Текст книги "Солдат Сидона"

Автор книги: Джин Родман Вулф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

24

АГАФОКЛ

НА КОРАБЛЬ пришел эллин. Мит-сер'у говорит, что он был с нами и раньше. Он ей не нравится и она жалуется, что он все время глазеет на нее. Как и моряки и мои солдаты, но Мит-сер'у остается в нашей палатке, что этот эллин ее не видел.

Мы разбили лагерь рядом с городом из обожженных кирпичей, стоящим недалеко от реки. У его жителей такая же темная кожа, как у Алалы. Я спросил, есть ли у них храм Красного Бога, потому что прочитал в свитке как о нем говорил человек, державший в руке огонь. У них нет. Только обратная сторона ладоней Алалы по настоящему черная; так и у этих людей. В свитке написано, что ладонь того, кто держал огонь, была черна везде.

Эллин долго говорил с Сахусетом. Хотел бы я знать о чем, но они сидели перед палаткой Сахусета и замолкали, когда кто-нибудь подходил поближе.

Я НЕ в состоянии хорошо писать. Слишком много выпил. И все-таки я должен записать то, что видел. Мит-сер'у и я вернулись в палатку очень поздно. Если бы не моя рука, она бы упала. Перед палаткой Сахусета сидел павиан. Он ел обезьянку, очень быстро, и, как собака, трещал ее костями. Я постарался, чтобы Мит-сер'у этого не видела. Я пишу около нашего огня.

УЖЕ все готово, но мы до сих не отчалили и совещаемся с тени паруса, который моряки растянули на шестах. Чаниу не хочет, чтобы Мит-сер'у сидела с нами, но я обычно рассказываю ей кое-что из того, что было сказано, и, как мне кажется, Нехт-нефрет рассказывает все. Нехт-нефрет здесь, потому что Тотмактеф в деревне, и Алала не хочет сидеть с нами одна, без другой женщины. Мит-сер'у осталась в нашей палатке. Поэтому капитан позвал Нехт-нефрет. Алала улыбнулась и сейчас они сидят рядом.

– Мы все можем стать богатыми и уважаемыми людьми, – сказал Агафокл. – Кое-кто из вас уже и так знают об этом. Сахусет знает все и полностью согласен со мной.

Сахусет кивнул.

– Сатрап послал Сахусета, чтобы он представлял народ этой страны – большинство из вас это знает. Знает это и Благородный Чаниу. Он представляет самого сатрапа, как вы все знаете. Прежде, чем принять решение, он хочет услышать ваши советы, потому что хочет учесть все возможные обстоятельства.

Первым заговорил капитан: – Нам нечего сказать, пока мы не узнаем, о чем идет речь.

Агафокл кивнул. – Я один из вас, если вы примете меня в свою компанию, но меня послал не сатрап, а мой друг Чартхи, который принадлежит к одному из самых благородных семейств Кемета. Его сын, Камес, отправился на поиски копей фараона и не вернулся. Чартхи пообещал вознаградить меня, если я найду его. Я не собираюсь это скрывать. Если бы не богатое вознаграждение, я бы вообще не пошел на юг.

– Ты хочешь разделить его с нами? – спросила Нехт-нефрет. – Неужели оно так велико?

Агафокл покачал головой. – Нет. Я собираюсь заработать его и сохранить для себя, но я вижу и возможность более богатого вознаграждения. Большая его часть пойдет, конечно, Благородному Чаниу, но и нам останется достаточно много. Я хочу потребовать свою долю, но не буду завидовать вашим. Много лет назад у фараонов были золотые копи в пустыне к западу от Великой Реки. Все знают, что они там и остались, и многие путешествовали в эту страну, чтобы увидеть их. Есть и другие копи, на востоке, дальше от реки. Кто-нибудь видел их?

– Я слышал о них, – сказал Кха, – слухи ходят, по меньшей мере. Говорят, что они полностью истощены.

