Текст книги "Одна на миллион"

Автор книги: Джоанна Нельсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

11

– Сеньорита, пора обедать!

Услышав голос Лауры, Оливия подняла голову, и экономка тут же всполошилась:

– С вами все в порядке, сеньорита Стюарт?

– Не уверена, – пробормотала Оливия, подумав, что вид у нее еще тот, раз Лаура так реагирует. – Лаура, а сеньор Даррелл, он… Он куда-то уехал?

– Пару часов назад, – подтвердила экономка. – У вас с чем-то возникли проблемы?

Проще было сказать, с чем они не возникли, а не перечислять грандиозный список ее проблем. Оливия кивнула.

– Нужно отложить все дела и пообедать, – авторитетно заявила Лаура. – Вы проголодались и устали, поэтому жизнь и кажется мрачной, а проблемы – неразрешимыми. Вот увидите, что после отдыха все будет по-другому.

Если бы дело было только в еде и отдыхе! Но Оливия встала из-за стола и отправилась за Лаурой.

– На эстансии мы живем проще, чем в городе, и обедаем на кухне, хотя комнат в доме предостаточно. Покойная сеньора Амалия с сеньором – царствие им небесное! – всегда обедали в столовой. Так что, если желаете, я подам обед в столовую.

– Нет-нет, – испугалась Оливия. – Кухня – это прекрасно.

– Я рада, что вы приехали, сеньорита, – сказала Лаура, ставя тарелку фасолевого супа перед усевшейся за огромный стол Оливией.

– Кое-кто настроен менее оптимистично, – не сдержалась Оливия, но Лаура только улыбнулась и покачала головой.

– Даже не представляю, что сейчас испытывает сеньор Патрик. Он так хотел встретиться с вами.

Наверное, не так уж сильно хотел, раз письмо пришлось писать Дарреллу, подумала Оливия, но вслух опять ничего не сказала.

– И вам очень нужна эта встреча, сеньорита, – продолжила Лаура, словно не замечая молчаливости Оливии. – Нельзя оставлять в прошлом темные пятна и невыясненные вопросы, они не дадут вам спокойно жить.

А кто может с уверенностью сказать, что она обретет этот пресловутый «покой», когда «темные пятна» ее прошлого перестанут быть «темными»? Может, потом она с тоской будет вспоминать те дни, когда оставалась в счастливом неведенье? Оливия проглотила тяжелый комок в горле.

– Именно поэтому я и приехала. Но я не предполагала, что все будет так сложно и запутано и что мной будут постоянно командовать и даже угрожать, – выпалила Оливия, забыв о данном себе обещании помалкивать.

Лаура тонко и очень загадочно улыбнулась и поставила перед Оливией тарелку с куском мясного пирога. Оливия направила энергию в другое русло, принявшись усиленно жевать. К концу обеда она поняла, что слова Лауры не были лишены смысла. Она почувствовала себя слегка успокоившейся.

– Спасибо, все было очень вкусно, а пирог просто чудо. Могу я вас попросить дать мне рецепт? Я делала кое-что по тетради Адель, но такого рецепта там не было. Вкус просто изумительный и так удачно подобраны специи… – Оливия обратила внимание, что Лаура смотрит на нее изумленно, и попыталась сообразить, что она сказала не так. – Я, конечно, не ас в кулинарии, но многое умею. Да и Карлос сказал, что у меня неплохо получается…

Глаза Лауры распахнулись еще шире, и она спросила придушенным голосом:

– Вы готовили на ранчо для Карлоса?

– Ну да. Для него и для еще нескольких человек. Мне пришлось это сделать, – Оливия с философским спокойствием пожала плечами, – Амаранта сбежала, не выдержав натиска Карлоса. Не могла же я оставить людей голодными. Правда, сначала я не слишком рвалась выполнять эту работу, но побаивалась, что Карлос меня поколотит. Только позже я поняла, что вся его грубость – напускная и он даже комара не обидит…

– Боже мой! – Лаура покачала головой. – Как же они сейчас будут выходить из положения? Я немедленно пошлю кого-нибудь на ранчо сеньора Патрика.

– Не нужно, сеньор Даррелл уже распорядился об этом. Лаура, я могу вас попросить об одолжении?

– Конечно.

– Когда вернется сеньор Даррелл, поставьте меня в известность.

– Конечно, сеньорита.

