Текст книги "Убийца читал Киплинга (Где и заповедей нет)"

Автор книги: Джо Алекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

– В конце концов я имею право поступить так, как хочу!

– Значит, не отказывай в этом праве и генералу Сомервиллю.

– Вижу, что либо я представила его в слишком розовых тонах, либо себя, не желая того, в слишком черных. Но ты все поймешь, когда познакомишься с ним. Возвращаясь к теме…

– Думаю, нет необходимости возвращаться к теме твоего визита. Эта книга, – он показал на стол, – только выиграет, если я несколько дней не буду видеть пишущую машинку. Огромный дом, полный скульптур, несравненно более древних, чем старый дедушка, а среди них снует седой индус-слуга, который вот уже полвека ни на один день не покидает своего господина. Всегда обожал такие вот идиллические картинки и чувства. Там ведь, конечно, есть старый индус-слуга?

– Откуда ты знаешь?

– О Боже! – вздохнул Джо. – Я даже знаю, как его зовут: Чанда, правильно? Ну да… Что иное мог бы означать тот пассаж в письме, где дедушка вспоминает об ожерелье из ракушек, которое сделал для тебя Чанда?

– Я забыла о письме.

– А я нет, ибо Джо Алекс не забывает ни о чем… кроме чая. Он совершенно остыл. Может быть что-нибудь хуже холодного чая, Каролина?

– Может, – ответила она, подняв глаза вверх. – Чрезмерная скромность. Но не пугайся, тебе она не грозит.

Джо с отвращением поставил на стол чашку чая.

– У твоего дедушки есть телефон?

– Безусловно.

– Надеюсь, ты помнишь номер? Но если нет, то он, конечно, записан в том маленьком черном блокнотике, что лежит в твоей сумочке. Я закажу срочный разговор и прошу тебя предупредить генерала Сомервилля о нашем приезде.

– Когда ты хочешь отправиться?

– Где точно расположено поместье?

– В Девоншире.

– Прекрасный Девон! Единственный теплый уголок нашей мрачной ревматической родины. Ничего странного, что твой дедушка осел там после сорокалетнего пребывания в Индии. В Шотландии и даже в Лондоне его старые кости давно бы уж покоились в семейном склепе.

Девон! Чудесно!

Алекс направился было к телефону, но внезапно остановился.

– Давай поговорим еще минуту. Не нужно, чтобы все было слишком стремительно. Генерал не должен догадываться, что мы мчимся к нему, сломя голову.

Глава 2
Заколоть экспонатом

– Ты сам поговоришь с ним?

– Нет, – Джо покачал головой. – Я хочу, чтобы генерал Сомервилль не столько оценил мою готовность оказать ему услугу, сколько твою добрую волю в этом вопросе. Думаю, будет лучше, если с ним поговоришь ты. Скажи ему, что хотя я очень занятой человек, каждый час которого измеряется весом сверкающих золотых дукатов, однако уступил твоим просьбам и…

– В моем голосе будут слышны подавленные слезы восхищения, – подхватила шутку Каролина, с пониманием кивая светловолосой головкой. – Я буду с трудом произносить слова. Но может быть, мы сначала определим день нашего приезда? Должна ли я сказать старику, что ты пока не знаешь, когда найдешь время и сколько дукатных часов сможешь уделить ему? Давай решим, когда ему нас ожидать.

– Ты права. Несмотря на определенную цветистость стиля, маскирующую подлинные желания, мне кажется, что генерал Сомервилль хотел бы увидеться со мною как можно быстрее. Так я, во всяком случае, понял его…

Для девяностолетнего старика время значит гораздо больше, чем для нас. К тому же, если там происходит нечто такое, что действительно может заинтересовать меня, то опыт подсказывает, что, как правило, я прихожу либо поздно, либо в последнюю минуту, а потому спроси у генерала, не хочет ли он увидеть нас уже завтра…

Подумав минуту, Джо продолжил:

– Если рано утром мы выедем машиной и поездом через Солсбери и Эксетер, поездка займет не более четырех-пяти часов. Так?

Кивком головы Каролина подтвердила предположение Алекса.

