Текст книги "Баронесса де Тревиль"
Автор книги: Джоанна Мэйкпис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
Барон же был взбешен. Зачем он настроил ее против себя в такой важный момент? Не выдержал, сорвался!
В его любовницах перебывали многие: и спесивые придворные дамы, и шлюхи из военных обозов, но ни разу он не обманул ни одной женщины и не взял ее силой.
Теперь он проклинал свою глупость. Как он мог так напугать Гизелу? Ален отпустил ее плечо. Но растущая страсть очень скоро возобладала над силой воли. Внутри у него все разрывалось на части, а она лежала, откинувшись на подушки, и в свете пламени от камина ее белое, как слоновая кость, тело манило его. Господи, как он хотел ее!
От одной мысли, что она могла бы лежать в объятиях другого, его бросило в жар. Гизела принадлежит ему, и, Бог тому свидетель, сегодня ночью он овладеет ею и вытеснит из ее головы все мысли о ком-либо еще.
Он протянул руку и накрутил на палец длинный шелковистый локон, пахнущий розмарином и лавандой.
– Послушай, cherie [13]13
Любимая (франц).
[Закрыть], – прошептал он, – ты забудешь его… – и прижался губами к бьющейся жилке у нее на шее.
Гизела не отодвинулась, но замерла. Ей казалось, что она сейчас умрет, ожидая что он накажет ее за обман. Но ведь она ни разу не сказала, что любит его или что он ей нравится. Лорд Ален не может винить ее в неискренности.
Гизела знала, что потеря девственности сопряжена с болью, и теперь опасалась, что барон, решив, что она уже утратила целомудренность, будет с ней жесток. Она ни за что не закричит, что бы он с ней ни делал.
Но Ален приложил все свои силы, чтобы сдержать страсть и обращаться с девушкой осторожно. Он опустился на безропотное тело и почувствовал ее сильную дрожь.
– Doucement, doucement… [14]14
Тихо, тихо. (франц.)
[Закрыть], – прошептал он и ласково поцеловал ее в лоб. – Не бойся. Я поклялся – ты полюбишь меня. Я научу тебя восторгам любви. Мы не будем спешить.
Он стал касаться губами самых нежных мест на ее теле: шеи, затылка, груди, тугого живота и паха. Вначале она едва удерживалась от слез, но постепенно приятные, дразнящие ощущения захватили, и она помимо воли изогнулась под ним и издала стон, в котором смешались удовольствие и страх.
Его губы сомкнулись на ее губах, и она получила такой жаркий поцелуй, о котором мечтала с тех пор, как в ней начала пробуждаться женщина.
Когда наконец он проник в ее плоть, Гизела ощутила боль, но он подождал, когда она придет в себя. Шквал собственной страсти захлестнул ее, и она испытала неожиданное и неописуемое наслаждение.
Ален довольно засмеялся, а она застенчиво отвернулась. Он взял своими длинными сильными пальцами ее подбородок и зашептал:
– Cherie, я был прав – у тебя страстная натура, но я думал, что тебе понадобится гораздо больше времени, чтобы научиться искусству любви.
К собственному стыду и ужасу, Гизеле хотелось, чтобы их соитие повторилось. Куда подевалась решимость не отвечать на его ласки? Он опять вознесет ее к вершинам наслаждения? А ведь именно этого она и не ожидала. Огонь объял ее тело, и она уже страстно жаждала его ласк.
Ален де Тревиль, этот властный хозяин, почти деспот, лежал подле нее уставший. Он спал, не выпуская ее из своих объятий. Гизела, склонив набок голову, смотрела, как ритмично поднимается и опускается во сне его грудь.
Она почувствовала нежность к нему и подумала, что, возможно, ее жизнь в Элистоуне не будет такой уж безрадостной. Олдит говорила правду – эта ночь может повлиять на всю ее жизнь.
Во всяком случае, она всегда будет благодарна мужу за то, что он не унизил ее и не причинил излишней боли, хотя мог это сделать.
Глава шестая
Гизела стояла на коленях у могилы Кенрика, и слезы капали на мраморную надгробную плиту. Скоро искусный скульптор, приглашенный из западных графств, сделает статую молодого лорда, так рано ушедшего из жизни.
