Текст книги "Клеопатра Великая. Женщина, стоящая за легендой"
Автор книги: Джоан Флетчер
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)
Оно еще больше укрепило его желание затмить славу своего любимого героя Александра, и, прибыв в Трою в рамках пиар-кампании, он почтил своих предков – троянского царя Энея и богиню Венеру. Ведь он сам говорил, что «от богини Венеры – род Юлиев, к которому принадлежит и наша семья. Вот почему наш род облечен неприкосновенностью, как цари, которые могуществом превыше всех людей, и благоговением, как боги, которым подвластны и сами цари»*. Этот человек, разделявший верования Александра, был тем, с кем Клеопатра могла иметь дело. И она написала ему и подробно изложила свое положение, сообщив, что готова вернуть себе трон силой оружия.
Союзник ее брата, Помпей, потерпел поражение. Уровень подъема воды в Ниле, от которого зависело сельское хозяйство Египта, опять был низким. Поскольку количество воды считалось мерилом доброй воли, проявляемой богами, самый низкий за все время уровень разлива мог служить мощным пропагандистским аргументом. Возвращение живой Исиды восстановило бы благосклонность богов. С учетом всех факторов настало самое подходящее время для наступления. Во главе армии она выступила в шестидневный поход на юг в сторону египетской границы.
Потин и Феодот посоветовали четырнадцатилетнему фараону Птолемею идти ей навстречу в золотых доспехах и армейском плаще с вышитыми изображениями богов и предков. Его сопровождали командующий Ахилла и габинианцы в составе двадцатитысячной армии. Армия Птолемея стала лагерем в тридцати милях к востоку от Пелусия на песчаных холмах в ожидании Клеопатры. Когда сестра и брат наконец предстали друг перед другом 28 сентября 48 года до н. э. готовые начать военные действия, у берега появилась небольшая флотилия римских кораблей, на которых приплыли Помпей, его жена Корнелия, их младший сын и две тысячи остававшихся верными солдат. Официальный опекун Птолемея XIII, Помпей, нуждавшийся в финансовых средствах, решил искать поддержку у юного монарха Египта, считавшегося союзником Рима.
Прибытие Помпея было встречено без особого энтузиазма. Помимо того что царская казна почти опустела, советники Птолемея не хотели нажить себе врага в лице одержавшего победу Цезаря, уже находившегося на Востоке. Кроме того, вполне реальной представлялась возможность, что габинианцы переметнутся на сторону своего бывшего командующего и ослабят силы Птолемея перед Клеопатрой. «Мертвец не кусается» [150]150
Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Т. 2, с. 110.
[Закрыть], – решили Потин и Феодот и сошлись во мнении, что ликвидация Помпея умиротворит его врага, Цезаря, который, вернувшись в Рим, в знак благодарности позволит египетскому царю сохранить за собой власть.
Когда корабль Помпея подошел близко к берегу, Птолемей XIII официально пригласил гостя сойти на берег и во всех воинских регалиях стал ждать, наблюдая, как Ахилла и два центуриона-габинианца отправились на лодке, чтобы перевезти его. Сев в лодку, Помпей узнал одного из центурионов, служившего под его началом. Но приветствия не состоялось, потому что центурион вонзил ему в спину меч. Затем Птолемей приказал отрубить Помпею голову, его тело было предано огню на берегу, а голову забальзамировали, чтобы сохранить ее. Захватив большую часть кораблей Помпея, Ахилла остался с войсками в Пелусие для ведения и боевых действий против Клеопатры, а Птолемей вернулся в Александрию с головой Помпея ждать прибытия Цезаря.
Долго им ждать не пришлось. Несколько дней спустя на рейде Александрии появилась небольшая эскадра кораблей с четырьмя тысячами солдат на борту под командованием полководца в пурпурной тоге. Цезарь надеялся догнать побежденного Помпея и проявить к нему милосердие. Но он также нуждался в деньгах и рассчитывал получить шесть тысяч талантов, которые наследники Авлета, как он считал, оставались ему должны. Пытаясь удержать Цезаря от высадки на берег, Феодот отплыл от пристани встречать его, прихватив с собой голову Помпея. У Птолемеев уже давно существовал обычай презентовать части тела родственника для убедительности при изложении позиции по политическому вопросу. Цезаря потрясло это отвратительное зрелище. Хотя позднее он писал с характерной беспристрастностью, что «он узнал о смерти Помпея» [151]151
Цезарь.Указ. соч., с. 351. См. также: Тит Ливий.Указ. соч. Т. 3. Периохи книг 1 – 142, с. 638, где говорится: «Он поражен и горько плачет».
