Текст книги "Солдат Сидона"

Автор книги: Джин Родман Вулф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

18

ОБЕЗЬЯНА

ЛЮБИМИЦА целителя захотела проститься с нами, когда Тотмактеф, Урей и я пошли на рынок, чтобы купить вино для Мит-сер'у. Она встала на задние лапы и замахала передними, и мне это показалось злым предзнаменованием. Если бы такие глаза были у человека, я бы предположил, что это плохой человек.

Чаниу приказал нам купить хорошего вина, и принести Мит-сер'у самую чистую воду. Все из-за раны, которую она получила ночью в гостинице. Я не помню ни гостиницы, ни леопарда, но знаю, что рассказал об этом Чаниу. Я прочитал этот свиток, и все, что я ему рассказал, написано здесь.

Когда мы ушли с корабля, и набережная и склады остались позади, Тотмактеф уверил меня, что Муслак не отплывет без меня, и в любом случае Чаниу не позволит ему уплыть без нас.

Первое, что мы сделали, – купили мне новую головную повязку. Моя голова выбрита наголо, наверно против насекомых, и Тотмактеф сказал, что, если я не покрою ее, меня посчитают жрецом. У меня большая голова, но продавец позвал жену и она очень быстро сшила повязку по моему размеру. Она сделала ее из толстой хлопковой материи с синими полосами. Она предохранит от солнца мою голову и защитит плечи. Мне она очень понравилась, и я заплатил для вторую, для Урея, чью лысую голову легко, по ошибке, принять за выбритую.

Тотмактеф и я поговорили о нашем поручении. Он сказал, что нам требуется скорее вода, чем вино. Одного кувшина вина вполне достаточно, но нужно будет взять пять кувшинов с водой. Мы наняли осла с переметными сумками и купили пять больших кувшинов для воды, дешево и без всяких проблем. Женщина, которая продала их нам, сказала, что в ста шагах от нее есть лавка, в которой продают лучшее вино в Кемете, которое привозят из Эллады.

Мы пришли туда и представились торговцу, которого зовут Агафокл. – Мы говорили вчера, – сказал он мне. – Ты был с красивой молодой девушкой, помнишь? Я еще сказал тебе, почему мы называем этот полис Тысячевратные Фивы. Ты ответил мне, что только что приплыл в Уасет, и собираешься на юг.

Я не помнил, но вовремя вспомнил, что прочитал об этом в свитке и сказал, что помню.

– Я видел тебя еще раньше. – Он забарабанил по своей груди пальцами, похоже он всегда так делает, когда озадачен. – Вот почему я подошел к тебе и заговорил. Но я не могу вспомнить, где это было.

– И я тоже, – сказал я. – Меня зовут Латро. Это поможет?

Как только он услышал мое имя, его глаза слегка расширились, но он сказал: – Нет… Не помню. Хотя был какой-то Латро на играх год назад. Так я слышал. Я не был там, хотя очень хотел поехать. Говорят, он победил в панкратионе. Ужасающий боец.

– Латро возглавляет наш отряд, – объяснил Тотмактеф. – Я знаю, что он замечательный боец, но, безусловно, не задира.

– Отряд?

– Конечно. В Уавате нам потребуются воины.

– Я бы сказал, что один у вас точно есть. – Агафокл опять побарабанил пальцами по груди. – Дома… Я готов поклясться… Тот Лакро, что выиграл панкратион, он был вольноотпущенником Павсания. Это не тот же самый человек?

Тотмактеф покачал головой. – Латро – воин Сидона. Ты, скорее всего, знаешь больше меня о портах Страны Пурпура, но, насколько я понимаю, этот город подчиняется Великому Царю. (Для меня все это было новым, но я не сомневался, что это правда. Потом я спросил Тотмактефа, от кого он столько узнал обо мне, и он сказал, что от Муслака.)

– Ты не он? – спросил Агафокл.

Я сказал, что нет, если этот Павсаний, которого он упомянул, не царь Сидона.

– Нет, он князь Веревки, – сказал Агафокл, странно поглядев на меня. – Он очень знаменит.