У Гизелы все не хватало смелости прийти сюда. Уважая желание леди Идгит, она не была на похоронах, а поскольку Ален де Тревиль заявил, что видел ее с Кенриком в лесу, Гизела боялась прогневить мужа и не приближалась к церкви. Наконец сегодня, удостоверившись, что лорд Ален уехал, она пришла сюда вместе с Олдит.
– Кенрик, – с рыданиями шептала Гизела, – мой дорогой, я никогда тебя не забуду. Я так тебя любила и всегда буду помнить о тех счастливых днях, что мы провели вместе. Теперь я замужем, и мой долг – быть верной мужу. Может быть, со временем… я полюблю его…
Смутившись, она умолкла. Как странно и дурно она поступает, делясь сокровенными мыслями с тенью человека, который всю жизнь был ее другом. Неужели она предала прежнюю любовь? Гизела стала молиться о том, чтобы Кенрик понял ее и не осуждал.
Дни после свадьбы были полны дел: наступало Рождество. Предпраздничная суматоха не тяготила Гизелу, скорее наоборот, отвлекала от противоречивых мыслей о муже.
Она была уверена, что на следующее утро после свадьбы Ален де Тревиль встанет рано и отправится куда-нибудь верхом, оставив ее одну привыкать к новому для нее положению жены. Когда Гизела проснулась, барона действительно не было. В щели ставен пробивались лучи зимнего солнца. Она приподнялась и сонными глазами уставилась на то место, где совсем недавно лежал ее муж. Ей не хватало тепла его тела, но в то же время хотелось побыть одной.
Появившаяся Олдит, увидев запачканное кровью белье на постели, радостно сообщила Гизеле, что теперь она настоящая жена и хозяйка Элистоуна. Гизела густо покраснела и отвернулась.
– Все было… очень хорошо, – наконец призналась она своей бывшей кормилице. – А что, мой муж уже уехал из замка?
– Нет-нет, госпожа! – засмеялась Олдит. – Неужели он мог оставить свою новобрачную в первое же утро семейной жизни? Он подгоняет слуг, чтобы они поскорее приготовили завтрак и убрались из зала. Он хочет поесть с вами наедине.
Гизела охнула. Она-то мечтала побыть одной!
– Он ждет меня в зале?
Олдит кивнула и приготовила своей госпоже воду для умывания, затем разложила на постели утренний туалет.
– Где Хереуард? _ поинтересовалась Гизела.
– Его забрал во двор Сигурд, так как Юон был занят.
Гизела поспешно спустилась вниз. Ей не хотелось заставлять мужа ждать.
Барон оделся, как и она, попроще – в темно-коричневую шерстяную тунику и в серые штаны. Кольчугу он не надел – значит, не торопится уходить. Его темные волосы были еще влажные после мытья, а лицо свежевыбрито.
Увидев Гизелу, он встал.
– Иди к огню. Сегодня очень холодно. Она уселась рядом с ним у очага за небольшой стол.
– Я ушел, когда ты еще спала, надо было кое-что обсудить с сенешалем.
Гизела застенчиво взглянула сначала на него, а затем на стол, ломившийся от снеди. Здесь были белые булки, холодные закуски, сыр, сметана, эль и даже яблоки последнего урожая. Появилась служанка с подносом, на котором дымилась в мисках овсяная каша.
– Я не смогу всего даже попробовать, – сказала изумленная Гизела, и барон засмеялся.
– Тебе так только кажется.
Ален посолил кашу и стал уплетать за обе щеки. Он указал на солонку, украшавшую их праздничный стол, и пояснил:
– Свадебный подарок от судьи графства.
– Какая красивая! – вежливо ответила она, но барон лишь пожал плечами.
– Лучше бы подарили ящик со стрелами!
На это Гизела ничего не ответила и тоже начала есть кашу, полив ее медом. Она и не подозревала, насколько голодна, и с аппетитом съела кашу, хлеб с мясом и даже сморщенное яблоко. Ален наблюдал за ней, попивая эль, а когда она вытерла пальцы салфеткой и откинулась на спинку кресла, одобрительно улыбнулся.
– Что я тебе говорил?
– Но я почти ничего не ела во время свадебного пиршества. Я…
– …очень волновалась, – закончил за нее он. – Тебе нечего меня бояться, если ты не…
– Не ослушаюсь тебя?
Он отрицательно покачал головой.
