Текст книги "Капкан для призрака"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ЛОВУШКА

«Дерби-стрит, ответвляющаяся к востоку от Парламент-стрит, ведет к Новому Скотленд-Ярду, являющемуся с 1891 года штаб-квартирой столичной полиции. Украшенное башенками здание в стиле шотландских баронетов спроектировал Норман Шоу. Простой силуэт этого здания и его благородная мощь производят большое впечатление».

Путеводитель Бедекера «Лондон и его окрестности», 1908 г.

Глава 16

Был прекрасный июньский вечер, и уже начинало смеркаться, когда поезд прибыл на вокзал Чаринг-Кросс. Дэвид Гарт вышел из здания вокзала и махнул рукой одному из новых автокэбов на стоянке.

Он снова окунулся в эту атмосферу: запах дегтя, выступающего после жаркого дня на деревянном настиле; последние лучи солнца, садящегося за Трафальгар-сквер; приглушенный шум уличного движения, нарушаемый лишь звяканьем колокольчиков двухколесных экипажей и редким «пуф-пуф-пуф» проезжающих автомобилей.

Правда, на этот раз настроение Гарта было совершенно не таким, как всего лишь четыре дня назад.

Сегодня был понедельник, 17 июня. Вслед за Гартом шел носильщик с тяжелым чемоданом и шляпной коробкой: Гарт привез багаж из «Оленя и перчатки». На сей раз он не был в смокинге. На нем была профессиональная униформа, цилиндр и сюртук. Униформа, в которой в тот день он принимал участие в предварительном разбирательстве в Фэрфилде.

Предварительное разбирательство. Да, конечно.

На мгновение в этом нереальном сумраке ему пришла в голову мысль, не появится ли снова перед ним инспектор Джордж Альфред Твигг. Очевидно, поэтому он немного прибавил шагу. Однако он видел все те же знакомые вещи: магазины на противоположной стороне Стрэнда, «Золотой крест», отель Морли, обращенный фасадом на Трафальгар-сквер.

Затарахтел мотор автокэба; шофер вдохнул в него жизнь, покрутив заводную ручку. Багаж Гарта был уложен рядом с сиденьем шофера.

– Харли-стрит, 316.

– Слушаю, сэр.

Он уселся на заднее сиденье кэба и на всем пути по улицам, теперь, когда уже поднялись занавесы в театрах, полупустым, пытался не думать. Несколько раз он дотронулся до сложенных листов бумаги, которые положил во внутренний нагрудный карман сюртука. Они не были отпечатаны на машинке; длинной ночью перед предварительным разбирательством Гарт успел написать их от руки. А в голове у него появлялись и исчезали обрывки различных мыслей.

На Аппер-Риджент-стрит, сразу за Пикадилли-Серкус, справа от Гарта промелькнули огни «Кафе Ройал». Он мысленно спросил себя, заседает ли там сейчас Эббот, в этом большом золотисто-синем зале, где за стеклянными витринами выпивают, сидя за столиками с мраморными столешницами, представители богемы.

Чуть дальше по Риджент-стрит, слева, перед зданием политехнического института стояли афишные стенды с рекламой нового французского кинематографического зрелища под названием «Большая погоня». Этот фильм стоит посмотреть, говорят люди; по чистой случайности начинается сумасшедшая погоня по улицам Парижа, которую можно было бы назвать жестокой, не будь она снята с хорошим юмором. Марион Боствик, однако, заявила, что лучше продаст душу дьяволу, чем заплатит целых четыре шиллинга за какие-то движущиеся картинки.

Да, конечно, Марион! Почему, собственно, Марион?

Ему не пришлось прогонять свои мысли, когда автокэб подъехал к его двери на Харли-стрит. Сумерки сменились темнотой. У тротуара стоял «даймлер» Винсента Боствика, с открывающимся верхом, мощностью 20 лошадиных сил, покрытый белым лаком, с красными колесами и зажженными передними фарами; за рулем автомобиля сидел шофер Винса.

Сам Винс стоял на тротуаре под уличным фонарем и нервно курил сигарету. Гарт еще не успел расплатиться с кэбменом, когда Винс бросился к нему.

– Ну дружище? Как прошло предварительное разбирательство?

– Мы еще успеем поговорить об этом, Винс.

