Текст книги "Псион"

Автор книги: Джоан Виндж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Глава 3

Псионы сидели на стульях, расставленных кругом в комнате с перламутровыми стенами и кафельным полом; их было человек двенадцать. Окно выходило в небо.

Зибелинг стоял посреди комнаты, когда я вошел. Он хмуро посмотрел на меня, как будто я опоздал, и произнес:

– Это Кот. Он владеет телепатией.

Все замолчали. Я заметил рыжеволосую женщину, ту самую, которую я видел в первый день; она разглядывала меня. Мне не хотелось идти к этим людям, зная, что они обо мне подумают и наверняка поднимут на смех. Какого черта они меня разглядывали? Вдруг я увидел женщину, которая некогда дала мне шарфик. Она тоже глядела на меня, но выражение ее глаз изменилось. Неожиданно я посмотрел на себя как бы со стороны и увидел опрятного, чисто одетого молодого человека в новом комбинезоне. Я больше не грязный оборванец, измазанный красителем. Кроме того, я понял, что сидящие в комнате люди тоже не были знакомы друг с другом.

Неожиданно для себя я успокоился, и все встало на свои места.

На губах женщины появилась полуулыбка, она потупила глаза. Я прошел в комнату, сел на пустое место, извлек упаковку с камфорой и отправил таблетку в рот. Только сейчас я заметил Кортелью, который сидел среди псионов. Он кивнул мне.

Зибелинг заговорил о том, что большинство псионов ощущают страх или стыд оттого, что не осознают свои возможности, а общество их не понимает. Научившись контролировать свой разум так же, как свое тело, псионы могут почувствовать себя такими же нормальными людьми, как все, понять, что быть псионом хорошо и почетно. Он называл способности псионов Даром и убеждал, что это не должно травмировать его обладателей, а, напротив, призвано быть предметом гордости.

Научить управлять Даром – цель исследований института. Он произносил свою речь улыбаясь, и слова его были наполнены гордостью и воодушевлением. Я никогда раньше не видел Зибелинга таким – он совершенно преобразился. Я смотрел на лица слушателей, у многих – просветленные.

После того как он закончил, мы приступили к новым упражнениям. Зибелинг поставил свечу на стол, повернулся к ней спиной и объявил, что сейчас мы будем использовать Дар, чтобы зажечь ее. Держа в воздухе зажигалку, он чиркнул ее и при помощи телекинеза послал огонь к свече. Пламя прошло мимо него по воздуху, и свеча зажглась. Зибелинг погасил свечу и передал зажигалку той женщине, которая улыбалась мне.

– Джули?

Не знаю почему, но меня удивило, что Зибелинг – тоже псион. Многое сразу прояснилось. Джули поднялась, и вот она уже стояла рядом со свечой, затем опять сидела, и все это в мгновение ока: она умела телепортироваться. Свеча уже горела, и зажигалка уже лежала на столе. Зибелинг кивнул.

Кто-то из присутствующих мысленным приказом поднял зажигалку в воздух, и она пролетела, вращаясь. Зибелинг поймал ее и бросил мне.

– А что я должен с ней делать? Я не владею телекинезом.

Зибелинг не ответил. Я сидел, чувствуя себя глупым и раздраженным, и внезапно в моей голове возникли слова:

– (Эй, телепат, попроси меня зажечь ее.) Я огляделся и увидел человека, который подбадривающе улыбнулся мне. Это был Кортелью. Я вопросительно посмотрел на него, но он покачал головой.

– (Попроси меня.) – Кортелью открыл сознание для контакта.

Сцепив зубы, я подумал:

– (А не зажжете ли вы свечу?)

Он мигнул:

– (Не ори так. С удовольствием.)

Я бросил ему зажигалку. Он протянул руку и зажег свечу. Зибелинг кивнул и передал зажигалку следующему. Она обошла сидящих в кругу, и под конец мне это уже стало нравиться.

