Текст книги "Одна обещанная ночь (ЛП) "
Автор книги: Джоди Эллен Малпас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)
Нан вздыхает и смотрит на меня разъяренным взглядом:
– Ты не можешь так выражаться в Харродс! – ее взгляд мечется по залу, проверяя, не обращают ли на нас излишнего внимания. Пожилая женщина рядом с Нан недовольно смотрит на меня. – Да что в тебя вселилось? – она снимает свою бесформенную шляпу и ударяет меня, сопровождая все это угрожающим взглядом.
Я по-прежнему сдерживаю улыбку:
– Где ананасы?
– Вон там, – она показывает, и я следую по направлению за ее пальцем к другому стеклянному прилавку в форме куба, который демонстрирует самый лучший фрукт из всех, что я когда-либо видела. Здесь только привычные всем фрукты – яблоки, груши и тому подобное, но это самые красивые яблоки и груши, которые я видела – такие красивые, что я приближаю к прилавку лицо, чтобы убедиться, что они настоящие. Яркие цвета и безупречная кожица. Они без преувеличения слишком хороши, чтобы их есть.
– О, ты только посмотри на этот ананас! – восклицает Нан, и я смотрю. Ее восхищение оправданно. Это сногсшибательный ананас. – Ох, Ливи.
– Нан, он слишком красивый, чтобы его разделывать и добавлять в пирог, – я присоединяюсь к ней. – И он стоит пятнадцать фунтов стерлингов! – ладонью ударяю себя по губам, а Нан ударяет меня по плечу.
– Ты замолчишь? – шипит она. – Надо было оставить тебя дома.
– Прости, но пятнадцать фунтов стерлингов, Нан? Конечно ты его не купишь.
– Да, куплю, – она выпрямляет плечи и машет рукой, подзывая к себе продавца, взмах ее руки мог бы посоревноваться с королевским. – Я бы хотела ананас, – говорит бабушка ему, пафосно и точно.
– Да, мадам.
Пялюсь на нее, не веря своим глазам.
– Это пребывание в продуктовом царстве Харродс сделало тебя такой бестактной?
Она смотрит на меня искоса:
– О чем ты говоришь?
Я начинаю смеяться:
– Вот. Этот голос. Да брось, Нан!
Она осторожно ко мне наклоняется:
– Я не бестактна!
Улыбаюсь:
– Именно бестактна. Очень и очень, и от этого кажешься королевой, у которой проблемы с дыханием.
Нан передают через прилавок ее прелестный ананас, и она берет его, аккуратно кладет в корзину в моих руках.
– Будь ласковой, – шепчу я, посмеиваясь себе под нос.
– Не такая уж ты взрослая, чтоб перебросить тебя через колено, – угрожает Нан, что вызывает у меня еще больший смех.
– Хочешь сделать это прямо здесь? – делаю серьезное лицо. – Можешь отшлепать меня, пока плохо себя ведешь, а я подержу твой замечательный ананас, – фыркаю, сдерживая смех.
– Замолчи! – кричит она. – И будь осторожна с моим ананасом!
Я вот-вот лопну от смеха при виде того, как лицо Нан разглаживается от оскала, прежде чем она поворачивается к джентльмену, обслуживающему ее.
– Не могли бы вы напомнить мне, где можно найти густые сливки?
Начинаю впадать в истерику прямо в продуктовом отделе Харродс при виде взмахов руки Нан и при звуке ее фальшиво пафосного голоса. Напомнить ей? Да она ни разу в жизни не покупала густые сливки в Харродс!
– Конечно, мадам, – он направляет нас в дальнюю часть ряда, где стоят холодильники с молочными изысками. Нан распрямляет спину, улыбается и вежливо кивает каждому встреченному на нашем пути, пока я хихикаю, трясясь от смеха и держась за уже заболевший от слишком сильного смеха живот.
Я по-прежнему хихикаю при виде того, как она читает этикетки на задней стороне каждого стаканчика со сливками на полке, мурлыча себе под нос. Не стоит ей так беспокоиться о составе, лучше бы обратила больше внимания на цены. Решаю, что нужно успокоиться до того, как моя Нан набросится на меня, и начинаю делать глубокие вдохи в ожидании того, когда она выберет, только никак не могу расслабиться, не сдерживаюсь и смотрю вниз на идеальный блестящий ананас, напоминающий, почему я практически по полу каталась от смеха.
