Текст книги "Убийца читал Киплинга (Где и заповедей нет)"

Автор книги: Джо Алекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

С поднятой головой он пошел по тропинке, больше не одарив Алекса ни словом, ни взглядом. Джо догнал его на аллее, засунув мешочек с деньгами за пазуху. Молния ударила так близко от них, что оба непроизвольно вздрогнули. Стало почти темно. Теперь дождь хлестал изо всех сил, косые вихри безжалостно обрушились на землю.

«Бедный Хиггс, – подумал Джо. – Ему нельзя укрываться».

Они уже добежали до балюстрады. Зрелище было неправдоподобное. Казалось, что наступил конец света или открылись врата потопа. Гонимый ветром океан штурмовал берега Англии.

Согнувшийся пополам, промокший до нитки, Снайдер мчался впереди, но неожиданно остановился.

– Возьмемся за руки! – крикнул Алекс, протягивая ему ладонь.

Новая молния. Резкий, ослепляющий свет залил аллею. В эту долю секунды Джо заметил Каролину и Джоветта, одетых в непромокаемые плащи и бегущих к ним.

Держась за руки, как дети, он и Снайдер ждали, пока подбегут те двое.

– Бедный дедушка! – крикнула Каролина. – Скорее к нему! Поспеши, Джо! Мистер Джоветт был настолько любезен, что помог мне добежать сюда, но пусть он и профессор возвращаются назад! Мы сами останемся там с дедушкой, пока не пройдет гроза!

– Там опасно! – кричал Джоветт, показывая на балюстраду и почти прижав губы к уху Алекса. – Идемте все вместе, цепочкой, держась за руки!

Джо кивнул головой. Каролину они поставили в середину. Снайдер схватил за руку Джоветта, и они двинулись. Дождь ослеплял, вода заливала глаза и стекала по волосам. Чуть ли не на корточках, Алекс ухватился за столбик балюстрады. Рев моря был таким страшным, что у Джо возникло желание бежать отсюда. Волны не могли достать сюда, но казалось, что они грохочут прямо под ногами…

Они повернули налево, хватаясь за балюстраду. Было такое ощущение, что один неосторожный шаг, и все полетят вниз и исчезнут в черной пропасти… Перед ними сквозь потоки страшного ливня замаячил павильон. Опять молния. Еще пять шагов. Еще четыре.

Двери павильона были открыты.

«Сумасшедший старик, – подумал Джо. – Ведь туда затекают потоки воды. Весь пол залит…»

Еще шаг. Вход в павильон был заслонен от ветра. Двери открывались вовнутрь…

Вчетвером они вбежали в павильон и остановились в дверях. Профессор Снайдер не сказал ни слова, он застыл совершенно неподвижно, не замечая воды, которая стекла ему на лицо с мокрых спутанных волос… Джо Алекс протер глаза. Все в нем отчаянно кричало: нет, это невозможно! Меня провели! Провели… Этого не могло произойти!

Но произошло, и он понял это с первой секунды.

Джеймс Джоветт сделал шаг вперед и окаменел.

– Кто это? – спросил он так тихо, что если бы Алекс не стоял почти вплотную к нему, эти слова потонули бы в грохоте дождя, барабанящего по крыше. – Как это? Ведь он…

Джоветт умолк.

А Каролина Бекон сказала ломающимся голосом:

– Дедушка Джон… дедушка… Что за глупые шутки? Опять… – она хотела приблизиться к нему, но Джо ее задержал.

– Это не шутки, – тихо произнес он. – На этот раз генерал Сомервилль действительно мертв.

Еще одна молния совсем близко. Свет. Полумрак. Свет. Джон Сомервилль сидел за столом. Если бы не большое красное пятно на груди в том месте, где у живого человека бьется сердце, могло показаться, что он спит. Его голова была откинута назад, глаза закрыты, а на лице сохранилось выражение полного покоя. Одна рука бессильно лежала на столе, закрывая рассыпанные фотографии Йети, вторая свисала вдоль подлокотника кресла, почти касаясь пола, где тут же под растопыренными худыми пальцами умершего лежал большой револьвер – кольт 45 калибра.

Джо шагнул вперед, ладонью коснулся лба генерала и отступил, опустив руку. Лоб был ледяным.

