Текст книги "Сделка леди Ромэйн"

Автор книги: Джо Энн Фергюсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава 11

Человек шагнул навстречу Ромэйн, и лампа, стоящая на столе, осветила его лицо. Она не ошиблась! Это был Брэдли Монткриф!

Он улыбался, и глаза его мерцали нежным теплом. Брэдли протянул к ней руки в кружевных манжетах:

– Я пришел, чтобы вымолить у тебя прощение.

Брэдли замолчал, ожидая, что скажет девушка. Но Ромэйн потеряла дар речи. Она лишь молча взирала на него. У призрака был голос Брэдли, на нем был модный сюртук, цвета красного бургундского вина, поверх ярко зеленой жилетки. От темечка, едва прикрытого редеющими волосиками, до кончиков сияющих глянцем ботинок, выглядывающих из-под брюк, перед ней был именно тот Брэдли Монткриф, которого она оплакивала.

Но этого не могло быть! Джеймс сказал ей, что Брэдли и кучер были убиты и похоронены на кладбище при церкви, у которой и названия-то не было. Вряд ли Джеймс стал бы лгать ей о кончине Брэдли. Кроме того, она уже согласилась участвовать в плане Джеймса.

Ромэйн пришла в замешательство.

– Ромэйн, моя дорогая Ромэйн, – прошептал Брэдли, взяв ее за руку. – Неужели ты не простишь меня? Клянусь, я разыскивал тебя в ту страшную буранную ночь, но негодяи словно растворились вместе с тобой в шотландской ночи. – Он прижал руку к гофрированному жабо. – Подумай, что я пережил, Представляя, как они обижают тебя. А сейчас я вижу тебя, и сердце мое переполняется радостью.

– Ты жив, – смогла, наконец, вымолвить Ромэйн.

– Несмотря на то, что они бросили меня, несколько парней вызвались помочь мне. Мы вернулись к карете в надежде разузнать что-нибудь о тебе, но нашли только труп Скрибнера и останки одного из бандитов. Прости мне грубое обхождение с тобой, дорогая.

– Да, конечно, – прошептала Ромэйн, не вполне понимая смысл происходящего.

Брэдли жив! Тогда почему она не испытывает ничего, кроме пустоты, которую она ощутила при известии о его смерти? Она должна быть счастлива.

– Мы разыскивали тебя несколько дней, но, увы, не нашли ничего, что навело бы на твой след. Затем я вернулся сюда, чтобы поведать твоему дедушке о том, что ты пропала. – Голос его дрогнул. – Об этой ночи я боюсь даже вспоминать.

– Я думала, тебя убили: я слышала выстрелы, я видела… – голос Ромэйн упал до шепота.

– Все страхи позади, моя дорогая. Ночной кошмар кончен для нас обоих. Мы начнем все сначала. Мы ведь собирались пожениться.

– Брэдли…

Он приложил палец к ее губам:

– Нет, дорогая, послушай меня. Мы были глупцами, когда собирались удрать из Йоркшира. На этот раз никакого побега не будет. Всеми силами мы попытаемся уговорить твоего дедушку смириться с нашей любовью.

– Брэдли…

И снова Монткриф перебил девушку:

– Ничего не говори, дорогая. Я мечтаю только о том, чтобы любоваться тобой и прижать тебя к своей груди.

Брэдли улыбнулся той дразнящей улыбкой, которую она так любила, и взял ее за руку. Но когда Монткриф заметил золотое колечко на безымянном пальце Ромэйн, выражение его лица резко изменилось. Он уронил ее руку, крепко сжал губы и устремил взгляд куда-то мимо Ромэйн.

Ромэйн не было необходимости оборачиваться, но она все равно обернулась. Как она и предполагала, за ее спиной стоял Джеймс. Лицо его было равнодушнее парадных ликов ее предков. Ромэйн понимала, что должна что-нибудь сказать – все равно что, – но все слова, казалось, вылетели у нее из головы.

– Сэр, – строго и четко выговорил Брэдли. – Это частная беседа. Леди Ромэйн и я хотели бы поговорить без посторонних лиц.

– И сейчас хотите?

