Текст книги "Сэр Майкл и сэр Джордж"

Автор книги: Джон Бойнтон Пристли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

11

Несчастья сэра Джорджа Дрейка, пожалуй, начались уже на совещании. Был чудесный майский день, оживлявший даже Рассел-сквер, но совсем не майское настроение пышным цветом расцвело в кабинете сэра Джорджа. Они доползли уже до середины повестки дня, когда явился Тим Кемп, о котором вот уже целую неделю не было ни слуху ни духу, – все такой же невинный ангелочек, выглядевший, однако, еще подозрительней, чем обычно. Он явно пережил в Дербишире целую сагу из джина пополам с безумием.

– Господин генеральный секретарь, тысяча извинений, – сказал он, – я надеялся поспеть вовремя. – Он говорил серьезно, тщательно выговаривая слова, как разговаривает крепкий на голову человек, который вот уже несколько дней ни на минуту не протрезвился. Никола Пемброук, Джун Уолсингем, Джоан Дрейтон разом просияли, завидя его. И быть может, именно это вызвало раздражение сэра Джорджа.

– Очень мило с вашей стороны, что соблаговолили посетить нас, мистер Кемп. – Сэр Джордж произнес это тем многозначительным, ироническим тоном, за который ученики так часто не любят своих учителей.

– Пустое. – Кемп улыбнулся ему. – Не угодно ли выслушать мой отчет прямо сейчас, господин генеральный секретарь?

– Конечно, не угодно. Дело терпит. Мы заняты другим. Речь шла об этом художнике, Неде Грине…

– Я только что с ним говорил, – сказал Кемп, как всегда ловко встревая в разговор. – Случайно встретились в «Плуге» и вместе пошли еще куда-то – в Люксембургский спортклуб, кажется… Нед нисколько не изменился, так что глядите в оба.

И он ткнул трубкой сперва в сторону Спенсера, а потом – сэра Джорджа.

– Так вот, когда меня перебили, я хотел сказать, – продолжал сэр Джордж с высоты своего достоинства, – что разговаривал с мистером Грином и завтра мы с женой ждем его к обеду. Между прочим, будет и Филипп Баториг, который, как всем вам, вероятно, известно, является министром высшего образования.

Он сделал эффектную паузу, словно ждал овации, и с досадой перехватил несколько взглядов, украдкой брошенных через стол на Кемпа.

– Я, разумеется, подниму вопрос об организации Дискусом персональной выставки работ Грина. – Сэр Джордж посмотрел на Джералда Спенсера, который заерзал на стуле, спеша выразить свой восторг. – Но поскольку вы тоже будете присутствовать на обеде – кстати, не забудьте захватить свой проект, – то сможете уточнить разные мелкие практические вопросы.

Спенсер покачивал головой, как кобра под взглядом заклинателя. И тут Кемп тоже начал кивать и кивал все время, пока при участии Никола Пемброук обсуждалась возможность устроить концерт из произведений Маунтгаррета Кемдена, дабы умилостивить старика; а потом он попросту начал клевать носом. Пришлось разбудить его, когда дошло до пункта «Разное», чтобы он отчитался о ходе переговоров с леди Бодли-Кобем.

– И мне незачем подчеркивать, мистер Кемп, – сказал сэр Джордж сурово, – что, поскольку вы якобы занимались проектом этой Бодли-Кобем целую неделю, у вас должны быть важные новости.

– О, само собой. – Кемп вынул из внутреннего кармана пачку конвертов и разрозненных листков и начал их перебирать.

– Ну что же вы, милейший. Вам, может быть, делать нечего, но у нас дел хватает. Да и вообще вся затея с Бодли-Кобем – сплошная чушь.

Кемп посмотрел на него.

– Это почему же?