– Кто говорит?

Кха пожал плечами. – Это то, что я слышал.

– Царь Сиаспиг показывает истощенные копи, лежащие рядом с рекой, – сказал Сахусет, – тем, кто спрашивает о копях. И никто в Уавате не говорит о восточных копях. Слишком опасно.

– Я боюсь не Царя Сиаспига, – прошептала Алала, – но моего мужа. Без его разрешения я не буду говорить о таких вещах.

Многие еще говорили, но ничего важного, пока не вернулся Тотмактеф и ему не объяснили предмет разговора. – Ее муж, – сказал он, – испытывает благоговейный страх перед Благородным Чаниу.

Чаниу улыбнулся, кивнул и сказал: – Попроси твою жену рассказать нам, – и Тотмактеф так и сделал.

– Есть такие места, где воины нехасу не разрешают нам пасти скот, – тихо сказала Алала. – Там везде камни и мало травы, так что мы не воюем из-за них. Те же самые воины покупают наш скот. – Она пожала плечами.

– Есть ли там шахты? – спросил Кха.

Она опять пожала плечами. – Я не знаю, что это такое, но в одном из таких мест у нас есть храм. У нас есть и другие храмы, но именно в этом мы не можем приносить жертвы. Из-за этого мой отец разозлился и потребовал от воинов начать войну.

– И?… – Чаниу ободряюще улыбнулся.

– Его послали на север, когда война еще не началась.

– Очень интересно, – объявил Агафокл.

Чаниу кивнул. – Ты знаешь, где находятся эти места, Алала?

Она коснулась рукой мужа и тот разрешил ей говорить.

– Я сама их не видела, – прошептала она. Ее голос был едва громче дыхания. – Я родилась в Абу, но старики и наши старшие воины конечно знают. И наши жрецы.

– Пока мы медленно плыли по каналу, – сказал Агафокл, – я прямиком отправился в Миам и поговорил с людьми, с которыми торгую. Они отправили меня к другим. – Он вытянул правую руку и потер ее ладонь пальцами другой. – Я убедил их рассказать мне все, что они знают, и обнаружил много интересного. Я поделился своими знаниями с Благородным Чаниу и Святым Сахусетом. И, по требованию Благородного Чаниу, сейчас готов разделить их с вами. Я не прошу клясться, но вы вскоре сами увидите, что будет лучше, если мои слова не пойдут дальше. – Он остановился и подождал, не заговорит ли кто-нибудь другой.

Наконец заговорил Сахусет. – Они бы не пошли дальше, если бы вы приняли мой совет.

Чаниу покачал головой. – Я не одобряю твое предложение. Ты можешь выполнять его сам, если тебе нравится. Против кого ты возражаешь?

– Против всех!

– Тогда я отвечу один за всех, – сказал Чаниу. – У нас есть множество времени для этого. Ты веришь, что Агафокл скроет эту информацию от Благородного Чартхи?

– Конечно нет, – ответил Агафокл. – Я здесь только по его милости.

– И я ее не скрою от сатрапа, – сказал Чаниу, – по той же самой причине. Он доверяет мне и я не собираюсь обманывать его доверие. Допустим, что я буду действовать путем, который Муслак найдет неразумным и необъяснимым. Скроет ли он мои действия, если сатрап спросит его?

Муслак покачал головой.

– Нет, не скроет, – продолжал Чаниу, – отлично зная, что сатрап все равно узнает об этом от других и накажет его, и это будет справедливо. Луций ведет наших солдат. Он подчинится моим приказам без всяких объяснений. Я это знаю. Но он подчинится намного охотнее, если будет понимать причины моих приказов.

Чаниу остановился и улыбнулся нам: – Сахусет, ты возражаешь против всех, кроме меня и, значит, возражаешь и против сагана Кха. Но он представляет правителя Абу, и пришел к нам на помощь, потому что правитель подчиняется сатрапу. Какой прием нам окажут в Абу при возвращении, если мы будем действовать, не сообщая ничего ему? Какой доклад пошлет правитель сатрапу?