– К ленчу мы будем там. Добавим час на непредвиденные обстоятельства: бури, туман и другие радости автомобилиста. Значит, в Мандалай-хауз мы приедем часа в два. Но твой дедушка, несомненно, любит вздремнуть после ленча, так что получасовое отклонение от этого срока в ту или иную сторону не будет иметь для него значения. Когда же он откроет выцветшие от времени глаза, Джо Алекс, архангел с огненным мечом в руках, будет стоять над его креслом, бесконечно внимательно оглядываясь в поисках врагов империи. Итак, в два часа, согласна?

Каролина развела руками.

– Раз дедушка Джон мечтает познакомиться с тобой, а ты страстно хочешь встретиться с ним, мое согласие не играет никакой роли. И хотя поездка к морю в «Роллс-ройсе» больше напоминает мечту машинистки, у меня нет возражений. Когда выезжаем?

– В девять, если ты не против, – Джо подошел к книжной полке, взял толстый том карт шоссейных дорог. – Мне всегда казалось, что «Роллс-ройс» – самая приличная машина в мире.

– Тебе больше по душе «Ягуар»?

– Безусловно, – она лукаво взглянула на Алекса. – Я могу подарить тебе для новой книги главу под названием «Богатство ударяет в голову». Скажи, Джо, как ты рискнул купить «Роллс-ройс»? Ведь это ужасно, чтобы обыкновенный нормальный человек имел такую машину!

– Ты права. Но я не обыкновенный человек. Еще мальчиком я не мечтал быть ни моряком, ни пожарником, ни лордом. Не хотел быть даже летчиком. Я хотел иметь «Роллс-ройс», причем старую модель. Мечтал об абсолютно тихой, абсолютно совершенной машине, огромной, высокой, в которой можно сидеть, не снимая цилиндра, о машине, развивающей почти беспредельную скорость, не теряющей при этом достоинства. Потому что, лучшая из Каролин, я не люблю быстро преходящие и легко портящиеся вещи. Доказательствами могут быть: а) этот «Роллс-ройс», б) моя любовь к тебе, которая…

Не закончив предложения, он легко поднял девушку, поставил ее на стол и отступил на шаг, внимательно рассматривая.

– Ты самая красивая в мире! – убежденно произнес он. – Самая стройная, очаровательная, интеллигентная, милая и давным-давно безумно влюбленная в меня! Минуточку, минуточку, сколько уж лет?.. – Джо стал считать на пальцах: – Год, два, три, четыре…

Каролина легко спрыгнула на пол.

– Я пойду. Когда досчитаешь до ста, убедишься, что время у тебя удлиняется. Итак, в девять?

– Каролина, мы же условились, что разговаривать с генералом Сомервиллем будешь ты. Но как ты поговоришь, если уйдешь отсюда раньше, чем соединишься с Мандалай-хауз?

– Совершенно забыла, – Каролина направилась к телефону.

– Вполне понятно. Ты заработалась. Это мы, у которых нет никаких обязанностей, обладаем прекрасной памятью, и поскольку она меня не подводит, то…

Каролина никогда не узнала, что на сей раз сохранила безупречная память Джо Алекса. У двери раздалось тихое покашливание Хиггинса.

– Мистер Бенджамин Паркер хотел бы увидеться с вами, сэр…

Каролина подошла к окну и, отогнув занавес, выглянула в него. Над крышами Лондона в безоблачном небе стояло тусклое июльское солнце.

– Входи, Бен! Входи! – Джо направился к двери, но заместитель начальника уголовного отдела Скотланд-Ярда стоял, по всей видимости, прямо за спиной Хиггинса, ибо вошел в комнату раньше, чем совершеннейший из совершенных успел выйти.

– Хорошо, что я застал тебя, – сказал Паркер, пожимая руку хозяину дома. – Мне очень нужно увидеться с тобой, честно говоря, не только с тобой, но и с мисс Бекон. Полчаса назад я звонил ей домой, потом в институт, но ее нет ни там, ни там. Ты не знаешь, где ее можно найти?

