Текст книги "Клеопатра Великая. Женщина, стоящая за легендой"
Автор книги: Джоан Флетчер
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)
Пока в течение трех недель Клеопатра занималась украшением города и планировала наследие Цезариона, его отец, Цезарь, прибыл в Анатолию, чтобы востребовать деньги у тех, кто поддерживал Помпея. Он также получил сообщение, что Фарнак II, сын понтийского царя Митридата VI, давнего противника Рима, вторгся в северные районы Анатолии, контролируемые римлянами, и убил назначенных Римом сборщиков налогов. Хотя Цезарь нуждался в деньгах, он отказался от огромной золотой короны, предложенной Фарнаком, и его дочери, и 1 августа 47 года до н. э. войска обеих сторон сошлись при городе Зеле на юге Понта. Битва произошла там же, где Митридат однажды разбил римлян, применив против них скифские колесницы. Но Фарнаку это вооружение не помогло – Цезарь нанес понтийскому царю сокрушительное поражение. О своей легкой победе он сообщил сенату в телеграфном стиле: «Veni, vidi, vici» – «Пришел, увидел, победил» [291]291
Светоний.Указ. соч., с. 20.
[Закрыть].
Проведя около девяти месяцев в Египте, он сумел решить другие восточные проблемы, а потом вернулся в Италию. Высадившись на юге в Таренте 24 сентября, Цезарь встретился с прежним сторонником Помпея, Цицероном, который содержался под домашним арестом по приказу Антония, с тех пор как произошла битва при Фарсале в предыдущем году. После одной из «вежливых, неискренних бесед, а вести такие беседы эти двое были большими мастерами» [292]292
См.: Grant М.Julius Caesar. – London: Chancellor Press, 1969, p. 181.
[Закрыть], Цезарь согласился освободить Цицерона при условии, что тот даст ему взаймы денег.
Кроме того, Цезарю стало известно, что его заместитель Антоний, пользуясь своим положением, завладел имуществом Помпея; Цезарь потребовал, чтобы Антоний заплатил его текущую стоимость. Цезарь также узнал, что Антоний стал вести разгульный образ жизни: он открыто забавлялся с актрисой Волумнией, возил ее по Риму в колеснице, запряженной львами, пьянствовал, а однажды на свадьбе друга напился так, что утром его стошнило прямо на форуме. Разуверившись в Антонии, Цезарь заменил его своим бывшим, более надежным и уравновешенным заместителем Марком Эмилием Лепидом, когда готовился разделаться с воинственно настроенными сыновьями Помпея – Гнеем и Секстом, которые собирали силы в районе современного Туниса.
Сначала Цезарь переправился на Сицилию, а затем 25 декабря отплыл к побережью Северной Африки и тремя днями позже высадился в Гадрумете (современный Сус). Сходя на берег, он оступился и упал, но, чтобы не дать исполниться дурному предзнаменованию, он прижался к земле и воскликнул: «Ты в моих руках, Африка!» [293]293
Светоний. Указ. соч., с. 30.
[Закрыть]И в тот же самый день в другой части Северной Африки его жена Клеопатра взывала к богам, моля их защитить его. И это была часть грандиозных мистерий Осириса.
На двадцать шестой день египетского месяца Хояк (28 декабря) 47 года до н. э. было намечено открытие второго святилища на крыше храма в Дендере. Храмовые астрономы точно вычислили момент, когда полная луна будет проходить над центром крыши, что случалось очень редко. Невозможно представить, что Клеопатра упустила бы возможность присутствовать там, когда максимальное количество лунного света будет наполнять ее новое святилище энергией Исиды. Перед этим при свете факелов она должна была совершить омовение в священном озере Дендеры, что стало известно как «купание Клеопатры». И пользовалась она, наверное, серебряными кувшинами и тазами из храмовой сокровищницы. Как того требовали обычаи тысячелетней давности, ее нужно было умастить специальными благовониями. Из тринадцати сортов мирровой смолы, хранившейся в парфюмерных лабораториях храма, для нее взяли золотистого цвета смолу, которая якобы струится из глаза Ра, красную, вытекающую из левого глаза Осириса, и белую – из глаз Тота. В далеком прошлом царицу-фараона Хатшепсут натирали лучшей миррой, чтобы оградить ее от всяческих бед, и Клеопатра, наверное, не стала исключением. Ее также умастили экстрактом лотоса (Nymphaea caerulea), источавшим гиацинтовый аромат, столь популярный в царской семье и у жрецов. В «Книге мазей», имевшейся в храме, давался рецепт приготовления экстракта специально для обрядов, посвященных Осирису.