Подпрыгиваю, почувствовав горячее дыхание у уха, и оборачиваюсь, продолжая смеяться, пока не вижу чье именно это дыхание.
– Ты невероятно красива, когда смеешься, – тихо говорит он.
Я тут же прекращаю смеяться и пячусь назад, но не могу сдвинуться с места, просто налетев на Нан, от чего она еще больше раздражается и разворачивается ко мне.
– Ну что? – взрывается она, прежде чем замечает мою кампанию. – О мой…
– Здравствуйте, – Миллер сокращает расстояние, останавливаясь слишком близко, и протягивает руку. – Вы, должно быть, знаменитая бабуля Ливи.
Замираю на месте. Она же определенно точно проглотит наживку.
– Да, – она по-прежнему говорит так, как будто у нее набит рот. – А вы начальник Ливи? – спрашивает она, ловко вкладывая ладонь в руку Миллера и посылая мне вопросительный взгляд.
– Думаю, вам известно, что я не начальник Оливии, миссис….
– Тейлор! – она практически визжит, довольная тем, что он подтвердил ее подозрения.
– Я Миллер Харт. Очень приятно, миссис Тейлор, – он целует тыльную сторону ее ладони – на самом деле целует ей долбанную руку!
Нан хихикает, как школьница, и теперь мое замершее в шоке сердце начинает глухо стучать в груди. Он восхитителен в сером костюме-тройке, белой рубашке и галстуке серебристого цвета… посреди Харродс.
– Делаешь покупки? – силясь, выдыхаю.
Он рассматривает меня, отпустив морщинистую руку Нан, и поднимает два пакета с костюмами:
– Просто покупал кое-какие новые костюмы, когда обаятельный смех привлек мое внимание.
Не обращаю внимания на комплимент:
– Потому что у тебя недостаточно костюмов? – спрашиваю, вспомнив бесконечные ряды соответствующих пиджаков, брюк и жилеток, занимающих три стены его гардеробной. Ни разу не видела его в одном и том же дважды.
– Никогда не бывает достаточно костюмов, Ливи.
– Согласна! – взволнованно восклицает Нан. – Так занятно видеть хорошо одетого молодого человека. Эти молодняки с джинсами, прилипшими к заднице, и нижним бельем, выставленным напоказ всему честному народу… Я просто не понимаю этого.
Легкое изумление Миллера очевидно.
– Согласен, – он кивает задумчиво, переводя взгляд на меня в то время, как я размышляю, насколько глупо это звучит – отнести его к категории молодых парней. Он молод, но его образ гораздо наглее, опытнее – мужской. Он ведет себя старше своего возраста, даже выглядя так невероятно великолепно в свои двадцать девять. – Этот ананас выглядит аппетитно, – кивает на корзину в моих руках.
– Прямо с языка сорвали! – довольно замечает Нан, снова с ним соглашаясь. – Стоит каждого пенса.
– Так и есть, – отвечает Миллер. – Еда здесь безупречная. Вы должны попробовать черную икру. – Он тянется к ближайшей полке и берет баночку, показывая ее Нан. – Она особенная.
А я просто пялюсь на то, как Нан рассматривает баночку, став необыкновенно покладистой, и болтает с ним в продуктовом отделе Харродс. Хочется свернуться в комочек и спрятаться.
– Так как вы с моей очаровательной внучкой познакомились?
– Очаровательная – ключевое слово, согласитесь? – спрашивает Миллер, поставив баночку на место и покрутив ее, чтобы этикетка встала так, как была прежде. Он не останавливается на этом. Касается рукой каждой баночки, выравнивая все по одной линии.
– Она куколка, – Нан незаметно толкает меня локтем, пока Миллер заканчивает приводить полку в порядок.
– Да, она такая, – он смотрит на меня, и я чувствую, как лицо вспыхивает под его внимательным взглядом. – Она готовит самый лучший кофе в Лондоне.
– Правда? – выплевываю я. Лживый ублюдок. Давит своим очарованием.
– Да. И я был очень разочарован, когда вырвался сегодня утром и обнаружил, что ты заболела.
Краснею еще сильнее:
– Мне уже лучше.
