Текст книги "Одна на миллион"
Автор книги: Джоанна Нельсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
5
Оливия медленно поднялась по деревянным ступеням на террасу. Постройка была совсем новой, а деревянные панели, которыми были облицованы стены, искусно подобраны по рисунку и окрашены лаком теплого, медового цвета. Оливии показалось, что дерево светится мягким золотым светом. Антонио все не шел, а заходить в дом одной ей не хотелось. Она поискала его глазами, но теперь и Антонио исчез бесследно, как сквозь землю провалился.
– Сеньорита Оливия Стюарт?..
Оливия испуганно встрепенулась и повернула голову так быстро, что жалобно хрустнули шейные позвонки. Ее глаза сразу наткнулись на мужчину, который стоял, привалившись к стене и который неизвестно каким образом приблизился совершенно незаметно.
– Да, а вы?..
– Рональд Даррелл.
Это и есть тот самый Даррелл, о котором говорил ей Антонио? Волна раздражения, едва успев подняться, спала. И все из-за того, что Оливия наконец разглядела мужчину. Почему ее глупое воображение нарисовало ей совсем другого человека? Наверное, потому что Антонио упомянул, что ее ожидает друг Патрика. Она представила седовласого старичка под шестьдесят, ровесника своего отца. Меньше всего Оливия ожидала увидеть хмурую и неприступную скалу в человечес– ком облике…
На вид Дарреллу было лет тридцать пять, он был высок – но, учитывая рост самой Оливии, большинство мужчин казались ей высокими. Пожалуй, это слишком слабое сравнение. Он был огромен – вот так вернее. Он возвышался над ней подобно башне и разглядывал ее с высоты своего роста, как букашку. Что она там говорила про мир сильных мужчин? Они хороши только в роли грузчиков. А когда начинают возвышаться над женщиной и рассматривать ее пронзительными глазами – это ужасно. У Даррелла была смуглая кожа и черные густые и явно очень жесткие волосы. Высокий лоб, не слишком широкие скулы и аккуратно очерченный рот. Нос был слегка великоват для этого лица, а тяжеловатая нижняя челюсть говорила если не об ослином упрямстве, то о твердости и решительности его обладателя. Оливия вполне могла заключить, что Даррелл – мужчина испанского типа, если бы не его глаза. Серо-зеленые и колючие, они не могли принадлежать потенциально темноглазому мачо. Эти глаза являлись диссонирующей деталью и казались слегка чужеродными на лице Даррелла.
Итак, он был огромен и неприветлив, он застал ее врасплох… Но даже все эти вместе взятые причины не могли объяснить в полной мере, почему холодные и неприятные мурашки бежали по всему телу Оливии, сердце как сумасшедшее билось где-то в горле, а ноги ослабели так, что Оливия была готова рухнуть на пол! Она сделала глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки, потом еще один – но стало только хуже, а голова закружилась еще сильнее.
– Простите, но мне нужно присесть, – пробормотала она, оглядываясь в поисках стула. – Перелет и последующая дорога дались мне не слишком легко.
– Да, конечно. Проходите в дом.
О, это предложение как нельзя кстати, как вы предусмотрительны и любезны!.. – съехидничала мысленно Оливия и покорно поплелась в указанном направлении, едва переставляя ноги.
– Сюда. – Указующий перст направил ее на диван, и секундой позже Оливия уже сидела на нем.
Ее настораживало каменное выражение лица Даррелла, что вряд ли можно было объяснить только нездоровьем Патрика. Если только…
– Добрый день, – запоздало пробормотала Оливия со своего места, гадая, присядет Даррелл или все так же будет возвышаться над ней.
Он просто кивнул и ввел ее в состояние, близкое к панике, проронив вместо приветствия невыразительным голосом:
– Вы приехали.
Вот и все. Однако его глаза – колючие и настороженные, едва ли не враждебные! – смотрели остро, и в них не было даже части безразличия, написанного на лице Даррелла.
– О!.. – Оливия издала этот невнятный звук только потому, что была чрезмерно потрясена. Не будет обязательного обмена любезностями и ничего не значащими фразами о погоде, принятыми во всем цивилизованном мире? Или здесь в ходу другие правила и принято сразу брать быка за рога?
Она вдруг страстно захотела, чтобы это оказалось глупой ошибкой и этот суровый человек и Даррелл, о котором говорил Антонио, оказались двумя совершенно разными людьми. Может, Дарреллов двое?