Сахусет не ответил.

– Святой Тотмактеф мне как сын. У меня нет от него секретов. Если я умру или заболею, он будет действовать как хороший сын, и поведет вас от моего имени. Разве я могу скрыть информацию от него, если я вообще ничего от него не скрываю? Его жена из меджаев, и может сослужить нам огромную службу – но только в том случае, если будет понимать, что и почему мы делаем. Она захотела, чтобы Нехт-нефрет присутствовала здесь, ибо, согласно обычаю ее народа, замужняя женщина не может находиться одна среди мужчин, если рядом нет ее мужа. Я знаю, Нехт-нефрет очень умна, и наш капитан с полным основанием доверяет ей. Кого же ты хочешь отослать, Сахусет?

– Я знаю их язык, – сказал Сахусет.

Чаниу кивнул. – Да, знаешь, но позволь нам дойти до этого места. Агафокл?

– Мои информаторы говорят, что золото поступает из шахт с востока. Не слишком много, но поступает. Они еще говорят, что там есть высокий молодой раб из Кемета, и его заставляют работать на шахте. Они не знают его имя. Ни один из тех, с кем я беседовал, не разговаривал с ним.

– Человек, который послал тебя найти своего сына, – сказал я, – должен был дать тебе способ узнать его, когда бы ты его не встретил.

– Нет, он этого не сделал. Но я видел Камеса несколько раз перед тем, как он уехал из дома.

– Ты узнаешь его?

Агафокл кивнул. – Если он не слишком изменился за это время. Кроме того я задам ему несколько вопросов о доме его отца: имена слуг и все такое. Я знаю некоторых из них, потому что их посылали ко мне за вином. Он вырос в этом доме и должен знать их всех. – Он широко раскинул руки. – Это просто как день, не правда ли? Отец послал его посмотреть на шахты и проверить, есть ли там еще золото. Он добрался до Миама и узнал, что есть. После чего он, скорее всего, попытался нанять кого-нибудь, кто повел бы его дальше. И там его схватили.

– Они не убили его, да? – спросила Нехт-нефрет. – Я бы убила, если бы была на их месте.

Чаниу покачал головой. – Ты умная девушка, но тебе еще многому надо научиться. Он сын влиятельного иностранца. Такой сын – как меч в руке того, кто завладел им.

– Совершенно точно, – хихикнул Агафокл. – Если они убьют его, то потеряют его, а если привезут в Миам или Мерое, он расскажет о шахтам людям, которым это знать не полагается. Так что скорее всего они держат его в шахте. Всякий, с кем он там может говорить, и так все знает, и он может работать, добывать руду.

– И нас они схватят, – сказал Сахусет, – если мы пойдем тем же путем. Они могут арестовать нас и держать там, куда мы так стремимся. Агафокл сказал тебе, что мы договорились. Вот это и есть то, относительно которого мы все согласились.

– Сатрап послал нас изучить юг, – спокойно сказал Чаниу. – Мы интересуемся копями, потому что они на юге. Таким образом мы выполняем свою миссию.

Кха, я прикажу моему писцу написать сатрапу письмо, в котором расскажу ему все, что мы узнали, и, возможно, то, что мы собираемся делать. Я подпишу и запечатаю его. И мой писец напишет второе письмо правителю Абу. Там будет сказано только то, что он должен взять у гонца первое письмо и отправить его сатрапу. Не хочешь ли быть таким гонцом? Если хочешь, то можешь.

Кха покачал головой. – Нет, мне поручено совсем другое. Я останусь с тобой, о Самый Благородный Чаниу, если ты разрешишь это мне.

– Конечно разрешаю. Капитан, есть ли у тебя подходящий человек? Ему не нужно идти дальше Абу, и, передав письма правителю, он может вернуться к нам.

