Текст книги "Убийца читал Киплинга (Где и заповедей нет)"

Автор книги: Джо Алекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Он двинулся первый, опираясь на плечо Чанды.

– Джо… – шепотом обратилась Каролина к Алексу, – я боюсь.

– Ты думаешь о письмах, полученных Паркером?

– Да.

– Я считаю, что нет причин для страха, – также шепотом ответил Алекс. – Сейчас меня интересует нечто иное. Мне не все до конца ясно. Но поговорим вечером…

Они вошли в дом.

Глава 6
Йети и его жена Лэдни

В зале, где размещалась коллекция генерала Сомервилля, внимание Джо сразу же привлекла маленькая, стоящая на высоком каменном цоколе серебряная статуэтка богини, голова которой была увенчана богатой тиарой.

Генерал повернулся к Алексу.

– Это моя Зеленая Тара, – громко объяснил он. – Уникальна она не только потому, что выполнена из чистого серебра и в мире не существует второго экземпляра, изготовленного из такого же материала, хотя, безусловно, когда-то их было много. Дело в том, что она сидит в позе абхая-мудра, жест ее руки означает «не бойся». Открытые ладони повернуты назад, а пальцы указывают вверх. Обычно Зеленая Тара сидит в позе адрхапарианка, напоминающей позу лотоса, с тем лишь различием, что у сидящей фигуры нога опущена вниз.

Джо огляделся. В углу зала он заметил Мерил Перри, которая, судя по всему, минуту назад сделала серию снимков и сейчас стояла около штатива, отвинчивая фотоаппарат.

– А вот и наша Диана XX века! Мерил, что мисс здесь делает?

– Дополняю документацию, – ответила та, покраснев.

– Ты нашла у дедушки что-то интересное? – быстро поспешила ей на помощь Каролина, меняя тему разговора.

– О да, генерал был настолько любезен, что разрешил воспроизвести в моей будущей работе репродукции своих экспонатов. Я изучаю развитие и значение звериных форм в искусстве Индии, а Мандалай-хауз крупнейшая, пожалуй, коллекция изображения Ганеша, сына Шивы, о, вот этого со слоновьим бивнем… видишь? – она показала рукой на ряд небольших статуэток, выполненных в бронзе и зеленоватой патинированной меди. – Ну, и эта группа! Ее-то я и фотографировала…

Обойдя большую стеклянную витрину, занятую медным и железным оружием, Джо остановился перед странной, примитивной скульптурой. Она представляла собой две нагие фигуры, мужскую и женскую, держащиеся за руки и смотрящие перед собой. Пропорции их тел были не человеческие, скорее человекообразные, будто резчик хотел воспроизвести в человеческом виде двух огромных обезьян, стоящих на задних ногах, настороженных, готовых к бегству. Самым удивительным были ступни, вывернутые назад! Скульптура была выполнена в бронзе, и металл носил явные следы небрежной его обработки после отливки.

– Что же это такое? – Алекс отступил на шаг и прижмурил глаза. – Гориллы?

– Ба! – весело громыхнул генерал. – Профессор Снайдер тоже так предполагает! Не только предполагает, но уверен. Он видел эту скульптуру еще до того, как я ее купил на аукционе у одной из лондонских галерей. А позднее он написал, что это обезьяны и что повернутые назад ступни, хи-хи-хи, имеют достоверно не уточненное магическое устрашающее значение! Именно поэтому господин профессор займет почетное место в последнем разделе моей книги. А раздел я назову «Вопиющие ошибки специалистов и вызванные ими ошибки в датировании объектов искусства Индии». Потому-то он сюда приехал! Я сообщил профессору, что вынужден написать об его ошибке. Она очень серьезна. Снайдер относит создание этой скульптуры к семнадцатому веку, утверждает, что она изображает гориллу и была прислана в дар одному из владык Декана. Гориллы, дескать, живут в Африке, а Декан поддерживает оживленные торговые отношения с Африкой, и вот… А я утверждаю, что она принадлежит к школе Гуптов и создана художником, жившим у подножия Гималаев, в четвертом, максимум пятом веке нашей эры. Художник воспроизвел эту пару либо по памяти, либо по рассказам тех, кто ее видел. И даже если эти фигуры заимствованы из легенды, не находящей подтверждения, она тем не менее была настолько жива, что просто должна была стать темой для скульптуры. Это не могли быть и святые индийские обезьяны, так как они маленькие, живут на дереве и абсолютно не имеют ничего общего с человекообразными обезьянами. Кроме того, есть исторические документы! Но профессора истории искусства считают, что знать все достоверные факты вовсе не обязательно, что история является вспомогательной дисциплиной, а не основной.

