Текст книги "Убийца читал Киплинга (Где и заповедей нет)"

Автор книги: Джо Алекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Правильно, мистер…

– Из этого следует, что мистер Коули вернулся сюда между 8.40 и 10, переоделся, запер дверь на ключ и снова ушел, но вы не видели, как он поднялся наверх, не знали, что он здесь, и не видели, когда он уходил и запирал дверь. Я все правильно говорю?

– Да, все, вероятно, так и было, мистер. Но нет ничего удивительного, как я уже говорила. Достаточно, чтобы именно в этот момент я была в какой-нибудь ванной. Ни в одной из них нет двери в коридор, все открываются только в комнаты. Когда я в ванной, мне не слышно, что происходит в коридоре. Или могла включить в этот момент пылесос. Тогда его шум тоже не позволил бы мне услышать, что кто-то идет.

– Тогда можно предположить, принимая ваши пояснения, что не только те лица, которых вы видели, могли подняться наверх, оставшись вами незамеченными?

– Конечно, мистер. Так получилось и с инженером Коули. Ничего не слышала, а он все-таки был тут… – Она умолкла и с интересом взглянула на Алекса.

– Все так, – к удивлению Паркера, Джо подошел к девушке, наклонился и сказал чуть ли не доверительно: – Но разве вам неизвестно, что инженер Коули пропал?

– Да, мистер, мы знаем. Причем все: Джейн, повариха, садовник…

– А как вы узнали? – быстро вмешался Паркер.

– От тех господ внизу, от того полицейского и еще от сыщика, такого с усиками. Когда мы подавали им кофе и бутерброды, потому что они, бедняги, с утра ни крошки в рот не брали, они беспокоились, что обыскали весь дом, а его нигде нет…

– Вот именно, – обратил Джо к девушке. – Такая странная история. И мы не знаем, куда он мог запропаститься? А что думаете на этот счет вы и ваши друзья?

– Что мы думаем? – с удивлением повторила Розалинда. – Ну, мистер… мы сидим там в кухне, потому что нас просили не выходить без особой необходимости, и разговариваем. Но мы ничего не знаем… Не случилось же с ним ничего плохого, правда? Джейн сказала, что он мог упасть в какой-нибудь из этих проклятых котлов, которые установлены в мастерской. Он мог поскользнуться и… Если человек упадет в расплавленный металл, то в миг погибнет! Но садовник, а он помогал устанавливать эти котлы, говорит, что они маленькие. Ребенка туда удалось бы засунуть, но взрослый человек целиком бы не вошел. Его сначала пришлось бы разрезать на кусочки. Ох, что я болтаю! Это было бы страшно, такая смерть…

– Да, действительно, – Алекс улыбнулся. – Благодарю вас.

Она сделала реверанс и вышла.

– Что ты, черт возьми, хотел из нее вытянуть? – спросил Паркер, убедившись, что девушка уже не может услышать его гремящий голос. – Я вижу, что у нас становится все больше помощников. Давай теперь пригласим повариху, садовника, вторую горничную и вместе подумаем, что дальше делать? – Он рассмеялся невеселым глухим смехом, потом посмотрел на часы. – Когда же этот проклятый доктор…

Он не успел закончить, поскольку в дверь тихо постучали.

– Это мы нашли возле скамейки не теннисном корте, – сказал тот самый человек, которого Алекс заметил раньше на стуле в коридоре. – Пудреница, шеф. Наверное, какая-то из мисс потеряла, но так как вы приказали все, что мы найдем, сразу же передавать вам, я позволил себе помешать вам…

Он подал Паркеру небольшой предмет, завернутый в платок. Джо подошел ближе. Пудреница была золотой, середину ее украшал рубиновый цветок, листики которого были сделаны из кусочков смарагда.

– Спасибо, – Паркер кивком головы показал, что полицейский может быть свободен. Джо тихо вздохнул.

– Такая дешевая безвкусица, на которую ушли благородные металлы и камни, может быть сделана только в одной стране на земном шаре, – почти сочувственно сказал он. – Не знай я даже, что мисс Дороти Снайдер потеряла пудреницу на корте, я все равно был бы уверен, что это ее безделушка.

Паркер, не произнося ни слова, завернул пудреницу в платок, положил в карман, потом посмотрел на Алекса.