Я пожал плечами, и мой раб Урей выступил вперед и стал объяснять, что мы пришли купить самое лучшее в Кемете вино. Он выпалил все это на том языке, на котором здесь говорят все.

– Совершенно точно, – добавил Тотмактеф, – и мы не купим ни кувшина, пока не попробуем его.

– И я вам не продам такой кувшин, – объявил Агафокл, – но я должен увидеть ваши деньги, прежде чем вы попробуете мое вино.

Я показал ему несколько серебряных и золотых монет из моего кошеля.

Он улыбнулся и дал нам красиво разрисованный кувшин. – Это самый лучший из всего того, что я привез из последней поездки. Виноград вырос в собственном имении Кимона, на южной стороне холмов. Вы не поверите, но это чистая правда и ваше нёбо это почувствует. Хотите попробовать?

Мы сказали, что хотим, и он принес крошечные бокалы. Вино действительно оказалось великолепным, согревающим душу и благоухающим, сухим, но не кислым. Мы спросили цену. которая оказалась высокой, но не заоблачной. Тотмактеф предложил добавить еще немного и купить два кувшина, и, в конце концов, ударили по рукам. Я заплатил.

– Теперь нам нужна вода, – сказал Тотмактеф. – Но не обычная, а самая чистая из той, которую можно достать.

– Я знаю самую лучшую в Кемете, – уверил нас Агафокл. Он оставил лавку на своего помощника и взял нас собой, сказав, что мы никогда не найдем дома Чартхи без проводника.

Этот дом. со множеством флигелей и двориков, находится не очень близко от города и окружен стеной, которая по меньшей мере втрое выше стен большинства ферм. После дюжин переговоров и повторяющихся объяснений, привратник пошел переговорить с каким-то высокопоставленным слугой, оставив нас четверых (и мальчишку, погонщика осла) в компании попрошаек, осаждавших ворота, и двух диких псов, чьи цепи разрешали им напасть на любого, кто подойдет слишком близко.

Наконец нас, то есть Агафокла, Тотмактефа и меня, допустили к Чартхи, который, развалясь в тени, наблюдал за двоими детьми, играющими среди фонтанов, цветов и виноградных лоз. Агафокл объяснил, что мы иностранцы, плывущие на юг, и они обменялись взглядами.

– Рад приветствовать вас в своем доме, – сказал нам Чартхи, – и я готов вам дать столько воды, сколько унесет дюжина ослов. У меня самый лучший колодец во всем мире, как и сказал вам мой друг Агафокл. Но я не буду уважать сам себя, если вы не испытаете на себе мое гостеприимство. Вы долго плыли и долго шли, а день сегодня очень жаркий. Не хотите ли попробовать мои финики и фиги, а в чаши налить что-нибудь покрепче воды?

Мы поблагодарили его, и он привел нас к большому столу в другой части сада. – Мой друг сказал, что вы поплывете в Уават, – сказал Чартхи, когда стол украсило множество блюд. – Если вы плывете с тайной целью, я не обижусь. Но если нет, может быть я в состоянии помочь вам. Есть что-нибудь, о чем мы могли бы поговорить?

– Нет, цель нашего путешествия не тайна, – сказал ему Тотмактеф, – хотя мы и выполняем приказ сатрапа. Он послал моего господина, корабль и девять солдат для того, что мы сообщили ему о положении на южной границе Кемета.

– Я встречал этого достойного князя, – сказал Чартхи, – и он должен хорошо помнить наш город. Он был здесь несколько раз.

– Мы поплывем еще дальше на юг, – объяснил Тотмактеф. – Дальше, чем ваш город, даже дальше, чем Уават.

– А! В Ям?

– Еще дальше, – сказал Тотмактеф.

– Тогда вы действительно отважные люди, и я хорошо понимаю, почему мой друг Агафокл привел вас ко мне. – На этот раз не было и намека на улыбку, и я на мгновение решил, что Чартхи сейчас заплачет. – Мой старший сын, мой дорогой Камес, исчез в этой стране. Что вы знаете о золотых копях?

