Текст книги "Сделка леди Ромэйн"

Автор книги: Джо Энн Фергюсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глава 19

Джеймс прислонился к грязной изгороди и посмотрел в сторону. В конце аллеи была старая конюшня, за которой он наблюдал. Накрапывал дождь. И без того плохое настроение продолжало портиться. Был вторник. В этот день в этом месте должен был совершиться предательский обмен: информация за золото. Джеймс дежурил здесь с рассвета. За это время ничего не случилось.

Камерон выругался и с досадой воткнул в землю деревянную щепочку. Сейчас она была не толще лучины, а когда Камерон начал обстругивать ее, была размером с мужскую ладонь.

– Может, они перенесли встречу на другой день, – предположил Камерон.

– Может быть. Они ведь могли заподозрить неладное, когда мы перехватили их первого связного, но Волен уверен, что их планы не переменились.

– Волен отсутствовал, когда Господь раздавал мозги, – пробормотал Камерон.

– Хорошо же ты отзываешься о полковнике.

– Зато верно, и вы это знаете, сэр.

– Да, я хорошо знаю это. Если бы я обращал внимание на все приказы, которые он исторгает из себя, я бы уже давно отправился на тот свет с пулей между лопаток. Но ничего. Мы добьемся успеха несмотря ни на что.

Камерон причмокнул и выглянул из засады.

– Вы уже решили, как поступите с леди Ромэйн, когда мы закончим?

– Я все время откладываю свой разговор с ней.

– Иногда женщины немного расстраиваются, когда узнают, что их мужья оставляют их, чтобы немного повоевать с любителями лягушачьих лапок, – заметил сержант.

– Ты думаешь, нас пошлют во Францию?

– А вы думаете иначе? – отозвался Камерон. – Или у Волена есть еще какая-нибудь работенка, которую он боится делать сам?

Вместо ответа Джеймс шикнул на Камерона; они прижались к стене: мимо них прошли две женщины.

Чуть позже разговор возобновился.

– В доме герцога я живу в роскоши, которая пришлась бы по вкусу всякому, – сказал Джеймс.

– На некоторое время.

– Да, – без энтузиазма согласился Маккиннон и подал знак сержанту не спускать глаз с конюшни.

Вспомнив, как они с Ромэйн любили друг друга этой ночью, Джеймс ощутил, что все его тело напряглось. Никогда еще он с таким нежеланием не брался за работу, как сегодня утром, когда покидал еще спящую жену.

– Майор, посмотрите, – еле слышно прошептал Камерон.

Отогнав воспоминания, Джеймс взглянул на улицу. Он сразу же понял, что имел в виду сержант: к ним приближалась карета без всяких опознавательных знаков и без ливрейного кучера, по одежде которого можно было бы определить владельца экипажа.

– Камерон, приготовься, – прошептал Джеймс.

Вместо ответа он услышал какое-то ворчание, и что-то тяжелое ударило его по затылку. Над телом звучал довольный смех.

Джеймс уже должен быть дома!

Ромэйн с тревогой вздохнула, выглянув в окно и не разглядев за дождевой завесой даже очертаний домов, образующих площадь. Джеймс сказал, что вернется домой еще до полудня. Уже стемнело. Если они поженятся по-настоящему, ей предстоит именно такая жизнь.

В горле у Ромэйн застрял комок. Пошел второй день, как она была настоящей женой Джеймса, но брак их оставался пока фиктивным.

Ромэйн услышала дедушкины шаги и отошла от окна. Взглянув на герцога, она увидела саркастическую улыбку на старческом лице.

– Прелестная картинка, – холодно заметил старик. – Добропорядочная жена ожидает возвращения мужа.

– Дедушка, в твоем сарказме нет необходимости. Я прекрасно знаю, ты надеешься, что Джеймс в ближайшие дни навсегда покинет нас.

Герцог опустился в кресло и сложил на коленях венозные руки.

– Я не желаю твоему мужу ничего плохого.

– Нет конечно, но я знаю, что ты хочешь избавиться от него.

– Он не тот человек, за которого я хотел бы выдать тебя замуж.

– Я тоже не собиралась выходить за него. – Ромэйн улыбнулась и опустилась на одно колено рядом с дедом. – Но, дедушка, я люблю его.

Герцог впился пальцами в подлокотник:

– Я думал, ты мудрее, чем твоя тетка, которая не желала внять голосу разума и вышла замуж против моей воли.

– И каждый день она сожалела об этом необдуманном поступке.

