Текст книги "Убийца читал Киплинга (Где и заповедей нет)"

Автор книги: Джо Алекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– Что ты там увидел? – спросил Паркер. Алекс молча протянул ему исписанную страницу, и они вместе вполголоса прочитали ее.

– Тебе что-нибудь говорит это, Джо?

– Я так думаю, никто уже никогда не узнает, что хотел написать генерал Сомервилль…

– То есть ты хочешь сказать, что Снайдер может быть доволен смертью хозяина Мандалай-хауз?

– Может быть доволен? Полагаю, он должен быть счастлив, – лицо Джо было серьезным и сосредоточенным. – На его месте я до конца жизни благодарил бы провидение за такое необыкновенное стечение обстоятельств. Вчера я слышал разговор об этой скульптуре, – он показал пальцем на лежавшую на столе фотографию, – и должен тебе сказать, что, по моему мнению, старикан был абсолютно, неоспоримо прав. Я не эксперт, но точно знаю, в чем заключается ошибка Снайдера.

– Гм… А Снайдер знал, что генерал намерен разоблачить его ошибку?

– Да. Сомервилль не скрывал этого. Сказал, что сегодня же и будет писать об его ошибке. Потому-то Мерил должна была принести ему фотографии.

– Значит, знал, гм… – заместитель начальника уголовного отдела потряс головой.

– Меня интересует нечто иное. – Джо показал на строчку в конце текста. – Что это значит: «нет, не могу…»?

– Наверное, сомневался, позволительно ли ему одним росчерком пера разрушить репутацию другого ученого? Вдруг и у ученых бывают угрызения этического характера?

Джо непроизвольно улыбнулся.

– Но не у нашего обожаемого дедушки! Не думаю, чтобы у него вообще была совесть…

– Для чего бы он, в таком случае, царапал эти вставки в своем черновике?

– Не могу вовсе не обязательно означает не могу, потому что угрызения совести…

– Не понимаю?

– А если, скажем, профессор Снайдер дал понять генералу, что ему известно о приобретении статуи из Моулмейна? Тогда Сомервиллю пришлось бы серьезно подумать, прежде чем выступить против того, кто мог бы расквитаться с ним презрительной заметкой о приобретении краденых произведений искусства.

Алекс взял лист рукописи и еще раз прочитал последние слова.

– А Пламкетт, который в таком случае знает то же, что и профессор Снайдер, не появился вообще, и мы даже не знаем, не один и тот же ли это человек? Я, кажется, понемногу начинаю видеть свет, Джо…

– Ты в лучшем положении, чем я, – Алекс смотрел на фотографию. – Боюсь, Бен… Боюсь, что все было иначе, не так…

– Нет? А как? А разве минуту назад тебе не казалось, что ты понял, как все произошло?

– Нет, но были два возможных выхода… А теперь ни одного… А скорее… – Он показал рукой на фотографии. – Они лежали точно так, как мы их обнаружили? Мне помнится, что когда мы входили, стол выглядел именно так?

– Безусловно. Все лежит на своих местах. Мои люди не изменили положения ни одного предмета. Нет только тела и револьвера. Кроме того, взята на экспертизу проба кофе из термоса, ибо так повелевают законы нашей профессии.

– Следовательно, фотографии лежали вот так… – Джо смотрел на разбросанные в беспорядке снимки: снежные люди в анфас, с левой стороны, с правой, сзади, оба лица крупным планом. Всего пять фотографий. Он поднял одну из них, лежавшую на каком-то предмете. Это была пишущая ручка покойного, черная, с золотым пером.

– Ну что же… – протянул он. – Это тоже необъяснимо…

– Что? – Паркер приблизился вплотную к столу и стал всматриваться в его поверхность.

– Ох, ничего… – пробормотал Джо. – Мы здесь только десять минут, а уже намечается новое направление в расследовании, разумеется, прямо противоположное…

Справа на столе стояла красивая чашка из саксонского фарфора, белая с бледно-голубым рисунком, а рядом с ней – большой красный термос, тот самый, который был в руках Каролины Бекон несколько часов назад. Джо машинально заглянул в чашку, на дне которой оставалось немного кофе. Потом отвинтил крышку термоса, вынул свободно засунутую пробку и посмотрел внутрь. Здесь на дне тоже были остатки кофе.