Он не отвечал, словно внезапно забыл о ее присутствии и погрузился в собственные тяжелые раздумья. Оливия в свою очередь вопросов больше не задавала, а занялась тем, что пыталась окончательно не погрузиться в панику. Ей нужно что-то придумать. Наверняка, произошла какая-то ошибка, ее с кем-то перепутали… Но нет. Если и существуют два Даррелла, то двух Оливий Стюарт, решившихся приехать на это ранчо в один и тот же день, в природе существовать просто не может.
– Вам уже лучше? – спросил он, прервав бешеный бег ее мыслей.
Оливия поёжилась от обвинительных ноток в его голосе, которых вообще-то в данном вопросе не должно было быть. Неужели его так разозлила ее слабость? Но она же не виновата, что этот перелет доконал ее! Теперь придется доказывать, что она крепкая и здоровая молодая леди, а вовсе не кисейная барышня, склонная к проявлению любых видов слабости – будь то физическая или моральная, истинная или наигранная…
– Да, гораздо лучше, – солгала она.
– Вы хорошо добрались? – ровным голосом осведомился он.
Оливия решила, что в эти несколько минут, в течение которых изображал каменное изваяние, Даррелл наверняка усиленно вспоминал правила хорошего тона. Ибо эта его попытка выглядела пародией на обмен пресловутыми любезностями. Боже, да они тут на краю света все одичали! Оливия едва сдержала нервный смешок.
– Замечательно, – ответила она, противореча своим недавним словам, что перелет дался ей тяжело, и даже не вспомнив об этом.
– Я рад, – сообщил он с прежним каменным выражением лица.
– Мистер Даррелл, довольно любезностей, давайте перейдем к делу. Мистер Танзини, который привез меня сюда, сказал, что Патрик О'Хара в больнице и что вы мне все объясните… – Ее голос предательски дрогнул, и Оливия с огромным трудом закончила: – Что случилось?
Даррелл не спешил дать необходимые пояснения. Он опустил взгляд на ее руки, и Оливия тут же поняла, что по давней привычке ломает пальцы. Она положила руки на колени, как школьница, и сжала пальцы в крепкий замок. Нервы ее натянулись так, что, казалось, вот-вот завибрируют от напряжения.
– День назад у Патрика случился сердечный приступ. Пришлось отвезти его в больницу.
Скупость информации еще больше разволновала ее: она не узнала ничего нового – то же самое сказал и Антонио. Возможно, от нее что-то скрывают… Наверное, Патрик совсем плох! Придя к такому выводу, Оливия заволновалась еще больше.
– Как он? Я… могу его увидеть?
– Он держится. Вы сможете его увидеть, но не сегодня. Сеньорита Стюарт, мне нужно задать вам несколько вопросов…
– Пожалуйста… – Почему-то в голове Оливии замелькали возможные варианты: какая у нее группа крови (может, ее отцу нужно переливание), возможное получение ее согласия на сложную операцию (как близкой родственницы) и еще что-то в этом же роде. Меньше всего Оливия ожидала то, что услышала:
– Для начала, сеньорита, могу я узнать, почему вы решили приехать на ранчо Патрика?
– То есть как?.. – изумилась она. – Я получила письмо, в котором он просил приехать. – Оливия порылась в сумочке, пытаясь отыскать письмо. На пол вывалились тюбик губной помады, пачка бумажных платков и англо-испанский разговорник. Где же письмо?! Оно оказалось на самом дне, и Оливия наконец выудила его и протянула Дарреллу. – Вот пожалуйста.
Он словно нехотя протянул руку и взял письмо, а Оливия постаралась незаметно подобрать свои вещи с пола и в то же время понаблюдать за выражением лица Даррелла. Это оказалось нелегко, но все же она не упустила мгновения, когда на его лице промелькнуло какое-то странное выражение, прежде чем оно вновь стало гранитно-неприступным. Он положил письмо на полку.
– Дело в том, что Патрик не писал этого письма. Его написал я.
– Вы? Его написали вы? То есть… не хотите ли вы сказать, что он даже не знает о моем приезде?..
– Совершенно верно. Известие о том, что вы приезжаете, я получил вчера, Патрик попал в больницу днем раньше.
Оливии стоило всех сил собраться и не выдать паники, новым приступом скрутившей ее внутренности. Ловушка! Она попала в какую-то хитроумную ловушку. Здесь нет ее отца, письмо прислал этот непонятный и пугающий ее человек… Что от нее хотят?!
– Ваши вещи, сеньорита…
Антонио появился тихо, как привидение, и Оливия вздрогнула, когда он со стуком опустил ее чемодан на пол. Антонио, извиняясь, послал ей широкую голливудскую улыбку, призванную смягчить произведенный эффект.
– Спасибо, Антонио.
– Все в порядке?
