Текст книги "Сделка леди Ромэйн"

Автор книги: Джо Энн Фергюсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Глава 14

– Пожалуйста, не спускайте с нее глаз.

Ромэйн с удивлением подняла глаза. Дора была рада тому, что перед Эллен открылись такие блестящие возможности, но в голосе ее звучало беспокойство.

Грэндж поторопилась ответить вместо Ромэйн:

– Не беспокойтесь, милочка, можете быть уверенной, я буду следить за Эллен так же пристально, как и за леди Ромэйн.

– А вы, Ромэйн… прошу вас тоже не спускать глаз с Эллен.

– Ну конечно, – отозвалась девушка, удивляясь тому, что Дора не заметила, как ее повторная просьба оскорбила Грэндж. Но потом, вздохнув, она поняла причину: на совести Грэндж уже был побег Ромэйн.

Не успела Ромэйн успокоить гувернантку, как в комнату влетела Эллен. Она завертелась юлой, и платье колоколом завертелось вокруг нее. Когда шелест шелковых юбок затих, девушка рассмеялась. Банты на ее бальных туфельках отсвечивали серебром. Радостно захлопав в ладоши, Эллен воскликнула:

– Ромэйн! Ты выглядишь потрясающе! Твое платье можно было бы выставить напоказ в самом лучшем модном салоне.

Слегка улыбаясь, Ромэйн расправила складки по краям глубокого выреза платья из голубого крепа. При каждом шаге девушки таинственно шуршал украшенный цветами белый лиф. Из-под подола юбки выглядывали прелестные замшевые туфельки.

– Подойди ко мне и давай поищем какие-нибудь украшения, чтобы еще больше подчеркнуть красоту твоего наряда, – сказала Ромэйн, открывая шкатулку из черешневого дерева.

Она вынула верхнее отделение шкатулки с жемчугом и отложила его в сторону. Перебирая пальчиками золотые и серебряные броши, Ромэйн искала что-то более подходящее.

Эллен едва не задохнулась от восторга, когда Ромэйн приложила к ее шейке ожерелье из сапфиров в серебряной оправе тончайшей работы.

– Неужели я смогу надеть это?

– И это тоже, – и Ромэйн опустила в дрожащую ладошку Эллен пару сережек. – Все это очень подойдет к твоему платью.

Эллен подбежала к зеркалу, надела сережки и ожерелье. Взглянув на свое отражение, она засмеялась от радости. Не в силах скрыть своего восторга, она повернулась к Ромэйн и спросила:

– Ты действительно не возражаешь, если я поношу эти прекрасные украшения?

Ромэйн улыбнулась:

– Я уже сказала: они идеально подходят к этому платью. В конце концов, зачем им без пользы лежать в шкатулке? – С этими словами Ромэйн натянула длинные перчатки и потянулась к шляпке, отделанной шелком.

Внезапно Ромэйн вспомнила, что так и не выбрала никаких украшений для себя. Пальчики ее пробежали по золотой цепочке, украшенной жемчужиной. Вздрогнув, девушка вставила верхнее отделение в шкатулку и захлопнула крышку. Жемчужина живо напомнила ей о том, как разбойник сорвал кольцо с ее пальчика. Может быть, через некоторое время, когда воспоминания о той страшной ночи перестанут так ранить ее, она снова сможет носить жемчуг, но не сегодня, когда ей предстоит войти в общество совсем другой, взрослой женщиной, а не той наивной девочкой, которая покинула его несколько месяцев назад.

– Ах, Ромэйн, смогу ли я вспомнить, что должна говорить и делать?

Заставив себя улыбнуться, Ромэйн ответила:

– Все будет хорошо, Эллен. Запомни, что твое официальное представление свету состоится лишь на следующей неделе, а сегодня тебе следует только поддерживать легкую светскую беседу.

– Ты хочешь сказать, что мне не стоит бесстыдно флиртовать?

Увидев, что тетушка Дора в ужасе всплеснула руками, Эллен рассмеялась. Она чмокнула мать в щеку и набросила на плечи позаимствованную у Ромэйн голубую шелковую шаль.