Он отошел от стола, потом вернулся назад и взял в руки стоявшую на краю фигурку.

– Что это такое? – спросил у него Паркер, без восторга взирая на странную фигуру, которую Алекс легонько покачивал на ладони.

– Посмотри, – он подсунул ему статуэтку. – Тяжелая…

– Да, но что это?

– Четырехрукий Шива, кажется, девятый век. Прекрасная работа…

– Меня не интересует, как называется этот калека, – заместитель начальника уголовного отдела показал на четыре разведенные в танце руки бога. – Я спрашиваю, что за металл?

– Золото, – равнодушно ответил Алекс. – А принимая во внимание время отливки статуэтки и совершенство работы, она стоит во много раз дороже, чем та сумма, которую мы здесь не обнаружили. – Он снова отошел от стола, минуту обводил глазами стены павильона, подошел к одной из них, обстукал ее, затем стал внимательно рассматривать пол.

Он перемещался медленно, шаг за шагом, вернулся к столу, осмотрел и обстукал все столь же тщательно по другую сторону, пока не убедился, что его не ждут никакие неожиданности. Потом он подошел к умывальнику, старательно осмотрел его, исследовал кафель вокруг, чуть ли не обнюхивая каждую плитку. Наконец выпрямился и подошел к Паркеру, который с явным неодобрением следил за его действиями:

– Ты ищешь потайной ход, соединяющий павильон с домом?

– Нет, – Джо покачал головой, – хотя удобство такого рода позволило бы нам понять кое-что. Я имею в виду деньги… К сожалению, их здесь нет, с другой стороны, мне не удалось обнаружить тайника. Впрочем, человеку, который держит на письменном столе бесценную золотую фигурку, не было необходимости делать в павильоне тайник. К тому же павильоном он пользовался только полдня, да и то лишь летом. Но я хотел убедиться…

– И твои выводы?

– Сразу два: никто не слышал выстрела и неизвестно, что стало с приготовленными для шантажиста деньгами.

– Да, но… – заколебался Паркер. – Ты не видел эти деньги, так ведь? Ты знаешь о них только со слов слуги.

– Это правда, я знаю о них только от Чанды.

Они подошли к двери. Сыщик Бровер оторвался от балюстрады и приблизился к ним.

– Страшное дело, шеф… – сказал он чуть ли не весело. – Нет, – в этом одном коротком слове отрицания слышалось легкое удивление, – смерть – это наша профессия, шеф. Я говорю о море. Жуть! Как этот бедняга мог сидеть здесь? Я бы боялся, что в любую минуту ветер снесет меня вместе с будкой. Ведь даже скала дрожит от волн…

– Вопрос привычки, Бровер, – назидательно ответил его шеф. – Я прикажу принести вам бутерброды и чай в термосе, идет?

– Спасибо, шеф. – Бровер улыбнулся, продемонстрировав удивительно белые и ровные зубы. – Но не найдется ли в этом доме чего-нибудь более горячего для полицейского, состоящего на службе у ее Королевского Величества? В конце концов сегодня за ужином в доме будет на одного человека меньше. Я готов съесть порцию умершего.

– Думаю, что генерал Сомервилль был на диете, – Паркер притворно-грустно качнул головой. – Ну, так уж и быть, вы получите его рисовый отвар и сухарики.

– Пусть уж будут бутерброды и чай, – поспешно возразил Бровер.

Джо и Паркер через перешеек вошли в ведущую к дому аллею.

– Я знаю, как все случившееся тяжело для тебя, – Паркер положил руку на плечо друга. – Но если бы люди не шутили перед лицом смерти, их работа была бы непереносимой. Ты понимаешь меня?

– Все в порядке! – Джо посмотрел на него и слабо улыбнулся. – Я уже пришел в себя, Бен. Не стесняйся меня. Да и не мой это дедушка в конце концов. Но я не понимаю! Я с первой минуты знаю, что здесь случилось нечто, чего я не понимаю! И если врач позвонит и скажет, что старикан совершил самоубийство, я буду понимать еще меньше!