Когда зажигалку взяла рыжеволосая женщина, она просто подошла к свече и зажгла ее, будто была не в состоянии применить другой способ. Я улыбнулся, но она не казалась растерянной. Зибелинг заметил мою усмешку и сказал громко:

– Дарра занимается предвидением, она предсказывает будущее. Псионы обладают различными задатками, наподобие разных актерских амплуа. Иногда только ваш талант служит ключом к решению проблем, иногда именно ваш может не подойти. Поэтому не стесняйтесь, если у вас не все получается, – это свойственно людям.

Все рассмеялись.

Позже, когда я не смог сдвинуть стул при помощи телекинеза, а потом это не вышло и у Кортелью, он пожал плечами и передал:

– (Всегда в наличии остаются карты. Но только мы в состоянии шулерничать!) Я громко рассмеялся, все обернулись, и та, которую звали Джули, вновь улыбнулась. И мне кажется, в тот день я узнал нечто большее, чем несколько псионских штучек. Пока я размышлял, Зибелинг сказал что-то, и все встали. Я посмотрел на Кортелью и послал ему вопрос: что происходит?

– (Пришла пора решать, что делать, пока не появилась Объединенная Служба Безопасности.)

Я ничего не понял, но последовал за остальными. Мы прошли в другую лабораторию, где я еще не был. Я сел, как и остальные, напротив сенсорной панели управления, и кто-то в другом конце комнаты заговорил о средствах связи.

С таким же успехом он мог чирикать по-птичьи. Я ничего не понимал и откровенно скучал, вертя таблетку камфоры между пальцами, пока не услышал:

– Нажмите сектор «ВКЛЮЧИТЬ». Теперь положите пальцы на сектор, обозначенный…

Я посмотрел на панель управления, протянул к ней руки и отдернул. Кожа невыносимо зачесалась. Я не могу… Как назло, Кортелью куда-то исчез и не мог мне помочь. Но рядом была Джули, и она, похоже, знала, что делать… Я попытался проникнуть в ее сознание. Оно вышвырнуло меня с отчетливой вспышкой испуга; она тяжело вздохнула и закрыла лицо рукой. Затем ее серые глаза, загадочные и удивленные, обернулись ко мне. Так же, как и меня, ее пугали подобные вторжения.

Я отвернулся к дисплею, сжав руки. Но было слишком поздно: Зибелинг заметил мой маневр. Он подошел ко мне сзади, и я почувствовал, что он сначала посмотрел на Джули, потом на пустой экран.

– В чем дело? – Я не ответил. – Нажми там, где написано: «Включить». – Зибелинг явно пытался сохранить выдержку.

Я не двинулся, чувствуя, что он закипает.

– Я не могу.

– Что?

– Он, наверное, не умеет читать, Ардан, – произнесла рыжеволосая предсказательница достаточно громко, чтобы это стало достоянием всех присутствующих.

– Это правда?

Я кивнул, едва шевельнув головой, как будто моя шея не двигалась.

– Тогда, боюсь, ты не можешь участвовать в…

Я встал:

– Почему меня заставляют это делать? Это ничего общего с телепатией не имеет. Да черт с…

Я почувствовал прикосновение в глубине сознания, словно легкую руку, и, ничего не понимая, замолчал и сел.

– Ничего страшного, – произнес голос. – Это должно помочь ему, Ардан. Давай, Кот, это легче легкого, посмотри на лицо…

Я увидел, как Джули прикоснулась к краю пульта: я был слишком унижен, чтобы смотреть куда-нибудь еще. На дисплее появились голографические изображения, после чего она выключила экран и предоставила попробовать и мне.

Через минуту Зибелинг произнес:

– Если ты сможешь этому научиться, я объясню тебе, для чего это нужно. – И он вышел.

– Ты справишься, – сказала Джули, не глядя на меня.

– А вам-то что? Вы вовсе не обязаны мне помогать!

Ее лицо изменилось, она взглянула на меня прежними глазами без всякого выражения и пожала плечами:

– Не знаю.

Я опять почувствовал себя в дурацком положении и собирался сказать ей, чтобы она не совалась в чужие дела, но выдал совсем другое:

– Я прошу прощения… – и красноречиво тронул свою голову. Она кивнула.

Больше я не разговаривал с ней, но от помощи не отказывался.