– Я рад. Твоя коллега не так дружелюбна, как ты, – в его словах скрытый смысл. Он играет в игры, и это чертовски раздражает. Дружелюбная или доступная? Если бы здесь не было Нан, я бы задала такой важный вопрос, но она здесь, и мне нужно увести ее и себя из этого до боли сложного положения.
Беру ее под локоть:
– Нам пора идти, Нан.
– Пора?
– Да, – пытаюсь тащить ее вперед, но она приросла к месту, – приятно было тебя увидеть. – Натянуто улыбаюсь Миллеру и тащу ее сильнее. – Идем, Нан.
– Хочешь присоединиться ко мне сегодня за обедом? – спрашивает Миллер с нотой настойчивости в голосе, которую, возможно, слышу только я.
Перестаю пытаться сдвинуть неподвижную бабулю и испепеляю Миллера вопросительным взглядом. Он пытается получить свое оставшееся время и использует бабушку в своих целях, коварный придурок.
– Нет, спасибо, – я чувствую, как Нан сверлит меня шокированным взглядом.
– Ливи, ты должна принять приглашение этого джентльмена на обед, – скептически заявляет Нан. – Очень любезно с его стороны.
– Я не часто это делаю, – тихо вмешивается Миллер, как будто я должна быть благодарна. Это только усиливает мое раздражение, так что я пытаюсь напомнить себе, почему поклялась никогда больше с ним не видеться. Тяжело, когда упрямая голова посылает мне поток картинок переплетения наших обнаженных тел и воспроизводит теплые слова, которыми обменивались.
– Видишь! – кричит мне в ухо Нан, отчего я вздрагиваю. Бестактность в голосе исчезла, и ее место заняло безумство. Губы растягиваются в глупую улыбку на ее лице, когда она поворачивается к Миллеру. – Она с удовольствием пойдет.
– Нет, не пойду, но спасибо, – стараюсь увести свою раздражающую бабушку от будоражащей сердце расплаты, но застывшая старая лиса отказывается шевелиться. – Идем, – прошу я.
– Буду рад, если ты передумаешь, – от ласкового шепота Миллера прекращаю попытки сдвинуть упирающуюся бабушку и слышу ее мечтательный вздох, пока она рассматривает до раздражения красивого мужчину, который покорил меня. Но потом ее мечтательный взгляд становится немного смущенным, и я следую за ее глазами, чтобы понять, что заставило ее измениться в лице. Рука с хорошим маникюром лежит на плече Миллера, бледно-розовый шелковый галстук свисает с этой руки, ложась на его грудь.
– Вот этот подойдет идеально, – знакомый бархатный голос. Мне не нужно смотреть на это великолепное лицо, чтобы понять, кому принадлежит эта рука, так что вместо этого, перевожу взгляд с шелкового галстука на Миллера. Челюсть стиснута, высокий силуэт неподвижен. – Как думаешь? – спрашивает она.
– Нормальный, – тихо отвечает Миллер, продолжая смотреть на меня.
Нан молчит, я молчу, и Миллер немногословен, но потом женщина выходит из-за него и расправляет галстук, тишина разбивается.
– Что вы думаете? – спрашивает бабулю, которая кивает, даже не взглянув на галстук, продолжая вместо этого рассматривать эту появившуюся из ниоткуда прекрасную женщину. – А вы? – она спрашивает меня, играя с инкрустированным бриллиантами ожерельем, всегда обрамляющим ее прелестную шею. Вижу угрожающий взгляд из-под опущенных ресниц с идеальным макияжем. Она метит свою территорию. И не является деловым партнером.
– Симпатичный, – шепчу я, опуская корзину, и решаю больше не уговаривать бабушку уйти. Мне нельзя оставаться с бабулей и оставаться под прицелом пренебрежительного взгляда этой идеальной женщины. За какой бы угол я не повернула, он там. Это безнадежно.
Оцепенев, я лавирую между различными отделами, пока не вырываюсь из заключения огромного торгового центра и не вдыхаю жадными глотками свежий воздух, прислонившись спиной к наружной стене. Я зла, огорчена и раздражена. Я похожа на спутанную массу самых разных эмоций и сбивающих с толку мыслей. Мое сердце и голова никогда еще не спорили и не сражались так отчаянно.
До настоящего момента.