– А из-за чего она поссорилась с отцом? – спросил он. – И почему так нервничала? И что делал ее отец, спрятавшись за деревом, когда ты шел к павильону, чтобы быть с генералом во время грозы?

– Думаю, он сам лучше ответит на все эти вопросы. – Джо наморщил лоб. – В конце концов это о нем генерал Сомервилль написал последние в своей долгой жизни слова. И это были не самые хвалебные слова, хотя предложение осталось незаконченным. Жаль, что Хиггс еще спит. Хотелось бы кое-что у него выяснить…

– Прикажу послать за ним машину, и через двадцать минут он будет здесь. Полагаю, что он уже выспался. А пока давай побеседуем с мисс Снайдер.

Алекс двинулся вслед за ним, думая, что за одной из дверей находится Каролина и ждет. Он обязан пойти к ней. Но не мог… Еще нет… Через несколько минут…

Паркер постучал, и мужской голос, тихо что-то говоривший за дверью, тут же умолк. Секунда тишины и приглушенный женский голос:

– Прошу, войдите…

Они вошли.

Дороти Снайдер все еще была одета в то же самое зеленое платье, в котором он видел ее утром. Она сидела на низкой софе, ее руки были сплетены на коленях. При виде входящих на ее лице появилось выражение испуга, которое она тщетно попыталась преодолеть, но потом, признав себя побежденной, отвернула голову и спрятала лицо в ладонях. Эта картина была столь неожиданной, что в первый момент Паркер не обратил внимание на стоявшего у окна мужчину и увидел его только тогда, когда тот быстро подошел к софе и сказал:

– Не расстраивайся так, детка. Я уже целый час тебе объясняю: все люди умирают… Смерть может наступить по-разному: иногда медленно, иногда внезапно, как для нашего незабвенного хозяина. Таков порядок вещей в этом мире, и мы не можем изменить его. Ну же, Дороти, прошу тебя! Господа, безусловно, хотят задать нам вопросы, не так ли?

– Моя фамилия Паркер, я сотрудник Скотланд-Ярда. Господин профессор Снайдер?

– Да. Чем могу служить?

– Прежде всего мы хотели увидеться с мисс, – Паркер вынул из кармана завернутый в платок предмет. – Кажется, вы, мисс, потеряли пудреницу? Мои люди нашли ее…

– Нет, – тихо ответила Дороти. – Я не… – и опять спрятала лицо в ладони.

– …около теннисного корта, – докончил Паркер и подал ей находку. – Та самая?

Дороти опустила руки, медленно подняла голову и посмотрела на него с выражением такого огромного удивления, что Паркер непроизвольно отдернул руку.

– Но вы ведь потеряли пудреницу, мисс, правда?

– Да… да… – тихо обронила она. – Потеряла… на теннисном корте… и не могла… ее найти… – Она протянула руку, взяла откровенно дрожавшими пальцами пудреницу, резко открыла и опустила на колени.

– По крайней мере поблагодари господ! – почти приказал профессор Снайдер и рассмеялся чуть излишне громко и излишне весело. – Это мой подарок на ее предыдущие именины. Она ей очень нравилась, и бедняжка приняла близко к сердцу потерю. Так расстроилась, что… – неуверенно докончил он, словно только сейчас осознав, что несколько часов назад от пули погиб хозяин этого дома, и это обстоятельство могло подействовать на его дочь сильнее, чем потеря безделушки. – Прошу вас, господа, садитесь!

– Благодарю вас, – Паркер сел в предложенное ему кресло. – У меня есть несколько чисто формальных вопросов к вам обоим в связи с печальным событием, имевшим сегодня здесь место.

– Разумеется, разумеется! Дороти, дитя мое, соберись немного, очень прошу тебя!

– Да, папочка, – она кивнула головой, потом взглянула на лежащую на ладони пудреницу и прикусила губу.

– Итак, во-первых, я хотел бы узнать, были ли вы, господин профессор, или ваша дочь в последнее время в Лондоне?