– Почему?

– Хуже всего то, что я не могу ответить на вопрос: почему? Мог бы, тогда все было бы ясно. Прошу тебя на всякий случай проверь еще раз всех находящихся здесь сейчас. Когда ты рассказывал о них в Лондоне, в моем доме, ты располагал некоторой предварительной информацией, собранной наспех. Сейчас нам нужно знать о них все. Я буду тебе очень обязан, если… – Джо поколебался, но быстро закончил. – Скотланд-Ярд соберет для нас максимум информации о Мерил Перри…

– Той, которая последней видела генерала Сомервилля живым?

– Да. Но не поэтому. Мне кажется, что я где-то уже встречался с нею, но не могу вспомнить, где. И фамилия мне незнакома. Знаешь, как это бывает: память сохранила лицо, но не сохранила фамилию, или тогда была другая фамилия? Возможно, я ошибаюсь. Она молодая, Каролина давно ее знает, они вместе учились.

– Ошибаешься ты или нет, проверить не мешает. К тому же я давно подумал об этом и просьба была переведена в Ярд через пять минут после нашего прибытия сюда. Но, боюсь, ответа придется подождать. Мы забыли кое о чем, – Паркер даже остановился.

– О чем? – Еще не вырвавшийся из плена своих мыслей, Джо смотрел на друга непонимающими глазами.

– О самом простом вопросе, на который нужно сразу ответить, когда при невыясненных обстоятельствах гибнет богатый человек: кто наследует?

– Еще вчера днем твой вопрос оказался бы праздным, ибо генерал Сомервилль завещал свое состояние некоему уважаемому институту огромной общественной полезности, – пояснение Джо звучало спокойно.

– А что произошло вечером?

– Вечером он изменил свою волю и составил новое завещание, содержание которого мне известно во всех деталях, так как я являюсь одним из свидетелей, и на документе фигурирует моя подпись.

Паркер открыл рот, но промолчал.

– Спасибо тебе, Бен! – грустно улыбаясь, сказал Джо. – Но в такте полицейского есть нечто враждебное. Твое молчание означает, что ты догадываешься, кого генерал Сомервилль сделал вчера вечером своим единственным наследником. Ты угадал. Лицом, которое станет владельцем Мандалай-хауз, прекрасной коллекции и большого, как я подозреваю, банковского счета, является Каролина Бекон.

– Вполне понятно, – живо ответил Паркер. – Она ведь его внучатая племянница и… и…

– И лицо, находящееся вне всяких подозрений, ты хочешь сказать? – Джо направился к дверям в дом. – Бен, друг мой, мы попали в неприятное положение, да? Но пусть каждый из нас выполняет свои обязанности… – Он похлопал Паркера по плечу.

Заместитель начальника угольного отдела тяжело вздохнул.

– Ты поможешь мне вести это расследование, Джо? – неуверенно спросил он.

– Конечно, помогу. Я знаю, что ты думаешь, старый лис! Твоя совесть полицейского говорит тебе, что я – последний человек, которого следует посвящать в детали этого следствия, поскольку я… гм… являюсь адвокатом одного из подозреваемых лиц. Но, с другой стороны, ты, как и я, глубоко убежден, что Каролина не могла совершить это преступление. Поэтому ты в растерянности. Хочешь услышать правду? Если в ходе расследования я почувствую хоть тень подозрения, что она может быть виноватой, я буду первым, кто… который… – он замолчал.

– Ты был бы первым, который сделал бы все, чтобы спасти ее, потому что ты ее любишь, Джо.

– Думаю, что я не мог бы любить ее, если бы выяснилось, что она убила безоружного старика… – откровенно признался Джо. – Ты знаешь меня лучше, чем кто-нибудь. И еще ты знаешь: нельзя любить змею.

– Этого я не знаю. – Паркер снова вздохнул. – Слишком многое я видел в жизни. Но прекратим говорить глупости. Это чудесная девушка, и мне даже в голову не пришло, что… что… ну, то, на что наводит это в общем-то банальное обстоятельство. С чего начнем?