[Закрыть]и испытал такое чувство горя, что не скрывал слез, ибо, несмотря на недавние сражения, отрубленная голова принадлежала его зятю и отцу безвременно скончавшегося внука. Об истинных чувствах Цезаря к Помпею можно судить по тому, что он взял у Феодота голову и держал у себя, пока не смог достойным образом похоронить ее на берегу.
Такой реакции Феодот никак не ожидал. Сильно встревожив его и Потина, наблюдавшего за происходящим с берега, Цезарь взял себя в руки и, заявив, что намерен исполнить свою обязанность как распорядителя воли Авлета, стал высаживаться на берег. Предвидя реакцию известных своей горячностью александрийцев, собравшихся на причалах, он решил воздержаться от демонстрации силы и взял с собой лишь небольшой отряд центурионов и двух ликторов, несших фасции – связки прутьев с топорами, служившие символом консульской власти.
Толпа, взбудораженная Потином, восприняла это так, будто Цезарь устанавливает власть Рима над их территорией, и стала выказывать беспокойство. Затем, «страх на лице искусно скрывая» [152]152
Здесь и далее текст приводится по изданию: Марк Анней Лукан.Фарсалия, или Поэма о гражданской войне / Пер. Л.Е. Остроумова. – М.: Ладомир, Наука, 1993, с. 230.
[Закрыть], Цезарь направился в находившийся поблизости дворцовый квартал, где располагался укрепленный Внутренний дворец и резиденция самих монархов. Протянувшийся на полмили вдоль обдуваемой ветром приморской части города, этот удивительный комплекс зданий включал в себя многочисленные колоннады различных форм и размеров. Он складывался по мере того, как каждое поколение Птолемеев строило свой собственный дворец. Пройдя мимо административных зданий, Цезарь наконец дошел до гостевых палат.
Словно простой римский турист, желающий осмотреть достопримечательности, Цезарь с беззаботным видом ознакомился с библиотекой и мусейоном.
Смело богов алтари и храмы старинного культа,
Что говорили ему про древнюю мощь македонян,
Он обошел, и ничто не пленило его красотою,
Ни кумиры богов, ни злато, ни города стены.
Только пещера его привлекла, где склеп находился.
В той гробнице лежит Филиппа безумный потомок [153]153
Марк Анней Лукан.Указ. соч., с. 230.
[Закрыть].
Такое замечание об Александре, сделанное автором, симпатизирующим республиканцам, свидетельствует, что его ненавидели почти так же, как Цезаря за имперские амбиции.
Но истинная причина посещения Цезарем города Александра состояла в том, чтобы уладить династический спор Птолемеев с наибольшей выгодой для Рима и его самого, поэтому он приказал брату и сестре распустить войска [154]154
«Цезарь заявил, что, по его мнению, царь Птолемей и его сестра Клеопатра должны распустить свои войска и решать свой спор легальным путем перед его трибуналом, чем между собой оружием». (См.: Цезарь.Указ. соч., с. 351.)
[Закрыть]и явиться к нему. Сохранив свою армию под Пелусием, чтобы держать Клеопатру в страхе, Птолемей XIII явился в традиционном фараоновском великолепии, сопровождаемый все тем же Потином. Птолемей доложил римскому полководцу, что сестра захватила власть, затем выставила против него армию, так что потеряла все права на трон, и он, Птолемей остался единовластным правителем. Цезарь тогда заметил, что любой преемник Авлета остался должен ему шесть тысяч талантов. Тогда Потин как казначей вмешался и посоветовал Цезарю заняться другими великими делами. Римлянин оставил без внимания дерзость Потина, особенно в свете его роли в убийстве Помпея. Потин со своей стороны с негодованием воспринял то, что кого-то не устраивает его закулисная деятельность, и заявил, что александрийцы будут сражаться. Он даже велел подавать еду к столу на самой плохой посуде, намекая на то, что Цезарь украл все золотые и серебряные тарелки.
Окруженный александрийцами в дворцовом квартале, Цезарь ждал формальную соправительницу Птолемея. Клеопатра уже написала ему, но хотела лично изложить свое дело. Она понимала, что нужно быть предельно осторожной, если придется пробираться через город, оставаясь неузнанной, и избегать часовых, расставленных Потином вокруг дворца, чтобы не дать ей встретиться с Цезарем. И все же вопреки всему двадцатидвухлетней женщине удалось выполнить одну из наиболее смелых миссий военного времени, успешно преодолев все кордоны противника весьма оригинальным способом.
4ЗАВУАЛИРОВАННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ: КЛЕОПАТРА ВСТРЕЧАЕТСЯ С ЦЕЗАРЕМ
Распустив войска, стоявшие в районе Пелусия, Клеопатра оставила лагерь и отправилась в Александрию. Ее сопровождал сицилиец по имени Аполлодор, чей официальный македонский титул «Филос» обозначал, что он высокопоставленный приближенный. Путь по суше был отрезан войсками брата, и Клеопатра решила добираться до столицы морем, плывя на запад вдоль побережья дельты к Фаросскому маяку. Ее небольшое судно, у руля которого стоял Аполлодор, не привлекло внимания, когда под покровом темноты вошло в Большую гавань Александрии. Клеопатра пересела в лодку, и как только они подплыли к причалу рядом с царским дворцом, царица спрятала лицо, чтобы миновать стоявших на страже солдат брата.
Согласно известной версии событий, изложенной греческим историком I века н. э. Плутархом, «так как иначе трудно было остаться незамеченной» [155]155
Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Т. 2, с. 190.
[Закрыть], Клеопатра в полный рост растянулась на ковре, а Аполлодор скатал и перевязал его и отнес к Цезарю. Кое-кто из историков высказывает предположение, что «экзотической упаковкой» для нее служил всего лишь тюк с восточными ковриками; в некоторых источниках говорится, что «она забралась в мешок для постели и вытянулась в нем во всю длину. Аполлодор обвязал мешок ремнем и внес его через двор к Цезарю» [156]156
Плутарх.Указ. соч., с. 190.
[Закрыть]. Можно встретить и такую интерпретацию: якобы средством доставки для нее служил «холщовый мешок, в котором носили ковры» [157]157
См.: CanforaL. The Vanished Library: a Wonder of the Ancient World. – Berkeley: University of Colombia Press, 1990, p. 66.
[Закрыть]или «мешок для постельного белья» [158]158
Cm.: Walker S. and Higgs P. (eds) Cleopatra of Egypt: from History to Myth. – London: BMP, 2001, p. 24.
[Закрыть]. В таком случае смелый и блестяще осуществленный политический замысел превратился в некий заурядный фарс. Кажется маловероятным, чтобы египетский фараон и живая богиня позволила бы во что-то себя завернуть, связать и нести или чтобы расхаживавший по дворцу среди ночи продавец ковров не вызвал бы подозрения у бдительной стражи.
Вероятно, путаница возникла из-за того, что в те времена постельное белье служило одновременно одеждой. Греческое слово гиматийозначает кусок ткани, использовавшейся в качестве простыни, в которую заворачивались и мужчины, и женщины, когда вставали с постели, и носили ее днем как обычную верхнюю одежду. Таким же образом плащи часто служили одеялами, и «у римлян покрывала и постельное белье считались одеждой» [159]159
См.: Croom A.T.Roman Clothing and Fashion. – Stroud: Tempus, 2000, p. 20.
[Закрыть]. Поэтому Клеопатра скорее всего была с головы до ног плотно закутана в плащ, что кажется более правдоподобным для Александрии I столетия до н. э., когда, задрапировав ткань вокруг фигуры по тогдашней моде, можно было легко скрыть внешность. Именно так, завернувшись в гиматий или еще более широкий плащ фарос, женщины часто прятали лицо на людях. Лицо закрывали тысячи лет назад, так что вуаль – это вовсе не новейшее изобретение. Хотя в Древнем Египте ее никогда не носили, она получила широкое распространение среди женщин элиты в Ассирии и греческих колоний в Малой Азии и даже Афинах. Во времена Клеопатры гречанки обычно «обматывали голову гиматием так, что, кроме глаз, лица не было видно, как под маской» [160]160
См.: Herakleides in Galt С.Veiled Ladies // American Journal of Arcaeology 35 (4), 1931, pp. 382–383.
[Закрыть]. Такую одежду женщин обязывали носить мужья, которые не хотели, чтобы на их жен смотрели другие мужчины. Один римский консул, живший во II веке до н. э., даже развелся со своей женой из-за того, что она вышла из дома, не покрывшись полностью. Он ей заявил: «По закону только мои глаза могут видеть тебя».
У классических скульптур лицо не закрыто ни накидкой, ни шлемом – их отодвигали назад, чтобы было видно лицо персонажа, однако на греческих вазах изредка встречаются изображения женщин, танцующих перед мужчинами и божествами Дионисом и Артемидой с лицом, прикрытым краем гиматия. У некоторых скульптурных миниатюр лицо также частично закрыто. Наиболее яркий пример – это бронзовая статуэтка из Александрии такого качества, что в ней можно легко признать фаворитку или «второстепенную жену», идущую по дворцу к царю. Она целиком закутана в плащ, похожий на простыню, видны только ее подкрашенные миндалевидные глаза. На затылке угадываются собранные в пучок волосы. Кажется, что ее обернутое тканью тело закручивается словно в вихре. Точно так же под порывами морского ветра плащи облегали тела александрийских дам и развевали плащ Исиды Фариа, чья гигантская фигура возвышалась поблизости от дворца.
