Текст книги "Убийца читал Киплинга (Где и заповедей нет)"

Автор книги: Джо Алекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Глава 14
Первый допрос

– Прошу! – услышали они из-за двери тихий женский голос.

Мерил Перри была очень бледная, с покрасневшими глазами. Но ей уже удалось овладеть собой. Она даже сделала попытку улыбнуться Алексу и ответила вежливым и спокойным кивком головы на формальный поклон Паркера.

– Мисс Перри, это господин комиссар Бенджамин Паркер из Скотланд-Ярда, – представил его Джо. – Если вы себя хорошо чувствуете, то мы хотели бы задать вам несколько вопросов в связи с невыясненными обстоятельствами смерти генерала Сомервилля.

– Прошу вас, – Мерил наклонила голову. – Мне лучше. Я была так потрясена всем случившимся, что когда те господа вошли и спросили, не видела ли я Уиль… то есть инженера Коули, я испугалась, не произошло ли еще одно несчастье, и потеряла сознание. Но теперь уж не упаду в обморок, – она вновь попыталась улыбнуться. – Прошу вас, господин комиссар, задавайте вопросы.

Паркер откашлялся.

– Насколько нам известно, вы видели генерала живым приблизительно за полчаса до обнаружения трупа. Если я не подвергаю вас слишком большому испытанию, мне хотелось бы услышать рассказ о том, как вел себя генерал Сомервилль, когда вы, мисс, пришли в павильон с фотографиями?

Мерил помолчала.

– Как вел себя?.. – она опять умолкла. – Я остановилась у стола, вынула из конверта фотографии и сказала: «Пожалуйста, господин генерал, вот комплект фотографий группы Йети… Не нужны какие-нибудь другие снимки?..» – она посмотрела на Паркера. – Позиции я выбирала сама, пользуясь только общими указаниями генерала, и поэтому не знала, хочет ли он иметь крупный план лица Йети или фрагменты, подчеркивающие способ обработки металла, моделировку скульптуры.

– А генерал Сомервилль?

– Только кивнул головой и ответил: «Пока не надо, спасибо, Мерил. Это все. Отличные фотографии».

– И что вы тогда сделали?

– Вышла из павильона.

Наступила тишина. Девушка глубоко вздохнула.

– Куда вы пошли потом? – спросил Джо равнодушным тоном.

– Потом? – она подняла на него глаза. – Я пошла в мастерскую, потому что… – она подыскивала слова, – у меня было одно дело к мистеру Коули… личное… Но по дороге я передумала и вернулась домой. Была у себя в комнате, пока не спустилась вниз и не увидела в холле мисс Каролину.

– Так, – кивнул головой Джо. – Мне не хотелось бы показаться неделикатным, мисс Перри, но генерал погиб при невыясненных обстоятельствах. А мистер Коули, к которому, согласно вашим словам, у вас личное дело, исчез необъяснимым способом. Не могли бы вы сказать нам, по какому делу вы искали встречи с ним?

Стоявший у окна Паркер медленно повернулся, подошел к Джо и, упираясь в подголовник его кресла, устремил взгляд на Мерил.

– Не могла бы я?.. Я не понимаю… – сказала она тихо, и тут Джо понял, что она вот-вот заплачет. – Ничего не понимаю. Он такой странный… Но раньше я понимала его… Думала, что он просто ревнует… Вчера…

Она замолчала, поднесла к глазам платочек, но с усилием овладела собой.

– Извините, – тихо прошептала она. – Я понимаю, что веду себя отвратительно, но все так странно и страшно…

– Успокойтесь, мисс, – Алекс встал и подошел к ней. – Поймите нас, полиция обязана собрать факты и сведения о событиях, чтобы иметь возможность восстановить картину и составить протокол, закрывающий следствие. Как вы понимаете, те несколько пояснений, что нужны нам, не станут известны всему обществу, если они не имеют ничего общего с преступлением. Можете говорить свободно…

Мерил молча покачала головой.

– Вы не понимаете… – добавила она тихо и посмотрела на Алекса с таким неподдельным страданием, что Джо отвернулся и пошел к своему креслу. Паркер, внимательно следивший за ним, заметил, как напряглось его лицо.