Джо искоса взглянул на него. Он знал, что Паркер не питает ни малейших подозрений в отношении Каролины. Но от также знал, что если улики будут указывать на нее, тогда даже их искренняя многолетняя дружба не помешает туго затягивать ячейки той сети, концы которой Бенджамин Паркер держал в своих руках.

– Что же… я думаю, надо поговорить со всеми людьми, – медленно сказал Джо. – Нужно установить, что они делали утром. Вдруг выяснится что-то интересное, что-то, о чем мы не знаем, а тому человеку могло показаться не стоящим внимания? Потом придут протоколы вскрытия, баллистической экспертизы, персональные данные, которые тебе должен выслать Ярд.

– Хорошо, – кивнул головой Паркер. – Проведем предварительный допрос, потом перекусим, согласен? Я голоден.

Они рассмеялись. Но обостренный слух Алекса расслышал в этом смехе тщательно скрываемую фальшивую нотку.

– С кем первым будем беседовать, Джо?

– Давай допросим первым инженера Коули. Я не видел его с завтрака. Он куда-то запрятался. Джоветт, который с ним работает, тоже искал его, и впустую.

– Найдется, – спокойно бросил Паркер. – Вероятно, он уже в своей комнате. Мои люди следят за парком, я отдал им приказ, чтобы они отправляли в дом всех домочадцев и гостей генерала Сомервилля. Могу тебя уверить, что мистер Коули после завтрака не покидал Мандалай-хауз.

– Отлично, – Джо тоже был теперь естественным, более естественным, чем когда-либо. – Надо только выбрать себе удобное место для штаб-квартиры.

Они вошли в дом.

Глава 13
Когда генерал завтракал?

Но инженера Коули допросить не удалось.

– Вы уверены, что его нет в парке?

– В парке никого нет, шеф. Как вы и приказали, мы прочесали всю территорию. Вне дома был только один человек: садовник, который находился в оранжерее и ни о чем не знал. Мы приказали ему идти на кухню, где он сейчас сидит вместе с поварихой и горничными.

– В мастерской были?

– Это там, где печь, шеф? Да. Мы заглядывали всюду. Там как раз догорал огонь под котлом с медью, кажется. Там не было никого. Его комната здесь, в доме, была заперта… я открыл дверь отмычкой, но и там пусто. Мы спрашивали у всех, но никто его не видел.

– Все ли обитатели дома, перечисленные в данном вам списке, находятся в своих комнатах?

– Да, шеф. Вудбайн сидит в коридоре и наблюдает. Мы не запретили покидать комнаты, но просили всех находиться у себя. Пока что все в порядке. Я обошел всех, спрашивал, нет ли у кого-либо в гостях инженера Коули или не знает ли кто, где он может быть? Никто его не видел с раннего утра.

– А прислуга?

– Тоже не видела с тех пор. Я имею в виду горничную, потому что повариха все время находилась внизу, на кухне и сегодня никого из гостей вообще не видела. Она очень энергичная особа, шеф. Когда я спросил ее об инженере Коули, она в свою очередь поинтересовалась у меня, могла бы моя мать, приготовляя обед для стольких человек, бегать по этажам, чтобы смотреть на молодых инженеров?

– Хорошо, хорошо… – махнул рукой Паркер. – Значит, инженера пока нет, и никто его не видел.

– Садовник видел, шеф. Но это было еще до завтрака. Приблизительно в восемь. Коули пришел и выбрал себе в оранжерее одну орхидею. Сказал, что придет за цветком примерно в половине десятого, потому что хочет подарить его одной даме. Потом он ушел. Садовник говорит, что приготовил орхидею, но мистер Коули за ней не пришел.

– Это все?

– Все, шеф… – сыщик переминался с ноги на ногу.

– Ну, что еще?

– Мне кажется, шеф, что один человек ведет себя несколько подозрительно.

– Кто? – Паркер отложил ручку, которой рисовал на чистом листе бумаги.

Алекс, во время рассказа сыщика стоявший у книжной полки, машинально брал в руки один том за другим, читал названия и ставил книги на место. При последних словах полицейского он замер, потом повернул голову и внимательно посмотрел на него.