Поэтому трудно устоять перед соблазном представить себе Клеопатру в таком же одеянии, безмолвно плывущей на встречу с Цезарем по темной воде гавани под сенью статуи. Когда лодка пристала к берегу перед дворцом, Клеопатра, вероятно, плотно закуталась в черный плащ, закрыв свое всем известное лицо, и быстро пошла за Аполлодором по ступеням из белого камня, пересекла вымощенную известняком площадку для прогулок, а потом скрылась в тени. Они могли войти во дворец через вход, которым пользовались придворные фаворитки, нескончаемым потоком следовавшие к сменявшимся один за другим царям. Высказывалось справедливое суждение, что в случае необходимости Аполлодор, говоривший по-латыни, мог ответить на вопросы любого часового-римлянина – будь то габинианец Птолемея или личный телохранитель Цезаря, давая возможность своей царственной подопечной беспрепятственно пройти по дворцовому лабиринту, ходы и выходы которого она прекрасно знала.
Проскользнув в покои Цезаря, Клеопатра предстала перед ним. Она вовсе не выпрыгнула из развернутого ковра, растрепанная и шатающаяся от головокружения, а просто откинула назад плотный темный плащ и открыла лицо жестом, напоминающим то, как статуи богов в храмах прикрывались от взглядов нечестивцев. Ибо даже римляне знали, что в Египте, там, где находится украшенная драгоценными камнями статуя Исиды, есть священная надпись, гласящая: «Я есть все бывшее, и будущее, и сущее, и никто из смертных не приподнял моего покрова» [161]161
Плутарх. Исида и Осирис, с. 17.
[Закрыть].
Когда живая Исида предстала перед Цезарем во всей своей божественности, на его глазах словно начали разыгрываться эпизоды мифов с участием многоименной богини в одном прекрасно поставленном театральном действии, наполненном смыслом и намеками, которые только пределы интеллекта Цезаря не позволили бы их понять. Важной деталью свадебной церемонии был того или иного рода покров на голове невесты или вуаль на ее лице. Эта традиция восходит по меньшей мере к VI веку до н. э. Когда жених снимал покров, у греков и римлян это означало, что новобрачная отдает ему девственность. Но для этих культур совершенно чуждым было, если женщина сама снимала накидку перед незнакомым ей мужчиной. Поэтому жест Клеопатры, содержащий в себе явный намек, служил своего рода приглашением к близости или альянсу.
Когда Клеопатра сбросила плащ, она, вероятно, осталась в верхней одежде из тончайшей ткани, которую обожали Птолемеи, – от прозрачных вуалей Арсинои II до таких же одежд Фискона, чье тучное телосложение привело в ужас римских гостей. Стоявший перед Клеопатрой римлянин увидел, как «белые груди ее сияют под тканью сидонской» [162]162
Марк Анней Лукан.Указ. соч., с. 234.
[Закрыть], и, если верить родившейся в те далекие времена побасенке, он воспылал желанием, как и сама египтянка.
Клеопатра, безусловно, очень понравилась Цезарю, хотя, по существующим ныне представлениям, она не была такой уж красавицей, если судить по изображениям на монетах, где ей умышленно приданы утрированные мужские черты, чтобы продемонстрировать: она вполне может соперничать с представителями сильного пола. Как элемент пропаганды, которым пользовались ее предшественницы Хатшепсут, Нефертити и Клеопатра III, мужские черты на портретах Клеопатры VII тем не менее служили дополнением к двусмысленному утверждению, что «красота этой женщины была не тою, что зовется несравненною и поражает с первого взгляда» [163]163
Плутарх.Сравнительные жизнеописания. Т. 2, с. 412.
[Закрыть]. Это означало, что она была не то чтобы не красивой, а просто находились женщины, соперничавшие с ней по красоте. Если в том же самом древнем источнике говорится, что Клеопатра могла полагаться на свое «чарующее обаяние» [164]164
Плутарх. Там же, с. 441.
[Закрыть], то в другом подчеркивается, что она «была женщиной исключительной красоты и в расцвете молодости поражала своим очарованием. Видеть и слушать ее доставляло огромное удовольствие, она обладала способностью покорить любого, даже пресыщенного любовью мужчину, чьи лучшие годы уже позади. Поэтому, решив, что роль, которую она играет, обязывает ее встретиться с Цезарем, она доверила своей красоте все свои претензии на трон» [165]165
Дион Кассий.Римская история. Кн. XLII, гл. 34.