Глаза Тотмактефа стали как тарелки. Быть может и мои тоже. – Ничего, – сказал он. – Или очень мало. Я знаю, что у древних фараонов они были. Говорят, что они давно истощились.

– Да, – прошептал Чартхи, – так о них говорят, действительно. Но верно ли это? Кто их видел?

– Не я, – сказал Агафокл.

– И не я. Эллины, люди из страны нашего друга, знают о добыче золота и серебра намного больше, чем наши предки. Агафокл, у тебя есть серебро?

– Нет, но мой город, Афины, владеет богатыми серебряными копями. Нет такой страны в этом мире, где не уважали бы нашу серебряную сову.

Чартхи обратился ко мне. – Латро, а ты сам эллин?

Я пожал плечами, но когда Агафокл обратился ко мне на языке эллинов, я ответил ему на том же языке и обнаружил, что знаю его лучше, чем язык Кемета.

– По моему нет, – сказал Агафокл Чартхи. – Он совершенно точно не из Веревки, потому что не растягивает "а", как жители Молчаливой Страны. Скорее он говорит как человек из моего родного города, но не сомневаюсь, что он родился в другом месте.

– И мы тоже, – сказал Тотмактеф. – Он наемник на службе Сидона, как я и говорил тебе. Царь Сидона служит Великому Царю, поэтому никакой эллин не будет служит Сидону.

Агафокл улыбнулся и откинулся на спинку своего сидения. – Не будь так уверен в этом, Святой Тотмактеф. Великий Царь завоюет Элладу, как уже завоевал Кемет. Если даже могущественная империя не выстояла против него, можешь ли ты представить себе, что это сделают наши вечно ссорящиеся города?

– Нет, не могу, – сказал ему Тотмактеф, – но твои эллины устоят.

Агафокл потряс головой. – Не все их нас такие дураки. Я говорю, почему бы не сдаться без боя, как это сделало так много стран и городов? Неужели кто-нибудь из вас объявит меня предателем за эти слова? За то, что я хочу спасти жизни тысяч моих сограждан?

– Не я, – сказал Тотмактеф.

– И не я, – сказал Чартхи, – но я хочу задать простой вопрос, на который хочу получить простой ответ, если ты хочешь чтобы тебя, как раньше, с радостью встречали в моем доме. Если копи действительно будут найдены, и окажутся достаточно богатыми, сообщишь ли ты об этом сатрапу, и немедленно?

– Конечно, – ответил Агафокл. – Но ты спросил не того. Задай свой вопрос вот им.

– Нет необходимости. – Чартхи снял с свою головную повязку и бросил ее слуге, который стремительно бросился вперед, поймал ее и опять отдал хозяину. – Я обнажил голову перед вами и перед Богом Справедливости. Я открою вам все.

– Большая честь, – прошептал Тотмактеф, и мы с Агафоклом кивнули.

– У меня есть карта. Вы знаете, что это такое?

Тотмактеф знал, Агафокл нет. Я вообще не знал этого слова и промолчал.

– Это картина местности, какой ее мог бы видеть парящий над землей хищник, – объяснил Чартхи и пошел за ней.

Когда он ушел, я вслух удивился, что он не послал слугу.

– Она спрятана, можешь быть уверен, – сказал мне Агафокл на языке эллинов. Как только он узнал, что я понимаю его, он стал часто говорить на нем. Тотмактеф не сказал ничего и казался очень удивленным, но я верю, что он понимает больше, чем думает Агафокл.

Когда Чартхи вернулся, он отослал слуг и развернул карту. – Вот эта линия – река, – сказал он, – текущая на юг. Этот маленький квадрат – город Нехен, а этот – южный город, Абу. Здесь заканчивается Кемет.

Агафокл спросил, где на карте Уасет, и Чартхи объяснил, что он выше самого верхнего края карты. – Копи вот здесь, – сказал он и нарисовал на карте круг указательным пальцем.

– Я все забываю, – сказал я. – Это мой недостаток, вроде заикания. Я сожалею, но не могу ничего поделать. И тем не менее мне кажется, что бывают страны меньше, чем круг, который ты нарисовал нам.