Гарт открыл входную дверь, внес внутрь багаж и захлопнул дверь. Знакомый холл с белыми панелями и черно-белым кафельным полом, казалось, стал еще мрачнее, когда Гарт зажег свет.

– В газетах об этом ничего не было, – сказал Винс; сигарету он бросил на пол и затоптал ее. – Пойми…

В то время было очень модно надевать к смокингу и фраку белый жилет и белую бабочку. Винс, очевидно, поужинал в клубе, причем поужинал неплохо. Впрочем, он совершенно не был вялым или заторможенным, но действие вина проявлялось в том, что на висках у него выступили синие вены, а мелкие морщинки вокруг глаз стали глубже.

– Пойми, – продолжал он, – я не решился расспрашивать своего приятеля-журналиста. Пока неизвестно, что Марион и я каким-то образом связаны с этим делом. И я не могу допустить, чтобы на нас набросились жаждущие сенсаций газетенки. Так все-таки, как прошло предварительное разбирательство?

– Его отложили.

– А что это означает?

– Свидетельские показания дала только Бетти, которая официально опознала труп. По закону она обязана была это сделать как ближайшая родственница. Однако сразу после этого встал Твигг и попросил коронера отложить разбирательство. Других свидетельских показаний не было. Меня тоже не вызывали.

– Гм. Значит, твои заботы позади, так?

– Едва ли, – сдержанно ответил Гарт. – Это означает лишь, что Твигг выжидает с нанесением удара. А Бетти теперь исчезла. Впрочем, именно этого я от нее и ожидал.

– Бетти исчезла? Где она может быть?

– Я сам хотел бы это знать. Ее нет в домике и на Патни-Хилл. По крайней мере, там никто не подходит к телефону.

Гарт замолчал, его крепко сжатые губы превратились в узкую полоску. В высоком холле по-прежнему был включен лишь один светильник. В тишине, когда никто не говорил, на человека здесь все давило, а при разговоре звучало многократное эхо. Гарт энергично направился к комнатке в тыльной части дома, которую называли библиотечкой.

Когда он повернул электрический выключатель у двери, сразу стало немного веселее. Четыре стеклянных светильника в форме цветов озарили старые моррисовские кресла, пепельницы на высоких подставках и застекленные книжные шкафы с украшениями на дверцах. Книги казались какими-то теплыми, так же как и отражения светильника в стекле. Однако никакие украшения не могли устранить ледяную атмосферу этого дома.

Гарт бросил взгляд на письменный стол справа от камина. Потом посмотрел на Винса.

– Ладно, это пока что может подождать. Послушай, когда ты и Марион уезжали в Лондон, я попросил тебя кое-что для меня сделать. Ну так как? Где он?

– Майкл?

– Да. Кто же еще? Ты не смог его найти?

– Напротив, я нашел его довольно легко. Однако не смог привести сюда. Он заперт в своей квартире, его охраняет врач и два таинственных священника. – Винс устремил пристальный взгляд на Гарта. – Спокойствие, друг, спокойствие! Неужели Майкл так тебе нужен?

– Да, Винс. Ты хорошо знаешь, что нужен.

– Вполне возможно, что этот юноша действительно болен. В конце концов Майкл не единственный, кто избежал допроса в связи с состоянием здоровья.

– Если ты намекаешь на миссис Монтэг, – холодно сказал Гарт, – я обменялся с ней парой слов сегодня утром перед предварительным разбирательством. С полковником Селби я тоже обменялся парой слов. Оба они будут весьма полезны.

– Вчера вечером ты сказал, Дэвид, что тебе нужно немного вдохновения, чтобы найти выход из всего этого. Ты уже нашел какой-нибудь выход?

– Да, по-видимому, да. Надеюсь, нашел. Где сегодня вечером Марион?

Винс открыл рот, собираясь что-то сказать, но, очевидно, тут же передумал.

Здесь, в этой маленькой комнатке, за закрытыми дверями, не пропускавшими шум уличного движения, они чувствовали себя так, словно были погребены в пирамиде Хеопса. Все краски становились тем ярче и контрастнее, чем дольше Гарт и Винс на них смотрели. Винс снял шапокляк, сложил его и бросил на одно из кресел.

– Послушай, я уже с субботнего утра хочу тебе кое-что сказать.

– Ну?

