Текст книги "Как-то раз Маргаритка (ЛП)"

Автор книги: Джин Феррис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава 24

«Ну и как вам это нравится?» – думал король Суитберт.

Маргаритка может-таки стать королевой Зандельфии. Тогда она будет жить в одном королевстве с двумя своими сестрами.

Олимпия обернулась посмотреть, что там творит лекарь. Тот уперся ногой в плечо Кристиана и приготовился выдернуть стрелу из его груди.

– Погодите! – воскликнула королева и поспешила к лекарю, упорно не замечая, как, сузив глаза, за ней с подозрением наблюдает Маргаритка. – Вы что ж считаете, вытащить стрелу – хорошая идея?

Врачеватель изумленно воззрился на королеву.

– Да обыкновенное дело, – ответил он. – Раненые-то предпочитают, чтобы стрелы вынули как можно скорее, чем оставили торчать. И таковых большинство. Поскольку наш раненый лишился чувств, мы не можем спросить его согласия. Поэтому я полагаюсь на свой страх и риск.

– А не вызовет ли это большую потерю крови? – спросила Олимпия. – Почему бы не оставить стрелу на время и подождать, не полегчает ли ему?

– Стрелы зачастую отравлены, ваше величество, – напомнил ей королевский лекарь.

– О, да, да, – нетерпеливо махнула рукой королева. – Однако нам неизвестно, отравлена ли эта стрела.

Однако король Суитберт, не будучи дураком, неважно, что там высказывала Олимпия, точно знал, что у нее на уме.

– Эй! – воскликнул он, подбежав к обломкам. – Сейчас же выньте стрелу!

Лекарь, все еще державшийся за древко, невольно дернул его при крике Суитберта.

– О-ох, – простонал Кристиан, подавая признаки жизни.

– Крис! – позвал Эдрик с другого конца террасы. – Ты как там?

Вул и Ката, разрываясь между потребностью защитить Эдрика, желанием ускользнуть от стражников, погнаться за Фенли и проверить Кристиана, в нерешительности носились вокруг словно обезумевшие.

– Собаки взбесились! – завопил Ролло. – Их нужно всенепременно уничтожить! Хватай их!

Кое-кто из гостей тайком пробрался на террасу, желая узнать, что происходит, и нашел там цирк из пяти представлений: Калиста, Ева и Татьяна пытались объяснить сбитым с толку мужьям, что случилось, Эдрика пригвоздили к земле стражники, собаки сходили с ума, посреди обломков какой-то штуковины возились Маргаритка и лекарь с Кристианом, а король и королева спорили во всю силу легких, сердца и мозжечка, выдергивать ли стрелу из Кристиана. В стороне от всех в замешательстве с озадаченным видом стоял Магнус.

В разгар всей этой суматохи Маргаритка тихонько шепнула лекарю:

– Уберите эту стрелу, или я сошлю вас в Изобарию, где только и будете, что ставить припарки да лечить солнечные ожоги и сопливые носы. Тащите сейчас же.

Что лекарь и сделал.

Кристиан вскрикнул, да так мучительно, что вмиг стих весь этот гам.

Маргаритка, которая держала его и испытывала самое большое в своей жизни горе, ощутила всей своей душой боль, охватившую Кристиана, и вскрикнула тоже.

Все, кто услышал этот обоюдный вскрик, неосознанно волей-неволей зарыдали из чистого сочувствия, которое их вдруг охватило. Все, кроме королевы Олимпии.

– Я должна переодеть платье, – заявила она. – И жених тоже. Свадьба состоится во что бы то ни стало.

Она схватила за руку Магнуса и потащила вниз по лестнице. Никто и ухом не повел.

Пребывая в муках, Маргаритка прижимала ладони к раненой груди Кристиана, чтобы смирить боль, остановить кровотечение и облегчить ему страдание. Ладони, казалось, горели, они затряслись, за ними руки, а потом и все тело. Собственная боль утихала, и чем сильнее Маргаритка зажимала рану, тем жарче ей становилось. Но она продолжала зажимать.

Окружившие их гости принялись утирать слезы шлейфами, полами горностаевых мантий и рукавами. Королевские особы никогда не носят собственных носовых платков – всегда кто-то вручает им платок, когда возникает нужда. Даже самые влиятельные персоны могут поступать глупо в самых простых вещах.