– В Лондоне? – с неподдельным удивление переспросил Снайдер. Дороти тоже резко подняла голову и непонимающими глазами посмотрела на Алекса. – Нет, сэр. Мы прилетели в Лондон из Нью-Йорка шесть недель назад и отправились в наемной машине сюда. С того дня мы пользовались радушным гостеприимством генерала Сомервилля. У него великолепная библиотека, а беседы с ним являлись для меня неисчерпаемым источником знаний и эрудиции, так что мне даже в голову не приходило ехать в Лондон без крайней на то необходимости, – он замолчал, но потом добавил: – На будущей неделе мы должны были уехать, но в связи с таким трагическим событием полагаю, что будет лучше, если мы покинем этот дом раньше. Утром я позвоню в бюро путешествий и постараюсь изменить дату вылета на наших обратных билетах в Штаты.

– Так, это понятно, – ответил Паркер. – Значит, вы, господа, не покидали Мандалай-хауз. И еще один вопрос к вам обоим: не видели ли вы после завтрака инженера Коули?

– После завтрака не видел. – Снайдер решительно покачал головой. – Совершенно точно не видел! А ты, Дороти?

– Я тоже его не видела, – тихо ответила Дороти. – За завтраком он был, правда? В красной рубашке… – внезапно лицо ее застыло. – В красной рубашке… – шепотом повторила она. – О, Боже! – и смолкла, закрыв лицо руками.

Паркер поднял брови.

– Вижу, что это обстоятельство странным образом действует на вас, – мягко сказал он, – скажите нам, в чем дело?

– Ни в чем, ни в чем… – Дороти потрясла головой. – Только я… – она с усилием подняла лицо и посмотрела на Паркера. – Она была как кровь, эта рубашка, и напомнила мне, что… – она вздрогнула.

– Прошу вас, господа, – вполголоса обратился к Паркеру и Алексу профессор. – Моя дочь сейчас в очень нервном состоянии. Нельзя… нельзя ли отложить беседу на более позднее время?

– Мне очень жаль, – в голосе Паркера внезапно зазвучала резкая нотка, – но понимая ваши возражения, господин профессор, мы хотим, чтобы вы помогли нам, насколько это в ваших силах. Ведь все вполне понятно? Не так ли? Если у мисс Снайдер нет сил продолжить беседу с нами в эту минуту, мы, естественно, можем подождать, пока она успокоится. Но… – его тон смягчился. – В Америке полиция тоже проводит следствия. И, как я успел заметить, деликатничает не больше, чем мы. Известно, что, если человек умирает при трагических обстоятельствах, все нервничают. Но, к сожалению, в своей профессии я вынужден, вовсе не желая того, большую часть бесед с людьми вести именно в таких обстоятельствах. Мисс Снайдер, прошу вас, возьмите себя в руки. Мы не намерены вас мучить, мы хотим только, чтобы вы по мере возможности помогли нам. Не заметили ли вы, мисс, утром чего-то необычного или такого, что показалось вам странным?

– Нет, скорее нет, – покачала она головой. – Я позавтракала, потом час мы играли с Каролиной, может быть, немного дольше, вернулись домой, я приняла душ, переоделась и вышла… папа был в библиотеке, я заглянула туда, он работал, я пошла в парк, а потом заметила, что в сумочке нет пудреницы и стала ее искать. Но не нашла. А потом, когда возвращалась домой, встретила в парке Каролину и мистера Алекса. Потом я поднялась наверх. Немного почитала, пришел папа, а когда он вышел, началась гроза. Я побежала в библиотеку, а… папы не было. Я испугалась за него, взяла первый попавшийся плащ и помчалась к павильону, потому что подумала, что он разговаривает с генералом или только-только пошел к нему, а тут хлынул ливень и… остальное вы знаете, – она повернулась к Алексу.

– Да, – кивнул Джо. – Но войдя в павильон и увидев генерала, вы, мисс, закричали: «Он после смерти, он после смерти…» и потеряли сознание. Не могли бы вы сказать мне, что должны означать эти слова? В первую минуту я не обратил на них внимание. Всех нас потряс вид умершего. Но сейчас я хотел бы услышать от вас объяснение. Разрешите закурить.

Он вытащил сигареты, не спуская глаз с девушки.

– Конечно! – быстро сказал Снайдер. – Мы оба курим, хотя стараемся придерживаться нормы не более десяти сигарет ежедневно. – Он щелкнул зажигалкой и поднес Алексу огонь.