– В субботу утром, – Винс глядел в пол, – этот твой Эббот допросил Марион в Гайд-Парк-Гарденз.

– Ну?

– Марион повторила ему историю о… ну, о том, как Глайнис Стакли напала вечером в пятницу в Хэмпстеде на миссис Монтэг. – Винс по-прежнему глядел в пол, когда выдавливал из себя эти слова. – Марион жаловалась на тебя. Говорила, что ты подверг сомнению эту ее историю с нападением и что она не может понять, почему ты не поверил ей.

– Ну и?..

– Эббот обратился ко мне, и я сказал, что тоже не могу этого понять. Другими словами, я тебя утопил, несмотря на то, что ты перед этим встал на нашу сторону. Мне всегда было смешно, когда люди употребляли такие слова, как «негодяй», или «мерзавец», или другие подобные слова, однако это, собственно, вовсе не так смешно. Я попросту был в панике и поэтому поступил так по отношению к тебе.

– Забудь об этом, Винс! Не нужно извинений.

– Да, но тем не менее…

– Я невероятно ценю, – и Гарт хлопнул в ладоши, – невероятно ценю твой школьный кодекс чести. К сожалению, я с этим кодексом чести обращаюсь точно так же. Однако это дело закончится крахом.

– Да. Именно это я имел в виду. Что ты готовишь, Дэвид? Если ты ждешь, что я стану свидетельствовать против своей жены…

– Нет, я этого не жду. Да и закон тоже не ждет этого от тебя.

– Что же, в таком случае, ты задумал?

– А ты выдержишь, если я скажу открыто и прямо?

– О боже, я надеюсь, что ты именно так и поступишь.

– Нелегко определить заранее, что явится для тебя потрясением, когда ты услышишь об этом. Но ты ведь живешь с Марион уже два года. И даже твой самый заклятый враг не может сказать о тебе, что ты сумасшедший.

– Ты заметил, – сказал Винс, искоса глядя на угол ковра, – что «сумасшедший» – любимое слово Марион?

– Нет, я с этим не согласен, – резко ответил Гарт. – Ее любимое слово – «старый». Ты осознаешь это?

– Допустим, что я очень большой обманщик, Дэвид. Большую часть моих представлений о жизни я почерпнул из книг Е. Ф. Бенсона и всей этой праздной болтовни, которыми, как принято полагать, мы руководствуемся. Все остальные мои представления (да, ты угадал!) я почерпнул из школьного кодекса чести и этих проклятых историй о всяких тайнах. Кстати, ходят слухи – и не спрашивай, где я слышал, – что парень, которого зовут Фантом, это ты. Это правда?

– Да.

– Ну, не могу сказать, что меня это удивляет. Пару раз мне уже приходило в голову нечто подобное. Однако это нам не поможет, если речь идет о Марион. – Тон Винса изменился. – Я только хочу предупредить тебя. Если ты готовишь что-то против Марион…

– Что бы я ни готовил, обещаю тебе, что против Марион ничего плохого я не замышляю. Нам нужно всего лишь прояснить некоторые обстоятельства, касающиеся ее. Во многих отношениях она похожа на покойную Глайнис Стакли. Она жадна, лишена всяких предрассудков и не вполне уравновешенна.

– Это образчик твоего проклятого венского психоанализа?

– Нет. В основном, это результат обычных здравых рассуждений, что может подтвердить тебе любой опытный практикующий врач. Глайнис Стакли нужны были только деньги. Тогда как Марион подтолкнула кое-кого к убийству.

– Я отвергаю…

– Подожди, не отвергай, это чистая правда. – Гарт повысил голос. – Возможно, она не действовала намеренно или осознанно, хотя в этом я не совсем уверен. Однако она не будет страдать из-за сделанного. Она не способна страдать из-за этого. Что бы ни происходило вокруг, пусть даже у кого-то разбита жизнь, Марион спокойно пойдет дальше своей дорогой и, возможно, лишь чуточку всплакнет. Такой уж у нее характер. Оба ее опекуна знают об этом с самого начала.

– Дэвид, что ты собираешься делать?

– Через несколько минут я поеду в Хэмпстед. Если захочешь поехать туда вместе со мной…

– Если ты собираешься поговорить с миссис Монтэг и полковником Селби, то ехать туда бессмысленно. Они еще в Фэрфилде.

