеда к дому на Нэгс-Корнер.

Они ехали от Свисс-Коттедж по Фитцджонс-авеню до холма, который кэбы преодолевают с трудом даже тогда, когда нет грязи. На Черч-Роу они повернули направо, а вокруг кладбища и церкви Святого Иоанна ехали по узкой и еще более крутой улочке, напоминающей проселочную дорогу.

Дом полковника Селби окружала высокая кирпичная стена с двумя воротами из ажурных металлических прутьев. Хотя он и не слишком богат, очевидно (это сказал Винс), у него, кроме пенсии, имеются еще какие-то источники дохода. В одном углу сидела миссис Монтэг, грузная особа с расцвеченными серебром черными волосами. Марион смеялась. В том доме три человека совершили самоубийство.

– Ну, хватит! – сказал себе Гарт.

Он повернулся, быстро пошел обратно в приемную и там в изумлении остановился.

Инспектор Твигг спокойно сидел в большом кресле, а его котелок валялся возле него на полу. В руках инспектор держал черный портфель с позолоченной монограммой «Д. Г.» над замком, портфель, который Гарт оставил на телефонном столике в холле. Твигг поднял портфель и похлопал по нему.

– Он заперт на замок.

– Естественно.

– Он закрыт. Может, вы его откроете?

– Не открою! – Гарту потребовалось приложить немало усилий, чтобы овладеть собой. – Могу сказать вам, инспектор, что мне редко приходилось встречать людей, которые могли бы сравниться с вами в чистейшей, ничем не омраченной грубости. Встреча с вами дает массу свежих впечатлений. Она доставляет почти истинную радость. У вас имеется разрешение на обыск?

– Нет, пока еще нет.

– В таком случае этот портфель останется закрытым.

У Твигга на лбу появилась красная полоса. Он устремил взгляд в угол приемной, где ширма закрывала умывальник, а также плащ и цилиндр Гарта. Внезапно он перевел взгляд своих злых глаз на Гарта и уставился на его смокинг.

– Вы, джентльмены, все на один лад. Думаете, что мир принадлежит вам. Думаете, можете делать все, что вам захочется, когда вам захочется и как вам захочется. Но, возможно, это будет продолжаться не слишком долго, и вы станете жалеть, что не захотели мне помочь, когда у вас была для этого возможность.

– Значит, мы снова возвращаемся к вопросу о том, не ведет ли кто-то двойную жизнь?

– Именно так!

– Что вам, собственно, угодно? Выкладывайте!

– Минуточку, минуточку, у вас нет причины волноваться, – энергично предупредил Твигг. – Для этого у вас нет ни малейшей причины. Сейчас я скажу вам, в чем дело. Речь идет об одной особе из круга ваших друзей, у которой есть странные увлечения. Кое-кто мог бы даже отмахнуться от этого, потому что дама чуточку эксцентрична…

– Дама?

– Ну, я всегда так выражаюсь. Мистер Каллингфорд Эббот тоже отмахивается, но я хожу в церковь и называю это совсем по-другому. Впрочем, дело не в этом. Нас не касается, как эта дама ведет себя или какая у нее репутация, до тех пор пока она держится в рамках закона. Однако она не держится, доктор. Нет, не держится. Поэтому я предостерегаю вас.

– Гм. От чего вы меня предостерегаете? Если существует какое-нибудь бессмысленное обвинение против миссис Боствик…

– Против миссис Боствик? – повторил инспектор.

Он медленно встал и в холодном неуютном освещении казался огромным и широкоплечим.

– Разве кто-то говорил что-нибудь о миссис Боствик? – спросил он. – Кто вообще упоминал о миссис Боствик? На тот случай, если вы еще не догадались, сообщаю, что я говорю не о миссис Боствик. Я говорю о вашей близкой знакомой леди Калдер.

Глава 3

– Что это за шутки, инспектор?