– Трудно удивляться, что три четверти преступников, спокойно хозяйничающих на этом несчастном острове, разгуливают на свободе, если оплот лондонской полиции не замечает одну из очаровательнейших женщин Лондона, которая находится в одной с ним комнате. Ведь ты имел в виду мисс Каролину Бекон, молодого, но уже известного английского археолога? Если так, то она стоит у окна и ждет минуты, когда ты мягко защелкнешь на ее аристократических запястьях пару наручников, которые захватил сюда с собой просто так, на всякий случай. Скажи, что она натворила? Я всегда был уверен, что, несмотря на благопристойную внешность, она способна на худ…

Паркер не дал ему закончить остроту.

– Приношу свои извинения, мисс Бекон! Его извращенное воображение способно очернить все самое светлое, а такая мелочь, как доброе имя честной женщины, для него просто пустой звук!

– Продолжайте, прошу вас, – лучезарно улыбнулась Каролина и пожала руку известного детектива. – Джо всегда говорил мне, что чрезвычайно ценит ваше мнение. И не только в тех случаях, когда речь идет о преступлениях. Так о чём мы говорили? Слушаю вас, сэр…

– Нет ничего более приятного, чем гармоничные отношения между моими друзьями! Садитесь… – Джо пододвинул им кресла. – Виски или чай, Бен? У тебя может пересохнуть горло, а мне не хотелось бы, чтобы Каролина пропустила хоть одно твое слово. Виски?

– Виски, – Паркер тяжело опустился в кресло. – Без воды и безо льда.

– И мне… – тихо шепнула Каролина. – Без воды, но со льдом.

Когда они сели, держа в руках бокалы, наполовину наполненные золотистым напитком, Паркер обратился к девушке:

– Мисс Бекон, вы – внучка генерала Сомервилля? То есть он приходится вам двоюродным дедушкой, если я не ошибаюсь?

– Да… – Каролина и Алекс непроизвольно обменялись быстрым взглядом, и это не ускользнуло от внимания Паркера.

– Вам уже известно? – быстро спросил он.

– Продолжай, – сказал Джо, подняв бокал. – Что за отвратительные привычки у полицейских! Прерывают сами себя с целью узнать, что может означать обмен взглядами между двумя достойными всяческого уважения особами! Не мог бы ты оставить свое недоверие в прихожей, вместе со шляпой и зонтом? Кто же такой генерал Сомервилль? До сегодняшнего утра я и не подозревал, что у Каролины такое фатальное родство. Профессиональный военный, что за несчастье! Говори дальше, Бен, и извини, что я буду немного невнимателен. Мне нужно оправиться от такого удара. Дедушка – генерал!

– Что за блистательный спектакль! – воскликнул Паркер. – И какой любезный хозяин! Где уж мне с тобой равняться! Я не родился острословом и…

– Что правда, то правда, – сделав унылую мину, Джо кивнул головой. – Но не слишком огорчайся. Если это все, что ты хотел срочно сообщить мисс Бекон, то разрешите мне пригласить вас на небольшую загородную прогулку. Моя новая машина…

– Это тот катафалк с посеребренным салоном? – Паркер поднял брови. – Так это она! Слава Богу! Подходя к дому, я подумал, что здесь произошел трагический случай. Я даже огляделся: где же гроб, который повезут на этом катафалке? Ты впрягаешь в него белых лошадей с плюмажем, или, в чем я очень сомневаюсь, он может двигаться собственным ходом?

– Еще одно такое предложение, – Каролина одарила Паркера лучшей из своих улыбок, – и я готова влюбиться в вас, мистер Паркер. Прошу вас, продолжайте.

– Если ее мотор не заведется, что практически невероятно, ибо у «Роллс-ройса» это исключено, я запрягу в него осла. И могу пообещать тебе… – Тут Джо прервался и недовольно буркнул. – Каролина, ты должна была позвонить.

Девушка взяла телефонную трубку и медленно, будто сомневаясь, набрала номер.