Муслак кивнул. – У нас есть маленькая лодка. Могу ли я ее использовать?

– Конечно.

– Тогда он поплывет по каналу, намного быстрее нас – течение поможет ему. Я пошлю Азибааля. Он надежный и преданный мне человек.

– Хорошо. Пошли его ко мне сегодня вечером. Оба письма будут уже готовы.

Потом Чаниу улыбнулся, как и раньше. – Теперь я хочу рассказать о настоящей проблеме, которую должен решить. Я попрошу совета у всех, начиная с самого молодого. Вообще я обнаружил, что всегда надо спрашивать в первую очередь молодых, чтобы они не повторяли слов более старших советников.

Он повернулся к Алале. – Моя дорогая, ты здесь самая молодая, насколько я могу судить. Юношу из Кемета по имени Камес держат рабом в шахте, хотя он вовсе не раб. Он – подданный Великого Царя, и, следовательно, мой долг освободить его, если я могу. Ты – мой советник. Должен ли я попытаться сделать это?

Алала заговорила так тихо, что мы невольно наклонились к ней, чтобы услышать. – Я не понимаю. Если на шахтах добывают чуть-чуть золота, и люди охотно рассказали этому человеку, – она указала на Агафокла, – то, что знают, почему Царь Сиаспиг держит в плену этого Камеса?

– По-моему тут все ясно, – сказал Агафокл. – Они добывают намного больше, чем чуть-чуть, и Камес об этом узнал.

– Эллин мог сказать правду, моя дорогая, – сказал Чаниу. – Но быть может этот царь ревнив и не хочет, чтобы кто-нибудь чужой знал о золоте, хотя его и мало. Или это малое он тратит на своих шпионов. Или какая-нибудь другая причина. Мы не знаем, и я хотел бы поговорить с Камесом. И освободить его, как я сказал. Как я бы мог сделать это?

– Попросить помощи у моего народа, Людей Льва, – сразу сказала Алала. – Они берут золото Великого Царя, чтобы сражаться за него и стеречь северную границу. Они опять возьмут золото, победят людей Царя Суаспига и освободят Камеса.

– Хорошая мысль, – сказал Чаниу, – и я обдумаю ее.

Он повернулся к Нехт-нефрет. – Моя дорогая, я верю, что ты самая юная после жены моего писца. Можно узнать твои мысли?

Нехт-нефрет пожала плечами. – Если ты хочешь их знать. Я никогда не храню свои советы только для себя. Я не думаю, что мы знаем достаточно, чтобы разработать хороший план. И, чтобы узнать побольше, я бы нашла красивую девушку и поручила бы ей поближе познакомится с тем, кто распоряжается этими шахтами. Очень скоро она бы узнала тысячи подробностей, которые тебе надо знать, если, конечно, она подходит для такой работы. Быть может она даже смогла бы сама освободить Камеса. – Нехт-нефрет помедлила и облизала губы. – И она должна будет получить награду за свою работу. Я уверена, ты понял меня.

Чаниу кивнул, с улыбкой. – Она может сказать, что убежала от меджаев, которые украли ее на севере. Истощенная, она с трудом брела по пустыне.

Нехт-нефрет кивнула. – Да, примерно так. Это просто и может сработать.

– Я обдумаю и эту идею. Святой Тотмактеф, я бы сказал, что ты следующий.

– Они пишут так же, как и мы, – сказал Тотмактеф, – потому что научились писать от нас. Я уверен, что на каждой шахте должен быть писец, который пишет отчеты и прослеживает путь золота, которое они добывают, сообщает о приказах, которые им требуются, – и еще о сотнях других вещей. Он не может быть все время на шахте, во всяком случае я так думаю. И когда он не там, он должен зайти в храм Тота в том городе, где он находится. Я могу поговорить с жрецами всех храмов, мимо которых мы будем проплывать. Этот Камес – сын богатого человека. Наверняка он получил хорошее образование в Доме Жизни в Уасете. И если они не полные дураки, вряд ли они заставили его таскать корзины с камнями.