– Намного меньше, – сказал Агафокл. – Сколько дней потребовалось бы, чтобы проехать его насквозь мне в повозке с парой хороших коней?

– Три или четыре, насколько я могу судить, – ответил Чартхи. – Это долгая дорога, даже если ты сможешь найти воду для лошадей. И намного больше времени потребуется, чтобы исследовать всю область. Год, или даже больше.

– Там красная земля? – спросил Тотмактеф.

Чартхи пожал плечами. – Не знаю, я никогда не был там. Быть может часть или вся. Скорее всего там сейчас пастбища. Меджаи, с которыми я говорил, сказали мне, что там много хорошей травы.

– Они знают, где были эти копи?

Чартхи опять пожал плечами. – Мне они сказали, что не знают. По моему царь нехасу и его советники знают, где были некоторые из них, и пытаются сами добывать золото. Но я сомневаюсь, что они знают, где находятся все шахты.

Тут заговорил Тотмактеф. – Латро и я благодарны тебе за гостеприимство и информацию. Если ты разрешишь нам наполнить кувшины твоей великолепной водой, то мы больше не будем тревожить тебя.

Чартхи вздохнул. – Значит вы не хотите искать копи. Я не вправе осуждать вас.

– Да, не хотим. У нас нет года в запасе, Благородный Чартхи, и даже полугода. Но если мы повстречаем твоего благородного сына, мы поможем ему всеми способами, если это не помешает нам выполнить возложенную на нас миссию. Но я не обещаю тебе, что мы будем искать его, или эти копи.

– Я не могу осуждать вас, – потерянно повторил Чартхи. – Но не могу ли я попросить у вас в обмен на мою воду одну услугу? Совсем маленькую услугу, и такую, которую вам будет очень легко исполнить.

– Конечно. Мы будем счастливы помочь тебе, – сказал Тотмактеф.

– Тогда, наполнив кувшины, вернитесь ко мне.

Конечно мы так и сделали. И сейчас у нас на борту Агафокл со второй картой, на которой показано точное положение больше дюжины шахт. Он и Тотмактеф разговаривают с Чаниу. Я уверен, что он поплывет с нами, как того хочет Чартхи.

Я смешал вино с водой для Мит-сер'у, как мне сказал Чаниу. Великолепная вода и великолепное вино, Мит-сер'у выпила большую чашу и повеселела, пропела свою любимую песню и даже станцевала. Сейчас она спит. Я передвигаю ее так, чтобы она всегда была в тени.

КОГДА я смешивал вино и воду для Мит-сер'у, пришла обезьянка. Сейчас она сидит у меня на плече и что-то щебечет, пока я пишу. Когда я скатал свиток, она неожиданно прошептала: – Ты не видел моего хозяина? – Я ее прогнал, и еще побил бы, если б смог. Это совсем не невинное животное. Я его боюсь.

19

БОГ ЦЕЛИТЕЛЯ

ВЕЛИКИЙ бог юга хочет говорить со мной. Так сказал мне целитель, и, наверно, это правда. Я и мои солдаты фехтовали деревянными палками, которые нашел нам капитан. Палок было только четыре, так что одновременно заниматься могли только двое.

Об этом упражнении мне рассказал Аахмес. Таким образом тренируют солдат в войсках Кемета. Одну палку привязывают к левому предплечью. Это "щит". Палка в правой руке – это "меч". Кончиком колоть запрещено – слишком опасно. Я сразился с каждым, начав с солдат Кемета. Они делали это раньше, и, по моему, лучше всего, чтобы трое из Парса увидели пять раз, как это делается, прежде чем пробовать самим. Аахмес хотел сражаться последним. Я поставил его последним среди солдат Кемета, но не самым последним, как хотел он.

У Мит-сер'у болит голова. Но она не придает этому значения и говорит, что у нее всегда по утрам болит голова. Я попросил Урея смешать для нее вино с водой, а Нехт-нефрет уговорила ее немного выпить. И еще я разрешил каждому солдату выпить по кружке после того, как они сражались.