– Одна из мисс, шеф. Мисс Мерил Перри…

Джо поставил книгу на место и прошел в центр комнаты.

– Что же насторожило вас в поведении мисс Мерил Перри?

– Когда я постучал в ее комнату, чтобы спросить, нет ли у нее инженера Коули или не видела ли она его в последние часы, она минуту не открывала, а когда, наконец, открыла, было видно, что она заплакана, хотя только что напудрилась. Даже на рукаве платья было немного пудры…

– В этом нет ничего необычного. Вероятно, она очень впечатлительна, и смерть хозяина могла вызвать у нее глубокую реакцию. Некоторые женщины плачут и по менее значительным поводам. И то, что она напудрилась, тоже меня не удивляет.

– Возможно, шеф. Но женщина, которая в ответ на очень вежливо заданный вопрос о мистере Коули отступает на пару шагов и падает в обморок, пожалуй, заслуживает внимания. Особенно тогда, когда этого инженера нигде нельзя найти, хотя мы знаем, что он должен быть где-то поблизости. Поэтому мы оба, ибо Хилброу был со мной, позволили себе, шеф, войти в ее комнату. Пока я приводил ее в чувство с помощью воды, он внимательно осмотрел комнату, зашел в ванную, заглянул в шкаф. Мы подумали, что вдруг мисс, к примеру, убила инженера Коули и прячет труп у себя в комнате, или вдруг он сам прятался у нее, хотя нам непонятно, зачем бы ему это понадобилось.

– И что?

– Ничего, шеф. Конечно, мы не проводили обыск, потому что не получили такого приказа, но могу поручиться, что Коули у нее не было, ни живого, ни мертвого.

– Хвала господу Богу, – буркнул Паркер. – Второй покойник за один день, это было бы слишком много. Но где, черт возьми, этот Коули?

Стоявший перед ним сыщик молчал.

– Осмотрели моторку, пришвартованную внизу? – спросил Джо нарочито равнодушным голосом. Он вернулся к полкам и продолжал перебирать книги.

– Да, сэр. Лодка пуста. Я проверил, кроме того, крыши, гараж и даже заглянул в багажники автомашин. Мы не смогли открыть, правда, багажник «Роллс-ройса»: у него очень сложный замок, нужно быть специалистом и иметь необходимые инструменты, чтобы…

Алекс посмотрел на своего друга так, будто хотел сказать: «Видишь, старик!» Одновременно он вытащил из кармана связку ключей и подал ее полицейскому:

– Это моя машина. Посмотрите и верните мне ключи.

– Ваша машина, сэр? – почти со страхом переспросил сыщик. – Я подумал, что это машина покойника… Это лучшая машина в мире, сэр.

Он взял ключи и сделал шаг, чтобы выйти.

– Глупости! – сказал Паркер. – Зачем эти глупости, Джо? Раз замок такой уникальный, кто мог бы его открыть? И почему, ради Бога, ты полагаешь, что Коули мертв и спрятан в багажнике твоей машины?

– Я не сказал ничего подобного. – Джо усмехнулся. – Но если ты абсолютно уверен, что наш молодой инженер не покинул Мандалай-хауз, он должен где-то быть. Раз твои люди не сомневаются, что его нет ни в парке, ни в доме, значит, он либо находится в какой-то из комнат, либо в таком месте, куда они не заглянули. Багажник моей машины одно из таких мест. И могу тебя уверить, что он весьма просторный. В нем без труда можно спрятать трех или четырех таких инженеров. А вдруг и всех пятерых?

– Не паясничай, умоляю тебя. – Паркер подал знак сыщику, чтобы тот шел и делал свое дело. Потом он обратился к Алексу: – Почему ты так странно ведешь себя, Джо?