[Закрыть].
Дошедшие до нас скульптурные портреты Клеопатры служат доказательством ее легендарной красоты, хотя из-за отсутствия на них надписей возникают сомнения, она ли это на самом деле, поскольку существуют лишь три известные статуи женщин из птолемеевской династии, имеющие идентифицирующие надписи. Хотя на известном бюсте египетской царицы в высокой синей короне из Эль-Амарны нет указаний, кому он принадлежит, никто пока не сомневался, что это Нефертити. Таким же образом по характерным чертам и иконографии, как правило, можно идентифицировать изображения Птолемеев, в том числе самой Клеопатры VII.
Но даже если признать, что она была красивой, то представления о красоте на протяжении истории существенно менялись от рубенсовских толстушек до модниц-худышек, от носов длинных и с горбинкой до коротких и курносых, и древний идеал красоты, кажется, далек от нынешнего деланного гламура. Некая гетера на античной греческой вазе, смотрящаяся в зеркало с надписью «Она красивая», не представляет ничего особенного для современного глаза, как и легендарная Гетера Фрина, столетиями считавшаяся несравненной красавицей. Пракситель ваял с нее свою знаменитую, поражавшую всех Афродиту, хотя у этой скульптуры, мягко говоря, не очень привлекательное лицо, которое затмевают эстетические качества, присущие скульптурным портретам Клеопатры, по крайней мере с точки зрения западной женщины XXI века.
Само собой разумеется, внешность Клеопатры стала темой многочисленных комментариев. Одна писательница утверждала, что она была «прелестной ни по стандартам ее времени, ни нашего» [166]166
См.: Hughes-Hallett L.Cleopatra: Histories, Dreams and Distortions. – London: Bloomsbury, 1990.
[Закрыть]. По поводу одной из мраморных голов Клеопатры другая ученая пишет, что «хотя этот портрет не льстит ей, в нем видно близкое сходство с Александром Великим» [167]167
Cm.: SouthernP. Julius Caesar. – Stroud: Tempus, 2991, p. 121.
[Закрыть]. Но, по мнению комментаторов-мужчин, та самая скульптурная голова «передает ее красоту» [168]168
Cm.: Bowman A.Egypt and Pharaohs, 332 BC – AD 642. – London: BMP, 1986, p. 25.
[Закрыть], она «гораздо красивее, чем профиль на монетах, и отражает личность великой царицы» [169]169
Cm.: Machler H.Egypt under the Last Ptolemies // Institute of Classical Studies Bulletin 30,1983, pp. 1—16. См. также: Wilfong T.Women and Gender in Ancient Egypt: from Prehistory to Late Antiquity. Ann Arbor (Kelsey Museum of Archaeology) 1997, pp. 37–38: «Эти изображения [на монетах] часто приводятся в качестве доказательства того, что Клеопатра не была так красива, как это живописуется в мифах о ней, но такие суждения неизменно основываются на вкусах современных ученых, а не на исторических сведениях и не учитывают фактора нумизматической портретной живописи». По этому поводу Гудшо пишет: «Монеты с лицом как у ведьмы становятся гораздо более изящными, после того как их очистить и обработать кислотой». (См.: Goud-chaux G. W.Was Cleopatra beautiful? The conflicting answers of numismatics // Cleopatra of Egypt (eds Walker S. and Higgs P). – London: BMP, 2001, pp. 210–214.
[Закрыть]. Что касается самих монет, то некоторым экспертам они дали повод заявить, что «египетская царица Клеопатра VII, прославившаяся своей привлекательностью, изображена с отеком на шее – признаком зоба» [170]170
Cm.: Prag J.and Neave R.Making Faces: Using Forensic and Archaeological Evidence. – London: BMP, 1997, p. 17.
[Закрыть]. И вообще спектр мнений весьма широк: так, М. Хеймер считает, что на монетах изображен некто, очень похожий на мужчину в женской одежде, Р. Гёрлинг пишет, что это «злая, крючконосая карга», а Г. Гудшо находит ее лицо «привлекательным» и «лучезарным».
Несмотря на такое разнообразие суждений о физической красоте Клеопатры, античные источники соглашаются в том, что у нее был сильный, волевой характер. Говорили, что «обращение ее отличалось неотразимою прелестью, и потому ее облик, сочетавшийся с редкою убедительностью речей, с огромным обаянием, сквозившим в каждом слове, в каждом движении, накрепко врезался в душу» [171]171
Плутарх.Сравнительные жизнеописания. Т. 2, с. 412.
[Закрыть]. Она была также наделена голосом, самые звуки которого «ласкали и радовали слух» [172]172
Там же.