– Это так просто, – Мерил глубоко перевела дыхание, – я люблю его и… и была уверена, что он тоже меня любит. Вчера мы говорили об этом… мы были вечером в парке… он сказал мне, что я – единственная в его жизни… Мы договорились встретиться сегодня утром… В девять часов на аллее, возле оранжереи… Он сказал, что в восемь подготовит сплав для мистера Джоветта и постарается прийти точно, если все будет хорошо, но что может задержаться, потому что при подобных работах никогда неизвестно, не произойдет ли задержка на несколько минут из-за неожиданной неполадки в работе печи или невозможности быстро установить требуемую температуру. Я сказала, что буду его ждать… В этом нет ничего особенно важного, обычное свидание в парке. Но поскольку он постоянно устраивал мне сцены из-за Джоветта, который ведет себя развязно и специально его… по крайней мере мне так кажется… дразнил… Я не хотела, чтобы он снова обидел Коули. Мистер Джоветт такой злобный! – неожиданно почти крикнула она. – Ему кажется, что я должна была… – она опять на мгновение замолчала. – С девяти часов я ждала мистера Коули. Прохаживалась по аллее туда и обратно. В этой части парка, примыкающей к полям, по тропинке, проложенной вдоль стены, никто никогда не ходит. Я ждала, прошло полчаса, час… он не пришел. Я очень расстроилась, потому что подумала, что мистер Джоветт опять наговорил ему каких-то глупостей о женщинах или только обо мне. Он умеет быть таким отвратительным, этот Джоветт! Постоянно делает какие-то замечания, внешне вроде бы пристойные, о моей фигуре и о том, что я обязана ему позировать. Мне не хотелось устраивать скандал, а Уильям… то есть мистер Коули, резко упрекал меня в том, что я якобы излишне современна. Это вполне понятно: искренне влюбленные мужчины всегда так себя ведут, они ревнуют, правда? Но все это было мне неприятно, тем более, что я никогда, ни одним словом не поощрила мистера Джоветта к фамильярности, это он сам вел себя таким образом, потому что у него гадкое, отвратительное чувство юмора. Ему доставляет радость издеваться над теми, кто порядочнее и проще его… Когда Уильям не пришел, я испугалась, что Джоветт мог снова сказать что-то гнусное о женщинах или, работая, стал делать свои ядовитые, внешне благопристойные замечания, и Уильям… Я была очень расстроена и даже плакала, идя к генералу в павильон… А потом побежала в мастерскую, чтобы… Но я испугалась, что там окажется Джоветт, и вернулась домой… Я просто не знала, что делать… Он мог довести его до помешательства. Уильям очень нервный и впечатлительный… А потом началась гроза, и я… спустилась в холл, и тогда вы, сэр, сказали мне об этом… страшном несчастье.

– Так, благодарю вас, мисс, – Алекс встал. – Прошу вас оставаться пока в своей комнате, хорошо? Мы попросим об этом и всех остальных. А если инженер Коули найдется, мы немедленно сообщим вам.

– Но где он? – тихо спросила Мерил, и в ее голосе опять зазвучала подлинная печаль.

– Вы опасаетесь за него?

– Опасаюсь ли? – секунду она боролась с собой, потом сказала чуть ли не спокойно: – Нет! Почему мне следовало бы опасаться за него? Он очень нервный, в последнее время у него постоянно такое напряженное состояние. Может быть, он поехал в Лондон? Он ездит туда за материалами. Мог… мог не сказать мне об этом…

– А вы тоже иногда ездите в Лондон?

– Нет, – она покачала головой. – Шесть недель, то есть с момента приезда сюда, я не уезжала. Сейчас каникулы и в Лондоне нечего делать…

– А кроме мистера Коули еще кто-нибудь ездил в Лондон в последнее время?

– В Лондон? – она посмотрела на него с удивлением, словно не понимала его вопрос. – Да. Чанда. Он регулярно куда-то уезжает…

– А мистер Джоветт? Насколько я знаю, он работает в Королевской академии?