– Откуда ты знаешь?

Ромэйн накрыла ладошкой его руку и улыбнулась:

– Тетушка Стелла разделяет твою неприязнь к Брэдли. Когда она узнала, что он ухаживает за мной, она послала мне письмо с предупреждением не иметь с ним ничего общего.

– Неужели мы со Стеллой в чем-то сошлись во мнениях? – Старик потер подбородок. – Может статься, я пошлю за ней. – Помолчав еще, он добавил: – Слишком много времени прошло с тех пор, как мы в последний раз думали одинаково.

– Это будет замечательно: вы объединитесь и вместе будете бранить меня за недостаток благоразумия.

– В отношении Монткрифа? Ты уже выкинула его из головы?

– Я люблю Джеймса, – снова прошептала Ромэйн.

Тяжело вздохнув, герцог ответил:

– Я был бы неискренен с тобой, сказав, что это то решение, на которое я надеялся.

– Почему тебе не нравится Джеймс? Он так похож на тебя! Он упрямый и сварливый, как ты, а я люблю вас обоих.

– Я дурно отношусь к происходящему не потому, что я недолюбливаю его лично, а потому, что ты снова признаешься в любви к человеку, которого совсем не знаешь.

– Я хорошо знаю Джеймса.

– Неужели? – герцог дружески потрепал Ромэйн по руке, но спросил сухо и настороженно: – Чем он занимался до того, как ты наткнулась на него во время снежной бури?

– Он охотился.

Старик недовольно хмыкнул:

– Это не то, о чем я спрашиваю. Где он был до того, как объявился в этой забытой Богом шотландской деревне? Чем он занимался?

Ромэйн села на корточки. Когда-то и ее беспокоило неведение, но, не получив от Джеймса удовлетворительных ответов, она перестала его расспрашивать.

– Я не знаю, но какое это имеет значение?

– Чем он будет заниматься после того, как вы уедете из Лондона? Куда он повезет тебя?

– Я не знаю, – повторила Ромэйн. Такой поворот в их беседе заставил ее нервничать. – Может, если ты пригласишь тетю Стеллу в холл, мы заедем туда. Мне бы хотелось с ней повидаться.

– Даже несмотря на то, что однажды она лишит тебя Вестхэмптон-холла?

Ромэйн прикусила губку. Конечно, она не хотела, чтобы кто-то еще считал Вестхэмптон-холл своим домом, но спокойно заметила:

– Я все понимаю, дедушка. Я понимаю это с тех пор, как выросла настолько, что мне стало известно о твоем завещании.

– Дитя мое, я позаботился о том, чтобы ты была обеспечена и ни в чем не нуждалась, так что тебе не следует расстраиваться. – Он потрепал внучку по щеке: – Улыбнись, Ромэйн. Поверь своему деду, что в будущем ты не будешь обездолена.

Ромэйн попыталась улыбнуться. На этом их беседа завершилась.

Ромэйн решила, что будет наблюдать за улицей из своей спальни, чтобы ей никто не мешал.

Открыв дверь в комнату, она обнаружила, что слуги еще не заходили к ней, чтобы вынести воду и прибрать в комнате после ароматизированной ванны, которую она приняла уже час назад.

Волшебство близости с Джеймсом совершенно ослепило ее. Дедушка не может понять ее, потому что не знает, что Джеймс вовсе не бедный шотландский провинциал. Но на вопросы, которые задал дед, у нее не было ответа. Ничего не изменилось. Джеймс скоро отправится на службу и оставит ее, и она больше никогда его не увидит.

Слезы застилали ей глаза. Ромэйн откинула портьеру и выглянула в окно. В эту непогоду площадь выглядела такой же пустынной, как болота, простиравшиеся за Вестхэмптон-холлом.

Дверь открылась, и Ромэйн быстрым движением вытерла слезы. Девушка не хотела, чтобы Грэндж, которая пришла, очевидно, проследить, вынесли ли воду из комнаты, видела ее печаль. Но вместо голоса Грэндж она услышала:

– Черт подери! Ромэйн, разве я не просил держаться подальше от окон? Неужели у тебя разума не больше, чем у гусыни?

Девушка круто развернулась и увидела рассерженное лицо Джеймса.

Она хотела было вспылить, но осеклась: сюртук его был порван, на левой щеке красовался кровоподтек. Ромэйн сделала шаг навстречу мужу и остановилась в ужасе:

– Джеймс!