Никто не шевельнулся. И в это мгновение они услышали тихий, далекий крик, который перекрывал грохот волн и рев ветра:

– Папа-а-а-а-а!

Джоветт резко повернулся и, уцепившись за балюстраду, попытался поддержать Дороти Снайдер, которая, подбегая к павильону, сильно поскользнулась. Ему удалось ее подхватить, и ноги Дороти, как при замедленной съемке соскальзывавшие в пропасть, застыли в неподвижности. Джо бросился на помощь, но нечеловеческим усилием Джоветт втянул девушку на скальный перешеек, взял на руки и внес в павильон.

Тяжело дыша, он поставил ее на ноги. Как загипнотизированная, не осознавая, что секунду назад избежала смерти, Дороти пристально всматривалась в тело на кресле. Вдруг она вытянула руку и, указывая на Сомервилля, стала хохотать жутким, идиотским смехом.

– Он… он… он… – ее голос сломался, и она прошептала: – После смерти… после смерти…

А потом закрыла глаза и, потеряв сознание, опустилась на пол.

Глава 11
Мой господин будет отомщен

Дождь продолжался, хотя внезапная гроза постепенно успокаивалась. Стало немного светлее. Телефон был в холле. Не оборачиваясь, не произнеся ни слова, Джо первым вошел в дом и направился к аппарату.

Набирая номер, он слышал за своей спиной тихий шорох шагов. К счастью, Каролина не плакала.

Ему не хотелось оборачиваться, он не мог взглянуть ей в глаза.

Набрав номер, он заставил себя поднять голову и посмотреть на них. Реджинальд Снайдер стоял возле Дороти, все еще смертельно бледной, но уже пришедшей в себя, хотя в ее глазах до сих пор таилось потрясение. Джоветт молча, спокойно и задумчиво смотрел на него, будто все случившееся не доходило до его сознания во всей полноте.

Каролина стояла с закрытыми глазами, прислонившись к стене. Ее губы дрожали. Он видел, что она с трудом держит себя в руках. О чем она думала?..

Джо отвернулся. Он приехал с ней сюда, чтобы спасти хрупкую жизнь этого старичка, которого она любила и который по-своему тоже любил ее.

В ту же самую секунду он понял, что теперь Каролина стала хозяйкой дома. А ведь он, Алекс, совсем недавно уверял ее, что генерал будет жить долго. А был ли он еще жив тогда, в ту минуту?

– Полицейский участок, – произнес равнодушный мужской голос, – слушаю вас?

– Говорит Джо Алекс, я звоню из Мандалай-хауз… – На долю секунды он заколебался. – Сегодня здесь при… при невыясненных обстоятельствах умер генерал Сомервилль. Прошу приехать немедленно. И еще одно: прошу немедленно соединить меня со Скотланд-Ярдом в Лондоне, с комиссаром Паркером.

– В этом нет необходимости, – ответил голос. – Господин комиссар Паркер находится здесь, в нашем участке.

– Что?! – переспросил Джо. – Здесь?!

– Да. Передаю ему трубку.

– Алло! – раздался голос Бена. – Что произошло?

– Генерал Сомервилль мертв, – повторил Джо, чувствуя, что через секунду ему откажет голос и он не сможет больше говорить. – Не мог бы тотчас же приехать? Нужны врач, фотограф и так далее… – он старался говорить спокойно.

– Мертв? – в голосе Паркера звучало безграничное удивление. – Но ты ведь был там?

– Да. Был, – ответил он и прикусил губу. – В настоящее время труп охраняет Хиггс.

– Ты знаешь, как это произошло?

– Не знаю, – Джо вздохнул. – Сразу же приезжай, хорошо?

– Еду… – небольшая пауза. – Извини меня, Джо… – сказал невидимый собеседник. – Спрашиваю, как идиот! Сейчас же приеду.

Джо медленно положил трубку.

– Господа, прошу вас разойтись по своим комнатам, – сказал он усталым голосом, – и не покидать их без особой необходимости. Сейчас приедет полиция.

– Полиция? – тихо переспросил Снайдер.

– Да, полиция. – Джо вытащил из кармана промокшую пачку сигарет, долго выбирал сигарету посуше и наконец закурил. Глядя на спичку, он думал: «Почему у меня такие спокойные руки? Не дрожат… Как это?»

