Текст книги "Одна на миллион"

Автор книги: Джоанна Нельсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

3

– По-моему, это сумасшествие! Ливи, ты ведь просто пошутила, да? – спрашивал Эштон.

Оливия заканчивала сборы. Она как раз вновь мысленно перебирала вещи, которые решила взять с собой. Конечно, она намеревалась ехать налегке. Но как всегда список «совершенно необходимого» рос, как снежный ком, и вскоре превысил все мыслимые и немыслимые размеры. Оливия пришла к неутешительному выводу, что стандартное багажное место в самолете вряд ли рассчитано на ее потребности и ей стоит подумать о трейлере. Тогда она твердо постановила, что возьмет ровно столько вещей, сколько влезет в ее чемодан, и… небольшую спортивную сумку. Сумка была маленькой поблажкой, которую Оливия позволила себе. В конце концов, у нее же две руки, так пусть обе будут заняты! И Оливия принялась яростно кромсать свой список, мучительно, как и всякая женщина в сходной ситуации, пытаясь определить, что является крайне необходимым, а что можно оставить без особого ущерба. Так что визит Эштона застал Оливию не в лучшем расположении духа.

– Быстро же распространяются новости, – пробурчала она, с тоской представляя реакцию матери. – Кто еще в курсе?

– Только я и папа.

Успокоенная этим Оливия соизволила ответить на поставленный вопрос:

– Нет, Эштон, мне совсем не до шуток. Я уже поменяла билет на самолет и утрясла все организационные вопросы. Я уезжаю, как и планировала, в понедельник.

– У тебя истерика! – выпалил Эштон.

– ?

– А иначе ты никогда бы не приняла этого идиотского решения. Подумать только – отправиться в Аргентину! Неизвестно куда и неизвестно к кому! Оригинально, ничего не скажешь! Я понимаю, ты расстроена из-за того, что с Мелом все так получилось, но нельзя же вообще с ума сходить…

– Ты ошибаешься, Эштон, этот сукин сын не имеет никакого отношения к моему решению отправиться в Аргентину!

– Оливия!.. – воскликнул Эштон, шокированный ругательством. Он не привык слышать подобные высказывания из уст сестры.

– Черт, мне нужно было назвать его по-другому, но благовоспитанным леди произносить такие слова не положено!

– Вот именно, – торопливо поддакнул Эштон. – Я вовсе не это имел в виду, Ливи! – Он быстро осознал свою тактическую ошибку и неверную интонацию, взятую для разговора, и попытался проворно загасить костер, который сам же неосмотрительно раздул.

– А что ты имел в виду?

– Я хотел сказать… э-э-э… – Эштон замолчал, нахмурился и попытался подобрать слова, которые не разозлят его сводную сестру.

Если весь мир и заблуждался насчет ее темперамента, то Эштон никогда не обманывался. Оливия терпеливо ждала, пока он справится с непосильной задачей – предельно ясно выразить свою мысль и при этом не довести ее до белого каления.

– Я хочу сказать, что ты приняла это решение спонтанно, не продумав возможных путей развития ситуации.

Оливия негодующе фыркнула. С Эштоном она могла быть самой собой: не притворяться и не сдерживаться.

– Я всю жизнь планирую, Эштон. В детстве я планировала стать ветеринарным врачом, жить в сельской местности и лечить коров. Потом я планировала жить в другом городе. Еще неделю назад я планировала выйти замуж за Мела, нарожать ему кучу детишек и быть счастливой до конца дней своих. И, посмотри, что со всем этим стало?! Хватит планов, Эштон, иногда нужно действовать без основательных раздумий и долгосрочных программ. Может быть, в этот раз мне повезет больше.

– Извини, я не думал, что все так далеко зашло, – пробормотал он, и Оливия едва сдержала порыв яростно потереть защипавшие глаза.

Напоминание Эштона об экс-женихе снова заставило ее почувствовать себя обманутой и уязвленной. Эштон деликатно стал смотреть в сторону.

– Ливи, может, все-таки стоит обдумать эту поездку получше? – почти жалобно протянул он уже без надежды повлиять на решение. – У меня не очень хорошие предчувствия.

– Точно такие же, когда мы потоптали цветник у соседей? Или наподобие тех, что обуревали тебя, когда ты подрался с Престоном, разорвал свой новый костюм и боялся получить нахлобучку от мамы? – попыталась его развеселить Оливия, но Эштон даже не улыбнулся.