Улыбнувшись, он плотно закрыл за собой дверь. Ромэйн приблизилась к нему и поняла, что синяк на щеке – результат мощного удара кулаком в челюсть. Джеймс попытался подмигнуть жене, но сморщился от боли:

– Что случилось? – спросила Ромэйн.

– Можно повременить с ответом? Я бы хотел присесть.

Молодая женщина взяла мужа под руку и помогла опуститься в кресло.

Смочив кончик полотенца, лежавшего на бортике ванны, в воде, она приложила его к щеке Джеймса.

Витиевато выругавшись, он прорычал:

– Ромэйн, будь осторожна. Мне сегодня и так досталось.

– Что случилось?

– На нас кто-то напал.

– Как Камерон?

– За ним ухаживает Дора. Он чувствует себя лучше, чем я. Это он отразил нападение. Одного из нападавших Камерон несколько раз пырнул ножом. Дорожка из пятен крови пересекает Ковент-гарден.

Джеймс выругался и перехватил руку Ромэйн, прежде чем она успела в третий раз приложить полотенце к его щеке.

– Ради Бога, Ромэйн, перестань.

– Как я понимаю, ты даже не видел нападавших.

– Нет, он сразу же ударил меня чем-то тяжелым сзади по голове.

– Сзади по голове? Но у тебя разбита щека!

– Должно быть, я ударился о камень, когда упал, – откинувшись на спинку стула, продолжал Джеймс. – Это значительно осложняет выполнение задания. Если меня увидят в городе с разбитой физиономией, у наших врагов не останется никаких сомнений в том, что именно я выслеживал предателя.

Ромэйн помедлила и спросила:

– Они успели передать информацию?

– Нет. Крики Камерона испугали проклятых французишек.

Ромэйн поднялась и направилась в гардеробную. Оттуда она вернулась с небольшой коробочкой, которую протянула Джеймсу.

– Что это?

– Рисовая пудра. Ею иногда пользуется Грэндж. Она поможет скрыть синяки.

– А что поможет избавиться от боли?

Джеймс взял жену за руку и усадил к себе на колени.

– Я?

– Придумай что-нибудь, дорогая.

– Я так и сделаю, – успела пролепетать Ромэйн, прежде чем прильнуть к его губам.

Напевая мелодию своего любимого вальса, Ромэйн постучалась в комнату Эллен. День был солнечный и теплый – великолепное время для визитов. Увидев возле дома Филомены экипаж, Ромэйн поняла, что ее соседка дома. Если зайти ненадолго, то это не повредит больному отцу Филомены, а Эллен сможет отточить светские манеры.

Ответа на стук не последовало. Ромэйн постучала еще раз. Посильнее. Снова молчание. Тогда она открыла дверь и заглянула в спальню.

– Эллен, ты здесь?

Оглядев комнату, Ромэйн нахмурилась. Стул рядом с туалетным столиком был опрокинут, одежда разбросана. Задернутые шторы не пропускали в комнату свет.

– Эллен?

Ответа не было. Это казалось очень странным, потому что Дора и Клэйсон сказали, что Эллен у себя. Ромэйн собралась уже уходить, когда неожиданно наткнулась взглядом на записочку, подсунутую под деревянную раму зеркала над туалетным столиком. Ромэйн подняла стул, достала листок, развернула его и прочитала:

Я отправилась на конную прогулку с леди Филоменой и мистером Баумфри. Я скоро вернусь.

Записка была без подписи.

Сумасшедшая! Ей не следует ездить на прогулки с мистером Баумфри, даже в сопровождении Филомены. Не удивительно, что в комнате все вверх дном. Должно быть, получив приглашение, Эллен пришла в такой восторг, что козой носилась по комнате в поиске одежды, подходящей для прогулки с мистером Баумфри.

Ромэйн вздохнула, сложила записку и оставила ее на туалетном столике. Надо ехать за Эллен, но куда она могла отправиться? Вероятнее всего в Гайд-парк. Ромэйн застонала. В это время там много народу, и все уже наверняка отметили оплошность Эллен. Медлить нельзя.

Ромэйн забежала к себе за соломенной шляпкой и заторопилась вниз по лестнице. Клэйсон медлил, не решаясь выполнить ее указание, когда Ромэйн распорядилась подать к дому кабриолет.

– Что-нибудь случилось, леди Ромэйн?

– Надеюсь, нет.

Клэйсон послал слугу в конюшню, а Ромэйн повернулась к зеркалу. Нельзя выглядеть мрачной. Если кто-нибудь заподозрит правду, репутация Эллен будет навсегда подорвана.