Чаниу кивнул. – Он может помогать одному из их писцов, как ты и сказал. Или такой писец может знать о нем, хотя он сам нет. Заходи в храмы Тота и узнавай все, что можешь. Луций?

– У тебя две проблемы, – сказал я. – Во первых ты должен узнать, где Камес. Во-вторых, освободить его. Они не продадут его за золото. Если бы они хотели сделать это, то давно бы потребовали выкуп у отца, у которого его полно и который готов заплатить.

Агафокл кивнул. – Да, это очевидно.

– Значит мы должны украсть его или освободить силой. Есть ли у меджаев хорошие лошади?

Чаниу кивнул Алале.

– Да, – сказала она. – Самые лучшие. Люди с севера покупают их, чтобы тащить свои повозки, но наши люди ездят на них верхом. Моя мать часто делает так.

– А ты сама умеешь? – спросил я.

Алала кивнула.

– У меня есть три солдата из Парса. Они все хорошие наездники, во всяком случае они так говорят. Я слышал их разговоры, и они часто обсуждают лошадей и луки. У тебя есть родственники среди меджаев. Ты знаешь их имена?

Алала опять кивнула.

– Посети их и представь им своего мужа. Благородный Чаниу, который относится к твоему мужу как к сыну, может послать тебя и его к ним, а также меня и всадников Парса, чтобы защищать тебя. Меджаи могут знать, где находится Камес, но, если нет, они точно знают, где он может находиться. Твой муж даст им достаточно золота и наговорит много красивых слов. Если они берут золото за то, что стерегут Кемет, они не могут питать вражду к Кемету или Великому Царю – никто не будет поручать охрану себя тем, кто ненавидит его, и еще платить ему золотом.

Чаниу, не переставая улыбаться, кивнул. – Мудро сказано. Ты говоришь, что готов скакать в восточную пустыню? Вместе с Тотмактефом, его женой, и тремя солдатами? Вшестером?

Я покачал головой. – Всемером. Мне придется часто разговаривать с женщинами меджаев. Мит-сер'у должна пойти с нами и быть второй женщиной.

Сейчас она хочет задать мне много вопросов. Все остальное я запишу через какое-то время.

МЫ купили лошадей. Солдаты из Парса были нашими главными советниками и сейчас очень счастливы. За лошадей заплатили Агафокл и Тотмактеф. Если все пройдет хорошо, Тотмактеф продаст этих лошадей, когда мы вернемся на корабль и вернет большую часть денег, которые мы потратили.

Мит-сер'у хочет, чтобы мой раб ехал с нами. Он тоже. Тотмактеф стал возражать: Чаниу дал ему деньги на семь лошадей, а не на восемь. Мит-сер'у захотела, чтобы я купил лошадь для раба, которого зовут Урей. Я не захотел. Тогда она сказала: – Если у него будет лошадь – купленная не на золото Чаниу – ты разрешишь ему ехать с нами?

Я сказал, что не вижу причины не разрешить. Тот, кто служит нам, сохранит нам время и силы. И, более важно, то, что у меня будет раб, поддержит мою репутацию среди моих людей. Я поговорил с Тотмактефом и сказал, что Урей может служить также ему и его жене. Похоже, я его убедил.

У нас не будет ни тележек, ни вьючных лошадей, так что мы не сможем вести с собой много запасов. Оружие, и немного одежды. Мит-сер'у берет с собой свои драгоценности, опасаясь, что иначе их украдут моряки Гадеса. Не сомневаюсь, что она права, хотя Нехт-нефрет могла бы присмотреть за ними. Я беру пару сандалий, запасную тунику, Фалькату, кожаный футляр с этим свитком и два одеяла. Еще я купил сапоги. Я не нашел таких, каких хотел – тех, которые лучше всего подходят всаднику. Эти, однако, почти такие. Завтра я одену их.