Внезапно Оливия вспомнила про отсутствие в багаже дорожного фена и, не теряя времени, отправилась за ним. Эштон поплелся следом. Если бы Оливия не была так напряжена и взволнована предстоящей поездкой, она смогла бы взглянуть на все с присущим ей юмором и сравнить их хождение с детской игрой в «паровозик». Она схватила фен, смахнула попутно в сумку несколько изящных флаконов и для виду крепко задумалась над тем, взять ли любимый сундучок с косметикой от Шанель или ограничиться дорожным набором. Оливия надеялась, что за это время Эштон забудет про все свои дурные предчувствия… Но не тут-то было.

– Оливия, ты меня слышишь? – воззвал застрявший в дверном проеме Эштон к ее спине.

Оливия обернулась.

– Я тебя отлично слышу, – проинформировала она брата и едва не скривилась при виде явного огорчения на его лице. Эштон выглядел так, словно у него мучительно ныл зуб.

– Оливия…

– Эштон, со мной все будет в порядке. И мне бы хотелось услышать от тебя слова поддержки и понимания. Ну же, малыш, пожелай мне удачи!

«Малыш» Эштон – рост шесть футов три дюйма и атлетическая фигура греческого божества – попытался придать лицу выражение, которого от него ожидала Оливия – единственная, кто имел право называть Эштона малышом. И это как всегда сокрушающе действовало на его силу воли. Проще говоря, когда сестра называла его «малышом», да еще особым, мягким голосом, он был согласен на что угодно. Даже разбиться в лепешку. Именно поэтому сейчас Эштон собрал всю волю в кулак и улыбнулся.

– Хорошо, дорогая, желаю тебе удачи.

Оливия кивнула и хотела было отвернуться, но в последний момент передумала. Она дотронулась до руки Эштона.

– Извини, я не хотела тебя огорчить. Не волнуйся, я абсолютно уверена в своей безопасности, равно как и в безвредности всей затеи. Я понимаю, твои переживания вызваны беспокойством обо мне, но заверяю, что Патрику не нужны мои деньги, он не попал в скверную ситуацию и меня никто не собирается похищать. Прежде чем решиться на эту поездку, я все уточнила, а Джэсон мне помог.

Эштон был весьма сообразительным малым. Он внимательно посмотрел на сестру, которая в этот момент напоминала ему маленькую белую акулу. Оливия, «маленькая, белая и пушистая», оказалась вооружена небольшими, аккуратненькими, но очень острыми зубками.

– Как давно ты следишь за ним?

– Молодец, – рассеянно похвалила брата Оливия. – Но «следишь» – не совсем то слово. Я просто собирала некоторые сведения.

– Я мог бы отправиться с тобой, – предложил Эштон, и Оливия поняла, что ее упрямый, подозрительный, практичный и обожаемый братец больше не собирается давить ей на нервную систему уговорами.

– Не думаю, что это хорошая идея. Я уже достаточно взрослая девочка, чтобы путешествовать самостоятельно, – попыталась пошутить она.

Чтобы скрыть свои чувства и не дать себе еще больше раскиснуть, Оливия принялась застегивать чемодан и сумку, потом повернулась к Эштону. На ее лице засияла ослепительная улыбка.

– Я обожаю тебя, дорогой мой братец. И для твоего окончательного успокоения даю обещание постоянно звонить и информировать тебя обо всех событиях.

– Договорились. И, наверное, все, что я могу для тебя сделать, – это отвезти тебя в аэропорт.

– Спасибо, буду тебе весьма признательна. Еще ты должен пообещать мне, что не забудешь поливать цветы и не оставлять беспорядка, если будешь приводить своих подружек. Этого будет вполне достаточно.

Эштон сделал вид, что не заметил упоминания о подружках. Он напустил на себя важный и слегка озабоченный вид, как беспокойный папочка, отправляющий чадо в дальнюю дорогу.

– Если что – немедленно звони. Я сразу же примчусь тебя спасать и уж тогда просто не смогу гарантировать, что не намну кому-нибудь бока.

– Ты такой милый! – Оливия не удержалась и чмокнула его в щеку.

Эштон играючи подхватил ее багаж и погрузил в машину. Всю дорогу до аэропорта они провели в молчании, думая каждый о своем.

– Я не хочу, чтобы мама знала про мою затею, – виновато сказала Оливия, вручая Эштону ключи от своей квартиры. – Ей и так здорово досталось в последнее время, чтобы я посвящала ее в подробности своего путешествия. Она по-прежнему думает, что я отправляюсь в тур по Европе, чтобы развеяться.

– Да уж, нам несдобровать, если она узнает, что мы намеренно вводили ее в заблуждение.

– Мы никого не вводим в заблуждение, просто умалчиваем о некоторых изменениях в моих планах.