– Во-первых, потому, что твое прикрытое парадным мундиром сердечко полно подозрений. Но это в данный момент действительно совсем неважно. В конце концов правда всегда выходит наружу, потому сейчас ты вполне можешь позволить себе роскошь блуждать в лабиринтах, известных только умам вышестоящих чинов полиции. Я убежден, что, хоть мы пока ничего не знаем, в тебе уже зародилось страшное подозрение, что, скажем, Каролина Бекон убила своего дедушку Джона, а я об этом знаю и потому угнетен, так как люблю ее и не хочу выдать. Конечно, ты быстро отказался от такого подозрения, но поскольку ты действительно мой искренний и единственный друг, а я, как мне кажется, также являюсь твоим единственным искренним другом в этом самом равнодушном из миров, то ты трагически переживаешь даже этот намек, эту ничтожную тень, упавшую на наши отношения. Так вот, могу тебя уверить, что не знаю, кто убил генерала, если он не совершил самоубийства.

– Джо, умоляю тебя… разум человека вопреки воле его принимает во внимание все обстоятельства…

– Прекрасно тебя понимаю. И должен тебе сказать, что не очень беспокоюсь о твоих душевных переживаниях. Меня больше волнует факт исчезновения Коули. Что мы сейчас имеем? Сомервилль мертв, исчезли деньги, а вместе с ними инженер Коули. Это бесспорный факт.

– Ты хочешь сказать, что…

– Что Коули сбежал с деньгами? Я не могу этого сказать, поскольку ты с абсолютной уверенностью утверждаешь, что твои люди окружили Мандалай-хауз плотным кольцом и никто не мог покинуть этот дом.

– Как тебе известно, люди убегают из самых строго охраняемых тюрем. Если я сейчас соберу своих людей и задам им этот вопрос, то каждый ответит, что на охраняемом им участке даже мышь не могла проскочить. Но… – Паркер потряс головой. – С другой стороны, надо признать, что Мандалай-хауз лежит среди полей и примыкает к скалистому, обрывающемуся к морю берегу. Моим людям следить было сложно, а Коули не мог знать, что весь район находится под наблюдением. Я думаю, что, если бы он даже пополз по-пластунски, ему все равно было бы не ускользнуть.

– А берег? – спросил Алекс.

– На море курсировала патрульная лодка, не говоря уж о слуге бирманце, который торчал на крыше с биноклем. Если бы Коули решил уплыть, его мгновенно заметили бы. Но теоретически можно предположить, что он сбежал вплавь. Это было бы очень трудно, но для отличного пловца не невозможно.

– Вплавь? – Паркер ударил себя по лбу. – Да! Но ему пришлось бы плыть не менее мили по морю вдоль берега… Да… нет, это невозможно!

– Вчера, – сказал Джо, – мы с Каролиной катались на моторной лодке. Она купалась, а я искал глазами в этом обрыве какую-нибудь естественную тропку, ведущую наверх. Нет, там нет ничего такого, Бен. Бухта – единственное место в Мандалай-хауз, из которого можно подняться вверх и спуститься вниз, к морю. Твои люди стерегли дом и парк со стороны суши. Патрульная лодка контролировала прилегающие воды, но там ждали яхту или моторку, а голова плывущего в волнах человека издали почти не видна.

Раздался стук в дверь. Вошел полицейский со связкой ключей в руке.

– Мне очень жаль, сэр, – улыбаясь, сказал он, – но багажник пуст, если не считать инструментов. – Он повернулся к Паркеру. – Мы осмотрели еще раз крыши, чердаки, погреб, свободные комнаты. Его нигде нет.

– Осмотрите еще раз парк! – Паркер потер подбородок. – И обратите внимание на деревья. Вы смотрите под ними. Многие убегали, потому что их искали под деревьями, в кустах, но на деревья, на их ветви не обращали внимания! Люди склонны допускать, что все ходят только по земле и не умеют вскарабкиваться наверх даже в минуту опасности!

– Слушаюсь, шеф! – полицейский исчез.

Паркер посмотрел на часы.

– Когда же будет заключение этого чертового врача?! Когда же будет результат баллистической экспертизы? Я хочу получить сведения о жизни и делах всех, кто находился под этой крышей! И я убежден, что ни одна из той сотни бумажек, которые слетятся сюда еще до наступления ночи, – он постучал ручкой по столу, – не даст нам ничего такого, чего бы не знали или не надеялись узнать!