– Кто же эта пара? – Джо кивнул головой в сторону скульптурной группы. – Кажется, я начинаю вас понимать, господин генерал. Итак, снежный человек?

– Ну конечно! Даже вам, неспециалисту в этой области, потребовалось не более пяти минут, чтобы понять столь очевидную истину.

– Дедушка Джон! – широко открытыми глазами Каролина смотрела на Мерил, которая в знак согласия с генералом серьезно кивала головой.

– Но не хотите же вы уверить меня, что это Йети?

– И все-таки это так, детка. Йети – это всего лишь тибетское название снежного человека, жену которого, а правильнее самку, тысячи лет назад там назвали Лэдни.

– Вы верите в существование Йети? – спросил Джо. – Десятки экспедиций ни разу не смогли обнаружить это создание.

– Вы могли бы спросить, верю ли я в святого Георгия, поражающего дракона? Я никогда и нигде не встречал дракона! Но верю, что в этом мифе запечатлелось эхо какого-то древнего реального события, обросшего красивой легендой об отважном рыцаре. Поэтому я верю в изваяния и картины, изображающие эту личность! Мифическая личность, в которую все верили, открывала такой же простор для вдохновения, как и историческая личность. И только это важно в нашем случае. Не буду уж напоминать о химическом анализе этой скульптуры, поскольку профессор Снайдер не в ладах с научными методами! Да и кто вообще до сих пор занимался химическим анализом индийской металлической пластики? Ее оценивали, исходя из внешних признаков, которые зачастую передаются настолько точно, что две почти идентичные скульптуры могут разделять тысячелетия!

– В этом смысле наши мнения абсолютно совпадают! – раздался у порога веселый голос. – Генерал является пионером в этой области и думает, что заслуги его огромны и неповторимы. Но…

С этими словами в зал вошел профессор Снайдер. Его высокая дочь тихо проскользнула вслед за ним, она не была такой оживленной, как отец. Плотно сжав губы, она окинула присутствующих суровым, чуть ли не злым взглядом. По всей видимости, они оба слышали не только последние слова Сомервилля.

– Но… если я даже соглашусь с тем, что это действительно Йети и Лэдни, его прекрасная супруга, я не вижу причин, почему мое предыдущее мнение должно быть признано ошибочным? Поздняя плохая скульптура не должна некритично приписываться к очень раннему примитиву!

Генерал повернулся к нему.

– Профессор Снайдер, речь идет о более важном, чем, простите меня, грубая ошибка. Предметом нашего спора является методика, общий подход к искусству ваяния в Индии! Я очень стар, и если сейчас не обобщу все, что постиг и накопил за целую жизнь, то буду считать ее напрасно прожитой. Поэтому вы, сэр, а вместе с вами и многие молодые люди должны простить меня, но я обязан написать то, что считаю необходимым.

– Вы считаете, господин генерал, что написанное папой об этой скульптуре можно назвать ошибкой? – неожиданно вмешалась в разговор Дороти Снайдер. – Но в случае, если содержание и значение объекта спорны и совершенно загадочны, возможной и правильной является любая интерпретация, пока не появится более правдоподобная. А Йети, как мы все знаем, журналистский вымысел, аналогичный лохнесскому чудовищу. Почему это не могли быть обезьяны? Я не думаю, что на юге Индии в столь поздний период создавались такие натуралистические образы. Тогда господствовали, как мы все отлично знаем, далеко продвинувшаяся стилизация и метафоричность.

Она говорила тихо, но в ее голосе была едва уловимая истерическая нотка, и Джо только теперь понял, насколько важной была для всех присутствующих эта внешне незначительная проблема.