– Хорошенькое оправдание! – насмешливо проговорил Эштон, за что получил ощутимый тумак в плечо.

– Какое есть. Пока, Эштон, не скучай!

Оливия чмокнула брата в щеку на прощание и заспешила на регистрацию.

Эштон посмотрел вслед маленькой тонкой фигурке сестры и вздохнул. Сейчас ему не нужно было изображать спокойствие и веселость, и его лицо стало задумчивым и одновременно встревоженным. Он обожал свою сестру, беспокоился за нее и безумно ею гордился. Он еще никогда не встречал столь целеустремленного человека, обладающего кроме упорства в достижении целей, острого ума и железной хватки деловой женщины еще и исключительно добрым сердцем. Именно благодаря всем этим своим качествам за короткое время Оливия успела добиться очень многого. Устроившись после окончания школы в крупную компанию простым курьером, она одновременно стала посещать лекции в колледже. И преуспела: у нее были отличные оценки, и начальство быстро заметило прилежную, исполнительную, компетентную и доброжелательную сотрудницу с неизменной улыбкой на губах. А диплом о высшем образовании был дополнени– тельным аргументом в сложившемся мнении. И Оливия стала быстро продвигаться по служебной лестнице. В ее двадцать четыре у нее было то, что в ее возрасте добиваются далеко не все: своя квартира, стабильный заработок, репутация и прекрасные перспективы на будущее. Добавьте к этому высокое положение ее семьи…

Но, похоже, не все в этой жизни устраивало Оливию Стюарт. Очень часто Эштон инстинктивно чувствовал беспокойство, охватывающее Оливию. Он не раз шутил по этому поводу, и сестра отвечала, что так себя чувствуют лунатики с приближением полнолуния. Когда он пытался говорить серьезно, она уходила от ответа, отшучиваясь и мгновенно меняя тему разговора, чем частенько приводила Эштона в замешательство. Он не всегда успевал подстраиваться, хотя прекрасно изучил эту тактику: стремительно ввести противника в замешательство, выбить почву из-под ног, лишив равновесия, и заставить думать и говорить о том, что нужно в этот момент самой Оливии. Он не переставал удивляться ее искусству владения данной тактикой и постоянно обновляющимися способами достижения желаемого результата.

Эштон думал, что идея создания семьи успокоит ее. И до инцидента с Мелом внешне все казалось идеальным, но Эштон чувствовал, что беспокойство Оливии только возросло. Может, и к лучшему, что все так получилось…

– Эй, красавчик, кого-то ждешь?

Эштон оглянулся и увидел двух красоток, взиравших на него с нескрываемым восхищением. Юбки девушек едва прикрывали трусики, а длинные безупречные ноги росли, что называется, от ушей.

– Я встречаю невесту.

Улыбки красавиц тут же, как по мановению волшебной палочки, увяли. Усмехнувшись, Эштон отправился к машине.

4

В полете Оливии удалось не думать о том, что ее ждет в Аргентине. Но отнюдь не благодаря собственному самообладанию, а из-за своей беспокойной соседки, чересчур тучной дамы, беспокоящейся по малейшему поводу и без него.

Когда она потребовала французской минеральной воды (непременно в стеклянной бутылочке!) в пятый раз, Оливии стало нехорошо. К тому же дама по огромному секрету сообщила ей, что в воде, которая хранится более одной недели – даже если она разлита в бутыли и герметично укупорена, – непременно заводится всякая «живность»: от чумы до кишечной палочки. Но сама она этого не боится, так как пользуется суперфильтром такой-то фирмы, и, если Оливия захочет, то она, дама, обеспечит ее этими фильтрами до конца жизни. Оливия с большой осторожностью отнеслась к словам соседки, но высказать свои сомнения не решилась. Потому как подозревала, что в этом случае ей просто грозит погрязнуть в океанах полезной информации о несомненных достоинствах фильтра, представляющего собой просто толстую соломинку. Сама дама пила исключительно при помощи этого приспособления, демонстрируя преимущества и компактность прибора.

Не успела эта тема исчерпать себя, а Оливия – отойти от настойчивой рекламной кампании фильтров и их производителя, как дама нашла новую, не менее увлекательную тему для беседы: она выразила свою серьезную озабоченность безопасностью перелета. Весьма оптимистично, учитывая высоту, на которой летел самолет, и ширь океана под ними. Жизнерадостности в ее рассуждениях по поводу воздушных ям и турбулентности явно не хватало, а закончила она и вовсе плачевно, припомнив несколько фильмов-катастроф, в которых неизменно присутствовали крушения авиалайнеров, сопровождаемые чудовищными жертвами и массовыми разрушениями населенных пунктов. Или падением обломков с уцелевшими «счастливцами» на необитаемый остров, где до сих пор обитают некие доисторические чудовища-эндемики…

Поэтому не было ничего удивительного в том, что Оливия благословила ту минуту, когда самолет приземлился и она смогла покинуть свою беспокойную соседку. Оливия прошла досмотр и, оказавшись в зале, растерянно огляделась, пытаясь сообразить, что ей следует предпринять.