– Алло! Да… – подождала секунду. – Это Мандалай-хауз? Кто? Чанда?.. Говорит Каролина Бекон. Добрый день, Чанда!.. Да, все отлично, спасибо! А как дедушка? – она молча слушала, прижав трубку к уху. – Прекрасно! Он поблизости? А, в павильоне… Нет, это слишком далеко. Я не хочу напрасно утомлять его. Передай, что мистер Алекс и я завтра рано утром выедем из Лондона и к ленчу будем у вас… Что? Да, в порядке. Только передай ему это лично, без свидетелей Ты слышишь меня, Чанда?.. Да, без свидетелей. Завтра к ленчу. Целую тебя. До свиданья, до завтра!

Закончив разговор, она, все еще улыбаясь, вернулась к сидящим мужчинам.

– Повезло же мне, однако! – воскликнул Бенджамин Паркер, довольно потирая руки. – Я шел сюда, ничего не подозревая, ведомый инстинктом, исключительно в поисках мисс Бекон, которой хотел задать пару незначительных вопросов, а напал на след заговора!

– Вы искали меня только затем, чтобы выяснить, не являюсь ли я родственницей генерала Сомервилля?

– Да.

– Я его родственница в чем вы убедились минуту назад, К тому же вы слышали, что завтра мы едем к нему, Джо и я.

– В Мандалай-хауз?

– Да.

Мгновенно став серьезным, Паркер обратился к Джо:

– Вы едете только ради собственного удовольствия, Джо? Я хочу сказать: только ради собственного удовольствия?

– Только ли? – Джо слегка пожал плечами. – Откровенно говоря, не знаю. А вдруг у генерала Сомервилля возникнет желание в чем-либо покаяться? Поведать мне нечто интересное? Во всяком случае, он просил Каролину связаться со мной. Судя по письму, он жаждет познакомиться со мной, поскольку слухи о моих скромных успехах дошли до его ушей, и поговорить о каком-то волнующем его деле. Каролина тоже немногое знает, поэтому не терзай ее вопросами. Покажи ему письмо, Каролина. Думаю, у нашего друга что-то есть на сердце, и он поделится с нами через минуту, как только убедится, что и мы ничего от него не скрываем.

Каролина протянула Паркеру письмо. Быстро прочитав его, он вернул письмо девушке и несколько раз покивал головой, видимо, отвечая собственным мыслям.

– Ты прав, – он поднял глаза на Алекса. – Буду откровенным: я рад, что завтра ты едешь туда. К сожалению, генерал Сомервилль запретил полиции переступать границы его владений, и мы оказались беспомощными. Нет никаких юридических оснований поставить там охрану. Правда, уже несколько последних дней я держу поблизости своего доверенного человека. Он следит за делами в Мандалай-хауз, но находится вне дома. И никого у меня нет в доме, хотя это чрезвычайно важно, потому что мне кажется, что опасность нужно искать именно там.

– Опасность? – Джо налил себе еще виски, поднес было бокал к губам, но резко поставил на стол и закурил сигарету. – Скажи же наконец, что там произошло, Бен?

– Ничего не произошло. В этом-то, собственно, вся сложность. Если бы там что-то случилось, мы имели бы право вмешаться. Но то, как обстоят дела на данную минуту, делает нас беспомощными. Меня это угнетает, Джо, глубоко угнетает.

– Напрасно по всему миру идет молва, что в английских школах детей с первого класса обучают связно и кратко излагать свои мысли и чувства! – Джо вздохнул. – Бен, ты что, хочешь все утро провести в интимных откровениях относительно своего психического состояния? Конечно, ты мой гость, и мне приятно, если в нашем обществе тебе становится легче, но…

– Наверное, ты лучше поймешь меня, если я скажу, что не каждый день встречается тип, который регулярно посылает в полицию подробные альтернативные планы убийства человека, сопровождая их при этом описаниями всех людей, окружающих жертву в доме, царящих в доме порядков и так далее, и так далее…

– Не хочешь ли ты сказать, что этот тип имеет в виду нашего отставного защитника империи?

– Увы. Жертвой всех трех планируемых преступлений является генерал Джон Сомервилль собственной персоной.

– Ну, наконец-то! – Алекс одним глотком выпил виски и осторожно поставил бокал на стол. Каролина с удивлением посмотрела на него. Он казался почти довольным. – У нас появляется твердая почва под ногами. Продолжай, Бен.

Заместитель начальника уголовного отдела Скотланд-Ярда развел руками.