Гайд Парк отвлекает меня. Я сижу на траве с сэндвичем и банкой колы и уже несколько часов смотрю на то, как вращается мир вокруг. Думаю о том, насколько счастливы люди, спешащие мимо меня, которым выпало ходить через такое место. Потом я насчитываю, по крайней мере, двадцать различных пород собак меньше, чем за двадцать минут, и думаю о том, как же им повезло иметь для прогулок такое место. Дети визжат, мамаши болтают и смеются, бегуны пробегают мимо с надменными лицами. Чувствую себя лучше, как будто что-то знакомое и желанное успешно заменило что-то незнакомое и нежеланное.
Нежеланное, нежеланное…абсолютно нежеланное.
Я вздыхаю и поднимаюсь с земли, закидывая на плечо рюкзак и выбрасывая мусор по пути.
После чего иду домой уже знакомой дорогой.
К тому времени, как я вваливаюсь домой, Нан безумствует. Правда безумствует. Чувствую себя виноватой, даже несмотря на то, что должна скорее злиться на нее.
– Силы небесные! – она набрасывается на меня прямо в коридоре, не дав даже шанса снять пальто. – Ливи, я так волновалась! Сейчас семь часов!
Я принимаю ее объятия, чувство вины становится сильнее.
– Мне двадцать четыре года, – вздыхаю я.
– Не исчезай от меня, Оливия. Мое сердце этого не выдержит.
Теперь вина меня парализует:
– Я устроила перекус в парке.
– Но ты просто ушла! – она отдвигается и держит меня на расстоянии. – Это было невероятно грубо, Ливи! – Вижу по ее неожиданному раздражению, что предыдущая паника исчезла.
– Я не хотела с ним обедать.
– Почему нет? Он кажется таким джентльменом.
Сдерживаю недовольный смех. Она бы так не думала, если бы знала все тонкости.
– Он был с другой женщиной.
– Она деловой партнер! – взрывается она, практически одержимо разъясняя непонимание. – Милая женщина.
Не могу поверить, что она на это купилась. Такая милая. Деловые партнёры не выбирают вместе шелковые галстуки.
– Мы можем просто оставить это? – кидаю свою сумку и прохожу мимо нее, направляясь на кухню и улавливая аромат чего-то вкусного, когда вхожу. – Что ты готовишь? – спрашиваю, увидев за столом Джорджа. – Привет, Джордж, – сажусь рядом с ним.
– Не выключай свой мобильный, Ливи, – он тихо брюзжит. – Я терпел часы, когда Жозефина набирала тебя снова и снова, попутно готовя ужин.
– Что это? – спрашиваю снова.
– Биф Веллингтон6, – щебечет Нан, останавливаясь позади меня. – С запеченным картофелем и отварной молодой морковкой.
Бросаю на Джорджа непонимающий взгляд, но он только пожимает плечами и поднимает свою газету:
– Биф Веллингтон? – спрашиваю я.
– Совершенно верно, – она не уделяет моему вопросительному тону должного внимания. Что случилось с тушеным мясом и клецками или жаркое из цыпленка? – Подумала, что попытаюсь приготовить что-то новое. Надеюсь, ты голодна?
– Немного, – признаю я. – Это вино? – спрашиваю, заметив две бутылки красного и две бутылки белого на столешнице.
– Ох! – порхает по кухне и хватает две бутылки белого вина, быстро убирая их в холодильник и открывая красное. – Эти должны подышать.
Ерзая на стуле, бросаю взгляд на Джорджа в надежде получить хоть что-то от него, но он, несомненно, делает так, как ему велено: сидит тихо и молчит. Знает, что я смотрю на него. Его глаза бегают слишком быстро для читающего, по правде. Ударяюсь с ним коленями, но остаюсь без внимания: он предпочитает отодвинуть ноги, чтобы избежать еще одного намеренного касания.
– Нан… – звонок в дверь прерывает меня, и я поворачиваю голову в сторону коридора.
– Ой, это, наверное, Грегори, – она открывает духовку и протыкает длинной металлической вилкой серединку огромного пирога. – Откроешь, пожалуйста, Ливи?
– Ты пригласила Грегори? – спрашиваю, отодвигаясь от стола.
– Да! Взгляни на всю эту еду, – отщипывает кусочек от мяса и облизывает губы, проверив температуру на дисплее. – Почти готово, – заявляет она.
Оставлю Нан и Джорджа и иду по коридору, чтобы впустить Грегори, надеясь, что Нан опять с ним не сплетничала.