Оливия вернулась в кабинет. Стопки бумаг, которые Рональд выудил из ящиков, возвышались на столе неприступными скалами, а Оливия была малюсеньким муравьем, которому эти скалы приходится штурмовать. Через час она поняла, что у нее ничего не получается. И не получится, хотя основы бухгалтерского учета она изучала в колледже. То ли она бездарна, то ли здешний учет настолько запутанный, что нормальному человеку не разобраться… Господи, как ее угораздило попасть в подобную ситуацию?! Оливия так увлеклась, жалея себя и сетуя на свои горести, что едва не вздрогнула, когда в кабинет заглянула Лаура.

– Сеньорита, Приехал сеньор Даррелл.

– Мне уже все равно.

– Вы хорошо себя чувствуете?

– Ужасно. – Оливия горестно шмыгнула носом. – Я не смогу с этим разобраться, я ничего здесь не понимаю. Кроме того, половина бумаг на испанском языке!

– Не надо волноваться…

– Что здесь происходит? – За спиной Лауры возник Рональд. – Добрый вечер. Как вы, справляетесь? – поинтересовался он, входя в кабинет. Лаура исчезла, словно растворилась в воздухе.

– Скорее нет, чем да. А вы пришли устроить мне еще один нагоняй?

– Скорее нет, чем да. Возникли проблемы?

– И вы еще спрашиваете! – фыркнула Оливия. Рональд слегка приподнял брови.

– Проблемы у меня возникли со всем сразу! – продолжала она. – Я совершенно ничего не поняла, не стоило даже пытаться! Не знаю, кому пришла в голову эта бредовая идея, но мне она сильно не по душе! Я поняла едва ли одну сотую из того, что вы мне подсунули. Половина бумаг вообще на испанском языке, которого я не знаю. Очевидно, вы также успели запамятовать, что я сугубо городской человек, не только не имеющий никакого отношения к сельскому хозяйству, но и не знающий, с какого края можно начать разбираться в этой абракадабре!

Словно закрепляя сказанное, Оливия хлопнула ладонью по толстому журналу, лежащему столе, и в воздухе тут же заплясали пылинки. Она чихнула.

– Будьте здоровы.

– И вам того же, – пробурчала она и после бесплодных попыток сдержаться чихнула еще пару раз подряд. – Мне это не по силам. Мне не хватает знаний, – подвела Оливия безрадостный итог.

– У вас есть образование?

– Запоздалый вопрос, вы не находите? Да, я училась в колледже, но выбирала дисциплины, которые не имеют ничего общего с управлением ранчо. Я же вам сказала, что я менеджер! К тому же никакие лекции не могут заменить практики, которой у меня не было. Как вы могли даже допустить мысль, что я справлюсь со всем этим?.. На что вы вообще рассчитывали? А ведь я запросто могла – из вредности! – сделать так, что все это хозяйство в кратчайшие сроки придет в упадок или вообще полетит в тартарары. Как…

– Не могли, – прервав ее на полуслове, уверенно заявил Рональд.

Он сел напротив Оливии в стоящее у стола кресло. Она настороженно следила за его передвижениями.

– Вот разобралась бы вам назло и смогла! А может, я вообще подосланный диверсант, вы же ничего обо мне не знаете! И я подозреваю, что вы обо мне точно такого же мнения.

Но Рональд только покачал головой, не утруждая себя словами и тем самым отказываясь вступать в спор. Что ж, его намерение не доводить дело до нового столкновения заслуживало поощрения. К тому же, выплеснув накопившиеся эмоции, Оливия остыла, и нового противостояния ей хотелось меньше всего.

– Ну хорошо, не могу, – обреченно согласилась она. – Даже если бы я разобралась со всем этим, у меня просто совести не хватило бы поступить подло. Но вы можете объяснить, для чего затеян весь этот спектакль? Чтобы преподать мне урок?

– Как вы могли такое подумать, сеньорита!

– Ах оставьте… Как долго, по-вашему, мне придется играть роль в этом дурацком спектакле?

– Мне кажется, что вы так ничего и не поняли, – с металлом в голосе произнес Рональд. – Это не «дурацкий спектакль», а жестокая реальность. Теперь от ваших действий зависит судьба десятков людей. Вы поняли?

– Извините, я просто хотела узнать, как долго мне придется торчать в вашем доме, выполнять эту дурацкую работу и подчинятся вашим требованиям?! – Под конец Оливия невольно повысила голос.

– Это вы завтра решите с Патриком. У вас есть ко мне конкретные вопросы?

– А вы как думаете?