– Сначала тебе следует ознакомиться с анонимными письмами, которые мы получили.

– Ты хочешь, чтобы я поехал вместе с тобой в Ярд?

– В этом нет необходимости, – Паркер отрицательно покачал головой. – Они у меня с собой. Я хотел не только застать у тебя мисс Бекон, но и посоветоваться с вами обоими. Все это скорее напоминает бред расстроенного ума, психически больного человека, начитавшегося детективов, чем реальный план преступления. Кому может прийти в голову мысль сообщать полиции о подготовке к преступлению, давать сведения, которые позволят властям предотвратить злодеяние? Но в этих письмах есть что-то… что-то… – Он замолчал на секунду. – Только не говори мне, что я анализирую свое психическое состояние, а не сообщаю факты! Я столько лет работаю в уголовном розыске, что мое психическое состояние стало всего лишь функцией предвидения, опирающегося на принцип вероятности! – Он тут же успокоился и улыбнулся извиняющейся улыбкой. – Я хочу только сказать, что не считаю эти письма дурной шуткой или бредом сумасшедшего. Все свидетельствует о том, что писал некто, хорошо знакомый и с самим генералом Сомервиллем, и с порядками в доме, и с гостями, находящимися в Мандалай-хауз. Впрочем, читай сам. Думаю, тогда нам легче будет разговаривать.

Он достал из кармана узкий серый конверт с типографским оттиском «Для служебного пользования».

– Конечно, мисс Бекон формально не имеет права знать содержание этих писем, но я позволю себе небольшую неформальность, – он улыбнулся. – Вы едете туда вдвоем, и я думаю, что лучше мисс Бекон знать ситуацию.

Алекс молча вынул из конверта три голубых листка бумаги с почтовой маркой. Это были так называемые «секретки», которыми обычно пользуются бережливые люди, стремящиеся сэкономить несколько пенсов на бумаге и конверте. Развернув первую секретку, Алекс прежде всего посмотрел на почтовый штемпель – лондонский: почта на Оксфорд-Цирк, то есть в самом многолюдном месте столицы. Письмо было отправлено неделю назад.

«В полицию. Генерал Сомервилль, проживающий в Девоне в Мандалай-хауз, умрет! Ему давно пора умереть, и не только потому, что он слишком стар. Он плохой человек, к тому же чересчур богатый. Другим тоже хочется стать богатыми, понимаете? Он сгорит в печи, в которой плавится эта идиотская бронза. Представьте только, сухой, костистый старик в пламени, которое превращает металл в золотистую жидкость! И тогда Чанда, или Коули, или даже сам Джеймс Джоветт будут добавлять по крупице генерала в те прекрасные копии, которые они отливают. Я думаю, что в древней Индии в скульптуры иногда тоже добавляли немного человеческого праха, кажется, это имело какое-то ритуальное значение. Так что генерал должен быть некоторым образом даже доволен. Он как раз заканчивает книгу о методах отливки скульптуры в школах Гуптов и Пала. Его смерть явится завершением эксперимента, проводимого им с такой тщательностью, знанием дела и опытом. Скульптуры будут как подлинные, до последней детали!»

Подписи не было. Письмо было отпечатано на пишущей машинке, пожалуй, несколько дрожащей рукой, поскольку отдельные буквы явно были пробиты дважды.

Джо развернул второй листок бумаги.

«В полицию. В конце концов, вовсе не обязательно сжигать его в печи, я имею в виду свое первое письмо относительно генерала Сомервилля. В шкафах в „музейном зале“, как он называет громадную комнату на первом этаже, хранится большая часть имеющихся в доме скульптур и статуэток, много тяжелых фигурок разных божеств. Череп девяностолетнего человека поверьте мне, значительно более хрупкий, чем череп молодого мужчины. Но будь даже Сомервилль молодым, металлическая фигурка, весящая несколько сот фунтов и нацеленная точно в макушку, все равно превратила бы его голову в бесформенную кровавую массу.

Этот способ гораздо интереснее, чем сожжение генерала, ибо остается тело!»

– Что за отвратительная шутка! – вздрогнув, сказала Каролина. – Этот человек должен быть сумасшедшим!