Лекарь высморкался в скомканную марлю, что приготовился пришлепнуть к дыре в груди Кристиана, и мягко сказал Маргаритке, к которой почувствовал ни с того, ни с сего участие:

– Отпустите его, милая. Мне нужно перевязать рану.

Маргаритка отняла ладони, в которых больше не ощущался жар и покалывание, и промокнула кровь подолом нижней юбки своего свадебного платья.

Лекарь вытер кровь на груди Кристина свежим куском марли и воскликнул:

– Поверить не могу!

– Чему? – спросила Маргаритка, глядя в лицо Кристиана. Он еще не открыл глаза, но черты больше не искажала боль.

– Вы только взгляните.

Король Суитберт и несколько стоявших рядом из окружавшей толпы наклонились, чтобы тоже посмотреть.

Кроме нескольких мазков крови, оставленных неловким врачеванием лекаря, грудь Кристиана оказалась невредимой. Никакой раны от стрелы, ни шрама – ничего. Кожа гладкая и загорелая, как всегда.

– Я должен описать этот феномен в следующем выпуске «Журнала Медицинского сообщества», – заявил лекарь. – Некая клика утверждает, что смех – лучшее лекарство, а есть такие, числом куда меньшим, которые говорят, мол, излечивает любовь. Думаю, у меня есть некое эмпирическое доказательство, что…

Однако его уже никто не слушал.

– Уведите мальчика отсюда, – приказал король. – Поместите его в Зеленые покои. И дайте чистую одежду. А также бульон, хлеб и пудинг. Приставьте к нему охрану. Никто не должен входить к нему, кроме меня.

– И меня! – добавила Маргаритка, выбираясь из обломков.

– И меня! – выкрикнул Эдрик из-под навалившихся на него солдат.

Вул и Ката громко пролаяли, что тоже означало: «И нас!»

– Увести тролля в мои комнаты, – дал указания стражникам король. – Хочу с ним потолковать. – Потом огляделся. – Где королева? – требовательно спросил он.

– Наверно, пошла сменить платье, – сказал кто-то.

– Это может занять целую вечность, – проворчал король. – Особенно, если она захочет искупать своего хорька. Или еще что.

Маргаритка отправилась с Кристианом в Зеленые покои. Суитберт с Эдриком – и с собаками, которые были с ним неразлучны, – пошли в покои короля. Гости поплелись в Большой зал, куда переместилось празднование, поскольку теперь на террасе царил хаос. Хотя свадьба не состоялась, пир продолжился – ведь что еще поделать с кучей яств, над которыми трудилось столько поваров? Гостям было все равно. Сам прием куда веселее, чем свадебная церемония. И пока гости толклись и толковали о поразительных утренних событиях, по замку расползались слухи от господ к слугам и обратно. Замок гудел, как пчелиный улей.

«Я всегда знал, что королева Олимпия – пренеприятная особа. Она обращалась с девочками как с грязью. Даже с тройняшками, а ведь все знали, что они ее любимицы».

«Этот сэр Магнус красавчик, правда? Но туп как пень, как считаете?»

«Я сразу узнала в Кристиане принца, лишь только впервые положила на него глаз. А когда он сделал мне маслобойку – ну, разве это не тому свидетельство? Сразу видно, какой у меня великолепный вкус на мужчин, вот так».

«Мы всегда знали, что у принцессы Маргаритки чар хоть отбавляй. Как она мысли-то читает, ежели дотронется, но вот это… думаете, она ведьма?»

«Я слышала, она даже переменилась. Не такая теперь простушка и некрасивая. Должно быть, трудно иметь в сестрах таких валькирий».

«А король-то каков! Давненько не видел его таким бодрым молодцом. Было даже время, когда я думал, что он не жилец».

«Как считаете, свадьба еще состоится сегодня?»

«Олимпия заявила, что да. И пошла переодеваться к церемонии, так что я рассчитываю на то».

Маргаритка сидела у постели Кристиана, держа в ладонях его руку, и ждала, когда он проснется. Ей хватило несколько минут, чтобы избавиться от мерзкого загубленного свадебного платья и накинуть простой халатик из бледно-розового льна, прежде чем побежать в Зеленые покои, но неприбранные волосы все еще спадали ей на спину, и она явилась босиком.