– Нет-нет, они уже в Лондоне. Они возвратились сегодня днем. По моей просьбе.

– Для того чтобы выбросить Марион за борт? Для того чтобы рассказать всему этому проклятому миру, что…

– Разве я не обещал тебе кое-что, Винс? С Марион не случится ничего плохого. Она в безопасности. В такой же безопасности, как… как ты. Я не могу ждать помощи от тебя. Но ты предотвратишь многие неприятности, если ответишь мне на простой вопрос. Где сейчас Марион?

– Не знаю.

– Винс…

– Говорю тебе, не знаю! – вскричал Винс. – Она улизнула из дому, как только мы вернулись сегодня днем, и с того момента я не видел ее. Именно поэтому я отправился ужинать в клуб. А ты говоришь, что твоя подруга Бетти тоже улизнула. Не кажется ли тебе странным, черт возьми, что обе эти женщины задумали исчезнуть в один и тот же день?

– Да, – ответил Гарт, внезапно ошеломленный новой мыслью, – это странно. И не просто странно, черт возьми, а очень странно. Хотел бы я знать…

В холле на столике возле лестницы зазвонил телефон.

Неизвестно, по какой причине, то ли от выпитого вина, то ли из-за пронзительного звука, которым звонящий телефон наполнил тихий дом, но синие вены на висках Винса Боствика стали еще заметнее.

Гарт открыл дверь в холл. И в эту минуту кто-то принялся снаружи колотить молоточком по входной двери. Гарт, уже было направившийся к телефону, остановился и неуверенно пытался сообразить, что делать раньше.

– Пожалуйста, возьми трубку, – через плечо крикнул он Винсу. – Если кто-то звонит мне по личным или медицинским делам, скажи, что меня нет. Меня нет для всех, кроме Бетти. И, естественно, Марион, но это, очевидно, не она.

– А почему ты сам не ответишь на этот чертов звонок? Он что, менее важен, чем какой-то шутник за дверью?

– Он в самом деле может быть менее важным, если этим шутником за дверью случайно окажется инспектор Твигг с какими-нибудь новыми подвохами.

– Они друг друга недолюбливают, да?

– Кто, они?

– Марион и твоя… Марион и леди Калдер.

– Да, они друг друга недолюбливают. Возьми трубку!

Дребезжащий звонок прекратился за секунду до того, как Гарт, скрежеща зубами, открыл дверь. Однако он зря опасался или, скорее, думал, что опасался. На крыльце стоял Каллингфорд Эббот.

Очевидно, он, как обычно, заседал в «Кафе Ройал». Так же, как и Винс, он был в смокинге и наброшенном сверху коротком плаще, пурпурная подкладка которого засверкала в свете уличного фонаря, когда Эббот откинул полу. Где-то на боковой улице играла шарманка; шофер за рулем белого «даймлера» с откидывающимся верхом, очевидно, насвистывал ей в такт.

– Ага! – воскликнул Эббот, поднимая монокль. – Мне известно, что у тебя здесь не только приемная, но и квартира, однако я, конечно, не мог знать, означает ли этот свет на первом этаже, что здесь именно ты, и не был уверен, поступаю ли я мудро, отпуская кэб. Я вижу, что у тебя имеется еще один автомобиль.

– Автомобиль слишком дорогая игрушка, чтобы я позволил себе иметь больше одного. Этот «даймлер» принадлежит мистеру Боствику. Но что мы стоим на пороге; пожалуйста, входи.

Винс приглушенным и требовательным голосом говорил что-то в телефонную трубку. Эббот снял с головы цилиндр, и выражение его лица стало более серьезным и напряженным.

– Что-нибудь не в порядке, милый Гарт?

– Я потерял леди Калдер. Вернее, – быстро исправился Гарт, – я не знаю, где она. А у мистера Боствика такие же заботы с его женой.

– Гм! У каждого из нас есть какие-нибудь заботы. Я, например, потерял Твигга.

– Ну, ты, конечно, очень сожалеешь об этом, не так ли? – сказал Гарт без тени сарказма. – А ведь наш милый инспектор Твигг не тот человек, которого можно легко потерять.

– Я сожалею, потому что не знаю, чем он сейчас занимается, а мне обязательно нужно это знать. Гм…

Эббот замолчал, когда Винс со стуком бросил трубку на рычаг. Гарт быстро обернулся.