– Дорогие Ромэйн, мама и Грэндж! Мне совсем не интересен пустой флирт. Я обещаю вам вести себя благоразумно. Честно говоря, я думаю только о том, как бы не оплошать. – И внезапно задрожавшим голосом она спросила: – Как вы думаете, я справлюсь?

Ромэйн обняла девушку:

– Я ничуть не сомневаюсь в твоем успехе. Тебе нужно только улыбаться, и, уверяю тебя, толпы поклонников окажутся у твоих ног.

– Какая ужасная мысль! Кому хочется, чтобы земля под ногами кишела поклонниками?!

Ромэйн засмеялась и повела Эллен по коридору верхнего этажа.

– Думаю, ты поразишь всех прежде всего своей искренностью.

– Я постараюсь быть приятной для окружающих, – пообещала Эллен.

Пока девушки в сопровождении Грэндж спускались по лестнице, Эллен не переставала трещать без умолку. Джеймс уже заждался их внизу. Ромэйн почти не обращала внимания на болтовню Эллен. Она была уверена, что светские дамы, которые в равной степени наслаждаются как возможностью пофлиртовать, так и показать свои туалеты, без сомнения, обратят внимание на Эллен, но Ромэйн беспокоило, какого мнения о ее юной приятельнице останутся мужчины, слетевшиеся на праздник Свадебного Марта. Эллен была прелестна, но у нее не было ни титула, ни состояния, чтобы стать наградой победителю. Если большинство приглашенных Брэдли составляют его закадычные друзья, то Ромэйн не сомневалась, что ей без труда удастся уговорить кого-нибудь из них поухаживать за Эллен. Некоторые из них цепко держались за свой статус холостяка, не позволяя никому накинуть на себя семейную узду по крайней мере до тех пор, пока их не утомит светский круговорот, но Ромэйн надеялась, что всем придется по душе доброжелательность и остроумие Эллен.

– Джемми! – закричала Эллен, сбегая вниз по ступенькам. – Посмотри на нас! Ну разве мы не хорошенькие?!

Ромэйн было рассмеялась, но смех застрял у нее в горле, когда она взглянула вниз. В вестибюле стоял Джеймс, разодетый как лондонский денди. Через секунду Ромэйн сообразила, что на нем был тот самый костюм, который она придумала для него накануне отъезда из Струткоилла. Чтобы воплотить ее фантазию в жизнь, он даже заказал золотые пуговицы и нанковые брюки.

Джеймс протянул ей руку, и Ромэйн возложила свою на его безукоризненно белые перчатки. Он помог ей сделать последние несколько шагов по лестнице, и губы его все шире распускались в улыбке при виде ее искреннего восхищения.

– Не могу же я выглядеть оборванцем!

– Ну и ну! – прошептала Ромэйн, не находя других слов.

Как, должно быть, странно, что женщина, вышедшая замуж месяц назад, смотрит на своего мужа как трепетная возлюбленная, испытывающая первые пробуждения любви.

Любовь! Ромэйн задумалась над этим словом. Влюбиться в Джеймса было бы верхом безрассудства: он так ясно дал ей понять, что, несмотря на то, что он не прочь разделить с ней ложе, единственное, ради чего он готов пожертвовать почти всем в жизни, – это выполнение долга. Она ни в чем не может упрекать его: он предупредил ее об этом еще днем.

Слегка сжав ее пальцы, Джеймс прошептал:

– Ты можешь говорить сколько угодно, что я не изменился, но я-то видел, каким восхищением сияли твои глаза.

– Если ты хочешь, чтобы я была искренна с тобой, то должна тебе признаться, что никогда не ожидала, что ты сможешь так изысканно повязать галстук.

– Не пора ли отправиться в путь, миссис Маккиннон? – театрально обратился к ней Джеймс. – Полагаю, мы приедем достаточно поздно, чтобы не нарушить правил хорошего тона.