– Я пропускаю особый повод? – спрашиваю, открывая входную дверь.
Моя улыбка моментально исчезает.
Глава 11
– Какого черта ты здесь делаешь? – во мне опасно вспыхивает дурацкое раздражение.
– Твоя бабушка меня пригласила, – в руках Миллера цветы и пакет с логотипом Харродс. – Ты собираешься впустить меня в дом?
– Нет, не собираюсь, – я выхожу на крыльцо и закрываю за собой дверь, чтобы Нан не могла подслушать наш разговор. – Что ты творишь?
Он абсолютно спокоен в ответ на мое далеко не спокойное поведение.
– Веду себя вежливо и принимаю приглашение на обед, – в его голосе нет веселья. – У меня хорошие манеры.
– Нет, – подхожу к нему ближе, шок и недовольство граничат со злостью. Чертовски коварная бабушка. – Выводишь меня из себя, вот что ты творишь. Это должно прекратиться. Я не хочу проводить с тобой двадцать четыре часа.
– Хочешь больше?
Взрываюсь:
– Нет! – Насколько больше?
– Оо… – он звучит неуверенно, и я впервые вижу его таким. Это заставляет меня распрямить плечи и вопросительно прищурить глаза.
– А ты? – шепчу вопрос, сопровождаемый гулким ударом сердца, мозг начинает лихорадочно работать.
За долю секунды его неуверенность превращается в раздражение, заставляя меня задуматься, направлено ли оно на меня или он разочарован в себе. Надеюсь, последнее:
– Мы договаривались не переходить на личное.
– Нет, это ты огласил эту часть сделки.
Его взгляд взметнулся в шоке:
– Я знаю.
– И она все еще в силе? – спрашиваю, сильно стараясь звучать уверенной в себе, тогда как внутри распадаюсь, ожидая его ответа.
– Все еще в силе, – его голос звучит решительно, но не соответствует выражению лица Миллера. И тем не менее, этого недостаточно для укрепления моих надежд.
– Тогда здесь мы прощаемся, – разворачиваюсь на конверсах и толкаю в дверь свое разбитое тело, предсказуемо сталкиваясь с Нан. – Это продавец, – говорю, не позволяя ей пройти мимо меня. Мой план никогда бы не сработал, и я это понимаю. Она пригласила его и знала, кто это уже в ту секунду, как прозвонил дверной звонок.
Сопротивляюсь немного, и меня отодвигают с пути, открывая входную дверь, Миллер не спеша уходит прочь.
– Миллер! – кричит она. – Вы куда?
Он разворачивается и смотрит на меня. И я безумно сильно стараюсь изобразить угрожающий взгляд, но этого не происходит. Мы просто глядим друг на друга долгое время, после чего он едва заметно кивает Нан.
– Это, действительно, очень любезно с вашей стороны, миссис Тейлор, но я…
– Ооо нет! – Нан не дает ему шанса принести свои извинения. Она шагает по тропинке, и ни капли не испугавшись его высокой, сильной фигуры, берет его под локоть и ведет в дом. – Я приготовила потрясающий обед, и вы останетесь его попробовать. – Миллер оказывается в узком коридоре, где для нас троих маловато места. – Ливи заберет вашу куртку, – Нан оставляет нас и уходит на кухню, где тут же дает кое-какие инструкции Джорджу.
– Я уйду, если хочешь. Не хочу заставлять тебя чувствовать себя некомфортно, – он не двигается, чтобы положить пакеты или снять куртку. – Твоя бабушка замечательная женщина.
– Да, – отвечаю тихо. – И ты всегда заставляешь меня чувствовать себя некомфортно.
– Поедем ко мне домой, и я надену какие-нибудь шорты.
Мои глаза распахиваются при мысли о Миллере с обнаженным торсом и босыми ногами.
– От этого комфортно мне тоже не становилось, – заключаю я. Ему это известно.
– Да, только потом одежды стало еще меньше, – тот самый локон волос падает на свое место, как бы подтверждая слова Миллера, делая их более соблазнительными.
Переминаюсь с ноги на ногу:
– Этого больше не повторится.
– Не говори то, чего на самом деле не имеешь в виду, Ливи, – заключает он мягко.
Соприкасаюсь глазами с его взглядом, и он подходит, цветы в его руке прижимаются к моему чайному платью.
– Ты используешь мою собственную бабушку против меня, – выдыхаю я.