– Зная твой характер, уверен, что это все равно произойдет. Я имел в виду другое.
– Ты считаешь, что я могу… предать тебя? – Голубые глаза Гизелы засверкали от негодования.
– Я знаю только, что ты меня не любишь.
– Тем не менее я постараюсь стать тебе хорошей женой.
– Это не одно и то же. Однако… – Он встал, подошел к нише в стене и вынул обернутый в холст сверток.
– Это – в знак признательности… за прошлую ночь.
Гизела залилась краской. Он делал ей традиционный утренний подарок мужа жене удовлетворившей его в брачную ночь. Дрожащими пальцами она развязала ленту на свертке. На дорогом темно-желтом бархате лежало массивное ожерелье с изящным старинным узором. Гизела лишь слыхала, что такие украшения прежде носила саксонская знать, но сама ничего подобного никогда не видела.
– Это старинная и очень красивая вещь, – с восторгом вымолвила Гизела, дотронувшись до ожерелья.
– Это ожерелье продал мне ювелир из Окема. Ты ведь гордишься своим саксонским происхождением. Мне очень хотелось доставить тебе удовольствие.
Она бросила на Алена быстрый и вопрошающий взгляд. Неужто он настолько уверен в своей мужской удали, что намеревается возбудить в ней таким образом любовный пыл? Но ведь он мог бы попридержать подарок для другого важного события, например, рождения первенца. А что, если он на самом деле доволен ею?
– Благодарю вас, милорд, – тихо, но с достоинством сказала Гизела. – Я всегда буду дорожить этим украшением.
Он внимательно посмотрел на нее, затем слегка поклонился.
– А теперь, Гизела, прошу меня извинить, но в замке полно дел. Я уверен, что твоему отцу не терпится повидаться с тобой.
У дверей он задержался.
– Тебе не очень трудно называть меня по имени, хотя бы когда мы вдвоем?
Она приподняла голову, в упор взглянула на него и негромко сказала:
– Хорошо, Ален.
Он улыбнулся, снова поклонился и вышел.
Следующие дни пробежали в хлопотах – Гизела занималась приготовлениями к празднику Рождества. Целый день она сновала из кухни в кладовую и погреб, а запыхавшаяся Олдит следовала за ней по пятам. Ночи Гизела проводила в объятиях мужа. Он был с ней деликатен и ласков, а она чувствовала себя надежно и уютно, когда лежала, прижавшись к его теплому сильному телу. Засыпая, она уже думала о том, как ей повезло с мужем. Строгий и суровый со своими подчиненными, он был справедлив к провинившимся, но с ней Ален неизменно оставался терпеливым и нежным.
Он выразил свое искреннее восхищение тем, как она умело справилась с приготовлениями к Рождеству, и Гизела величаво восседала за высоким праздничным столом, зная, что ею гордятся и отец, и муж.
Гизела стояла на коленях в пустой и темной церкви у надгробия Кенрика и пыталась разобраться в своих чувствах. В предстоящую зиму в Элистоуне ожидалось много дел. К своему удивлению, она больше не находила замок мрачным и гнетущим. Все свободное время они с Олдит вышивали гобелен для зала, защищающий от сквозняков. Гизеле нравилось подбирать яркие шерстяные нитки Жизнь в Элистоуне вообще протекала спокойно, вот только… отношения с мужем сбивали ее с толку.
Гизела уже собралась уходить, как услыхала звон кольчуги. Она обернулась и увидела идущего к алтарю Алена. При виде жены он остановился, а она, смутившись, неловко поднялась на ноги. Он многозначительно посмотрел на надгробие своего прежнего соперника.
– Мне очень жаль, что я тебя побеспокоил, – холодно сказал он. – Я не знал, что ты здесь. Я ищу отца Иоанна.
Гизела не сразу нашла нужные слова.
– Вижу, что тебе хочется побыть наедине с усопшим. Я в другой раз поговорю с отцом Иоанном. – Он повернулся и пошел обратно по проходу.