– Да. Но, как я сказала, сейчас каникулы. Мистер Джоветт приехал еще до меня, и я знаю, что раз или два он бывал в Лондоне. Но позднее, пожалуй, не меньше месяца, никуда отсюда не уезжал. Я знаю точно, потому что Уильям всегда нервничал, уезжая. Мистер Джоветт обычно шутливо говорил ему, что очень рад его отъезду, поскольку никто ему не помешает в… в… Ох, он отвратителен!

– Значит, на протяжении месяца мистер Джоветт не уезжал? Подумайте еще раз.

– Но я уверена… да-да… уверена. Впрочем, вы можете спросить об этом у него.

– Конечно. К тому же это не имеет большого значения. А профессор Снайдер и его дочка?

– Они приехали приблизительно в то же время, что и я… через неделю после моего приезда. Постоянно находятся тут. Ни он, ни Дороти не покидали Мандалай-хауз. Я знаю точно, потому что поездка в столицу является для нас своего рода событием. У каждого есть какие-то просьбы, ведь мы здесь как бы оторваны от мира…

– То есть только Чанда и Коули покидали поместье за последний месяц? Вы в этом уверены, мисс?

– Пожалуй… пожалуй, да. – Она посмотрела на него несчастными, полными слез глазами. – Но почему вы об этом спрашиваете?

– Благодарю вас, мисс Перри, – Джо встал. – Надеюсь, что у нас больше не будет необходимости беспокоить вас, если… если не произойдет ничего непредвиденного.

Он направился к двери, Паркер за ним. Выходя, Джо улыбнулся Мерил. Она попыталась ответить улыбкой, но ее глаза по-прежнему были переполнены страхом и слезами.

Оказавшись в библиотеке, Паркер спросил у Джо:

– Она чего-то боится? Чего?

– Пока не знаю… Все, что она нам сказала, правда, ибо я все это сам видел, и объясняет ее поведение утром: заговорщицкий взгляд, которым они обменялись с Коули, когда тот выходил из-за стола после завтрака, то, что сразу же после девяти она появилась за домом и пошла туда, где находится оранжерея, ее слезы, когда она шла к генералу, и ее поведение после того, как она вышла из павильона. Она могла опасаться, что если застанет их обоих, Джоветта и Коули, в мастерской, то Джоветт воспользуется случаем и скажет какую-нибудь непристойность, которая снова взбудоражит ее возлюбленного. Ты прав, Бен, в эту минуту она боится. Но кажется, она действительно любит нашего молодого инженера, а потому его отсутствие в минуту смерти генерала могло так на нее подействовать… Войди в ее положение…

– Стараюсь, – буркнул Паркер. – Но посмотри на меня внимательнее: думаешь, мне легко начать мыслить категориями невинной женственности, девушки, влюбленной в индийскую скульптуру и в молодого, внезапно дематериализовавшегося мужчину?

– Да, – Джо серьезно покачал головой. – Есть, конечно, шероховатости, но все же ее можно понять, правда?

– А ситуация теперь представляется мне следующим образом, – продолжил Паркер, мягко поглаживая подбородок. – Если девушка говорит правду, значит, в одиннадцать часов генерал был жив, а поскольку Хиггс в это время уже следил за единственным подходом к павильону и никто, абсолютно никто оттуда не прошел, то мы имеем неопровержимое доказательство самоубийства. И это самое важное, не так ли? Что же касается пропажи денег и исчезновения Коули, то эти вопросы, возможно, связаны между собой, но… непосредственно не касаются факта гибели генерала.

– Я все время думаю об одном, – тихо сказал Джо. – О том, что он был совершенно холодным. Разве может человек, даже очень старый, так быстро превратиться в абсолютного покойника?

– Оставим это медицине. Было сильное кровотечение – это первое! Температура резко снизилась, второе! Со стороны моря вторглась волна холодного воздуха, третье. Сомервилль был глубоким стариком, четвертое. Сам знаешь, как в этих делах бывает. Когда я был начинающим следователем, я придавал всему огромное значение. Потом понял, что каждая человеческая особь может реагировать по-разному, кроме того, многое зависит от типа повреждений. Судебная медицина изобилует сотнями нетипичных случае, которые могут ввести в заблуждение следствие.

– Да, возможно… – неохотно согласился Джо. – Но, несмотря ни на что, хотел бы я знать, где инженер Коули и эти двести тысяч фунтов?