– Ну, Винс? Кто это был?

– Полковник Селби. Он хотел поговорить с тобой. Я сказал ему, что тебя здесь нет. – В тоне, каким Винс сказал это, слышалось едва заметное ворчание. – Ты ведь хотел, чтобы я так сказал, верно?

– Я не имел в виду…

– Ладно, хватит. Будем играть честно! – Винс колебался. Он облизал губы. – Он хочет, чтобы ты немедленно приехал к нему. Я сказал, что приеду вместо тебя.

– Это означает, как я предполагаю, что мы приедем туда вдвоем.

– Да, именно, так. Зачем ему понадобилось говорить со мной?

– Он не сказал мне. Думаю, ничего серьезного. Это может подождать. Тем не менее съездим к нему вдвоем на моем автомобиле.

– Конечно. Если помнишь, Винс, именно так однажды летним вечером мы приехали туда два года назад. Ты тогда впервые познакомил меня с Марион. Помнишь?

– Дэвид, что происходит, черт возьми? Откуда ты знаешь полковника Селби? Погоди! Дай вспомнить. Ну, конечно! Ты ведь сказал, что сегодня днем разговаривал с ним в Фэрфилде.

– Нет, это было не так, Винс. Теперь он уже разрешил мне сказать тебе об этом. Он был у меня в пятницу вечером. По делу.

– По делу?

– Ну да, он пришел ко мне как к врачу. Ради одного человека, который, по его мнению, ненормален.

Винс кончиками пальцев, оперся на столик с телефоном и молча отвернулся. Каллингфорду Эбботу, хотя его в любом случае невозможно было не заметить, пришлось привлечь к себе внимание Винса громким покашливанием.

– Мистер Боствик, – сказал он добродушно, – очевидно, вы помните, что уже беседовали со мной. В данном случае я являюсь всего лишь представителем полиции. И мне кажется, что существует множество вещей, о которых доктор Гарт меня не информировал. Могу ли я, сэр, попросить вашего позволения тоже сесть в ваш автомобиль?

– Конечно, можете, сэр, – ответил Винс. – Существуют вещи, о которых доктор Гарт не информировал даже меня.

Винс сделал несколько шагов к открытой по-прежнему входной двери и подал знак шоферу, сидящему за рулем «даймлера».

– Хорошо, Дэвид! Я ни о чем не буду спрашивать. Однако означает ли это, что мы приближаемся к финишу?

– Да, Винс, – сказал Гарт, – очевидно, мы приближаемся к финишу. Подожди немного.

– Если мы вынуждены заниматься этим, – Винс уже был в своем обычном настроении, – не будем откладывать. Что у нас сейчас на очереди?

– Сначала я должен кое-что уладить. Нет-нет, подождите здесь! Я сейчас вернусь.

Шофер вылез из автомобиля, держа заводную ручку. Гарт дал знак своим собеседникам, чтобы они оставались на месте, и вернулся в библиотечку.

Он быстро подошел к письменному столу у камина, однако сразу не сел. В вечерней тишине он слышал скрежет и стук, когда заводная ручка раскручивала неподдающийся мотор. Все это словно символизировало состояние мыслей Гарта.

Из внутреннего кармана он вытащил полдюжины листов писчей бумаги, сложенные в длину, и взвесил их на руке, словно на чаше весов: он взвешивал неуверенность, риск, кошмарные результаты неверного решения.

Однако неверного решения быть не должно. Теперь уже он не имеет права допустить ошибку.

Мотор автомобиля равномерно и тихо застучал. Гарт сел. Взял с полки продолговатый конверт, засунул туда сложенные листы бумаги и уверенным почерком написал на нем имя.

Глава 17

– Входите, доктор, – сказал полковник Селби.

В холле была полутьма. Бронзовая Диана на столбике у подножия лестницы, держащая электрическую лампочку, не казалась намного более ветхой, чем стены, обшитые дубом на высоту, превышающую рост человека, а еще выше – обтянутые какой-то материей, напоминающей темно-красную юфть.

Однако в полковнике Селби не ощущалось ничего похожего на ветхость. Поза полковника, когда он обращался к гостям, статного и гладко выбритого, выражала мощь и властность, хотя в ней ощущался едва заметный страх.