Ромэйн была поражена: в голосе Джеймса слышалась явная угроза. Происходило что-то из ряда вон выходящее: сначала Клэйсон потерял свое хваленое самообладание, теперь Джеймс вел себя возбужденно и агрессивно, как бы забыв об обычном насмешливом равнодушии. Слишком много осложняющих деталей для и без того сложной ситуации.

– Я хотел поинтересоваться, не забываете ли вы, что разговариваете с леди? – Джеймс повернулся к девушке: – Ромэйн, ты не находишь, что наш посетитель допускает некоторые вольности в разговоре?

– Сэр, – натянуто ответил Брэдли, – вы слишком вольны в обхождении с моей невестой.

Ромэйн стала между мужчинами, прежде чем они пустили в ход ярость, пылавшую в их глазах. Девушка почувствовала, что Джеймс способен взять себя в руки, но за Брэдли она бы не поручилась, – впрочем, она не поручилась бы и за Джеймса, если бы Брэдли, не сдержавшись, бросил ему вызов. Ромэйн отдавала себе отчет в том, что, в случае если дуэль состоится, преимущества будут на стороне Джеймса: он более искусен в стрельбе из пистолета. Она не могла предупредить об этом Брэдли, чтобы не причинить ему новой боли, помимо той, которая заключалась в мучительной правде ее нового положения.

– Брэдли, успокойся, – мягко попросила Ромэйн.

– Ты, как всегда, бросаешься на защиту этого бесполезного щенка, – сделал выпад Джеймс.

Ромэйн подняла на него глаза. Ему не следовало еще больше усугублять ситуацию. Своей репликой он причинил вред ей. И самым холодным из своих голосов Ромэйн отчеканила:

– Джеймс, это мой жени… это Брэдли Монткриф. Брэдли, это Джеймс Маккиннон, – она замешкалась, но понуждаемая пристальным взглядом Джеймса, добавила: – Джеймс – мой муж.

– Твой муж? – изумился Брэдли. Лицо его посерело. – Так ты … замужем?

– Теперь ее зовут леди Ромэйн Маккиннон, – сообщил Джеймс раньше, чем девушка успела открыть рот. – И так как вы ее старый знакомый, я не буду возражать, если вы будете называть мою супругу неполным именем.

Ромэйн пришла в ярость: Джеймс говорил о ней, как будто она была не более чем его собственность. Закон лишал замужнюю женщину почти всех прав. Об этом сообщил ей дедушка, когда Ромэйн впервые заикнулась о своем желании выйти замуж за Брэдли. Но девушка всеми силами души сопротивлялась тому, чтобы ее считали собственностью какого-то мужчины, чем-то вроде его пожиток.

– Почему бы нам не присесть? – предложила она.

Мужчины не шелохнулись.

Выругавшись про себя, Ромэйн опустилась на ближайший стул и слегка успокоилась, когда на соседнем стуле оказался Джеймс. Брэдли стоя взирал на супругов, скрестив руки на груди.

– Это, безусловно, неожиданность для вас, Монткриф, – сказал Джеймс. – Но согласитесь, не часто кому-либо из нас доводится беседовать с воскресшими покойниками. По-моему, вы вполне оправились от смертельных ран.

– Брэдли не пострадал, – Ромэйн с трудом двигала сухими губами. – Он говорит, что погибли его кучер и один из разбойников.

– Тогда… почему вы бросили свою карету?

Брэдли пожал плечами:

– Какой был в ней толк, если дверцы болтались, крыша проломлена, а внутри карета была забрызгана кровью?

Ромэйн взглянула на Джеймса: тот улыбался. Впервые после того, как вышел из-за стола. Он похлопал ее по колену, и в голосе его зазвучали благосклонные нотки:

– Тогда, в Струткоилле, мы с Тэчером не хотели, чтобы ты заметила пятна крови на обшивке кареты.

– Спасибо за заботу, – поблагодарила Ромэйн.

– Так… моя карета … у вас? – спросил Брэдли.