Шорох колес кабриолета, остановившегося у парадного входа, музыкой прозвучал в ушах Ромэйн. Не дожидаясь Клэйсона, она подошла к двери, сама открыла ее и… очутилась лицом к лицу с Брэдли. Он уже поднял руку, чтобы взяться за кольцо.

– Мистер Монткриф, для вас меня нет дома, – произнесла леди Ромэйн, натягивая перчатки.

Брэдли схватил ее за плечо, не обращая внимания на предупреждения дворецкого. Он взорвался:

– Ромэйн, хватит витать в облаках и жить иллюзиями.

– Какую из них вы имеете в виду? Может, ту, что я была влюблена в вас?

– Ромэйн, ты знаешь, я по-прежнему хочу, чтобы ты стала моей женой.

– За последнее время ты слишком часто обсуждал этот вопрос. Ответ мой не изменился: я люблю Джеймса и не собираюсь разрывать брак. А теперь я должна ехать. Надеюсь, вы извините меня.

– Ехать – куда?

– По делам.

Брэдли покачал головой:

– Не советую. Ты поступишь разумно, если послушаешь то, что я собираюсь сказать твоему деду.

– Дедушка так же мало настроен выслушивать твои сплетни, как и я. – Обернувшись через плечо, Ромэйн распорядилась: – Клэйсон, не могли бы вы показать мистеру Монткрифу выход?

Дворецкий сделал шаг вперед, но тут же отшатнулся. Брэдли грубо выругался, схватил Ромэйн за руку и потащил к лестнице. Наверху Ромэйн увидела дедушку и Джеймса. Маккиннон бросился вниз, вынуждая Монткрифа отпустить жену. Брэдли покорился только после того, как герцог подтвердил требование Джеймса.

– Тебе не больно? – спросил Маккиннон у Ромэйн, сверля глазами Брэдли.

– Нет, со мной все в порядке.

Джеймс перевел взгляд на Монткрифа:

– Брэдли, леди Ромэйн просила вас покинуть этот дом. Надеюсь, мне не придется приказывать Клэйсону вышвырнуть вас на улицу.

– Это не ваш дом, – зашипел Брэдли. – И не вы распоряжаетесь здесь.

– И не вы, – сказал герцог, медленно спускаясь вниз.

Брэдли выстрелил взглядом в Джеймса и произнес:

– Ваша светлость, если вы уделите мне пять минут вашего драгоценного времени – думаю, вы не пожалеете, узнав некую тайну.

Герцог покачал головой:

– Убирайтесь вместе с вашими сплетнями.

– Ваша светлость, думаю, вам будет интересно узнать это.

– Сомневаюсь, что у вас есть нечто, могущее меня заинтересовать.

– Даже это? – и Монткриф достал что-то из-под сюртука.

Ромэйн попыталась разглядеть то, о чем говорил Брэдли, но он показал это только герцогу. Джеймс впился пальцами ей в руку, и она увидела его искаженное яростью лицо.

Герцог протянул руку и взял у Монткрифа клочок бумаги, совершенно такой же, как тот, что Ромэйн нашла в комнате Эллен. В душу ей закрался страх. Каждая минута, похищенная Брэдли, могла привести Эллен к несчастью. Прочитав записку, старик сначала нахмурился, потом улыбнулся.

– Это правда?

– Я получил верные сведения из нескольких источников, – ответил Брэдли. На губах его заиграла коварная улыбка.

– Из нескольких надежныхисточников?

– Абсолютно надежных, ваша светлость.

– Что это, дедушка? – вмешалась Ромэйн.

Он передал ей записку:

– Надеюсь, ты непричастна к этому, дитя мое, иначе тебе придется покинуть этот дом.

Буквы, написанные торопливым почерком, расплывались перед глазами, когда она читала обличительные слова.

Свидетельство, полученное мистером Маккинноном, подделка. Леди Ромэйн Смитфилд и Джеймс Маккиннон не являются мужем и женой, и представление, которое я разыграл перед свидетелями, сплошной обман.

Внизу стояла подпись: Реверенд Керр.

– Вы за этим посылали в Шотландию, Монткриф? – спросил Джеймс.

Ромэйн была поражена его спокойствием. Брэдли тоже, это читалось по его лицу. Герцог был в ярости.

– Это было доставлено мне тем, кто полагает, что эти сведения могут заинтересовать меня.

– Так кем же?