Вул и Ката, которые обосновались в замке, как у себя дома, метались между королевской башней и Зелеными покоями, охраняя свою разбредшуюся по комнатам семью. Собачек Маргаритки освободили из заключения, и они присоединились к этим скачкам вверх и вниз по лестницам, тормозя на углах и путаясь под ногами всех попадавшихся на пути. Носившиеся по коридорам пять собак весьма затрудняли навигацию.

Все собаки торчали у постели Кристиана, когда тот открыл глаза. Они толклись вокруг, навострив уши, и смотрели участливыми и преданными глазами.

– Чудно, – промолвил он. – Даже представить не мог, что ангелы будут такими.

– Они вовсе не ангелы, – возразила Маргаритка, испугавшись до смерти, что из-за катастрофы он тронулся умом.

Кристиан повернулся к ней.

– Ясное дело, – согласился он. – Теперь вижу. Они собаки. А ангел ты.

– Ох, Кристиан, – наклонившись к нему, сказала Маргаритка. – С чего ты решил, что я ангел?

– Разве я не мертв? А ты такая красивая. У тебя есть крылышки? Можно мне их посмотреть? Я попытался сделать крылья для летающей машины, но они не так хорошо сработали, как мне хотелось.

– Но ты не мертв. Ничуть. Ты здоров.

– Здоров? Да как я могу быть здоров? Я помню крушение, стрелы… – Он приложил к груди ладонь. Озадаченно потер место, куда вонзилась стрела, потом приподнялся на кровати. Собаки сомкнулись теснее вокруг него, наблюдая, как Кристиан расстегивает ночную рубашку, в которую его облачил лекарь. Потом посмотрел на себя, пробормотав: – Я мог бы поклясться…

– О, в тебя попала стрела, верно, – подтвердила Маргаритка. – Лекарь ее вытащил.

– Но… нет и следа. Ни шрама. Ничегошеньки. Должно быть, я все-таки мертв.

– Нет, – возразила Маргаритка.

И рассказала, что случилось, как она непостижимым образом залечила рану.

– Ничего не понимаю, – признался Кистиан, беря ее руки в свои над всей собачьей стаей. – А ты?

– Не то чтобы всё, – подтвердила Маргаритка, хотя она сейчас в душе уверовала во вторую теорию, рассказанную лекарем, что такое лучшее лекарство. – Еще кое-что. С тех пор, как я… что бы я ни делала… с меня спало проклятье. Я больше не могу читать чужие мысли. И ведь знала, что несчастна, чтобы их прочесть, потому что неизвестно было, выздоровеешь ты или нет. Я и к тебе прикасалась, и к папе, и к одной из служанок, и к лекарю, а все исчезло. Что бы это ни было – сила, могущество ли, или магия – оно истратилось. На тебя. И в тебе сейчас кусочек меня. Вот и развеялось проклятие моего дара фей, должно быть, такой способ мне нужно было отыскать. И я никогда бы не смогла его найти без тебя.

Дыра, которую Кристиан чувствовал в уголке своего сердца, кажется, сама собой стала затягиваться.

– Ты мой ангел, – сказал он. – Мой ангел-хранитель.

И не отрываясь, они смотрели друг другу в глаза поверх собак, смотрели так, словно были одни в целом мире.

Глава 25

А в это самое время Эдрик и король вели долгую беседу за бутылочкой хорошего вина, чуточку необычного, с восхитительными кремнистыми нотками и сбалансированным тонким послевкусием, содержащим легкий намек на перекати-поле.

– Итак, Берт, – говорил Эдрик, в очередной раз подставляя высокую пивную кружку, – ты думаешь, что впору что-то сделать с монополией Маб? Какую посильную помощь ты мне можешь оказать?

– Сдается мне, ты сам прекрасно справляешься, – ответил Суитберт, наполняя кружки. – Однако буду рад написать рекомендательное письмо вкупе к тем, что у тебя имеются. Могу подсказать Тедди, Гарри и Вилли написать такие письма тоже. Не повредит присутствие нас, коронованных особ, на твоей стороне.

Эдрик щелкнул пальцами.

– Я попрошу Кристиана написать мне письмо! Коли он и сам стал ни с того ни с сего коронованной особой.

– А как насчет иного? – напомнил Суитберт. – Знаешь, я тут подумал… у нас съехались гости на свадьбу, в готовности имеются свадебный пир, свадебный пирог, подружки невесты, свадебные подарки и невеста. Чего не хватает?

– Жениха? – предположил Эдрик и ошибся.

– Жених у нас имеется. И я имею в виду не Магнуса.