Даррелл кивнул, и мужчины обменялись взглядами, смысл которых был доступен только им двоим.
– Рон, я подожду тебя на улице, – сказал Антонио и ушел, послав Оливии на прощание еще одну улыбку.
Она поджала губы. А что, если они сообщники?!
– Вы как будто напуганы.
Эти слова произвели волшебный эффект, послужив катализатором для вспышки гнева. Страх Оливии стремительно улетучился, уступив место злости.
– А вам как будто это нравится! Я хочу знать, что здесь происходит!
– Пат хотел, чтобы вы приехали, и я послал это письмо…
– А сам он не мог его написать?! – набросилась на него Оливия, сразу же забыв свои страхи. И все потому, что внутри рос огромный, как лавина, ком разочарования и боли.
Они уставились друг на друга, как два врага – Оливия была готова в этом поклясться, но хоть убей не могла даже представить причину, по которой Даррелл испытывал к ней подобные негативные чувства. Они же видятся впервые… Если только это не ненависть с первого взгляда. Ведь бывает же любовь с первого взгляда?!
– Я приехала увидеться с Патриком, но пока никто толком не объяснил мне, что здесь происходит!
– Он вам не Патрик, а отец! – проскрипел Даррелл тусклым голосом, который стал на пару градусов холоднее.
Оливия пришла к выводу, что его поведение вряд ли можно объяснить лишь недостатком воспитания. Здесь явно что-то не так. Она быстро сменила тактику:
– Я вас чем-то обидела, сеньор Даррелл? Мне не понятна ваша агрессия. Я сделала или сказала что-то не так и вы разозлились?
На его лице мелькнула нерешительность и озабоченность. Он сжал челюсти так, что заходили желваки, а потом побарабанил пальцами по стене. Оливия отстраненно наблюдала за его лицом, терпеливо ожидая ответа.
– Извините, – глухо пробормотал он. – Я не хотел обидеть вас. Последние дни были для меня весьма нелегкими, вот я и сорвался.
– Я понимаю.
– Мне бы не хотелось, чтобы вы называли своего отца по имени.
– Меня удочерил и воспитал Джэсон Стюарт, его я и называю отцом, – ровным тоном сообщила Оливия.
– Вы правы, – помедлив, глухо отозвался он и едва заметно качнул головой. – Еще раз прошу прощения. Сейчас вам лучше отдохнуть, а позже мы поговорим.
– Послушайте, мистер Даррелл, мне хотелось бы кое-что уточнить, чтобы подобные вопросы больше не стояли на повестке дня. Мне кажется, нам нужно поделиться нашими планами, чтобы не возникли недоразумения. Я не собираюсь задерживаться здесь надолго, тем более на неопределенное время, которое вы подразумеваете под словом «позже». Мне просто нужно увидеть Патрика и поговорить с ним – вот и все. Когда я могу это сделать?
– Вы собираетесь уехать как можно быстрее?
– Скажем так: мне не очень хочется задерживаться.
– Пат слишком долго ждал этой встречи, чтобы довольствоваться одним разговором и кратким свиданием.
– Ну, это ведь не только вам или ему решать! – Оливия начала терять терпение.
– Кроме того, сейчас вы не можете поехать к нему.
– Я не говорю о сегодняшнем дне. Уже слишком поздно…
– Завтра.
– Замечательно.
– Я вам позвоню… А сейчас мне пора, меня ждет Антонио. До свидания, сеньорита… – Даррелл вдруг заторопился, словно опаздывал на пожар.
– Но… сеньор Даррелл!.. – вскрикнула она, обращаясь к его спине и забыв о сдержанности.
Он обернулся в дверях.
– Я пришлю Паолу. Она покажет вам комнату, все объяснит и поможет решить все проблемы. – И он ушел.
В окно Оливия видела, как он широким шагом идет по двору. Она отметила, что спина у него широченная, ступает он пружинисто и как-то настороженно, словно хищник, выходящий на охоту, а осанка у него безупречная, чем не могут похвастаться знакомые ей мужчины, дни и ночи корпеющие над бумагами…
Впрочем, физическая привлекательность для Оливии всегда была не на втором и даже не на третьем месте, а гораздо ниже в ее шкале оценок человеческих индивидуумов мужского пола. Да будь этот пресловутый индивид хоть трижды Аполлоном или Гераклом, но если разговаривать он мог только на тему «спорт, девочки, выпивка, машина» – о, эти извечные мужские темы! – то этот представитель гомосапиенс переставал для нее существовать. Мистер Широкая спина вряд ли является приятным исключением, разве что у него есть еще одна, не менее «интересная», тема для беседы – разведение крупного рогатого скота!