Трое, не проронив ни слова, пошли к лестнице. Каролина по-прежнему стояла у стены. Она открыла глаза, смотрела вслед уходящим, но казалось, что она их не видит.

«Нет Мерил Перри и нет Коули, – подумал Джо. – Но ничего странного. Удивительнее то, что во время грозы, когда обнаружили труп, нас было пятеро. Откуда они все там взялись?»

– Каролина, – тихо обратился он к девушке. – Знаешь, что я думаю…

Она открыла глаза.

– Я думаю… что бы там ни произошло, ты не мог этого предотвратить, правда? – она говорила глухим голосом. И ни одной слезы. Слезы придут потом, позже. Или сейчас? Или только вечером?..

– Да. Никто не мог предотвратить.

Она минуту молчала.

– Он… он погиб так, как обещал тот человек в письме к Паркеру, – шепнула она. – Все мы знали об этом…

– Да, – Джо смотрел в окно. – Но ты не знала, что твой дедушка сам писал эти письма в Скотланд-Ярд.

– Джо? Что ты говоришь? – она потрясенно смотрела на него. – Как это сам?

– Он написал все три письма, – Алекс глубоко вдохнул воздух, будто через секунду ему предстояло броситься с берега в море: – Не думай, что я ищу оправданий себе. Но сегодня, когда я ходил по парку, я должен был защитить не твоего дедушку, а того человека, которого он хотел застрелить. Короче говоря, сразу по приезде сюда я уже знал, что письма писал он, вечером у меня был Чанда и подробно рассказал мне, в чем дело. Генерал Сомервилль хотел… убить… шантажиста. Вот единственная задача, которая стояла передо мной – не допустить их встречу. Хиггс и я следили за парком. Чанда наблюдал из окна на крыше за морем, где к тому же курсировала патрульная лодка.

– И все-таки он проник сюда, этот человек, – шепнула Каролина.

– Не знаю! Думаю, что нет… – Джо устало покачал головой. – Я никогда не слышал о шантажисте, убивающем свою жертву… Это не имеет смысла. К тому же никто посторонний не проник в поместье.

– Джо… а завещание? Почему он изменил его вчера? Если его шантажировали… Он мог решиться на самоубийство?

– Мог, – кивнул головой Алекс. – Но с этим следует подождать до результатов вскрытия.

Он замолчал. По лестнице медленно спускался Чанда. Его взгляд остановился на Каролине.

– Ох, Чанда! – она подбежала к нему и спрятала голову у него на груди. Только теперь начиналась у нее истерика. – Дедушки Джона нет в живых… нет в живых.

Старый бирманец нежно обнял ее и посмотрел на Алекса.

– Да, – ответил ему Джо. – Мы нашли генерала Сомервилля в павильоне…

– Мы должны были его защитить, – Чанда машинально гладил девушку по волосам. – Но только боги выбирают время и место смерти.

Алекс непроизвольно посмотрел на большую, погруженную в размышления статую из бронзы, стоящую у стены в холле. Будда спокойно улыбался извечной мирной улыбкой.

– А я, к сожалению, только человек, – сказал Джо тихо.

– Его убили, мистер Алекс?

– Не знаю. Скоро все выясним.

– Кого убили? – Мерил Перри неслышно подошла со стороны музейного зала и замерла, глядя на Каролину, которая уже не плакала, но по-прежнему стояла, спрятав лицо на груди Чанды.

– Генерал Сомервилль был найден нами в павильоне… мертвый, – в третий раз за несколько последних минут повторил Джо.

– Умер… – тихо повторила Мерил. – Каролина, дорогая, я так тебе сочувствую…

Каролина выпрямилась и посмотрела на нее. Потом молча развела руками, которые после этого движения бессильно упали вдоль тела.

Джо смотрел на Мерил, и чувство поражения и унижения постепенно, медленно стало сменяться у него другим чувством. Он открыл рот. Хотел спросить: «Вы видели его последней, не так ли? Не заметили ли вы чего-то особенного в его поведении или в самом павильоне?..» Но не спросил. Вместо этого сказал:

– Мисс Перри, не видели ли вы инженера Коули?