Монткриф усмехнулся:

– Неужели вы думаете, что я выболтаю вам это? Я слышал, вы меткий стрелок, мистер Маккиннон. Я бы не хотел обнаружить своего доброжелателя с дыркой в голове.

– И сами, наверное, не хотели бы получить пулю?

Блондин поник, но продолжал:

– Если со мной что-нибудь случится, мистер Маккиннон, знайте, здесь стоят два свидетеля, которые должны будут дать правдивые показания на процессе.

– Жена не может свидетельствовать против мужа.

В разговор вмешался герцог:

– Если вы не можете доказать, что написанное здесь – ложь, значит, Ромэйн не жена вам.

Он повернулся к внучке и распорядился:

– Дитя мое, иди к себе и оставайся в комнате, пока я не пошлю за тобой.

– Нет, дедушка. – Сжав пальцы в кулачки, Ромэйн взмолилась: – Дедушка, ты должен был узнать все, что случилось, до того, как прочитал это письмо.

– Ромэйн, это письмо объясняет достаточно много, иди к себе, пока я не приказал гувернантке увести тебя, как расшалившегося ребенка, каким ты была на протяжении нескольких последних месяцев.

– Дедушка…

– Иди, – мягко сказал Джеймс.

Ромэйн покорилась: настало время доказать, что она доверяет ему. Поднимаясь вверх по лестнице, Ромэйн оглянулась только однажды. Должно быть, Джеймс почувствовал на себе ее взгляд, потому что тут же поднял на нее глаза. Ромэйн ждала от него подбадривающей улыбки, но он сразу же отвернулся к мужчинам.

Молодая женщина вошла в спальню, где градом вопросов ее встретила Грэндж. Ромэйн начала было отвечать, но не сдержалась, и слезы хлынули у нее из глаз. Бросившись на кровать, она принялась оплакивать любовь, которая с самого начала была обречена на смерть.

Ромэйн даже предположить не могла, как долго она спала. Подушка ее все еще была мокрой от слез, которыми она смывала с себя кошмар потери Джеймса. Она услышала скрипучий дедушкин голос и решила посмотреть в глаза деду и умолить его простить ей двуличие и, более того, помочь уговорить Джеймса узаконить их отношения.

– Я запрещаю Ромэйн выходить из комнаты. Даже для еды. – Тон и слова дедушки не оставляли сомнения в том, что ярость его только усилилась. – У нее больше не будет возможности пускаться в сомнительные приключения, пока я не буду уверен, что она действительно вышла замуж.

– За мистера Маккиннона? – пропищала Грэндж.

– Ба! Я скорее за дьявола ее выдам, чем за этого изолгавшегося, вшивого шотландца. Все! Ему – отставка. Впредь двери ему не открывать, в дом не пускать!

– Тогда… за кого выходит замуж Ромэйн?

– Как только будут получены все необходимые документы, моя внучка станет миссис Брэдли Монткриф.

Глава 20

Ромэйн поднялась на кровати и поискала глазами Джеймса. Увидев на полу солнечные блики, она нахмурилась. Почему в полдень она находится в постели?

Прикрыв глаза руками, Ромэйн вспомнила утренние неприятности. Джеймса изгнали из дома, а дед был так решительно настроен спасти репутацию семьи, что даже согласился отдать ее за Брэдли.

– Не унывай, дорогая, все не так плохо!

Ромэйн подняла глаза и с удивлением воскликнула:

– Джеймс!

– Тсс! – прошептал он, усаживаясь на постель возле нее.

– Что ты здесь делаешь?! Вдруг тебя увидят?!

Маккиннон улыбнулся:

– Не волнуйся, дорогая. В этом доме многие не хотели бы видеть тебя законной подстилкой Монткрифа.

Услышав грубость, Ромэйн вспыхнула и ответила:

– Если Грэндж не из их числа, она побежит с доносом к дедушке как только обнаружит, что ты здесь.

– Не волнуйся о Грэндж. Подозреваю, что меня она недолюбливает меньше, чем Монткрифа. Дорогая, долго болтать я не могу. Я хочу, чтобы ты оставалась здесь.

– Выбор у меня небольшой. Я здесь почти в заточении.

– Я не шучу, Ромэйн.

Расслышав в его голосе жесткие и строгие нотки, Ромэйн выпрямилась и спросила:

– Предатель?

– Я вернусь, как только смогу. Мы с Камероном должны продолжать слежку за клубом. Фармер подозревает, что информация проходит именно через Брукс-клуб. Если он не ошибается, мы выйдем на след предателя. – Джеймс погладил щеку Ромэйн: – Дорогая, я должен быть уверен, что ты здесь в безопасности.