– Это вовсе не шутки. Разве что, возможно (обратите внимание, как я осторожно выражаюсь), разве что, возможно, вы позволили себя дурачить, когда думали, что никто ничего не замечает. Послушайте, эта леди Калдер… Вы знаете, кто она такая?

– Вдова, мужа которой звали сэр Гораций Калдер. С 1900 по 1905 год он был губернатором Ямайки. Умер в 1905 году.

– Нет! – Твигг широко раскрыл глаза. – Это известно! Она хитра, это надо признать. А знаете ли вы, что она за человек?

– Что она за человек?

– Вы ведь хорошо слышите, а я говорю достаточно понятно. Вы ведь познакомились с ней в Остенде, не так ли?

– Да.

– Прошлым летом, верно?

– Да, если вас это интересует.

– Она приехала туда из Парижа, где провела шесть месяцев. Что она делала в Париже?

– Этого я вам сказать не могу.

– Зато я могу, – заявил Твигг. Портфель он положил на письменный стол, при этом серебристый замок ярко блеснул. – До того как выйти за престарелого сэра Горация, она была одной из четырех красивых сестер, которые все родились где-то в Германии и все научились танцевать, чтобы иметь возможность выступать на сцене. Точнее говоря, в «Мулен Руж» в Париже. Но этот престарелый джентльмен хорошо обеспечил ее. Поэтому должна существовать какая-то причина, почему в прошлом году она вернулась туда, хотя у нее не было необходимости развлекаться тем способом, о котором мы не станем распространяться. Мне эта причина неизвестна. Да она меня и не интересует. Но что она за человек, могу сказать вам точно и уверенно. Это шантажистка и проститутка по призванию.

– Что?! Будет лучше, если вы немедленно возьмете ваши слова обратно!

– Обратно? Обратно?! – лениво передразнил Твигг Гарта. – Это звучит красиво, что да то да. Это звучит фантастически в устах джентльмена, который разбирается в людях и думает, что глядит на невинность с глазками, чистыми, как утренняя роса, а потом оказывается, что из него делали дурака.

– Это вам дорого обойдется! – сказал Гарт и быстро сделал шаг вперед.

– На вашем месте я бы не пытался делать глупости, доктор. Возможно, вы достанете до меня оттуда, а возможно, и нет. Но если вы попытаетесь сделать что-нибудь полицейскому, то увидите, что для вас это плохо кончится. К тому же появится прекрасный материал для газет. Разве не так? Такое небольшое сообщение об известном специалисте с Харли-стрит.

Гарт в замешательстве остановился.

Твигг тоже несколько смешался. Его разъярило слово «обратно», глазки на его широком лице налились кровью. Теперь он, очевидно, понял, что зашел слишком далеко, сменил тон и примирительно сказал:

– Мне бы хотелось, доктор, чтобы вы не думали, будто мы пытаемся вас обмануть или унизить. Нет, скажу вам прямо, мы не хотим этого. Если бы вы поехали со мной в Скотленд-Ярд, когда я просил вас, вы могли бы услышать все это от мистера Эббота. Он заместитель шефа. И ваш друг.

– Спасибо, я знаю.

– Ну вот! Он бы сообщил вам обо всем деликатно. – Неожиданно Твигг уставился на Гарта. – О боже, доктор, неужели вы попросили эту женщину стать вашей женой?

Гарт ничего не ответил.

– Ну, конечно же, попросили! А теперь спрашиваете себя, отнеслась ли она к предложению серьезно. О, если речь идет о вас, она наверняка отнеслась к нему серьезно. Этой даме около тридцати, насколько мне известно. Конечно же, ей хотелось бы заполучить кого-нибудь ненамного старше нее, однако слишком много предложений она бы не получила. Это ее последний шанс. Надеюсь, вы еще не зашли слишком далеко?

– Ваша забота обо мне ужасно трогательна. Что именно совершила леди Калдер?

– О боже, вы не верите ни одному моему слову!

– Нет, не верю.