– Сеньорита Оливия Стюарт?

Она обернулась и увидела очень смуглого мужчину с черными как смоль волосами. На вид ему было лет тридцать пять, и больше всего Оливию поразили ярко-голубые глаза на этом смуглом лице.

– Да, я Оливия Стюарт. А вы?..

– Антонио Танзини, сеньорита, к вашим услугам. Я здесь, чтобы встретить вас и отвезти на ранчо вашего отца. Где ваш багаж?

– Вот. – Она указала на свои вещи.

– Будьте добры, следуйте за мной.

Антонио так же легко, как и Эштон несколько часов назад, повесил на плечо увесистую сумку, подхватил ее тяжеленный чемодан на колесиках и уверенно зашагал сквозь толпу к выходу. Мир сильных мужчин приятен только с одной стороны – женщинам не приходится таскать тяжести. Им бы еще учтивости побольше, и цены бы мужской половине не было… Оливия старалась не отставать, мысленно порадовавшись тому, что не надела туфли на высоких каблуках. Антонио приехал за ней на «лэндровере» одной из самых последних моделей. Лоснящиеся черные бока машины были горячи и запылены, но в салоне царила прохлада, приятно пахло кожей и – слегка – дорогими сигарами. Оливии был знаком этот запах, потому что Мел курил дорогие кубинские сигары с точно таким же ароматом. Она вновь вспомнила о Меле, хотя уже неоднократно давала себе обещания раз и навсегда выкинуть его из головы. Оливия раздраженно поджала губы и тут же поймала в зеркале заднего обзора изучающий взгляд Антонио.

– Что-то не так, сеньорита?

– Все в порядке.

Автомобиль медленно тронулся и влился в поток разнокалиберных машин на шоссе.

– Мы не будем заезжать в город, чтобы не терять времени, – уведомил ее Антонио. Только сейчас Оливия заметила, что он говорит с легким акцентом.

– Нам далеко ехать?

– Путь неблизкий, но к вечеру будем на месте.

Оптимистично! Оливия в очередной раз откинула упрямый локон и обмякла на сиденье. Раз путь неблизкий, то не стоит так упорно держать спину прямой, напрягая и без того уже ноющие мышцы. Может, она и подремать еще успеет… Антонио казался целиком сосредоточенным на управлении автомобилем, и Оливия принялась рассматривать пейзаж за тонированным стеклом. Ничего примечательного за окном не было. Поля, редкие деревья, поселки, совсем скоро сменившиеся одиночными строениями. К тому же из-за тонировки все краски казались чересчур темными и однообразно-коричневыми. Вынужденное молчание усиливало ее нервозность и возвращало к ненужным мыслям, и Оливия осмелилась завести разговор.

– Я не ожидала, что здесь так… похоже на прерию: то же волнение трав и бескрайние просторы.

– Пампа.

– Простите?

– В переводе с языка индейцев кечуа означает «лишенная древесной растительности». Огромные пространства позволяют заниматься сельским хозяйством с размахом… Чем и заняты все здешние обитатели.

– Но здесь же никаких обитателей нет, – брякнула она, бросив взгляд в окно. Ни единого признака присутствия человека на всем доступном обозрению пространстве!

Антонио издал еле слышный смешок, и Оливия увидела в зеркале его смеющиеся голубые глаза.

– Вы правы, сеньорита, здесь весьма невысокая плотность населения. Аргентину называют аграрной страной без крестьян, потому что большинство хозяйств очень крупные, но при этом не нуждаются в большом количестве рабочих рук. Для того чтобы следить за животными, много людей не нужно…

– Да, конечно, – растерянно пробормотала она.

Для горожанки Оливии все эти сельскохозяйственные премудрости были тайной за семью печатями, в которые ей к тому же совершенно не хотелось вникать.

– Вы живете в городе, сеньорита, и вам это не слишком понятно, – сказал Антонио, будто угадав ее мысли.

– Откуда вы знаете?

– У вас совершенно городской вид и э-э-э… одежда. Очень красивая одежда. Этот костюм вам очень идет. – Антонио прищелкнул языком.