– Не было ли еще каких-нибудь неприятностей сегодня Джеймс?

– Еще нет. – Он встал. – Оставайся здесь. Поговори с Эллен.

– Думаю, ее еще нет. – Ромэйн хотела было что-то добавить, но остановилась на полуслове. Не надо говорить Джеймсу про Эллен, хватит с него и того, что он подвергает свою жизнь опасности во благо нации.

– Потом поговори с Дорой и Грэндж. И все время будь здесь. Обещай мне это, дорогая.

– Обещаю, – покорилась Ромэйн.

– А я обещаю тебе, что, если ты не пустишь никого в свою постель, я вернусь, чтобы разделить ложе с тобой.

– Но дедушка никогда не позволит тебе войти в этот дом, – прошептала Ромэйн. – Неужели ты снова хочешь пробраться сюда тайком?

– Ромэйн, не ломай голову над моими проблемами. Я хочу, чтобы ты была в безопасности.

Поцелуй его был мимолетен и оставил на губах только надежду на следующий. Джеймс исчез. Дверь за ним закрылась, и Ромэйн успела только прошептать:

– Береги себя.

Клэйсон, нервничая, вошел к Ромэйн и объявил:

– Леди Ромэйн, к вам посетитель.

– Дедушка не разрешил мне никого принимать, – ответила женщина, не отрывая глаз от рукоделия. Ей требовалось какое-нибудь занятие, которое бы могло отвлечь ее и дать возможность подумать. Ромэйн беспокоилась за Джеймса.

– Меня – можно, – раздался за спиной Клэйсона самодовольный голос Брэдли.

Прежде чем отложить вышивание, Ромэйн сосчитала до десяти и сделала глубокий вдох.

– Сомневаюсь, чтобы дедушка позволил входить в мою спальню даже вам.

– Можете идти, – отдал Монткриф распоряжение дворецкому, как будто был уже хозяином в доме.

Клэйсон в беспокойстве взглянул на Ромэйн. Он сообщит о визите Грэндж, которая тут же займет свой пост у дверей и все подслушает.

Брэдли сел рядом с Ромэйн и попытался поймать ее руку. Женщина прятала руку под шаль, сжимая в пальчиках иголку.

– Ты можешь не быть такой застенчивой со мной, Ромэйн. В начале следующей недели ты станешь моей женой.

– Брэдли, вы можете испросить разрешение на брак, но ни вы, ни даже дедушка не можете принудить меня выйти за вас замуж.

– Это правда.

Ромэйн сохраняла холодность на лице, хотя в действительности была удивлена тем, что Брэдли признал ее правоту.

– Тогда вам следует согласиться с тем, что здесь вам не место.

– Я соглашаюсь и с этим. – Брэдли встал и попросил: – Давай вместе сходим к Филомене. Ее отец может не дожить до заката, ей не следует оставаться одной.

– Я не хочу показываться где бы то ни было в вашем обществе, мистер Монткриф.

Услышав отрицательный ответ, он весь сжался, но произнес:

– Перестань причитать над своими неурядицами и подумай о бедняжке Филомене.

– С ней Эллен.

– Но твоя кузина почти посторонний человек для Филомены. Филомена имеет право рассчитывать, что в столь тяжкий миг, когда ее отец почти прощается с жизнью, рядом с ней окажется верный и преданный друг.

– Мысленно я с ней, но телом я останусь здесь.

– Почему?

– Дедушка…

– Но надо использовать любую возможность, чтобы помочь другу.

Ромэйн посмотрела в окно. Джеймс предупредил ее, что он вернется не раньше чем стемнеет. Если она выйдет хотя бы на минуточку, чтобы навестить Филомену…

– Нет…

– Ромэйн, будь благоразумна.

– Я благоразумна. Я не нарушу обещаний, данных Джеймсу, потому что он всегда вел себя искренне и прямо по отношению ко мне, – сказала она себе.

– Всего доброго, мистер Монткриф.

Брэдли направился к двери, но обернулся:

– Ромэйн, ты можешь навредить себе, если не смиришься с мыслью, что твоим мужем буду я. Как только мы поженимся, ты будешь в полном моем подчинении. – Монткриф открыл дверь и улыбнулся. – Твой дед заверил меня, что знает священника, который нас обвенчает вне зависимости от твоего согласия. – И Брэдли хлопнул дверью.

Ромэйн облегченно вздохнула. И выглянула в окно. Джеймс, торопись назад. Не знаю, как долго я выдержу без тебя.