– Я… я… – Дороти съежилась и выпрямилась, тяжело вздохнула. – Я не знаю, что говорила тогда. Если так сказала, то… то это не имело никакого смысла, правда?

– Именно об этом я вас и спрашиваю. Признаюсь, в первую минуту я даже подумал, что, возможно, мисс была в павильоне до нас и заметила что-нибудь. Но теперь знаю, что вы не могли там быть. Поэтому я безоговорочно вам верю.

– Вы знаете, что я не могла там быть, – тихо сказала Дороти. – Вы точно это знаете?

– Да. Так получилось, что с той минуты, когда вы с Каролиной после тенниса вернулись домой, павильон был под неусыпным наблюдением, и тогда вас непременно заметили бы.

– Заметили бы, – как эхо повторила Дороти. – Следовательно, я не была там после смерти генерала и до вашего прихода, мистер Алекс. Значит, я не была там… А почему вы могли предполагать другое? Только потому, что я закричала что-то, чего не помню? Я… я вообще вижу ту минуту как в тумане… все вертелось, кружилось… я шла и чуть-чуть не рухнула в пропасть, а потом…

Она спрятала лицо в ладони и расплакалась.

– Сами видите, господа, к чему это приводит. – Снайдер взял Паркера под руку и подвел к двери. – Позже, через пару часов шок пройдет, и она сможет спокойно разговаривать. Но сейчас… Очень прошу оставить нас в покое. К тому же, как видите, господа, мы не можем сообщить вам ничего интересного.

– Как знать, – буркнул Алекс тихо, но так, что профессор Снайдер услышал его. – Пока не дойдешь до истины, никогда неизвестно, какая информация была ценная, а какая нет. Приносим извинения вашей дочери, что побеспокоили ее.

Они вышли. В коридоре Паркер посмотрел на Алекса и потер подбородок.

– Что ты обо всем этом думаешь?

– Я думаю, – приглушенным голосом ответил Джо, – что они оба лгут. Но в чем заключается их ложь, не знаю. Она действительно не могла быть в павильоне до нас, Бен.

– А вдруг Хиггс не сказал тебе об этом? В конце концов мисс Снайдер относится к числу гостей дома, и он мог не отреагировать на ее приход. У нее могла состояться серьезная беседа с генералом как раз тогда, когда, по ее словам, она ходила искать пудреницу.

– Возможно, Хиггс уже здесь?

– Посмотрим.

Они спустились вниз. Сержант Хиггс, явно выспавшийся и весьма довольный собой, сидел в библиотеке. Увидев своего начальника, он вскочил с места.

– Хорошо, что вы здесь, – сказал Паркер. – Вот какое дело: когда вы встали на свой наблюдательный пункт возле павильона, за стеной поместья?

– Ровно в девять тридцать, шеф. Я был там уже в девять двадцать пять, как и условились с мистером Алексом, но пару минут искал удобное укрытие, прежде чем нашел его.

– И все время у вас перед глазами был перешеек, ведущий к павильону?

– Да, шеф.

– Все время? – еще раз с нажимом спросил Алекс.

– Да, шеф. За исключением нескольких минут, когда появился тот малый, собиравший цветы для невесты. Но я уже говорил обо всем мистеру Алексу.

– Когда это было?

– Без пятнадцати одиннадцать, шеф.

– И никто не входил в павильон?

– Никто, шеф. Могу поручиться. Только мисс Перри. Но мистер Алекс сам был тогда рядом. Да и я уже находился по ту сторону стены.

– Хорошо, – Паркер в нерешительности кивнул головой. – Останьтесь с ребятами и будьте в холле, сержант. Надеюсь, вы выспались?

– Да, шеф, – Хиггс потер лысину. – Но не одним сном жив человек…

– Вы голодны?

– Если разрешите, да, шеф.

– Ну так пойдите на кухню. Там есть две милые, как мне показалось, девушки, которые легко завоевывают симпатии столичной полиции.

Хиггс исчез.