Потом глаза Клеопатры подвели бы черной краской и нанесли бы зеленые малахитовые тени, чтобы они походили на глаза Гора, дающего божественную защиту. На росписях в криптах храма она и ее отец Авлет преподносят богине эту косметику, названную «зеленой краской для правого глаза и черными тенями для левого глаза» [294]294
См.: Wilson P.«Slaughtering the Crocodile at Edfu and Dendera», The Temple in Ancient Egypt: New Discoveries and Recent Research (ed. S. Quirke S.). London, 1997, pp. 190.
[Закрыть].
Из гардеробной храма Клеопатре принесли бы одно из лучших платьев Исиды. Это могла быть мантия «многоцветная, то белизной сверкающая, то, как шафран, золотистожелтая, то пылающая, как алая роза. <…> Там же, где волнами ниспадало дивное это покрывало, со всех сторон была вышита сплошная гирлянда из всех цветов и плодов, какие только существуют» [295]295
Апулей.Указ. соч., с. 298.
[Закрыть]. Это радужное разноцветье было скрыто под блестящим черным плащом, который «свешивался густыми складками, а края были красиво обшиты бахромою. Вдоль каймы и по всей поверхности плаща здесь и там вытканы были мерцающие звезды, а среди них полная луна излучала пламенное сияние» [296]296
Там же.
[Закрыть]. Столы с точно такими же звездами и священными животными Зодиака носили почитательницы «царицы в черном».
После переодевания Клеопатре должны были сделать прическу как у Исиды, чьи длинные волосы «свободно и мягко рассыпались на божественной шее» [297]297
Там же, с. 297.
[Закрыть]. Такую прическу, ставшую модной в Кирене, первой стала носить родившаяся там Береника И. Потом ее переняла первая Клеопатра, «Сирийка», которая дополнила прическу платьем Исиды, и в результате у нее получился полный ансамбль богини. Поскольку такая прическа стала ассоциироваться с Исидой и ее приверженками, вполне возможно, что и Клеопатра VII на этот манер стала убирать свои каштановые волосы либо просто надевала длинный темный парик, чтобы моментально преобразиться.
В довершение всего ей на голову, вероятно, надели корону с длинными перьями, рогами и круглой пластиной, излучавшей «яркий свет, словно зеркало. <…> Слева и справа круг завершали извивающиеся, тянущиеся вверх змеи» [298]298
Апулей.Указ. соч., с. 298.
[Закрыть]. Они вызывали ассоциацию со священными змеями на урее, являвшимися одним из основных элементов царской символики. Как изображено на задней стене храма, на Клеопатре были также надеты традиционный широкой воротник, крепившийся по-птолемеевски крючком и петлей, с бисером по краю, украшенный сердоликом, ляпис-лазурью и бирюзой, и золотые браслеты. Ансамбль дополнялся двумя серебряными систрами, которые «при встряхивании издавали все вместе пронзительный звон» [299]299
Там же.
[Закрыть], и ожерельем из малахитовых бусин, служившим оградительным амулетом, – его полагалось либо надевать на шею, либо держать в руках с систрами как символ жречества.
Все эти украшения хранились в шкатулках в храмовой крипте. Богатейшая сокровищница Дендеры была «доверху заполнена всевозможными драгоценными камнями, различной парфюмерией и всякими красками» [300]300
См.: Shore A.F.Votive Objects from Dendera of the Graeco-Roman Period // Glimpses of Ancient Egypt: Studies in Honour of H.W. Fairman (eds. Ruffle J. et al.). – Warminster: Aris & Phillips, 1979, p. 149.