Грэндж шныряла по комнате Ромэйн, как ищейка, и при этом не переставала болтать. Поведение гувернантки было невыносимо, но Ромэйн старалась не обращать на это внимания. Принесли ужин для Ромэйн, и Грэндж засуетилась возле стола.

– Я обещала, что буду есть, – сказала девушка, кладя вилку на место, – но не тогда, когда ты следишь за мной. Иди к себе и поешь, Грэндж.

– Моя госпожа, я… – компаньонка поднялась и кивнула. Пройдя несколько шагов к двери, она повернулась и сказала: – Мне так жаль…

– Что я должна выйти замуж за Брэдли Монткрифа? Мне, признаться, тоже.

– Да, но не только.

– Чего же еще? Ты имеешь в виду Джеймса?

Перебирая морщинистыми руками передник, Грэндж прошептала:

– Я знаю, ты ведь думала, что любишь его.

– Я люблю его на самом деле.

– Даже после того, как он соблазнил тебя, зная, что ваш брак незаконен?

– Я знала… – Ромэйн прикусила язычок, чтобы не сболтнуть лишнего. И, сделав глубокий вдох, произнесла: – Я знала, что сделаю все, чтобы человек, которого я люблю, был счастлив.

– А сейчас ты повержена.

– Если бы я была повержена, я бы стоила того, чтобы со мной так обошлись.

– Леди Ромэйн!

Вместо ответа Ромэйн намазала маслом кусочек хлеба и начала есть. Грэндж вышла за дверь, и Ромэйн выплюнула хлеб: от страха ее мутило.

Женщина взглянула в сторону окна: Джеймс, безусловно, скоро вернется. Из гардеробной послышался легкий шум. Оставив поднос, Ромэйн резво вскочила и прошептала:

– Джеймс?

Она опасалась говорить громко, чтобы нечаянно не выдать его.

Открыв дверь в гардеробную, молодая женщина нахмурилась: в комнате тускло горела только одна свеча. Ромэйн потянулась, чтобы засветить другую. Неожиданно над ее головой что-то взорвалось, и мир окутался мглой.

Первое, что услышала Ромэйн, был стон. Мало-помалу она осознала, что источником стонов была она сама. Женщина открыла глаза: на нее опускался незнакомый потолок. Фриз, выточенный в виде виноградной лозы, она видела много раз. Женщина повернула голову и увидела брюнетку, склонившуюся над ней.

– Филомена! Почему я нахожусь у тебя в доме?

– Ромэйн! Ты очнулась? – Филомена рассмеялась и прижала руки к лифу синего платья. – Что за странный вопрос я задала! Конечно, ты очнулась, раз разговариваешь со мной.

– Как я сюда попала? – Ромэйн заставила себя подняться и обнаружила, что лежит на диване в гостиной леди Филомены Баумфри.

Увидев, что по другую сторону низенького столика сидит Эллен, Ромэйн решила, что разум и зрение отказывают ей. Красные припухшие глаза и следы пудры на лице свидетельствовали о том, что Эллен долгое время провела в слезах. За стулом Эллен стоял Норман Баумфри, шрам на щеке делал его улыбку загадочной.

– Очень рады, леди Ромэйн, – великодушно поприветствовал ее Норман. – Как вы себя чувствуете?

Ромэйн осторожно прикоснулась к затылку:

– Это вам я обязана головной болью?

– Я надеялся, что нам не придется прибегать к насилию, но вы ведь отказались уйти с Монткрифом.

– С Брэдли? А где он?

Филомена присела рядом с Ромэйн на диван и разгладила складки платья на коленях.

– Он скоро придет. Но пока его нет, мы можем выпить по чашечке чаю. – Прекрасная женщина позвонила в серебряный колокольчик.

– Нет, благодарю вас. Я должна вернуться домой. – Ромэйн попыталась встать, но ноги отказывались ей служить, и она вновь опустилась на диван.

– Ромэйн! – Эллен обежала вокруг стола и опустилась на колени возле своей наставницы. Она гневно обратилась к Филомене:

– Зачем вы причинили боль и ей тоже?

Ромэйн подняла голову:

– Тоже? Эллен, с тобой все в порядке?

– Головная боль у нее скоро пройдет, – с жестоким смешком сказал Норман Баумфри.

Ярость прибавила Ромэйн сил.

– Мистер Баумфри, и вы, Филомена, полагаю, я заслуживаю объяснений, что происходит.