В ту самую секунду послышался стук в дверь.

– Шеф! – вполголоса сказал тот же самый полицейский, который приходил раньше. – Мы нашли деньги!

– Что? – вскричал Паркер. – Давайте сюда! Где они?

Полицейский молча протянул руку, в которой держал полотняный мешочек.

– Лежал возле телефона в холле, шеф. Я как-то не обратил поначалу на него внимание, потому что он лежал на самом виду…

– Великолепно! – Паркер заглянул в мешочек. – Одной заботой меньше, хотя не могу понять, как он там появился. Но доберемся и до этого…

– Доберемся раньше, чем ты предполагаешь, – Джо встал, взял в руки мешочек и с неудовольствием положил его на стол. – У меня, должно быть, плохое настроение, Бен! Такое скверное, как никогда раньше. Все утро я держал при себе пачку стодолларовых банкнот и положил их возле телефона, когда звонил тебе. А потом совершенно о них забыл!

– Гм… – Паркер потер подбородок. – Пусть останутся тут, – он посмотрел на полицейского. – Все в порядке. Благодарю вас. Идите.

Дверь закрылась.

– Четыреста тысяч долларов! – заместитель начальника уголовного отдела поднял мешочек, подержал в руках и бросил на стол. – Как же тяжело вести следствие бедному полицейскому, когда он имеет дело с вами, бандой рассеянных Крезов! – рассмеялся он. – Четыреста тысяч там, четыреста тысяч здесь! А ведь и ради одной десятой этой суммы совершались убийства, причем какие! Что с тобой, Джо?

Алекс махнул рукой.

– Я всего лишь человек, – сказал он, пожав плечами, – а не механизм, который годами безошибочно действует при каждом расследовании! В эту минуту меня интересуют не эти деньги, а те, которых по-прежнему нет. И инженер Коули.

– Я уверен, что деньги найдутся, а возможно, и он вместе с ними, – Паркер покачал головой, отвечая собственным мыслям. – Раз Пламкетт переписывался с генералом через лондонскую почту до востребования, значит, он бывал в Лондоне, чтобы получать письма генерала и отсылать ему свои. Если мы отвергнем версию о сообщнике в Лондоне (хотя совсем от нее отказаться нельзя), то Коули и Чанда – единственные люди, которые могли посылать из Лондона письма в Мандалай-хауз и одновременно забирать ответные. Что бы ты сказал относительно такой версии: мистер Коули, увидя в мастерской статую, случайно опознал ее, потому что, предположим, раньше видел ее репродукцию в библиотеке? Он пишет из Лондона письмо, якобы от имени Пламкетта, но зная о визите полиции сюда и увидев тебя, понимает, чем все это грозит, а потому несколько меняет план и сразу же после завтрака (ведь он вышел из-за стола гораздо раньше вас) бежит в павильон и прямо говорит генералу, что требует от имени Пламкетта приготовленные для шантажиста деньги! Старик настолько потрясен, что отдает деньги, и так теряется, что напрочь забывает выстрелить в шантажиста! Ты ведь знаешь, что пожилые люди иногда планируют героические действия, а когда наступает пора, не могут и рукой двинуть, ибо действительность – это нечто иное, нежели воображение. Коули, с деньгами в кармане, естественно тоже совершенно забывает о свидании с этой бедняжкой Мерил Перри. И работа у печи его абсолютно не волнует. Он уезжает, точнее бежит, не желая показаться на глаза Сомервиллю и не имея ни малейшего понятия о том, что тот в приливе депрессии, унижения и осознания, что его обобрал шантажист, который по-прежнему держит его, генерала, в руках и может опозорить его честь и научное имя, пальнул себе в лоб, когда началась гроза! Все ясно! В таком случае все совпадает. Пока что не вижу ни одного пробела в моей версии. Сумма не столь уж астрономическая, но и не такая маленькая, чтобы не воспользоваться ею с чувством полной безнаказанности. Коули мог спокойно уйти, в конце концов он свободный человек, вчера он повздорил с генералом, и обитатели Мандалай-хауз восприняли бы факт его стремительного отъезда как следствие событий, связанных с Джоветтом и Мерил, и с отношением генерала к нему. Более того, генерал оказался бы вынужденным каким-то образом объяснить его поспешный отъезд и тем самым создал бы ему алиби. Коули лишь не предусмотрел самоубийство.