– Ты прав, – Паркер опустился в кресло. – Мисс Снайдер не была в павильоне до вас. К тому же Мерил Перри была там позже и разговаривала с генералом, значит… – он развел руками, – если они и лгут, их ложь, скорее, не имеет отношения к смерти Сомервилля. – Он помолчал. – А Коули нет! И четырехсот тысяч долларов нет! Нам осталась только рубашка с порванным рукавом. Как хотелось бы, чтобы все уже кончилось! Надеюсь, что скоро доктор пришлет протокол вскрытия, а Коули схватят, когда он будет входить в свою лондонскую квартиру, там его ждут. Тогда мы напишем протокол, а ты… – Он встал и положил руку на плечо друга. – Ты должен пойти к мисс Бекон, Джо. Она слишком давно сидит одна. Смерть генерала большое потрясение для нее. Иди.

Джо покачал головой.

– Мне думается, будет лучше, если мы побеседуем с остальными участниками этой драмы, – тихо сказал он. – С Каролиной тоже, если ты хочешь. Я пойду к ней, но только вместе с тобой.

– Коль ты так хочешь…

Паркер встал. Когда они подошли к дверям ее комнаты, он заколебался.

– По-моему, тебе лучше войти одному.

Джо, не говоря ни слова, постучал, а услышав ответ, открыл дверь и легко подтолкнул друга, вынудив его войти первым.

– Мне очень горько, мисс Бекон… – Паркер сердечно пожал девушке руку. Каролина была очень бледна, но вполне владела собой. Она даже улыбнулась, хотя это была невеселая улыбка.

– Что… случилось, что-то еще… худшее? – спросила она, не имея сил или не желая выговорить слово «убийство».

– Мы почти убеждены, что генерал Сомервилль покончил жизнь самоубийством, – ответил Паркер. – Нам даже известны причины, в силу которых он мог так поступить. Он был очень стар, вся его жизнь могла оказаться перечеркнутой подлостью шантажиста, поэтому он выбрал то, что посчитал, вероятно, единственным выходом.

– Боже мой! – Каролина закрыла глаза. – Никогда бы не подумала, чтобы он… Он был такой боевой, Джо. Не отступал ни перед какими трудностями, и вдруг…

– Самоубийство не всегда признак трусости, – Паркер положил свою большую ладонь на хрупкую руку Каролины и сразу же отдернул ее, словно рассердился на себя за прилив сердечности. – Оно может быть также актом мужества, как в этом случае, если все было так, как мы предполагаем.

Он замолчал. Джо закурил сигарету.

– Каролинка, – тихо сказал он. – Все совсем не так просто, как минуту назад тебе объяснил Бен. Остались некоторые невыясненные обстоятельства.

– Невыясненные обстоятельства? Ты хочешь сказать, что дедушка Джон мог не совершить самоубийства? Ох, Джо!..

На ее лице проступило удивление.

– Этого я тоже не хочу сказать. Мы еще не знаем. Но у генерала при себе было двести тысяч фунтов. После его смерти эти деньги не были найдены. Кроме того, исчез Коули.

– Коули? – Каролина широко открыла глаза. – Но ведь он с нами завтракал.

– А потом вышел, и никто из домочадцев его до сих пор не видел. Ты тоже?

Кивком головы она подтвердила предположение Алекса.

– Я так и думал. Я хочу, чтобы ты рассказала Бену обо всем, что делала утром, вплоть до минуты, когда… – он замолчал и глубоко вздохнул.

– Но это совершенно излишне! – Паркер встал и чуть ли не враждебно взглянул на друга. – Совершенно излишне, мисс Бекон! Я не знаю, что ему ударило в голову. Я не прошу ничего подобного! Следствие еще не закончено, это правда. Но, к счастью, есть свидетельство Мерил Перри, которая в одиннадцать часов разговаривала с вашим дедушкой. Потом началась гроза. А поскольку раскаты грома и молнии заглушили выстрел, то… Что я говорю! У меня еще масса дел! Останься с мисс Каролиной на минуту, Джо, а потом встретимся в библиотеке.

Он хотел уйти.

– Задержись, Бен, – тихо сказал Алекс. – В конце концов все мы заинтересованы собрать как можно больше информации от всех, кто здесь есть. Ты не замечала, случайно, чего-либо странного сегодня утром, Каролина?

– Нет. Если не считать волнения Дороти, которая потеряла пудреницу. Но ведь такая потеря не может иметь значения, правда? – Измученными глазами она посмотрела на Паркера, который остановился, положив руку на ручку двери, а теперь медленно поворачивался к Каролине.