– Хорошо. – Рональд встал, обошел стол, захватив по пути стул, и примостился рядом с Оливией. – С чего начнем, сеньорита? – Глаза его Даррелла сверкнули, и в них Оливии почудилась насмешка. Впрочем, она могла и ошибаться.

– С самого начала, – пробормотала она. – Мне хотелось бы получить пояснения некоторых терминов. Почему рабочих называют «голондринас» и кто такие гаучо?

– Конечно, сеньорита Стюарт. Гаучо – это пастух, «голондринас» – в переводе с испанского «ласточка». Так называют мигрирующих в поисках заработков рабочих. Они передвигаются по сельским районам и выполняют большую часть сезонных работ. Например, стрижка овец или сбор сахарного тростника.

– А чем эстансия отличается от ранчо?

– О, это совсем просто. – Рональд словно начал лекцию и стал похож на одного из профессоров-преподавателей. – Особенности сельского расселения в Аргентине обусловлены в значительной степени структурой землевладения и землепользования, а также типом сельскохозяйственного использования земель. Наиболее характерен хуторской тип поселения: крупные помещичьи усадьбы – эстансии и небольшие хутора – ранчо, которые обычно далеко отстоят друг от друга. Так что главное отличие ранчо от эстансии – количество земли в пользовании. Что-то еще?

– Конечно, сеньор Даррелл, это было только начало.

К концу «краткого» экскурса, во время которого Рональд ознакомил ее с основами устройства и ведения бухгалтерии на ранчо, у Оливии голова шла кругом.

Рональд не верил в этот дурацкий слабый план изначально, но он все же начал срабатывать – Оливия согласилась, как и предсказал Патрик. Но Рональд категорически не верил, что эта городская девчонка сможет разобраться в бумагах и хоть чем-то помочь ему на практике. Все это было придумано для того, чтобы она была занята, не путалась под ногами и, изнывая от безделья, не задавала лишних вопросов. Однако какова конечная цена этого «сдерживания»?! Рональд с тоской думал о собственной загруженности, которая начнет увеличиваться прямо пропорционально тому, как Оливия Стюарт час за часом будет делать все больше и больше ошибок. Одна повлечет за собой другую – и так в геометрической прогрессии. И под занавес, чтобы окончательно не разрушить годами выстраиваемую систему, ему придется нанять опытного аудитора, который месяца через два с грехом пополам исправит ситуацию…

Подобная перспектива не слишком радовала Рональда. К тому же ему не совсем было понятно, почему Патрик настаивал именно на таком варианте, но это была его личная – и весьма настойчивая – просьба и отказать Рональд просто не мог. В свое время Карлос решил проблему: у Оливии не осталось ни одной свободной минуты на размышления, на вопросы и даже на возмущение и при этом Карлос глаз с нее не спускал. Очень удобно.

Рональд бросил взгляд на лицо Оливии. Еще вчера он готов был поверить, что она действительно приехала просто повидаться с отцом. Что она именно такая, какой он увидел ее на кухне, когда она угощала его обедом собственного приготовления: искренняя и настоящая. Ему показалось, что она светится изнутри золотым светом, а ее легкая улыбка и синие глаза сводили его с ума… К тому же Рональд был готов поклясться, что ничего вкуснее он в жизни не ел! Но после утреннего разговора с Патриком все рассеялось как дым, оставив только непонятную, тянущую боль внутри и жгучее разочарование…

12

– Добрый вечер, маленькая сеньорита!

Услышав этот очень низкий, где-то уже на грани рыка, голос, Оливия вздрогнула от неожиданности.

Она вышла подышать: после целого дня, проведенного в кабинете, у нее разболелась голова. Рональд словно почувствовал ее состояние, хотя Оливия и не жаловалась. «На сегодня хватит», – сказал он и принялся убирать бумаги. Она облегченно вздохнула и поспешила покинуть кабинет.

– Карлос! – крикнула она и, бросившись к нему, едва не сбила его с ног от радости.

Оливии показалось, что она встретила давнего и очень хорошего знакомого. Всего за несколько дней она привязалась к этому устрашающих размеров и внешности гиганту. Ей понравилась его грубоватость, его прямота и его своеобразная забота о ней.

– Когда вы приехали? Как дела на ранчо?

– Все в полном порядке, разве что обеды не такие вкусные, – прогудел Карлос, и Оливия зарделась от удовольствия. – Я тут привез вам бумаги. Сеньор Даррелл меня попросил. Ну, я собрал все, что было. Вот. – Он сунул ей в руки увесистый баул.