– Если вы отправитесь на конюшню, Тэчер скажет вам, куда он отволок ее после того, как мы благополучно вернулись на ней в Вестхэмптон-холл. Боюсь, после того, что ей пришлось вынести во время нашего возвращения из Шотландии, она долго не протянет. Будьте осторожны, когда будете ее забирать. Задняя ось ломается в самый неподходящий момент. – И, не давая Брэдли опомниться, Джеймс спросил:

– Каким образом вы добрались до Йоркшира?

Губы Брэдли тронула улыбка.

– Несколько желторотых юнцов из Джорджии согласились купить мою клячу. Обратный путь – сквозь вьюгу и снег – был ужасен.

– Значит, вы не собираетесь вновь возвращаться в Шотландию?

Ромэйн вся напряглась, осознав глубинный смысл вопросов Джеймса. Несмотря на то, что Маккиннон сообщил ей, что больше не подозревает Брэдли, было ясно, что он ему не доверяет. Ромэйн едва не начала объяснять, что Брэдли не способен предать свою страну Франции.

Если бы деньги были так важны для него, он бы не стал свататься к ней. Он-то прекрасно знал, что, выйдя замуж, Ромэйн может рассчитывать только на получение денег, оставленных ей родителями.

– Надеюсь, что никогда больше не загляну в это проклятое Богом место, – ответил Брэдли. – Я мечтаю забыть все, что со мной там произошло.

– Но вот ты и дома – живой и здоровый, – перебила его Ромэйн. – Худшее – позади.

– Верно ли это? – Брэдли взглянул на торжествующе улыбающегося Джеймса. – Не могу представить себе ничего страшнее того, что ты вышла замуж за другого человека. – И неосознанно Брэдли снова взял руку Ромэйн в свою.

Джеймс напрягся, оставив свою спокойно-ровнодушную позу. Брэдли не отступил, но девушка почувствовала, как вздрогнула его рука.

– Я лгал, моя дорогая, когда говорил, что стремлюсь забыть каждую минуту, проведенную в Шотландии. Я смотрю в твои глаза и вспоминаю тепло, которое я ощущал, целуя твои губы, когда обнимал тебя в карете.

Услышав угрожающее рычание Джеймса, Ромэйн отдернула руку.

– Брэдли, пожалуйста, не говори ничего, что могло бы усугубить положение.

Брэдли выругался, но поспешил извиниться.

– Ромэйн, я надеюсь, ты видишь, как я расстроен всем происходящим.

– Может, и так, – мрачно проговорил Джеймс, – но с вашей стороны было бы крайне мудро убраться отсюда, чтобы собрать остатки разума. Уверен, что моя жена будет рада принять вас в следующий раз, когда будет дома. – И, обращаясь к Ромэйн, он холодно произнес: – Я зашел сюда сообщить тебе, что дедушка весьма обеспокоен твоим долгим отсутствием.

Переводя взгляд с одного мужчины на другого, Ромэйн припомнила свое давнее желание, чтобы нападение разбойников оказалось только ночным кошмаром. Девушка сидела между двумя мужчинами, одному из которых она клятвенно обещала выйти за него замуж, а второму незаконно клялась быть верной женой до гроба.

– Джеймс, пожалуйста, передай дедушке, что я вернусь так скоро, как только смогу.

– А может быть, ты предпочтешь сказать ему это сама?

Несколько мгновений Ромэйн думала, не стоит ли ей воспользоваться тем способом исчезновения, который предлагал Джеймс, ей не хотелось травмировать Брэдли.

– Нет, – прошептала девушка, вставая одновременно с Джеймсом, – я уверена, ты принесешь извинения за меня.

Рыжие брови Джеймса изогнулись, что случалось, когда Маккиннон пребывал в самом дурном расположении духа.

– Полагаю, ты принесешь извинения лично. А я побеседую с тобой позже, в нашей комнате.

– В нашей комнате? – вырвалось у Ромэйн, но она зажала себе рот рукой. В присутствии Брэдли это нельзя было обсуждать. Заметив изумление Монткрифа, Ромэйн поспешно добавила: – Я думала, после ужина вы с дедушкой отдохнете за бокалом вина.

– Может быть, так мы и сделаем, но мне жаль терять время, когда я мог бы обнять тебя у нас в опочивальне. – И, оглянувшись на бывшего жениха, Маккиннон добавил: – Спокойной ночи, Монткриф. Примите мои поздравления с возвращением с того света.