[Закрыть], которыми Клеопатра могла одаривать свое божественное второе «я» в знак благодарности за благополучное рождение Цезариона и продолжение дома Птолемеев. Под бдительным оком казначея храма Петеарсемфея и ее собственных изображений на окружающих стенах в сокровищнице хранились золотые шаровидные сосуды для пожертвования вина и молока, серебряные кадила и огромные «фимиатерии» – курительницы, украшенные греческими и персидскими узорами, чередовавшимися с изображениями Беса, огромное количество серебряной посуды с выгравированными фразами на греческом и египетском языках: «Птолемею, вечно живому возлюбленному Птаха», и Хатхор-Исиде, «владычице Дендеры, богине неба, царице всех богов».
В сокровищнице даже находились уменьшенные копии корон и ювелирные украшения для культовых статуй богини, а об их одежде ежедневно заботились жрецы-костюмеры. Помимо того что статуи накрашивали, их умащивали священными маслами для активации их божественности точно так же, как намазывали при похоронах мумии для активации сокрытых внутри их душ. С Века пирамид до птолемеевских времен стандартный набор масел увеличился с семи до девяти видов – от сорта «Праздничное благоухание», в состав которого входили ладан, хвойные семена и битум, до сорта «Маджет», который делали из цареградского стручка, лотоса и белого ладана. Особые масла предназначались для особых обрядов. Так, на приготовление одного сложного рецепта уходило 365 дней, а получалось всего пол-литра продукта. И еще специально для культовых статуй изготовляли «тайную мазь» – смесь мякоти цареградского стручка, мирры и битума с порошком золота, серебра, ляпис-лазури, бирюзы и сердолика. Этой искрящейся, сладкой и липкой смесью, пока она была теплой, намазывали конечности божества. Но по такому случаю уж точно взяли бы остро пахнущую мазь для умащения золотой богини Хатхор, великой госпожи Дендеры.
Когда основную культовую статую, облаченную на царский манер, вынесли из скрытого в глубинах храма святилища на плечах обритых наголо жрецов, процессия во главе с Клеопатрой, позванивающей систром, двинулась вверх по винтовой лестнице. Настенные росписи повторяли этот же самый сюжет: царица уверенно поднимается по ступеням, глядя через плечо на богиню. Эта церемония происходила регулярно в канун Нового года, когда золотую статую Хатхор поднимали по западной лестнице и устанавливали в «Святилище общения с Солнечным диском». Занавеси в нем отодвигались в момент восхода солнца в новогодний день, чтобы дух, обитающий в статуе, наполнился солнечной энергией. Потом статую уносили в темноту, в святая святых по прямой восточной лестнице. Клеопатра сейчас совершала точно такую же церемонию, в которой солнечная энергия Хатхор уравновешивалась лунной энергией Исиды.
Царица и жрецы поднялись по храмовой лестнице в святилище на крыше, повторяя путь луны против часовой стрелки. Они прошли западное святилище с оформительским новшеством – изображением зодиакальных созвездий на потолке. Клеопатра открывала это сооружение годами тремя раньше. Дойдя до недавно построенного восточного святилища, она пересекла двор под открытым небом и вошла в темноту внутренней камеры. Когда глаза Клеопатры привыкли к слабому освещению, ей открылась тайна воскресения Осириса: она увидела на стене и тексты ритуальных песнопений, обязательных к ежечасному исполнению, и список всех ста четырех амулетов, требовавшихся для бальзамирования.
Помещение с весьма необычным интерьером казалось специально предназначенным для театрализованных представлений, всегда служивших Клеопатре средством возвеличивания божественного статуса. И сейчас, когда весь храм был заполнен ее существом – более ранними изображениями в критрах глубоко под землей и физическим присутствием царицы в святилище высоко на крыше, она, стоя рядом со священной статуей Исиды, ожидала полуночи, чтобы чистейший лунный свет через узкое отверстие в потолке проник внутрь и они обе окунулись в сияющие лучи.