– Я уже закончила молиться, – поспешно пробормотала она. – Я пришла сюда, потому… Рождество такой радостный для всех праздник, а он… уже не сможет быть с нами… Это ужасно…
– Да, Рождество – семейный праздник, и потеря близких и дорогих нам людей тем более мучительна, – равнодушно произнес барон. – Ты можешь приходить сюда, когда захочешь, только… – он на мгновение запнулся, – сообщи об этом мне или сенешалю сэру Клементу, чтобы мы могли предоставить тебе охрану. Ты должна понять, что сейчас небезопасно удаляться от замка одной. Тебе никто не помешает, если пожелаешь побыть в уединении, но из виду не упустят – я дам на этот счет строгие распоряжения. – В его голосе прозвучала горькая нотка. – Уверен, что твой отец такого же мнения.
– Я понимаю, что ты беспокоишься обо мне, Ален, – сказала она. – Но Олдит где-то рядом – собирает зимние травы.
– Олдит не защитит тебя! – резко оборвал он.
– Я поступлю так, как ты того требуешь, – покорно ответила Гизела и вздохнула.
В течение следующих нескольких дней отношения между супругами были немного натянутыми, но упреков не последовало. Гизела по-прежнему скорбела о Кенрике, но в то же время стала лучше понимать мужа и даже испытывать к нему привязанность.
Суровый по натуре человек, он тем не менее отличался остроумием и мог иногда пошутить и посмеяться над забавным случаем. На вторую ночь после свадьбы Хереуард прыгнул Гизеле на ноги, когда она уже улеглась в постель. Щенок просто занял свое привычное место подле хозяйки, но Ален, усмехнувшись, схватил его за загривок и сбросил на пол.
– Ну нет, малыш, – твердо сказал он. – Я не собираюсь делить с тобой супружеское ложе. Найди себе другое место.
Хереуард опять вскарабкался на кровать, положил передние лапы Гизеле на бок и умильно уставился на нее. Она со смехом оттолкнула его, но он вскочил в третий раз. Тогда де Тревиль позвал Юона, и тот унес щенка.
Во время рождественских праздников Гизела с мужем принимала и развлекала гостей, и она радостно заметила, что он был добр к приглашенным бродячим артистам.
Вернувшись в замок после их встречи в церкви, Гизела сразу почувствовала возникшую между ними напряженность. Ален был с ней вежлив, за ужином потчевал лакомствами, но ночью в спальне не появился. Правда, утром он извинился, объяснив свое отсутствие тем, что засиделся за делами с сэром Клементом и не хотел поздно ночью беспокоить ее. Гизела ему не поверила, так как рождественские праздники еще не закончились и в это время никто не обсуждает меры по обороне замка, да и сэр Клемент навряд ли предпочел подобные разговоры своей полногрудой жене.
Некоторые из гостей уже покинули Элистоун, хотя Крещение еще не наступило. Обстановка в доме изменилась. Обитатели замка как будто почувствовали разногласие, возникшее между молодоженами, но не осмеливались об этом болтать.
Как-то Гизела вошла в зал и увидела Сигурда, с недовольным видом стоящего перед хозяином.
Не повышая голоса, что было не в правилах де Тревиля, барон говорил:
– Я уже предупреждал, что не потерплю нарушения закона в моих владениях. Я узнал, что ты охотился в лесу. Если это повторится, больше не позволю тебе покидать пределы замка. Твоя мать пользуется уважением и у меня, и у миледи, но, если тебя поймают, ничто уже не поможет. Я не хочу причинять боль твоей матери, так что запомни мои слова и не вздумай больше ослушаться меня.
Сигурд стоял с удрученным видом.
– Да, милорд, – еле слышно прошептал он.
– В таком случае сейчас же убирайся вон и займись чем-нибудь полезным!
Мальчик низко поклонился и пошел к дверям, где столкнулся с Гизелой. Он торопливо поклонился и ей, но она успела разглядеть его сжатый рот и сердитый взгляд.
Только бы парень опять не попал в беду, подумала Гизела. Уж она-то знала, какую привольную жизнь привык вести Сигурд, браконьерствуя в окрестных лесах.
В тот же день Олдит разыскала свою госпожу в маленькой кладовой. Гизела сразу увидела, что кормилица очень расстроена.
– Опять Сигурд, – удрученно посетовала Олдит. – Его нигде нет, а он нужен на конюшне.
Гизела смешивала измельченную в порошок пижму со свиным салом для приготовления лечебного притирания. Она вытерла руки полотенцем и опустилась на стул.