Зибелинг вернулся, чтобы посмотреть на мои успехи, после того как все вышли. Похоже, его чуть ли не огорчило то, что у меня все получилось.

– Если ты будешь устраивать такое на каждом шагу, я не смогу требовать с Джули…

– Да мне это не трудно, Ардан. Он хочет продолжать, я помогу ему. – Она поднялась. – У меня целая вечность времени.

– Мы можем привлечь второго телепата, – сказал чей-то голос. – Он сегодня неплохо поработал. – Я поднял голову. Я думал, что все покинули комнату, но, оказывается, Кортелью остался.

Зибелинг нахмурился:

– Не думаю, чтобы он…

– Я хочу продолжать. Я буду стараться.

Он обернулся ко мне, все еще не уверенный:

– Ну хорошо. Я думаю, что… Джули! Если вы подождете, мне кажется, я могу вас проводить…

Мгновение он выглядел растерянным мальчишкой. Не успев покинуть помещение, Джули вернулась. Кортелью усмехнулся неизвестно чему за ее спиной и тоже подошел ко мне. Зибелинг раздраженно продолжал:

– Когда я рассказывал о твоих задачах, я не стал говорить всего; я не знал, будет ли из тебя прок. Остальные уже знают, что их ожидает. Ты должен принять решение сознательно. Мы – псионы, и наша задача – развивать свои способности. Нас спонсирует Федеральное Транспортное Управление – ФТУ. Все, что я говорил тебе, правда, но не вся. ФТУ не ограничивается обычным экспериментом. В программу входят вопросы безопасности Федерации, где псионика играет не последнюю роль. Считается, что исследования привлекут внимание главы криминального мира – некоего Квиксилвера. – При этом имени его губы дрогнули. Кортелью изменился в лице, и даже Джули стала серьезной и напряженной.

– Ничего себе имечко, – хмыкнул я. – Вы все что-то имеете против этого парня?

– Квиксилвер – тоже псион, – сказал Кортелью, и Зибелинг кивнул.

– Это террорист галактического масштаба. Он использует свои способности, чтобы совершать преступления по всей Галактике.

– Какие преступления?

Зибелинг опять нахмурился.

– Самые дорогостоящие и сумасшедшие, – ответил за него Кортелью.

– Отвратительные, – тихо добавила Джули, и неожиданно мне расхотелось узнавать подробности.

– Поговаривают, что он обладает многими способностями псионов и всеми – в совершенстве, – продолжал Кортелью. – Возьмем хотя бы телекинез, и представим, что можно из этого извлечь… Синдикаты нанимают Квиксилвера и используют в борьбе с правительствами-соперниками. Для него деньги не пахнут. И он пользуется энергией пси, чтобы просочиться сквозь сети, расставленные Службой Безопасности, как вода. Пока никто не был в состоянии даже приблизиться к нему. Никто не может ничего о нем сказать, неизвестно даже, как он выглядит. Его надо остановить. И это наша конечная цель.

– Другими словами, мы – наживка, – уточнил Зибелинг. – Если Квиксилвер заглотит ее, мы должны будем стать лазутчиками в стане врага. Пока нам нечего бояться, но если мы свяжемся с Квиксилвером, опасность будет велика. Поэтому каждый из вас отныне станет полноправным…

– Каждый? – воскликнул я. Он кивнул, подтверждая мою догадку; моя рука соскользнула с подлокотника. – Господи, вы хотите сказать… У меня появился бы электронный браслет и все остальное? Как у настоящего человека?

– Надо полагать так, – Зибелинг взглянул на часы в нижней части экрана моего терминала. – Тебя это устраивает?

– Вы шутите?

– Джули… – Зибелинг дал понять, что уходит.

– Нет, расскажите мне еще об этом. – Странные вопросы, которые задавали службисты перед тем, как привезти меня сюда, и то, что показывал Кортелью, – все это стало выстраиваться в логическую схему.

– Я думал, твоя единственная мечта – увильнуть от Контрактного Труда.

Присутствующие с удивлением поглядели на Зибелинга, а затем на меня.

– Ну… возможно, я передумал.

– Известно ли тебе что-нибудь о колониях в Туманности Рака? – Это, конечно, встрял Кортелью.