– О! – поняв, воскликнул Эдрик. – Полагаю, нам только-то и надо, что поставить ту деревянную штуковину снова и оторвать епископа от жареной свинины и придворных дам. Не хватает только самóй свадьбы.

– Так чего же мы ждем? – опрокидывая остатки вина в рот, воскликнул Суитберт. – Давай приступим.

Маргаритка и Кристиан все еще не могли насмотреться друг на друга поверх голов собак, которые вконец измучились от всех треволнений и, завалившись в куче, захрапели, когда в покои ворвались Калиста, Ева и Татьяна.

Как королева Татьяна взяла дело в свои руки.

– Вы двое, ну-ка, ступайте переодеваться.

– Я не покину Криса, – возразила Маргаритка.

– Только на несколько минут, – сообщила Татьяна. – Потом получишь его обратно.

– Но зачем? – удивилась Маргаритка. – Я и так одета.

– По крайней мере, тебе требуются туфли и фата, – пояснила Ева.

– А Кристиану нужно причесаться, – добавила Калиста, подавая тому руку. – Я Калиста, жена твоего брата Тедди. А это Ева, она жена Гарри, твоего другого брата. А Татьяна, королева Среднего Занибара, замужем за королем Вилли. Мы твои невестки.

– Невестки? – Кристиан в полнейшем недоумении переводил взгляд с Калисты, Евы, Татьяны на Маргаритку и обратно. – Мои братья?

– Так тебе не сказали? – изумилась Калиста. – Теперь ты наследный принц Зандельфии, вполне подходящий жених для Маргаритки, и свадьба продолжится с тобой взамен Магнуса.

– Я кто? – переспросил Кристиан. Всплыли кое-какие туманные воспоминания. Может, те малыши в голубой корзине были Тедди и Гарри? А длинный пролет лестницы и девочка, бегущая за щенком, из замка в Зандельфии?

Маргаритка резко встала, глаза ее наполнились гневными слезами.

– Чья это идея? – спросила она требовательно. – Во-первых, мне все равно, что Кристиан королевских кровей. Я бы вышла за него, будь он хоть пастухом. А во-вторых, он не делал мне предложения. И в-третьих, я ни за что не потащу его никуда насильно. Где матушка? Я ей самолично скажу, что сегодня свадьбы не будет.

– Но я-то хочу свадьбу, – заявил Кристиан, пытаясь выбраться из-под кучи собак. – Больше всего на свете хочу, чтобы ты стала моей женой. А остальное чепуха, с которой разберемся как-нибудь позже.

– Ох, – только и сказала Маргаритка.

Сестры схватили ее под рученьки и потащили переодеваться.

Как только вышли сестры, явились Эдрик и король Суитберт, принеся для Кристиана чистую одежду, бритвенный прибор и разъяснения.

Долго ли, коротко ли, на террасе заново собрались гости, которых впопыхах привела в порядок армия слуг. Публику нельзя было судить строго за то, что она бросала озабоченные взгляды через парапет, учитывая, что появилось оттуда лишь парой часов ранее. Однако гости могли разглядеть лишь наступающие сумерки, окутывающие все в бледно-желтый, ярко-красный, аметистовый и ультрамариновый оттенки. Никто, кроме Кристиана, не знал, что то было любимое время дня Маргаритки и ее любимые цвета.

Тедди, Гарри, Вилли, Эдрик и пять собак стояли в ожидании около епископа по одну сторону от алтаря, троица сестер находилась по другую сторону, пока король и Маргаритка шествовали по проходу между золочеными стульями. Принцесса просто сияла в бледно-розовом льняном наряде (цвет, ставший впоследствии коньком в свадебных платьях, который прогарцевал несколько десятилетий), прекрасно сочетавшемся с кристаллом Кристиана, висевшим на цепочке у него на шее, рубинами в лучшей повседневной короне и облаками простой без прикрас фаты, тянувшейся за Маргариткой по проходу.

Пока все пялились на невесту и ее отца, к алтарю подошел Кристиан, ожидая с таким выражением на лице, которое, не знай, как он счастлив, можно было бы принять за мину умственно отсталого. Так много всего случилось в единый миг, что его разум все еще старался прийти в себя и пока не преуспел. И дело даже не в том, что Кристиан стоит тут с обретенными братьями, которые к тому же его свояки.