– Ничего ты не заслуживаешь, – бросила Филомена. С лица ее будто смыло все признаки благорасположения. – Но чтобы повеселиться самим, мы скажем тебе правду: мисс Данбар по чистой случайности попала сюда. Человек, которому мы поручили схватить и привести сюда тебя, перепутал вас и приволок Эллен.

– А записка?

– Записка предназначалась Маккиннону, – ответил Баумфри. – Мы надеялись, он не разберет, что она написана не рукой его жены. Задумано было отлично, но пустоголовый исполнитель все перепутал.

Мурашки побежали по телу Ромэйн. Неужели все снова? А она-то высмеивала мужа, когда он предупреждал о смертельной опасности, которая ей грозит. Но нет… Филомена была ее другом. Ромэйн взглянула на высокую брюнетку и не увидела в ее глазах ничего, кроме ненависти.

Ромэйн взяла Эллен за руку и почувствовала, что та дрожит.

– Мистер Баумфри, я здесь, и вы можете отпустить Эллен.

– Это было бы неразумно. Она свидетельница вашего похищения и расскажет обо всем – а это существенно осложнит мою жизнь.

– Вам следовало предусмотреть все, прежде чем пускаться в опасные проделки. – Ромэйн, держа Эллен за руку, направилась к двери. – Доброго вам вечера и до свидания.

Она не успела дойти до косяка, как дверь распахнулась и на пороге появился Монткриф. Скаля зубы, он помахивал листком бумаги.

– Здесь то, чего вы желали! Я… – все прочие слова утонули в вопле ужаса. Монткриф оцепенел.

Увидев за спиной Брэдли очертания знакомой фигуры. Ромэйн крикнула:

– Джеймс! Эллен, это Джеймс, бежим!

Неожиданно кто-то схватил ее за руку и чуть не сбил с ног, что-то вспыхнуло возле лица. Ромэйн скосила глаза и увидела, что Баумфри держит пистолет в дюйме от ее виска. У женщины подкосились ноги, но Норман, крепко держа ее за руку, не дал ей упасть. Ромэйн увидела, что Джеймс опускает свой пистолет, не угрожая больше Монткрифу.

– Так-то лучше, – процедил Баумфри.

– Брэдли, ты идиот! Ты что, не видел, кто идет следом за тобой?! – прошипела Филомена и сделала Монткрифу знак рукой, чтобы он вошел в комнату. Ее шурин усмехнулся.

– А чего ты от него ждала? Сначала он увез леди Ромэйн в Шотландию и едва не спутал нам все карты. Потом…

– Успокойся. – Голос Филомены снова сделался медовым. Она обратилась к Эллен: – Милочка, вы кажетесь совсем слабенькой. Вы можете сесть. Надеюсь, вы будете молчать.

– Если вы думаете, что я буду молча наблюдать, как Ромэйн… – храбро начала она, но замолчала, когда Баумфри взвел курок, целясь прямо в затылок Ромэйн.

– Эллен, делай, что она скажет, и спасай себя, – прошептала Ромэйн.

– «Делай, что она скажет», – передразнила Филомена и угрожающе добавила: – Сядь и замолчи, или ты и твоя Ромэйн умрете вместе с Маккинноном. Поняла?

Губы у Эллен дрожали, но она лихо задрала подбородок кверху.

– Да, я поняла, леди Филомена, что вы пустоголовое существо, если осмеливаетесь бросать вызов Данбарам.

– Тихо, девочка, или по твоей вине Ромэйн придется проститься с жизнью. – Филомена рассмеялась, видя, что Баумфри толкнул Ромэйн пистолетом. – Надеюсь, ты будешь хорошей девочкой, – продолжала Филомена.

– Джеймс, – прошептала Эллен.

Он не двинулся с места.

– Делай, что тебе говорят.

– Но они убьют тебя.

– Ну, это мы еще посмотрим.

Эллен завернулась в кружевную шаль и опустилась на стул.

– Хорошо, – с удовлетворением произнесла Филомена. – А теперь, майор, я предлагаю вам бросить оружие на пол и войти в комнату. Мне бы не хотелось омрачать последние часы моего папочки.

– Майор? – с удивлением спросила Эллен.

– Я же приказала тебе молчать, – повысила голос Филомена. – Одного шотландского мученика на сегодняшний день достаточно, – и, повернувшись к своему шурину, сказала: – Норман, все идет, как я и предсказывала. Годами ты мечтал прибрать к рукам леди Ромэйн Смитфилд. И вот ты ее получил.