– Потому, Тим, милый, – сказала Никола, – что многие из нас уже пробовали ее уговорить, но ничего не вышло…

– Мистер Кемп, – прервал ее сэр Джордж, – будете вы отчитываться или нет? Если нет, я попрошу вас объяснить причину вашего отсутствия на службе. И если это объяснение будет…

– Вот, не угодно ли взглянуть! – воскликнул Кемп, показывая два замусоленных клочка бумаги. – Но прежде я должен объяснить, что Аннабела… то есть леди Бодли-Кобем…

– Вы зовете ее Аннабелой? – Джун Уолсингем даже взвизгнула от смеха и долго еще хихикала вместе с Никола Пемброук и Джоан Дрейтон.

– Ну, раз ее зовут Аннабелой, а мы с ней друзья, я так ее и называю. – Кемп для пущей внушительности вынул изо рта трубку, потом снова сунул ее в рот. – Мы с ней, когда ехали в ее дом в Дербишире, встретили в Бейкуэлском баре одного архитектора… Этот архитектор золотой малый, некто Людовик Шоттер…

– Ах, Шоттер! – Это подал голос Джералд Спенсер. – Я знавал его одно время. С ним произошла какая-то скандальная история. И потом он пьет как лошадь.

– Действительно, ему не повезло, – подтвердил Кемп. – Но без сомнения, это способный и очень милый человек. Ну, мы и прихватили его с собой. Нам как раз нужен был специалист – и вот пожалуйста.

– А был в этой вашей компании хоть один трезвый? – поинтересовался Нейл Джонсон, смягчив свои слова добродушной улыбкой.

Кемп немного подумал, прежде чем ответить.

– Нет, совсем трезвых не было. Но подробности потом, Нейл. Генеральный секретарь хочет, чтобы я доложил о деле, и он совершенно прав. – Он улыбнулся сэру Джорджу, который ответил ему уничтожающим взглядом. – Так вот, Шоттер округленно определил стоимость перестройки дома в сто восемьдесят пять тысяч фунтов…

– Что за вздор! – вскричал сэр Джордж.

– А ежегодные расходы мы определили совместно, – продолжал Кемп, не обращая никакого внимания на этот возглас. – После того как дом будет соответствующим образом перестроен и в нем соответствующим образом поселятся двадцать пять деятелей искусств, при условии, что каждый будет еженедельно вносить примерно восемь фунтов, эти затраты составят девятнадцать тысяч шестьсот фунтов. Каковую сумму, вместе с расходами на перестройку в размере ста восьмидесяти пяти тысяч фунтов, должен внести Дискус…

– Что за бред! – Сэр Джордж, багровея, снова сорвался на крик. И хватил кулаком по столу. – Сроду такого не слыхал! Смотрите у меня, если вы хотя бы намекнули этой сумасшедшей Бодли-Кобем и тому архитектору, что Дискус может согласиться на подобную нелепость! – Тут ему в голову пришла ужасная мысль. – И смотрите, если вы сделали какое-нибудь публичное заявление. Давал кто-нибудь из вас интервью журналистам?

Кемп посмотрел на него со снисходительным удивлением.

– Имея за плечами большой опыт государственной службы, я, сэр Джордж, всегда избегаю иметь дело с прессой. Но мне показалось – знаете, тот вечер был хоть и веселый, но такой суматошный, – что леди Бодли-Кобем и Людовик Шоттер кое-что сказали девушке из «Бакстон уикли геральд».

– Ах, черт!

– Вам это представляется несколько преждевременным?

– Преждевременным? Да это просто дурацкая пьяная болтовня.

Кемп собрал свои листки, запихнул их обратно во внутренний карман, потом встал, исполненный торжественного достоинства.

– Послушайте, шеф, вы послали меня к леди Бодли-Кобем договориться о деле, которое до сих пор вам никак не удавалось протолкнуть. Вместе с тем вы сказали мне, что Дискусу нужно сделать что-нибудь громкое в области театра. Я занялся этим делом. Я осмотрел дом, который будет предоставлен в наше распоряжение. Я привлек самого квалифицированного консультанта, какого мог найти. Я представил примерную смету затрат. Что еще мог я сделать?