И не в том, что он открыл, что его день рождения девятнадцатого апреля – в один день с Маргариткой. Они оба огненные знаки, самое живое и доверительное сочетание.

А на самом деле в том, что в глубине души он знал – вот оно то, к чему он стремился, сколько себя помнил. Он готовился к жизни с Маргариткой, к роли доброго короля.

Гости, повернувшись к нему, затаили дыхание. Они не думали, что он выглядит умственно отсталым. Совсем нет. Особенно учитывая, что последний раз видели его в грязной ливрее, зависнувшего на шаткой летающей штуковине и орущего на пару собак, чтобы бежали быстрее. Теперь он чисто вымыт, побрит и великолепен в кожаных бриджах, расшитом жилете и с бриллиантовой серьгой в только что проколотом ухе. На голове сияла драгоценными каменьями корона – конечно же, одолженная, но кто, кроме Кристиана и Суитберта, о том знал?

Однако гости выражали то же замешательство, что одолевало Кристиана. Где Магнус? Кто этот новоиспеченный жених? И куда подевалась Олимпия?

Маргаритка и Кристиан стояли перед святым отцом, сомкнув руки и закрыв глаза, коленки их тряслись, а головы кружились. Молодые повторяли слова, явно воспринимая их всем сердцем.

Не успели им задать вопрос, лучшим ответом на который было бы «да», как в арочном проеме возникла какая-то суматоха. Гости кидались в сторону и невольно пригибались – их можно было понять. Они уже столкнулись с бòльшим беспорядком, чем привыкло большинство из них.

– Что здесь творится? Что это вы проделываете за моей спиной? – И в проем вошла королева Олимпия в самом экстравагантном наряде – даже для нее – вся в шелках, драгоценностях и мехах. – Остановите свадебную церемонию! – заорала она, помчавшись вперед вместе с Фенли – выкупанным и высушенным, который отчаянно цеплялся за ее плечо. – Вот жених… – Она тащила за собой Магнуса. – Только не он, – ткнула пальцем в сторону Кристиана королева. – Мы о нем ничего не знаем. Он самозванец… слуга. – Она выплюнула последнее слово.

В воздухе повисло всеобщее напряженное молчание, пока Олимпия тащила Магнуса к алтарю. Тот ни на кого не смотрел, лишь спотыкался и мотал головой.

Вул и Ката, как и все, ошалевшие от сегодняшних событий, пришли в боевую готовность, увидев озверевшую королеву, наступавшую на Эдрика и Кристиана. Вул побежал к ней, отчаянно лая, а Ката носилась вокруг кругами, наскакивая, тявкая – в общем, устроила целую драму. Трое собачек не захотели остаться в стороне от веселья, которое устроили их новые друзья, у них ведь были свои счеты к королеве Олимпии, и присоединились к компании, тоже окружили королеву, гавкая и подпрыгивая, пытаясь достать хорька, чем придали новый смысл понятию хаоса.

Королева отпустила Магнуса, который поспешно отступил в сторону подальше от скандала.

– Прекратить! – приказала Олимпия, хлопая в ладоши, дабы утихомирить животных и отогнать их прочь. – Кто-нибудь уберите от меня этих чудовищ!

Никто не двинулся с места. Возможно, заминка произошла из-за желания понять, как следует вступить в драку. Или как можно самым действенным способом приманить собак. Или наилучшим образом выручить королеву. Или могли думать, что наконец-то королева получила то, что заслужила. Словом, то что думали окружающие, осталось за семью печатями.

Так уж вышло, что Олимпия прислонилась спиной к стене, той ее части, которую Кристиан, учитывая, что с ним произошло, так и не закончил чинить. А тут еще ее преследовали собаки, то ли заигрывая, то ли защищая любимых хозяев, то ли просто мешаясь – кто их разберет, этих собак? – так что королева еще сильнее уперлась в стену. И стена поддалась и отвалилась прочь. Ноги королевы взметнулись, и она опрокинулась навзничь через бортик со всем ворохом золотых кружев, тяжелой парчи, толстого меха, порванными ожерельями, рассыпавшими по террасе жемчуг, и одним бешеным хорьком.

К тому времени, как ошеломленное общество очнулось и бросилось к стене, чтобы схватить королеву, было уже поздно. Только и увидели в быстрой реке, которая вспучилась от таявшего в горах снега, вздувшуюся пузырем парчовую юбку да одинокую серебряную туфельку с кривым каблуком и бантом на носке. Но и это на глазах у всех исчезло за излучиной.