– Ему приказали работать на конюшне? – Юон сказал, что барон Ален сегодня утром послал за ним и велел чем-нибудь заняться. Наверное, старший конюх нашел ему работу.
– Я случайно слышала, о чем барон говорил с Сигурдом. Олдит, он охотился в лесу последнее время?
– Он почти ничего мне не рассказывает – со слезами ответила та, – но мальчик так скучает по свободе и…
– И что?
– Там… в деревне живет девушка – дочка одного из вилланов лорда Алена. Я ее не видела, но одна служанка про нее рассказала. Она очень смазливая, и деревенские парни увиваются за ней. Боюсь, что Сигурд носил ей подарки, чтобы доказать свою ловкость…
– Он умелый стрелок, я это знаю.
– Да, отец обучил его, – вздохнула Олдит. – Мой Ролф был первым на стрельбище.
– Ты полагаешь, что Сигурд охотился на мелкую дичь и дарил ее этой девушке?
– Да. Вот дурачок! – сердито сказала Олдит. – Если он попадется, его ждет суровое наказание. – Она побелела. – Миледи, ему могут отрубить правую руку.
Утешать Олдит не было смысла. Сегодня утром Гизела слышала, как ее муж предупреждал Сигурда, и видела, с каким злобным выражением на лице тот уходил из зала.
– Ты знаешь, в какой стороне Элистоунского леса он охотится?
– Да.
– Есть ли среди слуг лорда Алена какой-нибудь верный человек, который не проговорится, если ему сказать о проделках Сигурда?
– Сигурд подружился с двумя парнишками его возраста – они давали ему пострелять во дворе. Их зовут Эдвин и Алгар. – Олдит задумалась. – Возможно, он залез в кроличий садок, так как Уинфрит – большая любительница нежного мяса.
Гизела встала.
– Я схожу к сэру Клементу и попрошу, чтобы он отпустил Эдвина и Алгара сопровождать меня в поездке за пределы замка. Ты можешь поехать на одной лошади с кем-нибудь из них. Лорд Ален сейчас отсутствует – он в Океме и, скорее всего, не вернется до темноты. Мы должны отыскать Сигурда, пока его не хватились и не отправились искать. Боюсь, что старший конюх что-то заподозрил, раз послал за ним. – Гизела нахмурилась. – Какой же он глупец, если посмел не послушаться лорда Алена, и именно в тот самый день, когда его предостерегли от этого!
– Мальчишка с ума сходит по девушке, – с горечью ответила Олдит. – Он думает, что деревенские парни опередят его, поскольку живут с ней рядом.
– Олдит, пойди и отыщи этих двоих лучников и вели вывести мою лошадь, а я уведомлю сэра Клемента о том, что собираюсь уехать. Если мы поторопимся, то успеем вернуться до наступления сумерек.
Гизела нашла сэра Клемента в подвале башни. Он пересчитывал наконечники копий и стрелы. Когда Гизела вошла, сенешаль поднял на нее близорукие глаза.
– Миледи, зачем же вы сами спустились сюда? Здесь пыльно, и вы испачкаете платье. Вам следовало послать за мной, и я тут же пришел бы в ваши покои или зал. Чем могу быть вам полезен?
Гизела лучезарно улыбнулась. Сэру Клементу де Бергу было около сорока. Тощий, как палка, он немного сутулился, а из-за плохого зрения выражение лица у него всегда было немного растерянное. Но на деловые качества своего сенешаля барон де Тревиль не мог пожаловаться.
– Я не хотела доставлять вам лишнего беспокойства, сэр Клемент, – сказала она. – Мне пришло в голову посетить церковь. Эдвин и Алгар согласились меня сопровождать, так что я буду в полной безопасности.
– Хорошо, – добродушно согласился сэр Клемент. Ему совсем не хотелось отрываться от работы в оружейной комнате, идти в зал и искать других слуг для охраны госпожи. – Эдвин – весьма разумный юноша, но не уезжайте далеко от замка, миледи. Скоро стемнеет, к тому же сегодня пасмурно.
– Обещаю, – улыбнулась ему Гизела и поспешила к себе в комнату, чтобы надеть теплый плащ с капюшоном.
Во дворе замка у (конюшни ее уже поджидали два молодых человека и Олдит. Лошадь Гизелы была готова, Эдвин держал поводья. Он и помог Гизеле сесть в седло. Она расправила широкую юбку и решительно сказала:
– Итак, в путь!