– Именно, именно! – Сомервилль так стремительно повернулся к ней, что молчащий Чанда был вынужден поддержать его. – Вы правы, дитя мое! На юге Индии не создавались настолько реалистические образы, но именно это и является доказательством того, что не юг является местом, где была изваяна эта группа, и что она гораздо более древнего происхождения! Мы ведь знакомы со многими изображениями обезьян. Нам известен мифический Хануман, советник обезьяньего короля, который помог Раме покорить Цейлон! Вот там стоит одно из его бронзовых изображений. Вам оно прекрасно известно! Другие, существующие в разных уголках мира, похожи на него. Это всего лишь человек с обезьяньей головой, правда? Если бы не хвост, мы подумали бы, что это всего лишь очень уродливый человек! Это и есть та самая стилизация и метафоричность. Даже его руки сложены в культовом жесте. А эта пара снежных людей настолько более раннего происхождения, что композиция группы – это простой прекрасный реализм! Или художник сам видел Йети, или кто-то внимательно рассмотрел его вблизи и потом помог создать обе фигуры. Повернутые назад ступни могут быть, естественно, следствием ошибки наблюдателя, ибо человек видел Йети только в движении. Йети всегда пугливый. При поспешном бегстве его ноги могли производить именно такое впечатление. Но я никогда не соглашусь с тем, чтобы называть стилизацией и метафоричностью эти две фигуры. Вопрос сложнее, чем природоведческие изыскания на тему снежного человека! Речь идет об определении века и принадлежности этой скульптуры. По мнению вашего отца, мисс, огромные познания которого мы глубоко уважаем, мы имеем дело со второсортной, провинциальной работой. По моему же мнению, это одно из прекраснейших творений мастеров школы Гуптов!

– Браво! – вскричал веселый голос за их спинами.

Все повернулись. Джеймс Джоветт вошел и задержался около статуэтки. Коснулся ее ладонью, осторожно провел пальцами по дикой голове бронзовой подруги Йети. – Должен со стыдом признаться, что хотя я довольно долго уже здесь торчу… может быть, даже слишком долго… и бессмысленно отливаю копии этих задумчивых богов, только одна эта работа запала мне в сердце и по-прежнему кажется мне лучшей. Теоретики объясняют, что мастера Индии стремились уничтожить элемент жизни, замечательный в одной мимолетной минуте, и старались показать абсолютную гармонию, совершенство внутренней жизни, не только в статуях Будды, отрешенного от дел мира сего, но даже в танцующих и гневных фигурах. И действительно, никто из них всерьез не танцует и не гневается. Все утвердили каноны: каждый жест означает определенное чувство, даже движение пальцев – это шифр! Каждое положение тела условно, ибо для них важно вовсе не тело, но известие, которое оно передает. Тщательно определялось все: пропорции фигур и сплавы металла. Я не могу сказать, люблю я это искусство или нет. Оно немного ужасает меня, поскольку я – европеец и даже в абстракции хочу видеть движение, а не информацию о том, что должен думать потребитель. Конечно, чем дальше во времени, тем выше стилизация. А это… – он вновь легко коснулся рукой статуэтки, – как свежий ветер в этом зале, полном металлических культовых марионеток. Конечно, сам я скульптор, и мои пристрастия, безусловно, необъективны с точки зрения истории искусства… Но… – он опять усмехнулся, – эти сидящие в немыслимых позах Будда и Шива, у которых столько рук, будто скульптор выдумал их только затем, чтобы Шива мог в танце неустанно почесываться, в конце концов так подействовали мне на нервы, что я пожелал изваять в глине обыкновенное нагое тело. Я даже предложил присутствующей здесь Мерил Перри позировать мне, но кажется, мое желание было превратно понято…

Он рассмеялся.

– Я пойду… У меня… у меня масса работы! – быстро сказала Мерил Перри. Взвалив штатив на плечо, она вышла из зала. Когда замолкли ее шаги, генерал расхохотался.