– Мы приедем более чем поздно, – вмешалась Грэндж. – Я уже стала подумывать, что моя подопечная охотнее бы провела этот вечер в объятиях мистера Маккиннона, чем на рауте мистера Монткрифа.

Ромэйн улыбнулась резкому выпаду Грэндж.

Сосредоточившись на проблемах Эллен, Ромэйн совершенно позабыла о своих собственных. А ведь сейчас ей придется встретиться со своими друзьями, которые, безусловно, проявят интерес к ее скоропалительному, странному браку с человеком, которого они никогда не видели.

Тэчер, одетый в элегантную алую ливрею, обошел вокруг кареты, чтобы открыть дверцу. Когда Грэндж величественно поднялась в карету, Эллен сделала слабый знак Ромэйн, чтобы та последовала за своей компаньонкой. Ромэйн поняла, что Эллен ни на секунду не хочет оставаться наедине со старухой.

Джеймс помог Ромэйн подняться на подножку и спросил:

– Должен ли я ожидать, что ты сегодня будешь кокетничать с Монткрифом?

– Перестань, Джеймс, – прошептала Ромэйн и, пригнув голову, шагнула в карету. Когда супруг опустился рядом с ней, девушка вздрогнула. Он повернул ее к себе так, что она не могла избежать его глаз, и требовательно спросил:

– Неужели до сих пор он единственный человек, которому ты готова беспрекословно подчиняться? Какую власть имеет над тобой этот проходимец?

– Ты не можешь ожидать, что я так быстро позабуду о своей любви к Брэдли.

– О той любви, которая была, или о той, которая осталась?

Будучи уверена, что Грэндж не пропустила ни единого слова из их разговора, Ромэйн тихо сказала:

– Джеймс, я твоя жена.

– Это так, но нам обоим хорошо известно, что колечко на твоем пальчике отнюдь не является символом твоей сердечной привязанности. – И Джеймс громко приказал: – Эллен, поторапливайся, не то мы уедем без тебя.

Девушка поднялась в карету с помощью Тэчера, и дверца захлопнулась.

Ромэйн была рада хотя бы тому, что путь к дому Брэдли был недолгим. Все молчали, недовольные друг другом. Ромэйн безмолвствовала, даже когда Джеймс помогал ей пройти от кареты до двери дома Монткрифа. Затем он вернулся, чтобы помочь Грэндж и Эллен, а Ромэйн молча взирала на дом, где раньше ее принимали как желанную гостью. Холодная дрожь прокатилась по спине, когда Ромэйн представила себе, какой прием может ожидать миссис Джеймс Маккиннон за ярко освещенной дверью. Чтобы избавиться от дурных мыслей, она бросила взгляд на Эллен. Праздничное возбуждение девушки должно подействовать на нее как лекарство от хандры.

– Это будет самая замечательная ночь в моей жизни, – прошептала Эллен и, преисполненная благоговейным страхом, начала подниматься по лестнице.

Как только швейцар открыл перед ними дверь и они оказались в залитом светом холле, Грэндж извинилась и отправилась туда, где в ожидании господ сидели слуги.

Как только многочисленные, но молчаливые слуги, бесшумно скользящие по паркетному полу вестибюля, разобрали шляпки и накидки прибывших гостей, Ромэйн оказалась со всех сторон окруженной своими знакомыми, каждый последующий из которых с еще большей жадностью, чем предыдущий, расспрашивал ее обо всех подробностях «путешествия» в Шотландию. Стараясь держаться ровно и вежливо, Ромэйн отговаривалась тем, что ей сперва надо поздороваться с хозяином дома.

– Воронье надеется урвать кусочек с прогнившего трупа твоих отношений с Монткрифом, – прошептал Джеймс, предлагая ей руку.

Девушка с благодарностью позволила ему провести себя сквозь толпу любопытных. Оглянувшись назад, чтобы убедиться в том, что Эллен следует за ними, Ромэйн прошептала:

– Неожиданное изменение планов всегда порождает сплетни. Они хотят знать правду.