Эдвин и Алгар тоже сели на лошадей, а Алгар посадил Олдит позади себя. Маленькая кавалькада покинула двор, проехала мимо караула, через подъемный мост, а затем свернула в сторону церкви и Элистоунского леса.
Когда они проезжали по деревне, Олдит указала на домик, где жила Уинфрит. Всадники миновали три больших, еще бурых и незасеянных поля. Скоро зазеленеют побеги озимых пшеницы и ячменя, а вспаханное под пар поле позже используют как пастбище.
И вот они уже на опушке леса. Гизела не знала, куда следовать дальше, и поэтому вперед поехал Алгар, а Олдит, сидя позади него в седле, показывала путь. Съехав с главной дороги, они с трудом пробирались по лесным тропинкам.
Сигурда нигде не было.
– Вон там лачуга угольщика, – раздосадованная Олдит указала на поляну, где рос высокий дуб. – Когда идет дождь или холодно, Сигурд обычно прячется в ней. Мы не доехали милю до самого большого кроличьего садка, принадлежащего барону. Наверное, Сигурд ушел туда. Нельзя, чтобы его поймали с тушками.
Алгар повернулся в седле и вопросительно взглянул на госпожу, испрашивая ее согласия ехать дальше.
– Хорошо, – разрешила Гизела. – Если нам не повезет, вернемся в деревню. Я должна до темноты зайти к отцу Иоанну, как обещала сэру Клементу.
К Гизеле подъехал Эдвин.
– Сигурд – дурак, – сказал он. – Барон Ален строг, но справедлив. Если его поймают после утренней взбучки, то в лучшем случае выпорют.
Лошади неслышно шли по опавшей листве. Эдвин и Алгар внимательно смотрели по сторонам, ища своего приятеля. Лишь иногда они пересвистывались.
Вдруг лошадь Гизелы заржала, и она резко натянула поводья. Из-за кустов появилась хрупкая фигурка, держащая в руке двух мертвых кроликов.
– Сигурд! – воскликнула Олдит и стала слезать с лошади.
Мальчик подошел поближе и предостерегающе приложил палец к губам.
– Миледи, – хрипло прошептал он, приблизившись к лошади Гизелы, – вы должны очень тихо вернуться к поляне. В лачуге угольщика находятся подозрительные люди.
– Здесь, в Элистоунском лесу?
– Я уверен, что это налетчики. Они забили оленя и теперь жарят мясо.
Алгар в ярости фыркнул и снова усадил Олдит позади себя на седло, а Эдвин, нагнувшись, прошептал на ухо Гизеле:
– Миледи, нам лучше поступить, как говорит Сигурд, и поскорее уехать отсюда. Мы с Ангаром не сможем защитить вас.
Когда все они достигли поляны, Гизела спросила Сигурда:
– Сколько их там и что они делают так близко от крепости барона?
Сигурд, задыхаясь, сел на землю. Он прижимал к груди свои трофеи и старался не глядеть на мать.
– Я шел к хижине, – стыдливо глядя на Гизелу, наконец ответил он. – Я иногда там укрываюсь. В ней уже года два никто не живет. Я хотел… содрать шкуру с кроликов, чтобы отдать их…
– Уинфрит, – мрачно закончила за него мать.
Сигурд виновато отвернулся.
– Да, Уинфрит! Я уже подошел к хижине, но увидел, как оттуда выходит человек, а потом еще один. Они разожгли костер и стали жарить оленину – я по запаху это понял. Им плевать на закон о браконьерах.
– И не только им, – язвительно вставила Олдит.
Сигурд поморщился.
– Один из них – такой громила с огненно-рыжими волосами и бородой.
Тут Гизела сдавленно охнула, и Олдит бросила на нее быстрый взгляд.
– Он вам знаком? Гизела покачала головой.
– Я видела похожего человека тогда, в Брингхерсте, но, может, это и не тот. У него тоже были рыжие волосы, и он отдавал приказы… – Гизела замолчала и закусила губу.