– Вы плохо себя ведете, Джоветт! Этот молодой человек был у меня сегодня и…

– Ох, Боже! Коули! Мало, что я должен сносить его с утра до ночи в этой адской жаре у печи! Мало, что я вынужден соглашаться с предлагаемой им рецептурой металлов, температурой и качеством дерева для топки печи! Я обязан еще терпеть его настроение! В эту минуту он сидит в мастерской и подготавливается к завтрашней отливке. Ко мне он не обращается ни с единым словом, то есть говорит только столько, сколько требует наша совместная работа. А я обращаюсь к нему беспрерывно! Размышляя над всеми стилизациями и условностями, я в конце концов пришел к выводу, что сойду с ума, если отолью еще одного Будду с лицом отъевшегося лодыря, и подумал о Мерил. Я спросил Коули, не мог бы он мне отлить два крохотных ее портрета-акта, если она согласится мне позировать. После своего вопроса я подумал, что он меня убьет! Честное слово: убьет! У него в глазах просто можно было прочитать: убийство. Кажется, он в нее влюблен. Должен признаться, что и мне она нравится. Но тогда он всерьез испугал меня! Он стоял около топки и был похож на шайтана! А потом выбежал и оставил меня один на один со всей работой. Это очень типично для таких эмоциональных натур: он переживает, а я работаю за него!

– Возвращаясь к теме, – возобновил прерванный разговор профессор Снайдер, – я не думаю, господа, что вы правы. Несмотря на приведенные аргументы, я не верю, что это был Йети или кто либо другой, кого мы можем назвать снежным человеком. Это нонсенс!

– Вы убедитесь, сэр Реджинальд! – генерал поднял руку. Указательный палец его правой, легко дрожавшей руки был направлен прямо в бронзовые лица пары человекообразных обезьян. – Вы допустили ошибку, и кто-то обязан ее исправить. Я это сделаю! Завтра я приступлю к этому. Знаю, что вы не разгневаетесь на меня, ибо в таких вопросах выявление истины важнее всех других соображений. Ваша ошибка слишком серьезна: вы – авторитет в области систематики индуистской скульптуры, и ваши ошибки имеют далеко идущие последствия. Отнести эту работу к XVII веку и определить местом ее создания южный Декан – означает поставить с ног на голову все развитие истории искусства в этой части мира! Начался бы хаос! Естественно, вы, мистер Снайдер, можете ответить мне, приведя свои аргументы, не правда ли? Если, конечно, вы найдете еще какие-либо разумные аргументы после того, что я напишу! Но, зная вас, я убежден, что вы согласитесь со мной! Никогда еще доброе имя ученого не страдало, если он признавал правильность взглядов противника, справедливо их обосновавшего.

– Если бы тезисы господина генерала относительно этой скульптурной группы и времени ее создания оказались правильными, – медленно сказал Снайдер, – я был бы осмеян до конца жизни в глазах даже самого глупого из своих студентов! К счастью, никто не может требовать от меня, чтобы в суждениях я опирался на бульварные сенсации вечерних газет. Йети! Боже мой, вы были так убедительны, господин генерал! И присутствующий здесь господин Джоветт тоже, он, будучи художником, руководствуется собственной логикой и говорил так проникновенно, что на минуту я почувствовал себя действительно уничтоженным. Но каждый может однажды в жизни ошибиться…

– Кроме тебя, – неслышно шепнула Каролина, прижав губы к уху Алекса. – Кроме тебя, естественно!

Полный достоинства Джо кивком головы молча подтвердил ее правоту.

– Но теперь я вижу, что предположения господ опираются на… деликатно говоря, весьма зыбкие основания, – тянул свое дальше Снайдер. – Вы исходите только из впечатления, тогда как я опираюсь на научные размышления. Впрочем, – рассмеялся он, – никто в действительности не подтвердил существование Йети, разве я не прав? Это обычный вымысел журналистов.

– Если господин профессор согласен и Плиния Старшего причислить к сонму авторов бульварных статеек для вечерних газет, то Плиний Старший писал, что в Гималаях, стране абаримов, в тех местах, где нечем дышать и диким бестиям, живут люди с вывернутыми назад ступнями ног, быстрые и ловкие, не позволяющие себя поймать, – ответствовал генерал.

– В Непале, – тихо сказал Чанда, – многие рассказывали мне о снежном человеке. Многие говорили мне, что видели его собственными глазами, правда, издали. Видели его их отцы и деды. Но Йети населяет самые безлюдные места на самых вершинах гор. Кто не был в Гималаях, не может представить себе, как легко там оказаться среди полного безлюдья на высоте двести тысяч футов. Человеку там трудно дышать и нечего искать. Даже пастухи летом не поднимаются так высоко. А экспедиции, время от времени отправляющиеся в эти места, медлительны и видят столько пространства, сколько летящая над океаном муха. У пастухов есть присловье: «Поймал Йети!» Оно означает, что человек, к которому его применили, сделал что-то немыслимое, либо попросту лжет. Но ни для кого не является тайной существование снежного человека. И описывают его именно так: покрытого волосами, с ногами, ступни которых повернуты назад, большая голова, посаженная на человеческую, очень длинную шею.