Ромэйн сложила руки на груди, стараясь сдержать раздражение. Джеймс делал все возможное, чтобы оскорбить Брэдли. Зачем? Неужели он надеется, что Брэдли сознается в предательстве и раскается в этом?! Это невозможно!

Гнев Ромэйн был потушен волной желания, захлестнувшей ее при мысли о том, где они будут беседовать. Должно быть, дедушка согласился с мнением Джеймса, что комнаты у молодоженов должны быть общими. В тишине ее покоев – если отослать Грэндж в ее собственную комнату – никто не сможет помешать им, если он обнимет ее и его губы предложат ей разделить с ним восторг любви. Ромэйн не терпелось познать, что же произойдет в «нашей» комнате.

– Черт бы побрал этого шотландца, – проворчал Брэдли, когда дверь за Джеймсом закрылась.

– Брэдли, сядь, пожалуйста, – произнесла Ромэйн, найдя в следовании этикету убежище от нескромных мыслей о страсти, которую она не должна испытывать. – Если хочешь, я позвоню и прикажу подать тебе что-нибудь перекусить.

– Я поужинаю позже, у леди Фокскрофт. – Он сел рядом с Ромэйн и прижал ее к себе. – Моя дорогая Ромэйн, я хочу, чтобы ты посмотрела мне в глаза и объяснила, как ты могла позабыть, что собиралась стать моей женой.

– Я думала, ты умер.

– Я жив. Ты убедишься в этом сама, если позволишь прикоснуться к тебе чуть дольше секунды. – Он сжал ее пальчики. – Дорогая, как тебе в голову могла прийти такая нелепая мысль?

– Я слышала выстрелы.

Брэдли прикусил губу.

– Я тоже слышал. Много выстрелов. Поэтому-то я так и удивился, узнав, что ты жива. Когда я услышал эти новости, я бросился сюда, не медля даже для того, чтобы себе самому объяснить, как могло произойти такое чудо. Мы не могли отыскать никаких следов, ведущих к тебе, кроме перчатки с твоей руки. Я опасался, что, даже если тебе удастся выжить в перестрелке, ты заплутаешь в буране и замерзнешь.

– Почти так и случилось.

Ромэйн коротко рассказала, как Джеймс освободил ее от разбойников. Заметив, что Брэдли перекосило от злости, а глаза его недобро сузились, Ромэйн оборвала рассказ. Ну что она за бесчувственное существо? С самого начала было ясно, что Брэдли рассвирепеет, выслушав рассказ о героизме Джеймса. Но тоненький голосок нашептывал изнутри: тебя спас именно Джеймс.

Брэдли подался к ней, желая заглянуть в глаза. Девушка отшатнулась.

– Ромэйн, неужели тебе неприятны мои прикосновения? – спросил Брэдли.

– Я замужем за Джеймсом, – был ответ.

Брэдли грязно выругался, не подумав на этот раз принести извинения, потом, быстро вскочив, произнес:

– Ты должна понять, что я подавлен известием о том, что ты так быстро нашла мне замену. Когда вы поженились?

– Какое это имеет значение?

– Для меня – имеет. – Брэдли больно схватил девушку за предплечье. – Долго ли ты оплакивала меня, прежде чем позволить этому шотландцу уложить тебя в постель?

– Брэдли, ты делаешь мне больно!

– Это ничто по сравнению с тем, как болит мое сердце, когда я думаю о том, что на месте этого человека мог быть я!

Ромэйн поморщилась от боли и постаралась высвободиться. Брэдли сжимал ее руку все сильнее, и девушка похолодела от ужаса, припомнив рассказы о приступах ярости, которые случались с Брэдли. Раньше она пропускала их мимо ушей, но теперь, когда сжатые губы Брэдли корчились в дикой усмешке, Ромэйн впервые допустила мысль, что слухи эти правдивы. Если она начнет спорить с Брэдли, как она спорила с Джеймсом, это может привести к несчастью.

– Брэдли, – прошептала девушка, – мне больно.