Когда сражаешься с врагом, держащим настоящий щит, всегда стараешься заставить его этот щит поднять, так что он становится как слепой. В игре с палками это сделать намного труднее, и, может быть, это хорошо. Я не уверен.

Все люди из Кемета сражались хорошо, особенно когда увидели, что я не смягчаю удары. Уро сражался первым и почти победил меня. Я думал, что он умеет меньше, чем на самом деле, и стремился не обескураживать его. Быть может он тоже не хотел ставить меня в неприятное положение, и какое-то время мы просто играли. Потом он взялся за меня по-настоящему и чуть не победил. Тогда я ударил его в голову и бросил на палубу.

Мит-сер'у радостно зааплодировала.

Я не знаю, почему так сильно люблю ее, возможно из-за ее болезни. Она и Муслак рассказали мне о ней, а Урей подтвердил. Она принесла свиток. Я уже совершенно не помню дом Чартхи и его сад, о котором прочитал прежде, чем начать писать; но я спросил целителя и он говорит, что забывает голова. Голова – дом разума, а сердце – дом чувств, и оно бьется, когда мы движемся. Мое сердце никогда не забудет радости Мит-сер'у.

После чего я сражался со всеми, один за другим. Аахмес оказался лучшим, и даже единственным, кто сражался лучше Уро. Он выше меня – большое преимущество для этой игры. Наконец я поставил ему подножку, опрокинул на землю и сделал вид, что отрубаю ему голову.

Люди из Парса знают намного меньше. Они смотрели мне в лицо, не на палку, и палка наказала из за это. Мы еще пофехтуем как следует, когда их порезы подживут.

Целитель глядел на нас, как и капитан. Ни один из них не захотел поучаствовать. Когда мы закончили сражаться и смыли с себя пот, он отвел меня в сторону и спросил: – Есть ли на борту кто-нибудь, с кем бы ты побоялся сразиться этими палками?

Я сказал, что нет, потому что тот, кто боится, что его побьют во время занятий, никогда ничему не научится.

– А если бы мечи были настоящими?

Его вопрос заставил меня задуматься. Наконец я сказал. – Мой раб Урей.

Он улыбнулся. – Мало кто боится своих рабов.

– Возможно, – пожал плечами я. – Я хотел освободить его?

– Не знаю.

– Тогда сегодня я хочу сказать ему, что он свободен, – сказал я.

– В таком случае ты уже делал это, – сказал мне целитель. – Если ты так хочешь освободить его, значит ты уже предлагал ему свободу, раньше.

Я сказал, что спрошу его, и добавил, что сегодня узнал кое-что новое о себе самом.

– Но не потому, что я обучил тебя, – сказал он. – Тех, кто учит, ненавидят.

– Ты хочешь сказать, что мои солдаты будут ненавидеть меня после сегодняшнего урока?

– Нет, они и раньше ненавидели тебя, – сказал целитель.

Я не поверил, но промолчал.

– Я сам не учу никого, потому что знаю, что как только мои ученики станут сильнее, они убьют меня. Я советую тебе идти той же дорогой.

– Так что ты не учишь меня.

Он улыбнулся и покачал головой.

– Мои люди последуют за мной в битве, – сказал я. – Увидишь.

– Конечно последуют. Они знают, что ты великолепный воин. Но там, где не будет опасности, опасность придет от них.

Я поблагодарил его за предостережение и сказал, что попрошу Урея напоминать мне об этом.

– А кто предостережет тебя от него?

Я немного подумал и сказал: – Ты, или Мит-сер'у.

Целитель захихикал, неприятно напомнив болтовню его обезьянки. – Потом ты скажешь, что мы должны предостерегать друг друга от самих себя.

– Я уверен, что, если это будет необходимо, ты так и сделаешь. – Я повернулся, чтобы идти.

Он остановил меня. – Все это не то, что я хотел тебе сказать. Красный хочет поговорить с тобой. Когда мы встретились, я пообещал тебе, что однажды приведу тебя в его храм. Ты, конечно, давно забыл наш разговор, но ты можешь прочитать о нем в свитке, который носишь с собой.

Я признался, что ничего не помню об этом, и спросил, кто такой Красный.