Пару секунд Оливия потратила на размышление, как реагировать на эти слова: принять как комплимент или… Впрочем, компромисса здесь не было. Она решилась на эту поездку спонтанно и собиралась в такой спешке, что не успела все как следует разузнать. Поэтому приспосабливаться к местным условиям и обычаям ей придется по ходу дела, а пока не следовало сердить этого человека.

– Спасибо, – вежливо проговорила она и перевела разговор на другую тему: – Вы очень хорошо владеете английским языком, мистер Танзини. Я немного опасалась, что мне придется общаться с помощью жестов.

Он довольно усмехнулся, сверкнув неправдоподобно голубыми глазами и рядом ослепительно-белых зубов.

– Пожалуйста, сеньорита, просто Антонио. Я учился в университете в Буэнос-Айресе. А потом несколько месяцев стажировался в США. Кроме того, я родился в, так сказать, небольшой англоязычной колонии: на нескольких соседних ранчо живут потомки английских и ирландских иммигрантов, которые замечательно владеют английским языком. Много также итальянцев и испанцев. Они, конечно, не слишком преуспевают, но понять их можно, хоть и с превеликим трудом из-за их ужасного акцента. Но если бы им кто-то на это намекнул, их бедные сердца просто разорвались бы от горя.

– Не я буду этим человеком, – поспешно пообещала Оливия, и Антонио рассмеялся.

– Аргентина – страна, чье население сформировалось под влиянием массовой европейской эмиграции… – И он пустился в пространные объяснения, поглядывая на Оливию в зеркало заднего обзора.

Антонио ей понравился. Он располагал к себе, внушал доверие… А может, ей так казалось только потому, что она этого очень хотела и ужасно боялась предстоящей встречи.

– Сеньор Патрик будет счастлив, когда наконец увидит вас. Он очень долго ждал этой встречи.

Услышав эти, Оливия вдруг подумала о том, что в общем-то совершенно ничего не знает об Антонио.

– А вы работаете на ранчо?

– Нет, сеньорита, я работаю в Санта-Роса. Даррелл попросил меня встретить вас.

– А этот Даррелл, он кто?

Лицо Антонио едва заметно изменилось, а его улыбка показалась Оливии натянутой.

– Даррелл – сосед и друг вашего отца. Он ждет вас на ранчо.

– А где… сам Патрик? – спросила Оливия, чувствуя, как у нее стремительно пересохло в горле, а сердце тяжело забилось где-то в желудке.

Ей показалось, что Антонио чертыхнулся втихаря, прежде чем ответить:

– С Патриком случилась неприятность.

– Какая неприятность? – Да что ж он тянет!

– Он попал в больницу. Кажется, что-то с сердцем.

Оливия едва слышно охнула и вжалась в спинку сиденья.

– Но почему вы мне сразу не сказали? Нужно ехать в больницу… Почему вы качаете головой?!

– Нельзя, сеньорита, – мягко, с ноткой сочувствия произнес Антонио. – Мы поедем на ранчо, и Даррелл вам все объяснит. И с ним вы все решите…

Оливия подавленно замолчала. Антонио, после того как проговорился (это она точно поняла!), тоже не испытывал особого желания продолжать разговор. Следующий час они ехали в молчании, во время которого Оливия пыталась обдумать ситуацию, но ей стало так страшно, что ничего толкового придумать она не могла. Оставалось только надеяться, что ситуация не выйдет из-под контроля и не выльется для нее в какую-нибудь катастрофу, а уж решения она будет принимать на месте в соответствии с возникающими обстоятельствами…

– Мы подъезжаем, сеньорита, – сообщил Антонио, и Оливия выпрямила спину, как будто это могло ей как-то помочь.

Автомобиль въехал на широкий двор, по периметру застроенный многочисленными хозяйственными постройками, и остановился у довольно большого двухэтажного дома из красного кирпича. Фундамент был сложен из огромных валунов-дикарей, а венчала это архитектурное произведение красная черепичная крыша. Вдоль одной стены тянулась деревянная терраса, а на заднем плане красовалось несколько редких для данной местности деревьев. Все это было не лишено прелести, но Оливия нервничала и была не в состоянии это оценить. Она растерянно огляделась, но двор оставался совершенно пустынным – никто не вышел ее встретить. Она беспомощно посмотрела на Антонио.

– Проходите в дом, сеньорита, я принесу ваши вещи, а заодно найду Даррелла. Наверняка он где-то поблизости, занят делами. Теперь ему приходиться крутиться за двоих: управляться со своим хозяйством и с ранчо Патрика в его отсутствие.