Луна медленно достигла зенита, и в просторном зале стало светлее. И тогда настенные росписи с изображением Исиды и Осириса стали медленно оживать в чистом белом свете. «Животворный свет луны» [301]301
Плутарх.Исида и Осирис, с. 52.
[Закрыть]обладал достаточной интенсивностью, чтобы оплодотворить ярящихся коров, которые родили священных быков. Распростертый Осирис, ожидавший повторного рождения, также наполнился лунной энергией. После того как Исида помогла ему воскреснуть, призвав на помощь духов предков, он оплодотворил ее, как это было описано двадцать три столетия до н. э. в «Текстах пирамид», древнейшем в мире сборнике религиозной литературы: «Твоя сестра Исида идет к тебе, преисполненная любви к тебе; она вложила твою плоть в свое лоно, и ты изверг в нее семя; и она засияла, как звезда» [302]302
Заклинание 632а—633b, приводится в издании: BenardE.and Moon В.The Goddesses Who Rule. – Oxford: OUP, 2000, p. 228.
[Закрыть].
Исида также ярко сияла, как луна; считалось, что она излучает свою животворную энергию. Клеопатра воспользовалась этой божественной силой, присвоив себе титул Исида Селена – «Луна». Богиня-царица появилась в сияющем свете полной луны, ибо считалось, что глубокой ночью «владычество верховной богини простирается особенно далеко и всем миром нашим правит ее промысел, что чудесные веления этого божественного светила приводят в движение не только домашних и диких зверей, но даже и бездушные предметы, что все тела на земле, на небе, на море то, сообразно ее возрастанию, увеличиваются, то, соответственно ее убыванию, уменьшаются» [303]303
Апулей.Указ. соч., с. 296.
[Закрыть].
А в этот самый момент супруг богини-царицы и отец ее ребенка находился в серьезной опасности на западе, где он вел затяжную войну с сыновьями и сторонниками Помпея. Они избегали открытых сражений и придерживались тактики партизанской войны, пока Цезарь не захватил их лагерь у города Тапса, после чего им пришлось вступить с ним в сражение б апреля 46 года до н. э. Против Цезаря и его мавританских союзников выставили десять легионов и объединенные силы кавалерии галлов и германцев вместе с войсками его давнего противника, нумидийского царя Юбы I, под чьим командованием находилась ударная кавалерия. Часть ее составляли всадники на верблюдах для действий в пустыне. Кроме того, Юба имел тридцать боевых слонов, но в самом начале сражения заслон, поставленный лучниками и метателями дротиков, так напугал их, что они повернули вспять и смяли свою же пехоту, создав полную сумятицу, и сторонникам сыновей Помпея, и Юбе в том числе, пришлось отступить.
Хотя самим сыновьям Помпея удалось бежать, они потеряли десять тысяч человек. Тесть Помпея Метелий Сципион и злейший враг Цезаря Катон, который захватил кипрскую казну, после того как покончил жизнь самоубийством дядя Клеопатры, умертвили себя. А Юба намеревался сделать красивый жест и расстаться с жизнью на огромном погребальном костре, в какой он хотел превратить свою столицу. Но когда жители города дали ясно понять, что их вовсе не устраивают его планы, и не впустили его в город, он пошел на сговор со своим оставшимся римским союзником Петреем: решив покориться судьбе, они устроили поединок после прощального ужина, и Юбу, вышедшего победителем, заколол раб.
Цезарь распродал сокровища Юбы на торгах и разделил Нумидийское царство между мавританскими царями, оказывавшими ему поддержку. Жена царя Богуда по имени Эвноя, как сплетничали недруги Цезаря в Риме, была очередной его любовницей. Остальная часть Нумидии стала римской провинцией Африка; многочисленная кавалерия Юбы вошла в состав римской армии, а выращиваемое в этом регионе зерно в больших объемах начали отправлять в Рим, и за счет этих поставок потребности города в зерне обеспечивались в течение восьми месяцев в году.