А Сигурд продолжал свой рассказ:
– Ну, я спрятался и стал следить за хижиной. Оттуда выходили люди с кусками сырого мяса и жарили его на треножнике над огнем. Я не знаю, сколько их было, но по крайней мере шесть, а может, и больше. Они говорили о добыче. Я видел у них разные вещи, награбленные в каком-то поместье около Окема. Они смеялись… – Сигурд смущенно замолк, вспоминая, как разбойники хвастались, что подожгли дом и всласть поизмывались над женщинами. – Теперь они остановились отдохнуть и поесть, прежде чем вернуться к хозяину.
– Это люди Мейджера де Котэна? – спросила Гизела.
Сигурд покачал головой.
– Они были закутаны в плащи от холода, и я не разглядел их гербов. Думаю, что они из той же шайки, которая… – он не договорил, вспомнив о нападении на Брингхерст.
– Их следует сейчас же задержать, – с гневом воскликнула Гизела, – пока они ничего не заподозрили.
– Но нас так мало, – вмешался Эдвин, – и у нас нет достаточно оружия, а разбойники вооружены до зубов и привыкли к битвам.
– Скорее, они привыкли нападать на беззащитных! – резко оборвала его Гизела. – Неужели мы позволим им уйти?
– Один из нас может поскакать в замок и сообщить сэру Клементу о том, что наемные грабители находятся поблизости с Элистоуном. Он вышлет отряд, – предложил Алгар.
– Вот ты и поезжай! А мы поедем следом, помедленнее.
Алгар вопросительно взглянул на своего приятеля, не зная, как поступить. Оставить госпожу? Ведь его послали сопровождать ее. Но Эдвин одобрительно кивнул, и Алгар тут же поскакал по тропинке, направляясь к большой дороге, ведущей в деревню и замок.
Эдвин насмешливо взглянул на Сигурда.
– А ты, дружок, выброси эти тушки, чтобы в деревне тебя с ними не увидели. Мы ведь приехали предупредить тебя о том, что старший конюх вне себя от гнева.
Сигурд с сожалением посмотрел на свои трофеи. Он проявил немалую ловкость, чтобы раздобыть их для Уинфрит, доказывая ей тем самым свою преданность и желание угодить даже ценой порки.
Кроличьи садки считались заповедными и содержались исключительно для нужд знати. Эта мода лишь недавно пришла из Нормандии. Маленькие зверьки ценились за нежное мясо и за мех. Сигурд задумался – так взять и выбросить тушки? Ну уж нет! И он решил закопать их где-нибудь поблизости, чтобы завтра утром забрать.
– Отведи меня обратно к хижине, – приказала Гизела Сигурду.
– Что?! – в один голос с ужасом воскликнули Эдвин и Олдит, а Сигурд молча уставился на нее.
Олдит подошла к Гизеле и ухватилась за ее руку.
– Миледи, это невозможно!
– Возможно! Я хочу сама посмотреть, какие гербы на одежде этих людей и куда они направляются. Эдвин, ты можешь не идти со мной, если не хочешь, и ты, Олдит. Оставайтесь здесь и ждите отряд сэра Клемента. Эдвин побледнел и закричал:
– Миледи, это опасно! Вы нарушите приказ господина барона. Я не могу отпустить вас туда.
Гизела обратила на него твердый взгляд.
– А кто может мне помешать? Ты что, удержишь меня силой, Эдвин? Не думаю, что это понравится твоему господину.
Эдвин побледнел еще больше. Он представил себе, что произойдет, если он поступит так, как его вынуждает госпожа. Юноша был загнан в тупик. Если он отправится с миледи к хижине, ему грозит гнев милорда, а если отпустит ее одну – придется и того хуже.
Гизела, увидев растерянность юноши, смягчилась:
– Я должна туда пойти, Эдвин! Скорее всего, как раз эти негодяи разрушили мой дом и ранили отца. Их следует судить, и я отправлюсь одна, поверь мне!
Эдвин беспомощно посмотрел на Олдит. Кормилица попыталась снова переубедить Гизелу, но ничего не получилось.
– Будет лучше, если мы пойдем пешком, – предложил Сигурд.
Эдвин спрыгнул с лошади и привязал поводья к ветке. Затем помог спешиться Гизеле.
– Поймите, миледи, – нерешительно произнес он, – сэр Клемент может и не прислать отряд в отсутствие милорда. Ведь главная работа сенешаля – оборона замка.
– Знаю, – спокойно ответила Гизела. – Вот почему мы должны выяснить, что делают эти люди.