– Я слышал, что Туманность Рака – это взорвавшаяся звезда. Она находится… где-то там. – Я махнул рукой в направлении окна.

– Это в четырех тысячах пятистах световых лет отсюда, – пояснил Кортелью.

– Но где-то ты прав…

– Что такое световой год?

Зибелинг вздохнул и открыл свою папку:

– Если ты действительно хочешь узнать об этом, тебе надо вначале многому научиться. Мы можем помочь тебе…

Все втроем они начали говорить о Колониях Рака, Федеральном Транспортном Управлении, о Земле и о том, какое отношение это имеет к нашей деятельности в институте. Кортелью сказал, что Туманность Рака образована газом и обломками породы, которые остались от звезды, взорвавшейся в те далекие времена, когда люди еще не покинули пределов Земли. Астрономы Ардатеи видят туманность как гигантское кольцо дыма, и в таком виде она расширялась в пространстве. Световой год – это расстояние, которое поток света проходит за год, продвигаясь со скоростью около трехсот тысяч километров в секунду. И даже с этой чудовищной скоростью свет оттуда приходил в Ардатею через тысячелетия. Настоящая Туманность Рака выглядела иначе, чем то, что в течение пяти тысяч лет наблюдали астрономы из обсерваторий. Вокруг туманности, очень близко от нее, вращались несколько звездных систем с необитаемыми планетами – это и были Колонии Рака.

Федеральное Транспортное Управление напрямую управляло Колониями, другие службы Федерации – через посредничество ФТУ, потому что оно контролировало перевозки в Колонии и из них. ФТУ как организация возникла на Земле задолго до звездных полетов и завоевания космоса. Первоначальной его задачей был контроль над торговлей, которую вели участники конфедерации многонациональных корпораций, постепенно заменивших традиционные правительства. Когда торговые связи и перевозки в рамках Солнечной системы, бесконечно усложнившиеся, были налажены, значение ФТУ резко выросло.

И оно продолжало возрастать, когда ФТУ получило доступ к распределению энергетических ресурсов во время междоусобных войн различных синдикатов.

Обогатившись за счет этого, ФТУ стало производить свои межзвездные корабли и даже оружие и создало более мощную службу безопасности, чем большинство других корпораций.

Когда были освоены сверхсветовые скорости, человек смог долетать до ближайших звезд за считанные недели – вместо лет. Многонациональные корпорации на Земле получили возможность основать галактические империи и принялись затачивать ножи, чтобы применить их на звездах. Дряхлое Всемирное Правительство, управлявшее Землей, все еще функционировало и даже издавало законы, будучи не в силах обеспечить их выполнение. Новая Человеческая Федерация стала раздуваться от Земли, как мыльный пузырь. Наконец, ФТУ снарядило экспедицию в Туманность Рака на поиски телхассия. От Кортелью я уже слышал об этом элементе, настолько редком, что его практически невозможно было найти на поверхности, а только в ядре звезды. Федерации требовалось все больше телхассия, чтобы сделать сверхсветовые межзвездные перелеты дешевле и легче.

Экспедиции Транспортного Управления удалось обнаружить осколок погибшей звезды, все еще вращающийся вокруг крохотной нейтронной звезды, которая представляла собой все, что осталось после взрыва сверхновой. Этот осколок получил название Синдер, и это был единственный досягаемый слиток телхассия.

Когда началась его добыча, граждане Человеческой Федерации получили возможность курсировать между мирами так же свободно, как между континентами на планетах.

Однако в расчет забыли принять одно обстоятельство: ФТУ присвоило запас телхассия. Это означало, что Управление теперь не только осуществляло перевозки внутри Федерации, но и контролировало их. Независимо от мощи того или иного синдиката, в особенности имеющего тенденцию к усилению, он должен был подчиняться условиям, диктуемым ФТУ, иначе не мог получить телхассий, столь необходимый для полетов межзвездных кораблей и работы бортовых компьютерных систем. Те корпорации, которые занимались перевозками, пострадали больше всего, так как Управление захватило все их позиции и установило свои правила.