Пробурчав сквозь зубы извинения, он ослабил хватку, и Ромэйн объяснила:

– Я вышла замуж за Джеймса неделю спустя после того, как должна была состояться наша с тобой свадьба.

– Спустя неделю? – Брэдли сжал кулаки, кровь бросилась ему в лицо. – Лучше бы мне умереть! – Он глубоко вздохнул: – Я поражен, что ты так быстро перестала горевать обо мне.

– У меня не было выбора, – ответила Ромэйн.

– Значит, ты вышла замуж за этого Маккиннона всего за день или два до отъезда сюда?

– У меня не было выбора, – повторила девушка. – Грэндж настояла на том, чтобы я вышла замуж, дабы сохранить репутацию леди, и, по правде говоря, Брэдли, я чувствую себя обязанной Джеймсу за то, что он спас мне жизнь.

– Но почему надо было выходить замуж? – сухо потребовал объяснения Брэдли.

– Я утратила бы свое доброе имя, если бы вернулась из Колдстрима одна, без мужа.

– Моя дорогая, ручаюсь тебе, что узнай высший свет историю нашего романтического приключения, он бы вынудил твоего дедушку согласиться на наш брак, чтобы придумать сказочной истории любви счастливый финал.

– Но ведь я полагала, что ты умер! – Ромэйн содрогнулась, представив себе безжизненное тело Брэдли посреди заснеженной пустыни. – О чем мы должны были думать, когда обнаружились две свежие могилы на церковном кладбище, а ты не подал о себе ни весточки?!

– Мы? Ты и твой шотландец?

Ромэйн повела плечами, осознав, что Джеймс был прав, когда говорил, что Брэдли понадобится время, чтобы собраться с мыслями. Постоянные взаимные уколы причиняют только боль. Ах, если бы она могла рассказать Брэдли, что вышла замуж за Джеймса только ради того, чтобы помочь ему схватить предателя! Брэдли все понял бы, но пока время еще не приспело.

– Брэдли, мы с Грэндж горевали, не зная, где ты.

– Эта старая ведьма горевала? Да она с радостью пристрелила бы меня собственной рукой!

– Ну… довольно, – твердо произнесла Ромэйн и, подойдя к двери, добавила: – Если ты захочешь забрать карету, то завтра я буду дома.

Одним прыжком Брэдли подскочил к Ромэйн, схватил ее за плечи и тряс, пока она не начала задыхаться.

– Ты не можешь так просто дать мне отставку. Я… я был твоим женихом. Теперь я вижу как нельзя лучше, что ты нуждаешься в сильном мужчине, таком, как я, который поведет тебя по жизни и предостережет от ошибок. А тобой будет вертеть Маккиннон! Ты для него ничто! Он о тебе не заботится. Он женился на тебе только потому, что рассчитывал на щедрость твоего дедушки.

– Он прекрасно знает, что у меня лично почти ничего нет.

– Но тем не менее ты позволила этому шотландцу посвататься к тебе еще до того, как, по твоему разумению, должно было окоченеть мое тело. Почему ты так поступила?

– Я должна была выйти за него замуж. Я имею в виду…

– Должна была? – Брэдли ощупал ее взглядом.

– Чтобы выполнить свой долг перед ним, – закончила фразу Ромэйн.

– Значит, ты не хочешь быть его женой? – На губах Брэдли заиграла довольная улыбка. – Это вносит некоторые изменения в создавшуюся ситуацию, моя дорогая.

Ромэйн пришла в замешательство. Еще несколько дней назад она смогла бы, не задумываясь, ответить на этот вопрос. Тогда она не желала ничего другого, кроме как видеть Брэдли живым и пребывать в его объятиях. Но… это было в прошлом. Все так быстро меняется… Она изменилась… и, как начала подозревать Ромэйн, изменились ее сердечные привязанности.

Девушка испытывала неловкость. Когда она согласилась выйти замуж за Джеймса, она всей душой желала, чтобы Брэдли был жив, – таким образом, она могла вернуться к возлюбленному, когда Маккиннон завершит свою работу и необходимость в маскараде отпадет. Ромэйн мечтала о том времени, когда сможет открыть Брэдли правду и вынудит его простить ее.

– Брэдли, Джеймс Маккиннон мой муж.