Гарт знал, что за этими глазами скрывается до некоторой степени фанатик: чрезмерное упрямство, чрезмерная педантичность и мелочность. Его костюм, соответствующий общественному положению как мундир отставного офицера, был тем же, что и в пятницу вечером. Снова тот же сюртук с шелковыми лацканами, белый жилет и широкий черный пластрон.

– Входите, доктор, – повторил он. – Я вынужден открывать дверь сам. Извините. Бланш… миссис Монтэг отпустила слуг…

«Снова»? – подумал Гарт. Ему на мгновение стало страшно. Однако последующие слова успокоили его.

– …на то время, которое мы должны были находиться в Фэрфилде. Никто из них еще не вернулся. Да я и сам не думал, что мы вернемся так скоро.

– Боюсь, что в этом виноват я.

– Ну что вы, вовсе нет! Для нас это было лучше всего. – Сочный голос дрогнул. – Однако я не ожидал…

– Что это сегодня со всеми происходит? – удивился Винс Боствик. – Меня-то вы уж точно ожидали. Прошло не так много времени с тех пор, как мы разговаривали по телефону.

– Ах, да! Конечно. Когда раздался ваш голос, мне сразу пришло в голову, что доктор где-то не очень далеко от вас.

– В таком случае вы дьявольски хорошо умеете читать мысли!

– Вы так думаете? В этом не было нужды.

– Полагаю, вы незнакомы, – сказал Винс, – с мистером Каллингфордом Эбботом. Мистер Эббот является…

– Напротив, – перебил Винса Эббот, и его монокль при этом сверкнул, – я уже имел удовольствие встретиться с этим джентльменом в Ориент-клубе. Ваш покорный слуга, полковник.

– Ваш покорный слуга, мистер Эббот. – Полковник Селби по привычке замер по стойке смирно. Однако по его лицу было заметно, что он немного волнуется.

– Да, я уже припоминаю, – добавил он, возвышаясь над входящим Эбботом. – Это ведь вы звонили в субботу утром, не так ли?

– Да, я.

– Вы говорили с моим слугой, он еще не ушел. Вы спрашивали, можно ли побеседовать с миссис Монтэг.

– Да. И стоит заметить, – сказал Эббот, – что с этой дамой я до сих пор не обменялся ни единым словечком и вообще не видел ее даже в Фэрфилде.

– И теперь, очевидно, вы хотите все обсудить. Что ж, я не возражаю. Напротив, это очень хорошо. Прошу вас, входите. Входите все.

Полковник Селби бросил взгляд на дверь в салон, которая была закрыта. Он потер лоб тыльной стороной ладони, словно был не уверен в себе, не уверен во всем. Потом проводил гостей в свой кабинет в глубине холла.

На его столе горела газовая лампа с зеленым абажуром. Свет падал на коричневые кожаные кресла и отражался от застекленного шкафа с ружьями, на котором сверху виднелись в полутьме переплетенные журналы для охотников. Перед камином лежала тигровая шкура. На стенах, на фоне темных обоев, украшенных тусклой позолотой, были нарисованы морды зверей.

– Послушайте, – продолжил полковник Селби миролюбивым тоном, – я бы предпочел, чтобы полиция сейчас не допрашивала Бланш…

– Да? Ну, если у вас есть что скрывать…

– Скрывать? Черт возьми, что вы хотите этим сказать, мистер Эббот?

– Минуточку! – сказал Гарт.

То ли этому способствовали звериные морды, своеобразная галерея застывшего насилия; то ли, возможно, тот факт, что в этом доме три человека совершили самоубийство, однако как только Гарт вошел в холл, на него сразу начала давить пагубная атмосфера. Очевидно, она давила и на Эббота.

Эббот впервые встретил человека, который ни в чем не уступал ему и мог противостоять его собственному авторитету. Хотя полковник Селби был не так умен и не так чувственно восприимчив, он обладал достоинствами, которые заключались не только в его высоком росте или силе. Однако было ясно, что Эббот с его седыми усами, которые топорщились над приоткрытыми в улыбке зубами, способен ответить тем же.

– Миссис Монтэг, – сказал полковник Селби, – согласна ответить на любые вопросы доктора Гарта. Однако она не желает иметь дело ни с одним полицейским, которому вздумается вмешаться в это дело. Обращаю ваше внимание на то, что я не собираюсь запрещать вам допрашивать ее, нет. Возможно, так будет лучше всего. И тем не менее!.. Очевидно, будет лучше, если доктор Гарт пойдет наверх и первый поговорит с ней, вы согласны?