Управление не удовлетворилось уже имеющимися властью и деньгами, оно вынашивало далеко идущие планы по их наращиванию за счет конкурентов. В его распоряжении были достаточно мощные особые части, которые позволяли проводить в жизнь некоторые законы Федерации. Синдикаты, в свою очередь, удерживались от жестокого соперничества, к которому они привыкли, и им с большой неохотой приходилось мириться с подобным положением вещей.

Таким образом, вокруг Туманности Рака выросла независимая Колония, контролируемая Управлением. Остальная часть Федерации, даже если она составляла всего лишь несколько сотен световых лет в поперечнике, уже не была похожа на пузырь, равномерно расширяющийся во все стороны: она начала вытягиваться по направлению к Колониям. Земля утратила экономическую независимость, и Куарро стал Федеральной Зоной Торговли, новым центром сосредоточения финансов, власти и влияния.

Так Объединенная Служба Безопасности Куарро – части особого назначения ФТУ – оказалась связанной с событиями, происходившими в Колониях Рака. В Управление поступила через агентов информация, что в Колониях замечена нелегальная грязная торговля и что ее поддерживают некоторые синдикаты или их объединения. Однако подобраться к ядру группировки никак не удавалось – ведущие фигуры в этой игре постоянно ускользали. Существовало мнение, что всем заправлял Квиксилвер, кем бы он ни был. Особое беспокойство вызывало то, что месторождение телхассия находилось как раз в Колониях. Известно стало также, что Квиксилвер имеет агентов и в Куарро и набирает сотрудников.

Перед нами была задача – подобно лазутчикам, подобраться к злодеям и разрушить их планы, пока они не подорвали основы Федерации. Зибелинг патетически обрисовал, как простые псионы могут спасти Галактику. Я попробовал представить себя настоящим героем, решающим столь благородную задачу.

– И не ухмыляйся, – строго сказал Зибелинг, – нам не до шуток. Если будешь так реагировать, я отошлю тебя обратно – ты уже достаточно здесь повидал.

Я вздохнул:

– Хорошо, по крайней мере, что вы не читаете мысли.

Кортелью прыснул и покачал головой. Зибелинг отвернулся, ища глазами Джули. Я видел, как они вышли вместе, направляясь домой. У меня же дома никогда не было. Голова моя разламывалась от огромного объема информации, и мне казалось, что стоит мне шевельнуть ею, как все пойдет кругом. Я думал о псионах, которых отправляют в Колонии, о том, как я разоблачаю мафию, становлюсь героем и вхожу в историю. Я посмотрел на свои руки, на запястье, где через пару недель будет красоваться электронный датчик… на сломанный и криво сросшийся большой палец – результат неудачного визита в чужую сумочку. И тут я почувствовал радость, оттого что не возвращаюсь к себе домой…

На следующий день Гоба и его спецы опять применили гипноз, пытаясь открыть доступ к моим воспоминаниям и выудить настоящую правду из того, что со мной было до телепатических опытов. Потом Дир Кортелью выжимал из меня соки, как никогда, обучая уловкам, которые должны помочь при отражений фронтального вторжения в мое сознание. Это было не легче, но, по крайней мере, теперь я понимал, для чего все эти усилия, и старался вовсю.

Затем я участвовал в настоящих опытах, играя с другими псионами в специально разработанные игры с привлечением пси-энергии и ожидая дальнейших событий. Вскоре я поймал себя на желании, чтобы это ожидание продолжалось вечно. Иногда мне кажется, что это время было самым счастливым в моей жизни.

Удивительно все же, насколько быстро я привык к Институту Сакаффа, хотя все здесь разительно отличалось от моей прошлой жизни. На мне была приличная одежда, которая меня вполне устраивала. Я ел вволю и когда хотел. У меня была своя комната. Теперь меня не запирали на ночь, да это и не имело уже смысла; моя постель была мягкой, чистой и главное – моей, а большего и не требовалось.

Помимо нашей программы, в институте велось еще двенадцать различных исследований, и сотрудники лабораторий, привыкнув ко мне, позволяли беспрепятственно расхаживать и наблюдать. Или сидеть и глазеть по сторонам в комнате отдыха, если у меня было такое настроение. Отсутствие наркотика никак не сказывалось на моем хорошем настроении; стоило взглянуть в окно, и это действовало как сладкий дурман, получаемый от зелья. Иногда мне хотелось ущипнуть себя, чтобы удостовериться, что все это не сон.