– А вы уже уезжаете?

– Нет, маленькая сеньорита, я ведь работаю тут, на эстансии Дарреллов. Просто пока сеньор Ромеро болел, я приглядывал за ранчо… И за вами. Сеньор Даррелл очень беспокоился за вас.

– Понятно, – сказала Оливия тусклым голосом. В глазах Карлоса она увидела беспокойство и поняла, что сейчас последует вопрос, на который ей совершенно не хотелось отвечать. Поэтому, обворожительно улыбнувшись, она предварила его слова: – Карлос, я завтра еду к Патрику в больницу. Мне немного страшно, так что пожелайте мне удачи.

– Желаю вам удачи, сеньорита.

Что-то большое и темное толкнуло ее в бок, и, повернувшись, Оливия увидела Шипа. Пес тряхнул огромной лохматой головой и, усевшись на задние лапы, уставился на Оливию. Она с опаской протянула руку и погладила собаку по голове. Шип зажмурился от удовольствия.

– Он оказался совсем не страшный, а очень, очень добрый. Так же, как и вы, Карлос. – Великан смутился, Оливия тоже, и, чтобы избавиться от неловкости, она жизнерадостно провозгласила: – Лаура сегодня приготовила удивительно вкусный мясной пирог. Хотите кусочек?

– Не откажусь, – прогудел Карлос. – Только я с удовольствием попробовал бы вашей стряпни. Когда вы угостили меня своим яблочным пирогом, я чуть пальцы себе не откусил.

Оливия рассмеялась. Она не видела, как от окна отошел Рональд, который со странным выражением на лице наблюдал всю сцену.

Остаток вечера прошел спокойно. Рональд Даррелл в поле ее зрения больше не появлялся, а Оливия не испытывала желания общаться с ним сверх того времени, которое было необходимо для изучения документов. Однако, уже собираясь лечь спать, она вспомнила, что Рональд так и не назвал ей точного времени, когда они поедут в больницу к Патрику. Может, он вообще забыл об этом? Поколебавшись, Оливия решила попытать счастья. Наверняка Рональд еще не спит. Владельцу такого огромного хозяйства не освободиться раньше позднего вечера. Уверив себя, что ее поведение не выходит за рамки приличий, Оливия вышла из комнаты и спустилась вниз.

Рональд действительно еще не спал. Он сидел в гостиной: в руке его был стакан, а на изящном столике перед ним бутылка виски. Едва Оливия вошла в комнату, как ее присутствие тут же было замечено.

– Сеньорита, – чопорно произнес Рональд. – Чем обязан?..

– Я хотела узнать, не забыли ли вы о своем обещании.

– Ни в коем случае.

– Тогда вам не стоит напиваться. Как вы завтра поведете машину?

– Вот это уже мои проблемы.

– Не только, раз я буду вашим пассажиром.

– Уверяю, что доставлю вас к Патрику в целости и сохранности. Что-то еще?

Ух, как он ее злил! И этот взгляд, и искривленные в ухмылке губы, и даже его вызывающая поза! Оливия испытала почти непреодолимое желание вспрыгнуть на стул и стукнуть Даррелла по макушке, чтобы хоть немного встряхнуть ему мозги. Может, тогда он будет вести себя по-другому…

От этой новой мысли она пришла в смятение. Совсем недавно любое проявление бурных эмоций, равно как и возможность физического насилия с ее стороны, показалось бы самой Оливии верхом безрассудства. Но после того злополучного дня, когда она разорвала помолвку, ее чувства перестали соответствовать ее прежним принципам. Они уже не поддавались жесткому контролю и то и дело преобладали над здравым смыслом. Словно внутри Оливии сгорел некий предохранитель и она больше не в состоянии управлять собственными эмоциями.

– У вас больше нет ко мне вопросов? – напомнил Рональд о собственном присутствии.

– Только один. Вы думаете, у вас есть право вести себя подобным образом?

– Это уже интересно. – Он со стуком поставил стакан на столик и, закинув ногу на ногу, принялся с холодной снисходительностью изучать Оливию. – С каких это пор мне начинают указывать в моем собственном доме всякие городские избалованные дамочки?..

Сейчас он откровенно грубил, явно напрашивался на конфликт. Он провоцировал ее своим вызывающим поведением и оскорбительными интонациями. Случись это двумя неделями раньше, Оливия никогда бы не поступила подобным образом, тем более на «чужой территории» и с человеком, который подогрет алкоголем… Но сейчас, когда сгорел «эмоциональный предохранитель», она перешла черту, отделяющую прежнюю, рациональную, Оливию от Оливии новой, поступки которой не поддавались долгосрочному планированию и здравому смыслу.