После продолжительной и изнурительной Африканской войны, во время которой у Цезаря участились эпилептические припадки, случавшиеся у него ранее, он вернулся в Рим, взяв с собой четырехлетнего сына Юбы, также Юбу. В предстоящем триумфе Цезаря ему отводилась роль пленника. В битве при Тапсе победителю достались громадные трофеи, в том числе тридцать слонов и двадцать два верблюда – рекордное число таких животных, когда-либо захваченных к западу от Сивы.
Цезарю, вернувшемуся в Рим с экзотическими трофеями, встревоженный и льстивый сенат оказал беспрецедентные почести. Его, уже являвшегося великим понтификом, то есть главным жрецом, сенаторы провозгласили диктатором на десятилетний срок.
В течение сорокадневного праздника благодарения ему устроили четыре триумфа в ознаменование его побед в Галлии, Египте, Понте и Африке, при этом сенат дипломатично не придал значение тому факту, что многие из этих побед он одержал, сражаясь против соотечественников. Вопреки официальным призывам воздерживаться от открытой демонстрации богатства и проявления иноземного влияния, по пышности триумфы Цезаря не уступали легендарному расточительству Птолемеев. Для изготовления оформительских элементов, отражающих тот или иной регион, использовался соответствующий материал: цитрусовая древесина – для Галлии, акант – для Египта, черепаха – для Понта и слоновая кость – для Африки. 2822 золотые короны, присланные со всех концов империи, составили 20414 фунтов чистого золота в слитках, то есть более девяти тонн. Этого количества было достаточно, чтобы каждому легионеру выдать двадцать четыре тысячи сестерциев [304]304
Светоний. Указ. соч., с. 20.
[Закрыть], примерно шесть тысяч динариев за раз, в то время как в среднем пешему воину платили один динарий в день. Но даже в этом случае один боец сетовал, что мог бы получить еще больше, если бы не излишества на устройство триумфа. К сожалению, эти сетования дошли до ушей Цезаря, и недовольного солдата принесли в качестве одной из человеческих жертв римскому богу войны Марсу. Отрубленные головы висели перед официальной резиденцией Цезаря как великого понтифика.
Во время первого триумфа в честь галльской победы, по общему мнению, самого грандиозного, перед толпой, стоявшей вдоль улиц, проносили курящийся фимиам. Перед собравшимся людом проплывали живописные полотна с изображением основных эпизодов войны. Большинство римских женщин ничего не смыслили в политике и не совсем понимали, что изображено на бесконечной череде картин и каков смысл макетов. Тогда мужчины в толпе объясняли, что значит каждая из фигур, даже если требовалось большого умения растолковать, что золотая статуя, обвязанная цепями, символизировала покорение Цезарем Британии по другую сторону пролива.
Тем не менее каждый узнал победителя в роскошной золотой колеснице, облаченного в пурпурную тогу и в красных кожаных парадных сапогах. Позади него стоял раб и держал над его головой золотой венец Юпитера. И хотя тот же раб время от времени шептал на ухо Цезарю традиционные слова «помни о смерти», чтобы он не особенно превозносился, триумфатор, по-видимому, засомневался в том, что он смертен, когда слышал восторженные возгласы и восклицания толпы, словно она лицезрела самого Бога.
Воины маршировали под звуки гобоев и цитр и, внося свой вклад в музыкальное сопровождение, среди других насмешливых песен распевали и такую:
Это был явный намек на инцидент гомосексуального свойства, будто бы произошедший в начале карьеры их полководца. Цезарю едва ли понравилась такая самодеятельность, и его настроение не поднялось, когда вдруг сломалась ось его колесницы, что было плохим предзнаменованием. Но ему, так или иначе, пришлось на коленях подниматься по ступеням храма Юпитера на вершине Капитолийского холма в соответствии с древним обычаем совершения молебствия. В тот вечер «на Капитолийский холм он вступил при огнях, сорок слонов с факелами шли справа и слева» [306]306
Светоний. Там же, с. 20.
[Закрыть], и потом в торжественной процессии они сопровождали его до дома. Празднование галльского триумфа завершилось традиционной казнью неприятельского предводителя, в данном случае храброго Верцингеторига, шесть лет до этого содержавшегося в плену.