Мерил быстро вскинула голову:

– Нет. Последний раз я видела его за завтраком.

– Я только хотел сообщить ему об этом трагическом случае. Прошу вас, пройдите пока в свою комнату, ладно? Сейчас приедет полиция.

– Конечно, конечно, – Мерил повернулась к лестнице, но остановилась возле Каролины. – Я не нужна тебе, дорогая? Может быть, пойдешь со мной? Вероятно, мистер Алекс будет… – она запнулась, подыскивая подходящее слово, – очень занят? – Она посмотрела на Джо, будто ища его поддержки. Алекс кивнул головой:

– Ты совершенно мокрая, Каролина, переоденься…

И быстро отвел глаза. Все было ужасно: дедушка Джон погиб почти на его глазах, а он?.. Он даже не слышал выстрела. Может быть, именно в ту секунду раздался один из этих чертовых громовых раскатов?

Чанда и Алекс остались вдвоем. Некоторое время они молчали.

– Думаю, со вчерашнего дня вы вообще не беспокоились о нем, – тихо сказал Джо. – Приехал знаменитый Алекс и, естественно, что он все предусмотрит, предотвратит преступление… Так писали бы в газетах, не правда ли? Знаменитый Джо Алекс, который никогда не допустил ни одной ошибки!

Он замолчал и потряс головой, как человек, который получил неожиданный удар и старается прийти в себя.

– В тот день, в тот последний день своей девяностолетней жизни он взял меня за руку, – тихо сказал Чанда, – и весело спросил: «Знаешь, что будет со мной после смерти?» «Не знаю, господин, – отвечал я. – Мы все верим или не верим в то, что там что-то есть, но никто из нас не знает этого достоверно». «А я знаю! Моя сморщенная душонка поплывет!» «Куда, господин?» «Туда, куда и ты непременно поплывешь, как только я закрою глаза: „За Суэцом на Востоке, где мы все во всем равны, где и заповедей нету, и на людях нет вины, звоном кличут колокольни: о скорее быть бы там, где стоит на самом взморье обветшалый старый храм“». – Вы, конечно, знаете это стихотворение. И именно поэтому, как мне кажется, он попал в сложное положение. В этой его надежде кроется причина, из-за которой он купил статую из Моулмейна. Может быть, он верил, что после такого поступка его душу с благодарностью встретят в Бирме? А может, не верил ни во что и только хотел, чтобы в последнюю минуту память увела его в тот уголок мира, где когда-то он был молод, неустрашим и счастлив? Но как на самом дел? Я верю, что сейчас его душа проносится над песками Суэца, торопясь на Восток. Вы в это не верите. Вы белый человек, который верит только в могущество разума и в логику. Потому-то вы и ведете себя нелогично. Какую ошибку вы могли допустить? Разве вы можете знать о будущем столько, сколько знают боги? Разве вы оставили без внимания хоть малейшую вероятность? Вы знали только, что генерал хочет убить шантажиста в одиннадцать тридцать. Я тоже знал только это… Как он погиб?

– Насколько знаю, от пули, выпущенной из кольта 45 калибра. Это его оружие?

– Та-а-ак… – Чанда покачал головой. – Но как это могло произойти? Я все время стоял у окна и должен был услышать выстрел. Выстрел из кольта слышен далеко…

– Я думал об этом… – Джо растерянно развел руками. – И я не слышал выстрел. И Хиггс тоже… Это мой человек, который стоял там поблизости… Может быть, он погиб тогда, когда началась гроза? Но…

– Раскат грома мог заглушить выстрел, – тихо сказал Чанда. – Это была очень сильная гроза, стремительная…

– Все так. Но Хиггс неотлучно следил за входом в павильон. Никто не мог незамеченным ни войти, ни выйти из него, – Джо поднял голову. – А генерал Сомервилль мог бы покончить жизнь самоубийством?

– Мог ли он?.. – Чанда секунду колебался, медленно разглаживая полу своего черно-золотистого халата. – Каждый может расстаться с жизнью, если поймет, что смерть – это тот единственный выход, который у него остается. Но он не принадлежал к тем, кто избегает борьбы. Он хотел жить. К тому же зачем девяностолетнему человеку лишать себя жизни, если и без того его дни не столь уже многочисленны?