Она сложила руки на груди, поджала губы и принялась изучать Рональда с точно такой же холодной снисходительностью.

– Мне уже несколько дней хочется узнать причину вашей антипатии ко мне.

– А вы не боитесь услышать правду?

– Нет.

– Я ненавижу маленьких лживых и изворотливых девиц.

– Не понимаю, какое отношение ко мне имеет ваше суждение о представительницах женского пола.

– О, самое непосредственное.

– Извольте объясниться.

– Я имею в виду причины, заставившие вас приехать сюда. Вы много чего порассказали, только дело в том, что я не верю ни одному вашему слову.

– И почему, по-вашему, я приехала?

– Деньги! – Он почти выплюнул это слово.

Оливия уставилась на него в немом изумлении. Она ничего не понимала. Какие деньги и при чем вообще тут деньги?! Ах, эта глупость с завещанием?! Рональд бросил на нее мрачный взгляд, плеснул себе в стакан из графина и тут же залпом выпил. Наверное, для того чтобы поддержать свой боевой дух.

– Причины, толкнувшие меня приехать в этот дом, слишком далеки от того, что вы себе навоображали. Я не собираюсь ни на что претендовать. Мне нужно увидеть своего отца и разобраться в своем прошлом, получив ответы на некоторые вопросы. Больше я ничего не собираюсь вам объяснять!

– Да и не надо… Должен признать, вы замечательно играете свою роль. Весьма, весьма правдоподобно… как и все подобные вам женщины. Вы настоящий стратег, сеньорита, отдаю должное вашему таланту и снимаю перед вами шляпу!

Стычка грозила стремительно перейти в масштабные боевые действия, а подобное заявление явно выходило за рамки даже этого разговора. Оно звучало не просто как оскорбление, а как обвинение в чем-то ужасном, чего Оливия все еще никак не могла понять до конца.

– Я вас не совсем вас понимаю, – процедила она.

– Да полно! – Рональд досадливо поморщился. – Я уверен, что вы уже продумали все возможные варианты ответов и будете стоять на своем до конца.

– Я ничего не продумывала! – возмутилась Оливия. – Это же была ваша идея – прислать мне это письмо! Если вы были уверены, что я такая… такая алчная, зачем вы его писали?!

– Это была моя ошибка, – глухо проронил он. – Я думал…

На этом самом интересном месте Рональд замолчал и налил себе еще виски, и Оливия, безрезультатно ожидающая продолжения, подумала, что если он продолжит пить такими темпами, то через полчаса вообще будет не в состоянии сказать хоть одно членораздельное слово.

– Так что вы думали? – не выдержала она и получила в ответ довольно туманный, но от этого не более дружелюбный взгляд. – Уж если вы предъявляете мне подобные обвинения, то будьте добры представить доказательства. Я желаю получить пространные объяснения, а не вытягивать из вас по одному предложению.

– Я поддался глупому порыву. Сам не знаю, как это вышло, я даже не помню точно, что написал… И сделал это только потому, что Патрик слишком переживал и мне невыносимо было видеть его страдания. То, как вы мучили его, вряд ли может вызвать у меня симпатию к вам… – обвиняюще проговорил он. – И, пожалуйста, не делайте вид, что вы страшно удивлены и оскоблены. Передо мной вам не нужно играть роль невинной овечки. Хотя не могу не признать, что она получается у вас отменно!

– Что получается?! – закричала Оливия. – Какая роль?!

– Притворство! – рявкнул Рональд.

– Притворство?!! Как вы смеете со мной разговаривать подобным тоном, Даррелл?! Как вы можете обвинять меня в таких ужасных вещах?!

– Еще как могу! Патрик отсылал вам десятки писем заказной почтой. Каждый раз он получал уведомление, что письмо доставлено адресату. Но вы ни разу – ни разу! – не послали ему даже ответа.

– Я ничего не получала. То, которое написали вы, было первым и последним, что я получила из Аргентины!

– Да, конечно, вы получили единственное письмо, и вдруг подумали, почему бы не внести в свою скучную жизнь разнообразие и не проветриться в Аргентине. Да вы все просчитали, прежде чем ехать сюда! Ваш отчим навел справки – вы сами об этом проговорились – и узнал о завещании, а мое письмо послужило поводом для приезда.