– И это соответствует действительности?

– Должно соответствовать.

Брэдли ринулся к двери и распахнул ее, но на пороге остановился, вздохнул и обернулся к Ромэйн:

– Прости меня, Ромэйн. Слишком тяжело в одночасье найти тебя и вновь потерять.

– Я понимаю.

Ромэйн приблизилась к Монткрифу и опустила ладошку ему на плечо. Девушка прислушалась к себе и обнаружила, что не испытывает того трепетного восторга, который охватывал ее всякий раз, когда она прикасалась к Джеймсу. Все ясно. Брэдли она любила!

– Мне жаль, Брэдли.

– Ты пожалеешь еще сильнее, если тебе не придется больше никогда испытать это. – Он обнял ее и прижался губами к ее губам.

Ромэйн уперлась ручками в грудь Монткрифа и оттолкнула его. Она увидела огорчение на лице бывшего возлюбленного, но была не в силах объяснить ему, что в его объятиях она чувствует себя удобно, уютно, по-домашнему, а это так банально! Когда же ее обнимает Джеймс – она испытывает восторг страсти.

– Брэдли, – прошептала девушка, – вне зависимости от того, что желает каждый из нас, я замужем за Джеймсом. Не заставляй меня предавать его и нарушать клятву, данную мной ему.

– А как насчет клятв, данных мне? – Брэдли накрыл ее ручку своей, чтобы не видеть блеска золотого кольца. – Ты обещала стать моей женой и любить меня до гроба. Неужели эти клятвы ничего не стоят, моя дорогая?

– Ты знаешь, что я дорожу любовью, которую мы испытали, но этому надо положить конец.

Брэдли снова обнял ее и нежно поцеловал.

И снова Ромэйн испытала только тоску по тому чувству, которое возбуждал в ней Маккиннон. Ромэйн рассердилась на себя и принялась внушать себе, что перед ней стоит тот, кто ей нужен. Ей нужен мужчина, который не рычит в доме, как дедушка… и Джеймс.

Брэдли ослабил объятия и прошептал:

– Дорогая, я тоже дорожу нашей любовью и не хочу обрывать наши отношения. Завтра я должен уехать в Лондон. Поехали со мной.

– Нет. Я больше никуда не побегу. – Ромэйн вышла вместе с Брэдли в вестибюль. – Мы отправимся в Лондон через две недели, чтобы вывезти в свет двоюродную сестру Джеймса.

– Ты решила надеть на себя еще одно ярмо? Ромэйн, девушка из провинции бросит тень не только на себя, но и на тебя. Зачем ты поступаешь так глупо?

– Эллен еще удивит всех, – уверенно проговорила Ромэйн. – Дедушка собирается на прием к миссис Кингсли и возьмет нас с собой. Увижу ли я там и тебя?

– Если не раньше. – Брэдли улыбнулся, поймал девушку за руку и поцеловал ее. Завершив вялый поцелуй томной улыбкой, он сказал: – Спокойной ночи, дорогая. Я появлюсь у тебя, как только получу известие, что ты в Лондоне.

– Да, пожалуйста.

Ромэйн проводила Монткрифа взглядом до дверей. Когда у выхода появился Клэйсон, чтобы открыть дверь, девушка уже направлялась в столовую. Ее с недовольным видом встретил дедушка. Она только мягко сказала:

– Знаешь, а ведь Брэдли жив. Почему ты мне ничего об этом не сказал?

Герцог заковылял ей навстречу.

– Я понятия не имел о твоем неведении, что он жив, пока, несколько минут назад, Маккиннон не рассказал мне, что якобы видел могилу Монткрифа. Ромэйн, держись от него подальше! Он тебя не любит.

Ромэйн не выдержала и расплакалась.

– Почему я должна слушаться тебя? Ты ненавидишь Брэдли! Джеймса ты тоже ненавидишь.

– А ты любишь кого-нибудь из них?

Ромэйн съежилась и опустила плечи. Раздражение ее рассеялось.

– Дедушка, я больше ничего не понимаю.

Старик протянул к ней руки, и Ромэйн уткнулась лицом ему в плечо. Она рыдала, выплескивая терзавшие ее чувства.