– Этим аргументом можно воспользоваться и для противного суждения, – ответил Джо. – Вдруг он опасался, что Пламкетт решился его погубить, если покушение окажется неудачным? Разглашение нелегальности сделки и процесс, который непременно последовал бы за этим, перечеркнули бы не только доброе имя генерала, но и научные достижения всей его жизни…

– Но для чего лишать себя жизни до процесса и компрометации? Пламкетт требовал деньги. Генерал хотел успокоить его навсегда. Но в назначенное время Пламкетт не появился, и генерал не убил его, – Чанда на мгновение умолк. Потом приблизился к Алексу.

– Да? – с недоумением посмотрел на него Джо. В эту секунду он вспомнил, что когда они вошли, лоб генерала был холодным, совершенно ледяным. А буря началась всего за пять, максимум десять минут до их прихода… Ледяным…

– Мистер Алекс, я понимаю ваше состояние. Вы думаете о Каролине и о том, что не оправдали ее доверие в ту минуту, когда ей это больше всего требовалось.

– Да, – ответил Джо. – Мне кажется, на ее месте я бы думал, что Джо Алекс не сумел спасти дедушку от внезапной смерти, хотя находился так близко от него…

– И потому вы ищете спасения в мысли о самоубийстве. Раз он сам лишил себя жизни, Каролина быстро поняла бы, что предотвратить этого никто не мог.

– Да.

– Но вы не верите в самоубийство. Почему?

– Потому что ни я, ни вы, ни Хиггс не слышали выстрела. Но кто-то обязательно должен был его услышать. И генерал не мог покончить с жизнью во время грозы, так как был уже абсолютно холодный, когда я вошел в павильон. Я не врач, но слишком много видел трупов, чтобы… – добавил он чуть ли не шепотом.

– Я буду ждать… – Чанда наклонил голову.

– Ждать? – недоуменно переспросил Джо.

– Между нами давно было договорено, что если мой господин умрет раньше меня, я поеду в Моулмейн, чтобы закончить жизнь так, как хочет ее закончить каждый человек: на земле своих отцов, чтобы мой прах смешался с из прахом. Но я буду ждать, пока вы не узнаете.

– Пока что я не узнаю?

– Того, что произошло сегодня в павильоне. Я-то знаю, что он не лишил себя жизни, хотя не смог бы доказать это вашей полиции, которая признает только доказательства, исходящие от мира фактов и предметов, а не от мира духа, являющегося единственным настоящим миром, благодаря которому факты и предметы вообще становятся для нас фактами и предметами. На моей родине, мистер Алекс, мужчины не рвут волосы на голове и не плачут, когда страдают. Но я любил своего господина так, будто он был моим отцом и братом. Я прожил рядом с ним всю жизнь. И верю, что если кто-то убил этого старого безоружного человека, такое деяние должно быть отомщено.

– Если он был убит… – Джо поднял голову и посмотрел на старого бирманца. Серые спокойные глаза того вдруг стали как бы светлее. – Человек, который сделал это, заплатит жизнью…

– В этой стране отменена смертная казнь, – заметил Чанда.

– Это правда, – кивнул головой Джо. – Я забыл…

Но в его голосе, видимо, звучало нечто такое, чего нетерпеливо ожидал старый бирманец, поскольку он наклонил голову, а затем отвесил Джо глубокий поклон.

– Я верю, что мой господин будет отомщен.

В ту самую секунду они услышали шум моторов, и две черные машины остановились перед въездом в Мандалай-хауз.

Глава 12
Где же деньги?

Стараясь не встретиться взглядом с Паркером, Джо поднял голову и посмотрел налево, где на краю высыхающего скального перешейка был павильон. Вновь было жарко, к голубому, уже безоблачному небу возвращался водяной пар, так недавно пролившийся на землю стремительным бешеным ливнем. Джо подумал о душе Сомервилля. Так, верно, представлял ее себе Чанда: маленькое белое облачко, стремящееся к далекому берегу, где среди склоненных над спокойной водой пальм стоит старая пагода. Моулмейн, «край, где солнце, и заливы, и колокола гремят».

Через открытую дверь павильона были видны люди, внимательно осматривающие его.