– Ты не оставляешь мне выбора, – он наклоняется и накрывает своими губами мои, посылая приятное тепло в низ живота, такое похожее на тепло его рта.
– Ты играешь нечестно.
– Я никогда не говорил, что играю по правилам, Ливи. И в любом случае, все мои правила полетели к чертям, едва я к тебе прикоснулся.
– Какие правила?
– Не помню, – он осторожно овладевает моим ртом, сильнее прижимая цветы к моей груди, целлофан, в который они завернуты, громко шуршит. Но я слишком занята, чтобы побеспокоиться о том, привлечет ли шум внимание моей любопытной бабули. Ощущения яркие, кровь кипит, и я вспоминаю невероятные чувства, которые Миллер Харт во мне пробудил. – Почувствуй меня, – стонет мне в рот.
Не подумав, опускаю руку между нашими телами, огибая цветы и пакет с логотипом Харродс, и провожу костяшками пальцев по его длинному твердому стволу. Его глубокий стон придает мне храбрости, я поворачиваю ладонь, чтобы почувствовать, обвести и сжать выпуклость его брюк.
– Это твоих рук дело, – рычит он. – И до тех пор, пока ты делаешь это со мной, ты же и будешь это исправлять.
– Подобного бы не случилось, если б ты меня не увидел, – выдыхаю, кусая его губу, не заботясь о его наглом заявлении.
– Ливи, мне только стоит подумать о тебе, и я возбуждаюсь. Мне больно видеть тебя. Сегодня ты едешь со мной домой, и я не принимаю отказа, – его губы сильнее вжимаются в мои.
– Та женщина опять была с тобой.
– Сколько раз мы должны проходить через это?
– Ты часто ходишь по магазинам с женщинами-деловыми партнерами? – спрашиваю вокруг его неумолимых губ.
Он отстраняется, тяжело дыша, волосы в беспорядке. Эти синие глаза убьют меня.
– Почему ты не можешь поверить мне?
– Ты слишком скрытный, – шепчу я. – Не хочу, чтобы это играло против меня.
Он тянется и целует мой лоб нежно, любяще. Его слова не соответствуют его действиям. Это так путает меня.
– Это не против тебя, если ты это принимаешь, сладкая.
Было бы невообразимо глупо доверять этому мужчине. Это не женщина внутри меня решает, совесть, кажется, довольно счастлива, чтоб не обращать на нее внимание. Это моя судьба. Мое сердце. Я влюбляюсь слишком сильно и слишком быстро.
Он отходит назад и смотрит на свой пах, прежде чем привести себя в порядок.
– Мне придется встретиться лицом к лицу с милой пожилой леди с этим в штанах, и это полностью твоя вина, – он поднимает ко мне свои почти мальчишеские глаза, опять сбивая меня с толку. Это еще одно выражение лица Миллера Харта, которое мне не знакомо. – Готова? – спрашивает он, проводя ладонью по моей шее и разворачивая меня в сторону кухни.
Нет, не думаю, что я готова, но в любом случае говорю да, ведь понимаю, что ждет меня на кухне. И не ошибаюсь. Нан самоуверенно улыбается, а глаза Джорджа чуть не вылезают из орбит при виде Миллера, следующего за мной. Рукой указываю на многострадального друга бабули.
– Миллер, это Джордж, друг бабушки.
– Очень приятно, – Миллер ставит цветы и пакет, вместо того, чтобы отстать от меня, и принимает ладонь Джорджа в сильном мужском рукопожатии. – На вас весьма привлекательная рубашка, Джордж, – Миллер в искреннем жесте кивает на полосатый торс Джорджа.
– Ты знаешь, я тоже так думаю, – соглашается Джордж, приглаживая одежду.
Не знаю, почему не заметила этого прежде. Джордж в своей лучшей выходной рубашке, которую обычно надевает для игры в лото или похода в церковь. Нан и правда старая коварная сводница. Пробегаюсь по ней глазами и замечаю что она надела струящееся платье в цветочек, которое обычно выгуливает по особым случаям. Гляжу на свои ноги: я далека от практичной одежды в чайном платье и ярко–розовых конверсах, и, неожиданно почувствовав себя неудобно, начинаю говорить:
– Я только схожу в ванную, – я никуда не пойду до тех пор, пока Миллер не отпустит меня из своих рук, только он, кажется, не спешит с этим.