Мне нравилось представлять себе будущее: я видел группу пионеров Туманности Рака, колонистов и добытчиков в Колонии, дом посреди дикой пустыни.

На границах соседних миров жизнь была тяжелой, но интересной, и никому не было дела до твоего прошлого – имели значение лишь те усилия, которые ты предпринимаешь сейчас. Там ты мог начать все снова, с нуля, и теперь уже встать на истинный путь. Кажется, я испытывал в этом потребность, у меня была даже мысль использовать часть своих сбережений, чтобы добраться туда по окончании эксперимента. И я обрадовался, когда узнал, что мы должны помогать развивающимся Колониям.

Но больше всего удовольствия мне доставляла работа с другими псионами, если даже это означало, что я был одним из многих. Заниматься было нелегко, а Зибелинг нарочно делал это еще более трудным, усложняя задачу, но мне всегда хотелось продолжать. У меня даже были успехи. Я думаю, что добился бы их, если бы и не пытался ставить Зибелингу палки в колеса. Я честно старался, доказывая что-то кому-то, возможно, самому себе.

Ни одно занятие не обходилось без Джули Та Минг. Даже в те дни, когда нам не приходилось работать вместе, она оставалась после своих занятий со мной и предлагала заучить информацию наизусть. Мне казалось, что это должен был делать Кортелью, но он только усмехался и говорил, что теперь он знает, где все мое внимание, намекая на Джули, и он был не так уж далек от истины. Я редко отвечал ему, краснел и знал, что это правда. Джули учила меня, как пользоваться дисплеем, как читать буквы и символы, с помощью которых на двух разных досках было написано одно и то же слово. Она занималась со мной до тех пор, пока я не начал усваивать материал так же быстро, как и любой другой.

– Затем следует нажать это, теперь – это. – Я ошибочно коснулся рукой не того квадрата на терминале, и дисплей вспыхнул красным. – Черт!

Я отпрянул от терминала, раздосадованно взмахнув руками. Джули наклонилась к терминалу и в десятый раз очистила дисплей; ее черные волосы коснулись моего плеча.

– Эти две буквы очень похожи, всякий мог их перепутать. Попробуй еще, – сказала она таким же терпеливым и спокойным голосом, что и час назад. Ей каким-то образом удавалось поддерживать во мне уверенность в своих силах.

Однако я не мог не осознавать своей беспомощности.

– Господи, да я никогда не смогу их различить. Они ничего не значат для меня!

Она посмотрела мне прямо в глаза.

– Ты устал… Твой организм уже кричит, требуя сна. Почему ты не спишь по ночам, зная, что днем тебе предстоит работать?

Джули не обвиняла, в ее тоне был искренний интерес. Я напрягся, мне было неприятно, что ей были доподлинно известны мои ощущения. Джули обладала магической способностью улавливать чувства других, независимо от того, хотела она этого или нет. Я нахмурился:

– Я привык к этому.

В Старом городе я вел ночной образ жизни, потому что это было самое безлюдное время, а я сторонился толпы. Теперь я не спал, потому что боялся заснуть. На лице Джули я прочитал, что она понимает причину этого, но предпочитает не углубляться в тему. У нее были свои страхи.

Она выключила клавиатуру терминала, пробормотав:

– Да они ничего и не обозначают…

Я пошел за ней по лаборатории. Снаружи сумерки окрашивали Куарро в глубокий сиреневый цвет. Несколькими этажами ниже на крыше находился сад; казалось, что деревья движутся в прохладном сумеречном воздухе. Джули включила другой экран и принялась работать с ним. Я остановился рядом, наблюдая за ней, достаточно близко, наши бедра соприкоснулись. Я вдруг поймал себя на том, что думаю лишь о том, как близка она сейчас ко мне, что мы прикасаемся друг к другу и как изящно вьются ее волосы… Меня пронзило острое желание, и я подумал, не была бы она против, если бы… Мысль о том, что она знает все, что я чувствую, обрушилась на меня, как ведро холодной воды. Я быстро опустил щит на свое сознание, спрятав за ним возникшую мысль, и отошел от Джули.