– У него много имен.

Обезьянка целителя с криком спрыгнула с шеи ему на плечо, но он не обратил внимание ни на нее, ни на шум.

– Ты и я можем называть его Сет. Я – один из его жрецов.

– Он бог?

Целитель кивнул. – Бог Пустыни и Темный Бог, бог ночи и бог бури, сын Небесного Свода. Сегодня ночью, когда все будут спать, приходи сюда, на нос, и жди его прихода. Если до восхода солнца он не появится, он вообще не появится.

Был уже вечер, когда целитель сказал мне это. Вскоре мы причалили около города. Я ел с капитаном, которого зовут Муслак, и его женой, Нехт-нефрет. Я купив всем пива, и Мит-сер'у выпила его больше, чем Муслак. Пока она не уснула, я лежал около нее на крыше нашей гостиницы, а потом отправился на корабль.

Как только Муслак ушел с корабля, все матросы тут же уснули. Я ждал, наполовину спящий, наполненный пивом и ячменными пирогами, пока моего плеча не коснулась чья-то рука. Я быстро обернулся.

Это была женщина, высокая и красивая. Она улыбнулась мне и подняла руки, показывая, что у нее нет оружия. – Я Сабра, твой друг, – сказала она. – Латро, неужели ты оставил Мит-сер'у одну?

Я кивнул.

– Будем надеяться, что никакое зло не нападет на нее. Могу ли я спросить, почему ты здесь?

Я сказал, что целитель сказал мне ждать здесь Красного.

Она положила свою руку на мою, ее рука была холодной и твердой. – Если он появится, Латро, ты должен убедиться, что он действительно Красный.

Я засыпал и просыпался, опять засыпал и опять просыпался. Много раз я ходил из одного конца корабля в другой, садился и засыпал.

Наконец ко мне присоединился человек, которого я не знал. Он выглядел очень усталым, и я решил, что он хочет спать. Я немного поговорил с ним, потому что не хотел опять заснуть, но язык у меня едва ворочался. Я сказал, что, похоже, этим вечером он плохо отдохнул в гостинице.

– О, да! – Он засмеялся так, как смеются над своими неудачами, и это мне понравилось. – Я заплатил за место на крыше. И тут меня разбудила женщина – а было уже очень поздно – и предложила лечь с ней. Одна из женщин Речной страны. – Он протянул руку, ладонью вверх. – Ты понимаешь.

Я сказал, что понимаю, потому что он все ясно объяснил.

– Я спросил сколько, и она ответила, что она сделает все, что я пожелаю, за ту сумму, которую я захочу ей дать. Как и любой дурак, я сказал, хорошо, договорились. Ее голова была выбрита, так что она не какая-нибудь нищенка. Но у нее не было парика, и я удивился. – Смеясь над собственной глупостью, он потряс головой. – Я думал, что знаю людей. И получил хороший урок.

Я приказал ей лечь, сам лег рядом и на варварском языке этой страны объяснил, насколько мог, те несколько вещей, которые я хотел, чтобы она сделала. Она не так хорошо говорила на нашем языке, как ты, но знала несколько слов, вроде тех, которые произносят на Башенном Холме. В общем мы замечательно поняли друг друга.

– Процесс начался, и уже начал становиться интересным, когда я посмотрел вверх и увидел другую женщину, с ножом в руке. Я не мог видеть ее лицо, но лунный свет блеснул на ее ноже, и это было все, что мне было нужно знать. Я закричал, местная женщина, которая сидела на мне, откатилась в сторону, и вторая женщина прыгнула на нас. Она промахнулась мимо меня, и ударила ту женщину, которая лежала рядом со мной – прямо по обеим бедрам.

Он вздохнул и какое-то время молчал; я не выдержал и спросил, что было дальше.

– Ты не поверишь, но я полагаю, что ты все забудешь, так что это не имеет значения. Эта женщина вытерла нож о свое лицо. – Он показал как, сначала о левую щеку, потом о правую. – Ты когда-нибудь слышал о том, кто так делает?

Я сказал, что не знаю.