[Закрыть], в отличие от высоких голосов большинства женщин, столь несвойственных для мужской «нормы», из-за чего мужчины испытывают неудобство. И едва ли Клеопатра разделяла мнение, что «молчанье – украшенье женщин» [173]173
Текст приводится по изданию: Софокл.Трагедии. Аякс / Пер. с древнегреч. С. Шервинского. – М.: Художественная литература, 1988, с. 290.
[Закрыть].
Побывав во многих местах Греции, Италии и Сирии, также знакомых Цезарю, Клеопатра могла свободно говорить на любую тему культуры и политики. А ее «язык был точно многострунный инструмент, легко настраивающийся на любой лад – на любое наречие, так что лишь с очень немногими варварами она говорила через переводчика, а чаще всего сама беседовала с чужеземцами – эфиопами, троглодитами, евреями, арабами, сирийцами, мидийцами, парфянами… Говорят, что она изучила и многие языки, тогда как цари, правившие до нее, не знали даже египетского, а некоторые забыли и македонский» [174]174
Плутарх.Сравнительные жизнеописания. Т. 2, с. 412.
[Закрыть]. Хотя нет никаких свидетельств, что она знала латынь, кажется маловероятным, что она не понимала язык тех, кто встретился ей на жизненном пути, ибо не все римляне могли говорить по-гречески. Однако известно, что Цезарь, обучавшийся риторике на греческом и латыни, разговаривал на греческом, языке ученых мужей.
Современные психиатры утверждают, что у Клеопатры были пограничные психологические отклонения, и «как представляется, ей больше всего соответствует определение самовлюбленного человека» [175]175
См.: Orland R.M., Orland F.J.and Orland P.T.Psychiatric assessment of Cleopatra: a challenging evaluation / Psychopathology 23 (3), 1990, pp. 169–175.
[Закрыть]; но с рождения ее воспитывали как богиню, и нет ничего удивительного в подобных проявлениях у потомка Александра и трехсотлетней династии монархов, верящих в свою божественность и служивших объектом поклонения. Твердая уверенность, вселенная в Клеопатру такой верой, была явно притягательной: Цезарь, должно быть, восхищался ее молодостью, энергичностью и бесстрашием, наглядно продемонстрированными тем, как она проникла к нему, вдохновленная, вероятно, его получившими широкую известность прорывами сквозь ряды противника. Так, всего годом раньше Цезарь прорвался сквозь блокаду помпеевского флота в Адриатике, когда пустился в плавание «сам, ночью, втайне, один, закутавшись в плащ, на маленьком суденышке» [176]176
Светоний.Указ. соч., с. 39.
[Закрыть], как она сейчас.
Несмотря на разницу в возрасте, двадцатидвухлетняя гречанка-фараон мало чем отличалась от пятидесятидвухлетнего римского полководца, годившегося ей в отцы. Его скульптурные портреты изображают человека, внешне не похожего на Авлета, но при всем их различии они имеют схожие черты характера. Они оба порывисты, прагматичны и, когда нужно, совершенно безжалостны.
Родившегося в 100 году до н. э. Гая Юлия Цезаря – его имя произносится так же, как немецкое «кайзер», являющееся от него производным, как и русское «царь», – назвали в честь его отца, бывшего важным должностным лицом. Семья принадлежала к знатному патрицианскому роду, который посредством династических браков приумножил свое состояние и добился высокого социального статуса. Получивший образование от воспитателя, который сам изучал греческую и латинскую риторику в Александрии, молодой Цезарь стал способным поэтом и писателем. Из карьерных соображений он разорвал свою первую помолвку и вступил в более выгодный в политическом отношении брак с Корнелией, дочерью влиятельного государственного деятеля Луция Корнелия Цинны. В 76 году до н. э. родилась их единственная дочь Юлия.
Учившийся сначала на жреца, Цезарь стал юристом. После командирования на Восток, в Вифинию, что недалеко от Понта, он вернулся увлеченный эллинистической модой. Говорили, что «и одевался он по-особенному: он носил сенаторскую тунику с бахромой на рукавах и непременно ее подпоясывал, но слегка: отсюда и пошло словцо Суллы, который не раз советовал оптиматам остерегаться плохо подпоясанного юнца» [177]177
Светоний. Указ. соч., с. 34.
[Закрыть].
Известность Цезарь приобрел своим красноречием. После того как один мастер ораторского искусства с Родоса поставил ему голос, Цезарь стал великим оратором, умевшим жестами подчеркнуть важные моменты в речи. Он произвел впечатление даже на крайне критически настроенного Цицерона. «Как? – вопрошал он. – Кого предпочтешь ты ему из тех ораторов, которые ничего не знают, кроме своего искусства? Кто острее или богаче мыслями? Кто пышнее или изящнее в выражениях?» [178]178
Там же.