Мы видели скачущих меджаев и Алала поговорила с ними, а Мит-сер'у, Агафокл и Тотмактеф стояли рядом. У них босые ноги. Они вооружены копьями и ножами, и так ловко сидят на лошади, что я даже позавидовал. Алала говорит, что они ничего не знают о копях, но указали ей путь к клану отца.

25

КАК ЭТО ПРЕКРАСНО!

МЫ разбили лагерь среди камней песка и травы, под звездами. Сегодня мы очень долго скакали. Когда мы разбивали лагерь, я не знал, зачем я прискакал сюда и кто такие остальные всадники. Моя жена заставила меня перечитать свиток. Я прочитал, но все равно мало что понимаю. Тем не менее я решил записать все, что узнал от жены, нашего слуги и жреца.

Моих лучников зовут Багину, Вайу и Какиа. Они подчиняются мне, как и должны. (Я проверил.)

Жрец, Святой Тотмактеф – наш командир. Я подчиняюсь ему. Мой слуга говорит, что наш командир часто просит меня дать ему совет. Высокую юную женщину зовут Алала, она жена нашего командира.

Моя собственная жена тоже очень молода. Мне нравятся обе женщины, но моя – самая лучшая. Она сидит близко от меня, хотя она говорит, что не может прочитать то, что я пишу. Наш слуга – самый старый из всех нас и, кажется, самый мудрый. У него такая же шляпа, как у меня. Мои солдаты носят шлемы. Женщины закрыли головы шалями, защищаясь от солнца. У меня шляпа из полосатой материи, похожая на мешок без дна. Голова жрец полностью выбрита. Он должен держать ее в тени, когда солнце высоко.

У меня на шее висел жук из золота и эмали. Наш слуга говорит, что я не снимал его. Кто же мог его украсть? Не он, иначе он не предупредил бы меня. Жрец, у которого и так полный мешок золота? Его глаза говорят, что он не крал. Возможно Какиа, я должен понаблюдать за ним.

Жрец называет эту пустыню Красной Землей. Он очень удивляется, что во многих местах она зеленая. Я думаю, что она прекрасна, хотя здесь слишком сухо для пшеницы или ячменя. Со сворой собак и несколькими хорошими лошадьми здесь можно жить и охотиться долгие годы. Здесь есть высокие холмы из обломанного камня, валуны и…

НЕДАЛЕКО от нас заревел лев. Наши лошади испугались, и наши женщины, тоже. Я разделил ночь на четыре стражи и первую взял себе, начиная с восхода луны; Багину будет сторожить, пока луна высоко, Вайу – до того момента, как она скроется за холмами, Какиа – до восхода солнца. Завтра каждый будет сторожить раньше: Багину – первый, а я последний. Если какая-нибудь лошадь сорвется с привязи, часовой должен разбудить меня.

Я потребовал, чтобы мы разбили лагерь именно здесь, потому что здесь есть вода, хотя и немного. Мы выкопали небольшую яму для нас самих, и вторую, побольше, для лошадей. Обе наполнились, но вода скоро потеряется в песках русла высохшей реки. Мой слуга нашел камень с рисунками. Я бы сказал, что рисунки очень старые, но хорошо сохранились, потому что чем-то покрыты. Жена жреца говорит, что такие рисунки делает ее народ, и тот, кто соскабливает их, оскорбляет богов. Я в любом случае не собираюсь их соскабливать. Мои люди кинули копья в животное с длинным носом и длинными клыками. Если в этой стране много таких, я бы хотел увидеть еще одно.

Я нашел место и вырезал на камне мое имя: ЛАТРО. И нарисовал наш лагерь: костер, людей и лошадей. Нас шестеро мужчин и две женщины. Моя жена поет и играет для нас. Сейчас она спит, но холодный ветер все еще поет мне, и звезды глядят на меня сверху.