Она оторвала глаза от дисплея с испуганным видом – то ли оттого, что почувствовала то же самое, что и я, то ли потому, что больше не могла читать то, что делается в моей голове. Я смотрел в окно, теребя таблетку камфоры и переминаясь.

– Кот! – окликнула меня Джули.

Я не мог сказать, что она чувствует, но на секунду ее губы приняли слабое подобие улыбки. Она не смотрела на меня, когда я вновь подошел к ней, и сказала:

– У тебя движения танцовщика. Ты очень быстр и изящен.

– Я? – Она застала меня врасплох. – Наверное, оттого, что мне все время в жизни приходится как по канату ходить. – Я сунул руки в карманы. Первый раз за всю мою жизнь кто-то удосужился сказать обо мне доброе слово! – Что это? – кивнул я в сторону дисплея. На пустом ярком экране были напечатаны три буквы.

– Это твое имя.

Я прикоснулся рукой к экрану.

– Мое имя?

Она кивнула, обводя буквы указкой и называя их:

– К-О-Т, получается Кот.

Я повторил звуки за ней.

– Эти буквы я видел раньше.

Джули вновь кивнула. Внезапно эти буквы приобрели для меня значение. Я протянул руку, забрал указку у Джули и дотронулся ею до экрана, оставив на нем яркое пятно.

В это время в комнату вошли, я почувствовал это прежде, чем увидел вошедших. Это были Зибелинг и службисты. Я отпрянул от экрана, бросил указку, судорожно ища глазами второй выход… Джули схватила меня за рукав:

– Успокойся, это пришли за мной.

– За тобой?

Я увидел, что униформа на службисте не принадлежала ФТУ и имела знаки отличия одного из синдикатов.

– Джули, у тебя неприятности?

Она не ответила. Зибелинг подошел к нам, оставив службиста у двери. У Джули при виде Зибелинга всегда появлялась улыбка, однако сейчас ее лицо было застывшим и бледным, и мысли ее были темны, как ночь.

– Джули, с тобой хотят поговорить, – произнес Зибелинг.

Она кивнула, не поднимая головы:

– Знаю, Ардан, и не хочу его видеть. Пожалуйста, пусть он уйдет… – Она стала кусать ноготь.

– Я думаю, тебе все-таки лучше поговорить с ним. – Спокойный голос Зибелинга прозвучал как приказ. – Джули, ты не сказала мне, что ты…

Она схватила указку и сунула ее мне в руку.

– Держи, – прошептала она, – тренируйся.

Затем она направилась к службисту, сложив на груди руки и обхватив локти.

Она пыталась сдержать волнение, но я чувствовал его, как электрический ток.

– Что ему нужно? Ее что, хотят арестовать?

Зибелинг посмотрел на меня так, как будто я оскорбил ее.

– Разумеется нет. Он привез весточку от ее семьи.

– Ее семьи? – Джули всегда выглядела настолько одинокой, что эта новость очень удивила меня: я думал, она так же одинока, как и я. Зибелинг был единственным человеком, кроме меня, с которым она общалась. Их объединяло взаимное чувство, и для всех это было очевидным, хотя оба пытались скрыть его.

Нелегко держать секрет перед целой командой псионов, к тому же Джули только обучалась умению скрывать свои мысли и чувства. С таким же успехом она могла сделать их всеобщим достоянием. То, что у нее связь с Зибелингом, было ее личным делом, но меня поражало, что могла найти в Зибелинге такая женщина, как она.

– Они прислали к ней службиста? Что за форма?

– Транспорт Созвездия Центавра – это синдикат, занимающийся перевозками, самый большой и один из старейших. Семье Минг принадлежит контрольный пакет акций этого синдиката. Ее семья… – Слова Зибелинга, окрашенные моим удивлением, заняли все мои мысли.

– Вы хотите сказать, что она богата?

– А она похожа на богатую? – резко спросил он.

Я пожал плечами:

– По крайней мере не в этих стенах.