[Закрыть]
Направляясь на Родос на учебу, Цезарь попал в руки сицилийских пиратов. Они потребовали выкуп в двадцать талантов. Сказав, что они дешево его ценят, он предложил за себя пятьдесят талантов, но пригрозил разыскать их после освобождения и расправиться с ними. Эти слова рассмешили разбойников, и они отпустили Цезаря, когда получили выкуп. К несчастью для них, двадцатишестилетний Цезарь не шутил и сделал все, чтобы сдержать слово. Он снарядил несколько кораблей, догнал пиратов и казнил их традиционным римским способом, но прежде чем распять разбойников, приказал перерезать им горло, чтобы облегчить страдания за хорошее обращение с ним.
Некоторое время Цезарь служил в римской армии, приобрел боевой опыт и был награжден венком из дубовых листьев за доблесть. Потом он сблизился с самым богатым человеком в Риме, полководцем Крассом, и служил под его началом. После смерти первой жены, которой воздал почести на общественных похоронах – церемонии совершенно необычной для римлянок, он женился на двоюродной сестре Помпея и был послан в Испанию. Памятник Александру Великому в порту Гадира (современный Кадис) привел его в глубокое уныние. Сравнив свои достижения в возрасте тридцати двух лет с успехами Александра, завоевавшего немалую часть известного мира, Цезарь также почувствовал, что его обошел Помпей, взявший себе титул Александра «Великий», и завоевал почти весь Восток.
Тогда Цезарь пошел на создание союза и, выдав замуж за Помпея дочь Юлию, объединился с Помпеем и Крассом. Так в 60 году до н. э. возник первый триумвират. Став правителями Рима, они продали титул «друг и союзник римского народа» Авлету, отцу Клеопатры, и когда год спустя его изгнали, Цезарь решил попытать счастья там.
Но после того как сенат отказался избрать его проконсулом Египта, он отправился в Галлию, чтобы усмирить непокорные северные территории, сделать себе имя и опередить Помпея – и грабить безнаказанно.
В своих заметках Цезарь беспристрастно описывает встречи со многими людьми – от свирепых германцев свевов, чьи высокие замысловатые прически увеличивали их рост в сражениях, до религиозных вождей галлов, являвшихся правящей элитой, которых он назвал «друидами», и провел параллель между ними и римским сенатом. Кроме того, он сделал первое описание Британии, земли столь огромной по площади, что многие римляне сомневались в ее существовании.
Однако Цезарю, наверное, было хорошо известно, что греческий путешественник Питеас (Пифей) совершил плавание вокруг Британии в 320-х годах до н. э. и описал остров в своей книге «Об океане», хранившейся в Александрийской царской библиотеке, о чем знал заведовавший ею Эратосфен. Затем во II веке до н. э. по крайней мере одно птолемеевское торговое судно плавало к берегам «Британники».
В своих «Записках», которые Цезарь вел от третьего лица, он утверждал, что вторгся в Британию в августе 55 года до н. э., «так как знал, что во все войны с Галлией оттуда посылались подкрепления нашим врагам; если бы даже остаток лета оказался недостаточным для ведения регулярной войны, то он все-таки считал очень полезным для себя хотя бы только вступить на этот остров, познакомиться с его населением и добыть сведения о местностях, гаванях и удобных для высадки пунктах» [179]179
Цезарь. Указ. соч., с. 79.
[Закрыть], не говоря уже об источниках жемчуга, слух о которых прошел в Риме, причем Помпею за этот товар там уже рукоплескали.
Когда в августе 55 года до н. э. Цезарь с десятью тысячами легионеров высадился в Уолмере в Кенте, его встретили местные жители с оружием в руках, на колесницах, обросшие волосами, раскрашенные синей краской из вайды, казавшиеся «от этого <…> в сражениях страшней других на вид» [180]180
Цезарь. Там же, с. 95.
[Закрыть]. У кельтов, как и фракийцев, существовал обычай обезглавливать убитых в бою врагов, и потом, как это было хорошо знакомо родственникам Клеопатры, «головы наиболее выдающихся из врагов они [бальзамировали] кедровым маслом и бережно [хранили] в ларцах, показывая затем гостям» [181]181
Диодор Сицилийский.Историческая библиотека. Греческая мифология / Пер. с древнегреч. О.П. Цыбенко. – М.: Лабиринт, 2000, с. 99.
[Закрыть].