– Или хотя бы подобие правды, чтобы передать это кому-нибудь еще.

Ромэйн не ответила. Она молча взирала на женщину, стоящую рядом с Брэдли в проеме двери, ведущей в зал, где и должен был состояться праздник. На ослепительно красивой брюнетке было надето белоснежное платье. Ромэйн никогда бы ни с кем не спутала леди Филомену Баумфри. Эта женщина обладала редкой красотой, поразившей женившегося на ней мистера Баумфри. Их любовь завершилась сердечным приступом, который случился у мистера Баумфри всего лишь через два месяца после свадьбы. Леди Филомена осталась вдовой.

Ромэйн вспомнила ехидные слова полковника Ньюмэна. Ей не хотелось верить, что Брэдли с такой быстротой забудет ее и примется ухаживать за Филоменой, но брюнетка, держа Брэдли под руку, на правах хозяйки раута приветствовала гостей.

Всей душой желая провалиться сквозь землю, Ромэйн отважно шагнула вперед. Она знала, что в эту секунду за ними наблюдает множество глаз. Дав себе обещание не посрамить чести своей семьи, Ромэйн протянула руку Брэдли, но вздрогнула, когда он поднес ее к губам. Мягкое прикосновение его губ привело ее в еще большее смущение. Взгляды их скрестились, и в его глазах Ромэйн увидела сильное волнение.

– Добрый вечер, Брэдли, – произнесла Ромэйн. – Надеюсь, вы помните, это мой муж Джеймс Маккиннон.

– Ваш брак с ним – это то, что я вряд ли забуду.

Боясь, что их беседа начнется с того самого места, на котором прервалась в прошлый раз, Ромэйн обратилась к Филомене, которая стояла рядом с Брэдли, холодно улыбаясь:

– Филомена, добрый вечер. Не думаю, чтобы вы были знакомы с моим мужем Джеймсом Маккинноном.

– Джеймс, это леди Филомена Баумфри. Сегодня днем мы встретили ее шурина.

– Рад знакомству с вами, леди Филомена. Мое почтение, Монткриф, – добавил Джеймс с холодностью, которая дала Ромэйн понять, что он заметил выражение лица Брэдли.

– А это двоюродная сестра Джеймса, Эллен Данбар, – поспешно произнесла Ромэйн, не давая возможности мужчинам сцепиться в словесной схватке.

Брэдли склонился к протянутой руке Эллен и произнес:

– Вы приехали последними из приглашенных. Почему бы нам не войти в зал всем вместе?

– Да, да, пожалуйста, пойдемте вместе, – пленительным голосом пропела Филомена. – Я ждала вас, чтобы вы поведали нам все детали вашего романтического путешествия в Шотландию.

– Полагаю, Брэдли уже успел сообщить вам, что ничего романтического в нем не было.

– Пойдем, пойдем, мы же подружки, – сменив тон и обращение, Филомена взяла Ромэйн под руку и увела в сторонку от мужчин. – У тебя не должно быть от меня секретов. Ты сбежала в Шотландию с Брэдли, а вернулась с этим великолепным образцом мужской стати. Подозреваю, что ты сама все подстроила.

К счастью, к дамам подошел Джеймс, обнял Ромэйн за талию, спасая ее от необходимости отвечать на подобные вопросы. Он никак не объяснил свой бесцеремонный поступок, и Филомена поняла, что единственной целью Маккиннона было желание положить конец их беседе.

– Какая ерунда, – усмехнулся Брэдли. – Мистер Маккиннон, пусть дамы немного пошушукаются, а мы с вами опрокинем по стаканчику чего-нибудь покрепче, чтобы промочить горло и смыть с него лондонскую пыль.

Сделав это предложение, Брэдли склонил голову в легком поклоне и выразительно взглянул на Ромэйн, но она так и не поняла, что он хотел сказать ей этим взглядом.