– Расскажите нам по порядку обо всем, начиная с завтрака.

– Из-за стола мы вышли вместе с тобой, Джо, а потом почти сразу к нам присоединился мистер Джоветт. Нет, я пошла наверх и переоделась в шорты. Взяла ракетку и спустилась вниз, а ты был там с мистером Джоветтом. Потом вышла Дороти, и мы отправились на корт. Немного поиграли, не ведя счет, а потом попытались разыграть настоящую партию. Но было так жарко, что мы решили не доигрывать первый сет, который тянулся очень долго. Возвращаясь, я снова встретила тебя. Вместе с Дороти поднялись наверх. Она пошла в свою комнату, а я – в свою… Выкупалась, переоделась, спустилась в парк… Я не могла усидеть на месте… – Каролина закрыла глаза. – Ох, Джо, как это ужасно! Если бы я знала…

Паркер не отозвался, но вопрошающе взглянул на Алекса.

– Продолжай, – мягко сказал ей Джо.

– Я ходила по парку и думала, как чудесно, что дедушка Джо завещал мне Мандалай-хауз. Я понимала, что с моей стороны низко так думать, но ничего не могла с собой поделать. Я очень люблю этот дом…

– Теперь он твоя собственность, – ответил Алекс, – хотя в тот момент ты об этом не знала.

– Моя собственность? – Каролина покачала головой. Потом шепнула: – Я не подумала об этом… Почему это должно было случиться? Именно теперь? Как я могла?.. Ведь я знала, что дедушка Джон стар, что любит меня, а я его, что… что… ох, Джо, как ужасно! – она спрятала лицо в ладони, и Алекс вдруг почему-то подумал, что она – третья женщина, которую он за сегодняшний день видит плачущей и прячущей лицо в ладони. Но Каролина почти мгновенно овладела собой.

– Извините меня, пожалуйста, – произнесла она, глядя на Паркера. – Я понимаю, как вам это неприятно. Вы ведь наш друг. Я постараюсь, чтобы подобное больше не повторилось, – она вздохнула, пригладила волосы машинальным, равнодушным движением. – Так вот. Я гуляла в парке, возле оранжереи, приблизительно полчаса и увидела его… – она показала на Алекса. – Мы вместе обошли вокруг дома. Потом появилась Дороти. Она была очень взволнована, потому что потеряла пудреницу, которую, как она сказала мне, ей подарил отец. Она так влюблена в своего отца, как девушка в парня. Во всяком случае, такое создается впечатление, – Каролина потерла ладонью лоб. – Господи, какие глупости я говорю! Но я не могу собраться с мыслями и потому плету всякий вздор. Так вот, Дороти была очень взволнована. Мы пошли наверх, ко мне, и я дала ей свою пудру, хотя мне казалось, что она и так уже излишне напудрена. Но американки любят резкий макияж даже по утрам… Она пошла к себе, а по коридору как раз шел ее отец. Оба они вошли к ней в комнату. Я немного посидела у себя и пыталась читать, но было душно. Я решила спуститься в библиотеку, где всегда прохладно. Я и профессор Снайдер вышли из комнат почти одновременно. Он, видимо, решил прогуляться, потому что спустился в парк, а я повернула в библиотеку. Взяла какую-то книгу, но увидела через окно, что надвигается огромная черная туча, и подумала о дедушке. Он сидит там один, а в любую секунду может хлынуть ливень. Я выглянула в окно и увидела тебя, Джо, закричала, чтобы ты подождал меня, побежала за плащами и зонтами. В этот момент из музейного зала вынырнул мистер Джоветт. Он слышал, что я тебя окликнула. Сказал, что поможет мне. Мы схватили плащи и зонты и помчались к павильону. А потом, потом… ты знаешь.

– Да, – Джо встал и печально улыбнулся ей. – Не этого ты ждала, когда привезла меня сюда, правда? – Он развел руками. – И я такого не предполагал.

– Если дедушка Джон совершил самоубийство, то, то… даже ты не мог ему помешать. Никто не может помешать, если человек хочет лишить себя жизни…

– А если не было самоубийства? – Алекс прикрыл глаза и мгновенно открыл их. – И я все время был поблизости! Подумай только, я был в десяти шагах и не помешал этому!