– Ролло! – позвал король громовым голосом, какового не слышали от него уже давненько. – Марш вниз по реке и выловите ее!

Ролло, с упавшим сердцем, уже предчувствуя, в каком виде они ее отыщут, выскочил собирать свое воинство.

Тем же властным тоном Суитберт приказал:

– Продолжайте церемонию. Сегодня уже довольно с нас прерванных свадеб. Давайте наконец эту закончим.

Маргаритка и Кристиан, преклонив колени, утешали встревожено скуливших собак, которые чувствовали, что натворили что-то весьма нехорошее, только не понимали что именно.

Магнус все еще стоявший там, где его бросила королева, спросил, заикаясь:

– А к… к… как же я? Ведь я же жених.

– Больше нет, – ответил король Суитберт. – Присядь и веди себя тихо, пока мы свяжем узами брака Маргаритку и Кристиана, а потом я собираюсь с тобой потолковать. Если все сложится хорошо, мы, возможно, отыщем для тебя местечко, какое-нибудь маломальское поместье.

Магнус закрыл рот и сел так поспешно, будто кто-то его сзади стукнул под коленки.

Маргаритка и Кристиан наконец произнесли свое «да». И вот наступило время поцеловать невесту, и Кристиан, который не знал, что делать, когда его в кухне лобызала Мег, каким-то образом точно понял, как и что делать, когда поцелуи предназначались Маргаритке.

А потом гости понеслись в Большой зал продолжить праздник, прерванный на церемонию, которая в свою очередь тоже была прервана.

Маргаритка и сестры окружили короля.

– О, папа, – восклицали они, обнимая отца. – Мы уверены, что Ролло отыщет матушку и доставит домой.

– А я нет, – заявил Суитберт, не проронив ни слезинки. – А если отыщет, то я отправлю ее прямо в темницу.

Разумеется, дочери могли сильно поспорить с ним на эту тему, однако при сложившихся обстоятельствах решили благоразумно промолчать. Кристиан их одобрил. Ведь книга хороших манер в точности так и советовала. Воздерживаться порицать кого-то, когда их положение выглядит особенно безрадостным.

Кристиан радовался, что знания, приобретенные из книги Эдрика, в равной степени подходят к королевской жизни, как и к жизни в лесу, поскольку выходит, что ему нынче и впрямь пригодится знать, как обращаться к герцогу или какой вилкой едят устрицы.

– Вы, девочки, ступайте вниз и присоединитесь к гостям. А мне нужно подумать. Я приду позже.

И король отправился в покои поразмыслить о жизни. Может, без Олимпии или с Олимпией, но строго следить за ней, чтобы не позволяла лишнее, как до сих пор. И как ему теперь придется жить, когда Маргаритка уедет в королевство Кристиана.

– Пойду-ка с тобой, Берт, – предложил Эдрик. – Мне тоже нужно подумать, чем заняться.

Король Суитберт не привык, чтобы к нему обращались запанибрата, но решил, что ему это по душе, во всяком случае, в компании Эдрика, поэтому сказал:

– Ну пойдем тогда.

И они ушли.

– Подумайте, как будет выглядеть, если мы пойдем на праздник, когда наша матушка… бог знает где? – спросила Ева, самая добродетельная тройняшка.

– Признаюсь честно, мне все равно, как будет это выглядеть, – сказала Маргаритка. – Это моя единственная свадьба, и я собираюсь ее отпраздновать. Когда кто-то собирается тебя убить, немного затруднительно скорбеть по его бедам. – На мгновение глаза ее заволокло слезами, и она добавила тихо: – Мне просто хотелось бы знать, как ей даже в голову пришло так поступить с собственной дочерью. – И поскольку относилась к немногочисленным королевским особам, достаточно практичным, чтобы носить свой носовой платок, она промокнула глаза и обратилась к Кристиану: – Идем, душа моя. Давай отпразднуем.

И в сопровождении собак они стали спускаться по лестнице.

Мало-помалу остальные сестры присоединились к ним, и дело кончилось тем, что все они стали веселиться, несмотря на необходимость время от времени напоминать себе принимать грустный вид, поскольку вестей о королеве не поступало.

К тому времени, как закончились торжества и все отправились почивать, вестей все так и не было.