Избавившись от назойливых расспросов Филомены, Ромэйн вдруг почувствовала, что Эллен оказалась в затруднительном положении. Она улыбнулась девушке, ободряя ее, и задала вопрос леди Баумфри:

– Филомена, скажи, лорд Киммель приглашен сегодня? Ведь он был твоим верным поклонником.

Филомена провела рукой по темным вьющимся волосам:

– Мы разорвали помолвку.

– Прости. Мне очень жаль.

– Это к лучшему. – Леди Баумфри помолчала, а затем произнесла: – Ромэйн, надеюсь, мы добрые друзья, и я могу не скрывать правды. Когда Брэдли поверил, что ты мертва, ему понадобился внимательный слушатель, который разделил бы с ним горе. Мы и не предполагали, что наши задушевные беседы разбудят в нас чувство. Как же я могу выйти замуж за Аллена Киммеля, если я люблю Брэдли.

Ромэйн слушала, не спуская испытующих глаз с Филомены. Да, она вышла замуж за Джеймса, будучи влюбленной в Брэдли, но ведь она находилась в очень необычной ситуации. Но сейчас Ромэйн не могла пускаться в объяснения, потому что в основе ее брака лежала чужая тайна.

– Я рада, что у тебя все так чудесно устроилось, прежде чем ты поклялась в вечной любви лорду Киммелю. – Мысленно Ромэйн похвалила себя за то, что хорошо держалась. – Как отнесся к этому известию твой отец?

Филомена вздохнула:

– Папа ничего не знает. Болезнь приковала его к постели, и доктора сомневаются, что он когда-нибудь встанет. Я не хочу усугублять его тяжелое положение рассказами о своих сердечных метаниях. Он так хотел, чтобы я вышла замуж за титулованную особу, и был так разочарован, когда моей сердечной привязанностью оказался мистер Баумфри.

– Пожалуйста, передай своему папе, что мысленно мы поддерживаем его в трудном положении и желаем ему выздоровления. – Извини нас. На следующей неделе Эллен будет представлена свету, и я хотела бы познакомить ее с некоторыми людьми, которые будут приглашены к нам на бал.

Едва они отошли на несколько шагов от леди Баумфри, как Эллен прошептала:

– Она совершенная мегера. Мистер Монткриф должен быть умалишенным, чтобы ухаживать за ней.

– Эллен!

– Не надо ругать меня, ты же ее тоже недолюбливаешь.

– Она моя подруга.

От удивления бровки Эллен поползли наверх.

– У тебя странные подруги, Ромэйн. Они пытаются извлечь выгоду из несчастий других. Она нисколько не сожалеет ни о болезни отца, ни о разрыве помолвки.

– Между Филоменой и лордом Хакотом никогда не было близости, какая обычно существует между отцами и дочерьми. На это есть … – Зная, что такие деликатные вещи не принято обсуждать на вечеринках, Ромэйн тихо закончила, – … много причин.

– Не надо ее защищать. Она зловредное насекомое.

В глубине души Ромэйн не могла не согласиться с выводами Эллен.

Между тем праздник начался.

Для тех, кто хотел танцевать, заиграл оркестр, и Ромэйн надеялась, что супруг разыщет ее, чтобы пройтись в вальсе, как они сделали это в Вестхэмптон-холле. Они могли быть прекрасной парой и на балу и в постели. Ромэйн прикрыла глаза, прогоняя неожиданное желание, охватившее ее. Джеймс прав: завершить их отношения физической близостью равносильно для нее самоубийству. Это подорвет ее репутацию и лишит шанса выйти замуж по-настоящему после того, как можно будет раскрыть правду. Она это знала. И тем не менее Ромэйн стремилась почувствовать на себе его горячие руки и отдаться любви, как это едва не случилось сегодня утром. Как бы она хотела приблизиться к нему, поймать его за руку и умолить стать ее возлюбленным. Но это было невозможно, тем более, что ее мечты о танце так, кажется, и останутся мечтами. Джеймс продолжал беседовать с Брэдли. Это удивило Ромэйн, но времени на размышления у нее не было: она в сотый раз повторяла историю своих приключений, которая вскоре облетит весь Лондон.