Ни он, ни Джо не подозревали, как Паркер ошибается, произнося эти слова. Но все это было еще впереди. А пока что опять раздался стук в дверь, и другой полицейский просунул голову в дверь:

– Вас к телефону, шеф! Звонит доктор, который проводит вскрытие.

– Иду! – двери закрылись. – Слава Богу! – сказал Паркер. – Наконец-то мы что-то узнаем. Не думал, что этот надутый эскулап так быстро разделается с нашим покойником. Подожди меня здесь, хорошо?

Он вышел. Джо вернулся к книжной полке. Посмотрел одну книгу, вторую и…

Он не поставил ее на место, а медленно подошел к письменному столу. Не выпуская книгу из рук, ногой пододвинул себе кресло, сел. Это был «Список произведений искусства, пропавших или уничтоженных во время второй мировой войны на территории Бирмы в 1942–1945 г.г.».

«Список» представлял собой толстый иллюстрированный том большого формата. Алекс поднял книгу, раскрыл ее и стал внимательно проглядывать место соединения страниц с обложкой. В одном месте он заметил как бы большой зазор. Это могло быть либо место брошюровки книги, либо место, куда читатель чаще всего заглядывал. Всунув палец между страницами, Алекс открыл книгу на этом месте.

Он не ошибся.

На крупномасштабной фотографии, воспроизводящей внутренний вид храма, виднелась статуя сидящего Будды. Внизу была надпись: «Известный „Будда из Моулмейна“, пропавший в ходе военных действий и до сих пор не обнаруженный». Ниже приводились данные о весе, высоте, сплаве металлов, возрасте и происхождении статуи.

Минуту Джо не мог прийти в себя от удивления. Он уже видел эту статую. Но где? В музейном зале? Нет…

Он покачал головой, встал, оставив открытую книгу на письменном столе. Это был тот самый Будда, который, покрытый новым тончайшим слоем поблескивающего металла, стоял вчера в мастерской, где Коули и Джоветт изготовляли копии для старого генерала. И это был, очевидно, тот самый Будда, которого Чанда купил в Германии и о существовании которого проведал не появившийся до сих пор господин Пламкетт.

Дверь открылась.

– Пусть молния ударит прямо в центр блестящего котелка этого дурня! – входя, проговорил Паркер. – Он еще ничего не знает, но у него ко мне один вопрос: в какое время генерал завтракал? Я позвал Чанду и выяснил, что между 7.30 и 7.40, как и обычно. На это доктор отвечает: «Странно!» и спрашивает дальше, а пил ли генерал кофе на завтрак? Чанда утверждает, что не пил, что генерал пил чай, а кофе в павильоне, уже после 8. На это доктор бросает только: «Ах, так!» и кладет трубку.

– Что же… – наморщил лоб Алекс. – Вполне нормальный вопрос. В минуту смерти кончается процесс пищеварения, правильнее, замирает, потому что кислоты еще действуют короткое время, все более слабея. Думаю, что будь ты врачом, ты задал бы аналогичный вопрос, проводя вскрытие.

– Возможно… Но я надеялся узнать что-нибудь, – Паркер сел, взглянул на книгу. – Вижу, ты пополняешь знания. Счастливый, тебе не надо ни за что отвечать!

– Собственно… – Джо улыбнулся ему. – Я час ее искал. Мне казалось, что в библиотеке генерала должно быть нечто такое. Но я не знал, как она называется, а потому смотрел подряд все книги, пока не наткнулся на нее. Я не специалист в этой области…

– В какой области? – казалось, Паркер слушает его вполуха. – Я отдал по телефону приказ объявить розыск Коули.

– На основании чего?

– Ба, откуда я знаю? Нет никаких оснований, кроме того, что погиб человек, и в то же самое время Коули посчитал желательным уплыть и пропал без вести. Я его ни в чем не обвиняю, во всяком случае, пока, но я хотел бы увидеть его и поговорить о столь странном его поведении! – Паркет глубоко вздохнул и забарабанил пальцами по столу. – Что это за книга? – Он взял ее и прочитал название.