Вместо этого он берет букет, кипу желтых роз, и протягивает Нан, вслед за ними пакет из Харродс.
– Всего несколько вещей в знак благодарности за ваше гостеприимство.
– Оо, – Нан зарывается носом в цветы, а потом заглядывает в пакет. – Вот это да, черная икра! Джордж посмотри! – Она кладет на стол розы и подходит к Джорджу с крошечной баночкой. – Семьдесят фунтов за эту маленькую вещицу, – она шепчет, но разбираю слова, потому что мы стоим в нескольких шагах от них и прекрасно все слышим. Я в ужасе. Бестактность осталась далеко позади, также как и ее приличия.
– Семьдесят фунтов стерлингов? – давится Джордж. – За рыбьи яйца? Да чтоб мне!
Я сжимаюсь под рукой Миллера, а потом чувствую, как он сквозь волосы начинает массировать мой затылок.
– Пойду в ванную, – повторяю я, ускользая из его хватки.
– Миллер, не стоило, – Нан достает бутылку Дом Периньон и, открыв рот, ставит ее перед Джорджем.
– Мне только в радость, – отвечает Миллер.
– Ливи, – Нан снова привлекает мое внимание к столу. – Ты предложила взять у Миллера пиджак?
Повернув к нему взгляд своих уставших глаз, улыбаюсь, до тошноты сладко.
– Могу я взять ваш пиджак, сэр? – воздерживаюсь от реверанса и замечаю блеск удивления в его глазах.
– Можешь, – он скидывает свой пиджак и протягивает его мне, пока я восхищаюсь его рубашкой и обтянутым жилеткой торсом. Он знает, что я пялюсь на него, представляю его обнаженный торс. Он наклоняется, касается ртом моего уха. – Не смотри на меня так, Ливи, – предупреждает он. – Я и так едва сдерживаюсь.
– Не могу удержаться, – я честна в своей тихой реплике и, уходя из кухни, обмахиваю лицо, прежде чем аккуратно повесить его пиджак на вешалку поверх своего. Распрямляю его и поднимаюсь по лестнице, вваливаюсь в спальню и мечусь по комнате, как ополоумевшая женщина, раздеваясь, брызгаясь спреем, переодеваясь и освежая макияж. Заглянув в зеркало, думаю о том, насколько я далека от делового партнера Миллера. Но это я. Если это подходит к моим конверсам, то выглядит отлично, а мое белое платье-рубашка, усыпанное красными розами, идеально подходит к моим вишнево-красным конверсам. Есть другая женщина, и что действительно беспокоит, так это моя способность игнорировать очевидность ситуации. Я хочу его. Он не только раскрыл мою чувствительность, он еще и прогнал мое благоразумие.
Мысленно дав себе отрезвляющую пощечину, откидываю массу своих светлых волос за плечи и сбегаю вниз по лестнице, вдруг забеспокоившись, что Нан с Джорджем могли наговорить Миллеру.
Их нет на кухне. Я отступаю, заглядывая в гостиную, но она тоже пуста. Слышу болтовню в столовой – столовой, которой пользуемся только в особых случаях. Последний раз, когда мы ели в столовой, был в мой двадцать первый день рождения, больше трех лет назад. Вот о насколько особенном случае я говорю. Открываю окрашенную под дерево дверь и, заходя, вижу огромный стол из красного дерева, занимающий большую часть комнаты, он красиво накрыт, на нем стоит полный набор посуды Роял Доултон7, включая хрустальные бокалы для вина и серебряные столовые приборы.
И она посадила врага моего сердца во главу стола, где никто прежде не имел удовольствия сидеть. Это было место моего дедушки за столом, и даже Джордж не удостаивался такой чести.
– Вот и она, – Миллер встает и отодвигает пустой стул по левую от себя руку. – Присаживайся.
Я прохожу медленно и задумчиво, игнорируя сияющее лицо Нан, и занимаю свое место.
– Спасибо, – говорю, когда он пододвигает мой стул к столу, прежде чем устроиться рядом со мной.
– Ты переоделась, – замечает он, передвигая свою тарелку на пару миллиметров вправо.
– То немного помялось.
– Выглядишь прекрасно, – он улыбается, и я практически теряю сознание, эти симпатичные ямочки – редкое явление.
– Благодарю, – выдыхаю я.