– Но если он не предусмотрел самоубийство, то почему вплавь, скрываясь, исчез из Мандалай-хауз? Он мог бы спокойно выйти через ворота. У него есть машина?

Паркер вытащил свой блокнот и посмотрел в него.

– У него «Форд». У Джоветта тоже есть машина и даже у Мерил Перри. Две машины являются собственностью Мандалай-хауз, кроме того есть еще старая развалина, принадлежащая садовнику. Только профессор Снайдер прилетел из Америки самолетом, и здесь у него нет машины.

– Вот именно! – Алекс встал. – Значит, Коули исчез, оставив тут свою машину. И предугадал, что кордон из твоих людей будет охранять поместье?

– На первый вопрос не могу тебе ответить. Он мог сознательно оставить машину, предполагая вернуться позже, чтобы еще раз шантажировать генерала, ибо, несомненно, никак не думал, что этот золотоносный источник высохнет. Что же касается полиции, он мог задуматься, что слухи о планируемой встрече Пламкетта с генералом каким-то образом дошли до нас. Твое присутствие здесь тоже добавило ему пищи для размышлений. Как бы там ни было, ясно одно: он исчез вместе с деньгами! Не пришел в девять часов на свидание с Мерил Перри, оставил Джоветта один на один с начатой работой. Все это говорит только об одной версии, которая к тому же объясняет все неясности в этом деле. Но господин инженер, может, еще не знает, что в нашем законодательстве есть несколько параграфов, квалифицирующих ответственность шантажистов, которые доводят свои жертвы до самоубийства. Надеюсь, что несколько лет изоляции дадут ему время продумать все это весьма тщательно.

– Нелегко тебе будет предъявить ему обвинение в чем-либо, – буркнул Джо.

– Нелегко? Подождем. Мы не будем его арестовывать, пока он не начнет пользоваться этими банкнотами. Мне интересно, как он будет выкручиваться, объясняя, откуда у него такая крупная сумма, когда вчера еще в его карманах свистел воздух? Будь спокоен, Джо. Под тяжестью доказательств и улик, какие есть против него в этом деле, любой суд в Англии без колебаний засадит его на добрых парочку лет за решетку. Впрочем, ты сам во всем убедишься, поскольку, я надеюсь, будешь давать показания по этому делу.

– Может быть, ты прав? – Алекс в растерянности покачал головой. – Если все так, как ты излагаешь, ничто не доставит мне большего удовольствия. Я полюбил этого старикана, несмотря на все его чудачества и резкость, и кроме того… – через долю секунды Джо быстро продолжил, будто желая переменить тему: – Идем в его комнату, Бен! Вдруг обнаружим там что-то любопытное? Исходя из того, что он сотворил, он должен быть очень предусмотрительным человеком, но преступник всегда может ошибаться. Нервы – это страшная вещь.

– Идем! – Паркер встал и пошел к двери.

Наверху инспектор Хайброу встал при их появлении.

– Какую комнату занимал инженер Коули? – спросил Паркер приглушенным голосом.

Инспектор, не произнеся ни слова, пошел по коридору, остановился около третьей двери по левой стороне и вытащил из кармана связку инструментов, на первый взгляд напоминающих ключи, но имеющих гибкие подвижные части. Один из таких инструментов он вставил в замок, и дверь тихо открылась.

Они вошли.

Постель была застелена, и вся комната оставляла впечатление, будто ее покинули совсем недавно.

Паркер остановился посредине комнаты, а Джо стремительно подошел к постели и поднял лежавшую на ней рубашку. Она была ярко-красная, и он машинально улыбнулся, вспомнив слова Джоветта за завтраком: «Наш Ромео, обвитый кардинальским пурпуром». Это была та самая рубашка, если, конечно, у Коули не было двух одинаковых…

– На завтрак он пришел в ней, – сказал он, взяв рубашку в руки и показывая ее Паркеру. – Следовательно, перед бегством он возвратился домой и переоделся.