Победе над Египтом, или, точнее, над Птолемеем XIII, его сторонниками и александрийцами, посвящался второй триумф Цезаря. На платформах везли огромные модели пирамид, знаменитого Фаросского маяка даже с горевшим сигнальным огнем и статую Нила в виде лежащего бога. Толпа громкими возгласами приветствовала полотна с изображением расправы над убийцами Помпея – Потином и Ахиллой, но ее огорчило появление Арсинои в золотых цепях под конец триумфального шествия. Видевшие своими глазами, какая участь постигла Верцингеторига, римляне проявили такое сочувствие к царевне, что Цезарь, желая снова расположить их к себе, проявил свое знаменитое милосердие и позволил ей удалиться в Эфес, где она нашла приют в святилище Артемиды. Место ссылки для Арсинои определили не без участия ее единокровной сестры Клеопатры, которая сама там раньше находилась в изгнании десять лет.
Третий триумф проводился с элементами юмора. В разыгрываемых сценах сын Митридата Фарнак убегал от Цезаря, а на огромном плакате было написано «Veni, vidi, vici» – «Пришел, увидел, победил», то есть текст сообщения, отправленного Цезарем в сенат и краткостью изложения подчеркивающего быстроту, с которой он одержал победу. В четвертом триумфе – «африканском», отражавшем его последнюю победу при Тапсе над сторонниками Помпея, побежденного и теперь покойного царя Юбу I представлял его четырехлетний сын Юба, а на натуралистических полотнах были изображены римские союзники Помпея, совершающие самоубийство: Катон вспарывал себе живот, тесть Помпея бросался в море, а Петрея пронзали мечом. Хотя имена персонажей не назывались, картины служили неприятным и наглядным напоминанием некоторым в сенате, что основными противниками Цезаря являлись сограждане-римляне. И все же, несмотря на чувства, вызванные у народных масс бесконечными перипетиями борьбы за власть между представителями элитного меньшинства, четыре отпразднованных Цезарем триумфа имели громадный успех, и щедрыми пирами и устроенными с большим размахом развлечениями диктатор склонил народ на свою сторону.
После того как сторонникам Цезаря раздали военные награды, в том числе тщедушному, но необычайно способному шестнадцатилетнему внуку его сестры Юлии, Гаю Октавию (Октавиану), сыновья вассальных царей из Малой Азии и Вифинии устроили пляски с мечами. Среди драматических постановок была показана пьеса ведущего драматурга Децима Лаберия, содержавшая политические выпады против Цезаря, например, такие: «смотри, как легко старик может поскользнуться» или «тот, кого многие боятся, сам должен бояться многих». Цезарь сделал вид, что к нему это не имеет никакого отношения, и за постановку пожаловал автору пять тысяч золотых монет.
На беговых дорожках цирка, специально расширенного по такому случаю, после скачек устроили гонки на колесницах – самые популярные спортивные состязания в Древнем мире. Их очень любила предшественница Клеопатры, Береника II, чьи лошади выиграли гонку на Немейских играх в Греции. Этот спорт также любили римляне, и некоторые прославленные гонщики вызывали такие сильные эмоции, что когда кремировали одного из них, какой-то страстный почитатель бросился на его погребальный костер.
В течение трех дней на Марсовом поле проводились атлетические соревнования, а после них – гладиаторские бои. До постройки в 29 году до н. э. первой в Риме арены они происходили здесь или на самом форуме. Служившие сначала для демонстрации аристократической доблести, они постепенно превратились в кровопролитные схватки, спонсируемые общественными деятелями для получения поддержки со стороны широких масс. После таких зрелищ простой люд шел в забегаловки прохладиться или покупал у торговцев сувенирами выгравированные кубки или терракотовые статуэтки любимых бойцов. Некоторые женщины так увлекались своими кумирами, что наносили им «поздравительные визиты» после успешного выступления. Гладиаторы славились своими сексуальными способностями, и даже жены сенаторов шли на все, желая переспать с таким мужчиной. И пусть весь в шрамах и часто изуродованный, «все же гладиатором он был» [307]307
Ювенал. Указ. соч., с. 58.