За завтраком король Суитберт объявил, что Ролло и его гвардия смогли найти одну единственную туфлю с бантом на носке, поэтому решено прекратить поиски. Где бы ни очутилась Олимпия, ей придется довольствоваться одной туфлей.

Сразу же после ужина, когда последние гости собрали вещи и отбыли по домам, король Суитберт созвал семейство в библиотеке. Он захлопнул дверь и сказал:

– Девочки… и мальчики тоже… У меня для вас интересные новости. Миссис Клевер явилась ко мне и поведала тайну, которую скрывала долгие годы. Ту, что она скрывала до сих пор, потому что Олимпия пригрозила ей «железной девой», если она проболтается. Вы, девочки, будете потрясены, но я должен вам сообщить, что Олимпия вам не мать.

– Что? – вскричал восьмиголосый хор.

– Это так. Она притворялась, что ждет дитя – чего избегала, поскольку считала, что испортит фигуру, – и под угрозой заставляла миссис Клевер тайно приносить младенцев, когда наступало время разрешиться от бремени. Миссис Клевер утверждает, что младенцы были от скромных деревенских девушек, которые оступились и желали для своих детей лучшей доли. Миссис Клевер говорила девушкам только, что их малюток заберут в благородные семьи, и только Олимпия и она знали истинную правду.

– Но тогда кто мы такие? – держась за руки, спросили тройняшки.

Суитберт поскреб макушку.

– Понятия не имею. Деревню, откуда вы родом, сожгли дотла во время последних набегов варваров, а жители разбрелись кто куда, когда вы были еще крошками. Поэтому полагаю, вы просто должны быть теми, кем всегда и были.

– Так ты нам не папа? – спросила Маргаритка, и нижняя губа у нее затряслась.

Кристиан взял жену за руку и погладил.

Король Суитберт взял ее за другую руку.

– Наверное, папа, – молвил он. – Я ведь тот, кто любил тебя с первой минуты, как увидел, кто истоптал весь пол, качая тебя на руках, когда ты болела, кто играл с тобой и учил ездить на лошади, стрелять и мухлевать в карты. А что еще делает из человека отца?

– Ты прав, – согласилась Маргаритка и выкинула все из головы, с облегчением узнав, что не связана никакими узами с Олимпией, которая, в отличие от Суитберта, ничего из того и не думала для Маргаритки делать. А после испытала облегчение, поняв, что всегда чувствовала себя не на своем месте в той жизни, что вела доселе. И теперь, казалось, все встало на свои места, когда Маргаритка узнала правду. Каким-то образом тайны дают о себе почувствовать даже до того, как узнаешь об их существовании.

Кристиан заговорил:

– Тогда Эдрик мой отец. Он делал все такое и для меня. Разве что не учил верховой езде. У нас никогда не было лошади.

Он знал теперь, что в Зандельфии у него есть другой отец, но это вовсе не означало, что Эдрик не настоящий отец тоже. И поскольку Кристиана осведомили, как сильно болен король Бофорт, возможно, вскорости Эдрик останется его единственным папой.

– Я научу тебя ездить на лошади, – пообещала Маргаритка.

– Не станешь ли ты тогда моим отцом? – поддразнивая, спросил Кристиан.

– Итак, я прошу прощения у всех вас за то, что женился на такой мегере на вашу беду.

– Но ведь это была женитьба по сговору, папа. У тебя не было выбора, – возразила Маргаритка.

– Мне надо было сильнее сопротивляться. Вот как ты, Маргаритка, когда созывали всех этих женихов. Или больше за ней присматривать. Я мог бы лучше исполнять роль короля. – Суитберт обхватил руками голову. – Я всех вас подвел и королевство в придачу. Нет мне прощения.

– Начни с чистого листа, – предложил Эдрик. – Стань лучшим королем. Если бы ты мог раньше, то уже бы им стал. Но теперь, когда ты научен горьким опытом, у тебя все получится. Так что начни снова сейчас. – Он знал, что говорит наставительно, но только стань родителем, как это войдет в привычку, от которой трудно избавиться. Вероятно, даже невозможно. А разве каждый не нуждается время от времени в небольших поучениях вне зависимости от возраста и доли королевской крови, текущей в жилах? – Все, что тебе требуется – трудиться, не покладая носа, и держать руки по ветру.

Суитберт воспрянул духом.

– Благодарствую, Эд. Хороший совет. Считай, я твой должник.

– Ладно, – охотно согласился Эдрик. – Так вот. Насчет Королевы Маб…