– Леди Лоример, мне больше нечего добавить, – вздыхая, говорила Ромэйн, в то время как любопытная вдова все сильнее наседала на нее.

– Но, Ромэйн…

– Если она говорит, что добавить нечего, можете ей поверить, – раздался за спиной у дам голос еще более звучный, чем голос Джеймса.

Ромэйн обернулась: говоривший был почти на десять лет старше ее. Черноволосый, с легкой проседью, со щеточкой седых усов над верхней губой. Одетый по последней моде, он выглядел прекрасно.

– Добрый вечер, лорд Калвер.

– Как я рад вас видеть! – он нагнулся, чтобы поцеловать руку Ромэйн, но глаза его были устремлены на Эллен. – Мне показалось, что надо бросаться вам на выручку, моя госпожа. – Взгляд его вернулся к Ромэйн, карие глаза весело поблескивали. – Бесконечное любопытство слегка ослабнет, только когда свет найдет следующую жертву.

– Думаю, вы правы. – Чувствуя странную робость Эллен, Ромэйн положила руку девушке на плечо, чтобы подбодрить ее. – Это двоюродная сестра моего мужа мисс Эллен Данбар. Эллен, это лорд Калвер.

– Очень приятно, мисс Данбар, – лорд поднес ручку Эллен к губам, но так и не поцеловал ее.

Поймав пристальный взгляд виконта, устремленный на зардевшееся лицо девушки, Ромэйн почувствовала себя так, будто вторгается во что-то личное и запретное.

– Очень рада, милорд, – едва дыша, ответила Эллен.

– Это слишком много для меня, – ровно ответил лорд и обратился к Ромэйн: – Слышал, что вы вышли замуж, дорогая, но никогда не знаешь, какой сплетне верить.

– Уверяю вас, что эта сплетня оказалась правдой. А вы, сэр? Правду ли говорят, что вы еще помышляете о возвращении в Вест-Индию?

– За плантациями, которые я оставил там, требуется постоянный надзор. Отсутствующий помещик имеет большие шансы быть обобранным присутствующим управляющим. Я рад, что здесь, в Англии, есть люди, которым я могу доверять. Увы! Я предпочитаю умеренный климат моей родины страшной жаре, но каждый должен выполнять свои обязанности.

– Жаль расставаться с вами.

Лорд улыбнулся:

– Как великодушно с вашей стороны поддержать старика такими словами. Могу ли я просить вас об одолжении, мадам? Не позволите ли похитить мисс Данбар и задержать ее на один танец? Надеюсь, мисс Данбар, вы не будете возражать?

– Мисс Данбар еще не готова танцевать, виконт, – спокойно ответила Ромэйн.

– Тогда могу ли я испросить позволения угостить мадемуазель каким-нибудь прохладительным напитком?

Эллен вопросительно взглянула на Ромэйн.

– Хорошо, Эллен, иди, если хочешь.

В душе Ромэйн была рада. Трудно было и мечтать о более подходящем кавалере. Лорд Калвер был джентльменом во всем. Теперь за Эллен можно было не беспокоиться. Ромэйн улыбнулась, проследив за тем, как эти двое, согласно кивая друг другу, прошествовали через зал.

– Виконт позаботится о ней, а ты… может, станцуешь со мной, Ромэйн? – перед девушкой выросла фигура Брэдли.

Ромэйн хотелось спросить, где Джеймс, но это было некрасиво. Но танец – это хорошая мысль! Так много вопросов интересовало ее, так много вещей надо было прояснить, и помочь в этом мог только Брэдли.

Ромэйн не удивилась, не обнаружив в себе возбуждения, которое всегда охватывало ее, когда к ней прикасался Джеймс. Она удивилась тому, что не чувствует досады при мысли о скорой свадьбе Брэдли с женщиной, которая считалась ее подругой. Теша себя мыслью, что если она любит Брэдли, то должна желать ему счастья, Ромэйн позволила партнеру вывести себя на середину зала. Но Брэдли не остановился, а повел ее дальше.