– Ты даже не спросил меня, как я тут оказался, – прервал затянувшееся молчание Паркер.

– Да. Не спросил, – Джо только теперь взглянул на него и попытался улыбнуться, но улыбка угасла раньше, чем успела родиться. – Я спрошу об этом. Но не сейчас, хорошо? Понимаю, что должна быть какая-то причина…

– Была! – Паркер повернулся спиной к гремящей пропасти, начинавшейся тут же, за балюстрадой. – Я приехал, потому что…

Он замолчал. Двое в белых халатах ступили на перешеек, держа в руках носилки, которые легко раскачивались. Было видно, что вес человека, которого несли санитары, был не так уж велик. Накрытое белой простыней тело казалось маленьким и хрупким, будто принадлежало ребенку. За носилками шел человек с перекинутым через плечо штативом, за ним – его помощник, несший два ящика. Потом появился дактилоскопист, тоже с помощником, два сыщика, причем в руках у каждого было по две папки, большие, коричневые, с надписью: «Ведомость. Дело №», замыкал шествие седовласый господин в черном котелке и непромокаемом плаще, несший в одной руке туго стянутый зонт, а в другой – маленький черный саквояж, очевидный признак его профессии.

– Как скоро мы можем рассчитывать на информацию от вас, господин доктор? – обратился к нему Паркер.

Полный достоинства господин в котелке задержал шаг и окинул комиссара высокомерным взглядом.

– Если вы имеете в виду результаты вскрытия, можно не сомневаться, что я тотчас же приступлю к делу. Но как долго продлится экспертиза, предсказать нельзя, не так ли? Это зависит от многих обстоятельств, тесно связанных с медицинскими проблемами, – он с достоинством откашлялся. – Да, от многих обстоятельств. Куда следует послать протокол?

– Буду вам признателен, если вы позвоните мне и сообщите предварительные данные, выявленные при вскрытии, сюда, в Мандалай-хауз. Моя фамилия Паркер, я заместитель начальника уголовного отдела Скотланд-Ярда, – из кармана он достал визитную карточку, которую подал врачу. – Мы начинаем следствие, и, как всегда в таких случаях, фактор времени может оказаться чрезвычайно важным. Поэтому я с нетерпением буду ждать вашего мнения, господин доктор.

– Следствие, господин комиссар? – Врач машинально сунул визитную карточку в карман плаща. – Не хочу опережать события, но разве не очевидно, что имело место самоубийство? Мне это кажется практически неоспоримым… – Он засмеялся. – Конечно, я не не утверждаю окончательно. Но судя по тому, что я увидел, я имею в виду положение тела, самоубийство весьма вероятно. Невооруженным глазом видно, что выстрел был произведен в непосредственной близости… Правда, пуля не пробила тело навылет, поэтому трудно сказать, каков угол ее полета… Но это покажет вскрытие…

Он приподнял котелок и исчез в аллее, ведущей к дому. Похоже, слова «Скотланд-Ярд» произвели на него определенное впечатление.

Паркер и Джо подошли к павильону. Сидевший на пороге сыщик встал и вынул изо рта сигарету.

– Вы останетесь здесь, Бровер, – сказал заместитель начальника уголовного отдела, – пока вас кто-нибудь не сменит. Еду вам принесут сюда, – он обернулся к Алексу. – Полагаю, с этим не будет сложностей?

– Конечно, нет, – Джо осматривал павильон внутри. – Этого никак не могло произойти, – сказал он тихо, – и тем не менее произошло…

– Что не могло произойти?

– Я сам не знают что говорю. Но кольт 45 калибра гремит, как пушка. Конечно, мог быть глушитель. Но тогда выходит, что после смерти генерал Сомервилль встал и выкинул глушитель в море?.. Твои люди уже сняли отпечатки пальцев?

Не говоря ни слова, Паркер кивнул головой. Алекс подошел к столу. Минуту он рассматривал пол, где мелом были обведены места, в которые упирались ноги покойника. Рядом обведен контур револьвера…

– Здесь было четыреста тысяч в стодолларовых банкнотах, – сказал он тихо. – Вы их не нашли, не так ли? Где же они?..