– Там в холле есть телефон, – сказал Твигг и ткнул в воздух указательным пальцем, – а мистер Эббот сейчас в Скотленд-Ярде. Поговорите с ним. Спросите у него. Если вы не верите мне, ему-то вы уж наверняка поверите. Разве не так?

У Гарта чуточку кружилась голова.

– Мы можем предпринять кое-что получше. Мы выясним все непосредственно у леди Калдер. Оставайтесь на месте, инспектор.

Гнев, несомненно, является признаком слабости или неуверенности; это эмоциональное излишество, которое мы не должны себе позволять. А с Джорджем Альфредом Твиггом, размышлял Гарт, следует вести себя очень осторожно. Спокойная, отчасти даже показная, самоуверенность Твигга всегда победит твое остроумие, однако не потому, что превосходит его, а потому, что игнорирует. Бывают, конечно, минуты, когда человек должен дать выход гневу, потому что это единственная возможность сохранить душевное равновесие.

Хотя Твигг что-то говорил ему вслед, Гарт не обратил на него внимания. Он направился в библиотечку, постучал в дверь и открыл ее.

В комнате никого не было.

Входная дверь осталась полуоткрытой и поскрипывала на слабом сквозняке.

Снаружи на тротуаре послышались шаги. По ступенькам взбежал запыхавшийся Майкл Филдинг и с глухим ударом захлопнул за собой входную дверь.

– Извините, что потратил так много времени, – сказал он. – Нам пришлось дойти до самой Девоншир-Плэйс, и только там удалось взять кэб для полковника Сэлби. – Сказав это, Майкл словно проснулся. – Если вы ищете леди Калдер, доктор, так она уехала.

– Уехала?

– На автомобиле. Я думал, вы знаете. Ваш автомобиль грохочет, как пара пулеметов.

– А почему леди Калдер уехала?

– Это не так уж и важно, доктор. Я уже пытался сказать вам о той записке от миссис Боствик. Естественно…

– Окажите мне любезность, мистер Филдинг, объясните, что здесь произошло.

– Ну, все случилось за минуту или две до того, как ушел полковник Селби. Это было немного странно, теперь я понимаю. Однако тогда мне пришлось думать о нескольких вещах одновременно. Леди Калдер и я сидели там, в библиотечке, – он показал в нужном направлении, – когда в дверь постучал этот полицейский. Сказал, что он из Скотленд-Ярда и… и все остальное. Я хотел избавиться от него, сказал, что вы заняты, однако он направился прямиком в комнату ожидания, даже не спросив разрешения.

– Ну, а дальше?

– Следующее, что я запомнил, было то, что леди Калдер выбежала на улицу, прямо к автомобилю. Свое автомобильное снаряжение она бросила на заднее сиденье, а из ящичка на капоте вытащила заводную ручку. Ну, думаю, погоди, ведь эта дама не умеет водить автомобиль! К тому же у нее не хватит сил, чтобы провернуть ручку, верно? Она попросту вывихнет себе запястье, если попытается это сделать.

– Леди Калдер, – сказал Гарт, – не обладает большой силой. Однако, как вы, очевидно, заметили, она очень крепкая. В конце концов, она является членом королевского спасательного общества.

– Простите?

– Королевского общества спасения утопающих, Бейли-стрит, Бедфорд-сквер. Существуют способы, как спасти человека, который тонет, и как вытащить его из воды, чтобы можно было сделать искусственное дыхание.

– О чем это вы говорите, доктор?

Неверно было бы сказать, что над головой Дэвида Гарта сомкнулись воды. Однако перед глазами у него стояло свежее воспоминание об одной такой тренировке на пляже в Фэрфилде и о том, как лицо Бетти и ее фигура выделялись на фоне белого утрамбованного песка.

– Я вам говорю, мистер Филдинг, что эта дама отсюда не убежала.

– О боже, а кто утверждает, что она убежала? Я всего лишь подумал, что ей, возможно, нужна помощь, и больше ничего. И только я собрался предложить ей помощь, как зазвонил телефон. Это звонила миссис Боствик, ужасно взволнованная какой-то попыткой убийства…

– Идите со мной, мистер Филдинг.