– Не за что, – он не отводит от меня глаз, и хотя я тоже смотрю только на него, знаю, что Нан с Джорджем за нами наблюдают.
– Вина? – спрашивает Нан, прерывая наш момент и отвлекая от меня взгляд Миллера. Я тут же обижаюсь.
– Позвольте, пожалуйста, мне, – Миллер поднимается, и мой взгляд поднимается с ним, глаза, кажется, движутся целую вечность, пока он не выпрямляется во весь рост. Он не тянется через стол, чтобы взять вино. Нет, он выходит из–за стола и обходит, вытаскивая бутылку из ведерка со льдом, и встает с левой стороны от бабушки, чтобы наполнить бокал.
– Спасибо вам большое, – Нан бросает на Джорджа взволнованный взгляд, после чего обращает свои темно-синие глаза на меня. Она всё же поступила по-своему, и теперь слишком воодушевлена, как я и думала, и это сильно давит на меня в те короткие мгновения, когда я отвлекаюсь от Миллера. Вот и сейчас Нан сияет, смотря на меня, такая обрадованная присутствием нашего гостя и его безупречными манерами.
Миллер проходит вокруг стола, наполняя также бокал Джорджа, после чего направляется ко мне. Он не спрашивает, хочу ли я немного вина, он просто подходит ко мне и наливает, несмотря на то, что он чертовски хорошо знает: я вежливо отказывалась от любого ранее предложенного алкоголя. Я не стала бы утверждать, что он невежественен в этом вопросе. Он слишком умен – ведет себя слишком, слишком умно.
– Ладно, – Джордж встает, как раз, когда Миллер садится. – Теперь я окажу внимание, – он берет нож для разделки мяса и начинает аккуратно разрезать шедевр Нан. – Жозефина, это выглядит изумительно.
– Это чистая правда, – соглашается Миллер, делая глоток вина и ставя бокал на место, пальцы разъединяются и замирают у основания бокала, хрустальная ножка возвышается между его средним и указательным пальцами. Я пристально изучаю его замершую руку, сильно сосредоточившись в ожидании движения.
Вот оно. Едва заметное, но Миллер передвигает бокал вправо совсем чуть-чуть. Это, возможно, едва ли видно кому-то, кроме внимательно ждущей меня, и я улыбаюсь, поднимая взгляд, обнаружив, что он наблюдает за тем, как я его изучаю.
Он наклоняет голову, глаза прищурены, но в них непроизвольно появляется блеск.
– Что? – шепчет одними губами, привлекая к ним мое внимание. Мерзавец облизывает их, вынуждая меня схватить бокал и сделать глоток – все что угодно, лишь бы отвлечься. Только проглотив, понимаю, что я сделала; непривычный вкус заставляет меня вздрогнуть. Бокал ударяется о стол слишком резко, и я знаю, что Миллер только что посмотрел на меня с любопытством.
Кусочек Биф Веллингтон опускается на мою тарелку.
– Возьми картошки с морковкой, Ливи, – говорит бабуля, передавая свою тарелку Джорджу, чтобы тот положил ей пару рассыпчатых пирожных. – Давай откормим тебя.
Кладу на свою тарелку пару ложек картофеля с морковкой, после чего накладываю Миллеру.
– Не надо меня откармливать.
– Ты могла бы прибавить пару фунтов, – заявляет Миллер, возвращая к себе мое скептическое выражение лица, в то время как Джордж доедает свой кусок Веллингтона. – Просто наблюдение.
– Спасибо вам, Миллер, – самодовольно мурлычет Нан, поднимая бокал в знак подтверждения их солидарности. – Она всегда была костлявой.
– Я стройная, а не костлявая, – возражаю я, воздействуя на Миллера предупреждающим взглядом, и получаю в ответ намек на улыбку. Испытывая детскую жажду мести, незаметно протягиваю руку и, как ни в чем не бывало, начинаю тянуть за ножку его бокал, подвигая к себе его содержимое. – Вкусно? – киваю на его тарелку, полную мяса.
– Превосходно, – утверждает он, кладя свой нож точно перпендикулярно кромке стола, а потом накрывает мою руку своей, медленно убирая ее и возвращая свой бокал. Снова берет в руки нож и продолжает поглощать обед. – Самый лучший Веллингтон из всех, что я когда–либо пробовал, миссис Тейлор.