– Ну, а я нет, но это еще не конец. Какой-то мужчина схватил эту женщину и начал угрожать ей. У него голос, как у змеи. Я как раз пытался встать на ноги, и едва не умер, только услышав этот голос. Но и это еще не все. Потом произошло много такого, во что ты не поверишь.

– Пока я верю всему, что ты сказал, – ответил я, – и я даже знаю, кто этот мужчина.

– Отлично, слушай. Заревел лев. Во всяком случае звук был очень похож. Я оглянулся и увидел человека в маске, голова собаки или что-то в этом роде. С ним был кот. Большой, даже очень большой, но не думаю, что это был настоящий лев. У женщины, с которой я лежал, началась настоящая истерика, а мужчина, который держал другую, с ножом, отпустил ее и распростерся на крыше. – Он опять вздохнул.

– А что произошло потом?

Он начал было говорить, но замолчал и, наконец, сказал: – Латро, у тебя еще осталось вино?

Мы поглядели в кувшинах, в которых Урей смешивал вино для Мит-сер'у, но там было пусто.

– Я продаю вино, – сказал он, – а теперь, когда я хочу немного для меня, ничего нет. Я думаю, что отсюда до моей лавки идти пешком не меньше недели.

Я спросил, где его лавка, и он сказал, что не на этом рынке. Мы причалили поздно вечером, и я не ходил здесь на рынок.

Он спросил, не хочу ли я лечь и уснуть. Я ответил, что нет, потому что кое-кто обещал придти и встретиться со мной здесь. Он сказал, что тоже не хочет спать, и он все еще боится спать один. Женщина с ножом спрыгнула с крыши, сказал он. Человек в маске махнул рукой и она прыгнула, хотя там был четыре этажа. Потом мы посидели и еще поговорили, хотя я был уверен, что бог целителя не придет, пока я не один. Этого человека зовут Агафокл, он из Эллады. Он старше Муслака, у него тихий голос. По-моему он ищет способы понравиться мне. Я думаю, что лучше всего не доверять ему.

Бог целителя так и не пришел, но появился сам целитель, с лицом, перекошенным от горя. Не говоря ни слова он отправился в трюм, как если бы собирался спать, но скоро вышел оттуда, неся в руках большой ящик. Видя, что он хочет вынести его с корабля, я сказал, что он не может так поступать. Он сказал, что ящик – его собственность, и на нем это написано. Целитель показал нам надпись, но никто из нас не сумел ее прочитать. Агафокл мудро сказал, что если это его, то он должен знать, что в нем находится. Тогда целитель сказал, что ящик пуст и открыл его. Он объяснил, что там было его имущество, но он оставил его на берегу, и теперь хочет положить его обратно в ящик, чтобы принести на корабль. Мы разрешили ему сделать это.

Он скоро вернулся, неся лампу, которой освещал дорогу двум людям Кемета, крестьянам (как сказал мне Агафокл), потому что их головы не были выбриты. Я спустился в трюм и принял ящик, который они спустили через люк, чтобы они не смогли ничего украсть. Он был такой тяжелый, что я удивился и решил посмотреть, что внутри. Люди говорят, что я быстро забываю, но я еще не успел забыть, что целитель очень легко снял крышку. Я сделал то же самое, и увидел внутри покореженную фигуру из воска. Обе руки были сломаны, лицо разбито. Я хотел было спросить целителя, кто это сделал и почему; но, вместо этого, просто закрыл крышку и спросил целителя, хочет ли он, чтобы я поставил его вглубь. Он сказал, чтобы я оставил ящик там, где он стоит, и только поставил на него лампу. Я предупредил его об опасности пожара, и вернулся на палубу.

Я теперь я напишу очень странную вещь. Это чистая правда, кто бы что не подумал, если в будущем будет читать этот свиток. У крышки ящика целителя есть две ручки, но не снаружи, как обычно, а внутри. И восковые руки схватили эти ручки.

Встало солнце, я уже написал все, что знаю, и – клянусь! – в моих словах нет ничего, кроме правды. Сейчас я постараюсь уснуть. Я бодрствовал всю ночь.