– Не обязательно, – Алекс повертел в руках письмо и посмотрел на штемпель почтового отправления. – Послано через два дня после первого письма. – Он посмотрел на Каролину. – Этот человек может быть сумасшедшим, дорогая моя, а вовсе не должен.

– Не думаешь ли ты, что, находясь в здравом уме, можно написать подобное письмо?

– Да. Случается, что люди по каким-то, лишь им известным причинам притворяются сумасшедшими. Например, кто-то хочет убить генерала и продумал совершенно другой способ, чем те, которые он так живописно нам изложил. Тогда письма могут выполнить двоякую задачу: во-первых, отвлечь внимание полиции от истинных планов убийцы, во-вторых, увести следствие по ложному пути.

Мы ищем сумасшедшего, а убийцей является абсолютно нормальный человек с уравновешенной психикой. Если, конечно, можно назвать человеком с уравновешенной психикой того, кто преднамеренно готовит преступление. По моему скромному убеждению, психика любого убийцы расстроена определенным образом. Я говорю об убийце, действующем продуманно и хладнокровно, а не о случайном преступнике, совершившим злодеяние в состоянии аффекта или непреднамеренно.

Паркер кивнул головой, соглашаясь с Джо, и заметил:

– Я думал об этом. Но пока что нет ни преступления, ни убийцы. Позавчера, после того, как мы получили третье письмо, которое ты еще не читал, я был у генерала Сомервилля. И… – он развел руками, – попытался убедить его, что моя обязанность – окружить его нашей ненавязчивой опекой, но… – он вновь медленно развел руками и опустил их на колени.

– Генерал не согласился?

– Он вышвырнул меня за дверь. В буквальном смысле! – Паркер невесело рассмеялся. – Даже не стал читать письма, заявил, что это полнейшая чушь. А когда я поинтересовался, кто сейчас находится в его доме, не возникли ли у него подозрения, что некое лицо могло бы быть автором этих любезных записок, он заявил, что я оскорбляю его гостей и домочадцев и что мне некого искать у него под крышей. Указал мне рукой на дверь, совершенно так, как это бывает в кино. Сказал: «Прошу никогда более не переступать порог этого дома», или что-то в этом роде. Звучало очень величественно.

– И ты ушел?

– Естественно. Не могу же я нарушать закон, представителем которого сам являюсь. Закон гласит, что полиции запрещено переступать границы владений граждан без их согласия, если не было трагического случая, позволяющего нам действовать без согласия гражданина или даже вопреки ему. В данном случае никто мне такого разрешения не дал бы. Да и что я мог бы сделать, даже получив его? Нельзя же поставить двух полицейских в форме по обе стороны кресла генерала и приказать им не спускать с него глаз! Но прочти третье письмо. Оно кажется мне самым интересным.

Джо расправил последний листок.

«В полицию. Откровенно говоря, история с фигуркой, которая должна рухнуть ему на голову, представляется мне все более проблематичной. Если даже я придумаю, как поставить ее, чтобы цель была достигнута с – если мне позволительно так сказать – оптимальной точностью, всегда остается вероятность, что падая, она отклонится и размозжит ему плечо. В его возрасте такой удар окажется скорее всего фатальным и в конце концов он умрет от ушиба, но вам легко будет сделать далеко идущие выводы, да и он сам сможет помочь вам, если сразу не потеряет сознание. Поэтому я решил отказаться от этого эффективного, но не дающего полной гарантии способа. К тому же по дому непрерывно снуют слуги и другие люди. Проклятый американский профессор Реджинальд Снайдер и его сумасшедшая доченька Дороти. Потом Мерил Перри, которая пишет работу об этих отвратительных четырехруких человеческих фигурах с головой слона, изображающих сына Шивы, едущего на крысе. Она – очень порядочная девушка, и нет ничего странного в том, что и Уильям Коули, и Джеймс Джоветт влюбились в нее. Чем больше они влюбляются, тем меньше переносят друг друга, хотя вместе работают у печи. Скоро они перегрызут друг другу горло, если не произойдет нечто, что могло бы отвлечь их внимание от этой маленькой идиотки. Но что-то ведь должно произойти, правда? Иначе мои письма не имели бы ни малейшего смысла. Я уже точно знаю, что произойдет. У генерала есть большая коллекция оружия из бронзы и железа. Думаю, что простейшим решением будет заколоть его одним из экспонатов его частного музея. Нужно просто подойти к нему и вбить в его старое, едва бьющееся сердечко стилет или меч, неважно, к какой эпохе будет относиться это оружие, лишь бы оно было достаточно острым. Конечно, я буду в перчатках, чтобы не остались отпечатки пальцев. А потом дело перейдет в ваши руки, и, пожалуй, вы не удивитесь, что, заканчивая это письмо, я не буду желать вам успеха. Для меня он не был бы сюрпризом. Однако я убежден, что у меня не будет никаких неожиданностей. Я уверен, что размышляй вы хоть сто лет, используя все имеющиеся в вашем распоряжении технические средства, вы все равно не отгадаете, кто писал эти письма. Я – не сумасшедший, о, нет. Моя цель проста. До свидания, господа. Больше писем не будет.»