– На странице 248 есть фотография статуи, которую генерал купил в Германии, – тихо сказал Джо. – Господин Пламкетт посчитал это поводом для требования того подарка, который мы не можем найти…

– Ах, это та самая статуя, – Паркер открыл страницу и рассматривал фотографию. – Решительно не люблю индийскую скульптуру! – неодобрительно сказал он. – Где этот малый? – он ткнул пальцем в живот Будды.

– В мастерской, где работали Джоветт и Коули… – Алекс встал, взял книгу и поставил ее на место.

– Подожди-ка! Секундочку, секундочку! – Паркер сорвался с места. – Значит, Коули над ним работал? И этот Джоветт тоже…

Он минуту размышлял.

– Раз Коули видел эту статую и узнал ее, он мог вступить в сговор с Пламкеттом и… Нет, сейчас-сейчас. Нет, это бессмысленно.

– Ситуация тем интереснее, что, насколько я знаю, за последнее время в Лондон ездили только Чанда, Джоветт, который читал курс лекций или вел класс ваяния в Академии, а также инженер Коули, чтобы купить необходимое для отливки сырье. В свою очередь, господин Пламкетт вел с генералом переписку до востребования. И если мы предположим, что… – задумавшись, он замолчал.

– Ты хочешь сказать, что Коули мог сговориться с Пламкеттом? Но не слишком ли далеко мы заходим?

– Возможно, – Джо почти незаметно улыбнулся. – До нас дошли слухи, что мисс Перри дарила, как это говорится, особой симпатией инженера Коули, кроме того, мы знаем, что профессор Снайдер должен был испытывать прямо противоположные чувства к генералу Сомервиллю, дочь профессора, несомненно, разделяла его чувство. Но мы не знаем ничего, что проливало бы свет на это дело. Если и дальше в несколько абстрактном свете рассматривать ситуацию, то, во-первых, я очень сомневаюсь, что Коули самостоятельно мог прийти к мысли, что статуя Будды, находящаяся в мастерской, является той самой, которая пропала во время войны. Он ведь всего-навсего инженер-металлург, а не специалист по восточной скульптуре. Во-вторых, если мы утверждаем, что Коули скрылся с четырьмястами тысячами долларов, то следует предположить, что он заранее тщательно все спланировал. Но задумав скрыться вплавь вдоль побережья, он должен был наверняка знать, что генерал Сомервилль возьмет с собой в павильон пачку денег в стодолларовых банкнотах, чего непосвященное лицо не могло предположить ни в коем случае. В-третьих, ему откуда-то стало известно, что дом будет находиться под наблюдением твоих людей, иначе он скрылся бы по суше. Я уж не говорю об одежде, которую ему пришлось заранее спрятать где-то в скалах на берегу. Не мог же он продолжать дальнейший путь по суше в плавках. С другой стороны, я не понимаю, как в общем-то интеллигентный, нормальный инженер, каких тысячи в мире, рассчитывавший получить весьма высокий заработок за свой труд здесь и имевший безупречное прошлое и очень неплохие перспективы, мог быть настолько глупым, чтобы убить другого человека, похитить деньги и бежать столь странным образом. Он должен был понимать, что поставит на ноги всю британскую полицию, которая разошлет вслед за ним сообщение о розыске во все страны всего земного шара. Во всем этом есть нечто невероятное: столь точный план со столь неразумным финалом, во имя столь небольшой прибыли, по сравнению с преступлением, естественно. Нет, что-то мне говорит, что истина не здесь…

– Оставим на время все, как есть, – Паркер бросил взгляд на часы. – Забудем пока о нашем беглеце и займемся остальными. Неизвестно пока, что с Коули, но он может не иметь с преступлением ничего общего.

– Да, послушаем, что нам скажут другие, – Джо кивнул головой. – Мне кажется, что следует начать с беседы с мисс Мерил Перри, которая сегодня целый день льет слезы. Она плакала, идя в павильон, не забывай об этом. Почему?

– Спросим ее, – Паркер опять потер подбородок, на сей раз более решительно. – Ты как считаешь, лучше попросить ее прийти сюда или навестить ее в комнате?

Алекс без слов показал пальцем на потолок. Они встали и направились к дверям.