В библиотечке так же, как и в приемной, в стеклянных цветах светились четыре лампочки. Кресла с регулируемой спинкой и пепельницы на высоких ножках придавали комнате достаточно комфортабельный вид. Вдоль стен стояли высокие застекленные книжные шкафы с украшениями на дверцах. На их полках находилась не только медицинская литература.

Поверх плеча Майкла, когда юноша остановился напротив него, Гарт вначале увидел отражение собственного лица в застекленной дверце одного из шкафов. Потом он заметил роман в красном переплете, автор которого выбрал себе псевдоним Фантом, – книгу, которая резко отличалась от остальных невзрачных темных томиков.

– А сейчас я бы хотел узнать кое-что об этом телефонном разговоре, Майкл. Сегодня вечером, немного позже, я должен ужинать с мистером Боствиком и его супругой. Полагаю, миссис Боствик звонила из Гайд-Парк-Гарденс?

– Нет, доктор. Из Хэмпстеда.

– Из дома полковника Селби?

– По крайней мере, я так понял. Она сказала, что должна поговорить с вами, а потом добавила: «Эта женщина будет моей смертью».

– Какая женщина?

– Я не понял. Ее вообще трудно было понять. Едва я сказал: «Миссис Боствик?» или «Это вы, миссис Боствик?», когда она позвонила, как этот детектив из Скотленд-Ярда, словно пуля, вылетел из библиотечки и встал возле меня. И все время спрашивал: «Ну, юноша? Что нужно миссис Боствик?» Он все время что-то говорил, я не мог от него избавиться, и мне было плохо слышно.

– Майкл, откуда инспектор Твигг вообще знает о существовании миссис Боствик?

– Не знаю, доктор. А почему вы не спросите у него самого?

– Да-да, я собираюсь это сделать. Но вначале должен сообщить вам кое-что. Подождите здесь минуточку!

Присутствие полицейского инспектора Твигга в доме было уже чем-то таким само собой разумеющимся, что Гарт был почти уверен, что обнаружит его возле телефона в холле. Однако инспектора там не оказалось, а из комнаты ожидания доносилось его тихое посвистывание сквозь зубы. Гарт подошел к телефону – устройству, на вилке которого с одной стороны висел микрофон, а с другой – слуховая трубка, а на подставке имелась металлическая кнопка, на которую следовало нажать, чтобы собеседник мог вас услышать.

Скотленд-Ярд! Каллингфорд Эббот!

Здание, которое называли Новый Скотленд-Ярд, в то время было еще довольно новым. Архитектор спроектировал его как какую-то крепость. Оно было массивным, сложенным из красного и белого кирпича, в каждом его углу находились конусообразные башенки, а через двор к прилегающему с южной стороны зданию вел подъемный мост. С того момента, как штаб-квартира столичной полиции переехала сюда из Скотленд-Ярда, здесь было невероятно оживленно и шумно. От непрерывно растущих штатов полиции и расходов на их содержание у многих людей уже разболелась голова.

А ведь за эти прошедшие семнадцать лет ничего не изменилось так, как отношение общественности к уголовному розыску.

Гарт вспомнил, что когда полиция заняла новое здание, то как уголовный розыск, так и начальство время от времени все еще вынуждены были успокаивать общественность, взбудораженную недавней неудачей в поисках Джека Потрошителя. В общем-то в этой неудаче особой вины полиции не было: реформа проводилась очень давно. Сотрудникам казалось, что это было еще в мрачное средневековье. Однако реформы продолжались, и большинство людей ощутило их, когда из индийской гражданской полиции в столичную был переведен старший комиссар мистер Эдвард Генри – теперь уже сэр Эдвард Генри. ^[3]

Сплетни и насмешки прекратились. В 1905 году для опознания убийцы из Масвелл-Хилла впервые в британское судопроизводство была введена в качестве доказательства система идентификации путем снятия отпечатков пальцев. Полиция и общественность воспряли духом.