– Четыреста тысяч? – Брови Паркера поползли вверх. – Ты не говорил мне об этом…

– Нет. Я растерялся впервые в жизни, Бен… так растерялся, что только сейчас обретаю способность разумно мыслить, – он попытался улыбнуться, но это не получилось. – А ведь я действительно ничего не мог предотвратить. Я должен был помешать встрече Сомервилля с этим Пламкеттом… Конечно, Пламкетт мог каким-то образом проникнуть сюда… кусты густые, а Хиггс и я, мы всего лишь люди. Если Пламкетт пробрался сюда, убил старика и похитил деньги, – он зажмурился, – как я посмотрю в лицо этой девушке? Она верила мне…

– Ни Пламкетт, ни кто-нибудь иной не мог проникнуть в Мандалай-хауз или в парк поместья…

В голосе Паркера звучала такая твердая уверенность, что Джо быстро поднял голову и с удивлением посмотрел на него.

– Откуда ты знаешь?

– Вчера вечером, после телефонного разговора с Хиггсом, я принял меры чрезвычайной предосторожности. Был установлен надзор за всеми пристанями, занимающимися сдачей в прокат лодок и яхт, и мои люди получили приказ мгновенно передавать сведения обо всех, пытающихся отправиться сюда водным путем. Кроме того, со вчерашнего вечера вся территория поместья окружена наблюдательным кордоном. Ворота поместья сегодня переступили только молочник, мальчик из пекарни и мясник. За фургоном мясника издали велось неусыпное наблюдение, более того, под каким-то благовидным предлогом он был осмотрен, когда вновь появился на шоссе. Я сам прибыл в городок в шесть утра и лично следил за всем.

– Хиггс сказал мне, что говорил с тобой по телефону, – проворчал Алекс. – Что ты в Лондоне… Почему ты поступил так, Бен?

– Я не был в Лондоне, а сержант Хиггс получал от меня приказы и точно их исполнял, так что ты не можешь иметь к нему претензии, ибо это я позволил себе столь невинный обман… А почему я так поступил? – Паркер секунду помолчал. – Я не хотел мешать тебе. Но я считал, что кордон из моих людей вокруг Мандалай-хауз и мое присутствие поблизости не могут в чем-то помешать тебе. А в случае непредвиденных осложнений я мог бы тебе очень пригодиться. Как оказалось, частично я был прав. Теперь я прошу тебя рассказать все, что тебе известно…

И Джо кратко поведал Паркеру все, что знал сам. Когда он кончил, Паркер тихо присвистнул сквозь зубы.

– Значит, это он сам писал письма! Теперь понимаю… У тебя не было ни малейших оснований предполагать, что Сомервиллю что-то угрожает, раз Пламкетт не объявился. А он ни лодки не нанимал, ни пешком, по суше, не пришел в Мандалай-хауз. И все-таки генерал погиб… Может быть, все же самоубийство? Его шантажировали, все его жизненные достижения могли обратиться в пух и прах. Он был очень стар и понимал, что жить ему осталось немного. Он мог выбрать самоубийство как лучшее решение.

– И отказался от своего плана обезвреживания Пламкетта прежде, чем произошла встреча, результаты которой он с такой «оптимальной точностью» разработал? – Джо покачал головой. – К тому же никто не слышал выстрела! И глушитель не обнаружен. Кроме того, я хочу знать, где деньги? С восьми часов утра здесь была пачка банкнот, если верить свидетельству Чанды, а у меня нет причин ставить под сомнение его слова. Если мы не найдем деньги… – Джо замолчал.

– Это будет означать, что генерал Сомервилль не совершил самоубийство, а был убит, и деньги украли.

Алекс кивнул головой и открыл рот, словно желая подтвердить последние слова друга, но ничего не сказал. Лишь спустя некоторое время он тихо заметил:

– Не обязательно, Бен… Можно, к сожалению, представить себе сто различных комбинаций: например, генерал отдал деньги Мерил, когда та была здесь с фотографиями, а потом совершил самоубийство. Есть еще промежуток минут в пятнадцать – с 8.20 до 8.35, когда Чанда уже проводил Сомервилля в павильон и вернулся домой, а я еще сидел за столом. Хиггс в это время наблюдал за пастбищем. Генерал был один в павильоне. Он мог кому-то отдать эти деньги. Конечно, весьма сомнительно, но абсолютно исключить и это предположение нельзя, коль скоро денег нет. Их точно нет?