– А ведь он прав! – воскликнула Никола. – Мы только напрасно тратили время и силы на эту женщину, но Тим не из таких.

– Спасибо вам, Никола. – Он снова посмотрел на сэра Джорджа. – Важно не то, сколько мы там выпили, важно, много ли нам удалось сделать. Я сделал то, что меня просили. Очень жаль, если, по-вашему, все это пьяная болтовня. Даже если вы так считаете, вы могли бы удержаться от подобных выражений. Мне кажется, – продолжал он мягко, – что вы часто ведете себя так, будто здесь птичник, а сами вы – надутый индюк. Но я не хочу вас обижать. Так вот, если вам угодно, чтобы я представил свой доклад в письменном виде, по всей форме, вы его получите…

– Не нужен мне ни ваш доклад, ни вы сами, Кемп, – сердито отрезал сэр Джордж.

– Я останусь здесь, пока меня не переведут на другую работу, – заявил Кемп. – Я хотел предостеречь вас насчет Неда Грина, но вы отказываетесь меня слушать. А главное – я случайно встретился с одним сотрудником казначейства и мог бы предостеречь вас насчет некоего Джонса, который вскоре должен здесь объявиться. Но чего ради? – Он встал из-за стола и направился к двери. Однако не дойдя до нее, остановился и, вынув изо рта трубку, ткнул ею в сэра Джорджа, который, как и все, повернув голову, смотрел ему вслед. – Мне жаль вас, Дрейк, потому что вы начисто лишены интуиции и проницательности. Кстати, – он посмотрел на Нейла Джонсона, – где этот ваш зав театральным отделом, Хьюго Хейвуд?

– В отпуске, Тим, – ответил Джонсон. – В Ирландии.

– В Ирландии? – Кемп посмотрел на сэра Джорджа. – Ну, теперь добра не жди. Вот увидите. И помните про некоего Джонса из Министерства финансов, – добавил он мрачно. – Счастливо оставаться.

После ухода Кемпа воцарилось молчание, и тут сэр Джордж вдруг обнаружил в себе ту интуицию и проницательность, в которых ему только что было отказано. Он не мог избавиться от чувства, что ему откуда-то угрожает опасность, что темные силы, которые он, разумный человек, и назвать-то не может, грозят ему, что три женщины, которые теперь смотрят на него с враждебностью и презрением, как разъяренные ведьмы, сговорились и отдали его на растерзание какой-то зловещей, непостижимой силе. Он попытался убедить себя, что это нелепо, но тревожное чувство не покидало его.

– Ну, на сегодня, кажется, все. – Он посмотрел на Джералда Спенсера и переменил тон. – Я хотел бы поговорить с вами, Джералд, насчет завтрашнего вечера. Будет Грин, Филипп Баториг с женой, вы с вашей женой… как ее…

– Доротеей, – поспешил подсказать Спенсер.

– Да, конечно, с Доротеей. Потом одна старая подруга Элисон, Мюриэл Теттер, тонкий знаток искусства, – в общем всего восемь человек.

– Просто великолепно!

– Я уже говорил вам, что не надо надевать вечерний костюм? Лучше бы, конечно, в вечерних туалетах, но Грин и слышать об этом не хочет. А Баториг приедет прямо из парламента. Мы хотели пригласить вас всех в ресторан, но потом я решил, что удобнее будет поговорить в домашней обстановке, и Элисон заказала обед на дом. За столом о делах ни слова, но как только дамы выйдут, я расскажу Баторигу о нашем плане устроить выставку Грина, ради его же блага. Я думаю, мы все успеем утрясти, прежде чем присоединимся к дамам, но, конечно, если вы захотите потом отвести Грина в сторону и обсудить всякие подробности, я не вижу к этому препятствий. Если хотите, Джералд, я скажу Элисон, чтобы она дала вам такую возможность.