– Боже! – повторил профессор Снайдер. – Извините меня, господа, но я должен идти! Хочу немного пройтись по спокойному английскому саду и покинуть мир сказки, в который вы хотите меня увлечь… – он не закончил фразы и бросил взгляд на скульптуру, ставшую предметом дискуссии. – Она проще, чем другие произведения искусства того периода в южном Декане, но… – он помялся, – создана, безусловно, руками очень слабого мастера…

– Нет! – убежденно воскликнул Джоветт. – Исключено, господин профессор!

– В таком случае… в таком случае… – он огляделся и неуверенно улыбнулся. – Идем, Дороти! Генерал Сомервилль устрашающий неприятель! Я не завидую врагам, которые стояли перед ним на поле битвы, когда он был на действительной службе… Разрешите откланяться…

Он быстро вышел, вслед за ним вышла и его дочь, одарив на прощание всех присутствующих жесткой ледяной улыбкой.

– Ты не знаешь, приятель, что я по-прежнему нахожусь на действительной службе у искусства, о котором нельзя писать глупости только по той причине, что являешься авторитетом! – он посмотрел на Джоветта. – Вы помогли мне в критический момент, но это вовсе не значит, что я не скажу вам всего того, что думаю о вашем поведении! – Он улыбнулся помимо воли. – Мисс Мерил Перри направил ко мне мой друг, профессор Родгсон из Оксфорда, и просил показать ей мои коллекции, помочь в написании работы о Ганеше, сыне Шивы. Так что, мисс Перри является моим милым гостем, и никому из остальных гостей непозволительно создавать ситуации, в которых она чувствовала бы себя неловко. – Он опять улыбнулся. – И хотя я разделяю ваше мнение, мистер Джоветт, что мисс Перри могла бы стать моделью для Дианы XX века, я решительно попросил бы вас обращаться к ней с подобными предложениями только после того, как она покинет этот дом.

Джоветт развел руками.

– Выговор такого рода был бы заслуженным, если бы я тоже был вашим гостем, господин генерал. Увы, я только наемная рабочая сила. А слуги, как вам известно, иногда бывают непослушны. Но я постараюсь исправиться… А как вы считаете, позирование в бикини тоже нанесло бы урон чести мисс Перри?

– Боже, сжалься надо мной! – проникновенно произнес генерал Сомервилль. – Мистер Алекс, скажите мне, какую меру наказания я бы получил, одновременно отравив всех этих людей, чтобы обрести хоть немного покоя для работы?

– Пару лет назад, господин генерал, – вежливо ответил Джо, – вас повесили бы «за шею, пока душа твоя не расстанется с телом», но сейчас, после отмены смертной казни, вам грозило бы пожизненное заключение, невзирая на смягчающие обстоятельства, которые, несмотря на краткое прибывание здесь, я смог увидеть.

– Пожизненное заключение! То есть год или два! Я подумаю, мои милые, я подумаю!

И Джон Сомервилль несколько качающейся, но решительной походкой двинулся в сторону открытых дверей, а старый Чанда, как верная тень, быстро и бесшумно последовал за ним.

– Прекрасно понимаю его, – тихо обратился Джоветт к Каролине. – Мне самому иногда хочется отравить этого американца и его дочь. Не говоря уж о моем друге Коули!

– Но он и вас тоже имел в виду! – Алекс медленно пошел к двери. – Берегитесь за ужином.

– Имея в качестве сотрапезника такую знаменитость в области борьбы с преступлениями, я буду есть с огромным аппетитом! Я верю экспертам!

– Минуту назад у вас был повод убедиться, как резко они умеют расходиться во мнениях.

– Что ж, старикан, безусловно, прав! А у американца за душой только миллион сведений, которые он не умеет применить, когда оказывается перед лицом загадки. Это великолепная скульптура!

Он еще раз провел пальцами по лицу спутницы жизни снежного человека и направился к дверям, в которых задержалась Каролина.