– Так будет хуже! – холодно сказал Эббот. – Доктор Гарт, насколько мне известно, днем уже беседовал с этой дамой.

– Да. В Фэрфилде. Ну и что из этого?

– У вас тогда был шанс, – сказал Эббот, – однако вы им не воспользовались. Двадцатичетырехчасовая отсрочка, которую я любезно предоставил леди Калдер и миссис Боствик, закончилась несколько минут назад. Что же касается миссис Монтэг, то я абсолютно ничего не обещал. Да и то, что я обещал кое-что, – его усы снова топорщились, – было глупостью, которая не принесла мне ничего, кроме выговора от главного комиссара. А мне очень не нравится, полковник, когда со мной, в моем возрасте, обращаются, как со школьником. Теперь я буду руководствоваться собственными соображениями.

– Минуточку! – снова сказал Гарт.

Он полез во внутренний карман и вытащил оттуда конверт, на котором было написано «Бланш Монтэг».

– Никому не нужно будет допрашивать ее, – продолжил Гарт, – если мы позволим ей, чтобы она сама все объяснила. Полковник, вас не затруднит отдать это миссис Монтэг?

– Что это? Она не разволнуется?

– Разволнуется, – честно ответил Гарт. – Должен признаться, что это разволнует ее. Но другого выхода нет.

– Я спросил, что это?

– Это перечень определенных фактов, которые она знает и которые, думаю, известны вам тоже. Надеюсь, они убедительны. Вы возьмете этот перечень, полковник? Вы поручитесь, что миссис Монтэг прочтет его?

– Этот перечень, с вашего позволения, возьму я, – сказал Каллингфорд Эббот.

Гарт быстро повернулся к нему.

– Нет, Эббот, ты не возьмешь его? Если мы хотим предотвратить скандал или еще что-нибудь похуже, это не должен видеть никто, кроме миссис Монтэг и полковника Селби.

– Ты, очевидно, забыл, мой друг, что я заместитель главного комиссара полиции?

– Нет. Но я не забываю также о том, что мы не имеем права разрушить больше жизней, чем это необходимо. Ну так как, полковник?

– Так вы говорите – предотвратить скандал?

– Я не могу поклясться, что это предотвратит скандал. Я могу лишь надеяться на это.

– В таком случае, дайте мне это, – сказал полковник Селби; он тяжело шагнул вперед и засунул конверт в нагрудный карман. – Но я предупреждаю! Если вы не хотите, чтобы это видел кто-нибудь еще, я не могу передать это немедленно. У нее сейчас Марион…

– Марион у нее? – вскричал Винс Боствик.

У Эббота от этого явного предательства со стороны Гарта лицо стало серым. Винс, стоящий спиной к ним и шкафу с ружьями и держащийся рукой за карниз шкафа, очень медленно обернулся; он не смог бы сделать такой медленный оборот, если бы ни на что не опирался.

– Марион у нее? – повторил он.

– Да. Они вдвоем заперлись в комнате Бланш. А что в этом, черт возьми, такого удивительного? – изумился полковник Селби. – До того как эта девушка вышла замуж за вас, Винс, здесь был ее дом. Куда же в таком случае она должна идти, когда она несчастна? Мы… мы иногда не верим тому, что слышим. А иногда укоряем и себя, и кого-нибудь еще. Однако когда становится туго, мы вынуждены защищать себя. Вынуждены! Что еще нам остается делать?

– Могу ли я попросить вас, полковник, – проворчал Каллингфорд Эббот, – избавить нас от вашего нудного мудрствования?

– Но послушайте…

– Насколько я понял, полковник, этот конверт, который лежит в вашем кармане, вы отказываетесь отдать мне.

– Вы это поняли чертовски верно, мистер Эббот.

– В таком случае прошу вас немедленно проводить меня к миссис Монтэг!

Полковник Селби кивнул. Наклонив лысую голову, он направился было к лестнице, однако тут ему пришла в голову новая мысль.

– У вас есть ноги? – спросил он. – Отлично! В таком случае, вверх по лестнице. Первая дверь на лестничной площадке. Ошибиться невозможно. Вы услышите, как они разговаривают там внутри.