– Это будет великолепно! – воскликнул Спенсер, буквально сияя от восторга. – Я совершенно уверен, что все удастся как нельзя лучше.

Джералд издал еще несколько восторженных звуков и, извиваясь, выплыл за дверь, оставив сэра Джорджа в более приятном расположении духа. И все же его еще окружали какие-то остатки молчания, наступившего после ухода Кемпа: мерцающая и бесформенная тень, предостерегающий шепот, неуловимый, как призрак, смутное беспокойство, которое не в силах были заглушить никакие, даже самые радужные перспективы.

12

В тот же самый день в Комси сэр Майкл с нескрываемым отвращением смотрел на Джефа Берда, своего заведующего театральным отделом.

– Тед Митч, лейборист, член парламента от Бэрманли, – сказал сэр Майкл с расстановкой, – является одним из членов Бэрманлийского репертуарного объединения. Это, конечно, он написал вам о предстоящей постановке. И недвусмысленно дал понять, что, если Комси не согласится участвовать в финансировании лондонской постановки, он постарается нам напакостить. Вы это хотите мне сказать, Джеф?

– Ну, да, в общем это. – Берд заметно нервничал. Ему и в хорошие-то времена нелегко было ладить с сэром Майклом, а прошлую неделю никак не назовешь хорошим временем. Все в Комси знали, что директор, по какой-то неведомой причине, пребывает в бешенстве. – Но я хотел бы кое-что пояснить…

– Пускай этот Тед Митч катится ко всем чертям, – сказал сэр Майкл. – Все, Джеф.

– Нет, директор, пожалуйста, умоляю вас! Позвольте мне дать разъяснение, это просто необходимо…

Сэр Майкл был готов взорваться, но совладал с собой. Зачем он мучает этого беднягу, который только лепечет и обливается потом? Все мы Божьи твари. Неужели потому, что из головы у него не выходит эта красивая дура, которая как сквозь землю провалилась, надо мучить Джефа Берда, ведь ему приходится кормить жену и троих детей, да при этом сохранять достоинство, оберегать главную иллюзию своей жизни.

– Ну ладно, Джеф. Если я чего-нибудь не понял, что ж, объясните мне. Да садитесь и не волнуйтесь так Бога ради.

– Да, да, вы правы. – Берд буквально рухнул в кресло, вытер лицо, закрыл глаза, потом снова широко раскрыл их и устремил на сэра Майкла умоляющий взгляд. – Мне наплевать на Теда Митча. Я и видел его всего только раз. Но я думаю о Комси. Нас могут опередить, директор, верьте моему слову. Дело в том, что я уже кое-что знаю об этой постановке. Это авангардистская американская пьеса под названием «Куклы». Самая грандиозная вещь, какую за много лет поставили вне Бродвея. Право на заграничную постановку всюду уже продано. В Бэрманли ее удалось заполучить только потому, что Кейли, начальник тамошнего репертуарного объединения, – двоюродный брат режиссера, поставившего ее в Нью-Йорке. Во вторник там премьера, и мне известно, что приедут почти все знаменитые лондонские критики.

– Ну, Джеф, если это вас так волнует, поезжайте и вы. Вам незачем просить у меня разрешения, мой милый. Пора бы знать это.

– Я знаю. Но понимаете, какое дело, директор, я хочу, чтобы и вы тоже поехали.

– Ну что вы, что вы! Я терпеть не могу Бэрманли. Я не выношу авангардистские пьесы, особенно американские. Кроме того, вы отлично знаете, Джеф, что и вообще не люблю ходить в театр…

– Да, конечно, я все это знаю. – Отчаяние придало Берду храбрости. – Но я знаю также, что вы не доверяете по-настоящему моему мнению. А если Комси хочет действовать оперативно и сразу заявить, что будет поддерживать постановку пьесы в Лондоне, вы должны быть там, иначе все это не имеет смысла. И еще я знаю, что Хьюго Хейвуд, который, вероятно, не преминул бы перехватить ее для Дискуса, сейчас в отпуске, в Ирландии. А «Куклы» могут иметь неожиданный успех, вы же знаете, как это бывает. Так что дело не в Теде Митче, а в том, чтобы нам быть впереди, ведь именно эту задачу вы перед нами поставили…