Джули говорила со службистом, обхватив плечи руками, что выдавало ее внутреннее волнение. Я с досадой отвернулся к экрану и попытался изобразить свое имя.

– Что ты делаешь? – голос Зибелинга прозвучал так, будто он поймал меня на том, что я посягнул на его собственность.

– То, что она велела мне делать.

К… О… Т… Моя рука дрожала от напряжения, я сжимал «мышку», как будто она хотела выпрыгнуть, а буквы выглядели как кривые рваные черточки. Я сделал паузу. К-О-Т. К-О-Т. Кот. Кот. Кот. Это картина моего имени. Мне становилось легче и легче рисовать ее. Никогда не испытываемое чувство вдруг охватило меня.

Наверное, это была гордость.

– Напрасная трата времени, – беспощадно подавили ее слова Зибелинга. Я увидел себя со стороны, таким, как выгляжу в его глазах, – примитивный воришка, зеленоглазый уличный юнец, который морочил всем голову. Мрачно взглянув на Зибелинга, я готов был выпалить такое, о чем бы потом пожалел. Но тут живительный приток энергии со стороны Джули охладил нам головы, она излучала нечто вроде несмелого, но очевидного триумфа, и это чувство эхом начало передаваться мне.

Джули направилась к нам – службиста уже не было. Похоже, она даже не заметила того, что назревало между нами. Ее сейчас занимала ироническая мысль о том, что ее семья вспомнила о ней лишь тогда, когда у нее все налаживалось. Ее серые глаза, живые и блестящие, говорили:

– Я остаюсь!

Напряженное лицо Зибелинга внезапно осветила улыбка, и его облегчение стало таким же очевидным, как и ее радость.

– Ты уверена? – спросил он.

– Да. – Ее кивок исчерпывал все возможные сомнения. Она обернулась ко мне.

Зибелинг схватил ее за руку, желая увлечь за собой, но Джули высвободилась.

– Подожди.

Зибелинг послал мне мрачный взгляд. Я стоял молча. Джули посмотрела на мое художество на экране. Она подмигнула мне, как будто мы достигли общей победы, и я вновь почувствовал наполняющую меня гордость. Зибелинг обнял Джули, впервые при мне, и теперь она последовала за ним.

Я вернулся к терминалу, снова включил его и начал нажимать в той последовательности, как учила меня Джули. Проделав это еще несколько раз и добившись полного автоматизма, я затем принялся опять писать свое имя. Я подумал, что завтра попрошу Джули показать несколько новых слов или принести учебную кассету.

Но оказалось, что уроки с компьютерами закончились, а Зибелинг всегда мог предложить Джули что-то более привлекательное, чем тратить время на меня. Без ее поддержки образ примитивного уличного юнца в моей самооценке вытеснил другие представления, и меня перестало интересовать то, чему еще я мог бы обучиться.

Однако это не изменило моего отношения к пребыванию в институте. Ощущать себя псионом и работать с себе подобными все еще было для меня в новинку. Если даже кто-то считал меня «ментальным клептоманом», нам все равно удавалось работать в связке. Потому что мы чувствовали, что похожи, и ничто другое во внимание не принималось. Если мои пси-способности причиняли мне неудобство, я знал, что большинство моих товарищей разделяют это ощущение, с той лишь разницей, что они жили с этим и ненавидели его гораздо дольше меня. Я знал также, что мне повезло, потому что почти всю жизнь псион был похоронен во мне и теперь я легче переносил его пробуждение.

Наверное, облегчало нашу жизнь то, что мы делились теми изменениями, которые происходили с нами. Некоторые, по-видимому, даже прониклись ко мне симпатией – например, Дир Кортелью. И, конечно, Джули. В Старом городе мои редкие сближения с другими людьми оставались чисто внешними и чаще всего были вынужденными – когда приходилось делить с кем-то комнату. Я никогда не примыкал ни к каким группировкам. И вот впервые в жизни я стал частью какого-то общего процесса и не подозревал, что меня захватит это чувство. Наконец у меня появилось то, чего я боялся лишиться. Иногда мне казалось, что я слишком часто щиплю себя и что уже давно проснулся.