– Но ты говорил, что дедушка сам писал те письма в Скотланд-Ярд. Как же ты мог допустить мысль о том, что ему грозит опасность? Этого никто не мог знать… Ведь убийца сначала убивает, и только потом люди узнают… Если… если ты не знал, что кто-то хочет его убить, то как мог помешать? Я понимаю это, Джо. Того, что случилось, не изменить. Ты не должен упрекать себя в том, что не предусмотрел что-то, о чем не имел понятия. Впрочем, какое все это имеет значение? Он мертв, а я… я тебя люблю, – добавила она тихо. – Это не тайна, Джо. Мистер Паркер давно об этом знает, не так ли? Значит, я не говорю ничего нового. Но даже если бы ты был для меня чужим человеком, у меня все равно не было бы обиды на тебя, – она замялась на мгновение. – Это… это Коули его шантажировал?

– Все говорит в пользу такого предположения, – буркнул Паркер. – Я могу пообещать вам только одно, мисс Бекон, когда эта птичка попадет мне в руки… – Он не закончил фразу. – Я пойду…

– И я тоже, – Алекс встал. – Остается одно: восстановить истину. Если позволишь, я загляну к тебе позже, Каролинка…

– Обязательно приди, – тихо ответила она. – Мне так тяжело. Пока он был жив, я даже не подозревала, насколько он мне близок. Неужели человек должен умереть, чтобы мы могли понять, что он для нас действительно значил?

– Боюсь, что да, – Джо кивнул головой. – Все мы раньше или позже через это проходим.

Он нежно коснулся ее руки и быстро вышел вслед за Паркером, который уже ждал его в коридоре.

– Скверная история! – пробормотал заместитель начальника уголовного отдела. – Скверная, Джо! Кто у нас еще остался?

– Чанда, Джоветт и прислуга.

– Прислуга – это неважно. Где комната Чанды? – спросил он у дежурившего в коридоре полицейского и, не задерживаясь, пошел в направлении, указанном большим, не очень чистым пальцем своего подчиненного.

Паркер тихо постучал, не дождавшись ответа, нажал на дверную ручку и заглянул в комнату. В ноздри ударил странный, одуряющий запах.

Чанда стоял спиной к двери, согнувшись в низком поклоне. Напротив него перед небольшой золотистой статуей сидящего Будды горели четыре узкие желтые свечи. Между свечами стояла плоская мисочка, из которой поднимались в воздух струйки голубого дыма, медленно распространяясь по всей комнате. Паркер хотел отступить назад, но Чанда, услышав скрип двери, повернул голову и выпрямился.

– Прошу. Я ожидал вас.

После короткого колебания Паркер вошел, Джо последовал за ним и закрыл двери. Внутри запах ладана был еще более одуряющим.

– Мы не хотели помешать вам в исполнении религиозного обряда, – формально начал комиссар, – но обстоятельства вынуждают нас к этому. Может быть, вы предпочтете переговорить с нами потом, скажем, через полчаса?

Чанда отрицательно покачал головой.

– Этот религиозный обряд будет продолжаться очень долго, – спокойно сказал он. – Но не мешает ли вам запах ладана? Для белых людей…

– Нет, нет. – Паркер энергично покачал головой. – Вот только хорошо бы чуть приоткрыть окно.

Не ожидая ответа старого бирманца, он подошел к окну, отворил его и остался там, опираясь спиной на фрамугу.

– Моя фамилия Паркер и…

– Я знаю, мистер. Вы были здесь неделю назад и беседовали с генералом Сомервиллем… Мне известно содержание разговора, так как мой господин всегда оказывал мне доверие.

– Если бы он и нам доверял, не произошло бы и трагедии, надо полагать, – проворчал Паркер.

– Вы считаете, господин комиссар, что человек может изменить Судьбу? Прошу извинить меня, но по глупости своего сердца я не могу согласиться с вами. Еще вчера и даже сегодня утром я думал, а вдруг это возможно? Я пошел к мистеру Алексу и рассказал ему все, что знаю об этом деле. Я хотел уберечь своего господина от того несчастья, которое ему грозило. Но судьба решила по-другому. Смерть, которая не должна была прийти, пришла по другой улице, одетая в другие одежды, и мой господин умер. Когда-то мы рождаемся в день, предопределенный для нас, и умираем в день, которому суждено быть нашим последним днем. Все мы смертны.