– Написано позавчера, спустя день после второго письма.

Алекс положил письмо на стол рядом с двумя другими. Паркер забрал все три листка, засунул их в серый конверт и спрятал в карман.

– Что ты можешь сказать мне о тех типах, о которых упоминает наш незнакомый друг? – обратился к нему Джо.

– Я так и предполагал, что тебе захочется сразу же получить о них какие-либо сведения. Впрочем, это было первое, чем занялся и я. Итак:

1) профессор Реджинальд Снайдер и

2) его дочь, Дороти Снайдер.

Оба прибыли из Америки в Мандалай-хауз несколько недель назад и собираются провести там еще некоторое время, насколько мне известно. Профессор Снайдер – крупнейший американский специалист по пластике древней Индии. Его дочь выполняет при нем роль личной секретарши и сопровождает отца в путешествиях по Европе и странам Востока. Они приехали по приглашению генерала Сомервилля, который уже многие годы переписывается со Снайдером, обмениваясь с ним взглядами и достижениями.

– Да, я слышала о Снайдере, – тихо промолвила Каролина. – Он достаточно крупная научная фигура, его имя пользуется мировой известностью. Особенно знаменит его труд «Попытка систематики скульптуры Непала и Тибета», который можно считать почти классическим.

– Правильно, – кивком головы Паркер подтвердил слова девушки. – У меня почти идентичная информация. Идем дальше:

3) Мерил Перри – молодой ученый из Оксфорда, которая, как сообщил наш аноним, пишет работу о каком-то четырехруком уроде со слоновым хоботом. Я проверил, все в порядке: англичанка, не замужем, судя по тому впечатлению, которое она произвела на меня. Она была в холле, когда я приехал в Мандалай-хауз. Увидя незнакомого, она тактично удалилась.

4) Уильям Коули – молодой инженер, металлург, конструктор плавильной печи, которая построена в Мандалай-хауз. Эта печь является точной копией старых индийских печей. Коули работал в промышленности, и генерал просто перекупил его, предложив гораздо более высокий заработок. Коули следит за технической стороной отливки фигур и обрабатывает данные, необходимые генералу для завершения его новой книги, представляющей собой попытку определения методов производства металлических скульптур в школах Гуптов и… и…

– Пала? – подсказала Каролина.

– Вот-вот. Коули тесно сотрудничает с:

5) известным скульптором Джеймсом Джоветтом, уже несколько месяцев находящимся в Мандалай-хауз по приглашению генерала. Джоветт сам немного занимался историей искусства, во всяком случае, читает лекции по теории пластического искусства в Королевской академии. Не знаю точно, но думаю, что именно он делает отливки статуэток для Сомервилля. Дважды в неделю он ездит в Лондон.

Кроме того, насколько мне известно, генерал предоставил в его распоряжение отдельную комнатку при мастерской. В ней Джоветт работает над проектом какого-то памятника, на который он получил заказ. Кажется, это будет памятник погибшим летчикам Манчестера.