Олдит совсем поникла: она боялась не только за госпожу, но и за сына. Забрав у него тушки кроликов, она печально кивнула, когда Сигурд первым пошел обратно по тропинке.
Они шли очень медленно. Сигурд раздвигал низко нависшие ветки, чтобы Гизеле было легче пробираться по заросшей тропе. Вскоре они вышли на пригорок, откуда был виден вход в лачугу.
Костер все еще дымился, и в воздухе пахло паленым мясом. Из лачуги доносился громкий смех и разговор по-французски. Выходит, грабители были нормандцами, а не местными жителями!
Гизела легла на толстый слой опавших листьев, Сигурд и Эдвин устроились по обе стороны от нее. За хижиной виднелась дорога, по которой, очевидно, и пришли разбойники. Почему они сразу не отправились обратно? Может быть, их преследовали? Если другое поместье постигла участь Брингхерста, то там наверняка не осталось никого, кто мог бы броситься в погоню. Эти вояки были уверены в своей безнаказанности и решили, как сказал Сигурд, подкрепиться, прежде чем отправиться дальше. Вероятно, они сейчас делят награбленное добро.
От возмущения у Гизелы закипела кровь, она едва удержалась, чтобы не побежать в хижину. Нет, она не такая дурочка! Ей надо иметь доказательство пребывания наемников Мейджера де Котэна в непосредственной близости от Элистоунского замка. Тогда она заставит главного судью графства и собственного мужа предпринять шаги против этого человека и судить его. А может, Мейджер сам разбойник и находится сейчас в хижине вместе с шайкой? Взволнованная Гизела приподнялась, но Эдвин удержал ее.
– Осторожно, миледи, – прошептал он ей на ухо.
Гизела не стала спорить, но вся превратилась в слух и не спускала глаз с хижины.
Казалось, прошло несколько часов с тех пор, как они, затаив дыхание, начали следить за грабителями. Гизела продрогла, лежа на сырой земле, и у нее затекло все тело.
Покосившаяся дверь лачуги неожиданно распахнулась. Оттуда вышел человек и стал затаптывать золу от костра. Странно, подумала Гизела, что он беспокоится, как бы не сгорела хибарка. А что, если здесь собирается шайка после налетов? Возможно, они приходили сюда, ограбив Брингхерст?
Ее затошнило от отвращения. Из хижины слышались звуки, словно там собирали вещи. Гизела снова приподняла голову, и мальчики схватили ее за руки.
Грабители гуськом вышли из своего убежища. Они зевали, довольно потягивались и со смехом озирались вокруг. Их было человек шесть, и среди них Гизела заметила рыжего детину, который отдавал приказы. Теперь она почти не сомневалась, что именно он верховодил во время налета на Брингхерст. Ей не терпелось встать во весь рост и бросить ему в лицо обвинения, но ее удерживали Эдвин и Сигурд.
Она не заметила лошадей. Интересно, где они их прятали? Наверное, поближе к дороге на Окем. Выходит, бандиты собираются идти туда пешком, и сейчас самое время захватить шайку. Почему сэр Клемент до сих пор не прислал людей? Гизела в ярости заскрежетала зубами от собственной беспомощности. Нельзя упускать такую возможность и позволить шайке разбойников преспокойно скрыться в лесу. Нет, она должна последовать за ними, невзирая на протесты охраняющих ее юношей.
Разбойники вытянулись в цепочку с рыжим главарем позади и двинулись к лесу. Рыжеволосый все оглядывался через плечо, видно, беспокоясь, нет ли погони. Да он прихлопнет, словно надоедливую муху, любого, кто осмелится ему помешать, с горечью подумала Гизела.
Терпению ее наступил конец, когда рыжеволосый исчез за деревьями. Скорее всего, бандиты шли к окемской дороге, но она часто ездила по этому лесу с Кенриком и знала, что там есть и другие тропинки, которые ведут к Эмпингему и Стэмфорду. Ей надо точно знать, по какой из дорог они ушли.
Гизела вырвалась из рук своих охранников, вскочила на ноги и стала подниматься на бугор, собираясь следовать за последним скрывшимся в лесу разбойником. Эдвин тихо выругался у нее за спиной и вместе с Сигурдом попытался догнать, но она подхватила подол юбки и побежала к дороге.