НАС уже семь мужчин и две женщины. Вот что случилось сегодня утром…

Я ХОЧУ написать, и заставил остальных рассказать мне все. Я их выслушал, но все еще пишу. Мит-сер'у говорит, что я забыл то, что должен записать, и я чувствую, что она права.

Когда я проснулся, то обнаружил, что моя голова лежит на руках у черного воина с головной повязкой, украшенной перьями. – Тебя не был среди нас, когда я лег спать, – сказал я. – Это Багину привел тебя в наш лагерь?

Он засмеялся. Я думаю, что и раньше любил его, но после этого смеха полюбил его намного больше, чем раньше. Его смех богатый и теплый, и мне самому захотелось рассмеяться вместе с ним. – Я иду туда, куда хочу, – сказал он мне, – и могу проползти под дверью.

– Тогда я приветствую тебя. Мы пришли с миром. Ты здесь охотишься?

– Да, – сказал он. – но не я один.

В этот момент ко мне подошел один из солдат Парса. – С кем ты говоришь, командир?

– Я не знаю, как его зовут, – ответил я. – Мы только что встретились, но он пришел как друг.

– Но здесь никого нет!

– Что ты за часовой, – зло спросил я у него, – если не видишь мужчину, сидящего прямо перед тобой?

Я поискал в себе свое имя, не нашел, но вспомнил, как называет меня жена, и, обратившись к незнакомцу с перьями, сказал: – Я Латро, – и предложил свою руку.

Он ее пожал так, как делают друзья. Лучник – его зовут Какиа – смотрел на это выпучив глаза, потом отскочил назад и выхватил боевой топор.

Подошел Урей и очень низко поклонился незнакомцу, который вежливо сказал: – Приветствую тебя, Урей Сесостриса. Рад нашей встрече! – На эти слова Урей шагнул назад, все еще кланяясь.

К этому времени солнце уже взошло. Я извинился перед незнакомцем, сказав, что, наверно, невольно положил свою голову ему на руки, пока спал.

– О, я только слегка помог тебе, – сказал он. – Я надеюсь, что ты поможешь мне намного больше. – Все это он сказал на моем родном языке, а не на языке, на котором разговаривают местные люди или мои солдаты. Но тогда я не обратил на это внимания.

Наш разговор разбудил мою жену. – Кто это, Латро?

– Друг, – сказал я.

Он ей улыбнулся. – Твое племя называет меня Добрым Товарищем. Мы рады видеть тебя здесь, маленькая кошечка Хатхор, но лучше тебе накинуть на себя платье, иначе тебя ждут неприятности.

Так она и сделала, и очень быстро, хотя оно сморщилось после стирки, которую она устроила перед сном.

– Хорошо ли охраняет тебя этот мужчина, кошечка?

– О да! Он сильный, очень храбрый и любит меня.

– Приятно слышать. Прими мое благословение, маленькая кошечка.

– Благодарю тебя, господин. – Мит-сер'у поклонилась. (В этом поклоне не было и намека на издевку, как часто бывало в ее словах и жестах.) Но ты должен благословить и его, господин. Благослови Латро.

– Он уже и так благословлен. – Потом незнакомец обратился ко мне. – Латро, меня зовут Аренснуфис.

– Добро пожаловать! – сказал я.

– Теперь мы должны поговорить обо мне. У меня много имен в других местах и для других людей, как и у тебя. И мне требуется твоя помощь. Ты можешь мне помочь?

– Конечно, – ответил я, – если смогу.

– Латро должен делать то, что ему приказывает Тотмактеф, – торопливо сказала Мит-сер'у, – потому что он – его командир.

В то же мгновение к нам присоединился Тотмактеф. Быть может он подошел к нам потому, что услышал свое имя, но я чувствую, что Аренснуфис перенес его; я не могу этого объяснить.