Эти мысли почти привели Оливию в норму. Даррелл скрылся в одной из построек, а через пару минут появился снова, но уже не один, а в сопровождении высокой темноволосой девушки. Вместе они дошли до машины Антонио, стоящей посреди двора, Даррелл что-то сказал девушке, после чего сел в машину и был таков. Девушка направилась к дому.
6
Она появилась в комнате ровно через минуту и оказалась вполне миловидной, примерно ровесницей Оливии, но ее полным внешним антиподом: темноволосой, смуглой и довольно высокой.
– Добрый день, сеньорита Стюарт. Меня зовут Паола. Добро пожаловать на ранчо. Позвольте мне показать вашу комнату.
Оливия послушно пошла за Паолой. Первые фразы, которые девушка произнесла очень чисто, сменились щебетанием, из которого Оливия поняла примерно половину. В изрядно искаженный английский язык Паола добавляла испанскую речь и редкие итальянские словечки. Но вся эта мешанина, равно как и мелодичный голосок Паолы и ее явное желание угодить гостье, действовали на Оливию благотворно. К тому же она получила порцию так не хватающей ей информации.
Если верить Паоле, Даррелл и в самом деле друг Патрика и прибыл на ранчо, чтобы встретить ее. Ну а что до его характера, то он слишком суров, нелюдим, да и не женат к тому же, и некому его смягчить и научить человеческому общению. Но сеньорита не должна огорчаться из-за отсутствия у этого одинокого волка хороших манер и радушия. При этих словах Паола бросила быстрый взгляд на дверь, словно боялась, что Даррелл стоит там и подслушивает ее болтовню. Оливия спрятала улыбку.
Паола помогла ей распаковать чемодан, показала две смежные комнатки, которые так же предоставлялись в полное распоряжение Оливии: небольшую гардеробную и ванную комнату, и рассказала о распорядке дня на ранчо. Еще Паола сказала, что она всего лишь приходящая прислуга, призванная помогать сеньоре Амаранте, которая временно заменяет сеньору Адель, выполняющую в доме множество функций – от поварихи до экономки и домоправительницы, – и которая сейчас больна… Уф! Оливия с определенным трудом извлекла эти сведения из быстрой речи Паолы и только покачала головой – еще один больной. Здесь что, эпидемия?
– Если сеньорите что-то надо, ей только стоит сказать об этом Амаранте, и Амаранта решит все без исключения проблемы…
После заверений Оливии, что она так и сделает в случае осложнений, Паола предупредила, что обед будет примерно через час и оставила ее одну. Только после этого Оливия позволила себе оглядеться. Минимум мебели и максимум свободного пространства. Светлые – цвета слоновой кости – стены, кремовые занавески, полка с книгами, распятие на стене… Спартанская обстановка комнаты не показалась ей угнетающей, а непритязательность и функциональность мебели Оливия только приветствовала.
Единственным послаблением в скромной обстановке комнаты была огромная и с виду очень удобная кровать. Оливия бросила на нее тоскующий взгляд и отправилась в душ. Прохладная вода взбодрила и освежила ее. Поэтому, когда Оливия вышла из ванной, мрачные краски, в которые были окрашены последние несколько часов ее существования, трансформировались в более приемлемые тона. Присев на край кровати, Оливия размотала тюрбан полотенца и принялась сушить волосы, а заодно размышляла о том, что вовсе не так представляла свой приезд. Здесь все туманно и неопределенно, немного страшновато… и этот Даррелл ведет себя так, словно за Оливией числится огромная сумма долга, а его терпение на исходе.
Оливия посмотрела на часы. Час свободного времени, обещанный Паолой до того момента, как обед будет готов, истекал. Льняной костюм безнадежно помялся, и Оливия решила надеть платье свободного покроя. Потом она чуть-чуть подкрасила глаза и осталась довольна своим внешним видом. Теперь ей нужно отыскать разрекламированную сеньору Амаранту, которая заменяет сеньору Адель, которая приболела…
Коридор был довольно длинным, и Оливия насчитала еще три двери по его сторонам. Она медленно спустилась по лестнице и направилась в ту сторону, где, по ее мнению, находилась кухня. Оливия попыталась заранее представить Амаранту, и воображение тут же услужливо подкинуло ей веселенькую картинку.