Осуществляя это вторжение, длившееся чуть больше двух недель, Цезарь главным образом преследовал цель заручиться поддержкой в Риме, где это вторжение произвело невероятный пропагандистский эффект, поскольку впервые римская армия вступила на неизвестную территорию. Сенат постановил провести двадцатидневные празднества и благодарственные молебствия – самые продолжительные из всех проводившихся ранее по случаю победы какого-либо римского полководца.
Воодушевленный таким успехом, Цезарь задумал вторую операцию на следующий год. У побережья Кента волны в щепки разбили часть кораблей, как и в первом случае. С подкреплением пришло трагическое известие. Его дочь Юлия умерла во время родов, а ребенок Помпея и внук Цезаря пережил мать всего на несколько дней. Помпей хотел похоронить их на территории одного из своих богатых имений, но вмешавшаяся толпа устроила пышную кремацию на Марсовом поле в знак уважения к ее популярному у народа отцу.
Цезарь воспринял новость в свойственной ему стоической манере, не выказывая постигшего его горя, и энергично занимался текущими делами, чтобы отвлечься от переживаний. Когда в конце июля Цезарь овладел сильно укрепленным расположенным на холме лагерем в районе Сент-Альбанса, пришла весть, что в Галлии снова поднялось восстание, поэтому он вернулся на побережье. Там составил донесение и послал несколько писем в Рим. Зная, что все написанное любителю сплетен Цицерону быстро станет достоянием всех и каждого, Цезарь поведал о проведенном времени в стране, где, как писал Цицерон, «удивительное множество утесов», сообщив о залежах железа и олова, тучных стадах и больших запасах зерна на острове.
Цезарь покинул Британию в конце сентября, после того как принял капитуляцию у правителя бриттов Кассивеллауна, взял заложников и собрал дань, в том числе речным жемчугом, при этом, «сравнивая величину жемчужин, он нередко взвешивал их на собственных ладонях» [182]182
Светоний.Указ. соч., с. 34.
[Закрыть]. Оба вторжения на территорию Британии имели грандиозный пиаровский успех, даже если его критики говорили, что добыча невелика. Несмотря на то что Цезарь привез жемчуг, Цицерон заявил своим друзьям, что в Британии нет ни одной унции серебра и что он сомневается, есть ли у рабов-бриттов литературный и музыкальный вкус. А вот римские дамы, подражая «синим британцам» [183]183
Марциал.Эпиграммы / Пер. с лат. Ф. Петровского – М.: ACT Фолио, 2000, с. 309.
[Закрыть], принялись «раскрашивать волосы лазурным цветом» [184]184
Текст приводится по изданию: Секст Проперций.Элегии в четырех книгах. Пер. Л.И. Любжина. – М.: Греко-латинский кабинет Ю.А. Шичалина, 2004, с. 87.
[Закрыть].
Треть населения Рима составляли рабы, сам Цезарь старался купить лучших: «Красивых и ученых рабов он покупал по таким неслыханным ценам, что сам чувствовал неловкость и запрещал записывать их в книги» [185]185
Светоний.Указ. соч., с. 34.
[Закрыть]. Он также мог обеспечить каждого из своих легионеров рабом после завоевания Галлии, однако сведениями о массовых убийствах, которыми сопровождалось его покорение Галлии и Германии, воспользовались его противники в Риме. Они требовали суда над ним как над военным преступником, но огромные территориальные приобретения значили больше, чем жизни людей. Тем не менее в отличие от своих обвинителей Цезарь не имел расовых предубеждений и причислял галлов к союзникам.
Как и Александр, Цезарь «в походе шел впереди войска, обычно пеший, иногда на коне» [186]186
Светоний.Указ. соч., с. 39.
[Закрыть]и приказывал солдатам «не терять его из виду» [187]187
Там же, с. 41.
[Закрыть]. Как и его любимый герой, он пользовался популярностью в войсках и обращался к солдатам «товарищи», что другим римским лидерам казалось слишком фамильярным. Цезарь судил о солдатах по их боевым, а не по моральным качествам, и позволял во время передышек делать, что им хочется, и отвечал критикам, что «его солдаты и среди благовоний умеют отлично сражаться» [188]188
Там же, с. 41.
[Закрыть]. Но также требовал от них хорошей выправки. Будучи щеголем, Цезарь носил тогу, отороченную бахромой, что напоминало увлеченность Александра иноземной одеждой, и надевал на пальцы сразу несколько колец. Он также любил носить лавровый и дубовый венки, которыми он был награжден за военные заслуги. Помимо демонстрации статуса, он скрывал свои светлые редеющие волосы более удачно, чем обычным способом. «Безобразившая его лысина была ему несносна, так как часто навлекала насмешки недоброжелателей. Поэтому он обычно зачесывал поредевшие волосы с темени на лоб» [189]189
Там же, с. 34.
[Закрыть].