– Не спорю, – сказал Паркер, – но как раз моя обязанность и состоит в том, чтобы возможно больший процент граждан этой страны умирал естественной смертью, без помощи других людей, изменяющих Судьбу, о которой вы говорите.

– Эти люди всего лишь орудия, – тихо ответил Чанда. – Но я понимаю вас. Я тоже верю в справедливость и в наказание негодяя.

– Очень рад. Если вы хотите покарать негодяя, который или убил генерала, или шантажировал его, либо приняв имя Пламкетта, либо заодно с ним, то скажите, не встречался ли вам сегодня после завтрака инженер Коули, у нас немало оснований подозревать, что именно он изменил Судьбу в данном печальном случае?

– Мистера Коули? – лицо старого бирманца не выразило удивления, но он непроизвольно посмотрел на Алекса.

– Да, – ответил Джо. – Инженер Коули исчез, а с ним и пачка долларов, которую вы утром отнесли в павильон, когда провожали туда генерала. Вы уверены, что оставили деньги там?

– Да. Господин генерал, войдя в павильон, сразу же приказал подать ему деньги. Они лежали в прозрачном целлофановом пакетике, чтобы Пламкетт мог убедиться, что там не газетная бумага или нечто подобное. Генерал хотел заставить этого человека пересчитать деньги, что отвлекло бы внимание Пламкетта. Господину генералу оставалось только сунуть руку в ящик, где лежал револьвер самого крупного калибра. Генерал сказал, что кольт самое надежное оружие, так как не может заклиниться. Он был старым солдатом…

– Револьвер вы также принесли в папке?

– Нет. Генерал всегда держал его в ящике стола, когда работал в павильоне.

– И оставлял там на ночь?

– Конечно. Я запирал только дверь павильона на ключ, а, приходя утром, отпирал ее.

– У вас при себе ключ?

– Я всегда ношу его при себе, – Чанда полез в карман. – Вот он.

Алекс взял ключ и повертел его в руках. Паркер вздохнул.

– Ведь это самый что ни на есть обычный ключ! – сказал он с упреком. – ЛЮБОЙ с легкостью откроет двери, запертые на такой ключ.

– Я обращал на это внимание генерала, но он сказал, что, насколько ему известно, злоумышленники откроют любые замки, ибо это их профессия. Кроме того, в павильон, далеко отстоящий от дома, ночью можно проникнуть, тихо выдавив стекло. Поэтому нет необходимости звать слесаря и менять замок. Я не нашелся, что на это ответить, потому что мне показалось, что мой господин прав.

– Может быть, – буркнул Паркер, – но он был несколько легкомысленным, если это вас не обидит. Оставлял заряженный револьвер в доступном месте!

– Но он погиб, находясь здесь, а оружие утром было в ящике. Когда мы пришли туда утром, я видел его собственными глазами.

– А не видели, входил ли кто-либо утром в павильон?

Чанда ответил не сразу. Он посмотрел на Алекса. В его взгляде было что-то, что Алекс не смог понять, но почувствовал: все, что Чанда сейчас скажет, должно иметь какое-то дополнительное значение. Какое?

– Начиная с половины десятого я находился на крыше, – спокойно сказал Чанда, – и спустился вниз только тогда, когда увидел, что вся группа возвращается без генерала. Различить что-либо было трудно, потому что стало почти темно и по стеклу хлестал ливень. Но я оставался на посту, так как в море была лодка… полицейская, как оказалось. Но я этого не знал, а время подошло к назначенному Пламкеттом часу. Я все время следил за морем, павильон постоянно был в поле моего зрения. В одиннадцать туда вошла Мерил Перри, минуту оставалась внутри и вышла, но не вернулась домой. Ее приход в павильон меня не удивил, так как я знал, что она должна отдать генералу фотографию Йети. Более того, я знал, что генерал просил ее прийти именно в это время, стремясь создать у окружающих впечатление человека, занятого своими делами и не ожидающего никакого сюрприза.