[Закрыть]. Даже если их любимца убивали и его тело оттаскивали с арены рабы, изображавшие римского бога Меркурия или египетского Анубиса, его кровь пользовалась большим спросом как заживляющее средство и афродизиак. Даже копье, от которого он принял смерть, использовалось в ритуалах рождения и свадебных обрядах.
Под влиянием различных культур, воспринимаемых разраставшейся Римской империей, варьировались гладиаторские стили от тяжеловооруженных мирмиллонов, обычно выступавших против ретиариев, вооруженных сетью и трезубцем, до эсседариев, сражавшихся на колеснице. Последние появились в римской армии, как считали, по инициативе самого Цезаря, который видел таких воинов в Британии. Были даже гладиаторы-женщины, одевавшиеся как амазонки. Некоторые из них поклонялись Исиде и Анубису. Хотя их критиковали те, кто задавался вопросом, «разве может быть стыд у этакой женщины в шлеме, любящей силу, презревшей свой пол» [308]308
Ювенал. Указ. соч., с. 62.
[Закрыть], у них нашлось много почитателей.
Конечно, триста двадцать пар одетых в серебряные доспехи гладиаторов Цезаря произвели сильное впечатление, как и пара римских аристократов, схватившихся не на жизнь, а на смерть на форуме. Еще в этих спектаклях принимали участие сражавшиеся с дикими зверями бестиарии, североафриканские телегении, которые серповидными стрекалами раздразнивали диких зверей. Для таких зрелищ незадолго до этого проконсул провинции Африка прислал четыреста львов и жирафов.
Все эти мероприятия Цезарь проводил в память о своей покойной дочери Юлии как погребальные игры. Кульминацией представлений стало сражение между двумя армиями, в котором с каждой стороны участвовало до пятисот пехотинцев, тридцать всадников и двадцать слонов. Центральную часть дорожек для гонок на колесницах в цирке освободили, чтобы армии могли сойтись и сражаться. Под конец на искусственном озере, вырытом специально по такому случаю, состоялось морское сражение между многовесельными египетскими и тирскими кораблями.
Под впечатлением увиденного в Египте, где уже давно устраивались пышные празднества, когда власть хотела расположить к себе простой люд, Цезарь украсил весь центр Рима полотнищами галльского полотна, шелка с острова Кос и, по-видимому, хлопковой ткани, впервые привезенной из Индии Александром. Из всей этой дорогой материи сделали навесы, протянувшиеся от особняка Цезаря над Священной дорогой и всем форумом до Капитолия, «и ничто не могло сравниться с такой замечательной декорацией, даже устроенные им гладиаторские игры» [309]309
Плиний. Естествознание XIX. 22.
[Закрыть]. Под навесами для всенародного пиршества выставили не менее двадцати двух тысяч столов с угощениями из мяса и дорогого морского угря, поставленного из рыбных хозяйств богатого двоюродного брата Цезаря, и громадным количеством прекрасного фалернского вина.
Неудивительно, что народ валом повалил в Рим, дабы не пропустить такое событие. Много приезжих «ночевало в палатках по улицам и переулкам» [310]310
Светоний. Указ. соч., с. 21.
[Закрыть]. При таком столпотворении неизбежно были пострадавшие. В возникшей давке насмерть затоптали двух сенаторов.
Рим никогда еще не видел ничего подобного, и после блестяще проведенной Цезарем пиаровской кампании, в одночасье сделавшей его знаменитостью, которую поддерживала толпа, сенат оказался совершенно бессильным против диктатора, не имевшего себе равных. Хотя Цицерон произнес несколько хвалебных, но не искренних речей о великих свершениях вернувшегося на родину героя, в то же время намекая, что тот должен как можно скорее восстановить республику, у Цезаря были другие планы. И чтобы их полностью осуществить, он рассчитывал на помощь своей союзницы Клеопатры Египетской. С этой целью Цезарь вызвал ее в Рим, где она пробудет почти два года.