– Я – Тотмактеф, – сказал он и поклонился.

– Я – Онурис, – сказал ему Аренснуфис и встал. Он на две головы выше меня, а головная повязка с блестящими перьями делает его еще выше. Он вооружен сетью и копьем, таким же высоким, как он сам.

Сейчас он разговаривает с Тотмактефом, Алалой и Мит-сер'у. Я уже не помню, как мы разбивали лагерь прошлым вечером или какая лошадь здесь моя, хотя точно знаю, что еще вчера это помнил. Тотмактеф хочет помочь Аренснуфису и предлагает множество способов, как это можно сделать. Но Аренснуфис хочет только меня и говорит, что помощь остальных ему не поможет. Он не говорит, что именно он хочет от меня, но я знаю, что он скажет, когда придет время.

СЕГОДНЯ мы остановились рано из-за дождя. Аренснуфис не намок, но тоже остановился ради меня. Я принес немного еды, и вокруг полно воды, текущей с камней. Я напился так, что больше не хочу пить.

Трава стала еще зеленее.

Под большим камнем он разжег огонь, использовав сушеный навоз – потому что в этой стране нет деревьев, совсем. Прежде, чем солнце село, он попросил меня прочитать ему мой свиток. Я начал с самого начала, с Муслака, прочитал про корабль и храм. Теперь я знаю, где нахожусь, но не кто я такой и не как так получилось, что я не помню сам себя.

Сейчас Аренснуфис, не обращая внимания на дождь, стоит на одной ноге на вершине холма. Его перья не мокнут, и они такие блестящие, что я вижу все их цвета с того места, где сижу. Он несет восход солнца.

Мы будем охотиться за его женой, Мехит, которую он ловит и приручает каждый раз в это время. Он хочет, чтобы я помог ему, потому что я могу увидеть ее среди холмов, хотя другие люди не могут: юная львица, ярко сияющая и очень большая.

Я видел других богов, о которых прочитал здесь. Но никто из них не так добр, как он, Хороший Товарищ, который разжег для меня костер.

Сет – бог юга. Так я прочитал совсем недавно. Я думаю, что я на юге.

За сегодня мы дважды видели черные стада. Пастухи – черные, их лошади – многоцветные, собаки – тоже черные, и у животных, которых они гонят, пестрые уши, как у волков, и длинные ноги. Они бегут очень быстро. Пастухи увидели меня и поскакали ко мне, но потом, кажется, забыли обо мне и повернули обратно. Я уверен, что это работа Аренснуфиса. Они не видят и не ощущают его. Так он мне сказал. И по его слову они больше не видят и меня, и тут же забывают. Так я думаю.

МЫ поймали ее. Я увидел отпечатки ее следов на грязи и мы гнались за ней много миль. (* У римских солдат миля означала тысячу двойных шагов: miles militis. Таким образом миля близкий родственник слов типа military (военный) и militia (милиция), и еще родила имя Мило. На самом деле рассказчик всегда пишет "m". Дж. В.) Это золотая львица, самое прекрасное животное из всех, которых я когда-либо видел, и я загнал ее в сеть Аренснуфиса, крича и размахивая мечом. Она не могла понять, каким образом я ее вижу. Я прочитал это в ее глазах.

Я не поверю сам себе, когда перечитаю свиток. Я точно знаю это, хотя пишу одну правду. Когда Аренснуфис поймал ее, он воткнул в нее копье. Но из нее не пошла кровь. Вместо этого она стала красивой женщиной, такой же высокой и темной, как он, одетой в львиную шкуру. Они обнялись и исчезли.

Ее львиная шкура лежала позади меня. Я боялся прикоснуться к ней. Наконец я решился, и она медленно исчезла, как утренний золотой туман, оставив один единственный волос, который ярко сверкает. Я закатал его в свиток, чтобы однажды опять увидеть его и вспомнить об Аренснуфисе.