Эббот кивнул в ответ, поглядел в монокль через плечо, словно у него была вывихнута шея, а потом, бесшумно ступая, вышел из кабинета. Полковник Селби с шумом перевел дух.

– Нет, Винс! – сказал Гарт. – Останься здесь!

– Я всего лишь…

– Останься здесь!

В комнате чувствовалась тревога. Изо всей красивой обстановки явно выпадало старое вращающееся кресло у аккуратного письменного стола, освещенного газовым светильником. Полковник Селби мелкими шажками подошел к этому креслу. Оно заскрипело под ним, когда он сел и внезапно закрыл ладонями глаза.

– Полковник, – сказал Гарт, пристально глядя на Винса, – эти минуты неприятны для всех нас. Я с большой неохотой решился потревожить вас. Но вы только что звонили мне. Винс не мог передать мне ваше сообщение. Винс просто не передал его.

– Ах, да, конечно. – Полковник снова пришел в себя и с трудом, словно это требовало физических усилий, собрался с мыслями. Он встал, лицо у него разгладилось. – Возможно, это неважно. Но вы не можете сказать. По крайней мере, не сейчас. Сейчас уже нет. Э… сегодня в Фэрфилде мне пришло в голову – извините! – что вас интересует эта женщина, леди Калдер.

– Она меня очень интересует. Почему вы это говорите?

– Ну, когда она вечером пришла…

Атмосфера опять переменилась.

– Леди Калдер здесь?

– Да. Спокойствие. Она пришла час назад, хотела поговорить с Марион. Марион сама открыла ей дверь. Похоже на то, что отношения между ними не слишком хорошие. Потом они пошли наверх, в бывшую комнату Марион, и там, Очевидно, произошел какой-то обмен мнениями. – Полковник Селби махнул рукой. – Никогда не вставайте между двумя женщинами, доктор. Это быстро понимаешь, когда живешь с ними в одном доме. Ну, ладно! Я не это хотел вам сказать.

– А что вы хотели сказать?

– Тот полицейский, грубиян по фамилии Твигг…

Гарт даже не вздрогнул:

– Да?

– Он пришел спустя пять или десять минут, и на этот раз дверь уже открывал я. Он сказал, что его якобы прислал Эббот. Что ж, пожалуйста! Не знаю, почему бы ему и не быть здесь, но он, очевидно, следил за вашей приятельницей.

– Гм.

– Именно в этот момент Марион и леди Калдер сошли вниз. Эта леди Калдер – очаровательная особа. Похожа на ту, другую, но разница в том, что она, по всей видимости, порядочная женщина. Твигг бросился к ней крадущимися шагами, как загонщик, продирающийся сквозь заросли за тигром, и юркнул с ней в гостиную. – Полковник Селби помолчал. – Черт возьми, доктор, что случилось? Я не в состоянии заботиться обо всем.

– Конечно. Извините. Где они сейчас?

– По-прежнему в гостиной, насколько мне известно. А где им еще быть?

– А миссис Боствик?

– Марион побежала наверх в комнату Бланш. – На лбу у полковника выступил пот. – Позднее мне показалось странным…

– Мне тоже.

– Я, если помнишь, говорил тебе, что это не только блаженство и душевное спокойствие, – вмешался в разговор Винс Боствик, назидательно подняв указательный палец. – Я говорил тебе, что ты можешь потерять голову, сердце и вообще все, что удерживает мир в порядке, а нас в здравом уме. Теперь ты, наверное, уже понимаешь это. Или нет?

Гарт не ответил.

Он распахнул дверь кабинета и выбежал в холл еще быстрее, чем это сделал до него Эббот. Винс, само воплощение достоинства, не сумел скрыть цинизма; с изменившимся выражением лица он последовал за Гартом.

Холл казался в этой тишине еще помпезнее. Гарт подбежал к двери в гостиную. Постучал. Постучал еще раз и открыл дверь. В гостиной никого не было.

Светлая дубовая мебель и накрахмаленные кружевные занавески словно насмехались над ним в бледном свете ламп. Тигриная голова – когда этого тигра освежевали, попортили всю его шкуру, так что в качестве трофея осталась лишь голова – висела над каминной полкой. Гарт побежал назад к Винсу, стоящему посреди холла.