– Ничего странного, – проворчал заместитель начальника уголовного отдела. – В рубашке такого цвета он был бы заметен за пять миль! На его месте я тоже переоделся бы.

– Разумеется – буркнул Джо. Он внимательно рассматривал рубашку и потом тихо произнес. – Интересно…

– Что такое? – Паркер повернулся к нему. Он стоял около письменного стола, поочередно выдвигал маленькие инкрустированные ящички и просматривал лежавшие в них бумаги, которые ничего ему не говорили, так как были покрыты узором из химических и математических символов.

– Посмотри сам.

Паркер подошел, и Джо показал на свисающий конец рукава.

– Оторван кусочек, видишь? Впечатление такое, что его вырвали силой. Правый рукав… Случайно порвать, например, снимая рубашку, он не мог: материя очень прочная и рубашка почти новая.

– Да, все так. Но что, черт возьми, это означает?

– Не знаю. – Алекс приблизился к окну и внимательно рассматривал разрыв. – Не знаю, Бен. Но что-то ведь должно означать, правда? Когда человек умирает внезапной смертью, мертвые предметы начинают говорить. Но мы не всегда сразу понимаем то, что они хотят нам поведать. Этот рукав… – он замолчал, положил рубашку на кровать, подошел к письменному столу. Листы бумаги, покрытые расчетами, специальная литература, несколько книг из библиотеки генерала Сомервилля, в которых описывались древние способы плавки металла…

Он подошел к шкафу: на полках ровно разложены рубашки, белье, на вешалках несколько костюмов.

Алекс прошел в ванную. Тот же самый педантизм: электробритва уложена в чехол, шнур свернут ровно, старательно… Мыло посередине мыльницы, карманы халата пусты, три стоящие рядком бутылочки на стеклянной полочке… Но, может быть, это горничная так старательно убрала? Джо сделал себе в мыслях заметку и вернулся в комнату. Паркер все еще стоял у постели, всматриваясь в красную рубашку.

– Что-то должно было произойти, – неуверенно заметил он. – Если бы он оторвал этот кусочек, поспешно снимая ее с себя, отсутствующий кусочек был бы здесь, в комнате. Зачем брать его с собой?

Джо пожал плечами:

– Почему человек, так тщательно планирующий атаку на генерала Сомервилля, вообще одел на себя самую броскую из своих рубашек, видимую издалека и выделяющую его из сотни других людей?

– Ты можешь ответить на этот вопрос?

– Нет. Но сейчас меня больше интересует, когда горничная убирала в этой комнате? Рубашку ведь положили позже, на уже застеленную постель, не так ли?

– Разумеется, – Паркер кивнул головой. – Сейчас узнаем. – Он направился к двери. – Горничную уже позвали…

Джо вернулся к постели, положил рубашку так, как она лежала, когда они вошли. Раздался тихий стук в дверь.

– Войдите! – сказал Паркер.

Появившаяся на пороге девушка была одета в черное платье и белый фартук, на голове белый чепчик – так, как одеваются по утрам английские горничные уже, пожалуй, только в американских кинофильмах. Она сделала легкий реверанс и закрыла за собой дверь.

– Я из полиции, – обратился к ней Паркер, – и хочу задать вам несколько вопросов.

– Да, пожалуйста, мистер…

– Ваше имя?

– Розалинда Ли…

– Давно работаете в Мандалай-хауз?

– Год, мистер…

Она была стройная, темноволосая, с большими светло-карими глазами, которые с любопытством посматривали из-под скромно опущенных ресниц. По всей видимости, весть о смерти домовладельца после первых минут потрясения вызвала на кухне массу домыслов.

– Вы убирали сегодня эту комнату?

– Да, мистер…

– Кто здесь проживал?

– Господин инженер Коули, мистер… – она сделала удивленное лицо, словно не понимала, почему полиция не знает такие простые вещи. Потом ее взгляд вновь устремился на ковер.

– В этой комнате всегда убираете вы?

– Да, мистер. Все гостевые комнаты и спальню генерала Сомервилля, и комнату мистера Чанды… ну и, естественно, остальные помещения, но это я делаю уже вместе с Джейн…

– Джейн?