– Брэдли, но сейчас заиграет музыка.

– Дорогая, мы не может разговаривать среди этого шума, а поговорить нам надо обязательно.

Монткриф привел девушку в темную комнату с альковом, окна которой выходили в сад. Ромэйн села на мягкую скамеечку, и он спросил:

– Почему ты не отвечала на мои письма? Я каждый день ждал ответа. Тебе Маккиннон запрещал писать?

Она улыбнулась:

– Джеймс не стал бы тратить время на такие пустяки.

– Почему? Ты ему безразлична?

– Джеймс знает, что я никогда не нарушу своего слова и буду ему верной женой, – торопливо ответила Ромэйн, и, положив руку на плечо собеседнику, добавила: – Филомена сказала мне, что вы с ней достигли полного взаимопонимания.

– Я не могу любить Филомену так же сильно, как люблю тебя. Она была моей утешительницей, но ей мерещится жених там, где его на самом деле нет.

– Брэдли, ты должен быть честен с нею.

Монткриф вздохнул:

– Это трудно. Должен признаться, возможно, я и дал ей повод думать, что собираюсь жениться на ней. Дорогая Ромэйн, неужели ты не понимаешь? Когда я решил, что потерял тебя, мне стало безразлично, как покатится моя жизнь. Теперь ты здесь, и я хочу, чтобы ты была моей женой.

– Ты просишь о невозможном.

– Если ты подашь прошение о…

Ромэйн покачала головой и поднялась.

– Джеймс не даст мне развода.

Брэдли криво улыбнулся и тоже встал. Потом он обнял ее одной рукой за талию.

– А не дать ли нам ему повод самому подать на развод?

– Брэдли! Ты сумасшедший!

По-прежнему улыбаясь, он впился в нее губами. Ромэйн отшатнулась и изо всех сил толкнула Брэдли, чтобы высвободиться из его объятий. Отступив на шаг, она оказалась прижатой к стене и поняла, что он загнал ее в угол.

– Дорогая Ромэйн, не отказывайся от того, чего ты хочешь не меньше меня.

– То, чего хочу я, не имеет к происходящему никакого отношения. – И она повторила то, что твердила последние несколько недель постоянно: – Я жена Джеймса.

– Но ведь ты по-прежнему любишь меня. Я вижу это в манящем блеске твоих глаз и чувствую сердцем.

Не давая девушке ответить, Монткриф снова обнял ее. Он целовал ее, и объятия его становились все крепче и крепче. Было мгновение, когда она едва не дрогнула: быть замужем за Брэдли означало жить спокойно, просто, без ссор и без… страсти.

Ромэйн рванулась из объятий Монткрифа, и он отпустил ее. Взглянув направо, леди Маккиннон едва не вскрикнула, увидев остолбеневшую Эллен. Девушка резко повернулась и бросилась в зал, где танцевали гости.

– Эллен! – крикнула Ромэйн. – Эллен! Подожди!

– Зачем? – разрыдалась девушка, и слезы брызнули у нее из глаз. – Чтобы видеть, как ты наставляешь рога Джем-ми?

Ромэйн подошла к Эллен, взяла ее за руку и стала уговаривать:

– Это совсем не то, что ты думаешь.

– Ты была в объятиях бывшего жениха, и он целовал тебя. Я это видела. Я думаю, что Джемми совершил ошибку, женившись на тебе. Не удивительно, что ты не осуждаешь жестокосердную леди Филомену. Ты и сама не лучше.

– Эллен, как ты можешь произносить такие слова? Я думала, ты мой друг.

Эллен мелко вздрагивала от рыданий, слезы текли у нее из глаз.

– Да, я была твоим другом. Но если в Лондоне принято жить так, лучше я уеду в Струткоилл. Там мы держим свои клятвы.

– Я тоже держу.

– Так ли это, Ромэйн?! – печально спросила Эллен и убежала.

Ромэйн с ужасом смотрела ей вслед.