– Мои люди просмотрели каждый клочок бумаги, вообще все… – Паркер слегка пожал плечами. – Но я знаю, что тем не менее ты сам будешь проверять. – Он вздохнул. – Хотелось бы мне, чтобы это было самоубийство…

– Не больше, чем мне, – Алекс внимательно осматривал павильон. – Но он был жив в те пятнадцать минут, о которых я упоминал, потому что я видел его живого около девяти часов. Он двигался. Его видел также Джоветт, поскольку мы с ним были вместе. Потом я все время был на таком расстоянии, что обязательно услышал бы выстрел. Кроме одной минуты, когда я заглянул в библиотеку. Там я заметил профессора Снайдера. Было девять пятнадцать. Знаю точно, потому что посмотрел на часы. Но в это время на месте уже должен был находиться Хиггс. Где он?

– Я отправил его выспаться, он едва стоит на ногах, разбудить?

– Нет. Пока не надо. Мы еще ничего не знаем, у нас нет результатов вскрытия, нет данных об оружии… Где этот револьвер?

– В эту минуту едет на баллистическую экспертизу. Но, вероятно, эксперты будут ждать, пока не извлекут пулю. Думаю, протокол будет готов к вечеру. Я хочу задать тебе один вопрос, Джо.

– Слушаю? – Алекс стал опять озираться по сторонам, не трогаясь с места.

– Ты был здесь и утверждаешь, что Сомервилль не мог быть застрелен и сам не мог застрелиться до начала грозы. Позднее кто-то из вас, ты или Хиггс, обязательно слышали бы выстрел, если не был использован глушитель. Тогда вывод один: он застрелился, когда началась гроза, прямо перед вашим приходом. Шум и грохот были страшные. До сих пор море очень беспокойное, представляю, что тут делалось, когда завывал ветер, лил дождь и грохотал гром. Вы не услышали бы даже пушечный выстрел. В таком случае все бы сходилось. Самоубийство.

– А банкноты? – Алекс подошел к столику, выдвинул один ящик, второй… Бумаги, заметки, написанные четким, хотя и чуть дрожащим почерком. Коробочка цветных, идеально отточенных карандашей, бутылка чернил. Непроизвольно Джо посмотрел на поверхность стола: слева несколько книг, в середине – страница рукописи, наполовину исписанная. Сверху номер страницы – 334, ниже текст: «Глава девятая», а потом заголовок: «О некоторых грубых ошибках в периодизации металлической скульптуры школ Гуптов и Пала, допущенных в последнее время».

И еще ниже под заголовком:

«Казалось бы, что к столь сложной и изобилующей западнями проблематике, каковой является ранняя металлическая пластика Индии, следовало бы подходить с величайшей осторожностью и формулировать окончательное суждение лишь тогда, когда ученый получит неопровержимые доказательства того, к какому периоду, какой школе и какой мастерской он может отнести изучаемое им произведение искусства. Доказательства бывают разными: записанная на бумаге точная история данного произведения, что имеет место сравнительно редко, но является, как правило, неоспоримым доказательством, особенно если к тому же это скульптурное произведение никогда не покидало тот храм или дворец, где оно было первоначально установлено, или если письменные источники сообщают нам историю его перемещения. Вторым доказательством является совокупность особенностей, характерных для данной мастерской, территории или эпохи, то есть все то, что мы можем увидеть невооруженным глазом, а также технические особенности, или то… что я пишу?.. Об этом ниже, ведь здесь попросту хаос… Ученый, не исследовавший совокупность обеих групп особенностей, но желающий высказать свое… нет… нет… не то… не так… Итак, ученый, который пользуется только общими выводами, не давая себе труд исследовать все взаимосвязи систем характерных особенностей… Об этом ниже, здесь же сразу о нем: В качестве примера грубой ошибки, которая произошла вследствие недостаточного понимания важности обеих групп особенностей ученым-исследователем, может послужить бронзовая скульптура снежного человека… нет, не могу…»

Здесь, почти в конце листа, рукопись обрывалась. Джо взял лист и минуту с удивлением всматривался в него.