– Да. Джейн помогает на кухне и подает к столу. Но посуду мы моем вместе и вместе убираем бельэтаж.

– Понятно. А сегодня вы рано начали работу?

– Сразу же после завтрака, мистер. Тогда, как правило, все или почти все комнаты пусты.

– Что это значит – сразу после завтрака, во сколько точно?

– В половине девятого, мистер. Я говорю так уверенно, потому что, идя наверх, я посмотрела на часы на кухне. Вошла Джейн и сказала, что все уже позавтракали.

– Благодарю за четкую информацию, – Паркер улыбнулся. Девушка мгновенно отреагировала ответной улыбкой, но сразу же вновь приняла строгий вид.

– Я знаю, что когда полиция спрашивает, нужно отвечать как можно точнее. Ну а уж когда приезжают из Скотланд-Ярда…

– А откуда вам известно, что мы из Лондона?

– Этот мистер внизу, значит, тот полицейский – в гражданском, сказал нам, мне и Джейн, что вы приехали из Лондона. Ничего удивительного, сказали мы, такой страшный случай… И к тому же такой известный человек, как господин генерал… Все происшедшее нас так потрясло, меня и Джейн, мистер…

И как бы отрицая эти слова, большие карие глаза бросили быстрый любопытный взгляд на Паркера, с таким же интересом задержались на Алексе и почти исчезли, скрывшись за ресницами.

– Так, все понятно, – Паркер покивал головой. – А как долго вы оставались наверху?

– До одиннадцати, мистер. Я убрала во всех комнатах и пошла вниз, чтобы помочь Джейн с посудой… Она всегда ждет меня с мытьем… Говорит, что это лучшие минуты для разговора… Прошу прощения, мистер…

– Ничего, ничего. И с половины десятого до одиннадцати вы никуда отсюда не отлучались?

– Нет, мистер. Поочередно убирала в комнатах, а это большая работа. Нужно красиво застелить постели, все вымыть в ванных комнатах, уложить и развесить полотенца, вынести пепельницы и вымыть их и… и сотня подобных дел, мистер.

– Конечно. А эту комнату, комнату инженера Коули, когда, то есть я хочу спросить, во сколько вы убирали? Не могли бы вы хотя бы приблизительно вспомнить?

– Не только приблизительно, мистер. Начала с этой комнаты. Значит, в половине девятого. Убирала здесь, думаю, минут десять, может быть, чуть больше или чуть меньше. А потом пошла в соседнюю комнату мистера Джоветта.

– Понимаю, – Паркер внимательно присматривался к ней. – Истинное удовольствие иметь дело с тем, кто помнит свои действия и обладает чувством времени. При расследовании таких людей встречаешь отнюдь не часто…

– Благодарю вас, мистер, – Розалинда Ли покраснела и опустила глаза.

– Мне интересно, почему вы начали именно с этой комнаты. Ведь она ни первая, ни последняя…

– Это так, мистер. Но господин Коули самый воспитанный из наших гостей. У него в комнате никогда не бывает беспорядка. Он сам все убирает и в шкафу, и в ванной комнате. Видно, так уж он приучен. Мне остается только слегка выровнять постель, минуту поработать пылесосом, и все. Если бы все были такими же, и прежде всего мисс, то я управлялась бы с верхним этажом за час, мистер.

– Понимаю. А видели ли вы мистера Коули, когда он вернулся в комнату?

– Когда вернулся? – переспросила девушка с искренним удивлением. – Господин Коули не возвращался в комнату, когда я убирала.

– Я не это имею в виду. Я спрашиваю, не видели ли вы его позже, когда были здесь, наверху, и убирали другие комнаты?

– Нет, мистер. Но я могла и не увидеть его, потому что перехожу из комнаты в комнату и нахожусь внутри комнат, а в коридоре только секунду.

– Но этой рубашки не было, когда вы убирали здесь сегодня?

Розалинда сделала шаг вперед, посмотрела на постель и покачала темноволосой головой в белом чепце.

– Нет, мистер. Я бы не оставила ее на постели. Вероятно, мистер Коули вернулся и переоделся позже. Это его рубашка. Ни у кого другого в Мандалай-хауз нет такой. На прошлой неделе мы даже говорили о ней с Джейн. У нее есть жених, и она хотела узнать у господина Коули, где он купил такую чудесную рубашку. Она просила, чтобы я у него узнала.