– Но как он мог узнать?! – в отчаянии выкрикнула Оливия.

– Подкуп, угрозы… Есть множество вариантов.

– Похоже, вы дока в этом деле!

Лицо Рональда превратилось в грозовую тучу.

– Сегодня утром Патрик сказал мне, что долгое время бумаги лежали в его сейфе, и никто не мог знать об этом завещании. Но пару недель назад он заверил их у нотариуса, чтобы впоследствии не возникло сложностей… И сразу же приехали вы!

Оливии показалось, что его тон стал еще на несколько градусов холоднее, и злые слова, срывающиеся с губ, вот-вот будут превращаться в ледышки и, тонко звякая, сыпаться на пол. Еще никто и никогда не оскорблял ее, представив алчной и лживой насквозь лицемеркой. Похоже, Рональд Даррелл дошел до кондиции «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке» и решил вывалить на нее все, на что хватило его больной фантазии! Оливия задохнулась от гнева, и тут до нее дошел весь смысл обвинений Рональда.

– Постойте! – отчаянно вскричала она. – Я так не могу… – почти жалобно проговорила она, чувствуя, что головокружение с каждой секундой усиливается и скоро вся комната закружится перед глазами, как детская карусель.

Она почувствовала нестерпимый холод, а горло перехватили спазмы. Рональд был сейчас не в таком состоянии, чтобы лгать… Да и его возмущение не могло быть наигранным. Значит… значит, действительно были эти письма, письма, которых она не получала. Патрик отсылал их, получал извещения о доставке адресату и страдал, думая, что его отвергают… Возможно, что сердечный приступ ее отца был спровоцирован этими переживаниями!

Она привыкла думать, что Патрик О'Хара является ее биологическим отцом. Они не знали друг друга, и Оливия узнала о том, что Джэсон не настоящий ее отец, когда ей исполнилось пятнадцать лет. Она приняла рассказ матери за чистую монету и даже предположить не могла, что Патрик какое-то время, может быть, даже несколько лет, ищет с ней встречи. Но ведь она и не подозревала об этом! Наоборот, она считала, что ему все равно! И тут еще это завещание, о котором ни она, ни Джэсон – в этом Оливия была уверена! – не знали. Это просто невероятное стечение обстоятельств, которое сейчас играло против нее! Но Рональда не переубедишь, он уверил себя, что Оливия приехала, узнав о деньгах!

– Я, правда, ничего не знала, – прошептала она.

– Не лгите мне!

Оливия и не заметила, как Рональд поднялся со своего места, приблизился к ней и встал рядом.

Невольно она попятилась и прижалась спиной к стене. Рональд сделал шаг к ней. Отступать было некуда, и Оливия запаниковала.

– Я больше не желаю с вами дискутировать. Можете оставаться при своем мнении, я больше ни в чем не буду вас убеждать. Позвольте мне уйти.

– Разве наш разговор окончен? – хрипло поинтересовался он.

– Да.

– Но мы ведь так ничего и не выяснили.

– Мы все выяснили, мистер Даррелл. Я узнала все, что вы обо мне думаете, и не вижу смысла продолжать этот разговор. Особенно когда вы в подобном состоянии. Не думаю, что смогу вас в чем-то убедить, только нарвусь на новые обвинения или вы снова попытаетесь вывернуть мою душу наизнанку! Вам осталось только сказать, что я придумала еще что-нибудь, похлеще, вроде того что я запросто могла организовать покушение. Иначе для чего такие хлопоты, если наследства ждать еще неизвестно сколько!

– А может, все так и было?

Оливия едва не рухнула на пол.

– О!.. Вы садист и извращенец! Я больше не желаю с вами разговаривать! – Она предприняла попытку убежать, но Рональд преградил ей дорогу.

– Вы никуда не уйдете, сеньорита, пока я не узнаю правду!

– Не понимаю, как вы сможете меня удержать!

– Вот так! – Он схватил Оливию и рывком притянул к себе.

– Пустите меня! Вы пьяны! – взвизгнула она. – Кретин!..

Последнее слово вырвалось у нее нечаянно. Все, он меня сейчас пришибет, в ужасе подумала Оливия. Он тряхнул ее, голова Оливии запрокинулась, и перед ее широко распахнутыми глазами оказалось взбешенное лицо Рональда. Его глаза пылали таким огнем, что Оливия мысленно попрощалась со всеми близкими. А потом Рональд наклонился и впился в ее губы.