– Все это справедливо, Джеф, – сказал сэр Майкл устало. – Я не вправе требовать от вас смелости и риска, а сам сидеть сложа руки. Так что пускай за нами оставят еще одно место в партере, и передайте Джиму Марлоу, чтобы он заказал мне номер в этой ужасной гостинице и позаботился о билете. Вы говорите, в будущий вторник? Когда пойдете, попросите мисс Тилни записать.

Берд встал.

– Это просто замечательно, директор. Как раз то, чего мне хотелось.

– Но вы понимаете, Джеф, я никак не могу обещать, что пьеса мне понравится.

– Конечно, понимаю, но, судя по отзывам, это блестящий эксперимент…

– Я бы предпочел вместо блестящего эксперимента хоть раз в жизни просто умную и интересную пьесу.

Берд засмеялся и поспешил ретироваться. Сэр Майкл вздохнул и остался сидеть за столом. За последние недели здесь скопилось много всякого хлама, и теперь он все старательно просмотрел и рассортировал, а потом вызвал мисс Тилни, и они вместе закончили работу. А потом он пошел в клуб.

В баре он выпил несколько рюмок виски, которое было похуже, чем у него в кабинете, а вокруг толпились люди, которые почти поголовно держались, как характерные актеры в американской пьесе из жизни Лондона, – английские джентльмены, выкрикивающие во весь голос плохие стихи. На квартиру к Мэвис в Челси он приехал в меланхолическом опьянении.

Это была маленькая квартирка, забитая мебелью, похожая на саму Мэвис, миниатюрную брюнетку, с маленьким, забитым лицом. Но у нее была замечательно красивая фигура и пылкий открытый характер, что прельщало сэра Майкла, хотя одно время он был уверен, что она хочет женить его на себе. Хоть и под хмельком, он сразу заметил в ней перемену, что-то произошло, он почувствовал это еще раньше, когда они разговаривали по телефону, но все выяснится в свое время. А пока что она наполнила бокалы, и, прежде чем успела снова сесть, он привлек ее к себе, обнял и поцеловал. Но она дала ему почувствовать, что сегодня он не добьется обычного результата.

– Не надо, Майкл, – сказала она, высвобождаясь из его объятий. – Ты не вкладываешь в это никакого чувства. И я тоже. Дорогой, у меня есть новость. Я снова выхожу замуж.

Старый охотник, он сразу почуял неудачу и проклял судьбу.

– Поздравляю! Я с ним знаком?

– Садись, нет, вон туда. А знаешь, Майкл, ты очень изменился.

– В каком смысле?

– Не знаю, но изменился. Что случилось?

И он вдруг почувствовал, что либо должен рассказать ей все, либо поскорей убраться домой. До сих пор он ни одной живой душе не сказал про Шерли Эссекс – не любил откровенничать, да к тому же чувствовал, что свалял дурака. Но может быть, ему станет легче, если излить кому-нибудь душу. Так почему бы не рассказать Мэвис?

– Ну, что ж ты? – сказала она, видя, что он колеблется. – Забудь свою шотландскую гордость, Стратеррик! Ну, выкладывай же, мой дорогой.

– Понимаешь, лапочка, вся штука в том, что я свалял ужасного дурака. Бросился очертя голову в пропасть, влюбился в девчонку из предместья, более чем вдвое младше меня. – И хотя сэр Майкл сильно подвыпил, тем не менее он обстоятельно рассказал про Шерли, не пропустив или, вернее, не утаив ни малейшей подробности рокового посещения дома № 5 по Уинстон-авеню.