– И вы спросили у мистера Коули?

– Да. Он сказал, что купил ее в Лондоне.

– А второй такой у него нет?

– Нет, мистер. Я ежедневно заглядываю в шкафы, не могла не заметить.

– Да, – усмехнулся Паркер. – Благодарю вас. Пожалуй, это все…

Джо тихо кашлянул. Его друг повернулся:

– У тебя нет вопросов к нашей милой собеседнице, Джо?

– Если позволите. Правда, я не из полиции, но…

– Ох, мистер, вы больше, чем из полиции! – с трогательной непосредственностью и искренностью воскликнула Розалинда. – Джейн читала все…

– Да, да, да… – быстро прервал ее Алекс. – У меня такой вопрос: у вас, естественно, есть все запасные ключи от всех комнат?

– Да, мистер. Конечно, не при себе. Никогда не ношу их с собой. Они внизу, в шкафу. У нас никто, уходя, не запирает двери, мистер…

– И мистер Коули тоже?

– Тоже не запирает, мистер. Я никогда не замечала.

– А сегодня дверь была открыта, когда вы пришли убирать?

– Да, мистер. Потому-то я так удивилась, когда пришел мистер Джоветт и спросил, не видела ли я мистера Коули, потому что дверь его комнаты была заперта на ключ. Я пошла вместе с ним, и действительно, дверь была заперта на ключ. Но теперь поняла. Когда мистер Коули вернулся, чтобы сменить рубашку, он, уходя, запер дверь.

– Наверное все так и было. А кого еще вы видели здесь, кроме мистера Джоветта, когда утром были на этом этаже?

– Вернулись мисс Бекон и мисс Снайдер. Заходила также мисс Перри. Она тоже стучала в дверь комнаты мистера Коули. Я как раз кончила убирать ее комнату и вышла в коридор, поэтому знаю. Увидев меня, она отвернулась и спустилась вниз… А еще наверх поднялся профессор Снайдер и пошел в комнату дочери. Они немного поговорили, но не знаю, о чем. Я только слышала их голоса, когда входила в соседнюю комнату, – она на секунду задумалась. – Нет, пожалуй, было иначе, потому что мисс Снайдер перед этим тоже выходила, я видела ее… да, а потом она вернулась вместе с мисс Бекон. Они громко говорили о какой-то пудренице. Затем мисс Бекон спустилась вниз и только тогда пришел профессор Снайдер, поговорил с дочерью, а потом быстро пошел вниз. Кажется, он поспорил, мистер, или может быть… впрочем, не знаю, но он выглядел очень взволнованным. Я как раз разбирала пылесос в коридоре, и он чуть не налетел на меня, будто меня не видел… А потом я спустилась вниз…

– А в последовательности вы не могли бы воспроизвести? – улыбнулся Джо.

– Понимаю, мистер. Кто и когда был наверху, правильно? Первыми вернулись мисс Бекон и мисс Снайдер, с тенниса. Позже подошел мистер Джоветт и спросил о мистере Коули. А минуту спустя вышла мисс Бекон, потому что я начала уборку в ее комнате. Вероятно, мисс Снайдер тоже вышла, но я не заметила. Потом пришла мисс Перри, а затем вместе возвратились мисс Бекон и мисс Снайдер и говорили о какой-то пудренице. После этого мисс Бекон спустилась вниз, пришел профессор Снайдер, вошел в комнату дочери и вышел в том состоянии, о котором я вам уже говорила, мистер… А потом я ушла…

– Сколько времени тогда могло быть, как вы думаете?

– Точно одиннадцать, мистер. Когда я вошла в кухню, сразу посмотрела на часы. Мы всегда так делаем, потому что одна работа подгоняет другую, все надо успеть, вот и поглядываешь на часы…

– Понимаю, – Джо улыбнулся девушке. – Должен признать, что память у вас отличная! Значит, мистер Джоветт стучал в комнату Коули где-то в десять часов, и дверь уже была заперта, а в восемь сорок она еще была открыта, так?