– Мы тоже удостоились бы небольшого памятничка, если бы я меньше владел искусством пилотажа, – улыбнулся Джо. – Это было бы прекрасно, не так ли, Бен? Наши имена среди сотен других, на доске из бронзы, впаянной в мраморный цоколь…

– Когда я вспоминаю те времена, каждый раз благодарю везение, а не твой талант, – ответил Паркер. – Лучшие из нас не вернулись на базу.

– Это правда, но должен тебе со стыдом признаться, что я никогда всерьез не верил, что тоже могу погибнуть. Эта мысль не приходила мне в голову. Я всегда думал о том, что буду делать после войны.

– Летая, ты, вероятно, сочинял свои чудесные книги! – Бен улыбнулся и потер руки. – Выжить, прорываясь сквозь огонь противовоздушной артиллерии и немецкие истребители только для того, чтобы… Но я не буду задевать твою гордость в присутствии мисс Бекон.

– Прошу вас, не смущайтесь, – сияя от оживления, отозвалась Каролина. – Я обожаю, когда вы со своим другом вспоминаете старые времена. Но не следует чересчур позорить Джо. Он завоевал успех у… у читателей, полон сил и творческих замыслов, ищет новые впечатления. Наконец, купил себе новый автомобиль, – невинными глазами она посмотрела на Алекса, – очень хороший автомобиль. Я убеждена, что он им гордится.

– Ты читаешь мои мысли, детка. Я им горжусь. Но может быть мы на время перестанем заниматься моей скромной персоной, хотя я понимаю, что это почти неисчерпаемая тема, и поговорим о генерале Сомервилле, иначе пока вы демонстрируете ваш англосаксонский юмор, наш анонимный приятель успеет разбить голову твоему дедушке, вобьет ему стилет в сердце и сожжет останки в печи для отливки этих поганых фигурок. Конечно, я не являюсь близким родственником генерала Сомервилля, ни тем более представителем закона, и у меня нет особых причин интересоваться этим делом… Для истории не имеет значения одним убитым генералом больше или меньше. У меня только один вопрос, вы хотите, чтобы завтра утром я сел в свой снобистский «Роллс-ройс» и поехал в Мандалай-хауз?

– Хотим, – в один голос ответили Каролина и Бен.

– Хотите, так как уверены, что в стране, где полиция умеет только… – он оборвал фразу и, бросив взгляд на Паркера, вздохнул. – Жалость была главной чертой моего характера уже тогда, когда я был вот таким маленьким… Я мог бы поведать вам множество историй о спасенных котятах, излеченных птицах со сломанными крыльями, о старичках, которых я переводил через дорогу, о слезах, пролитых над судьбами Ромео, Джульеты, Дездемоны, Гамлета и многих-многих других… Поэтому я не скажу больше ни слова о нашей государственной полиции. Достаточно! Занавес! К делу, Бен! Кто еще находился под гостеприимным кровом Мандалай-хауз?

– Прислуга, королевич! Садовник, горничные, повариха и самая интересная среди них фигура – Чанда, старый бирманец, которого генерал держит возле себя с его детских лет. Но, вероятно, мисс Бекон расскажет подробнее, поскольку моя информация очень скупа и скорее ограничивается датами, размером оплаты и сроком работы всех этих людей у генерала.

– Чанда очень любит дедушку! – убежденно проговорила Каролина. – Действительно, он был совсем ребенком, когда начал работать у него еще в Индии. Я думаю, их взаимоотношения могут показаться постороннему странными. Чанда заботится о дедушке, не отходит от него ни на шаг, хотя сам уже не молод. Не любит англичан и откровенно говорит, что мы принесли много зла его народу. Думаю, что когда дедушка умрет, он ни на один день не останется в Англии, а вернется на родину. Время от времени, раз в два-три года, он ездит туда, привозит дедушке статуэтку, подбирает необходимые для работы над книгой материалы. У него нет того, что мы в Европе называем образованием, но в течение полувекового общения с коллекцией дедушки Джона он накопил изрядный запас знаний. Чанда самоучка, он владеет несколькими языками. Мне кажется, что сейчас он управляющий, нянька, секретарь дедушки и распорядитель финансов в одном лице. Дедушка безгранично ему доверяет, и я думаю, что он поступает правильно.