– Бедняжка ты мой! – воскликнула Мэвис, когда он вдруг оборвал свой рассказ. – Конечно, поделом тебе, старый, грязный развратник, я ведь гораздо лучше знаю, где и как ты проводишь вечера. Но продолжай. Что же было потом?

– Я думаю, что излечился, но не тут-то было. Не могу выбросить эту девчонку из головы или, вернее, из воображения. Не знаю, что я сделаю, если найду ее. Но беда в том, Мэвис, что я не могу ее найти.

– Ты просто не старался по-настоящему. Ты ведь знаешь, где она живет…

– Конечно, знаю. Я звонил туда не меньше десяти раз, и днем, и вечером. Но загвоздка не только в том, что ее нет дома. Там вообще никого нет дома. Нет ее отца и, что еще удивительней, нет матери. Вся семья как сквозь землю провалилась. Иногда мне кажется, что все это был сон.

– Ну-ну, надо рассуждать здраво. – Мэвис немного подумала. – Все просто. Они уехали отдыхать.

– Я уже думал об этом. Но они не собирались никуда ехать, об этом и речи не было.

– Очевидно, после того как ты обратился в бегство – и, надо сказать, дорогой Майкл, ты показал себя изрядным трусом, – разразился семейный скандал. И тогда ее отец решил взять отпуск, и ее увезли. Так что когда ты им названивал, – продолжала Мэвис не без злорадства, – она уже была в Истборне или Гастингсе и шла в кино с каким-нибудь чахоточным банковским служащим. – Она состроила гримасу. – Брось хмуриться, Майкл. Разве ты не видишь, до чего все это нелепо? Или ты так влюблен, что совсем потерял чувство юмора?

– Возможно. Хотя я всегда не доверял этой штуковине – английскому чувству юмора. А хмурился я потому, что обдумывал твое предположение об их отъезде на курорт, раньше мне это не приходило в голову. У меня нет никаких логических доводов, я руководствуюсь только интуицией, но твое объяснение, Мэвис, меня не удовлетворяет. Не знаю, что сделали ее родители, это мне безразлично, но я почти уверен, что она поступила на другую работу, возможно, уехала из Лондона. Она не просила в Комси характеристики, потому что, в сущности, только-только начала у нас работать. Она могла обратиться к этому типу Кемпу из Дискуса или просто представить старую характеристику. Кажется, этот самый Кемп, пронырливый пьянчужка, который терпеть меня не может, и устроил ее к нам, мне даже приходило в голову, что он предупредил ее насчет меня, сказал, что я постараюсь ее соблазнить!

– Да разве ты не хотел именно это сделать, Майкл?

– Конечно, хотел. Всякий человек со вкусом и воображением может рехнуться от желания обладать ею, – ответил он мрачно.

Она рассмеялась.

– Кажется, ты наконец попался. Видимо, это холодная, решительная молодая женщина, которая и близко не подойдет к постели, пока ты на ней не женишься. Что ж ты теперь будешь делать?

– Надо быть сумасшедшим, чтобы на ней жениться. Не тот возраст, не тот характер, это выглядело бы диким, даже если бы я хотел жениться, а я этого вовсе не хочу.

– В таком случае, Майкл, мой дорогой, тебе остается только одно. – Она произнесла это торжественно, но в глазах у нее блестело злорадство. – Забыть о ней навсегда.

– Думаешь, я не пробовал? Но, как идиот, то и дело бросался к телефону! Много лет не чувствовал себя таким дураком.

– Тогда найди ее, Майкл. И женись на ней, хотя это и кажется тебе глупым. Если ты этого не сделаешь, то зайдешь в тупик.

И вот утром, отбросив остатки гордости, он позвонил в Дискус и попросил соединить его с Кемпом. Телефонистка заставила его ждать, и он тем временем раздумывал, как высказать свою просьбу. Но тут телефонистка сказала:

– Простите, сэр, но мистера Кемпа сегодня нет, и никто не знает, когда он будет.

Снова пустота! Впереди еще один пустой день, а затем – еще более пустой вечер.