По ее мнению, повариха должна быть обязательно необъятных размеров и обязательно веселая. И согласно всем представлениям Оливии о веселых и необъятных поварихах она должна благоухать ванилью, корицей и шоколадом, а печь исключительно пончики и сдобные пирожки. Именно такой она и должна быть, именно о такой поварихе Оливия мечтала все детство. Однако у них в доме никогда не было поварих, хотя родители могли это себе позволить. Но только не Джил! Мать Оливии всегда готовила сама. Она держала на кухне весы и калькулятор: отмеряла порции и подсчитывала калории. Конечно, это делалось из лучших побуждений – Джил помешалась на здоровом образе жизни и старалась изо всех сил, но иногда домашние начинали тихо роптать, потому что «полезно и правильно» не всегда сочеталось с «вкусно». Постепенно роптания утихли, и Джил могла праздновать свою победу в борьбе за здоровье семьи. Но она даже представить себе не могла, что вся ее семья – муж, дочь и сын – вступили в преступный заговор.
Оливия до сих пор выкидывала коробки из-под пончиков, которые отчим прятал по укромным местечкам и благополучно про них забывал. А когда три недели назад она приехала к родителям без предупреждения и вошла на кухню, Джэсон с перепугу выронил изо рта кусок жареной курицы, которую купил по дороге домой в маленьком ресторанчике – он питал почти патологическую слабость к подобной еде, чем приводил Джил в ужас. Все было бы ничего, если бы в этот момент они не увидели у ворот машину Джил. Пока Джэсон метался по кухне, в панике срывая с себя заляпанную жиром рубашку, Оливия, сумевшая сохранить хладнокровие, быстро принесла ему чистую. Когда Джил появилась на кухне с пакетом полезных овощей, проблема была решена, и ничто не могло выдать заговорщиков… кроме легкой испарины на лбу Джэсона и кокетливой сумочки Оливии, которая едва не лопалась от впихнутого туда комка, в который превратилась рубашка Джэсона. Оливия частенько подсмеивалась над всей этой ситуацией. Джэсон, внушительный – в физическом и психологическом плане! – суровый глава огромной корпорации, которого боялись сотрудники и перед которым трепетали замы, ужасно боялся огорчить или разочаровать свою маленькую жену.
Толстая, веселая, пахнущая ванилью… С этими мыслями Оливия, двигавшаяся в выбранном направлении, оказалась на кухне. Амаранта оказалась именно такой, какой Оливия себе ее и представляла. По крайней мере, внешне: маленькая, кругленькая, с пухлыми ладошками и щечками. Она заулыбалась, едва увидела Оливию.
– Добрый день, сеньорита!
– Добрый день, – довольно робко поздоровалась Оливия. – Меня зовут Оливия Стюарт.
– Сеньорита Стюарт, добро пожаловать на ранчо. Сожалею, что с сеньором произошло несчастье. Меня зовут Амаранта. Вы проголодались, маленькая, худенькая сеньорита. Присаживаться за стол. Желаете вина или чего-нибудь еще?
Убраться отсюда подальше, подумала Оливия, но вслух вежливо поблагодарила:
– Нет, спасибо, ничего не надо.
– Тогда я подавать обед! – победно провозгласила Амаранта.
Оливия послушно села за стол и перед ней тотчас появилась тарелка с куском мяса и гарниром из вареных овощей.
– Приятного аппетита, – пожелала ей Амаранта.
Поданное блюдо не выглядело слишком аппетитным даже с точки зрения простой деревенской еды. Но, чтобы не огорчить Амаранту, Оливия приступила к поеданию блюда с энтузиазмом, которого на самом деле не испытывала. Овощи оказались переваренными и недосоленными, а мясо, наоборот, жестковатым.
– Очень вкусно, – промямлила Оливия, пытаясь разжевать кусочек мяса.
Амаранта только этого и ждала. Получив оценку своих кулинарных талантов, она улыбнулась и, потеряв к Оливии интерес, занялась делами. Выждав пару минут, Оливия поднялась из-за стола, оставив на тарелке большую часть порции.
– Большое спасибо, Амаранта.
– Вы плохо есть, сеньорита.
– Я была не слишком голодна.
– Сеньорита устала с дороги! – догадалась Амаранта. – Вам нужно поспать.
– Так я и сделаю.
А что ей еще оставалось? Она одна в чужом доме, вокруг чужие люди… Оливия вернулась в комнату. Сначала она позвонила Эштону и самым жизнерадостным голосом заверила, что у нее все прекрасно. Не успел он задать ни одного вопроса, как Оливия сказала, что перезвонит, как только слегка отойдет от приятных впечатлений, и быстренько повесила трубку. Она устало прилегла на кровать и решила, что успокоила своего братца. Чтобы скоротать вечер, Оливия достала из сумки детектив, который купила в аэропорту, и попыталась углубиться в чтение. Постепенно ее глаза стали слипаться, книжка выпала из ослабевших пальцев, и Оливия уснула.
